Над диваном висели полки, на которых стояли различные вазочки с засушенными пыльными цветами, геометрические деревянные фигуры и старинные книги в выцветшем переплёте. Всё это поражало Веру, заставляло замирать от благоговения. Огромное шёлковое малиновое полотно отгораживало маленький коридорчик в комнате. Художник объяснил потом Вере, что эту занавеску он повесил от посторонних глаз. Под видом дружеского визита соседи-художники заходят и иногда уносят с собой идеи, бессовестно переписывают и продают потом украденные сюжеты. Это от них он запирает дверь на ключ и неохотно разговаривает в коридоре.
Вера только успела раздеться, накинуть голубое покрывало на плечи и встать с конусом на широкий диван, как услышала быстрые громкие шаги женских каблучков в коридоре. Затем в дверь громко нетерпеливо постучали. Андрей Борисович пошаркал к двери, звеня пряжками своих сандалий, пригладил рукой седые волосы и негромко сказал Вере:
- Оденься.
Ключ в замке заскрежетал и, едва художник успел приоткрыть дверь, на всём ходу в комнату влетела молодая, стройная, похожая на цыганку, девушка. Её глаза гневно горели. Она не заметила Веру и быстро принялась сбрасывать с себя одежду.
- Наташа, подожди, Наташа, у меня гости, - сказал Андрей Борисович.
Она вздёрнула маленькую головку с пушистыми длинными волосами.
- Кто? – и метнула взгляд на Веру, притаившуюся в углу и только успевшую прикрыться своей одеждой.
- Ты? – бросила небрежно Наташа. – Как зовут? Меня – Наталья. Ты тоже позируешь?
- Вера…- еле успела вставить она.
Наташа, успевшая раздеться до трусиков и бюстгалтера, почти бегом подбежала к Вере и рывком отняла у неё скрывавшую тело одежду. Одно мгновенье оценивающе посмотрела на изумлённую стыдливую девушку и почти крикнула художнику:
- Это даже лучше! Напишите нас двоих сразу!
Она сбросила остальную одежду, схватила Веру за руку и потащила на диван.
- Наташа, это же не так просто, как ты думаешь, - поучающее медленно произнёс художник. – Мне же надо было подготовиться.
Он говорил это, а сам потуплено брал кисти и краски, устанавливал мольберт и, казалось, совсем не знал, что ему делать.
Наташа затащила Веру на диван, сама встала рядом, нашла взглядом зеленоватый халат с рюшечками вместо рукавов, лежащий на лавке, спрыгнула, накинула его быстро и, прыжком пантеры, снова оказалась на диване. Она повернулась лицом к изумлённой Вере, поправила её волосы, провела по лицу, наигранно протянула руку к груди девушки и коснулась пальцем её соска. Вера инстинктивно вжалась и обхватила себя руками.
- Да не бойся ты! – почти крикнула, смеясь, Наташа. – Это постановка такая! Мы будем стоять так! Пишите нас, Андрей Борисович!
И она протянулась к Вере, убрала руки и за талию притянула на шаг к себе. Ещё раз демонстративно выставила руку и повторно коснулась соска Веры. Девушка испуганно и пристально смотрела на сумасшедшую, но не отстранялась.
Андрей Борисович судорожно набирал краску, смотрел на девочек и, казалось, никак не мог собраться с мыслями.
- Ты из академии? – спросила Наташа.
- Нет. Я закончила в прошлом году, бухгалтером работаю.
- Я учусь на финансиста. Третий курс. Только это очень скучно! Мне надо было пойти в художку, как Андрей Борисович! – она подмигнула художнику и тряхнула своей роскошной копной волос.
- Наташа, но ведь у тебя совершенно нет терпения, - отозвался старик.
- Это не важно! Зато я смогла бы постоянно путешествовать и привозить ото всюду шикарные полотна! Я завела бы частную коллекцию и скупала бы все Ваши картины! Вы продадите мне «Яблоки»?
- Ты же знаешь, Наташа, я не могу её продать.
