Я заметила, что в библиотеку две двери. Весь вчерашний день я провела в библиотеке, и я же сама закрывала эти двери. Почему эту открыть я не могу, а ту могу, при условии, если разделаюсь с этим вождём собак или как его там?
Рыцарь вдруг загромыхал доспехами, заскрипел и залязгал, поднимая руку к шлему, в жесте, который на молодёжном сленге называется "фейспалм".
— Вождь Сабнак когда-то был великим индейским вождём и шаманом. Ксанф убил его, но Сабнак наложил на него проклятье. После чего их духи оказались пленены Дагоном. Они стали служить у него в рабах, но по-прежнему ненавидят друг друга. Но больше всего они ненавидят тех, кто мешает им прожигать друг друга ненавистью с двух противоположных сторон галереи. Никогда не смей называть Вождя Сабнака вождём собак, ибо ты за это поплатишься.
— Как я смогу поплатиться за это, когда я убью Вождя Сабнака? — улыбнулась я.
— Ксанф убил его, но Сабнак наложил на него проклятье, — слово в слово процитировал Брабатус, намекая, чтоб я имела уважение к своим врагам, очевидно. Потому что если Сабнак наложил проклятье на Ксанфа - значит, сможет наложить и на меня. — Теперь что касается дверей. Тот, Кто Бродит Среди Книг сдерживается в библиотеке невидимой печатью, которая нанесена именно на эту дверь. Выйти за порог он не сможет всё равно, поэтому он запирает эту дверь. Зато если кто к нему войдёт — он нападает сразу. Если же кто-то входит в библиотеку со сторону галереи — Тот, Кто Бродит Среди Книг, зная о Сабнаке и Ксанфе, полагает, что раз кто-то остался невредим, значит, он выглядит интереснее, чем жертва. И поэтому Тот, Кто Бродит Среди Книг, нападает не сразу, а сначала присматривается.
Я сглотнула и почувствовала, как спина покрывается мурашками. Из объяснений Брабатуса выходило, что когда я вчера ночью исследовала усадьбу, влетела в библиотеку именно со стороны коридора-галереи с картинами Икабода Неверри. И слышала в библиотеке какое-то чудище за стеллажами. Когда я это поняла, я выскочила из библиотеки.
— Погоди-ка, Брабатус.
— Сэр Брабатус! — рявкнули доспехи.
— Сэр, да, нижайше прошу у тебя прощения, я, ничтожнейшая из простолюдинов, — я издала почти шутовской поклон, Брабатус напыщенно отшатнулся, я же гнула свою линию: — Я только хотела выяснить: вчера я выскочила изнутри библиотеки через эту дверь. Ты тут слева стоял. Почему ты не стал мне ничего рассказывать?
— Наблюдал за тобой. Кто ты такая. Я подумал, что ты из бедлама.
— Э... из сумасшедшего дома? Это ещё почему? — притворно возмутилась я.
— Потому что только душевнобольная из плоти и крови может тут так спокойно ходить по ночам. Знаешь, почему ты дожила до сегодняшней ночи и тебя не убили рабы Дагона? Потому что ты душевнобольная!
Я призадумалась:
— Ты хочешь сказать, что у меня галлюцинации? Сейчас в том числе? И ты тоже галлюцинация? И Мелькор, Астр, и Анна тоже?
— Сама ты галлюцинация, несносная девица-тугодумка! — Брабатус рассердился не на шутку. Но я его простила. Ему 600 лет — иные люди и в 60 входят в старческий маразм, а этому в 10 раз больше, и мне нужно быть снисходительной к пожилым рыцарям. — Рабы Дагона питаются страхами. Они показываются сначала тем, кого наметили в жертву. И если жертва их начинает боятся — нападают. Если не начинает их боятся — тоже нападают, но не сразу. Так же, как и Тот, Кто Бродит Среди Книг.
— А чем питаются те, кто подвергся проклятью Бафомета? Вот ты, например, достопочтенный сэр, чем питаешься? Случайно я не рискую, болтая тут с тобой на лестничной площадке, не останусь ли я без сердца или без мозгов? Мертвецы вроде питаются мозгами, потому что им этих самых мозгов не хватает, могильные черви ведь их съедают в первую очередь.
