Роджер продолжает что-то бормотать. Он в явном шоке.
Онилия деловито сообщает:
— Я взяла с собой часы. Всё сходится. Сейчас ровно без десяти минут полночь между 16 и 17 марта 1703 года. Мы на Летящем Призраке. Через 10 минут Ахмуд откроет свой Столп.
— Онилия! На всё про всё — десять минут? Ты спятила! — Роджер «возвращается» к нам, он выглядит недовольным тем, что время оказалось так ограниченно.
— Успокойся. Ты знаешь свой Летящий Призрак как свои пять пальцев. Отведи нас на корабль Одноглазого, — требует ведьма.
— Невероятно, 1703-й год… — я всё ещё с трудом осознаю, что нахожусь 300 лет назад. Когда меня ещё в проекте не было, а по земле ещё ходили мои пращуры.
Смотрю на совершенно невозмутимого Йэна, громадную фигуру которого начинаю различать в темноте. Спрашиваю, судя по его виду:
— А ты что, здесь не в первый раз?
— В первый. Просто я по натуре странник, — усмехается вервольф.
— Ребята, если я встречу самого себе… — начинает Роджер. — Пытаюсь вспомнить это время и эту ночь. Я на камбузе. Нет, я на палубе. Но я могу в любой момент спуститься сюда и зайти! Может, это я там и хожу, — вампир указывает на дверь, которая меня заинтересовала.
— Сейчас не думай об этом. Девять минут! — торопит Онилия.
— Хорошо. Тогда за мной, — распоряжается Роджер, который вмиг стал собранным и невозмутимым. Меня как всегда поражает его способность быстро менять настроение. Или это его умелая актёрская игра. Вроде он был ещё и шутом, как когда-то рассказывал, если не шутил.
Вампир проходит вперёд, к двери. Мы внимательно слушаем — никто не ходит. Онилия вопросительно смотрит на вервольфа. Тот слегка принюхивается, отрицательно качает головой. Мол, никого, всё чисто. Я догадываюсь, что Онилия сейчас использует острый вервольфский нюх Йэна по прямому назначению.
Мы выходим, оказываемся в длинном узком коридоре. В конце него видим лестницу вверх и люк. Роджер предупреждает:
— Будьте осторожны.
— Ты тоже, дорогой, — улыбается Онилия совершенно невозмутимо.
Она и Йэн ведут себя как деловые люди. Я в состоянии предельного изумления от того, куда я попала. Настроение Роджера — имеется в виду истинное настроение — сложно угадать. Похоже, он тоже потрясён до основания тем, что попал на тот самый корабль, где был коком 300 лет назад. Но дело делать надо.
Роджер лезет наверх первым. За ним — Онилия. Потом я. Замыкает Йэн. Роджер открывает люк. И выглядывает. Знаком он показывает, что и там всё чисто.
Мы выбираемся на палубу. Облачное ночное небо. Вокруг всё затянуто густой мглой. Стоит штиль — абсолютно мёртвый штиль. Мы находимся на палубе огромного судна. Мачты, реи, собранные паруса. Всё вспоминается мне как фантастический сон. Я же читала это в той самой книге Якоба Весли! Роджер поясняет нам:
— Здесь тихо. Очевидно, все отсыпаются. Я не могу вам сказать, что происходило в ночь с 16 на 17-е, так как за сутки до этого этот корабль утонул. Да, сутки назад корабль погиб — в нашем, искажённом Ахмудом мире. Теперь это — самый настоящий корабль-призрак. Не мой Летящий Призрак, нет.
Роджер теперь выглядит абсолютно спокойным. Мне показалось, что его аура тоже словно поменялась.
— Мы находимся сейчас в той временной петле, в которой нет ни одного Медальона. Кусок реальности или времени, который отколол Ахмуд, исказив здесь всё, — Онилия шёпотом объясняет это мне.
— Смотрите-ка, вот это точно не нормально, — скептически настроенный, хоть и тоже довольно спокойный, Йэн указывает нам на то, что затем очень встревоживает всех нас.
Вервольф имеет в виду кучку пиратов, которые стоят совершенно неподвижно, как манекены! Они стоят недалеко от нас, их позы и жесты указывают на то, что неведомый паралич застал их, когда они разговаривали друг с другом. При этом сейчас они совершенно неподвижны, как будто восковые куклы!
