Он закинул голову и расхохотался:
— О, умрут! Да, конечно! Возьмут и умрут!
— Почему ты смеёшься? Это не смешно. Выходит, мы нарушили тут равновесие. Франкшин тоже погиб, поэтому он не сможет восстановить и починить эти машины...
Я посмотрела на него расширенными от тревоги глазами. До меня только сейчас в полной мере дошло, какие последствия могут быть от того, что мы "похулиганили" на Башне.
Пиовр внезапно повернулся ко мне и схватил меня за плечи. Заглянул в глаза:
— Нет. Не умрут. Никто не умрёт. Город будет перемещаться и дальше.
— Но... как?!
— Город завязан не на машины. Он завязан на тех, кто им управляет. Это не объясняется законами физики, науки и прочего естествознания. Пока жив хотя бы один из нас — город жив.
— Один из вас? Из кого? Основатели? — дошло до меня.
Пиовр ответил так, что я поняла, что оказалась права:
— Машины — пустое. Тут было только двое. Две причины Города — Крейн и я. Рано или поздно должен был остаться кто-то один. Так и случилось. Теперь я единственный хозяин здесь. Я владею и верхним городом, и нижним, и обломками того, что осталось от Высокого Утёса, и даже минами. Я владею Городом, всеми домами, всеми жителями. Я теперь тут мэр.
Мэр. Маньяк-мэр. Как звучит-то! Внезапно Пиовр сделал то, что я от него не ожидала — он искренне поблагодарил меня:
— Спасибо. Ты дала Городу то, что не смог никто. Ты дала мне то, что не смог никто и никогда — волю к жизни, волю к новым начинаниям. Я позабочусь об этом городе, обещаю тебе.
Я потрясённо посмотрела на этого чудака в драной шляпе. Голова Крейна уставилась на него не менее потрясённо. А ведь в сущности Пиовр прав. После смерти любимой женщины он медленно сходил с ума, жил в тюрьме в прямом и переносном смысле, и у него не было открытой двери, чтобы отомстить.
— Но почему Город снова переместится? Машина поломана... я не понимаю!
— Твоя подружка успела сгенерировать сон. Машина успела запуститься до того, как ты её поломала. А я успел грохнуть Крейна. Всё сошлось! Тройной успех. Твои дружки не погибли, ты тоже выжила, вы втроём можете драть дёру восвояси. Очень вам советую поторопиться. Бегите всё время на запад.
Пиовр напоследок сжал мои плечи, тут же отпустил и повторил:
— Кыш отсюда! Кыш из моего города!
Я растерялась:
— А пальцы?
— В другой раз принесёшь!
Я мало что поняла из этой тирады безумца. Но побежала со всех ног, потому что почувствовала интуитивно, что медлить больше нельзя, и что если я продолжу тут со всеми сентиментальные прощания, то останусь навечно в Городе Неизвестно-Когда-и-Где.
Когда я добежала до нашего импровизированного "стойбища" на берегу, Беатрикс и Йоко в нетерпении ждали меня.
— Клот, где ты? Мы подумали, ты решила остаться!
— Я тоже так подумала, — призналась я, решив ничего не рассказывать о Пиовре.
Шустик приподнялся на локте и вполне осмысленно и бодро смотрел на нас. Констанция и Гилберт сидели рядом с ним. Я подошла, чтоб попрощаться.
— Ребята, спасибо вам за всё. Извините, что я мало сейчас чего могу сказать. Слова куда-то растерялись. Я бы... с радостью поговорила с вами, — разволновалась я.
— Не стоит тебе извиняться, — остановил Гилберт. — Мы тебя будем помнить. Тебя и твоих смелых друзей. — И тут вдруг моряк выдал то, что было у него на душе: — Констанция рассказала, из какого вы времени. Если будет возможность, и если получится, скажи от меня моей маленькой сестрёнке Марианне, что я её тоже всегда буду помнить.
— Я... скажу ей, — растерянно пообещала я. Прошло столько времени... И как второй раз разыскать Марианну? Это нужно добраться до Невелнигарп...
Шустик же сказал, оставаясь всё тем же философом:
— Я рад, что наши пути пересеклись. И я рад, что каждый раз, когда у меня будет болеть голова — она будет болеть в честь тебя!
