- С караваем не то что-то? – угрожающе начал он
- Нет, нет, каравай невероятно хорош. – раздался испуганный голос колдуна, а чуть позже мне послышалось и его тихое изумлённое бурчание: - В том-то и странность.
- Ну раз хорош, то забирай и неси на пробу царю-батюшке. Нечего тут глазеть!
В этот раз государев посланник решил терпение царевича не испытывать. Быстро завершил все свои дела да вон отправился. Что не могло меня не порадовать. Ибо теперь у меня появилась возможность передохнуть пару часиков, голод свой унять, что после столь долгой волшбы меня знатно измучал.
К моей радости, о завтраке мне даже напоминать не пришлось. Милован, помня о моей угрозе, столь сильно старался мне угодить, что, казалось, мысли читал, но сие, конечно, было невозможно. Однако такая усердность с его стороны знатно облегчала мне жизнь и поднимала настроение. Ведь в мыльне меня уже ждала тёплая вода, дабы смыть с себя всю усталость, а в покоях на небольшом столе дожидалась трапеза. Ну и Иван.
Он же, как углядел меня простоволосую, с распущенными тёмными косами, так и замер. Я же уселась на постель, достала свой гребень да принялась расчесываться. Право слово, может и правда колдовской обряд на него по-иному действует? Яга упоминала что-то такое, однако, если мне не изменяет память, речь там о притяжении была. А не о том, что он вести себя будто привороженный будет. Упомянутый царевич же посмотрел пару минут на мытарства да дрожащие от изнеможения руки и неожиданно сказал:
- Давай я тебе волосы заплету, ты устала. – а наткнувшись на мой недоверчивый взгляд, усмехнулся по-доброму и сказал: - Не бойся, я умею. Сёстрам после игр часто косы переплетал, дабы няньки их не ругались.
Я бы могла возразить, что мой брат тоже таким занимался. Только при этом у меня редко возникало желание попросить его так обо мне позаботиться. Ибо лучше уж крики матушки, чем остаться без части волос. Однако гребень я все же ведьмаку отдала, о чём нисколько не пожалела. Иван так бережно распутывал мои космы, как у меня никогда терпения не хватало.
Пока он был занят столь важным делом, я поведала ему о его домовом. Мужчину мои новости не обрадовали. К тому же он подтвердил мои догадки о том, что ежели ему и рассказывали про нежить да нечисть, то явно не всё, умолчав о многих подводных камнях в общении с ними. Сколь много умолчали, придётся разбираться позже. Сейчас же царевич решил заключить с домашним духом сделку на крови, согласившись, что незнания законов духов не освобождает его от последствий своего неведения.
После завтрака я заикнулась об посещении уже и своей родственницы – бабки моего мужа – которая могла хоть немного пролить свет на всё происходящее. Ведь, несомненно, она знала про ритуал, иначе не подменила бы стрелу Ивану. Не знаю уж как, но на разговор её стоит вывести. Если она тоже клятвой молчания не связана. В чём, признаться честно я сомневалась.
Опасения мои подтвердились. После того как я озвучила своё желание повидать старуху, мужчина заметно приуныл. Поморщился, как от зубной боли, и со вздохом сказал:
- Я вызнал насчёт визита, меня туда не пропустят в ближайшие две седмицы. Колдуны отца и вовсе к ней никого кроме самого батюшки не пускают. Пытаются понять, проклятье ли на неё наслали, иль всё же старость своё дело сделала. – на мгновение замолчал, будто пытался слова подобрать, а потом понизив голос продолжил: – К тому же, мне матушкина служанка на ухо нашептала, что царица-мать лежит будто покойница, лишь глазами может двигать. Так что, Василиса, если ты выведать у неё что-либо хотела, то не получится. Не говорит она. Совсем.
Услышав такой ответ, похолодела. Вот дурная. Яга же прямо в нашу последнюю встречу сказала, что Кровопийцу изживёт. Разозлила та её своим вмешательством. Замысел её нарушила. Как она тогда выразилась? Что из игры её выведет? От накрывшей меня нервозности я стала исступлённо кусать губы. А после вовсе встала и нервно заходила по комнате.