— Флаг, — указывает Онилия.
Ветер как будто бы должен был трепать чёрное полотно с черепом со скрещенными костями — именно в таком развевающимся виде оно застыло. А ветра нет!
— И небо, — Роджер показывает наверх.
А небо страшное. Мёртвое и застывшее. Серая бездушная дыра, именно серая. Ни звёзд, ни облаков. Мне становится не по себе. Я чувствую себя в маленькой коробке, которую накрыли крышкой, закопали и забыли. Делаю несколько вдохов и выдохов для самоуспокоения. Бояться не нужно сейчас.
Мы подходим к краю борта, по которому можно перебраться на соседний корабль Одноглазого Уилла. Очертания того корабля еле просматриваются в таком же сером застывшем мёртвом тумане.
— Вот корабль Одноглазого, — Роджер смотрит на ведьму.
Мы с Йэном тем временем подходим ещё ближе, вглядываемся. И видим на палубе корабля Одноглазого ту же самую картину. Команда, в разных позах — но все застывшие. Нас смущает эта неподвижность, этот всепроникающий везде ШТИЛЬ. Онилия соображает:
— Я поняла, что это. Ахмуд, изменив будущее, заморозил тот ход времени, по которому оно должно было развиваться без его вмешательства. Иначе говоря, он заморозил временную петлю, которую он расколол. Ведь даты с 16 на 17 марта 1703 года не существует! Она была бы, если бы Ахмуд ничего не трогал!
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы заблудились? — интересуется Йэн спокойно и размерено.
Меня поражает его спокойствие и хладнокровие. Я бы хотела быть как он. Сейчас мне отчего-то страшно. Если тут всё застыло — то тогда кто или что ходило за дверью, до того, как мы вышли из трюма? Ахмуд Тёмный? Или привидение? Или Роджер, который, будучи не в состоянии умереть или застыть, слоняется тут как неприкаянный? А может, ложная тревога, и это просто был звук от осадки корабля, от процессов, происходящих в дереве.
— Нет. Я хочу сказать, что то время, в котором мы сейчас — его нет. Это не прошлое, не будущее и не настоящее. Ребята, мы попали с вами ровно в тот момент, когда Ахмуд его меняет. Он сейчас этим занимается. Скорее! Окажись мы здесь позже — нас бы стёрло навсегда! У нас очень мало времени! — теперь Онилия из деловой командирши превратилась во встревоженную, но по-прежнему командиршу.
— Мало времени? Ты ведь только что говорила, что здесь вообще нет времени! — усмехается Роджер, несмотря на тревогу своей тёти.
— Оно есть. Для нас и для Ахмуда. За мной!
Ахмуд Тёмный
Онилия теперь бежит первой. По абордажным верёвкам и лестницам мы перебираемся на корабль пирата Уильяма Джаррета. Да, корабль Одноглазого не уступает Летящему Призраку в мощи и размере. Одноглазый Уильям и Кровавый Джек — достойные враги.
Потом в течение нескольких секунд мы, буквально сломя голову, мчимся по палубе, на которой в разных позах застыли пираты, «замороженные» Ахмудом навсегда в этом несуществующем времени. Онилия, кажется, знает дорогу. Либо применяет магию или интуицию, которая её ведёт. Мы добегаем до двери, ведущей в каюту. А из-под этой двери уже льётся яркий зеленоватый свет.
Онилия решительно дёргает ручку. Мы с Йэном переглядываемся, наверняка думаем об одном и том же: нужен план, распределение, но делать его некогда.
— Закрылся от нас. Ведь знал, что мы придём! — зло шипит ведьма. — Йэн, ломай дверь!
— Ну всё! Сейчас начнётся! — Роджер уже потирает руки. Его глаза делаются предельно холодными и чужими от гнева и воспоминаний о том, кто явился источником этого гнева.
— Остудись! Убьёшь его — он не напишет книгу. Не напишет книгу — мы сюда не попадём! — образумливает его княгиня.
В тот миг Йэн налегает на дверь. Под напором вервольфа она поддаётся и с грохотом отворяется. Я невольно заслоняю глаза от слепящего зелёного света. Будто смотрю на сварку. Уколом проносится мысль: возможно, это самое последнее такое яркое, на что я смотрю, и на сварку я не посмотрю уже больше никогда.
