его к дворцовому врачу, поскольку самостоятельно ликвидировать все последствия отравления и в самом деле не могла, и ищейка, помявшись и покружив вокруг облюбованного диванчика, все-таки ретировался.
Я же, выждав несколько минут, отправилась в спальню, где провела крайне поучительные полчаса, пытаясь превратить дверь гардеробной в единый монолит с каменной стеной. Ничего толкового не вышло: нарисованная мелом пентаграмма получилась кривоватой, и местами слияния просто не произошло, - но главной цели я достигла. Дверь заклинило намертво.
Еще четверть часа ушла на то, чтобы стереть пентаграмму и соорудить на кровати уютный кокон из подушек и простыней, со стороны единственного оставшегося входа смотревшийся как очертания человеческого тела, с головой укрытого одеялом. Закончив, я задержалась перед помпезной вазой. В ней по-прежнему стояли самые обычные полевые ромашки, которые, наверное, уже никогда не покажутся мне обычными.
А потом я вернулась в гостиную, вытащила из-за комода давным-давно – целую вечность назад – собранную сумку, выудила из нее первую попавшуюся монетку, чтобы не звенеть мелочью в ответственный момент, и, крадучись, отправилась в сторону дворцовых кухонь.
Рано или поздно меня найдут и, наверное, сразу же прикончат.
Но впутывать в это грязное дело мой Храм я не позволю.
На Хелле слыхом не слыхивали ни о Храме, ни о Равновесии.
После недели напряженной тишины в звездолете главный космопорт Тинана показался мне переполненным, непрерывно бурлящим адским котлом. Каждые несколько минут садился либо взлетал корабль. Нерегулируемые потоки людей растекались по узким огороженным дорожкам между ячейками для звездолетов. В толпе то шмыгали незаметные, отлично натренированные тени, - после чего прохожие с некоторым опозданием обнаруживали отсутствие кошельков и мелких ценностей, - то возникали красочные фигуры с яркими лотками, пытающиеся отнять у пассажиров наличность чуточку более законными способами. Маленький транспортный кораблик, на который я попала благодаря заступничеству Горина, потерялся в этом несусветном вареве, как крупинка соли в супе.
Я спустилась по сходням, пытаясь заткнуть собственную совесть, и помахала рукой команде.
Скорее всего, я больше никогда их не увижу. Частые длительные перелеты на сыплющемся от старости кораблике уже сделали свое дело: у всего экипажа постепенно проявлялись симптомы лучевой болезни, пока еще не причиняющие им особых неудобств, - но с каждым выходом в открытый космос будет хуже и хуже.
Наверное, внушение о необходимости заменить обшивку прозвучало бы гораздо убедительнее, если бы я хоть раз достала из дорожной сумки пентаграмму. Но они не должны были знать, кого везут. Оставалось только надеяться, что замечание случайной пассажирки возымеет какой-то эффект, - это было единственное, чем я могла как-то помочь. В остальном же помощь не помешала бы и мне самой.
Я не знала, куда идти и что делать. Это было до неприятного новое состояние.
Я выбрала конечным пунктом своего путешествия Хеллу, потому что здесь фактически отсутствовал таможенный контроль, и никому бы и в голову не пришло регистрировать прибытие храмовой жрицы. Впрочем, Рино наверняка сразу же сообразил, куда я отправилась, - больше такого беспредела, как здесь, нигде и не было, - но, к счастью, мало определить планету, чтобы точно знать, где именно искать сбежавшую посланницу Равновесия. Я выдам себя, только если сотворю совсем уж нереальную глупость. Например, если начну зарабатывать на жизнь единственным способом, который знаю. Или примусь ныть и страдать, ежеминутно вспоминая то о нелепых, но неописуемо трогательных ромашках, то о том, как ищейка напился, решив, что я решила провести ночь у Темера.