- Василиса? – с тревогой в голосе окликнул меня Иван.
Однако мне было не до него. В голове крутилась одна мысль. Что же за такая игра у тебя тётушка, что ты и меня не пожалела? Или же не по-твоему всё пошло? Помнится, ты из себя вышла, когда вязь колдовскую на моём запястье увидела. Не играла тогда. Уж гнев твой истинный научилась отличать. Однако роль в своих интригах ты мне выделила такую же – при младшем царевиче быть. Только моя истинная связь с ним в планы твои не входила. Значит, что-то с волшбой древней не так. Понять бы что.
- И часто твой отец к матери своей захаживает?
- Не знаю, вроде раз в пару дней наведывается. А что такого в этом?
- То ни разу к ней в храм не приезжал за столько лет, то чуть ли не каждый день лично о здоровье справляется.
- Так родительница его всё же.
- Нет. – протянула я задумчиво, а потом уверенно продолжила свою мысль: - Твоя бабка знала что-то. Что-то про обряд пускания стрел что-то знала. Причём такое, о чем явно не догадывался твой отец. Возможно, про стрелу особую, а, может, ещё какими знаниями владела. Но сыну своему, думаю, она ничего сказала. Или только часть сведений выдала.
Иначе Яга её немой бы не сделала. Чёрт бы побрал эту старую интриганку! С одной стороны, помощь оказала, тут не поспоришь, эта полоумная ведунья знатно могла жизнь мне подпортить, если не попытаться в могилу свести. А с другой стороны, мне теперь от этой светлой дряни нужных сведений никак не добиться. Можно, конечно, глянуть, что за чары наставница моя применила. Да вот, не думаю, что справиться мне с ними получится. Мои знания со знаниями Яги – это капля в огромном океане.
- Значит, говоришь, вероятно через две седмицы к ней пустить тебя могут? – и увидев осторожный кивок мужчины, сказала: - Значит тогда и проведаем, родственница всё же. Но записи сегодня получится увидеть?
- Ночью если только. Отец вечером пир со своими ближайшими соратниками решил устроить, хлеба ваши на нём испробовать. Вот после него и пойдём, как только они все захмелеют, так и пойдём.
Услышав о попойке, скривилась и подумала о своём хлебе. Вот, право слово, истину народ глаголет, что благими поступками устлана дорога во тьму. Какой чёрт меня дёрнул над караваем заговор на трезвость шептать? Ибо мужики, его попробовав, не опьянеют, а виноватого пойдут искать.
(не вычитано)
Ну то ладно, не узреют мои чары, так это их забота будет, не моя. Тем более до моего каравая и не дойти могут, уверена, в первую очередь с жён старших царевичей спросят.
- Что за догадка тебе в голову пришла, раз ты про бабку мою спросила? – прервал мои мысли мужчина.
Несмотря на кажущуюся расслабленность в его позе, было заметно, что Иван насторожился. Следил цепко за каждым моим движением, да перстень обережный на пальце крутил, что всегда делал, когда волнение скрывал.
Вздохнув, я подошла к нему, да уселась рядом на лавку, положив голову ему на плечо. Может и стоит всё ему рассказать, а не петлять зайцем подчас разговоров, что мою жизнь затрагивает. Однако ж не хочется. Про недуг, что Яга на его старуху наслала, обмолвиться можно. Та жизни его лишить хотела, не должен он уж сильно огорчиться, что не старость виновна в том, что живым трупом она на постели лежит.
Но вот о чём говорить не хотелось, так о своей договорённости с тёткой. Ибо боялась, что тогда в глазах мужчины я предстану змеёй подколодной, что его за три желания соблазнила, да к врагу его отвела. А мне для него двуличной тварью быть не хотелось. Хоть и договорились мы, что он к Яге пойдёт по истечению трёх месяцев, ибо с силой я его не справлюсь, но всё же. Он-то думает, что я заботу так о нём проявила, так как женой его стала, а не потому что желание живую и мёртвую воду иметь мне разум затмило. А может и знает он, что не за просто так я его в избу к сильнейшей ведьме тяну. Ведь про то, что мать его ко мне ходила, прознал. А ежели и не знает, так догадывается. Да только молчит, дабы не раниться. Я тоже так иногда делаю, когда ответ меня слишком страшит – просто не спрашиваю.