— Вперёд! — Онилия несётся прямо в этот свет. Но не как мотылёк. А как тот, кто хочет разбить или навсегда загасить лампочку.
Мы — за ней.
— Скорее! — слышим мы громкий голос ведьмы.
Снова бежим, за дверью проход вниз, спускаемся по деревянной лестнице в роскошную каюту. Посреди неё стоит стол, на котором на бархатной подушке лежит Медальон. Первый? Второй? Или уже третий? А вокруг всё в зелёном светящемся тумане.
И здесь стоит мёртвая тишина. Никого нет. Мы медленно подходим к столу и окружаем Медальон с четырёх сторон.
— Что это значит? — Йэн требует у ведьмы объяснений.
— Ахмуд водит нас за нос. Но ему это плохо удаётся, — Онилия говорит это до последнего момента очень тихо и стоя неподвижно, а потом она резко хватает рукой воздух между мной и Роджером.
Мы невольно отскакиваем, расступившись, потому что зелёный туман в один миг исчезает, а княгиня крепко держит костлявую и слабую руку дряхлого лысого старика с безумными белёсыми глазами. Секунд пять мы стоим молча. Старик бешено оглядывает всех нас. Его взгляд останавливается на Роджере.
— Ты! — скрипит он в потрясении и страшном несусветном бешенстве. — Ты привёл! Я отправил тебя к дьяволу! Ты не мог…
— Мог. Потому что я и есть дьявол для тебя! — спокойно отвечает наш вампир.
Роджер быстро хватает Медальон. И продолжает, отскочив от Ахмуда, рука которого в исступлении хватает воздух:
— Что не сделал ты, сделаю я.
— Ты! Тебе хана! — вопит Ахмуд и, со всей силы оттолкнув Онилию и поцарапав её своими длинными не стриженными ногтями, направляет в Роджера пучок молний из своих ладоней, выставив вперёд руки.
Я и Йэн оказываемся в тот момент возле ведьмы. Она вся в крови, шипит не то от боли, не то от злости на ненавистного Ахмуда. Велит нам:
— Оставьте меня, я так же неуязвима, как и Роджер! Спасайте Медальон. Теневой Столп вот-вот проглотит, я отрегулирую его пока…
— Клот, смотри! — указывает мне Йэн на то, что начинает происходить.
У каюты внезапно исчезают стены. Вместо них появляется сжимающаяся теневая трубка. Мы оказываемся внутри серого гигантского кокона.
Смотрим на вампира. Молнии ему ничего не сделали, такими угрожающими они были лишь с виду. Он, ухмыльнувшись, перебирает Медальон пальцами. А Ахмуд, явно ослабев после двух магических ударов, с протянутыми тощими руками двигается на Роджера.
Роджер вынужден отступать от приближающейся стены Тени — таким образом, ему приходится идти практически в руки к Ахмуду. Но он не унывает. Онилия поднимается и цепко берёт Йэна за руку, приготовляясь ко второму прыжку во времени. Она шепчет нам тихо:
— Клот, становись в круг! Медальон должен быть в центре комнаты к тому моменту, как Столп коснётся кого-либо из нас!
Я понимаю: едва Теневой Столп «почувствует» нас — он нас проглотит. Если мы не будем в этот момент держать Медальон, то Теневой Столп его не засосёт, и он останется на месте.
Ахмуду не приходит пока в голову, как мы собираемся его обхитрить. Из его головы не выходит Роджер. Ахмуд исступлённо движется на нашего друга:
— Ты! Тебя нельзя убить! Если б я знал это! Отдай это…мне! МОЁ!!!
Ахмуд набрасывается резко, Роджер отскакивает в сторону. Вампир едва не теряет равновесие и не падает в надвигающуюся на нас громаду Теневого Столпа. Онилия кричит:
— Роджер, лови его, не дай ему упасть в Столп без нас!
Роджер хватает старика. А круг Тени всё сжимается… Медальон по-прежнему зажат в руке у вампира, а мы ещё не держимся за руки. Старик рьяно вырывается, он понимает, что мы задумали. Он исходит злостью от бессилия. Тёмный Ахмуд ведь рассчитывал оставить нас в этом невременьи, бросившись в Теневой Столп и закрыв его от нас за собой.