— Ты уже без мозгов. Поэтому мертвецы-едоки не позарились на тебя.
— Мертвецы-едоки... Те, из столовой.
— Висельники из шайки Мышиного Короля. Предатели. Перешли на сторону Дагона, когда он посулил им, что его невеста откроет им проход к сокровищам. Невеста — последняя наследница хозяев этого дома.
— Я догадалась, — пробормотала я. — Выходит, рабы Дагона появляются тут каждую ночь. И каждую ночь вы с ними дерётесь. И каждый из вас на своём посту. Анна на чердаке, Мелькор и Астр над тобой, вон там, над лестницами на третьем этаже, ты здесь — на втором.
— Не каждую ночь, — ответил рыцарь. Тон его стал мягче. Будто он на несколько мгновений решил воспринимать меня на равных, а не как душевнобольную простолюдинку. — Мы питаемся тонкими энергиями особого порядка. Кроме горгулий. У горгулий всё слишком примитивно: они вылетают за пределы усадьбы, отлавливают зазевавшихся рабов Дагона, иногда мелких животных и птиц, и утоляют свой голод. Висельница питается энергией творения и произведений искусств, как это ни дико звучит. Музыкой. Шакс питается энергией сновидения живых людей в этом доме. Когда он ест — человек спит без сновидений, ему ничего не снится — это означает, что Шакс съел его сны. Я питаюсь энергией сокровищ.
— Сокровищ? Здесь есть сокровища?
— Они есть везде, — неопределённо проговорил Брабатус.
— Вы оживаете ночью, рабы Дагона тоже. Днём вас тут нет. Кроме горгулий, которые днём спят. Откуда вы приходите?
— Ниоткуда. Мы всегда здесь. Нас пробуждает проклятье Бафомета — проклятье Ночи, ибо мы — Существа Ночи. Что до рабов Дагона — он присылает их из Узких Сфер. У него их очень много, — это сэр Брабатус произнёс с неподдельным сожалением и грустью.
— В этой усадьбе жило немного людей. Кто жил до прадеда Милены Джакомо — я затрудняюсь сказать. Здесь жил Джакомо, потом его сын Джакомо-младший — дед Милены, и с ним дружила Карин Бартул. Потом здесь жили Икабод и Элеонора. И никто из них вас не видел. Кроме Икабода, который оставил дневник. И кроме Карин.
— Хозяева дома нас не видят. Рабов Дагона тоже. Их присутствие блокирует наше проявление в физическом мире. Мы как бы спим.
— Как же тогда Дагон начал выходить на контакт с Икабодом, с Миленой? Он ведь украл Икабода и его супругу Элеонору. Где их искать? Да и живы ли они? — я поняла, что растерялась и задаю много вопросов, похожих на риторические.
— Тебе это и предстоит выяснить, главный смельчак, — в тон Брабатуса вернулся его снобизм.
— Не волнуйся, я это сделаю, я человек ответственный, — с вызовом ответила я.
И услышала шум, напоминающий глухое постукивание. Доносился он справа, из комнаты, в которой камин, где я нашла дневник Икабода.
— Брабатус, что в той комнате?
— Ты можешь туда зайти, — отвлечённо ответил рыцарь.
— А смогу ли я выйти?
— А ты, оказывается, не очень душевнобольная, — сказал Брабатус комплимент. — Ты можешь посмотреть, удовлетворить своё любопытство. Но помни: то, что ты там увидишь, сгубило страхом не одного смертного.
Час от часу не легче. В присутствии Брабатуса мне стало неприятно. Бывает — говоришь с человеком, вроде формально он неплохой, и разговор вроде идёт нормально, но ощущаешь — что-то не то. Слишком человек чужой, далёкий по духу, не "свой". Поэтому я отошла от высокомерного рыцаря с чувством некоего облегчения.
Как странно. Такого ощущения после общения с Мелькором, Астром и Анной у меня не было. Наоборот, хотелось продолжить говорить с ними. А может, всё дело в роме? Ром прошёл, переварился, достиг той кондиции в моём организме, когда начинается похмелье, и мне всё вокруг немило.