- Догадка. – рассеянно протянула, рисуя узоры на ткани его кафтана. – Догадки есть и мыслей много, да только связать их не могу, а если озвучу, то на бред умалишённой больше будет похоже. Подумать мне ещё надобно.
- Давай вместе поразмыслим, может я подсказать что смогу.
- Завтра. Завтра поразмыслим. После того как подозрения мои подтвердятся.
Ведь с Зоряной я только во сне переговорить смогу. Так, опасно слишком, да подставлять ведьму лишний раз не хочется. Всё же важно иметь своего человека в стане врага. Ей, конечно, доверять не будут, в первое время уж точно, но нужные вещи услыхать она может. А я уж умом не обделена, верные выводы смогу сделать.
- Хорошо. – пробормотал мне ведьмак в макушку, а потом после продолжительного молчания спросил: - Сведения, что тебе принёс по нраву тебе пришлись?
Услышав столь коварный вопрос, я усмехнулась, разом скинув с себя тягостные думы. Да, застенчивость – это явно не та добродетель, которой может похвастаться связанный со мной мужчина. Что и к лучшему. Ведь целоваться с ним оказалось до безумия сладко.
Во дворец мы вернулись ближе к вечеру. Дабы пред колдунами царскими не мелькать, которые караваи на недобрую волшбу и яды уж явно проверили. А ни мне, ни Ивану на их расспросы отвечать не хотелось, а уж давать возможность чаровать над собой и подавно. Ибо свёкор мне, конечно, дурную услугу оказал, решив чарами задания свои подкрепить. Кое-как хлеб испечь, дабы от легенды не отходить, я не могла. Пришлось умения свои показать и тем самым внимание ненужное к себе привлечь. А что было делать? Не волшбы же лишаться. Благо, что, когда заговоры над снедью шепчешь, понять нельзя, что за сила у одарённого: тёмная али светлая.
Однако, чего я не ожидала, так того, что среди служек слухи о моём каравае пойдут задолго до того, как этот каравай собственными очами царь увидит да оценит должно. Хотя, чего я хотела? Сама же мышку заслала по комнатам челяди побегать, зная, что все свежие вести именно в их разговорах подслушать можно. Любят они языком почесать, хозяев своих обсудить.
Посему о том, что у боярской дочери каравай подгорел, а у купеческой весь скособочился, прознала я задолго до того, как собственными глазами хлеба эти и увидала. Прознала и про то, что девицы вне себя от ярости были, оттого, что пёс этот шелудивый, посланник царский, что так Ивану не по нраву пришёлся, им разболтал про мой каравай. Да и как растрепал! Будто бы изукрашен он разными узорами мудреными: по бокам — города с дворцами, садами да башнями, сверху — птицы летучие, снизу — звери рыскучие.
Право слово, может, муженёк мой его по голове со всей силы приложил, покуда я не видела? И оттого у юнца этого хилого сознание помутилось? Вот и почудились ему города какие-то. Зачем на заговорённый хлеб узоры лишние лепить? Не в том его предназначение. Чему только колдунов этих обучают?
Однако, если до рукоприкладства у Ивана не дошло, то очень жаль. Так как у меня, после пересудов подслушанных, желание отлупить этого чёрта столичного до небес возросло. Ибо как он речь свою пред избранницами закончил? Мол, что вы так девицы не старались, у лягушки и то в разы лучше вышло. Увижу ещё раз молодца этого, так не забуду, отблагодарю порчей на язык его поганый за то, что лишние проблемы мне создал. Будто мало мне Яги и царя с его благоверной, ещё и жены царевичей зуб на меня заточили.