Не слишком лестными могли показаться его слова, однако по-своему простодушный и непосредственный Шустик имел в виду совсем не сарказм. Наоборот, он произнёс это с гордостью.
— Пусть у тебя никогда не болит голова. А шрам украшает мужчину. Спасибо тебе, Шустик, — я пожала руку маленькому другу.
Мы с Блайми посмотрели друг на друга. Мы с ней очень похожи и наиболее подружились за это время, наиболее доверяли друг другу. Нам не надо говорить пафосных слов. Констанция улыбнулась:
— Удачи и счастливо шевелить поршнями, ухарская чертяка!
— А тебе удачи в твоём поприще! Друзья, берегите друг друга, — напутствовала я.
Мы с Констанцией тоже крепко пожали друг другу руки. Пусть прощание получилось скомканным и коротким, но оно состоялось.
— Быстрее! — поторопил Йоко.
— Смотрите, дома расслаиваются! — испуганно вскрикнула Беатрикс.
Мы оглянулись. Девушка весьма точно определила то, что происходило с окружающим городским пейзажем. Дома расслаивались, растворялись, перемежаясь с прожилками тумана, только на этот раз туман не зелёный, а выглядядел обыкновенным, серовато-мутновато-мглистым.
Я подбежала к моим подопечным. Оглянулась. Сплошной туман! С трудом различила Гилберта, Констанцию и полусидящего-полулежащего Шустика. Они помахали нам. Я махнула им.
— Куда бежать?! — Риббок заметался из стороны в сторону.
— На запад! — крикнула я.
— Откуда ты знаешь? — удивлённо спросила Беатрикс.
— Просто знаю. Мы пришли с запада.
Туман. В нём бежать уже тяжело и страшно, ведь можно обо что-то споткнуться и расшибиться. Но мы бежали, без оглядки, без остановки.
Мы понимали — от того, как быстро мы будем бежать, зависит наша жизнь и наша свобода. Когда Башня-с-Часами оказалась разрушена, Город начал процесс перемещения, но при этом его границы с нашим миром открылись. А если он переместится в то время, пока мы будем находиться в его границах, он увлечёт нас за собой. И мы бежали домой, бежали к свободе. Хоть в Городе Неизвестно-Когда-и-Где за нашими спинами оставалась победа, трупы врагов и верные друзья, всё же нам там не место.
Бегом, бегом. Мухой, как говорит Констанция. Шевелить поршнями! Мы ухарские чертяки. Бегом!
Рассвет настигал нас, а туман не кончался. Шум моря преследовал. Кроме тумана, мы ничего не видели. Мы бежали по твёрдой ровной булыжниковой мостовой, дома расступались перед нами как живые, ведь они сотканы из тумана. Они исчезали, уже не принадлежа нашему миру.
Домой, домой, скорее!
Беатрикс вскрикнула, она чуть не упала. Йоко поддержал её. Я тоже споткнулась. Внезапно мостовая сменилась на гальку. Появились неровности, выбоины, торчащие камни.
Я наконец остановилась, задыхаясь, и оглянулась. Ребята убежали далеко вперёд, они боялись остановиться.
— Йоко, Беатрикс, мы дома! Успокойтесь, переведите дух! — крикнула я им.
Я увидела, как мираж исчезает. За мной высокие дома, старинные каменные постройки. Они покрывались туманом, исчезали, а за ними просвечивалось море. Море бушевало, но не штормило. Оно шаловливо накатывалось на берег, демонстрируя пульсацию жизни и настоящести. Это такое завораживающее явление, что я надолго осталась стоять и смотреть. Йоко и Беатрикс притихли вдали... Они без сил повалились на камни. Здесь прохладно, но не холодно. Дикий пустынный пляж. Вдали я различила несколько строений, бараков, тёмных и почерневших от времени.
Несколько лодок, перевёрнутых кверху днищем, рыбацкие сети. Это же Вьюрзбург, рыбацкая деревушка или, правильнее сказать, перевалочный пункт рыбаков! Вокруг неприглядный серый пейзаж, пасмурное небо. Я развернулась и пошла искать ребят.
Они спали на камнях без задних ног. Я опустилась рядом с ними. Сон немедленно навалился на меня.