Я приоткрыла дверь в комнату с камином. Меня постигло чувство дежа-вю, когда я увидела в кресле красноватую, слегка колыхающуюся тень. Тень в форме высокого человека. Я имела неосторожность пройти, чтобы это привидение рассмотреть, как тут же дверь позади меня сама собой со стуком закрылась, а красный человек-тень зашевелился.
На миг кольнуло опасение — вдруг это один из рабов Дагона? А меня предупреждали, что в первую ночь они не напали, потому что решили, что я Милена или потому что решили посмотреть, что я за фрукт.
Привидение проснулось. Оно потянулось, совсем как дремавший живой человек, встало и подошло ко мне. Мы несколько секунд друг друга разглядывали. Это привидение в прошлом явно было мужчиной, судя по высокой, почти под два метра, атлетической фигуре, мощным конечностям или рукам, но у привидений вроде бы не бывает рук. В том месте призрачной полупрозрачной головы, где должны были быть глаза, они и были — только они одни. И горели почти углями. Ни рта, ни носа, только полупрозрачный красноватый силуэт и эти глаза. И голова увенчана то ли париком, то ли волосами до плеч — то есть не ровный круг, а как будто у него причёска.
— Ты! Что ты делаешь здесь? — это привидение оказалось по первому впечатлению ещё более грубым и нахальным, чем гордый доблестный рыцарь. Оно изъяснялось отрывистыми фразами, напоминающими больше требовательный безапелляционный лай, чем человеческую речь.
В общем, оно не нападало. Просто было довольно злым. Наверное, не выспалось.
— Ищу, — просто ответила я.
— Кто ты такая?
— Спроси у Мелькора, Астра, Анны и Брабатуса. Они все говорят, что я должна убить Дагона.
— И ты не Милена! — возмущённо сказало привидение.
— Да. Я не Милена. Зато ты Шакс, я угадала?
Привидение ничего не ответило, зато окатило меня таким пристальным взглядом, каким изучают молекулы под микроскопом.
— Милена к этому дому и близко теперь не подойдёт. Ей снится Дагон, который, как выяснилось, охотится за её бессмертной душой. Поэтому Милена связалась с моей коллегой, и меня попросили побыть тут некоторое время, во всём разобраться, а заодно найти её исчезнувших дядю и тётю, — я поняла, что это привидение — союзник. Оно мне напомнило Мелькора, Астра и Анну.
И — странное дело, несмотря на его грубость, в его присутствии я себя чувствовала в безопасности. Да ещё и комната такая уютная. Я обошла привидение и уселась в кресло.
— Это я отпугиваю её, — призрак никак не отреагировал, что я заняла его место.
Он принялся ходить по комнате, решительно, и в его движениях и походке угадывалась грация воина.
— Я проникаю в её сны и запрещаю ей приходить сюда. Как только она сюда войдёт — Дагон обретёт абсолютную власть над её душой. Да, моё имя Шакс.
— О тебе рассказывали твои друзья. Они меня к тебе и направили, — улыбнулась я, протягивая руку: — Меня зовут Клот, Клот Итчи.
Я поздно спохватилась о том, что мой жест мог показаться бестактным. Ведь призраки не принадлежат физическому миру! Но не тут-то было. Рукопожатие Шакса было не в меру крепким — так пожимают друг другу руки настоящие мужчины и товарищи в бою. Похоже, Шакс меня принял как "своего", я его - тоже.
— Так ты не бесплотен!
— Разумеется, нет! — Шакс выглядел довольным собой.
— И ты тот, кто спит у камина, и кого Икабод Неверри называл Тёмным Человеком? — осенило меня.
— Да.
— Раз ты на стороне слуг Бафомета и против Дагона, зачем ты пугал Икабода? Он думал, что ты враг.
— Он всё перепутал. Художник. Слишком впечатлительный, слишком тонкокожий. Я пытался донести до него, что ему и его потомкам — в частности, Милене, угрожает опасность. Он подумал, что от меня.
— Всё это очень запутанная история. Но я тебе верю, — проговорила я и вздрогнула.
Я слишком устала? У меня мозг поплыл от впечатлений и информационного перегруза? Или это те несколько глотков рома виноваты в том, что я теряю критическое мышление? Передо мной непонятное существо, которое я вижу в первый раз в жизни, а я уже ему верю!