(не вычитано)
Ой, боюсь не спроста именно этого болтуна к нам отправили. Очередная проверка от царя? Али вовсе стравить нас между собой решил, дабы мы ни о чём ином не думали, кроме как сопернице насолить. Тогда и времени не останется, чтобы в государевых планах да интригах разбираться.
Так или не так, понять мне сейчас не удастся, покуда свёкор следующий шаг не сделает. А к моменту, как это случится, мне уже быть готовой надобно и хоть отчасти да вызнать причины его столь странных действий.
А пока я только и смогла, что с Иваном на пир напроситься. Ведь брать он меня не хотел, отмахивался, что мне там делать нечего. Вроде там одно бахвальство да разговоры пьяные будут. На что я выразительно подняла бровь и огорошила его тем, что хмельные беседы ему вести не придётся. Особенно, если он хлеб мой попробует. Ибо заговоры на трезвость у меня всегда отличные выходили. Самая ходовая услуга в моей работе как-никак.
Иван, услышав моё откровение, лишь отмахнулся. Сказал, что медовуху даже пробовать не собирался, так как на одурманенную голову записи перечитывать то ещё удовольствие. Однако ж предупредил, что на попойке у его батюшки уж частенько побоища бывают. Боится, как бы меня не зашибли. Право слово, а он на что? В любом случае, с горем пополам мы договорились, что он меня за пазуху спрячет, дабы не видно было. Знатно помогло мне в убеждении моего мужа и желание Беляны кровь мою для клятвы взять. Новости этой он, конечно, не обрадовался, но оставлять меня одну в покоях не решился.
Оттого, что мужчина столь долго упирался и не хотел мою просьбу выполнять – обычно он был куда более покладист – меня грызло любопытство, что за разговоры на пиру этом вестись будут, коль царевич так не хотел, чтобы я на нём присутствовала.
Ответ оказался донельзя прост. Муж мой не хотел дурнем предо мной выглядеть. Ведь лишь полчасика послушав шепотки прибывших к царю мужиков, у меня сложилось ощущение, что брачными узами меня ритуал связал с глупым, хилым и неграмотным идиотом. И как бы не храбрился Иван да не отшучивался, ведьмака задевало такое обращение со стороны тех, кто и ровней ему не был, и в общем-то и права не имел такие домыслы о нём высказывать. Оттого и осознала сейчас, что ошибалась я, считая, что роль он такую осознанно для себя выбрал. Слишком сильно благодаря связи ощущала напряжение его да горечь.
Конечно, прямо в лицо полоумным его не называли, а если кто на такое решался, то делал это столь искусно, что перескажи такие слова и оскорбления не найти. Да только, чтобы об Иване дворцовая свора не думала, он скудоумием не страдал. Оттого прекрасно понимал, что именно под кружевом столь двусмысленных комплиментов ему хотят донести.
А так, в основном за глаза об увечном царевиче баяли. Знала я, что слухи среди служек ходят, но те хоть язык за зубами держали. А эти шакалы при нём не скрываясь судачили. Если уж я через кафтан эти шепотки слышу, то ведьмак глухотой уж точно не страдал.
Отчего мне закралась бредовая мысль, которая, по правде сказать, всё же имела под собой основание. Как бы эта тихая травля да слухи нелепые, что Ивана дураком пред народом выставляют, не с подачи его родных начались. Ибо не верится мне, что царь не знает и не слышит, какая о его сыне молва идёт. При нём, правду сказать, сплетники затихали, как только в залу государь вошёл, так все и примолкли. Но уж слишком свёкор интриган прожжённый, чтобы не замечать, что в его вотчине происходит.
Это понимание заметно портило мне настроение, ведь если родных мужа моего слухи, что об Иване ходили, устраивали, то меня – нет. Придётся самой взяться за восстановление его доброго имени, что будет сделать весьма непросто – во дворце к нему намертво прицепилась маска дурака. Обелять образ царевича в народе начать надобно. Но подумать, как это сделать, не успела – государь речь взял.