— Клот, лови! — Роджер кидает Медальон мне.
Я ловлю. Колдун тянет руку на меня. А Тень продолжает сжиматься, теперь уже стремительнее. Мы мелкими неуловимыми шажочками подходим всё ближе и ближе друг к другу. Роджер намертво хватает Ахмуда, не оставив ему шансов на свободу, а другой рукой берёт руку Онилии. Мне предстоит сейчас в самый последний момент замкнуть круг.
— Клот! Сейчас будет поздно! — кричит мне Онилия в мгновенно нарастающем гуле.
— Нее-е-е-е-е-ееееет! — вопит Ахмуд, когда я бросаю Медальон на стол, левой рукой хватаю руку Йэна, а правой — колдуна и как можно крепче…
Сама не знаю, на сколько я рискую, мне противно держать его за руку. И страшно, ведь он колдун, он может сейчас вырваться, причинить вред моим друзьям. Вдруг я не удержу его? Но поздно думать, надо держать. Я ничего не понимаю, что сейчас будет.
Меня обволакивает беспроглядная серая мгла.
Вдруг…
Происходит то, что я боюсь сейчас больше всего. Ахмуд резко вырывается. Сердце моё пропускает удар. Не получилось. Я всех подвела. Мы сейчас погибнем, вернее, окажемся стёрты Временем, заброшены в тот мир, где никогда не появлялись и не появимся.
Я не успеваю понять, что произошло, как грохнулась откуда-то сверху на твёрдую деревянную поверхность.
Освобождение от Чёрного Контракта
Зелёный Червь знал, что эта ночь — его единственный шанс на свободу. Сегодня слишком много должно решиться. Не только для него — для всех. Зелёный Червь выбрал перестать рабом Чёрного Ордена окончательно. Это произошло две ночи назад, когда он очнулся, лежа на голом асфальте в тёмной подворотне. Под его головой была кровь, а головы он почти не чувствовал.
Как же всё вышло? Зелёный Червь понятия не имел, как получилось, что его череп не был проломлен. То ли Сорвиголова била не в полную силу, так как была физически слабее его, то ли просто повезло, и у Зелёного Червя оказался слишком крепкий затылок. Но когда Зелёный Червь очнулся — первое, что он вспомнил с затаённой пучиной ненависти — это появление Логона.
Ламар Логон контролировал его. Следил за тем, как Червь помогает Дарти и Гартли украсть книгу. Следил, как Червь себя ведёт. Зелёному Червю пришлось уложить насмерть несколько конкурентов — людей Масочника, которые там околачивались, путались под ногами. Впервые за долгие годы Вермис Верте не почувствовал бодрящей радости от убийства. Впервые он не почувствовал бодрящей радости от осознания собственной силы, власти и превосходства. Даже когда увидел отблески страха в глазах убиваемых им томберов.
Наверное, Логону это понравилось. То, как Червь безупречно «был паинькой», как ему посоветовала Лейла Валенс, Охотница Огня. Наверное, Логону также понравилось, когда Червь напал на Сорвиголову.
Он был готов вывести её на переговоры. Он видел, что она готова, колеблется. От Червя зависело слишком многое. Но за её спиной он увидел тень Логона. Пришлось напасть. Он не хотел. Логон должен был поверить, что Червь — его преданный раб по-прежнему. Поэтому, как только Вермис Верте очнулся — он поклялся, что в час икс убьёт Логона.
Этот час икс наступил. Августа, Масочник, их прихвостни и томберы удалились к Русалкам в «Алибию», готовиться к Балу Монстров. Лейла и Крамп тоже там. Недавно Лейла переметнулась на сторону Черноты. Червь искренне ей соболезновал. Он не верил, что Лейла сделала это импульсивно и тем более по глупости: Верте наоборот был уверен, что Лейла ведёт свою игру. Что она пошла на такую жертву, как подписание Чёрного Контракта, ради выгод и перспектив достичь своих целей. Одно плохо для Верте: став Чёрной, Лейла не могла освободить Верте от власти его Чёрного Контракта.
Оставалось одно — убить Логона и покориться судьбе. Убив Логона, Червь переставал быть его рабом. Но по-прежнему оставался Чёрным. Из двух зол Верте решил выбрать меньшее.