- Ладно. Не надо! – улыбаясь, кинула девушка и тут же перевела тему. – Мне нужно написать о Вас статью в академическую газету. Я теперь буду журналистом. Это весело! Только сначала я решила написать о цыганах в переходе. Они просят милостыню и морозят своих маленьких детишек. Мне интересно, почему они так поступают. Я же тоже цыганка, но в моей семье это не принято.
- Будь осторожна, Наташа, - забеспокоился художник, - Из этого ничего хорошего не выйдет.
- Бросьте Андрей Борисович! Я просто поговорю с ними и всё! – сказала она ему, а потом обратилась к Вере:
- А хочешь, я тебя с собой возьму? Будет весело! Пойдём? Прямо сегодня, вот закончим и пойдём!
Вера и не думала тогда, какую вереницу событий повлечёт за собой это её беспечное «пойдём». Наташа показалась ей просто смелой и раскрепощённой девушкой, такой, какой бы и сама хотела быть Вера, но не была в силу разных обстоятельств. Может, эта прогулка откроет для неё какой-то другой мир, общество тех людей, о которых она никогда не думала, как о людях, никогда не интересовалась, чем они живут, как гадают и т.д. Почему подобные вопросы возникли у этой странной Наташи? Вера не слушала остальной разговор, только думала, как они пойдут штурмовать цыганскую общину.
Уже через полчаса Наташе наскучило позировать. Она спрыгнула с дивана, стащила за руку Веру и, смеясь, крикнула художнику:
- Всё, всё, всё! Нам пора! Мы уезжаем! Допишите в следующий раз! – и торопливо стала одеваться. – Ну, чего стоишь? – обратилась она к Вере, - Одевайся скорее!
Вера молча стояла у дивана, укутываясь в своё голубое полотно. Андрей Борисович смотрел на неё некоторое время. Потом медленно начал обтирать и замачивать кисти.
- Иди, если хочешь, Вера, - сказал он. – Только, девочки, будьте осторожны!
Вера стала одеваться.
Наташа бежала, тонко цокая каблучками, за руку тащила за собой Веру. В переходе от железнодорожного до автовокзала пахло сыростью, кое-где с потолка капала вода, и слышались разговоры цыган.
Когда девушки приблизились, они замолкли, затем одна с маленьким грудным малышом на руках запричитала негромко:
- Помогите, красавицы, нечем ребёнка кормить! Дайте денежку, Бог вас не оставит! А хотите погадаю? Ждёт тебя впереди любовь, - обратилась она к Наташе, - и выйдут из-за неё тебе неприятности. Говорить, не говорить плохое, что вижу? Казённый дом тебя ждёт и одиночество…
- Фу, какой бред Вы несёте!.. Да я не к тому! Расскажите лучше, почему Вы здесь стоите? Я напишу о вас в газете! – похвалилась Наташа и бросила в кепку для денег сотню рублей.
- Не надо, моя золотая, не хотим мы славы! А как живём, одному Богу известно и судить только ему…
Они стали собираться, больше ни слова не сказав, о чём бы ни расспрашивала их Наташа.
После того, как цыгане покинули место своей незатейливой работы, скрылись из виду, поднявшись по ступенькам перехода, Вера услышала с другой стороны песню под гитару. В ней молодой коллектив пел что-то про партизанку. Звуки в переходе смазывались, и точный текст нельзя было разобрать.
- Ну, и чёрт с вами! – крикнула в след цыганам разочарованная Наташа. – Лучше бы я вон о них решила писать! – и она махнула рукой в сторону молодого коллектива. – Ну, да сегодня уже не хочется! Поехали ко мне пить чай, дружить будем!
И они снова вернулись в лесной посёлок. Наташа притащила Веру в общагу академии, где в маленькой комнатке, вместе с ещё двумя девочками, она жила и училась.
Почти всё пространство комнаты занимали кровати, между ними как-то умещался стол, стоявший прямо у окна, шкаф отгораживал маленькую кухню, где стоять можно было только боком. Девочек, с которыми жила Наташа, не было. Они уезжали каждые выходные домой, а вечером, в воскресенье, снова приезжали на учёбу.