- Нет, нет, каравай невероятно хорош. – раздался испуганный голос колдуна, а чуть позже мне послышалось и его тихое изумлённое бурчание: - В том-то и странность.
- Ну раз хорош, то забирай и неси на пробу царю-батюшке. Нечего тут глазеть!
В этот раз государев посланник решил терпение царевича не испытывать. Быстро завершил все свои дела да вон отправился. Что не могло меня не порадовать. Ибо теперь у меня появилась возможность передохнуть пару часиков, голод свой унять, что после столь долгой волшбы меня знатно измучал.
К моей радости, о завтраке мне даже напоминать не пришлось. Милован, помня о моей угрозе, столь сильно старался мне угодить, что, казалось, мысли читал, но сие, конечно, было невозможно. Однако такая усердность с его стороны знатно облегчала мне жизнь и поднимала настроение. Ведь в мыльне меня уже ждала тёплая вода, дабы смыть с себя всю усталость, а в покоях на небольшом столе дожидалась трапеза. Ну и Иван.
Он же, как углядел меня простоволосую, с распущенными тёмными косами, так и замер. Я же уселась на постель, достала свой гребень да принялась расчесываться. Право слово, может и правда колдовской обряд на него по-иному действует? Яга упоминала что-то такое, однако, если мне не изменяет память, речь там о притяжении была. А не о том, что он вести себя будто привороженный будет. Упомянутый царевич же посмотрел пару минут на мытарства да дрожащие от изнеможения руки и неожиданно сказал:
- Давай я тебе волосы заплету, ты устала. – а наткнувшись на мой недоверчивый взгляд, усмехнулся по-доброму и сказал: - Не бойся, я умею. Сёстрам после игр часто косы переплетал, дабы няньки их не ругались.
Я бы могла возразить, что мой брат тоже таким занимался. Только при этом у меня редко возникало желание попросить его так обо мне позаботиться. Ибо лучше уж крики матушки, чем остаться без части волос. Однако гребень я все же ведьмаку отдала, о чём нисколько не пожалела. Иван так бережно распутывал мои космы, как у меня никогда терпения не хватало.
Пока он был занят столь важным делом, я поведала ему о его домовом. Мужчину мои новости не обрадовали. К тому же он подтвердил мои догадки о том, что ежели ему и рассказывали про нежить да нечисть, то явно не всё, умолчав о многих подводных камнях в общении с ними. Сколь много умолчали, придётся разбираться позже. Сейчас же царевич решил заключить с домашним духом сделку на крови, согласившись, что незнания законов духов не освобождает его от последствий своего неведения.
После завтрака я заикнулась об посещении уже и своей родственницы – бабки моего мужа – которая могла хоть немного пролить свет на всё происходящее. Ведь, несомненно, она знала про ритуал, иначе не подменила бы стрелу Ивану. Не знаю уж как, но на разговор её стоит вывести. Если она тоже клятвой молчания не связана. В чём, признаться честно я сомневалась.
Опасения мои подтвердились. После того как я озвучила своё желание повидать старуху, мужчина заметно приуныл. Поморщился, как от зубной боли, и со вздохом сказал:
- Я вызнал насчёт визита, меня туда не пропустят в ближайшие две седмицы. Колдуны отца и вовсе к ней никого кроме самого батюшки не пускают. Пытаются понять, проклятье ли на неё наслали, иль всё же старость своё дело сделала. – на мгновение замолчал, будто пытался слова подобрать, а потом понизив голос продолжил: – К тому же, мне матушкина служанка на ухо нашептала, что царица-мать лежит будто покойница, лишь глазами может двигать. Так что, Василиса, если ты выведать у неё что-либо хотела, то не получится. Не говорит она. Совсем.
Услышав такой ответ, похолодела. Вот дурная. Яга же прямо в нашу последнюю встречу сказала, что Кровопийцу изживёт. Разозлила та её своим вмешательством. Замысел её нарушила. Как она тогда выразилась? Что из игры её выведет? От накрывшей меня нервозности я стала исступлённо кусать губы. А после вовсе встала и нервно заходила по комнате.