Меня разбудил тарахтящий звук сверху. Я открыла глаза и увидела подлетающий к нам вертолёт. Я растерялась, поскольку ничего не понимала. Где я? Почему тут вертолёт? Рядом медленно приходили в себя Беатрикс Шенгли и Йоко Риббок. Я увидела, что у Йоко голова не в крови, как раньше. То есть он не ранен? Мой взгляд переместился на мою правую руку.
Я обомлела. Раны, которая мучила меня последние несколько дней, нестерпимо болела и беспокоила меня — как ни бывало! Я минут пять недоумённо разглядывала свою руку, а вертолёт тем временем подлетал, и начал снижаться неподалёку от нас. Шум от двигателей и винтов заглушил испуганные вопросы ребят, а порыв ветра нас чуть не снёс.
Вертолёт сел в нескольких десятках метров, двигатель сразу затих. Из кабины выпрыгнул Ренсо Грэнжер, собственной персоной. С опаской нас оглядывая, будто мы чумные, он медленно подходил к нам.
— Ребят, вы живы? — крикнул он.
— Живее не бывает, — в ответ крикнула я. И пояснила для перепуганных Беатрикс и Йоко: — Это свои. Это мой товарищ, звать Автомеханик.
Я была потеряна во времени, поэтому узнать, что сегодня за дата, составляло самую главную для меня задачу. Я поднялась, почувствовав слабость во всём теле и боль в мышцах как после сильного физического напряжения, и спросила у подошедшего Ренсо:
— Грэнжер, какой сегодня день?
— Десятого мая, — ответил тот.
— Год! Год какой?! — спохватилась я, поняв, что Башня-с-Часами могла сотворить совсем плохую шутку, раз раны мои чудесным образом зажили.
— Тот же, что и вчера! Две тысяча второй, — подсказал удивлённый коллега. — Слушай, Сорвиголова, я ж обещал помочь! Запросил подкрепление на нашенской Базе. С призраком ткацкой фабрики мы сегодня ночью разобрались. Ух и делишко было, как-нибудь тебе расскажу! Слухай, Сорвиголова, ну как ты тут? Подкреп нужен?
— Подкреп?! Если только что-то выпить крепкое, — выдохнула я.
— Могу предложить только затяжку понюшкой табаку, — усмехнулся Грэнжер, окончательно удостоверяясь, что я в здравом уме и твёрдой памяти. — Ты не контуженная?
Он поддержал меня за локоть, видя, что меня штормит как море Блэкси в непогоду.
— Сложно сказать. Может и контуженная.
— Вы тут всю ночь провели? Окоченели небось?
— Нет, мы не спали. Мы тут... это... плюшками баловались, — слямзила я.
Автомеханик с пониманием кивнул:
— Всё ясно с вами. Ладно, потом расскажешь как-нибудь, за чарочкой чего-нибудь крепкого. Идёмте в вертолётик, деточки. Полетим домой.
Деточкам Йоко и Беатрикс лишь оставалось удивлённо хлопать глазами и шагать послушно за матёрыми агентами Только Для Ваших Глаз, какими мы с Грэнжером сейчас и являлись.
Призрачный, густой туман
Опустился на берег моря.
Город—мираж — обман
Растворился передо мною.
Долго смотрела я вдаль,
Не вымолвив ни крика, ни слова:
Была у меня печаль,
Что всё повторится снова.
Сон это был или нет,
Я знать совсем не хотела,
Не знать я хотела и бед
Тех, что раньше имела.
Пусть несчастья растворятся, как сон,
Пусть приходит скорее везенье,
Пусть беды исчезнут, как он,
Тот таинственный город—виденье!
"Уважаемая госпожа Марианна Дак! Пишет Вам Клот Итчи, Ваша гостья. Вероятно, то, что я Вам пишу, будет для Вас звучать странным. Возможно это вызовет у Вас шок, всколыхнёт непрошеную горечь воспоминаний. Либо наоборот отзовётся теплом в Вашем сердце. Заранее прошу меня простить за это. Но я обещала одному человеку сообщить Вам кое-что, по его просьбе. К сожалению, не смогла увидеть Вас лично, чтобы сказать: вертолёт не стал делать посадку в Невелнигарп, я замешкалась, растерялась и забыла попросить товарища, Малого Грэнжера, чтобы он меня там высадил рядом с Вашим домом.