Наташа показала Вере свою кровать и велела располагаться, как ей хочется, но только пределы кровати не покидать. Сама схватила чайник и побежала ставить его на плиту в общей кухне. К чаю подала чёрный хлеб и смородиновое варенье. Сказала, что это самое вкусное лакомство общажной жизни. Наташа болтала обо всём, ничего особо о себе не рассказывая, спрашивала Веру о её жизни, о том, как она познакомилась с Андреем Борисовичем и о прочей ерунде. Она рассказывала о движении в соседнем вузе, которое называлось «Молодёжный клуб». Наташа состояла в нем и участвовала во всех акциях этого объединения.
Так они допоздна проболтали, не заметив, как пролетело время.
- Ого! Как поздно! – опомнилась Вера. – Как же мне теперь уехать домой?
- Не дрейфь! Я вызову тебе такси! В них иногда попадаются прикольные парни! – и она набрала номер.
К выходу общаги подъехала тёмно-зелёная «99-тая», без опознавательных знаков такси, стёкла были затонированы, водителя в темноте разглядеть было трудно.
- Ну, пока! – сказала Наташа, прощаясь с новой подругой у машины. – Жди на следующих выходных к себе в гости. Может, в мастерскую вместе поедем!
Она заглянула в машину, посмотрела оценивающе на парня за рулём и сказала:
- Хорошенький! Кольца нет! Верка, не упускай шанс! Вы её с ветерком прокатите, но доставьте в целости! – последние слова предназначались водителю.
- Прокатим, - со смешком отозвался таксист.
И машина отъехала.
- Ты симпатичная! Как зовут? – спросил водитель, даже не посмотрев на Веру.
- Валентина, – неожиданно для себя соврала Вера.
- Красивое имя! Значит, на Карпинского едешь? Квартиру снимаешь?
- Нет. От бабушки досталась.
- А у меня всю ночь машина барахлит, да дела ещё ждут. Так что я тебя отвезу и сруливаю. Меня Женьком зовут. Как говорится, приятно!
В этот момент ему позвонили, и он с кем-то по-деловому, как показалось Вере, договорился о встрече. Внешне Женя был обычным: коротко постриженные тёмные волосы, карие живые глаза быстро бегали и улыбались Вере и нос с горбинкой, который особенно притягивал её внимание. На вид ему было около двадцати четырех или двадцати пяти. Но в разговоре он сказал, что ему двадцать. Смуглая кожа, насколько в темноте смогла разглядеть Вера, когда они проезжали мимо фонарей, выглядела очень гладкой, словно остриё лезвия ещё ни разу ни коснулось его лица. Но взгляд. Этот взгляд убеждал девушку, что он не юный сопляк.
Женя был очень разговорчив. Второй за день случай для молчаливой Веры. Наверное, с Наташей он бы лучше смотрелся. Они бы непременно поладили. А вот, какой из него получится муж? Наверное, будет очень хороший семьянин, раз уже сейчас такой деловой - встречи там какие-то, переговоры.
Вера достала свой недавно купленный телефон-раскладушку «Sony Erikson» и, не открывая, через горящее окошечко, посмотрела, который час. Начало двенадцатого. А завтра на работу. К дому уже подъезжали. Вера приготовила две одинаковые купюры и, после остановки, протянула их водителю. Он взял обе и одну обратно протянул Вере.
- Может, чаем напоишь? – спросил Женя, слегка наклонившись.
- Пойдём.
Молча зашли в подъезд. Вера открыла дверь и пропустила парня впереди себя. Он быстро разулся, прошёл в комнату. Осмотрелся так, будто что-то искал. Затем прошёл в кухню, по пути проверив ванную комнату. Вере показалось странным такое поведение, но она ничего страшного в нём не нашла. Женя показался ей простым парнем, который почему-то определённо заслуживал её доверия. Девушка поставила чайник, выложила в вазочку из пакета пряники. Женя подошёл к ней сзади, обнял за плечи и, почти касаясь мочки её уха, прошептал:
- Ты такая красивая…
Он полной грудью вдохнул запах её волос.
- И пахнешь вкусно…
Аккуратно повернул девушку за плечи лицом к себе и легко коснулся её губ пальцем.