Я должна была взять себя в руки и начать новую жизнь. В качестве первого шага неплохо бы выбраться из космопорта, не расставшись с кошельком, достоинством и жизнью.
Вопреки моим опасениям, на доске объявлений не висели мои портреты с подписью в духе: «Разыскивается», - но это еще ничего не значило. Возможно, Его Величество просто не хотел поднимать шум. Ищейки зачастую склонны задаваться неуместными вопросами вроде: «А почему эта девчонка вообще разыскивается?» - так что король мог приказать паре-тройке доверенных лиц чисто случайно найти в канаве мою голову – и тут же ее потерять. Я твердо решила держаться подальше от канав и, на всякий случай покрепче сжав ремни дорожной сумки, окунулась в людской поток, тянущийся к пешеходному выходу.
Космопорт Тинана, вопреки всякой логике и здравому смыслу, почти вплотную примыкал к городу. Никто не горел желанием жить в такой близи от взлетающих и, что гораздо опаснее, приземляющихся кораблей, зато, по всей видимости, земля здесь стоила значительно дешевле. Поэтому сюда вытеснили частные заводики, скотобойни, кожевенные мастерские, автофлаксовые свалки и, разумеется, все магические учреждения – от экспериментальных лабораторий до младшей школы, у дверей которой я замерла, как в пепле запеченная.
Я ведь могу учиться здесь!
Ну, то есть вряд ли меня кто-то посадит за одну парту с хелльскими детишками – старовата я для таких экзерсисов – но в школе наверняка есть специализированная библиотека! И пара-тройка учителей, которые давно привыкли, что их донимают глупыми вопросами…
Я поправила сумку и нерешительно поднялась на порог, собираясь постучаться, но не успела. Внутри что-то бухнуло, раздался визг – и добротная дубовая дверь с металлической оковкой, глухо крякнув порванными петлями, сама полетела мне навстречу, снося меня с крыльца. Какофония удачно дополнилась звучным ударом стеклянного глазка об мой лоб, грохотом падения и моим мнением по поводу происходящего, не предназначенным для прослушивания детям до восемнадцати лет.
Дети до восемнадцати, сгрудившись на пороге, восторженно внимали.
Судя по тому, что никто не прибежал всыпать мне по первое число за преждевременное просвещение учеников по части появления в сем дивном мире криворуких плотников и рукопопых магов, внутри произошло что-то крайне неприятное, но достаточно привычное, чтобы не вызывать жгучий интерес.
Я отпихнула в сторону тяжеленную дверь и потерла рукой пострадавший лоб. Крови не было, да и поток красноречия иссяк.
- А тут что? – возмущенно поинтересовался громкий женский голос. – А ну все в класс! О Ильвен, ты в порядке?
С некоторым трудом сообразив, что последний вопрос адресован непосредственно мне, я сфокусировала взгляд на склонившейся надо мной женщине. Вернее, не столько на ней самой, сколько на ее руках. Я впервые видела мага настолько сильного, что нерастраченная магическая энергия в кончиках пальцев была видна невооруженным глазом.
Еще некоторое время ушло на то, чтобы перестать пялиться на ее пульсирующий маникюр, осознать вопрос и все-таки честно ответить:
- Нет.
Женщина устало пробурчала себе под нос пару ласковых в адрес некоего господина Гайона, предпочетшего внешний лоск здравому смыслу и заменившего легкую фанерную дверь на массивного дубового монстра. А потом легко, не задумываясь, подхватила на левитационное заклинание и меня, и собственно дверь и потянула за собой в здание школы.
- Я доставлю тебя в медпункт, - пообещала она.
Я зачарованно кивнула, соглашаясь. Хеллька колдовала как дышала, не заморачиваясь, не задумываясь и, кажется, вообще не представляя себе жизнь без пары-тройки заклинаний в минуту. Если до встречи с ней я еще сомневалась, стоит ли мне ломиться в школу, то теперь была твердо уверена: я тоже так хочу!