- Василиса? – с тревогой в голосе окликнул меня Иван.
Однако мне было не до него. В голове крутилась одна мысль. Что же за такая игра у тебя тётушка, что ты и меня не пожалела? Или же не по-твоему всё пошло? Помнится, ты из себя вышла, когда вязь колдовскую на моём запястье увидела. Не играла тогда. Уж гнев твой истинный научилась отличать. Однако роль в своих интригах ты мне выделила такую же – при младшем царевиче быть. Только моя истинная связь с ним в планы твои не входила. Значит, что-то с волшбой древней не так. Понять бы что.
- И часто твой отец к матери своей захаживает?
- Не знаю, вроде раз в пару дней наведывается. А что такого в этом?
- То ни разу к ней в храм не приезжал за столько лет, то чуть ли не каждый день лично о здоровье справляется.
- Так родительница его всё же.
- Нет. – протянула я задумчиво, а потом уверенно продолжила свою мысль: - Твоя бабка знала что-то. Что-то про обряд пускания стрел что-то знала. Причём такое, о чем явно не догадывался твой отец. Возможно, про стрелу особую, а, может, ещё какими знаниями владела. Но сыну своему, думаю, она ничего сказала. Или только часть сведений выдала.
Иначе Яга её немой бы не сделала. Чёрт бы побрал эту старую интриганку! С одной стороны, помощь оказала, тут не поспоришь, эта полоумная ведунья знатно могла жизнь мне подпортить, если не попытаться в могилу свести. А с другой стороны, мне теперь от этой светлой дряни нужных сведений никак не добиться. Можно, конечно, глянуть, что за чары наставница моя применила. Да вот, не думаю, что справиться мне с ними получится. Мои знания со знаниями Яги – это капля в огромном океане.
- Значит, говоришь, вероятно через две седмицы к ней пустить тебя могут? – и увидев осторожный кивок мужчины, сказала: - Значит тогда и проведаем, родственница всё же. Но записи сегодня получится увидеть?
- Ночью если только. Отец вечером пир со своими ближайшими соратниками решил устроить, хлеба ваши на нём испробовать. Вот после него и пойдём, как только они все захмелеют, так и пойдём.
Услышав о попойке, скривилась и подумала о своём хлебе. Вот, право слово, истину народ глаголет, что благими поступками устлана дорога во тьму. Какой чёрт меня дёрнул над караваем заговор на трезвость шептать? Ибо мужики, его попробовав, не опьянеют, а виноватого пойдут искать.
Прода от 05.07.2024, 00:48
(не вычитано)
Ну то ладно, не узреют мои чары, так это их забота будет, не моя. Тем более до моего каравая и не дойти могут, уверена, в первую очередь с жён старших царевичей спросят.
- Что за догадка тебе в голову пришла, раз ты про бабку мою спросила? – прервал мои мысли мужчина.
Несмотря на кажущуюся расслабленность в его позе, было заметно, что Иван насторожился. Следил цепко за каждым моим движением, да перстень обережный на пальце крутил, что всегда делал, когда волнение скрывал.
Вздохнув, я подошла к нему, да уселась рядом на лавку, положив голову ему на плечо. Может и стоит всё ему рассказать, а не петлять зайцем подчас разговоров, что мою жизнь затрагивает. Однако ж не хочется. Про недуг, что Яга на его старуху наслала, обмолвиться можно. Та жизни его лишить хотела, не должен он уж сильно огорчиться, что не старость виновна в том, что живым трупом она на постели лежит.
Но вот о чём говорить не хотелось, так о своей договорённости с тёткой. Ибо боялась, что тогда в глазах мужчины я предстану змеёй подколодной, что его за три желания соблазнила, да к врагу его отвела. А мне для него двуличной тварью быть не хотелось. Хоть и договорились мы, что он к Яге пойдёт по истечению трёх месяцев, ибо с силой я его не справлюсь, но всё же. Он-то думает, что я заботу так о нём проявила, так как женой его стала, а не потому что желание живую и мёртвую воду иметь мне разум затмило. А может и знает он, что не за просто так я его в избу к сильнейшей ведьме тяну. Ведь про то, что мать его ко мне ходила, прознал. А ежели и не знает, так догадывается. Да только молчит, дабы не раниться. Я тоже так иногда делаю, когда ответ меня слишком страшит – просто не спрашиваю.