— Потому что я говорю правду, — в тоне Шакса послышалось что-то, похожее на улыбку.
— Твои друзья рассказали, что ты как-то связан со снами. Милена видит кошмары, видит эту усадьбу и боится сюда приезжать. Получается, всё это время — с тех пор, как Милена родилась, ты делал всё, чтобы Дагон не смог до неё добраться. Но Милена и та моя коллега, которая меня сюда отправила, ничего об этом не знают. И через три дня Милена может сюда приехать.
— Когда она приедет, всё рухнет, — Шакс произнёс это слишком спокойно.
— Я это уже поняла. Я потрогала ваш этот нож Бафомета. Случайно. Теперь я хочу убить Дагона и снять проклятье Бафомета с вас всех и с себя, потому что имею тут шкурный, ну, корыстный интерес как бы. Горгульи и Анна сказали, что нужна моя кровь. Что до меня расправиться с Дагоном пыталась Карин Бартул, но в самый последний момент она испугалась и убежала. Я готова дать часть своей крови, проделать всё как надо. Но я мало что понимаю, и мне нужна помощь.
— Мы поможем тебе, — Шакс подошёл ко мне и встал напротив. Он опустил глаза, скрестил руки на груди. Его голос уже давно не походил на грубый лай, каким он встретил меня вначале. — Я потрогал этот нож первым. Во многом это я ответственен за всё, что тут произошло.
Последние фразы он произнёс совсем грустно. На меня навалилось ощущение угнетения, скорби. Внезапно я поняла: Шакс обладает способностью передавать эмоции на расстоянии, погружать в них собеседника, показывать, что он испытывает! Вот почему я так прониклась к нему — очевидно, он послал мне эмоции, состояние и настроение дружеского принятия. Пока это только догадки. А сейчас мне внутренне стало так же плохо, как и ему. Громадное чувство вины.
Но оно быстро сменилось нейтрально-деловым настроением. Я встрепенулась. Шакс деловитым, отрывистым тоном проговорил, принявшись ходить туда-сюда передо мной:
— Прежде чем добраться до Дагона, тебе нужно сначала убить всех его рабов здесь, в усадьбе. Они, как и мы, тоже все на своих постах, и они охраняют вход в катакомбу. Начнут нападать сразу же, как только ты начнёшь готовиться к спуску. Тебе нужно найти оружие против каждого из них. И тебе нужно найти оружие против Дагона.
— Что за оружие?
— Медузу нужно заточить в зеркальный коридор из двух зеркал. Сабнака - лишить зрения. Ксанфа поразят стрелы Артемиды. Восковых манекенов — отвлечь правильной музыкой, заставить их танцевать. Найти Жака и уговорить его сразиться с Прокопом. С остальными мы поможем. Ещё тебе понадобится зайти ночью в библиотеку и справиться с Тем, Кто Бродит Среди Книг. Это самое сложное. Карин не справилась, но отделалась легко — повредилась рассудком и начала писать романы.
— Как много всего... — выдохнула я. И встала, замечая, что за окнами вроде бы ночь прояснялась. Ещё я чувствовала небывалую усталость, гул в голове и желание заснуть. — Но я разберусь!
Я широко зевнула, прикрыв рот рукой. Шакс, как мне показалось, смотрел на меня с соучастием.
— Удачи. Ты не должна была подвергнуться проклятью. Очень жаль.
— Если бы я не подверглась проклятью, я бы всё равно вам помогла. Это долг, дело чести, моя работа. Если есть надежда найти Икабода и Элеонору живыми... Даже если нет — Милена должна жить, ради своего будущего.
Мы посмотрели друг на друга внимательно и с пониманием. Шакс внезапно сказал, когда я уже собралась уходить:
— Такие как ты должны жить — ради будущего этого мира.
— Ну это уж слишком. Я всего лишь обычная школьница. Ну... разве что имею опыт общения с привидениями, — улыбнулась я.
Шакс послал мне ободрение и теплоту. На душе стало теплее. Это, должно быть, не просто призрак, а дух-полтергейст. Мощный. Дверь открылась передо мной сама собой. У меня оставалась ещё куча вопросов, но я не была уже в силах их задавать.