Онилия деловито сообщает:
— Я взяла с собой часы. Всё сходится. Сейчас ровно без десяти минут полночь между 16 и 17 марта 1703 года. Мы на Летящем Призраке. Через 10 минут Ахмуд откроет свой Столп.
— Онилия! На всё про всё — десять минут? Ты спятила! — Роджер «возвращается» к нам, он выглядит недовольным тем, что время оказалось так ограниченно.
— Успокойся. Ты знаешь свой Летящий Призрак как свои пять пальцев. Отведи нас на корабль Одноглазого, — требует ведьма.
— Невероятно, 1703-й год… — я всё ещё с трудом осознаю, что нахожусь 300 лет назад. Когда меня ещё в проекте не было, а по земле ещё ходили мои пращуры.
Смотрю на совершенно невозмутимого Йэна, громадную фигуру которого начинаю различать в темноте. Спрашиваю, судя по его виду:
— А ты что, здесь не в первый раз?
— В первый. Просто я по натуре странник, — усмехается вервольф.
— Ребята, если я встречу самого себе… — начинает Роджер. — Пытаюсь вспомнить это время и эту ночь. Я на камбузе. Нет, я на палубе. Но я могу в любой момент спуститься сюда и зайти! Может, это я там и хожу, — вампир указывает на дверь, которая меня заинтересовала.
— Сейчас не думай об этом. Девять минут! — торопит Онилия.
— Хорошо. Тогда за мной, — распоряжается Роджер, который вмиг стал собранным и невозмутимым. Меня как всегда поражает его способность быстро менять настроение. Или это его умелая актёрская игра. Вроде он был ещё и шутом, как когда-то рассказывал, если не шутил.
Вампир проходит вперёд, к двери. Мы внимательно слушаем — никто не ходит. Онилия вопросительно смотрит на вервольфа. Тот слегка принюхивается, отрицательно качает головой. Мол, никого, всё чисто. Я догадываюсь, что Онилия сейчас использует острый вервольфский нюх Йэна по прямому назначению.
Мы выходим, оказываемся в длинном узком коридоре. В конце него видим лестницу вверх и люк. Роджер предупреждает:
— Будьте осторожны.
— Ты тоже, дорогой, — улыбается Онилия совершенно невозмутимо.
Она и Йэн ведут себя как деловые люди. Я в состоянии предельного изумления от того, куда я попала. Настроение Роджера — имеется в виду истинное настроение — сложно угадать. Похоже, он тоже потрясён до основания тем, что попал на тот самый корабль, где был коком 300 лет назад. Но дело делать надо.
Роджер лезет наверх первым. За ним — Онилия. Потом я. Замыкает Йэн. Роджер открывает люк. И выглядывает. Знаком он показывает, что и там всё чисто.
Мы выбираемся на палубу. Облачное ночное небо. Вокруг всё затянуто густой мглой. Стоит штиль — абсолютно мёртвый штиль. Мы находимся на палубе огромного судна. Мачты, реи, собранные паруса. Всё вспоминается мне как фантастический сон. Я же читала это в той самой книге Якоба Весли! Роджер поясняет нам:
— Здесь тихо. Очевидно, все отсыпаются. Я не могу вам сказать, что происходило в ночь с 16 на 17-е, так как за сутки до этого этот корабль утонул. Да, сутки назад корабль погиб — в нашем, искажённом Ахмудом мире. Теперь это — самый настоящий корабль-призрак. Не мой Летящий Призрак, нет.
Роджер теперь выглядит абсолютно спокойным. Мне показалось, что его аура тоже словно поменялась.
— Мы находимся сейчас в той временной петле, в которой нет ни одного Медальона. Кусок реальности или времени, который отколол Ахмуд, исказив здесь всё, — Онилия шёпотом объясняет это мне.
— Смотрите-ка, вот это точно не нормально, — скептически настроенный, хоть и тоже довольно спокойный, Йэн указывает нам на то, что затем очень встревоживает всех нас.
Вервольф имеет в виду кучку пиратов, которые стоят совершенно неподвижно, как манекены! Они стоят недалеко от нас, их позы и жесты указывают на то, что неведомый паралич застал их, когда они разговаривали друг с другом. При этом сейчас они совершенно неподвижны, как будто восковые куклы!