- Догадка. – рассеянно протянула, рисуя узоры на ткани его кафтана. – Догадки есть и мыслей много, да только связать их не могу, а если озвучу, то на бред умалишённой больше будет похоже. Подумать мне ещё надобно.
- Давай вместе поразмыслим, может я подсказать что смогу.
- Завтра. Завтра поразмыслим. После того как подозрения мои подтвердятся.
Ведь с Зоряной я только во сне переговорить смогу. Так, опасно слишком, да подставлять ведьму лишний раз не хочется. Всё же важно иметь своего человека в стане врага. Ей, конечно, доверять не будут, в первое время уж точно, но нужные вещи услыхать она может. А я уж умом не обделена, верные выводы смогу сделать.
- Хорошо. – пробормотал мне ведьмак в макушку, а потом после продолжительного молчания спросил: - Сведения, что тебе принёс по нраву тебе пришлись?
Услышав столь коварный вопрос, я усмехнулась, разом скинув с себя тягостные думы. Да, застенчивость – это явно не та добродетель, которой может похвастаться связанный со мной мужчина. Что и к лучшему. Ведь целоваться с ним оказалось до безумия сладко.
***
Во дворец мы вернулись ближе к вечеру. Дабы пред колдунами царскими не мелькать, которые караваи на недобрую волшбу и яды уж явно проверили. А ни мне, ни Ивану на их расспросы отвечать не хотелось, а уж давать возможность чаровать над собой и подавно. Ибо свёкор мне, конечно, дурную услугу оказал, решив чарами задания свои подкрепить. Кое-как хлеб испечь, дабы от легенды не отходить, я не могла. Пришлось умения свои показать и тем самым внимание ненужное к себе привлечь. А что было делать? Не волшбы же лишаться. Благо, что, когда заговоры над снедью шепчешь, понять нельзя, что за сила у одарённого: тёмная али светлая.
Однако, чего я не ожидала, так того, что среди служек слухи о моём каравае пойдут задолго до того, как этот каравай собственными очами царь увидит да оценит должно. Хотя, чего я хотела? Сама же мышку заслала по комнатам челяди побегать, зная, что все свежие вести именно в их разговорах подслушать можно. Любят они языком почесать, хозяев своих обсудить.
Посему о том, что у боярской дочери каравай подгорел, а у купеческой весь скособочился, прознала я задолго до того, как собственными глазами хлеба эти и увидала. Прознала и про то, что девицы вне себя от ярости были, оттого, что пёс этот шелудивый, посланник царский, что так Ивану не по нраву пришёлся, им разболтал про мой каравай. Да и как растрепал! Будто бы изукрашен он разными узорами мудреными: по бокам — города с дворцами, садами да башнями, сверху — птицы летучие, снизу — звери рыскучие.
Право слово, может, муженёк мой его по голове со всей силы приложил, покуда я не видела? И оттого у юнца этого хилого сознание помутилось? Вот и почудились ему города какие-то. Зачем на заговорённый хлеб узоры лишние лепить? Не в том его предназначение. Чему только колдунов этих обучают?
Однако, если до рукоприкладства у Ивана не дошло, то очень жаль. Так как у меня, после пересудов подслушанных, желание отлупить этого чёрта столичного до небес возросло. Ибо как он речь свою пред избранницами закончил? Мол, что вы так девицы не старались, у лягушки и то в разы лучше вышло. Увижу ещё раз молодца этого, так не забуду, отблагодарю порчей на язык его поганый за то, что лишние проблемы мне создал. Будто мало мне Яги и царя с его благоверной, ещё и жены царевичей зуб на меня заточили.