- Не бойся. Всё будет хорошо. Я буду рядом…
И нежно поцеловал её. Голова у Веры закружилась, она обмякла в его руках и одновременно напряглась. Рука парня прикоснулась к её шее, задержалась на ямке у основания и плавно поползла ниже. Пока он, сдержанно задыхаясь, целовал её нежно в губы, одна его рука методично сжимала и разжимала маленькую грудь Веры, вторая рука властно задирала подол платья и лезла в трусики. Вера не сопротивлялась. Она устала кого-то ждать и чего-то бояться. Несколько раз близости, которые случались у неё в жизни, прошли мимо скучно, хотя и запомнились ей неясными проблесками. Вера ещё ни разу не получала от секса то, о чём с замиранием сердца в подростковом возрасте читала в любовных романах. Ею пользовались неопытные мальчишки, которые через несколько фрикций вынимали своё достоинство, стряхивали в сторону, застёгивали ширинку и уходили, обещая позвонить. Вера ничего не испытывала от этих коротких отношений. А теперь ей овладела буря эмоций, непознанных, удивительных. Словно стайка бабочек готова была вылететь из живота. А сама девушка с трудом сдерживалась, чтобы не застонать от удовольствия. Она ощутила прилив внизу. А он всё целовал и ласкал её, как будто ждал дальнейшего приглашения.
Когда платье было расстегнуто и быстрым движением через голову снято, Женя прижал её к себе и ритме танго увлёк на кровать…
…Он двигался нежно и требовательно. И в один момент вдруг девушку захлестнула волна удовольствия, она сначала застонала, а потом закричала, испытав наконец самое острое и нежное чувство.
Женя продолжил, и она поднялась на вершину блаженства ещё раз. Затем он крепко сжал её в объятьях, застонал и обмяк.
Веры просто не существовало. Ей хотелось умереть от счастья. Все мышцы расслабились, в ушах немного звенело. Она даже не заметила, как Женя встал и ушёл в кухню, чтобы попить воды.
- Знаешь, прости, малыш, но мне пора…
Он потряс в руке свой телефон.
- Чёрт возьми, он сел! Мне нужно по делам съездить. Но когда я вернусь, крошка, мы будем есть с тобой самый вкусный в мире шашлык! Только мне нужно взять твой телефон, ведь мой сел… Я сделаю с него пару звонков и верну его тебе, когда приеду сам. Хорошо?
Вера с небес ещё не вернулась. Она с улыбкой махнула головой и натянула одеяло повыше. Женя взял телефон Веры и вышел, погасив за собой свет.
- Спи, родная, спи…
Проснувшись утром, Вера поняла, что её ночной новый знакомый не вернётся. Ни любви, ни телефона, ни самого вкусного шашлыка не будет. И она о нём ничегошеньки не знала. Ни позвонить, ни найти его как-то. Может, что-то случилось, и он не смог приехать? Может, будет ждать её, когда она вернётся с работы.
Рабочий день тянулся долго. На радость, задерживаться не пришлось. На всех парусах летела Вера домой, чтобы увидеть у подъезда его, своего Женю, снова ощутить тепло его губ, прикоснуться к гладкой смуглой коже, услышать тёплые красивые слова, которые ей никто и никогда не говорил.
Но не было у дома никого, похожего на её ночного гостя. И снова овладели ей мысли, что её обманули, снова, только ещё хуже, извращённее и больнее. А как теперь вернуть телефон? Ведь она долго откладывала на его покупку, только месяц назад купила его и вот. Неужели всё это нужно было затевать ради телефона, пусть даже и дорогого. Или она заплатила за всё, что испытала с этим Женей? А может, он и не Женя вовсе? Наверное, при других обстоятельствах она обратилась бы в полицию. Но как обращаться сейчас? Что говорить? Что подцепила ночью таксиста, сама отдала ему новый телефон, а он, как ни странно, забрал его и исчез в неизвестном направлении? При всём при этом, она не знала ни фамилии его, ни рода занятий, ни номера автомобиля, ни где он живёт. Она даже не уверена была зелёного ли цвета машина или в темноте она ей таковой показалась, а на самом деле могла быть и синей. А вдруг она заявит, милиция найдёт его, а с ним просто что-то случилось, что он не смог приехать. Он отдаст ей телефон и скажет, что же ты не дождалась, ты мне понравилась, но теперь ни о каком продолжении отношений не может быть и речи! И что тогда делать Вере? Нет, никуда она не пойдёт.