Помните, Вы рассказали мне про Вашего брата, Гилберта Дака? Который ушёл удить рыбу в сторону Вьюрзбурга. Понимаете, я не знаю, как Вам это сообщить, но он жив и с ним всё хорошо. Хоть и находится безумно далеко от дома, настолько далеко, что не представляется возможным хоть как-то оттуда уехать. У него есть друзья. Он славный человек. Он и просил, чтобы я передала Вам, что он помнит о Вас и любит Вас. И передаёт Вам самые искренние пожелания счастья и удачи. Он также очень грустит, что так получилось, что он тогда не смог вернуться домой и не смог объяснить Вам и Вашей семье, что с ним случилось и что он вынужден находиться в очень далёком месте. Он очень тепло отзывается о Вас и говорит, что Вы молодец, и он надеется, что Вы переживёте его ещё и проживёте большую насыщенную жизнь".
Многое в это письмо я добавила от себя. То, что Гилберт мог бы мне сказать, но не сказал, однако это подразумевалось. Мне не хотелось тревожить старую женщину. И в то же время я не могла оставить без внимания просьбу Гилберта. Ведь он так много сделал для нас, был для нас настоящим ангелом-хранителем и верным другом, безропотно и бескорыстно едва не пошёл на гибель ради нас!
Я сложила письмо, решив больше не читать. Оно далось мне с трудом, потому что я не совсем была уверена в том, что я пережила. Что я на самом деле встретила Гилберта Дака, Констанцию, Шустика, Пиовра и побывала в Городе Неизвестно-Когда-и-Где. Если бы у меня остался шрам на руке, я бы нисколько не сомневалась. Или если бы прошло несколько дней и ночей, прежде чем Ренсо или поисково-спасательный отряд бы нас нашёл.
Конверт лежал рядом на моём письменном столе. Моя рука потянулась, чтобы взять его. Снова сомнения. Я словно отправляю письмо в другой мир.
Прочь сомнения! Я делаю это ради Гилберта. Пусть старую тётушку Марианну я совсем не знаю, хоть и ела с ней её уху, но Гилберта я успела узнать очень хорошо. Это один из самых смелых, надёжных и самоотверженных людей, которых я когда-либо знала. И пусть он остался там, но я-то здесь.
Я запечатала письмо в конверт, подписала индекс, который накануне подсмотрела в Сети. Свордский район, деревня Невелнигарп, письмо для госпожи Марианны Дак. Надеюсь, почтальон его не потеряет и доставит точно по адресу. Ведь я в первый раз не обратила внимание, какой номер дома у старушки.
Почтовый ящик находился ровно по дороге туда, куда мне надо. Я вышла из дома и опустила письмо в почтовый ящик. И почувствовала, как от Города Неизвестно-Когда-и-Где меня отделяет ещё большая стена из тумана, чем вначале показалось. Словно правда я увидела сон.
Я пришла на секретную базу Только Для Ваших Глаз. Прошло уже больше недели после того, как вертолёт с Ренсо Грэнжером прилетел за нами во Вьюрзбург. Я ничего не знала о судьбе Беатрикс и Йоко. Я не удосужилась даже спросить их номера телефонов. Когда Ренсо нас передавал агенту Кукеру, я знала, что Беатрикс и Йоко забрала Айра, запланировав провести с ними профилактическую беседу. Мне же агент Кукер помог организовать проезд на скоростном поезде дальнего следования до Укосмо.
Ещё мне совестно, что с момента моего возвращения в дом родной я так и не написала отчёта. Я понятия не имела, что там писать. События, которые происходили в течение то ли шести, то ли двенадцати бесконечных дней и ночей в Городе, укладывались в одну настоящую ночь, с 9 на 10 мая. Как объяснить само место, где я побывала, которое находится за пределами границ пространства и даже времени?
Кстати, о времени. Ещё когда мы летели в вертолёте, я достала свои наручные часы из недр рюкзака и обнаружила, что они продолжили идти. И показывали тот час, на котором сломались, когда я вошла в туман. Может, всё это иллюзии? Повлиял здешний климат, атмосферные явления, расслабляющий шум моря? Я шла пешком то ли семь, то ли восемь километров из Невелнигарп до Вьюрзбурга, накануне долго ехала, общалась с кем-то, искала и сопоставляла факты.