Прода от 06.07.2024, 22:09
(не вычитано)
Ой, боюсь не спроста именно этого болтуна к нам отправили. Очередная проверка от царя? Али вовсе стравить нас между собой решил, дабы мы ни о чём ином не думали, кроме как сопернице насолить. Тогда и времени не останется, чтобы в государевых планах да интригах разбираться.
Так или не так, понять мне сейчас не удастся, покуда свёкор следующий шаг не сделает. А к моменту, как это случится, мне уже быть готовой надобно и хоть отчасти да вызнать причины его столь странных действий.
А пока я только и смогла, что с Иваном на пир напроситься. Ведь брать он меня не хотел, отмахивался, что мне там делать нечего. Вроде там одно бахвальство да разговоры пьяные будут. На что я выразительно подняла бровь и огорошила его тем, что хмельные беседы ему вести не придётся. Особенно, если он хлеб мой попробует. Ибо заговоры на трезвость у меня всегда отличные выходили. Самая ходовая услуга в моей работе как-никак.
Иван, услышав моё откровение, лишь отмахнулся. Сказал, что медовуху даже пробовать не собирался, так как на одурманенную голову записи перечитывать то ещё удовольствие. Однако ж предупредил, что на попойке у его батюшки уж частенько побоища бывают. Боится, как бы меня не зашибли. Право слово, а он на что? В любом случае, с горем пополам мы договорились, что он меня за пазуху спрячет, дабы не видно было. Знатно помогло мне в убеждении моего мужа и желание Беляны кровь мою для клятвы взять. Новости этой он, конечно, не обрадовался, но оставлять меня одну в покоях не решился.
Оттого, что мужчина столь долго упирался и не хотел мою просьбу выполнять – обычно он был куда более покладист – меня грызло любопытство, что за разговоры на пиру этом вестись будут, коль царевич так не хотел, чтобы я на нём присутствовала.
Ответ оказался донельзя прост. Муж мой не хотел дурнем предо мной выглядеть. Ведь лишь полчасика послушав шепотки прибывших к царю мужиков, у меня сложилось ощущение, что брачными узами меня ритуал связал с глупым, хилым и неграмотным идиотом. И как бы не храбрился Иван да не отшучивался, ведьмака задевало такое обращение со стороны тех, кто и ровней ему не был, и в общем-то и права не имел такие домыслы о нём высказывать. Оттого и осознала сейчас, что ошибалась я, считая, что роль он такую осознанно для себя выбрал. Слишком сильно благодаря связи ощущала напряжение его да горечь.
Конечно, прямо в лицо полоумным его не называли, а если кто на такое решался, то делал это столь искусно, что перескажи такие слова и оскорбления не найти. Да только, чтобы об Иване дворцовая свора не думала, он скудоумием не страдал. Оттого прекрасно понимал, что именно под кружевом столь двусмысленных комплиментов ему хотят донести.
А так, в основном за глаза об увечном царевиче баяли. Знала я, что слухи среди служек ходят, но те хоть язык за зубами держали. А эти шакалы при нём не скрываясь судачили. Если уж я через кафтан эти шепотки слышу, то ведьмак глухотой уж точно не страдал.
Отчего мне закралась бредовая мысль, которая, по правде сказать, всё же имела под собой основание. Как бы эта тихая травля да слухи нелепые, что Ивана дураком пред народом выставляют, не с подачи его родных начались. Ибо не верится мне, что царь не знает и не слышит, какая о его сыне молва идёт. При нём, правду сказать, сплетники затихали, как только в залу государь вошёл, так все и примолкли. Но уж слишком свёкор интриган прожжённый, чтобы не замечать, что в его вотчине происходит.
Это понимание заметно портило мне настроение, ведь если родных мужа моего слухи, что об Иване ходили, устраивали, то меня – нет. Придётся самой взяться за восстановление его доброго имени, что будет сделать весьма непросто – во дворце к нему намертво прицепилась маска дурака. Обелять образ царевича в народе начать надобно. Но подумать, как это сделать, не успела – государь речь взял.
