Впрочем, они редко вписывались. Утратившие былой лоск, исцарапанные, с отбитыми уголками и трещинами по корпусу, с выпавшими деталями. Этот ещё неплохо сохранился, даже кнопки все были на месте. Такие попадались нечасто. Ещё реже случалось, что при аналогичной сохранности устройство не поддавалось идентификации. А вот, не поддавалось. Вернее, поддавалось, но частично. И это опытным учёным! Над загадкой вполне ординарного прибора они бились уже целый лишний час.
– Что пульт – однозначно. Захочешь, не ошибёшься, но чем он управляет? – энный раз вопрошал профессор Джонов.
– Пока мы с точностью можем определить, чем он не управляет, Жан Иванович, – в не менее энный раз отвечал профессор Иванов. – Я склонен признать его бутафорией.
– Как же бутафорией, Джон Жанович, если он определённо использовался? Посмотрите на потёртость боковых граней. И кнопки. Разная степень их потёртости свидетельствует о разной интенсивности использования. И элемент питания. Сейчас он отсутствует, но глорное обследование гнезда подтверждает его наличие в прошлом.
– Хорошо, не бутафорией. Игрушкой. Конец двадцатого века, как и начало двадцать первого изобиловали странными по сегодняшним меркам игрушками.
– Нет, Джон Жанович, ваша версия не выдерживает критики. Лайктровый анализ даёт возраст пользователя в диапазоне…
Напомнить профессору Иванову результаты лайктрового анализа помешал третий сотрудник второй лаборатории НИИ ПиУПП. Спрыгнул с панели темпорального моделирования, потянулся, уперевшись передними лапами в стену, посмотрел, как затягиваются следы когтей, подошёл к коллегам, боднул профессора Джонова лобастой головой.
– Выспался, Баюн? – спросил тот и почесал его за ухом.
– Чего и вам желаю, – телепатировал Баюн.
– Лучше подсказал бы…
Ответ на незаконченную просьбу профессора Иванова прилетел мгновенно:
– У меня лапки! – после чего Баюн, гордо вздёрнув хвост, коллег покинул.
– Любители сказок, – пробурчал профессор Иванов. – Додумались же назвать… Сплошными анахронизмами мыслит.
– Надо было Марсиком, да? Кот учёный Марсик! Да нас бы засмеяли. Он – первый. Да и не отзывался он на другие. А анахронизмы ему по штату положены, для поддержания атмосферы. Джон, может, прислушаемся к совету? Утро вечера мудренее.
– От Баюна атмосферой заразился?
К совету профессора всё же прислушались, отложили нерешаемую загадку на мудрое утро. К утру она и впрямь разрешилась, подбросив другую. Пульт исчез. И ни один прибор наблюдения момента исчезновения не зафиксировал.
По закону сохранения… не важно чего, убывшее в одном месте непременно прибудет в другом. Убывший из лаборатории Научно-исследовательского института приборов и устройств прошлых поколений так и не идентифицированный пульт отлично идентифицировался в руках законной хозяйки.
– Вот спасибо, Баюнушка! Вот спасибо! – радовалась она. – Я уж и не чаяла, что отыщется. Оно другой-то создать недолго, да пальцы к этому привыкли, на другой так не ложатся. А ступа без пульта – как изба без лифта, сам понимаешь.
– Что пульт – однозначно. Захочешь, не ошибёшься, но чем он управляет? – энный раз вопрошал профессор Джонов.
– Пока мы с точностью можем определить, чем он не управляет, Жан Иванович, – в не менее энный раз отвечал профессор Иванов. – Я склонен признать его бутафорией.
– Как же бутафорией, Джон Жанович, если он определённо использовался? Посмотрите на потёртость боковых граней. И кнопки. Разная степень их потёртости свидетельствует о разной интенсивности использования. И элемент питания. Сейчас он отсутствует, но глорное обследование гнезда подтверждает его наличие в прошлом.
– Хорошо, не бутафорией. Игрушкой. Конец двадцатого века, как и начало двадцать первого изобиловали странными по сегодняшним меркам игрушками.
– Нет, Джон Жанович, ваша версия не выдерживает критики. Лайктровый анализ даёт возраст пользователя в диапазоне…
Напомнить профессору Иванову результаты лайктрового анализа помешал третий сотрудник второй лаборатории НИИ ПиУПП. Спрыгнул с панели темпорального моделирования, потянулся, уперевшись передними лапами в стену, посмотрел, как затягиваются следы когтей, подошёл к коллегам, боднул профессора Джонова лобастой головой.
– Выспался, Баюн? – спросил тот и почесал его за ухом.
– Чего и вам желаю, – телепатировал Баюн.
– Лучше подсказал бы…
Ответ на незаконченную просьбу профессора Иванова прилетел мгновенно:
– У меня лапки! – после чего Баюн, гордо вздёрнув хвост, коллег покинул.
– Любители сказок, – пробурчал профессор Иванов. – Додумались же назвать… Сплошными анахронизмами мыслит.
– Надо было Марсиком, да? Кот учёный Марсик! Да нас бы засмеяли. Он – первый. Да и не отзывался он на другие. А анахронизмы ему по штату положены, для поддержания атмосферы. Джон, может, прислушаемся к совету? Утро вечера мудренее.
– От Баюна атмосферой заразился?
К совету профессора всё же прислушались, отложили нерешаемую загадку на мудрое утро. К утру она и впрямь разрешилась, подбросив другую. Пульт исчез. И ни один прибор наблюдения момента исчезновения не зафиксировал.
По закону сохранения… не важно чего, убывшее в одном месте непременно прибудет в другом. Убывший из лаборатории Научно-исследовательского института приборов и устройств прошлых поколений так и не идентифицированный пульт отлично идентифицировался в руках законной хозяйки.
– Вот спасибо, Баюнушка! Вот спасибо! – радовалась она. – Я уж и не чаяла, что отыщется. Оно другой-то создать недолго, да пальцы к этому привыкли, на другой так не ложатся. А ступа без пульта – как изба без лифта, сам понимаешь.