Я вышла в коридор, дверь за мной плавно закрылась. Брабатус тут же встрял в нить моих размышлений:
Рыцарь вдруг загромыхал доспехами, заскрипел и залязгал, поднимая руку к шлему, в жесте, который на молодёжном сленге называется "фейспалм".
— Вождь Сабнак когда-то был великим индейским вождём и шаманом. Ксанф убил его, но Сабнак наложил на него проклятье. После чего их духи оказались пленены Дагоном. Они стали служить у него в рабах, но по-прежнему ненавидят друг друга. Но больше всего они ненавидят тех, кто мешает им прожигать друг друга ненавистью с двух противоположных сторон галереи. Никогда не смей называть Вождя Сабнака вождём собак, ибо ты за это поплатишься.
— Как я смогу поплатиться за это, когда я убью Вождя Сабнака? — улыбнулась я.
— Ксанф убил его, но Сабнак наложил на него проклятье, — слово в слово процитировал Брабатус, намекая, чтоб я имела уважение к своим врагам, очевидно. Потому что если Сабнак наложил проклятье на Ксанфа - значит, сможет наложить и на меня. — Теперь что касается дверей. Тот, Кто Бродит Среди Книг сдерживается в библиотеке невидимой печатью, которая нанесена именно на эту дверь. Выйти за порог он не сможет всё равно, поэтому он запирает эту дверь. Зато если кто к нему войдёт — он нападает сразу. Если же кто-то входит в библиотеку со сторону галереи — Тот, Кто Бродит Среди Книг, зная о Сабнаке и Ксанфе, полагает, что раз кто-то остался невредим, значит, он выглядит интереснее, чем жертва. И поэтому Тот, Кто Бродит Среди Книг, нападает не сразу, а сначала присматривается.
Я сглотнула и почувствовала, как спина покрывается мурашками. Из объяснений Брабатуса выходило, что когда я вчера ночью исследовала усадьбу, влетела в библиотеку именно со стороны коридора-галереи с картинами Икабода Неверри. И слышала в библиотеке какое-то чудище за стеллажами. Когда я это поняла, я выскочила из библиотеки.
— Погоди-ка, Брабатус.
— Сэр Брабатус! — рявкнули доспехи.
— Сэр, да, нижайше прошу у тебя прощения, я, ничтожнейшая из простолюдинов, — я издала почти шутовской поклон, Брабатус напыщенно отшатнулся, я же гнула свою линию: — Я только хотела выяснить: вчера я выскочила изнутри библиотеки через эту дверь. Ты тут слева стоял. Почему ты не стал мне ничего рассказывать?
— Наблюдал за тобой. Кто ты такая. Я подумал, что ты из бедлама.
— Э... из сумасшедшего дома? Это ещё почему? — притворно возмутилась я.
— Потому что только душевнобольная из плоти и крови может тут так спокойно ходить по ночам. Знаешь, почему ты дожила до сегодняшней ночи и тебя не убили рабы Дагона? Потому что ты душевнобольная!
Я призадумалась:
— Ты хочешь сказать, что у меня галлюцинации? Сейчас в том числе? И ты тоже галлюцинация? И Мелькор, Астр, и Анна тоже?
— Сама ты галлюцинация, несносная девица-тугодумка! — Брабатус рассердился не на шутку. Но я его простила. Ему 600 лет — иные люди и в 60 входят в старческий маразм, а этому в 10 раз больше, и мне нужно быть снисходительной к пожилым рыцарям. — Рабы Дагона питаются страхами. Они показываются сначала тем, кого наметили в жертву. И если жертва их начинает боятся — нападают. Если не начинает их боятся — тоже нападают, но не сразу. Так же, как и Тот, Кто Бродит Среди Книг.
— А чем питаются те, кто подвергся проклятью Бафомета? Вот ты, например, достопочтенный сэр, чем питаешься? Случайно я не рискую, болтая тут с тобой на лестничной площадке, не останусь ли я без сердца или без мозгов? Мертвецы вроде питаются мозгами, потому что им этих самых мозгов не хватает, могильные черви ведь их съедают в первую очередь.
— Ты уже без мозгов. Поэтому мертвецы-едоки не позарились на тебя.