— О, умрут! Да, конечно! Возьмут и умрут!
— Почему ты смеёшься? Это не смешно. Выходит, мы нарушили тут равновесие. Франкшин тоже погиб, поэтому он не сможет восстановить и починить эти машины...
Я посмотрела на него расширенными от тревоги глазами. До меня только сейчас в полной мере дошло, какие последствия могут быть от того, что мы "похулиганили" на Башне.
Пиовр внезапно повернулся ко мне и схватил меня за плечи. Заглянул в глаза:
— Нет. Не умрут. Никто не умрёт. Город будет перемещаться и дальше.
— Но... как?!
— Город завязан не на машины. Он завязан на тех, кто им управляет. Это не объясняется законами физики, науки и прочего естествознания. Пока жив хотя бы один из нас — город жив.
— Один из вас? Из кого? Основатели? — дошло до меня.
Пиовр ответил так, что я поняла, что оказалась права:
— Машины — пустое. Тут было только двое. Две причины Города — Крейн и я. Рано или поздно должен был остаться кто-то один. Так и случилось. Теперь я единственный хозяин здесь. Я владею и верхним городом, и нижним, и обломками того, что осталось от Высокого Утёса, и даже минами. Я владею Городом, всеми домами, всеми жителями. Я теперь тут мэр.
Мэр. Маньяк-мэр. Как звучит-то! Внезапно Пиовр сделал то, что я от него не ожидала — он искренне поблагодарил меня:
— Спасибо. Ты дала Городу то, что не смог никто. Ты дала мне то, что не смог никто и никогда — волю к жизни, волю к новым начинаниям. Я позабочусь об этом городе, обещаю тебе.
Я потрясённо посмотрела на этого чудака в драной шляпе. Голова Крейна уставилась на него не менее потрясённо. А ведь в сущности Пиовр прав. После смерти любимой женщины он медленно сходил с ума, жил в тюрьме в прямом и переносном смысле, и у него не было открытой двери, чтобы отомстить.
— Но почему Город снова переместится? Машина поломана... я не понимаю!
— Твоя подружка успела сгенерировать сон. Машина успела запуститься до того, как ты её поломала. А я успел грохнуть Крейна. Всё сошлось! Тройной успех. Твои дружки не погибли, ты тоже выжила, вы втроём можете драть дёру восвояси. Очень вам советую поторопиться. Бегите всё время на запад.
Пиовр напоследок сжал мои плечи, тут же отпустил и повторил:
— Кыш отсюда! Кыш из моего города!
Я растерялась:
— А пальцы?
— В другой раз принесёшь!
Я мало что поняла из этой тирады безумца. Но побежала со всех ног, потому что почувствовала интуитивно, что медлить больше нельзя, и что если я продолжу тут со всеми сентиментальные прощания, то останусь навечно в Городе Неизвестно-Когда-и-Где.
Когда я добежала до нашего импровизированного "стойбища" на берегу, Беатрикс и Йоко в нетерпении ждали меня.
— Клот, где ты? Мы подумали, ты решила остаться!
— Я тоже так подумала, — призналась я, решив ничего не рассказывать о Пиовре.
Шустик приподнялся на локте и вполне осмысленно и бодро смотрел на нас. Констанция и Гилберт сидели рядом с ним. Я подошла, чтоб попрощаться.
— Ребята, спасибо вам за всё. Извините, что я мало сейчас чего могу сказать. Слова куда-то растерялись. Я бы... с радостью поговорила с вами, — разволновалась я.
— Не стоит тебе извиняться, — остановил Гилберт. — Мы тебя будем помнить. Тебя и твоих смелых друзей. — И тут вдруг моряк выдал то, что было у него на душе: — Констанция рассказала, из какого вы времени. Если будет возможность, и если получится, скажи от меня моей маленькой сестрёнке Марианне, что я её тоже всегда буду помнить.
— Я... скажу ей, — растерянно пообещала я. Прошло столько времени... И как второй раз разыскать Марианну? Это нужно добраться до Невелнигарп...
Шустик же сказал, оставаясь всё тем же философом:
— Я рад, что наши пути пересеклись. И я рад, что каждый раз, когда у меня будет болеть голова — она будет болеть в честь тебя!