— Флаг, — указывает Онилия.
Ветер как будто бы должен был трепать чёрное полотно с черепом со скрещенными костями — именно в таком развевающимся виде оно застыло. А ветра нет!
— И небо, — Роджер показывает наверх.
А небо страшное. Мёртвое и застывшее. Серая бездушная дыра, именно серая. Ни звёзд, ни облаков. Мне становится не по себе. Я чувствую себя в маленькой коробке, которую накрыли крышкой, закопали и забыли. Делаю несколько вдохов и выдохов для самоуспокоения. Бояться не нужно сейчас.
Мы подходим к краю борта, по которому можно перебраться на соседний корабль Одноглазого Уилла. Очертания того корабля еле просматриваются в таком же сером застывшем мёртвом тумане.
— Вот корабль Одноглазого, — Роджер смотрит на ведьму.
Мы с Йэном тем временем подходим ещё ближе, вглядываемся. И видим на палубе корабля Одноглазого ту же самую картину. Команда, в разных позах — но все застывшие. Нас смущает эта неподвижность, этот всепроникающий везде ШТИЛЬ. Онилия соображает:
— Я поняла, что это. Ахмуд, изменив будущее, заморозил тот ход времени, по которому оно должно было развиваться без его вмешательства. Иначе говоря, он заморозил временную петлю, которую он расколол. Ведь даты с 16 на 17 марта 1703 года не существует! Она была бы, если бы Ахмуд ничего не трогал!
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы заблудились? — интересуется Йэн спокойно и размерено.
Меня поражает его спокойствие и хладнокровие. Я бы хотела быть как он. Сейчас мне отчего-то страшно. Если тут всё застыло — то тогда кто или что ходило за дверью, до того, как мы вышли из трюма? Ахмуд Тёмный? Или привидение? Или Роджер, который, будучи не в состоянии умереть или застыть, слоняется тут как неприкаянный? А может, ложная тревога, и это просто был звук от осадки корабля, от процессов, происходящих в дереве.
— Нет. Я хочу сказать, что то время, в котором мы сейчас — его нет. Это не прошлое, не будущее и не настоящее. Ребята, мы попали с вами ровно в тот момент, когда Ахмуд его меняет. Он сейчас этим занимается. Скорее! Окажись мы здесь позже — нас бы стёрло навсегда! У нас очень мало времени! — теперь Онилия из деловой командирши превратилась во встревоженную, но по-прежнему командиршу.
— Мало времени? Ты ведь только что говорила, что здесь вообще нет времени! — усмехается Роджер, несмотря на тревогу своей тёти.
— Оно есть. Для нас и для Ахмуда. За мной!
Ахмуд Тёмный
Онилия теперь бежит первой. По абордажным верёвкам и лестницам мы перебираемся на корабль пирата Уильяма Джаррета. Да, корабль Одноглазого не уступает Летящему Призраку в мощи и размере. Одноглазый Уильям и Кровавый Джек — достойные враги.
Потом в течение нескольких секунд мы, буквально сломя голову, мчимся по палубе, на которой в разных позах застыли пираты, «замороженные» Ахмудом навсегда в этом несуществующем времени. Онилия, кажется, знает дорогу. Либо применяет магию или интуицию, которая её ведёт. Мы добегаем до двери, ведущей в каюту. А из-под этой двери уже льётся яркий зеленоватый свет.
Онилия решительно дёргает ручку. Мы с Йэном переглядываемся, наверняка думаем об одном и том же: нужен план, распределение, но делать его некогда.
— Закрылся от нас. Ведь знал, что мы придём! — зло шипит ведьма. — Йэн, ломай дверь!
— Ну всё! Сейчас начнётся! — Роджер уже потирает руки. Его глаза делаются предельно холодными и чужими от гнева и воспоминаний о том, кто явился источником этого гнева.
— Остудись! Убьёшь его — он не напишет книгу. Не напишет книгу — мы сюда не попадём! — образумливает его княгиня.
В тот миг Йэн налегает на дверь. Под напором вервольфа она поддаётся и с грохотом отворяется. Я невольно заслоняю глаза от слепящего зелёного света. Будто смотрю на сварку. Уколом проносится мысль: возможно, это самое последнее такое яркое, на что я смотрю, и на сварку я не посмотрю уже больше никогда.
— Вперёд! — Онилия несётся прямо в этот свет. Но не как мотылёк. А как тот, кто хочет разбить или навсегда загасить лампочку.
Мы — за ней.
— Скорее! — слышим мы громкий голос ведьмы.
Снова бежим, за дверью проход вниз, спускаемся по деревянной лестнице в роскошную каюту. Посреди неё стоит стол, на котором на бархатной подушке лежит Медальон. Первый? Второй? Или уже третий? А вокруг всё в зелёном светящемся тумане.
И здесь стоит мёртвая тишина. Никого нет. Мы медленно подходим к столу и окружаем Медальон с четырёх сторон.
— Что это значит? — Йэн требует у ведьмы объяснений.
— Ахмуд водит нас за нос. Но ему это плохо удаётся, — Онилия говорит это до последнего момента очень тихо и стоя неподвижно, а потом она резко хватает рукой воздух между мной и Роджером.
Мы невольно отскакиваем, расступившись, потому что зелёный туман в один миг исчезает, а княгиня крепко держит костлявую и слабую руку дряхлого лысого старика с безумными белёсыми глазами. Секунд пять мы стоим молча. Старик бешено оглядывает всех нас. Его взгляд останавливается на Роджере.
— Ты! — скрипит он в потрясении и страшном несусветном бешенстве. — Ты привёл! Я отправил тебя к дьяволу! Ты не мог…
— Мог. Потому что я и есть дьявол для тебя! — спокойно отвечает наш вампир.
Роджер быстро хватает Медальон. И продолжает, отскочив от Ахмуда, рука которого в исступлении хватает воздух:
— Что не сделал ты, сделаю я.
— Ты! Тебе хана! — вопит Ахмуд и, со всей силы оттолкнув Онилию и поцарапав её своими длинными не стриженными ногтями, направляет в Роджера пучок молний из своих ладоней, выставив вперёд руки.
Я и Йэн оказываемся в тот момент возле ведьмы. Она вся в крови, шипит не то от боли, не то от злости на ненавистного Ахмуда. Велит нам:
— Оставьте меня, я так же неуязвима, как и Роджер! Спасайте Медальон. Теневой Столп вот-вот проглотит, я отрегулирую его пока…
— Клот, смотри! — указывает мне Йэн на то, что начинает происходить.
У каюты внезапно исчезают стены. Вместо них появляется сжимающаяся теневая трубка. Мы оказываемся внутри серого гигантского кокона.
Смотрим на вампира. Молнии ему ничего не сделали, такими угрожающими они были лишь с виду. Он, ухмыльнувшись, перебирает Медальон пальцами. А Ахмуд, явно ослабев после двух магических ударов, с протянутыми тощими руками двигается на Роджера.
Роджер вынужден отступать от приближающейся стены Тени — таким образом, ему приходится идти практически в руки к Ахмуду. Но он не унывает. Онилия поднимается и цепко берёт Йэна за руку, приготовляясь ко второму прыжку во времени. Она шепчет нам тихо:
— Клот, становись в круг! Медальон должен быть в центре комнаты к тому моменту, как Столп коснётся кого-либо из нас!
Я понимаю: едва Теневой Столп «почувствует» нас — он нас проглотит. Если мы не будем в этот момент держать Медальон, то Теневой Столп его не засосёт, и он останется на месте.
Ахмуду не приходит пока в голову, как мы собираемся его обхитрить. Из его головы не выходит Роджер. Ахмуд исступлённо движется на нашего друга:
— Ты! Тебя нельзя убить! Если б я знал это! Отдай это…мне! МОЁ!!!
Ахмуд набрасывается резко, Роджер отскакивает в сторону. Вампир едва не теряет равновесие и не падает в надвигающуюся на нас громаду Теневого Столпа. Онилия кричит:
— Роджер, лови его, не дай ему упасть в Столп без нас!
Роджер хватает старика. А круг Тени всё сжимается… Медальон по-прежнему зажат в руке у вампира, а мы ещё не держимся за руки. Старик рьяно вырывается, он понимает, что мы задумали. Он исходит злостью от бессилия. Тёмный Ахмуд ведь рассчитывал оставить нас в этом невременьи, бросившись в Теневой Столп и закрыв его от нас за собой.
— Клот, лови! — Роджер кидает Медальон мне.
Я ловлю. Колдун тянет руку на меня. А Тень продолжает сжиматься, теперь уже стремительнее. Мы мелкими неуловимыми шажочками подходим всё ближе и ближе друг к другу. Роджер намертво хватает Ахмуда, не оставив ему шансов на свободу, а другой рукой берёт руку Онилии. Мне предстоит сейчас в самый последний момент замкнуть круг.
— Клот! Сейчас будет поздно! — кричит мне Онилия в мгновенно нарастающем гуле.
— Нее-е-е-е-е-ееееет! — вопит Ахмуд, когда я бросаю Медальон на стол, левой рукой хватаю руку Йэна, а правой — колдуна и как можно крепче…
Сама не знаю, на сколько я рискую, мне противно держать его за руку. И страшно, ведь он колдун, он может сейчас вырваться, причинить вред моим друзьям. Вдруг я не удержу его? Но поздно думать, надо держать. Я ничего не понимаю, что сейчас будет.
Меня обволакивает беспроглядная серая мгла.
Вдруг…
Происходит то, что я боюсь сейчас больше всего. Ахмуд резко вырывается. Сердце моё пропускает удар. Не получилось. Я всех подвела. Мы сейчас погибнем, вернее, окажемся стёрты Временем, заброшены в тот мир, где никогда не появлялись и не появимся.
Я не успеваю понять, что произошло, как грохнулась откуда-то сверху на твёрдую деревянную поверхность.
Освобождение от Чёрного Контракта
Зелёный Червь знал, что эта ночь — его единственный шанс на свободу. Сегодня слишком много должно решиться. Не только для него — для всех. Зелёный Червь выбрал перестать рабом Чёрного Ордена окончательно. Это произошло две ночи назад, когда он очнулся, лежа на голом асфальте в тёмной подворотне. Под его головой была кровь, а головы он почти не чувствовал.
Как же всё вышло? Зелёный Червь понятия не имел, как получилось, что его череп не был проломлен. То ли Сорвиголова била не в полную силу, так как была физически слабее его, то ли просто повезло, и у Зелёного Червя оказался слишком крепкий затылок. Но когда Зелёный Червь очнулся — первое, что он вспомнил с затаённой пучиной ненависти — это появление Логона.
Ламар Логон контролировал его. Следил за тем, как Червь помогает Дарти и Гартли украсть книгу. Следил, как Червь себя ведёт. Зелёному Червю пришлось уложить насмерть несколько конкурентов — людей Масочника, которые там околачивались, путались под ногами. Впервые за долгие годы Вермис Верте не почувствовал бодрящей радости от убийства. Впервые он не почувствовал бодрящей радости от осознания собственной силы, власти и превосходства. Даже когда увидел отблески страха в глазах убиваемых им томберов.
Наверное, Логону это понравилось. То, как Червь безупречно «был паинькой», как ему посоветовала Лейла Валенс, Охотница Огня. Наверное, Логону также понравилось, когда Червь напал на Сорвиголову.
Он был готов вывести её на переговоры. Он видел, что она готова, колеблется. От Червя зависело слишком многое. Но за её спиной он увидел тень Логона. Пришлось напасть. Он не хотел. Логон должен был поверить, что Червь — его преданный раб по-прежнему. Поэтому, как только Вермис Верте очнулся — он поклялся, что в час икс убьёт Логона.
Этот час икс наступил. Августа, Масочник, их прихвостни и томберы удалились к Русалкам в «Алибию», готовиться к Балу Монстров. Лейла и Крамп тоже там. Недавно Лейла переметнулась на сторону Черноты. Червь искренне ей соболезновал. Он не верил, что Лейла сделала это импульсивно и тем более по глупости: Верте наоборот был уверен, что Лейла ведёт свою игру. Что она пошла на такую жертву, как подписание Чёрного Контракта, ради выгод и перспектив достичь своих целей. Одно плохо для Верте: став Чёрной, Лейла не могла освободить Верте от власти его Чёрного Контракта.
Оставалось одно — убить Логона и покориться судьбе. Убив Логона, Червь переставал быть его рабом. Но по-прежнему оставался Чёрным. Из двух зол Верте решил выбрать меньшее.