— Мертвецы-едоки... Те, из столовой.
— Висельники из шайки Мышиного Короля. Предатели. Перешли на сторону Дагона, когда он посулил им, что его невеста откроет им проход к сокровищам. Невеста — последняя наследница хозяев этого дома.
— Я догадалась, — пробормотала я. — Выходит, рабы Дагона появляются тут каждую ночь. И каждую ночь вы с ними дерётесь. И каждый из вас на своём посту. Анна на чердаке, Мелькор и Астр над тобой, вон там, над лестницами на третьем этаже, ты здесь — на втором.
— Не каждую ночь, — ответил рыцарь. Тон его стал мягче. Будто он на несколько мгновений решил воспринимать меня на равных, а не как душевнобольную простолюдинку. — Мы питаемся тонкими энергиями особого порядка. Кроме горгулий. У горгулий всё слишком примитивно: они вылетают за пределы усадьбы, отлавливают зазевавшихся рабов Дагона, иногда мелких животных и птиц, и утоляют свой голод. Висельница питается энергией творения и произведений искусств, как это ни дико звучит. Музыкой. Шакс питается энергией сновидения живых людей в этом доме. Когда он ест — человек спит без сновидений, ему ничего не снится — это означает, что Шакс съел его сны. Я питаюсь энергией сокровищ.
— Сокровищ? Здесь есть сокровища?
— Они есть везде, — неопределённо проговорил Брабатус.
— Вы оживаете ночью, рабы Дагона тоже. Днём вас тут нет. Кроме горгулий, которые днём спят. Откуда вы приходите?
— Ниоткуда. Мы всегда здесь. Нас пробуждает проклятье Бафомета — проклятье Ночи, ибо мы — Существа Ночи. Что до рабов Дагона — он присылает их из Узких Сфер. У него их очень много, — это сэр Брабатус произнёс с неподдельным сожалением и грустью.
— В этой усадьбе жило немного людей. Кто жил до прадеда Милены Джакомо — я затрудняюсь сказать. Здесь жил Джакомо, потом его сын Джакомо-младший — дед Милены, и с ним дружила Карин Бартул. Потом здесь жили Икабод и Элеонора. И никто из них вас не видел. Кроме Икабода, который оставил дневник. И кроме Карин.
— Хозяева дома нас не видят. Рабов Дагона тоже. Их присутствие блокирует наше проявление в физическом мире. Мы как бы спим.
— Как же тогда Дагон начал выходить на контакт с Икабодом, с Миленой? Он ведь украл Икабода и его супругу Элеонору. Где их искать? Да и живы ли они? — я поняла, что растерялась и задаю много вопросов, похожих на риторические.
— Тебе это и предстоит выяснить, главный смельчак, — в тон Брабатуса вернулся его снобизм.
— Не волнуйся, я это сделаю, я человек ответственный, — с вызовом ответила я.
И услышала шум, напоминающий глухое постукивание. Доносился он справа, из комнаты, в которой камин, где я нашла дневник Икабода.
— Брабатус, что в той комнате?
— Ты можешь туда зайти, — отвлечённо ответил рыцарь.
— А смогу ли я выйти?
— А ты, оказывается, не очень душевнобольная, — сказал Брабатус комплимент. — Ты можешь посмотреть, удовлетворить своё любопытство. Но помни: то, что ты там увидишь, сгубило страхом не одного смертного.
Час от часу не легче. В присутствии Брабатуса мне стало неприятно. Бывает — говоришь с человеком, вроде формально он неплохой, и разговор вроде идёт нормально, но ощущаешь — что-то не то. Слишком человек чужой, далёкий по духу, не "свой". Поэтому я отошла от высокомерного рыцаря с чувством некоего облегчения.
Как странно. Такого ощущения после общения с Мелькором, Астром и Анной у меня не было. Наоборот, хотелось продолжить говорить с ними. А может, всё дело в роме? Ром прошёл, переварился, достиг той кондиции в моём организме, когда начинается похмелье, и мне всё вокруг немило.
Я приоткрыла дверь в комнату с камином. Меня постигло чувство дежа-вю, когда я увидела в кресле красноватую, слегка колыхающуюся тень. Тень в форме высокого человека. Я имела неосторожность пройти, чтобы это привидение рассмотреть, как тут же дверь позади меня сама собой со стуком закрылась, а красный человек-тень зашевелился.