Не слишком лестными могли показаться его слова, однако по-своему простодушный и непосредственный Шустик имел в виду совсем не сарказм. Наоборот, он произнёс это с гордостью.
— Пусть у тебя никогда не болит голова. А шрам украшает мужчину. Спасибо тебе, Шустик, — я пожала руку маленькому другу.
Мы с Блайми посмотрели друг на друга. Мы с ней очень похожи и наиболее подружились за это время, наиболее доверяли друг другу. Нам не надо говорить пафосных слов. Констанция улыбнулась:
— Удачи и счастливо шевелить поршнями, ухарская чертяка!
— А тебе удачи в твоём поприще! Друзья, берегите друг друга, — напутствовала я.
Мы с Констанцией тоже крепко пожали друг другу руки. Пусть прощание получилось скомканным и коротким, но оно состоялось.
— Быстрее! — поторопил Йоко.
— Смотрите, дома расслаиваются! — испуганно вскрикнула Беатрикс.
Мы оглянулись. Девушка весьма точно определила то, что происходило с окружающим городским пейзажем. Дома расслаивались, растворялись, перемежаясь с прожилками тумана, только на этот раз туман не зелёный, а выглядядел обыкновенным, серовато-мутновато-мглистым.
Я подбежала к моим подопечным. Оглянулась. Сплошной туман! С трудом различила Гилберта, Констанцию и полусидящего-полулежащего Шустика. Они помахали нам. Я махнула им.
— Куда бежать?! — Риббок заметался из стороны в сторону.
— На запад! — крикнула я.
— Откуда ты знаешь? — удивлённо спросила Беатрикс.
— Просто знаю. Мы пришли с запада.
Туман. В нём бежать уже тяжело и страшно, ведь можно обо что-то споткнуться и расшибиться. Но мы бежали, без оглядки, без остановки.
Мы понимали — от того, как быстро мы будем бежать, зависит наша жизнь и наша свобода. Когда Башня-с-Часами оказалась разрушена, Город начал процесс перемещения, но при этом его границы с нашим миром открылись. А если он переместится в то время, пока мы будем находиться в его границах, он увлечёт нас за собой. И мы бежали домой, бежали к свободе. Хоть в Городе Неизвестно-Когда-и-Где за нашими спинами оставалась победа, трупы врагов и верные друзья, всё же нам там не место.
Бегом, бегом. Мухой, как говорит Констанция. Шевелить поршнями! Мы ухарские чертяки. Бегом!
Рассвет настигал нас, а туман не кончался. Шум моря преследовал. Кроме тумана, мы ничего не видели. Мы бежали по твёрдой ровной булыжниковой мостовой, дома расступались перед нами как живые, ведь они сотканы из тумана. Они исчезали, уже не принадлежа нашему миру.
Домой, домой, скорее!
Беатрикс вскрикнула, она чуть не упала. Йоко поддержал её. Я тоже споткнулась. Внезапно мостовая сменилась на гальку. Появились неровности, выбоины, торчащие камни.
Я наконец остановилась, задыхаясь, и оглянулась. Ребята убежали далеко вперёд, они боялись остановиться.
— Йоко, Беатрикс, мы дома! Успокойтесь, переведите дух! — крикнула я им.
Я увидела, как мираж исчезает. За мной высокие дома, старинные каменные постройки. Они покрывались туманом, исчезали, а за ними просвечивалось море. Море бушевало, но не штормило. Оно шаловливо накатывалось на берег, демонстрируя пульсацию жизни и настоящести. Это такое завораживающее явление, что я надолго осталась стоять и смотреть. Йоко и Беатрикс притихли вдали... Они без сил повалились на камни. Здесь прохладно, но не холодно. Дикий пустынный пляж. Вдали я различила несколько строений, бараков, тёмных и почерневших от времени.
Несколько лодок, перевёрнутых кверху днищем, рыбацкие сети. Это же Вьюрзбург, рыбацкая деревушка или, правильнее сказать, перевалочный пункт рыбаков! Вокруг неприглядный серый пейзаж, пасмурное небо. Я развернулась и пошла искать ребят.
Они спали на камнях без задних ног. Я опустилась рядом с ними. Сон немедленно навалился на меня.
Меня разбудил тарахтящий звук сверху. Я открыла глаза и увидела подлетающий к нам вертолёт. Я растерялась, поскольку ничего не понимала. Где я? Почему тут вертолёт? Рядом медленно приходили в себя Беатрикс Шенгли и Йоко Риббок. Я увидела, что у Йоко голова не в крови, как раньше. То есть он не ранен? Мой взгляд переместился на мою правую руку.
Я обомлела. Раны, которая мучила меня последние несколько дней, нестерпимо болела и беспокоила меня — как ни бывало! Я минут пять недоумённо разглядывала свою руку, а вертолёт тем временем подлетал, и начал снижаться неподалёку от нас. Шум от двигателей и винтов заглушил испуганные вопросы ребят, а порыв ветра нас чуть не снёс.
Вертолёт сел в нескольких десятках метров, двигатель сразу затих. Из кабины выпрыгнул Ренсо Грэнжер, собственной персоной. С опаской нас оглядывая, будто мы чумные, он медленно подходил к нам.
— Ребят, вы живы? — крикнул он.
— Живее не бывает, — в ответ крикнула я. И пояснила для перепуганных Беатрикс и Йоко: — Это свои. Это мой товарищ, звать Автомеханик.
Я была потеряна во времени, поэтому узнать, что сегодня за дата, составляло самую главную для меня задачу. Я поднялась, почувствовав слабость во всём теле и боль в мышцах как после сильного физического напряжения, и спросила у подошедшего Ренсо:
— Грэнжер, какой сегодня день?
— Десятого мая, — ответил тот.
— Год! Год какой?! — спохватилась я, поняв, что Башня-с-Часами могла сотворить совсем плохую шутку, раз раны мои чудесным образом зажили.
— Тот же, что и вчера! Две тысяча второй, — подсказал удивлённый коллега. — Слушай, Сорвиголова, я ж обещал помочь! Запросил подкрепление на нашенской Базе. С призраком ткацкой фабрики мы сегодня ночью разобрались. Ух и делишко было, как-нибудь тебе расскажу! Слухай, Сорвиголова, ну как ты тут? Подкреп нужен?
— Подкреп?! Если только что-то выпить крепкое, — выдохнула я.
— Могу предложить только затяжку понюшкой табаку, — усмехнулся Грэнжер, окончательно удостоверяясь, что я в здравом уме и твёрдой памяти. — Ты не контуженная?
Он поддержал меня за локоть, видя, что меня штормит как море Блэкси в непогоду.
— Сложно сказать. Может и контуженная.
— Вы тут всю ночь провели? Окоченели небось?
— Нет, мы не спали. Мы тут... это... плюшками баловались, — слямзила я.
Автомеханик с пониманием кивнул:
— Всё ясно с вами. Ладно, потом расскажешь как-нибудь, за чарочкой чего-нибудь крепкого. Идёмте в вертолётик, деточки. Полетим домой.
Деточкам Йоко и Беатрикс лишь оставалось удивлённо хлопать глазами и шагать послушно за матёрыми агентами Только Для Ваших Глаз, какими мы с Грэнжером сейчас и являлись.
Глава 16. Миссия выполнена
Призрачный, густой туман
Опустился на берег моря.
Город—мираж — обман
Растворился передо мною.
Долго смотрела я вдаль,
Не вымолвив ни крика, ни слова:
Была у меня печаль,
Что всё повторится снова.
Сон это был или нет,
Я знать совсем не хотела,
Не знать я хотела и бед
Тех, что раньше имела.
Пусть несчастья растворятся, как сон,
Пусть приходит скорее везенье,
Пусть беды исчезнут, как он,
Тот таинственный город—виденье!
"Уважаемая госпожа Марианна Дак! Пишет Вам Клот Итчи, Ваша гостья. Вероятно, то, что я Вам пишу, будет для Вас звучать странным. Возможно это вызовет у Вас шок, всколыхнёт непрошеную горечь воспоминаний. Либо наоборот отзовётся теплом в Вашем сердце. Заранее прошу меня простить за это. Но я обещала одному человеку сообщить Вам кое-что, по его просьбе. К сожалению, не смогла увидеть Вас лично, чтобы сказать: вертолёт не стал делать посадку в Невелнигарп, я замешкалась, растерялась и забыла попросить товарища, Малого Грэнжера, чтобы он меня там высадил рядом с Вашим домом.
Помните, Вы рассказали мне про Вашего брата, Гилберта Дака? Который ушёл удить рыбу в сторону Вьюрзбурга. Понимаете, я не знаю, как Вам это сообщить, но он жив и с ним всё хорошо. Хоть и находится безумно далеко от дома, настолько далеко, что не представляется возможным хоть как-то оттуда уехать. У него есть друзья. Он славный человек. Он и просил, чтобы я передала Вам, что он помнит о Вас и любит Вас. И передаёт Вам самые искренние пожелания счастья и удачи. Он также очень грустит, что так получилось, что он тогда не смог вернуться домой и не смог объяснить Вам и Вашей семье, что с ним случилось и что он вынужден находиться в очень далёком месте. Он очень тепло отзывается о Вас и говорит, что Вы молодец, и он надеется, что Вы переживёте его ещё и проживёте большую насыщенную жизнь".
Многое в это письмо я добавила от себя. То, что Гилберт мог бы мне сказать, но не сказал, однако это подразумевалось. Мне не хотелось тревожить старую женщину. И в то же время я не могла оставить без внимания просьбу Гилберта. Ведь он так много сделал для нас, был для нас настоящим ангелом-хранителем и верным другом, безропотно и бескорыстно едва не пошёл на гибель ради нас!
Я сложила письмо, решив больше не читать. Оно далось мне с трудом, потому что я не совсем была уверена в том, что я пережила. Что я на самом деле встретила Гилберта Дака, Констанцию, Шустика, Пиовра и побывала в Городе Неизвестно-Когда-и-Где. Если бы у меня остался шрам на руке, я бы нисколько не сомневалась. Или если бы прошло несколько дней и ночей, прежде чем Ренсо или поисково-спасательный отряд бы нас нашёл.
Конверт лежал рядом на моём письменном столе. Моя рука потянулась, чтобы взять его. Снова сомнения. Я словно отправляю письмо в другой мир.
Прочь сомнения! Я делаю это ради Гилберта. Пусть старую тётушку Марианну я совсем не знаю, хоть и ела с ней её уху, но Гилберта я успела узнать очень хорошо. Это один из самых смелых, надёжных и самоотверженных людей, которых я когда-либо знала. И пусть он остался там, но я-то здесь.
Я запечатала письмо в конверт, подписала индекс, который накануне подсмотрела в Сети. Свордский район, деревня Невелнигарп, письмо для госпожи Марианны Дак. Надеюсь, почтальон его не потеряет и доставит точно по адресу. Ведь я в первый раз не обратила внимание, какой номер дома у старушки.
Почтовый ящик находился ровно по дороге туда, куда мне надо. Я вышла из дома и опустила письмо в почтовый ящик. И почувствовала, как от Города Неизвестно-Когда-и-Где меня отделяет ещё большая стена из тумана, чем вначале показалось. Словно правда я увидела сон.
Я пришла на секретную базу Только Для Ваших Глаз. Прошло уже больше недели после того, как вертолёт с Ренсо Грэнжером прилетел за нами во Вьюрзбург. Я ничего не знала о судьбе Беатрикс и Йоко. Я не удосужилась даже спросить их номера телефонов. Когда Ренсо нас передавал агенту Кукеру, я знала, что Беатрикс и Йоко забрала Айра, запланировав провести с ними профилактическую беседу. Мне же агент Кукер помог организовать проезд на скоростном поезде дальнего следования до Укосмо.
Ещё мне совестно, что с момента моего возвращения в дом родной я так и не написала отчёта. Я понятия не имела, что там писать. События, которые происходили в течение то ли шести, то ли двенадцати бесконечных дней и ночей в Городе, укладывались в одну настоящую ночь, с 9 на 10 мая. Как объяснить само место, где я побывала, которое находится за пределами границ пространства и даже времени?
Кстати, о времени. Ещё когда мы летели в вертолёте, я достала свои наручные часы из недр рюкзака и обнаружила, что они продолжили идти. И показывали тот час, на котором сломались, когда я вошла в туман. Может, всё это иллюзии? Повлиял здешний климат, атмосферные явления, расслабляющий шум моря? Я шла пешком то ли семь, то ли восемь километров из Невелнигарп до Вьюрзбурга, накануне долго ехала, общалась с кем-то, искала и сопоставляла факты.