Вера только успела раздеться, накинуть голубое покрывало на плечи и встать с конусом на широкий диван, как услышала быстрые громкие шаги женских каблучков в коридоре. Затем в дверь громко нетерпеливо постучали. Андрей Борисович пошаркал к двери, звеня пряжками своих сандалий, пригладил рукой седые волосы и негромко сказал Вере:
- Оденься.
Ключ в замке заскрежетал и, едва художник успел приоткрыть дверь, на всём ходу в комнату влетела молодая, стройная, похожая на цыганку, девушка. Её глаза гневно горели. Она не заметила Веру и быстро принялась сбрасывать с себя одежду.
- Наташа, подожди, Наташа, у меня гости, - сказал Андрей Борисович.
Она вздёрнула маленькую головку с пушистыми длинными волосами.
- Кто? – и метнула взгляд на Веру, притаившуюся в углу и только успевшую прикрыться своей одеждой.
- Ты? – бросила небрежно Наташа. – Как зовут? Меня – Наталья. Ты тоже позируешь?
- Вера…- еле успела вставить она.
Наташа, успевшая раздеться до трусиков и бюстгалтера, почти бегом подбежала к Вере и рывком отняла у неё скрывавшую тело одежду. Одно мгновенье оценивающе посмотрела на изумлённую стыдливую девушку и почти крикнула художнику:
- Это даже лучше! Напишите нас двоих сразу!
Она сбросила остальную одежду, схватила Веру за руку и потащила на диван.
- Наташа, это же не так просто, как ты думаешь, - поучающее медленно произнёс художник. – Мне же надо было подготовиться.
Он говорил это, а сам потуплено брал кисти и краски, устанавливал мольберт и, казалось, совсем не знал, что ему делать.
Наташа затащила Веру на диван, сама встала рядом, нашла взглядом зеленоватый халат с рюшечками вместо рукавов, лежащий на лавке, спрыгнула, накинула его быстро и, прыжком пантеры, снова оказалась на диване. Она повернулась лицом к изумлённой Вере, поправила её волосы, провела по лицу, наигранно протянула руку к груди девушки и коснулась пальцем её соска. Вера инстинктивно вжалась и обхватила себя руками.
- Да не бойся ты! – почти крикнула, смеясь, Наташа. – Это постановка такая! Мы будем стоять так! Пишите нас, Андрей Борисович!
И она протянулась к Вере, убрала руки и за талию притянула на шаг к себе. Ещё раз демонстративно выставила руку и повторно коснулась соска Веры. Девушка испуганно и пристально смотрела на сумасшедшую, но не отстранялась.
Андрей Борисович судорожно набирал краску, смотрел на девочек и, казалось, никак не мог собраться с мыслями.
- Ты из академии? – спросила Наташа.
- Нет. Я закончила в прошлом году, бухгалтером работаю.
- Я учусь на финансиста. Третий курс. Только это очень скучно! Мне надо было пойти в художку, как Андрей Борисович! – она подмигнула художнику и тряхнула своей роскошной копной волос.
- Наташа, но ведь у тебя совершенно нет терпения, - отозвался старик.
- Это не важно! Зато я смогла бы постоянно путешествовать и привозить ото всюду шикарные полотна! Я завела бы частную коллекцию и скупала бы все Ваши картины! Вы продадите мне «Яблоки»?
- Ты же знаешь, Наташа, я не могу её продать.
- Ладно. Не надо! – улыбаясь, кинула девушка и тут же перевела тему. – Мне нужно написать о Вас статью в академическую газету. Я теперь буду журналистом. Это весело! Только сначала я решила написать о цыганах в переходе. Они просят милостыню и морозят своих маленьких детишек. Мне интересно, почему они так поступают. Я же тоже цыганка, но в моей семье это не принято.
- Будь осторожна, Наташа, - забеспокоился художник, - Из этого ничего хорошего не выйдет.
- Бросьте Андрей Борисович! Я просто поговорю с ними и всё! – сказала она ему, а потом обратилась к Вере:
- А хочешь, я тебя с собой возьму? Будет весело! Пойдём? Прямо сегодня, вот закончим и пойдём!
Вера и не думала тогда, какую вереницу событий повлечёт за собой это её беспечное «пойдём». Наташа показалась ей просто смелой и раскрепощённой девушкой, такой, какой бы и сама хотела быть Вера, но не была в силу разных обстоятельств. Может, эта прогулка откроет для неё какой-то другой мир, общество тех людей, о которых она никогда не думала, как о людях, никогда не интересовалась, чем они живут, как гадают и т.д. Почему подобные вопросы возникли у этой странной Наташи? Вера не слушала остальной разговор, только думала, как они пойдут штурмовать цыганскую общину.
Уже через полчаса Наташе наскучило позировать. Она спрыгнула с дивана, стащила за руку Веру и, смеясь, крикнула художнику:
- Всё, всё, всё! Нам пора! Мы уезжаем! Допишите в следующий раз! – и торопливо стала одеваться. – Ну, чего стоишь? – обратилась она к Вере, - Одевайся скорее!
Вера молча стояла у дивана, укутываясь в своё голубое полотно. Андрей Борисович смотрел на неё некоторое время. Потом медленно начал обтирать и замачивать кисти.
- Иди, если хочешь, Вера, - сказал он. – Только, девочки, будьте осторожны!
Вера стала одеваться.
Наташа бежала, тонко цокая каблучками, за руку тащила за собой Веру. В переходе от железнодорожного до автовокзала пахло сыростью, кое-где с потолка капала вода, и слышались разговоры цыган.
Когда девушки приблизились, они замолкли, затем одна с маленьким грудным малышом на руках запричитала негромко:
- Помогите, красавицы, нечем ребёнка кормить! Дайте денежку, Бог вас не оставит! А хотите погадаю? Ждёт тебя впереди любовь, - обратилась она к Наташе, - и выйдут из-за неё тебе неприятности. Говорить, не говорить плохое, что вижу? Казённый дом тебя ждёт и одиночество…
- Фу, какой бред Вы несёте!.. Да я не к тому! Расскажите лучше, почему Вы здесь стоите? Я напишу о вас в газете! – похвалилась Наташа и бросила в кепку для денег сотню рублей.
- Не надо, моя золотая, не хотим мы славы! А как живём, одному Богу известно и судить только ему…
Они стали собираться, больше ни слова не сказав, о чём бы ни расспрашивала их Наташа.
После того, как цыгане покинули место своей незатейливой работы, скрылись из виду, поднявшись по ступенькам перехода, Вера услышала с другой стороны песню под гитару. В ней молодой коллектив пел что-то про партизанку. Звуки в переходе смазывались, и точный текст нельзя было разобрать.
- Ну, и чёрт с вами! – крикнула в след цыганам разочарованная Наташа. – Лучше бы я вон о них решила писать! – и она махнула рукой в сторону молодого коллектива. – Ну, да сегодня уже не хочется! Поехали ко мне пить чай, дружить будем!
И они снова вернулись в лесной посёлок. Наташа притащила Веру в общагу академии, где в маленькой комнатке, вместе с ещё двумя девочками, она жила и училась.
Почти всё пространство комнаты занимали кровати, между ними как-то умещался стол, стоявший прямо у окна, шкаф отгораживал маленькую кухню, где стоять можно было только боком. Девочек, с которыми жила Наташа, не было. Они уезжали каждые выходные домой, а вечером, в воскресенье, снова приезжали на учёбу.
Наташа показала Вере свою кровать и велела располагаться, как ей хочется, но только пределы кровати не покидать. Сама схватила чайник и побежала ставить его на плиту в общей кухне. К чаю подала чёрный хлеб и смородиновое варенье. Сказала, что это самое вкусное лакомство общажной жизни. Наташа болтала обо всём, ничего особо о себе не рассказывая, спрашивала Веру о её жизни, о том, как она познакомилась с Андреем Борисовичем и о прочей ерунде. Она рассказывала о движении в соседнем вузе, которое называлось «Молодёжный клуб». Наташа состояла в нем и участвовала во всех акциях этого объединения.
Так они допоздна проболтали, не заметив, как пролетело время.
- Ого! Как поздно! – опомнилась Вера. – Как же мне теперь уехать домой?
- Не дрейфь! Я вызову тебе такси! В них иногда попадаются прикольные парни! – и она набрала номер.
Глава 5 Таксист
К выходу общаги подъехала тёмно-зелёная «99-тая», без опознавательных знаков такси, стёкла были затонированы, водителя в темноте разглядеть было трудно.
- Ну, пока! – сказала Наташа, прощаясь с новой подругой у машины. – Жди на следующих выходных к себе в гости. Может, в мастерскую вместе поедем!
Она заглянула в машину, посмотрела оценивающе на парня за рулём и сказала:
- Хорошенький! Кольца нет! Верка, не упускай шанс! Вы её с ветерком прокатите, но доставьте в целости! – последние слова предназначались водителю.
- Прокатим, - со смешком отозвался таксист.
И машина отъехала.
- Ты симпатичная! Как зовут? – спросил водитель, даже не посмотрев на Веру.
- Валентина, – неожиданно для себя соврала Вера.
- Красивое имя! Значит, на Карпинского едешь? Квартиру снимаешь?
- Нет. От бабушки досталась.
- А у меня всю ночь машина барахлит, да дела ещё ждут. Так что я тебя отвезу и сруливаю. Меня Женьком зовут. Как говорится, приятно!
В этот момент ему позвонили, и он с кем-то по-деловому, как показалось Вере, договорился о встрече. Внешне Женя был обычным: коротко постриженные тёмные волосы, карие живые глаза быстро бегали и улыбались Вере и нос с горбинкой, который особенно притягивал её внимание. На вид ему было около двадцати четырех или двадцати пяти. Но в разговоре он сказал, что ему двадцать. Смуглая кожа, насколько в темноте смогла разглядеть Вера, когда они проезжали мимо фонарей, выглядела очень гладкой, словно остриё лезвия ещё ни разу ни коснулось его лица. Но взгляд. Этот взгляд убеждал девушку, что он не юный сопляк.
Женя был очень разговорчив. Второй за день случай для молчаливой Веры. Наверное, с Наташей он бы лучше смотрелся. Они бы непременно поладили. А вот, какой из него получится муж? Наверное, будет очень хороший семьянин, раз уже сейчас такой деловой - встречи там какие-то, переговоры.
Вера достала свой недавно купленный телефон-раскладушку «Sony Erikson» и, не открывая, через горящее окошечко, посмотрела, который час. Начало двенадцатого. А завтра на работу. К дому уже подъезжали. Вера приготовила две одинаковые купюры и, после остановки, протянула их водителю. Он взял обе и одну обратно протянул Вере.
- Может, чаем напоишь? – спросил Женя, слегка наклонившись.
- Пойдём.
Молча зашли в подъезд. Вера открыла дверь и пропустила парня впереди себя. Он быстро разулся, прошёл в комнату. Осмотрелся так, будто что-то искал. Затем прошёл в кухню, по пути проверив ванную комнату. Вере показалось странным такое поведение, но она ничего страшного в нём не нашла. Женя показался ей простым парнем, который почему-то определённо заслуживал её доверия. Девушка поставила чайник, выложила в вазочку из пакета пряники. Женя подошёл к ней сзади, обнял за плечи и, почти касаясь мочки её уха, прошептал:
- Ты такая красивая…
Он полной грудью вдохнул запах её волос.
- И пахнешь вкусно…
Аккуратно повернул девушку за плечи лицом к себе и легко коснулся её губ пальцем.
- Не бойся. Всё будет хорошо. Я буду рядом…
И нежно поцеловал её. Голова у Веры закружилась, она обмякла в его руках и одновременно напряглась. Рука парня прикоснулась к её шее, задержалась на ямке у основания и плавно поползла ниже. Пока он, сдержанно задыхаясь, целовал её нежно в губы, одна его рука методично сжимала и разжимала маленькую грудь Веры, вторая рука властно задирала подол платья и лезла в трусики. Вера не сопротивлялась. Она устала кого-то ждать и чего-то бояться. Несколько раз близости, которые случались у неё в жизни, прошли мимо скучно, хотя и запомнились ей неясными проблесками. Вера ещё ни разу не получала от секса то, о чём с замиранием сердца в подростковом возрасте читала в любовных романах. Ею пользовались неопытные мальчишки, которые через несколько фрикций вынимали своё достоинство, стряхивали в сторону, застёгивали ширинку и уходили, обещая позвонить. Вера ничего не испытывала от этих коротких отношений. А теперь ей овладела буря эмоций, непознанных, удивительных. Словно стайка бабочек готова была вылететь из живота. А сама девушка с трудом сдерживалась, чтобы не застонать от удовольствия. Она ощутила прилив внизу. А он всё целовал и ласкал её, как будто ждал дальнейшего приглашения.
Когда платье было расстегнуто и быстрым движением через голову снято, Женя прижал её к себе и ритме танго увлёк на кровать…
…Он двигался нежно и требовательно. И в один момент вдруг девушку захлестнула волна удовольствия, она сначала застонала, а потом закричала, испытав наконец самое острое и нежное чувство.
Женя продолжил, и она поднялась на вершину блаженства ещё раз. Затем он крепко сжал её в объятьях, застонал и обмяк.
Веры просто не существовало. Ей хотелось умереть от счастья. Все мышцы расслабились, в ушах немного звенело. Она даже не заметила, как Женя встал и ушёл в кухню, чтобы попить воды.
- Знаешь, прости, малыш, но мне пора…
Он потряс в руке свой телефон.
- Чёрт возьми, он сел! Мне нужно по делам съездить. Но когда я вернусь, крошка, мы будем есть с тобой самый вкусный в мире шашлык! Только мне нужно взять твой телефон, ведь мой сел… Я сделаю с него пару звонков и верну его тебе, когда приеду сам. Хорошо?
Вера с небес ещё не вернулась. Она с улыбкой махнула головой и натянула одеяло повыше. Женя взял телефон Веры и вышел, погасив за собой свет.
- Спи, родная, спи…
Проснувшись утром, Вера поняла, что её ночной новый знакомый не вернётся. Ни любви, ни телефона, ни самого вкусного шашлыка не будет. И она о нём ничегошеньки не знала. Ни позвонить, ни найти его как-то. Может, что-то случилось, и он не смог приехать? Может, будет ждать её, когда она вернётся с работы.
Рабочий день тянулся долго. На радость, задерживаться не пришлось. На всех парусах летела Вера домой, чтобы увидеть у подъезда его, своего Женю, снова ощутить тепло его губ, прикоснуться к гладкой смуглой коже, услышать тёплые красивые слова, которые ей никто и никогда не говорил.
Но не было у дома никого, похожего на её ночного гостя. И снова овладели ей мысли, что её обманули, снова, только ещё хуже, извращённее и больнее. А как теперь вернуть телефон? Ведь она долго откладывала на его покупку, только месяц назад купила его и вот. Неужели всё это нужно было затевать ради телефона, пусть даже и дорогого. Или она заплатила за всё, что испытала с этим Женей? А может, он и не Женя вовсе? Наверное, при других обстоятельствах она обратилась бы в полицию. Но как обращаться сейчас? Что говорить? Что подцепила ночью таксиста, сама отдала ему новый телефон, а он, как ни странно, забрал его и исчез в неизвестном направлении? При всём при этом, она не знала ни фамилии его, ни рода занятий, ни номера автомобиля, ни где он живёт. Она даже не уверена была зелёного ли цвета машина или в темноте она ей таковой показалась, а на самом деле могла быть и синей. А вдруг она заявит, милиция найдёт его, а с ним просто что-то случилось, что он не смог приехать. Он отдаст ей телефон и скажет, что же ты не дождалась, ты мне понравилась, но теперь ни о каком продолжении отношений не может быть и речи! И что тогда делать Вере? Нет, никуда она не пойдёт.