Помянутый ласковым словом господин Гайон оказался директором школы, щуплым, по-хелльски невысоким мужчиной с затравленной печальной физиономией, а так сильно впечатлившая меня женщина, Лина ди Дайен, – учительницей младших классов. Собственно, средних и старших тут уже не было: подросших детей переводили в другое учебное заведение, упирая на то, что на защите от заклинаний и так разориться можно, а уж если охранки придется рассчитывать на множащуюся с возрастом силу воспитанников…
Я лежала на узкой койке в здравпункте и чувствовала себя мышью на складе зерна. Дородная медсестра внимательно осмотрела мой пострадавший лоб, убедилась, что я и не думала хлопаться в обморок и ни о какой тошноте и головокружении речи не идет, и убежала за соседнюю ширму, где почивал виновник переполоха – тощий темноволосый мальчишка, ляпнувший мелкую, но очень разрушительную ошибку в заклинании освежения воздуха. Вот он-то рисковал запомнить ее надолго, если бы не его учительница, прекрасно владеющая еще и магией исцеления.
Обо мне вспомнили только четверть часа спустя, когда я уже успела задремать: после тесной каюты на транспортнике даже жесткая койка казалась мне роскошной постелью, поскольку на ней можно было вытянуться в полный рост.
- Госпожа Виана сказала, что обошлось без последствий, - задумчиво сказала леди ди Дайен, усаживаясь на табуретку возле моей кровати, - но, вижу, она несколько покривила душой. Шишка будет знатная.
Я поморщилась и потерла лоб, тут же отозвавшийся волной неописуемых ощущений. Шишка, в общем-то, уже была знатная, но останавливаться на достигнутом не собиралась.
- До свадьбы заживет, - криво усмехнулась я. – Как там виновник торжества?
- Рик? Пару дней будет изображать твоего собрата по разуму, - хмыкнула учительница. – Получил собственным стулом по лбу, когда упал.
Отсюда я вполне отчетливо ощущала следы стягивающего заклинания на главном канале мальчика. Похоже, вышедшая из-под контроля магия разорвала энергетическую трубку, но ди Дайен ухитрилась как-то ее залатать – а теперь то ли боялась огласки, то ли просто не хотела меня расстраивать.
Я предпочла тактично ничего не замечать и пустилась в расспросы, выясняя, нет ли при школе вакансий.
Формально их не было, но самой Лине не помешала бы помощница – хотя бы проверять контрольные и диктанты, от которых детей не избавила даже выбранная магическая стезя. Я с энтузиазмом согласилась и изъявила желание обговорить условия с директором. Леди Дайен не возражала, поскольку уже опаздывала на следующий урок, и торжествующие детские крики в коридоре близились к болевому порогу.
Мы вышли из здравпункта и развернулись в разные стороны. Учительница направлялась прямиком в класс, на ходу зазывая туда же заигравшихся учеников, а я пошла на второй этаж, в кабинет господина Гайона.
Учительские комнаты предусмотрительно отгородили от остального коридора прочной кирпичной стеной, не забыв, впрочем, снабдить ее окнами – разве что вместо стекла использовали какое-то шумоподавляющее заклинание. Отгороженный закуток с тремя дверями, цветочным горшком и доской с графиком работы выглядел вполне уютно, пока я не подошла к доске и не обнаружила, что там висят еще и объявления.
«Помогите! Целители отказались от моего больного сына! Я ищу жрицу Равновесия для него. Буду благодарен за любую информацию!» - перечисление симптомов «болезни» сына, смазанная детская фотография и контакты, среди которых я не без труда распознала личные координаты сенсоров Рино.
Меня и в самом деле тихо, подло и без шума искали.
И, кажется, я гораздо более предсказуема, чем привыкла считать.
Я осваивалась.
На Хелле, казалось, было категорически не принято заморачиваться. Гайон, едва узнав, что я готова работать с детьми в обмен на стандартную ставку и крышу над головой, так обрадовался, что не спросил у меня ни о дипломе, ни о рекомендациях. Для полного счастья ему хватило идентификационной карты, виртуозно подделанной ребятами Горина еще на Ирейе, и одной контрольной работы, проверенной в присутствии Лины.
Скрыть мой свистящий акцент не представлялось возможным, так что я сразу честно призналась, откуда родом – а потом еще дня три старательно воспроизводила перед Линой и девочками из бухгалтерии более-менее известные сплетни про храмовых жриц и характерное для прихожан отношение к ним, этакая помесь благоговения со страхом и желанием подгадить исподтишка. Потом объявление про «больного сына» сняли за давностью, и вопрос о поисках посланницы Равновесия закрылся сам собой.
Школьные занятия проводились строго в первую половину дня. Лина говорила, что это необходимо для поддержания в тонусе магических каналов. За ночь одаренные дети переполнялись сырой силой, которая распирала все сосуды. Первые два-три урока были призваны опустошить резервы и не допустить разрывов, а дальше энергии предоставлялось свободно копиться, заново растягивая каналы и вынуждая их скорее расти. Если бы я явилась на порог школы на каких-нибудь полчаса позже, то взрывов уже и не застала: маленьких магов засадили бы за самые обычные уроки, не представляющие угрозы окружающим.
Такой подход был для меня внове. На Ирейе одаренных чуть ли не с пеленок учили держать себя в узде в любой ситуации, при любом отклонении от спокойного поведения заковывая в блокираторы. Опустошить резервы маленьких магов и дальше спокойно заниматься с ними, как с нормальными детьми, - звучало очень заманчиво.
В конце первой недели работы я поймала себя на крамольной мысли, что было бы неплохо вернуться на Ирейю и передать методику для строящейся школы.
Останавливало меня только воспоминание о последнем разговоре с королем. Даже вздумай я сейчас вернуться с повинной, подписать заверенный Верховной брачный контракт и жить тихой мышкой замужем за Рино – Его Величество все равно предпочтет избавиться от ненадежной и невыгодной невестки, сколько бы полезных идей я ни принесла. Побега он мне не простит.
Возвращение означало смерть. Но с каждым днем я узнавала все больше нового, что могло бы пригодиться первой ирейской школе магии, осваивала методики и заклинания, и…
И, в общем-то, отлично понимала, что найдутся наемные специалисты и без меня. В конце концов, первых учителей наверняка станут искать на Хелле – больше универсалов нет нигде – а значит, со всеми тонкостями они будут знакомы и так. Но я все равно упорно училась, все свободное время просиживая либо в библиотеке, либо прямо в классе с детьми.
Иначе тоска по Храму становилась невыносимой.
Я почти свыклась. Лина оказалась фантастически терпеливым учителем, способным заразить своей любовью к магии даже столетнего павеллийца. Ее так забавляло мое стремление наверстать упущенное, что она выделила два вечера в неделю, когда занималась со мной индивидуально. Я была благодарна – достаточно, чтобы заметить, что Лина чем-то не на шутку обеспокоена, но еще не готова делиться с кем-либо своими проблемами. Мою попытку разговорить ее учительница свела к обсуждению сенсоров и немало удивилась, узнав, что у меня их нет.
Оказывается, на Хелле все бродили с имплантатами для обмена мыслями. Здесь камарилла было больше, а его экспорт запрещен, поэтому стоил он гораздо дешевле, чем на Ирейе – как и все изделия из него.
Дома сенсоры, в общем-то, были мне без надобности: все люди, с которыми я общалась, жили со мной в одном Храме, да и ответные имплантаты имелись только у Верховной. Но теперь мне не давала покоя мысль, что, вживив себе сенсоры, я смогу поговорить хотя бы с ней, - и я, посоветовавшись с Линой, взяла пару отгулов и отправилась в ближайшую клинику.
Я же, выждав несколько минут, отправилась в спальню, где провела крайне поучительные полчаса, пытаясь превратить дверь гардеробной в единый монолит с каменной стеной. Ничего толкового не вышло: нарисованная мелом пентаграмма получилась кривоватой, и местами слияния просто не произошло, - но главной цели я достигла. Дверь заклинило намертво.
Еще четверть часа ушла на то, чтобы стереть пентаграмму и соорудить на кровати уютный кокон из подушек и простыней, со стороны единственного оставшегося входа смотревшийся как очертания человеческого тела, с головой укрытого одеялом. Закончив, я задержалась перед помпезной вазой. В ней по-прежнему стояли самые обычные полевые ромашки, которые, наверное, уже никогда не покажутся мне обычными.
А потом я вернулась в гостиную, вытащила из-за комода давным-давно – целую вечность назад – собранную сумку, выудила из нее первую попавшуюся монетку, чтобы не звенеть мелочью в ответственный момент, и, крадучись, отправилась в сторону дворцовых кухонь.
Рано или поздно меня найдут и, наверное, сразу же прикончат.
Но впутывать в это грязное дело мой Храм я не позволю.
Глава 43. Как найти работу
На Хелле слыхом не слыхивали ни о Храме, ни о Равновесии.
После недели напряженной тишины в звездолете главный космопорт Тинана показался мне переполненным, непрерывно бурлящим адским котлом. Каждые несколько минут садился либо взлетал корабль. Нерегулируемые потоки людей растекались по узким огороженным дорожкам между ячейками для звездолетов. В толпе то шмыгали незаметные, отлично натренированные тени, - после чего прохожие с некоторым опозданием обнаруживали отсутствие кошельков и мелких ценностей, - то возникали красочные фигуры с яркими лотками, пытающиеся отнять у пассажиров наличность чуточку более законными способами. Маленький транспортный кораблик, на который я попала благодаря заступничеству Горина, потерялся в этом несусветном вареве, как крупинка соли в супе.
Я спустилась по сходням, пытаясь заткнуть собственную совесть, и помахала рукой команде.
Скорее всего, я больше никогда их не увижу. Частые длительные перелеты на сыплющемся от старости кораблике уже сделали свое дело: у всего экипажа постепенно проявлялись симптомы лучевой болезни, пока еще не причиняющие им особых неудобств, - но с каждым выходом в открытый космос будет хуже и хуже.
Наверное, внушение о необходимости заменить обшивку прозвучало бы гораздо убедительнее, если бы я хоть раз достала из дорожной сумки пентаграмму. Но они не должны были знать, кого везут. Оставалось только надеяться, что замечание случайной пассажирки возымеет какой-то эффект, - это было единственное, чем я могла как-то помочь. В остальном же помощь не помешала бы и мне самой.
Я не знала, куда идти и что делать. Это было до неприятного новое состояние.
Я выбрала конечным пунктом своего путешествия Хеллу, потому что здесь фактически отсутствовал таможенный контроль, и никому бы и в голову не пришло регистрировать прибытие храмовой жрицы. Впрочем, Рино наверняка сразу же сообразил, куда я отправилась, - больше такого беспредела, как здесь, нигде и не было, - но, к счастью, мало определить планету, чтобы точно знать, где именно искать сбежавшую посланницу Равновесия. Я выдам себя, только если сотворю совсем уж нереальную глупость. Например, если начну зарабатывать на жизнь единственным способом, который знаю. Или примусь ныть и страдать, ежеминутно вспоминая то о нелепых, но неописуемо трогательных ромашках, то о том, как ищейка напился, решив, что я решила провести ночь у Темера.
Я должна была взять себя в руки и начать новую жизнь. В качестве первого шага неплохо бы выбраться из космопорта, не расставшись с кошельком, достоинством и жизнью.
Вопреки моим опасениям, на доске объявлений не висели мои портреты с подписью в духе: «Разыскивается», - но это еще ничего не значило. Возможно, Его Величество просто не хотел поднимать шум. Ищейки зачастую склонны задаваться неуместными вопросами вроде: «А почему эта девчонка вообще разыскивается?» - так что король мог приказать паре-тройке доверенных лиц чисто случайно найти в канаве мою голову – и тут же ее потерять. Я твердо решила держаться подальше от канав и, на всякий случай покрепче сжав ремни дорожной сумки, окунулась в людской поток, тянущийся к пешеходному выходу.
Космопорт Тинана, вопреки всякой логике и здравому смыслу, почти вплотную примыкал к городу. Никто не горел желанием жить в такой близи от взлетающих и, что гораздо опаснее, приземляющихся кораблей, зато, по всей видимости, земля здесь стоила значительно дешевле. Поэтому сюда вытеснили частные заводики, скотобойни, кожевенные мастерские, автофлаксовые свалки и, разумеется, все магические учреждения – от экспериментальных лабораторий до младшей школы, у дверей которой я замерла, как в пепле запеченная.
Я ведь могу учиться здесь!
Ну, то есть вряд ли меня кто-то посадит за одну парту с хелльскими детишками – старовата я для таких экзерсисов – но в школе наверняка есть специализированная библиотека! И пара-тройка учителей, которые давно привыкли, что их донимают глупыми вопросами…
Я поправила сумку и нерешительно поднялась на порог, собираясь постучаться, но не успела. Внутри что-то бухнуло, раздался визг – и добротная дубовая дверь с металлической оковкой, глухо крякнув порванными петлями, сама полетела мне навстречу, снося меня с крыльца. Какофония удачно дополнилась звучным ударом стеклянного глазка об мой лоб, грохотом падения и моим мнением по поводу происходящего, не предназначенным для прослушивания детям до восемнадцати лет.
Дети до восемнадцати, сгрудившись на пороге, восторженно внимали.
Судя по тому, что никто не прибежал всыпать мне по первое число за преждевременное просвещение учеников по части появления в сем дивном мире криворуких плотников и рукопопых магов, внутри произошло что-то крайне неприятное, но достаточно привычное, чтобы не вызывать жгучий интерес.
Я отпихнула в сторону тяжеленную дверь и потерла рукой пострадавший лоб. Крови не было, да и поток красноречия иссяк.
- А тут что? – возмущенно поинтересовался громкий женский голос. – А ну все в класс! О Ильвен, ты в порядке?
С некоторым трудом сообразив, что последний вопрос адресован непосредственно мне, я сфокусировала взгляд на склонившейся надо мной женщине. Вернее, не столько на ней самой, сколько на ее руках. Я впервые видела мага настолько сильного, что нерастраченная магическая энергия в кончиках пальцев была видна невооруженным глазом.
Еще некоторое время ушло на то, чтобы перестать пялиться на ее пульсирующий маникюр, осознать вопрос и все-таки честно ответить:
- Нет.
Женщина устало пробурчала себе под нос пару ласковых в адрес некоего господина Гайона, предпочетшего внешний лоск здравому смыслу и заменившего легкую фанерную дверь на массивного дубового монстра. А потом легко, не задумываясь, подхватила на левитационное заклинание и меня, и собственно дверь и потянула за собой в здание школы.
- Я доставлю тебя в медпункт, - пообещала она.
Я зачарованно кивнула, соглашаясь. Хеллька колдовала как дышала, не заморачиваясь, не задумываясь и, кажется, вообще не представляя себе жизнь без пары-тройки заклинаний в минуту. Если до встречи с ней я еще сомневалась, стоит ли мне ломиться в школу, то теперь была твердо уверена: я тоже так хочу!
Помянутый ласковым словом господин Гайон оказался директором школы, щуплым, по-хелльски невысоким мужчиной с затравленной печальной физиономией, а так сильно впечатлившая меня женщина, Лина ди Дайен, – учительницей младших классов. Собственно, средних и старших тут уже не было: подросших детей переводили в другое учебное заведение, упирая на то, что на защите от заклинаний и так разориться можно, а уж если охранки придется рассчитывать на множащуюся с возрастом силу воспитанников…
Я лежала на узкой койке в здравпункте и чувствовала себя мышью на складе зерна. Дородная медсестра внимательно осмотрела мой пострадавший лоб, убедилась, что я и не думала хлопаться в обморок и ни о какой тошноте и головокружении речи не идет, и убежала за соседнюю ширму, где почивал виновник переполоха – тощий темноволосый мальчишка, ляпнувший мелкую, но очень разрушительную ошибку в заклинании освежения воздуха. Вот он-то рисковал запомнить ее надолго, если бы не его учительница, прекрасно владеющая еще и магией исцеления.
Обо мне вспомнили только четверть часа спустя, когда я уже успела задремать: после тесной каюты на транспортнике даже жесткая койка казалась мне роскошной постелью, поскольку на ней можно было вытянуться в полный рост.
- Госпожа Виана сказала, что обошлось без последствий, - задумчиво сказала леди ди Дайен, усаживаясь на табуретку возле моей кровати, - но, вижу, она несколько покривила душой. Шишка будет знатная.
Я поморщилась и потерла лоб, тут же отозвавшийся волной неописуемых ощущений. Шишка, в общем-то, уже была знатная, но останавливаться на достигнутом не собиралась.
- До свадьбы заживет, - криво усмехнулась я. – Как там виновник торжества?
- Рик? Пару дней будет изображать твоего собрата по разуму, - хмыкнула учительница. – Получил собственным стулом по лбу, когда упал.
Отсюда я вполне отчетливо ощущала следы стягивающего заклинания на главном канале мальчика. Похоже, вышедшая из-под контроля магия разорвала энергетическую трубку, но ди Дайен ухитрилась как-то ее залатать – а теперь то ли боялась огласки, то ли просто не хотела меня расстраивать.
Я предпочла тактично ничего не замечать и пустилась в расспросы, выясняя, нет ли при школе вакансий.
Формально их не было, но самой Лине не помешала бы помощница – хотя бы проверять контрольные и диктанты, от которых детей не избавила даже выбранная магическая стезя. Я с энтузиазмом согласилась и изъявила желание обговорить условия с директором. Леди Дайен не возражала, поскольку уже опаздывала на следующий урок, и торжествующие детские крики в коридоре близились к болевому порогу.
Мы вышли из здравпункта и развернулись в разные стороны. Учительница направлялась прямиком в класс, на ходу зазывая туда же заигравшихся учеников, а я пошла на второй этаж, в кабинет господина Гайона.
Учительские комнаты предусмотрительно отгородили от остального коридора прочной кирпичной стеной, не забыв, впрочем, снабдить ее окнами – разве что вместо стекла использовали какое-то шумоподавляющее заклинание. Отгороженный закуток с тремя дверями, цветочным горшком и доской с графиком работы выглядел вполне уютно, пока я не подошла к доске и не обнаружила, что там висят еще и объявления.
«Помогите! Целители отказались от моего больного сына! Я ищу жрицу Равновесия для него. Буду благодарен за любую информацию!» - перечисление симптомов «болезни» сына, смазанная детская фотография и контакты, среди которых я не без труда распознала личные координаты сенсоров Рино.
Меня и в самом деле тихо, подло и без шума искали.
И, кажется, я гораздо более предсказуема, чем привыкла считать.
Глава 44. Как сделать выбор
Я осваивалась.
На Хелле, казалось, было категорически не принято заморачиваться. Гайон, едва узнав, что я готова работать с детьми в обмен на стандартную ставку и крышу над головой, так обрадовался, что не спросил у меня ни о дипломе, ни о рекомендациях. Для полного счастья ему хватило идентификационной карты, виртуозно подделанной ребятами Горина еще на Ирейе, и одной контрольной работы, проверенной в присутствии Лины.
Скрыть мой свистящий акцент не представлялось возможным, так что я сразу честно призналась, откуда родом – а потом еще дня три старательно воспроизводила перед Линой и девочками из бухгалтерии более-менее известные сплетни про храмовых жриц и характерное для прихожан отношение к ним, этакая помесь благоговения со страхом и желанием подгадить исподтишка. Потом объявление про «больного сына» сняли за давностью, и вопрос о поисках посланницы Равновесия закрылся сам собой.
Школьные занятия проводились строго в первую половину дня. Лина говорила, что это необходимо для поддержания в тонусе магических каналов. За ночь одаренные дети переполнялись сырой силой, которая распирала все сосуды. Первые два-три урока были призваны опустошить резервы и не допустить разрывов, а дальше энергии предоставлялось свободно копиться, заново растягивая каналы и вынуждая их скорее расти. Если бы я явилась на порог школы на каких-нибудь полчаса позже, то взрывов уже и не застала: маленьких магов засадили бы за самые обычные уроки, не представляющие угрозы окружающим.
Такой подход был для меня внове. На Ирейе одаренных чуть ли не с пеленок учили держать себя в узде в любой ситуации, при любом отклонении от спокойного поведения заковывая в блокираторы. Опустошить резервы маленьких магов и дальше спокойно заниматься с ними, как с нормальными детьми, - звучало очень заманчиво.
В конце первой недели работы я поймала себя на крамольной мысли, что было бы неплохо вернуться на Ирейю и передать методику для строящейся школы.
Останавливало меня только воспоминание о последнем разговоре с королем. Даже вздумай я сейчас вернуться с повинной, подписать заверенный Верховной брачный контракт и жить тихой мышкой замужем за Рино – Его Величество все равно предпочтет избавиться от ненадежной и невыгодной невестки, сколько бы полезных идей я ни принесла. Побега он мне не простит.
Возвращение означало смерть. Но с каждым днем я узнавала все больше нового, что могло бы пригодиться первой ирейской школе магии, осваивала методики и заклинания, и…
И, в общем-то, отлично понимала, что найдутся наемные специалисты и без меня. В конце концов, первых учителей наверняка станут искать на Хелле – больше универсалов нет нигде – а значит, со всеми тонкостями они будут знакомы и так. Но я все равно упорно училась, все свободное время просиживая либо в библиотеке, либо прямо в классе с детьми.
Иначе тоска по Храму становилась невыносимой.
Я почти свыклась. Лина оказалась фантастически терпеливым учителем, способным заразить своей любовью к магии даже столетнего павеллийца. Ее так забавляло мое стремление наверстать упущенное, что она выделила два вечера в неделю, когда занималась со мной индивидуально. Я была благодарна – достаточно, чтобы заметить, что Лина чем-то не на шутку обеспокоена, но еще не готова делиться с кем-либо своими проблемами. Мою попытку разговорить ее учительница свела к обсуждению сенсоров и немало удивилась, узнав, что у меня их нет.
Оказывается, на Хелле все бродили с имплантатами для обмена мыслями. Здесь камарилла было больше, а его экспорт запрещен, поэтому стоил он гораздо дешевле, чем на Ирейе – как и все изделия из него.
Дома сенсоры, в общем-то, были мне без надобности: все люди, с которыми я общалась, жили со мной в одном Храме, да и ответные имплантаты имелись только у Верховной. Но теперь мне не давала покоя мысль, что, вживив себе сенсоры, я смогу поговорить хотя бы с ней, - и я, посоветовавшись с Линой, взяла пару отгулов и отправилась в ближайшую клинику.