На миг кольнуло опасение — вдруг это один из рабов Дагона? А меня предупреждали, что в первую ночь они не напали, потому что решили, что я Милена или потому что решили посмотреть, что я за фрукт.
Привидение проснулось. Оно потянулось, совсем как дремавший живой человек, встало и подошло ко мне. Мы несколько секунд друг друга разглядывали. Это привидение в прошлом явно было мужчиной, судя по высокой, почти под два метра, атлетической фигуре, мощным конечностям или рукам, но у привидений вроде бы не бывает рук. В том месте призрачной полупрозрачной головы, где должны были быть глаза, они и были — только они одни. И горели почти углями. Ни рта, ни носа, только полупрозрачный красноватый силуэт и эти глаза. И голова увенчана то ли париком, то ли волосами до плеч — то есть не ровный круг, а как будто у него причёска.
— Ты! Что ты делаешь здесь? — это привидение оказалось по первому впечатлению ещё более грубым и нахальным, чем гордый доблестный рыцарь. Оно изъяснялось отрывистыми фразами, напоминающими больше требовательный безапелляционный лай, чем человеческую речь.
В общем, оно не нападало. Просто было довольно злым. Наверное, не выспалось.
— Ищу, — просто ответила я.
— Кто ты такая?
— Спроси у Мелькора, Астра, Анны и Брабатуса. Они все говорят, что я должна убить Дагона.
— И ты не Милена! — возмущённо сказало привидение.
— Да. Я не Милена. Зато ты Шакс, я угадала?
Привидение ничего не ответило, зато окатило меня таким пристальным взглядом, каким изучают молекулы под микроскопом.
— Милена к этому дому и близко теперь не подойдёт. Ей снится Дагон, который, как выяснилось, охотится за её бессмертной душой. Поэтому Милена связалась с моей коллегой, и меня попросили побыть тут некоторое время, во всём разобраться, а заодно найти её исчезнувших дядю и тётю, — я поняла, что это привидение — союзник. Оно мне напомнило Мелькора, Астра и Анну.
И — странное дело, несмотря на его грубость, в его присутствии я себя чувствовала в безопасности. Да ещё и комната такая уютная. Я обошла привидение и уселась в кресло.
— Это я отпугиваю её, — призрак никак не отреагировал, что я заняла его место.
Он принялся ходить по комнате, решительно, и в его движениях и походке угадывалась грация воина.
— Я проникаю в её сны и запрещаю ей приходить сюда. Как только она сюда войдёт — Дагон обретёт абсолютную власть над её душой. Да, моё имя Шакс.
— О тебе рассказывали твои друзья. Они меня к тебе и направили, — улыбнулась я, протягивая руку: — Меня зовут Клот, Клот Итчи.
Я поздно спохватилась о том, что мой жест мог показаться бестактным. Ведь призраки не принадлежат физическому миру! Но не тут-то было. Рукопожатие Шакса было не в меру крепким — так пожимают друг другу руки настоящие мужчины и товарищи в бою. Похоже, Шакс меня принял как "своего", я его - тоже.
— Так ты не бесплотен!
— Разумеется, нет! — Шакс выглядел довольным собой.
— И ты тот, кто спит у камина, и кого Икабод Неверри называл Тёмным Человеком? — осенило меня.
— Да.
— Раз ты на стороне слуг Бафомета и против Дагона, зачем ты пугал Икабода? Он думал, что ты враг.
— Он всё перепутал. Художник. Слишком впечатлительный, слишком тонкокожий. Я пытался донести до него, что ему и его потомкам — в частности, Милене, угрожает опасность. Он подумал, что от меня.
— Всё это очень запутанная история. Но я тебе верю, — проговорила я и вздрогнула.
Я слишком устала? У меня мозг поплыл от впечатлений и информационного перегруза? Или это те несколько глотков рома виноваты в том, что я теряю критическое мышление? Передо мной непонятное существо, которое я вижу в первый раз в жизни, а я уже ему верю!
— Потому что я говорю правду, — в тоне Шакса послышалось что-то, похожее на улыбку.
— Твои друзья рассказали, что ты как-то связан со снами. Милена видит кошмары, видит эту усадьбу и боится сюда приезжать. Получается, всё это время — с тех пор, как Милена родилась, ты делал всё, чтобы Дагон не смог до неё добраться. Но Милена и та моя коллега, которая меня сюда отправила, ничего об этом не знают. И через три дня Милена может сюда приехать.
— Когда она приедет, всё рухнет, — Шакс произнёс это слишком спокойно.
— Я это уже поняла. Я потрогала ваш этот нож Бафомета. Случайно. Теперь я хочу убить Дагона и снять проклятье Бафомета с вас всех и с себя, потому что имею тут шкурный, ну, корыстный интерес как бы. Горгульи и Анна сказали, что нужна моя кровь. Что до меня расправиться с Дагоном пыталась Карин Бартул, но в самый последний момент она испугалась и убежала. Я готова дать часть своей крови, проделать всё как надо. Но я мало что понимаю, и мне нужна помощь.
— Мы поможем тебе, — Шакс подошёл ко мне и встал напротив. Он опустил глаза, скрестил руки на груди. Его голос уже давно не походил на грубый лай, каким он встретил меня вначале. — Я потрогал этот нож первым. Во многом это я ответственен за всё, что тут произошло.
Последние фразы он произнёс совсем грустно. На меня навалилось ощущение угнетения, скорби. Внезапно я поняла: Шакс обладает способностью передавать эмоции на расстоянии, погружать в них собеседника, показывать, что он испытывает! Вот почему я так прониклась к нему — очевидно, он послал мне эмоции, состояние и настроение дружеского принятия. Пока это только догадки. А сейчас мне внутренне стало так же плохо, как и ему. Громадное чувство вины.
Но оно быстро сменилось нейтрально-деловым настроением. Я встрепенулась. Шакс деловитым, отрывистым тоном проговорил, принявшись ходить туда-сюда передо мной:
— Прежде чем добраться до Дагона, тебе нужно сначала убить всех его рабов здесь, в усадьбе. Они, как и мы, тоже все на своих постах, и они охраняют вход в катакомбу. Начнут нападать сразу же, как только ты начнёшь готовиться к спуску. Тебе нужно найти оружие против каждого из них. И тебе нужно найти оружие против Дагона.
— Что за оружие?
— Медузу нужно заточить в зеркальный коридор из двух зеркал. Сабнака - лишить зрения. Ксанфа поразят стрелы Артемиды. Восковых манекенов — отвлечь правильной музыкой, заставить их танцевать. Найти Жака и уговорить его сразиться с Прокопом. С остальными мы поможем. Ещё тебе понадобится зайти ночью в библиотеку и справиться с Тем, Кто Бродит Среди Книг. Это самое сложное. Карин не справилась, но отделалась легко — повредилась рассудком и начала писать романы.
— Как много всего... — выдохнула я. И встала, замечая, что за окнами вроде бы ночь прояснялась. Ещё я чувствовала небывалую усталость, гул в голове и желание заснуть. — Но я разберусь!
Я широко зевнула, прикрыв рот рукой. Шакс, как мне показалось, смотрел на меня с соучастием.
— Удачи. Ты не должна была подвергнуться проклятью. Очень жаль.
— Если бы я не подверглась проклятью, я бы всё равно вам помогла. Это долг, дело чести, моя работа. Если есть надежда найти Икабода и Элеонору живыми... Даже если нет — Милена должна жить, ради своего будущего.
Мы посмотрели друг на друга внимательно и с пониманием. Шакс внезапно сказал, когда я уже собралась уходить:
— Такие как ты должны жить — ради будущего этого мира.
— Ну это уж слишком. Я всего лишь обычная школьница. Ну... разве что имею опыт общения с привидениями, — улыбнулась я.
Шакс послал мне ободрение и теплоту. На душе стало теплее. Это, должно быть, не просто призрак, а дух-полтергейст. Мощный. Дверь открылась передо мной сама собой. У меня оставалась ещё куча вопросов, но я не была уже в силах их задавать.
Я вышла в коридор, дверь за мной плавно закрылась. Брабатус тут же встрял в нить моих размышлений:
