К горлу мгновенно подкатилась волна тошноты. Я в ужасе попыталась задержать дыхание, но рвотный позыв вдруг остановился безо всякого вмешательства с моей стороны... а что до дыхания, то, кажется, я отлично обходилась без него и раньше.
Рядом что-то гудело, щелкало и ритмично попискивало, и звук шагов за этим фоновым шумом почти терялся. Окликнуть и выяснить, кто тут шляется, когда я помирать изволю, предсказуемо не получилось.
«Интубационная трубка, - машинально определила я. – И, судя по настроению, перебор с наркозом».
Писк становился чаще. Я хотела постучать по койке (или на чем я лежу?), но предсказуемо не смогла пошевелиться.
«С наркозом – конкретный перебор, - безразлично подумала я. – Анестезиолога хоть предупредили, что я беременная?»
Стоп!
А куда мне, собственно, попали?
От следующей подленькой мыслишки писк истерично зачастил, и кто-то, ходивший рядом, наконец-то обратил на меня внимание.
- Кейли, ты очнулась? Только не двигай головой! Пошевели пальцами, если слышишь!
Голос был бодр, обеспокоен и подозрительно знаком. Подозрительно – потому что Лики никак не могло быть на Павелле.
Тогда где я?
И с чего она вообще взяла, что я могу двигать чертовой головой?!
Вот тут в неподвижную и восхитительно пустую башку безжалостно постучалась реальность.
Меня подстрелили и протащили через портал. У меня сильнейший аллергический отек. Но я все еще жива.
А мама говорила, что даже на Павелле нет такого антигистаминного препарата, который не был бы опасен для нерожденного ребенка – не говоря уж об анестезии. Я боялась даже тогда, в первый раз… а сейчас – уже почему-то нет.
Наверное, будь я в полном сознании, я бы разревелась. А так – будь благословенен изобретатель общего наркоза! – только вдруг вырубилась на ровном месте.
По пробуждению глаза уже открывались, хоть и не полностью. В получившейся щелке помещался идеально белый потолок и вентиляционная решетка. Идеально белая. Судя по теням на стене, мне поставили капельницу – древнюю, павеллийского образца. На Иринее такими не пользовались.
Интересно, мне померещилась Лика – или то, что я выжила и опять лежу в павеллийской медицинской капсуле?
Ритмичный писк снова учащался. Неестественное безразличие никуда не делось, и в какой-то степени я, наверное, была этому рада – ровно до того момента, как начала прокручивать в голове свое первое пробуждение.
Ликин голос я помнила отчетливо. А вот сказанную ею фразу осознала только сейчас.
Она помнила, как меня зовут!
Я не выдержала – и все-таки повернула голову.
Горло взрезало бритвенно-острой полосой боли, но сквозь пелену навернувшихся на глаза слез я еще успела разглядеть, что в единственном кресле спит, свернувшись беззащитным клубочком, серая от усталости Мира. Потом я, кажется, хлюпнула трубкой, почти беззвучно закашлялась – и снова отключилась, не успев даже испугаться удушья.
Третье пробуждение привнесло приятное разнообразие.
Я очнулась от того, что что-то зашипело – должно быть, открылась герметичная дверь бокса – и нестерпимо сдержанный голос поведал:
- Я подежурю. Иди, он без тебя встать пытается и ругается так, что врачи восторженно записывают.
- Встать?! – едва не взвыла Мира, уносясь с такой скоростью, что вопль завершала уже откуда-то из коридора – во всяком случае, звучал он уже гораздо тише.
На этот раз я поостереглась поворачивать голову, но глаза все-таки открыла, снова внимательно изучив предоставленный мне вид – потолок и белая решетка. Даже освещение не поменялось.
Потом в поле зрения появился лично Его Высочество, красочно перемазанный в крови. Я вытаращилась, едва не подскочив, но он только улыбнулся – безумно ранимо, виновато и натянуто. Кажется, то, что он до сих пор не повесился, можно было считать личной заслугой всех его воспитателей и учителей разом. В самом деле, не мог же принц прохлаждаться в петле, когда тут жрица не припахана, доктора не запуганы и Рино не при деле?
- Это чужая, - «успокоил» меня Третий и, продолжая улыбаться, машинально попытался оттереть кровь с рубашки. – Здравствуй.
Я хотела заговорить с ним. Сказать: жизнь продолжается, несмотря ни на что. Сказать, что теперь у нас снова есть выбор, и он вовсе не обязан на мне жениться, что бы ни твердили ему советники по поддержанию образа в прессе. Кроме того, принц сможет помириться с отцом и спокойно обсудить с ним, что делать дальше.
Ну и, наконец, чем винить себя во всех грехах, лучше бы принес мне голову того ублюдка, который убил моего ребенка! Я даже на голубой каемочке на блюде настаивать не буду!
Но сказать я, разумеется, ничего не смогла. Интубационная трубка в трахее – вообще безотказное средство борьбы с женской болтливостью.
Поэтому пришлось протянуть к нему руку и терпеливо дожидаться, пока Его Высочество догадается ее взять – сама я на такие сложные телодвижения еще не была способна.
- Я должен извиниться перед тобой, - тихо сказал принц и поднес мое запястье к губам.
В моем распоряжении из всех средств общения была только мимика – и та не слишком выразительная из-за отека. Поэтому я ограничилась тем, что демонстративно закатила глаза и сделала вид, что мурашки у меня по коже не бегают. Ну вот ни разу.
- Да, снова, - виновато кивнул Третий, преотлично меня поняв. – Я… тебя ранили в живот. Я приказал первым делом пересадить зародыш в техноинкубатор и только потом – заняться раной. Мира согласилась помочь с последствиями двойной операции и повреждениями внутренних органов, если это будет в ее силах, но, разумеется, после того, как вытянет Рино с того света, - сообщил принц и прижался щекой к моей руке. – Я понимаю, что не имел права принимать подобное решение единолично, но у меня не было возможности обсудить ситуацию с тобой. Я надеюсь, ты сумеешь понять, почему я так поступил.
Я чуть трубку в него не выплюнула.
Он приказал отложить жизненно важную операцию, разрезать меня, вытащить ребенка из моей, черт подери, рассеченной матки – в условиях павеллийской, так сказать, медицины, без моего согласия, не потрудившись поставить меня в известность! Держу пари, еще и маме с папой не сообщил и не посоветовался!..
Но если бы он позволил себе смалодушничать и промедлить, перекладывая ответственность на врачей и родственников, ребенка я бы потеряла однозначно.
Кажется, я начинала понимать, почему Его Величество никогда не сообщал о принятых постановлениях лично.
Согласно служебной инструкции, врачи должны были спасать в первую очередь меня. Незамедлительно вколоть адреналин, антигистамин и наркозный препарат, пусть даже они фактически либо убили, либо изуродовали нерожденного ребенка, вставить трубку в горло и начать художественно штопать простреленные кишки. Я очнулась бы гораздо раньше, всего с одним шрамом – и, вероятно, направлением на аборт и чистку.
Третий приказал инструкцию грубо нарушить. Его, что характерно, послушались. Как следствие – у меня наверняка весь живот перепахан, сенсоры придется удалить, а с интубационной трубкой я еще сродниться успею, прежде чем ее можно будет вытащить из горла.
Его решение позволило оставить в живых и меня, и ребенка. Он спас нас обоих.
Но от одной мысли, что со мной, беспомощной и задыхающейся, кто-то сотворил такое по его приказу, у меня нестерпимо чесались кулаки. Наверное, просто от страха. Мне ведь есть за что быть благодарной принцу. Правда есть.
Осталось только убедить себя в этом.
- Инкубатор уже вывели на основной рабочий режим, - по-своему истолковал выражение моего лица Третий. – Жизненные показатели в норме. – Он нервно сглотнул и снова прижался губами к моей руке. – Мира сказала, что ребенок не пострадал.
Вырвавшийся у меня облегченный выдох закончился фривольным присвистом в трубке. Мы с принцем уставились на нее с одинаковым подозрением, но больше никаких звуков она не издавала.
- Зато на этот раз Темер попался, - злорадно проинформировал меня Его Высочество и все-таки нажал кнопку вызова санитара. – Граф совершил ужасную ошибку: нанял исполнителя, который бегает медленнее, чем Гейл. Сейчас этот доморощенный снайпер поет слаще мифических сирен и уже сдал первого посредника, причем выяснилось, что наш перевербованный агент с ним еще и знаком. Рино порывался вскочить и арестовать Его Сиятельство прямо сейчас. Кажется, до сих пор не может поверить, что это сделали без него.
Явившийся на зов медбрат гнусно хихикнул над последней фразой, выдавая, что лорд асессор своим неуемным трудоголизмом успел всех задолбать. Я бы тоже посмеялась, но, во-первых, не могла, а во-вторых, уже и не собиралась, потому как медбрата узнала. Он работал на полставки в лечебном блоке научного центра в Дирвиэле и с удовольствием играл за команду противника на квестах.
Если примерещившуюся мне Лику еще можно было как-то объяснить последствиями печально известного павеллийского наркоза, то появление Линта ни в какие гипотезы не вписывалось.
- А, - проследив мой ошарашенный взгляд, заулыбался Третий. – Мы на Иринее. Первоначально планировалось, что мы зайдем в звездолет на глазах у всей толпы, преспокойно удерем через аварийный шлюз и пересядем на планетолет, а корабль отправится на Павеллу для отвода глаз. Кстати, должен отметить, ваши болота – вещь бесценная. Где еще можно запросто посадить медицинский челнок, чтобы о нем слышали только в командном центре? – принц заговорщически подмигнул и освободил место медбрату.
Его Высочеству чертовски повезло, что даже во время замены трубки я по-прежнему не могла ничего сказать. Подбадривающих слов в его адрес у меня почему-то уже не оставалось.
Интересно, сколько детей потребуется от него родить, чтобы он наконец-то взял за привычку обсуждать со мной свои чертовы планы?!
…Три.
Рино не был бы Рино, если б не добился своего. Королевский асессор все-таки выбрался из своего бокса – причем с шиком.
Если бы он мог сидеть, то наверняка изобразил бы виранийского принца в паланкине. Но ранение никуда не делось, равно как и бдительно следящая за заживлением жена, поэтому Рино смиренно лежал на носилках, благосклонно поглядывая на красных от натуги санитаров.
В коридоре раздавался ритмичный шум шагов, как будто множество чрезвычайно занятых людей быстро расходятся решать поставленные задачи, ни на секунду не забывая, что за их спинами остался лично лорд асессор, причем он очень недоволен и может вспомнить об этом в любой момент.
Принц ирейский терпеливо пронаблюдал, как его брата церемонно перекладывают на специально поставленную в моем боксе вторую койку, витиевато поблагодарил санитаров и даже дождался, пока за ними с шипением закроется дверь. Заржал он только после этого.
Лорд асессор, картинно растекшийся по идеально белым подушкам, взирал на него с легкой отеческой укоризной.
- Я бы, пожалуй, тоже посмеялся, - согласился Рино, - но уже пробовал, и мне не понравилось. А эти олухи… - тут он не выдержал, кровожадно покосился на дверь и подробно изложил, что с «этими олухами» не так. Судя по тому, что для живописания ситуации лорд асессор перешел на родной язык, претензий у него накопилось вопиюще много. А боль и невозможность поржать за компанию с братом вряд ли поспособствуют уменьшению их числа.
- Зато Темера наконец-то повязали, - немедленно вклинилась Мира, осторожно усаживаясь на край койки Рино. Он тут же сцапал жену за руку, умиротворенно улыбнулся – но успокаиваться и не подумал, адресовав Третьему какой-то вопрос на ирейском.
Я традиционно не поняла, но прозвучавшее имя графа заставило невольно насторожиться. Мира знала, какой темой всегда можно занять и мужа, и его венценосного брата. Даже если первый традиционно жаждал лично рвать зубами глотки заговорщикам и нерадивым подчиненным, а второй отлично вжился в роль заботливой сиделки, старательно не позволяющей пациенту нервничать лишний раз.
- Запел, - рассеянно отозвался принц на унилингве и нахмурился. – Его Сиятельство обвиняет Тайрона ри Гаттри. Все складывается: баронет, точно знал, что происходит в посольстве, но не имел доступа к документам полицейского участка, внезапно раздобыл где-то деньги на ремонт родового поместья, да и с судьей спал… - Его Высочество нахмурился и побарабанил пальцами по отложенной на колени книге, которую читал мне вслух, пока не появился Рино. – У меня нет веских доказательств, но мне кажется, что ри Гаттри – не тот человек. Брать взятки за протаскивание писем в верхнюю канцелярию и водить за нос влюбленную в него женщину – это он может. А разрушить чужими руками брак венценосных особ, организовать слежку за Кейли и охоту на меня… не его уровень. Будь у него такие блестящие организаторские таланты, в нижней канцелярии баронет бы не задержался. Но он работает там уже полтора года, и, судя по отзывам начальства, продвигать его особо не за что.
- Его повязали? – немедленно насторожился асессор.
- Разумеется, - кивнул принц. – Доказательств участия Тайрона в заговоре нет, зато деревянный паркет для родового поместья на зарплату секретаря никак не приобрести.
- А если не на Ирейе покупать? – скептически уточнила Мира.
- Тогда встанет вопрос о том, где он взял деньги на аренду грузового звездолета, - благожелательно оскалился ее супруг. – Хорошо, я на этого паршивца давно зуб точил… а недавно еще и выяснил, что он – сводный брат леди Анделл. А Лаварина, если припомнить, появилась в свите леди Джиллиан аккурат месяц спустя после ее знакомства с фаворитом. Учитывая, что за последние семь лет это – первое изменение в составе свиты, произведенное самой принцессой, я на всякий случай перепроверил личное дело леди Лаварины. Виконтесса по уши в долгах.
Я нахмурилась. Может, так-то оно так… но леди Джиллиан виконтессе доверяла явно больше, чем всей остальной свите. И, судя по тому, что факт ее незапланированной беременности так и не стал достоянием общественности, не зря.
Мира и Безымянный, похоже, прокрутили в голове примерно то же самое, потому что переглянулись и пожали плечами.
В долгах и долгах. Зато с головой на плечах. Такие дамы отлично понимают, в какие дела можно ввязаться, а к каким и приближаться не стоит.
- Но, похоже, она-то как раз играла на стороне Ее Высочества, - осторожно вклинилась Мира и, виновато покосившись на меня, добавила: - Да и деньги на аренду второй «ласточки» у нее откуда-то взялись.
- Да, кстати, Кейли, как долго ты собиралась молчать про настоящего фаворита принцессы?! – тут же взвился лорд асессор, попытавшись приподняться.
Жрица попытку мигом пресекла, а я продолжила злонамеренно молчать. Интубационная трубка и сенсоры, удаленные во избежание повторных приступов аллергии, – отличный повод не подыскивать себе оправдания в подобных вопросах.
- Рискну предположить, что Кейли, по обыкновению, судила с позиции человека, который считает, что каждый вправе выбирать, - криво усмехнулся принц.
Я бы улыбнулась ему в ответ, но все еще испытывала сложности с мимикой. Пришлось ограничиться церемонным пожиманием руки.
Рино посмотрел на эту идиллию, типичную скорее для престарелых семейных пар, нежели для людей, знакомых меньше месяца, и обреченно вздохнул. Мира, мгновенно уловив перемену его настроения, нахмурилась и осторожно сказала:
Рядом что-то гудело, щелкало и ритмично попискивало, и звук шагов за этим фоновым шумом почти терялся. Окликнуть и выяснить, кто тут шляется, когда я помирать изволю, предсказуемо не получилось.
«Интубационная трубка, - машинально определила я. – И, судя по настроению, перебор с наркозом».
Писк становился чаще. Я хотела постучать по койке (или на чем я лежу?), но предсказуемо не смогла пошевелиться.
«С наркозом – конкретный перебор, - безразлично подумала я. – Анестезиолога хоть предупредили, что я беременная?»
Стоп!
А куда мне, собственно, попали?
От следующей подленькой мыслишки писк истерично зачастил, и кто-то, ходивший рядом, наконец-то обратил на меня внимание.
- Кейли, ты очнулась? Только не двигай головой! Пошевели пальцами, если слышишь!
Голос был бодр, обеспокоен и подозрительно знаком. Подозрительно – потому что Лики никак не могло быть на Павелле.
Тогда где я?
И с чего она вообще взяла, что я могу двигать чертовой головой?!
Вот тут в неподвижную и восхитительно пустую башку безжалостно постучалась реальность.
Меня подстрелили и протащили через портал. У меня сильнейший аллергический отек. Но я все еще жива.
А мама говорила, что даже на Павелле нет такого антигистаминного препарата, который не был бы опасен для нерожденного ребенка – не говоря уж об анестезии. Я боялась даже тогда, в первый раз… а сейчас – уже почему-то нет.
Наверное, будь я в полном сознании, я бы разревелась. А так – будь благословенен изобретатель общего наркоза! – только вдруг вырубилась на ровном месте.
По пробуждению глаза уже открывались, хоть и не полностью. В получившейся щелке помещался идеально белый потолок и вентиляционная решетка. Идеально белая. Судя по теням на стене, мне поставили капельницу – древнюю, павеллийского образца. На Иринее такими не пользовались.
Интересно, мне померещилась Лика – или то, что я выжила и опять лежу в павеллийской медицинской капсуле?
Ритмичный писк снова учащался. Неестественное безразличие никуда не делось, и в какой-то степени я, наверное, была этому рада – ровно до того момента, как начала прокручивать в голове свое первое пробуждение.
Ликин голос я помнила отчетливо. А вот сказанную ею фразу осознала только сейчас.
Она помнила, как меня зовут!
Я не выдержала – и все-таки повернула голову.
Горло взрезало бритвенно-острой полосой боли, но сквозь пелену навернувшихся на глаза слез я еще успела разглядеть, что в единственном кресле спит, свернувшись беззащитным клубочком, серая от усталости Мира. Потом я, кажется, хлюпнула трубкой, почти беззвучно закашлялась – и снова отключилась, не успев даже испугаться удушья.
Третье пробуждение привнесло приятное разнообразие.
Я очнулась от того, что что-то зашипело – должно быть, открылась герметичная дверь бокса – и нестерпимо сдержанный голос поведал:
- Я подежурю. Иди, он без тебя встать пытается и ругается так, что врачи восторженно записывают.
- Встать?! – едва не взвыла Мира, уносясь с такой скоростью, что вопль завершала уже откуда-то из коридора – во всяком случае, звучал он уже гораздо тише.
На этот раз я поостереглась поворачивать голову, но глаза все-таки открыла, снова внимательно изучив предоставленный мне вид – потолок и белая решетка. Даже освещение не поменялось.
Потом в поле зрения появился лично Его Высочество, красочно перемазанный в крови. Я вытаращилась, едва не подскочив, но он только улыбнулся – безумно ранимо, виновато и натянуто. Кажется, то, что он до сих пор не повесился, можно было считать личной заслугой всех его воспитателей и учителей разом. В самом деле, не мог же принц прохлаждаться в петле, когда тут жрица не припахана, доктора не запуганы и Рино не при деле?
- Это чужая, - «успокоил» меня Третий и, продолжая улыбаться, машинально попытался оттереть кровь с рубашки. – Здравствуй.
Я хотела заговорить с ним. Сказать: жизнь продолжается, несмотря ни на что. Сказать, что теперь у нас снова есть выбор, и он вовсе не обязан на мне жениться, что бы ни твердили ему советники по поддержанию образа в прессе. Кроме того, принц сможет помириться с отцом и спокойно обсудить с ним, что делать дальше.
Ну и, наконец, чем винить себя во всех грехах, лучше бы принес мне голову того ублюдка, который убил моего ребенка! Я даже на голубой каемочке на блюде настаивать не буду!
Но сказать я, разумеется, ничего не смогла. Интубационная трубка в трахее – вообще безотказное средство борьбы с женской болтливостью.
Поэтому пришлось протянуть к нему руку и терпеливо дожидаться, пока Его Высочество догадается ее взять – сама я на такие сложные телодвижения еще не была способна.
- Я должен извиниться перед тобой, - тихо сказал принц и поднес мое запястье к губам.
В моем распоряжении из всех средств общения была только мимика – и та не слишком выразительная из-за отека. Поэтому я ограничилась тем, что демонстративно закатила глаза и сделала вид, что мурашки у меня по коже не бегают. Ну вот ни разу.
- Да, снова, - виновато кивнул Третий, преотлично меня поняв. – Я… тебя ранили в живот. Я приказал первым делом пересадить зародыш в техноинкубатор и только потом – заняться раной. Мира согласилась помочь с последствиями двойной операции и повреждениями внутренних органов, если это будет в ее силах, но, разумеется, после того, как вытянет Рино с того света, - сообщил принц и прижался щекой к моей руке. – Я понимаю, что не имел права принимать подобное решение единолично, но у меня не было возможности обсудить ситуацию с тобой. Я надеюсь, ты сумеешь понять, почему я так поступил.
Я чуть трубку в него не выплюнула.
Он приказал отложить жизненно важную операцию, разрезать меня, вытащить ребенка из моей, черт подери, рассеченной матки – в условиях павеллийской, так сказать, медицины, без моего согласия, не потрудившись поставить меня в известность! Держу пари, еще и маме с папой не сообщил и не посоветовался!..
Но если бы он позволил себе смалодушничать и промедлить, перекладывая ответственность на врачей и родственников, ребенка я бы потеряла однозначно.
Кажется, я начинала понимать, почему Его Величество никогда не сообщал о принятых постановлениях лично.
Согласно служебной инструкции, врачи должны были спасать в первую очередь меня. Незамедлительно вколоть адреналин, антигистамин и наркозный препарат, пусть даже они фактически либо убили, либо изуродовали нерожденного ребенка, вставить трубку в горло и начать художественно штопать простреленные кишки. Я очнулась бы гораздо раньше, всего с одним шрамом – и, вероятно, направлением на аборт и чистку.
Третий приказал инструкцию грубо нарушить. Его, что характерно, послушались. Как следствие – у меня наверняка весь живот перепахан, сенсоры придется удалить, а с интубационной трубкой я еще сродниться успею, прежде чем ее можно будет вытащить из горла.
Его решение позволило оставить в живых и меня, и ребенка. Он спас нас обоих.
Но от одной мысли, что со мной, беспомощной и задыхающейся, кто-то сотворил такое по его приказу, у меня нестерпимо чесались кулаки. Наверное, просто от страха. Мне ведь есть за что быть благодарной принцу. Правда есть.
Осталось только убедить себя в этом.
- Инкубатор уже вывели на основной рабочий режим, - по-своему истолковал выражение моего лица Третий. – Жизненные показатели в норме. – Он нервно сглотнул и снова прижался губами к моей руке. – Мира сказала, что ребенок не пострадал.
Вырвавшийся у меня облегченный выдох закончился фривольным присвистом в трубке. Мы с принцем уставились на нее с одинаковым подозрением, но больше никаких звуков она не издавала.
- Зато на этот раз Темер попался, - злорадно проинформировал меня Его Высочество и все-таки нажал кнопку вызова санитара. – Граф совершил ужасную ошибку: нанял исполнителя, который бегает медленнее, чем Гейл. Сейчас этот доморощенный снайпер поет слаще мифических сирен и уже сдал первого посредника, причем выяснилось, что наш перевербованный агент с ним еще и знаком. Рино порывался вскочить и арестовать Его Сиятельство прямо сейчас. Кажется, до сих пор не может поверить, что это сделали без него.
Явившийся на зов медбрат гнусно хихикнул над последней фразой, выдавая, что лорд асессор своим неуемным трудоголизмом успел всех задолбать. Я бы тоже посмеялась, но, во-первых, не могла, а во-вторых, уже и не собиралась, потому как медбрата узнала. Он работал на полставки в лечебном блоке научного центра в Дирвиэле и с удовольствием играл за команду противника на квестах.
Если примерещившуюся мне Лику еще можно было как-то объяснить последствиями печально известного павеллийского наркоза, то появление Линта ни в какие гипотезы не вписывалось.
- А, - проследив мой ошарашенный взгляд, заулыбался Третий. – Мы на Иринее. Первоначально планировалось, что мы зайдем в звездолет на глазах у всей толпы, преспокойно удерем через аварийный шлюз и пересядем на планетолет, а корабль отправится на Павеллу для отвода глаз. Кстати, должен отметить, ваши болота – вещь бесценная. Где еще можно запросто посадить медицинский челнок, чтобы о нем слышали только в командном центре? – принц заговорщически подмигнул и освободил место медбрату.
Его Высочеству чертовски повезло, что даже во время замены трубки я по-прежнему не могла ничего сказать. Подбадривающих слов в его адрес у меня почему-то уже не оставалось.
Интересно, сколько детей потребуется от него родить, чтобы он наконец-то взял за привычку обсуждать со мной свои чертовы планы?!
…Три.
Рино не был бы Рино, если б не добился своего. Королевский асессор все-таки выбрался из своего бокса – причем с шиком.
Если бы он мог сидеть, то наверняка изобразил бы виранийского принца в паланкине. Но ранение никуда не делось, равно как и бдительно следящая за заживлением жена, поэтому Рино смиренно лежал на носилках, благосклонно поглядывая на красных от натуги санитаров.
В коридоре раздавался ритмичный шум шагов, как будто множество чрезвычайно занятых людей быстро расходятся решать поставленные задачи, ни на секунду не забывая, что за их спинами остался лично лорд асессор, причем он очень недоволен и может вспомнить об этом в любой момент.
Принц ирейский терпеливо пронаблюдал, как его брата церемонно перекладывают на специально поставленную в моем боксе вторую койку, витиевато поблагодарил санитаров и даже дождался, пока за ними с шипением закроется дверь. Заржал он только после этого.
Лорд асессор, картинно растекшийся по идеально белым подушкам, взирал на него с легкой отеческой укоризной.
- Я бы, пожалуй, тоже посмеялся, - согласился Рино, - но уже пробовал, и мне не понравилось. А эти олухи… - тут он не выдержал, кровожадно покосился на дверь и подробно изложил, что с «этими олухами» не так. Судя по тому, что для живописания ситуации лорд асессор перешел на родной язык, претензий у него накопилось вопиюще много. А боль и невозможность поржать за компанию с братом вряд ли поспособствуют уменьшению их числа.
- Зато Темера наконец-то повязали, - немедленно вклинилась Мира, осторожно усаживаясь на край койки Рино. Он тут же сцапал жену за руку, умиротворенно улыбнулся – но успокаиваться и не подумал, адресовав Третьему какой-то вопрос на ирейском.
Я традиционно не поняла, но прозвучавшее имя графа заставило невольно насторожиться. Мира знала, какой темой всегда можно занять и мужа, и его венценосного брата. Даже если первый традиционно жаждал лично рвать зубами глотки заговорщикам и нерадивым подчиненным, а второй отлично вжился в роль заботливой сиделки, старательно не позволяющей пациенту нервничать лишний раз.
- Запел, - рассеянно отозвался принц на унилингве и нахмурился. – Его Сиятельство обвиняет Тайрона ри Гаттри. Все складывается: баронет, точно знал, что происходит в посольстве, но не имел доступа к документам полицейского участка, внезапно раздобыл где-то деньги на ремонт родового поместья, да и с судьей спал… - Его Высочество нахмурился и побарабанил пальцами по отложенной на колени книге, которую читал мне вслух, пока не появился Рино. – У меня нет веских доказательств, но мне кажется, что ри Гаттри – не тот человек. Брать взятки за протаскивание писем в верхнюю канцелярию и водить за нос влюбленную в него женщину – это он может. А разрушить чужими руками брак венценосных особ, организовать слежку за Кейли и охоту на меня… не его уровень. Будь у него такие блестящие организаторские таланты, в нижней канцелярии баронет бы не задержался. Но он работает там уже полтора года, и, судя по отзывам начальства, продвигать его особо не за что.
- Его повязали? – немедленно насторожился асессор.
- Разумеется, - кивнул принц. – Доказательств участия Тайрона в заговоре нет, зато деревянный паркет для родового поместья на зарплату секретаря никак не приобрести.
- А если не на Ирейе покупать? – скептически уточнила Мира.
- Тогда встанет вопрос о том, где он взял деньги на аренду грузового звездолета, - благожелательно оскалился ее супруг. – Хорошо, я на этого паршивца давно зуб точил… а недавно еще и выяснил, что он – сводный брат леди Анделл. А Лаварина, если припомнить, появилась в свите леди Джиллиан аккурат месяц спустя после ее знакомства с фаворитом. Учитывая, что за последние семь лет это – первое изменение в составе свиты, произведенное самой принцессой, я на всякий случай перепроверил личное дело леди Лаварины. Виконтесса по уши в долгах.
Я нахмурилась. Может, так-то оно так… но леди Джиллиан виконтессе доверяла явно больше, чем всей остальной свите. И, судя по тому, что факт ее незапланированной беременности так и не стал достоянием общественности, не зря.
Мира и Безымянный, похоже, прокрутили в голове примерно то же самое, потому что переглянулись и пожали плечами.
В долгах и долгах. Зато с головой на плечах. Такие дамы отлично понимают, в какие дела можно ввязаться, а к каким и приближаться не стоит.
- Но, похоже, она-то как раз играла на стороне Ее Высочества, - осторожно вклинилась Мира и, виновато покосившись на меня, добавила: - Да и деньги на аренду второй «ласточки» у нее откуда-то взялись.
- Да, кстати, Кейли, как долго ты собиралась молчать про настоящего фаворита принцессы?! – тут же взвился лорд асессор, попытавшись приподняться.
Жрица попытку мигом пресекла, а я продолжила злонамеренно молчать. Интубационная трубка и сенсоры, удаленные во избежание повторных приступов аллергии, – отличный повод не подыскивать себе оправдания в подобных вопросах.
- Рискну предположить, что Кейли, по обыкновению, судила с позиции человека, который считает, что каждый вправе выбирать, - криво усмехнулся принц.
Я бы улыбнулась ему в ответ, но все еще испытывала сложности с мимикой. Пришлось ограничиться церемонным пожиманием руки.
Рино посмотрел на эту идиллию, типичную скорее для престарелых семейных пар, нежели для людей, знакомых меньше месяца, и обреченно вздохнул. Мира, мгновенно уловив перемену его настроения, нахмурилась и осторожно сказала:
