На вопросы она не отвечала и выглядела полностью отрешённой от жизни. В полиции на основании слов знакомого определили адрес, разыскали соседей, те помогли выйти на Магду Новотну, мать Эви. Вскоре Эвика оказалась здесь, в частной клинике Крала.
– Доктор, если вы закончили, я пойду к себе?
Не дожидаясь ответа, Эви пересекла кабинет и потянула руку к двери.
Павел глянул на часы. Время близилось к полудню, планов было много, но пару минут с Эви он мог себе позволить.
– Секунду, мне нужно с вами кое-что обсудить.
Обернулась, не скрывая нетерпения, однако сразу после этого отпустила дверную ручку и произнесла негромко:
– Слушаю вас.
Павел посмотрел на неё пристально: всё ещё бледная, с запавшими глазами… По-прежнему плохо ест. Да и спит, похоже, вовсе не так безмятежно, как рассказывает. Но – прямая спина, тёмно-каштановые пряди уложены волосок к волоску и стянуты в тугой узел на затылке. Сдержанность и достоинство. Похоже, вот оно, искомое.
Эви, слегка озадаченная его взглядом, пожала плечами:
– Ну же?
Спохватившись, Крал заговорил немного быстрее, чем хотел бы:
– Ваша мать упоминала, что вы достаточно известная художница. Более того, она показала мне репродукции ваших картин. Признаться, я впечатлён, вы действительно талантливы. Мы решили заново познакомить вас с вашими же картинами и понаблюдать за реакцией. К моему огорчению, наш маленький эксперимент ничего не дал, вы остались к ним безразличны. Очень жаль, что такая значимая часть вашей личности продолжает прятаться в тени.
Потирая лоб ладонью, Эви заговорила – медленно, подбирая слова:
– Понимаете, доктор… Я… как бы это поточнее выразиться… узнала свои картины. Не помню, как и когда я писала их, но чётко осознаю, что они мои. Однако дело в том, что всё это уже не имеет значения. Личность, для которой были значимы те воспоминания, радикально изменилась, можно сказать, умерла. Мне неинтересно, какой я была в детстве. В кого влюблялась в юности. Я ведь и сейчас знаю всё это – вернее, могу узнать, но оно мне не нужно. Единственная причина, по которой я продолжаю оставаться у вас, это необходимость вспомнить то, что я действительно забыла – события прошедшего года. Хотя… – Эви запнулась, но потом закончила фразу, – мне почему-то страшно думать об этом.
На её последних словах Павел воспрял духом. Неожиданное признание поначалу выбило его из образа всезнающего и всё понимающего доктора, но растерянные нотки, прозвучавшие в финале, вернули уверенность. Кроме того, не могло не радовать продемонстрированное Эви желание довериться, пойти на контакт. Если честно, он уже сомневался, что это случится.
Крал подошёл к Эви и положил руки ей на плечи. Она никак не отреагировала, и Павел рискнул продолжить. Стараясь не акцентироваться на её изящных ключицах, заговорил негромко и доверительно:
– Эви, мне хорошо понятен ваш страх. Вероятнее всего, причиной вашей амнезии стала какая-то психологическая травма, произошедшая в этот период. Сработали защитные блоки, мозг закрыл от вас травмирующую информацию. Но рискну предположить, что вместе с ней вы лишились и весьма значимых для вас воспоминаний. Видимо, этим и продиктована потребность вспомнить только конкретный период.
Эвика приподняла правое плечо, и Крал, мгновенно прочитав знак, убрал руки.
– Знайте, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам.
Она слабо улыбнулась, но глаза остались безучастны.
– Я верю вам. Спасибо… Павел.
Эви ушла несколько минут назад, но Крал не спешил покинуть кабинет. Задумавшись, он стоял у окна, однако мысли его были далеки от любования видами молодящейся осени. Несмотря на сегодняшний прорыв, Эви продолжала оставаться загадкой. Кроме этого, сохранялось ещё много других неясностей, и недавний разговор с Магдой ничего не прояснил.
Павел побарабанил пальцами по оконной раме. Что ж, новый день покажет. Пора браться за дело.
К двадцать третьему декабря снег так и не выпал. За окном в густеющих сумерках сиротели чёрные деревья. В приглушённом свете фонарей дождливая взвесь, зависшая над городом, превращалась в серебристую паутину. Павел поймал себя на мысли, что уже несколько минут стоит и смотрит в никуда. Решительно крутанул палочку жалюзи, отсекая унылый уличный вид от кабинета, уже украшенного к Рождеству и насыщенного тёплым светом. Капризы погоды на него никогда не влияли, а сейчас, когда его мысли были заняты Эви, и подавно.
Павел решил выписать её после Рождества. Несмотря на то, что частичная амнезия всё ещё сохранялась, Эви вернула себе – точнее, как она не единожды заявляла, приняла – воспоминания, связанные с существенной частью её жизни. Недостающий отрезок, а именно прошедший до амнезии год, высветлить пока не удавалось. Впрочем, Павел до сих пор не был уверен, что эта овчинка стоит выделки. Такая устойчивая блокада говорила в пользу каких-то серьёзных потрясений. Нужно ли Эви знать о них – большой вопрос. Если бы не её настойчивость, он бы охотно закрыл глаза на такую полезную амнезию.
Припомнив вчерашний разговор с Магдой Новотной, Крал досадливо поморщился. Новая информация ничего не прояснила. Некий мифический жених, объявившийся больше года назад и в считанные дни пленивший Эвику, а после за один короткий разговор очаровавший её мать настолько сильно, что она даже не поинтересовалась, куда и зачем (и главное, с кем!) уезжает так надолго её единственная дочь, наводил на подозрения. Когда он задал Магде этот вопрос, она очень смутилась. Потом, нервно теребя в руках бумажную салфетку, призналась, что сама не единожды с момента возвращения Эви пыталась найти на него ответ, но объяснить свою беспечность не смогла ничем. После разговора с… (здесь Магда запнулась и безрезультатно пыталась вспомнить его имя) она ощущала невероятное спокойствие и полное доверие к жениху дочери. Более того, на протяжении всего года, что отсутствовала Эви, дурные мысли ни разу не закрались в её голову.
Крал озадаченно взъерошил волосы. Если предположить, что жених – лицо реально существующее, а не плод фантазии Магды, то… М-да. Павел криво усмехнулся. Ну, допустим, парень в самом деле владеет гипнозом. Допустим. Но чего ради такие сложности? Из квартиры Эви ничего не пропало, все её счета под контролем, в прошлом году она ни на кого не переписывала свои активы. Что ему могло понадобиться?
Разве что это!..
Павел схватил трубку мобильного, лихорадочно, сбиваясь и путаясь, набрал номер. Ответили не сразу – что и неудивительно: поздний вечер, предрождественские хлопоты.
Магда выдохнула в трубку, не дав ему и рта открыть:
– Что с Эви?
Крал, досадуя на свою оплошность, заговорил, стараясь звучать убедительно:
– Магда, простите, я заработался, не обратил внимания, что так поздно. С Эви всё хорошо, она уже спит. У меня есть несколько вопросов, вам удобно ответить?
Магда перевела дух:
– Фух-х, пан Крал, напугали вы меня! Но всё хорошо – это главное. Да, конечно, для вас я всегда найду время, не сомневайтесь даже!
– Дело в том… – Павел на секунду замялся, – в общем, мне нужно доделать кое-какие формальности перед выпиской. Скажите, у Эви никогда не было неудачных родов?
Магда, до этого напряжённо слушавшая Павла, заметно расслабилась:
– Ой, ну что вы, доктор, какие роды, она и беременной-то никогда не была! Уж я так надеялась, что хотя бы с этим… как его там… ну, вы меня поняли!.. что-то сладится. Боюсь я за дочку, она у меня такая… не от мира сего. Тяжело ей, бедная моя девочка, за что нам всё это…
Не дожидаясь, когда Магда расплачется, Павел наскоро закончил разговор и разъединился.
«…Похоже, вот он, ответ. Однако какой странный путь к достижению цели. Хотя, кто знает, вполне возможно, что это просто верхушка айсберга, и Эви ещё крупно повезло, что она вообще осталась жива».
Общая картина наконец-то вырисовалась, хотя и не в полном объёме.
Павел откинулся на спинку кресла и вытянул длинные ноги.
На сегодня достаточно. Пора подумать и о приятном.
Снег начался ещё в сочельник. Резко, за одну ночь, подморозило, тучи, второй месяц висевшие над городом и моросившие болезненным дождём, потемнели, набухли – и наконец-то разразились зимним смыслом. Рождество состоялось по всем канонам. Снегопад выдался степенный: крупными хлопьями и без резкого ветра – одно удовольствие гулять. Но прогулки в планы Павла сегодня не входили. Он ждал наступления вечера, волнуясь, как неопытный юнец, впервые позвавший девушку на свидание.
Идея пригласить Эви на рождественский ужин пришла на днях, неожиданно для него самого. Возможно, мысли о скорой выписке и, как следствие, о разлучении с Эви стали катализатором, и Павел, внутренне робея, но изо всех сил держа фасон, вчера предложил Эвике провести следующий вечер вместе. Она согласилась сразу – просто кивнула и улыбнулась. И всё стало легко и просто. Получить столик без предварительного заказа даже в пригороде Праги, городке Мнелник, где находилась клиника, было равнозначно чуду, но Крал его сделал. И теперь с замиранием сердца слушал, как Эвика идёт по коридору, постукивая каблучками.
После барабанной дроби пальчиками по притолоке дверь распахнулась, и…
Павел замер, едва не раскрыв рот. Богиня победоносная предстала перед ним, никак не меньше. Карминово-красное платье облегало её стройную фигуру, подчёркивая изящные изгибы и пленительные переходы от тонкости к объёмам. Распущенные волосы лёгкой волной сбегали на плечи, обрамляя бледное лицо и подчёркивая тонкие ключицы. Эвика, в обычные дни вообще не пользовавшаяся декоративной косметикой, даже сегодня обошлась минимумом и выглядела моложе своих лет.
Павел, всё ещё не нашедшийся со словами, медленно развёл руками.
Эви удивлённо изогнула левую бровь:
– Что-то не так? Вы так странно смотрите…
Он откашлялся:
– Знаете… просто неожиданно. Красный – безусловно ваш цвет, вы потрясающе выглядите. Сейчас… секунду… Вы поймёте, что меня так поразило.
Павел, не отрывая глаз от Эвики, протянул руку к дверце шкафа и на ощупь достал из него что-то громоздкое.
Одно движение – и роковая красавица-брюнетка в винно-красном платье с чёрной кружевной окантовкой плавно взмахнула руками, приседая в книксене. Алая полумаска, украшенная стразами и кружевами, придавала ей таинственный вид, но не скрывала ярко-красный рот, приоткрытый в ироничной усмешке.
Эви ахнула и захлопала в ладоши:
– Марионетка, марионетка! Боже мой, какая прелесть! Как вы угадали, что я собираю кукол?
Лицо Павла осветила счастливая улыбка.
– Именно что угадал! На днях был в старом центре, гулял по Карлову мосту и увидел компанию студентов, которые вели больших марионеток. Ребята весёлые, видно, что дружные, развлекаясь, устроили целое представление. А я в юности тоже водил кукол – правда, недолго, но навыки остались, как видите. – При этих словах кукла повела изящной ладонью, словно представляя себя и своего кукловода. – Короче, я подошёл к ним, мы разговорились. Они рассказали, что совсем рядом есть магазинчик, где кукол продают. Ну, я и зашёл. И вот эта красавица мне сразу в глаза бросилась. Так напомнила вас, что я не удержался.
Павел аккуратно, чтобы не перепутать нити, протянул вагу Эви.
– Возьмите, это вам. С Рождеством.
Эвика приняла куклу, шагнула к Павлу и, обняв свободной рукой, поцеловала в щёку.
– Спасибо, мне очень нравится ваш подарок. Простите, но я сегодня с пустыми руками, ничего не успела подготовить…
Крал, слегка ошарашенный её порывом, замотал головой:
– Эви, что вы! Вечер в вашей компании – царский подарок! Ничего больше не нужно, всё прекрасно!
Всё действительно было прекрасно: и прогулка под фонарями, с которых, проявляясь в свете, сыпалась лёгкая снежная крупка, и разговоры ни о чём, от которых становилось тепло на сердце, и вкусный ужин в уютном ресторанчике, и вино, знаменитое богемское вино с виноградников, растущих вокруг Мнелника. Но лучше всего была атмосфера лёгкости и доверия, которая установилась между Павлом и Эви. Они незаметно перешли на «ты», и весёлый разговор тёк, словно чистый ручей, избегая неудобных тем.
Однако после кофе Эви внезапно посерьёзнела, будто вспомнила о чём-то беспокоящем.
– Мама на днях говорила, что ты… – она запнулась, но после, словно распробовав слово, повторила, уже уверенно, – ты обсуждал с ней какие-то значимые факты из моего прошлого. Но содержание разговора она передавать не захотела, сослалась на твою просьбу…
Павел потёр пальцем правый висок. Эх, не вовремя, не к месту этот разговор… Но вопрос был задан, придётся отвечать.
– Да, я действительно просил её об этом. Я хотел бы сам поговорить с тобой, обсудить кое-что. Давай так – раз уж ты не захотела подождать до завтра, то позволь мне хотя бы не здесь начинать разговор. Выйдем на улицу, прогуляемся пешком, да? Благо, погода просто сказочная. Там и разберёмся.
Эвика согласно кивнула. Она уже и сама поняла, что случайно разрушила атмосферу праздника, только вот слово – не воробей.
На улице, украшенной к Рождеству, было шумно и весело, но через пару кварталов стало потише, и Павел, прижимая левую руку Эви к себе, заговорил:
– Эвика… дело в том, что год назад у тебя случился какой-то странный роман, после которого ты отбыла с женихом в неизвестном направлении… Его никто не видел, твоя мать даже не может вспомнить, как его звали и чем он занимался. Как я понял, они общались по телефону и обменивались мейлами, но после недавней вирусной атаки почтовый сервер потерял многие мейлы, и Магдины в том числе. Так что никаких свидетельств об этом человеке не сохранилось. Тёмная лошадка, мягко говоря. Магда утверждает, что после разговора с ним прониклась таким доверием, что благословила вас на брак заочно и за целый год ни разу не озаботилась твоим отсутствием.
Павел украдкой бросил взгляд на Эви. Она шла, глядя прямо перед собой, между бровей залегла озабоченная складка. Казалось, она пыталась что-то понять, вспомнить, но осознание ускользало.
Внезапно она резко повернула голову и посмотрела Павлу в глаза.
– И что было дальше? Я уехала с ним?
Крал кивнул и поёжился. Ветер набирал силу, задувал под лёгкое кашне, ерошил волосы.
– Судя по всему, уехала. И то, что с тобой произошло там, куда он тебя увёз, стало для тебя ударом. Как следствие, амнезия.
Эвика передёрнула плечами – похоже, тоже начала зябнуть. Или же не хотела с чем-то соглашаться?..
Павел продолжил:
– Мне крайне не нравится, что он с лёгкостью очаровал твою мать посредством пары-тройки мейлов и одной беседой. Магда женщина прагматичная, рассудительная, и не похожа на простофилю…
Эвика перебила его:
– Ты хочешь сказать, что на простофилю похожа я, да?
Павел не успел опровергнуть её утверждение, как она продолжила:
– Возможно, имеет смысл допустить, что он в самом деле хороший человек и произвёл впечатление на маму?
Крал нахмурился:
– Эви, во-первых, я не считаю тебя простофилей. Ты умная и развитая женщина, это не нуждается в доказательствах. Во-вторых, я склонен думать, что твой… жених, – Павел поймал себя на том, что произнёс это слово излишне желчно, – владел некими психотехниками, в частности, гипнозом и модным нынче нейролингвистическим программированием. Поверь моему опыту, всё это не хихоньки, а серьёзнейшие инструменты влияния на людей.
Отчего-то рассердившись, Эвика вырвала руку и, засунув кулаки в карманы, пошла немного быстрее. Павел в два шага нагнал её, зашёл вперёд и встал напротив. Эви вынужденно остановилась.
– Доктор, если вы закончили, я пойду к себе?
Не дожидаясь ответа, Эви пересекла кабинет и потянула руку к двери.
Павел глянул на часы. Время близилось к полудню, планов было много, но пару минут с Эви он мог себе позволить.
– Секунду, мне нужно с вами кое-что обсудить.
Обернулась, не скрывая нетерпения, однако сразу после этого отпустила дверную ручку и произнесла негромко:
– Слушаю вас.
Павел посмотрел на неё пристально: всё ещё бледная, с запавшими глазами… По-прежнему плохо ест. Да и спит, похоже, вовсе не так безмятежно, как рассказывает. Но – прямая спина, тёмно-каштановые пряди уложены волосок к волоску и стянуты в тугой узел на затылке. Сдержанность и достоинство. Похоже, вот оно, искомое.
Эви, слегка озадаченная его взглядом, пожала плечами:
– Ну же?
Спохватившись, Крал заговорил немного быстрее, чем хотел бы:
– Ваша мать упоминала, что вы достаточно известная художница. Более того, она показала мне репродукции ваших картин. Признаться, я впечатлён, вы действительно талантливы. Мы решили заново познакомить вас с вашими же картинами и понаблюдать за реакцией. К моему огорчению, наш маленький эксперимент ничего не дал, вы остались к ним безразличны. Очень жаль, что такая значимая часть вашей личности продолжает прятаться в тени.
Потирая лоб ладонью, Эви заговорила – медленно, подбирая слова:
– Понимаете, доктор… Я… как бы это поточнее выразиться… узнала свои картины. Не помню, как и когда я писала их, но чётко осознаю, что они мои. Однако дело в том, что всё это уже не имеет значения. Личность, для которой были значимы те воспоминания, радикально изменилась, можно сказать, умерла. Мне неинтересно, какой я была в детстве. В кого влюблялась в юности. Я ведь и сейчас знаю всё это – вернее, могу узнать, но оно мне не нужно. Единственная причина, по которой я продолжаю оставаться у вас, это необходимость вспомнить то, что я действительно забыла – события прошедшего года. Хотя… – Эви запнулась, но потом закончила фразу, – мне почему-то страшно думать об этом.
На её последних словах Павел воспрял духом. Неожиданное признание поначалу выбило его из образа всезнающего и всё понимающего доктора, но растерянные нотки, прозвучавшие в финале, вернули уверенность. Кроме того, не могло не радовать продемонстрированное Эви желание довериться, пойти на контакт. Если честно, он уже сомневался, что это случится.
Крал подошёл к Эви и положил руки ей на плечи. Она никак не отреагировала, и Павел рискнул продолжить. Стараясь не акцентироваться на её изящных ключицах, заговорил негромко и доверительно:
– Эви, мне хорошо понятен ваш страх. Вероятнее всего, причиной вашей амнезии стала какая-то психологическая травма, произошедшая в этот период. Сработали защитные блоки, мозг закрыл от вас травмирующую информацию. Но рискну предположить, что вместе с ней вы лишились и весьма значимых для вас воспоминаний. Видимо, этим и продиктована потребность вспомнить только конкретный период.
Эвика приподняла правое плечо, и Крал, мгновенно прочитав знак, убрал руки.
– Знайте, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам.
Она слабо улыбнулась, но глаза остались безучастны.
– Я верю вам. Спасибо… Павел.
Эви ушла несколько минут назад, но Крал не спешил покинуть кабинет. Задумавшись, он стоял у окна, однако мысли его были далеки от любования видами молодящейся осени. Несмотря на сегодняшний прорыв, Эви продолжала оставаться загадкой. Кроме этого, сохранялось ещё много других неясностей, и недавний разговор с Магдой ничего не прояснил.
Павел побарабанил пальцами по оконной раме. Что ж, новый день покажет. Пора браться за дело.
К двадцать третьему декабря снег так и не выпал. За окном в густеющих сумерках сиротели чёрные деревья. В приглушённом свете фонарей дождливая взвесь, зависшая над городом, превращалась в серебристую паутину. Павел поймал себя на мысли, что уже несколько минут стоит и смотрит в никуда. Решительно крутанул палочку жалюзи, отсекая унылый уличный вид от кабинета, уже украшенного к Рождеству и насыщенного тёплым светом. Капризы погоды на него никогда не влияли, а сейчас, когда его мысли были заняты Эви, и подавно.
Павел решил выписать её после Рождества. Несмотря на то, что частичная амнезия всё ещё сохранялась, Эви вернула себе – точнее, как она не единожды заявляла, приняла – воспоминания, связанные с существенной частью её жизни. Недостающий отрезок, а именно прошедший до амнезии год, высветлить пока не удавалось. Впрочем, Павел до сих пор не был уверен, что эта овчинка стоит выделки. Такая устойчивая блокада говорила в пользу каких-то серьёзных потрясений. Нужно ли Эви знать о них – большой вопрос. Если бы не её настойчивость, он бы охотно закрыл глаза на такую полезную амнезию.
Припомнив вчерашний разговор с Магдой Новотной, Крал досадливо поморщился. Новая информация ничего не прояснила. Некий мифический жених, объявившийся больше года назад и в считанные дни пленивший Эвику, а после за один короткий разговор очаровавший её мать настолько сильно, что она даже не поинтересовалась, куда и зачем (и главное, с кем!) уезжает так надолго её единственная дочь, наводил на подозрения. Когда он задал Магде этот вопрос, она очень смутилась. Потом, нервно теребя в руках бумажную салфетку, призналась, что сама не единожды с момента возвращения Эви пыталась найти на него ответ, но объяснить свою беспечность не смогла ничем. После разговора с… (здесь Магда запнулась и безрезультатно пыталась вспомнить его имя) она ощущала невероятное спокойствие и полное доверие к жениху дочери. Более того, на протяжении всего года, что отсутствовала Эви, дурные мысли ни разу не закрались в её голову.
Крал озадаченно взъерошил волосы. Если предположить, что жених – лицо реально существующее, а не плод фантазии Магды, то… М-да. Павел криво усмехнулся. Ну, допустим, парень в самом деле владеет гипнозом. Допустим. Но чего ради такие сложности? Из квартиры Эви ничего не пропало, все её счета под контролем, в прошлом году она ни на кого не переписывала свои активы. Что ему могло понадобиться?
Разве что это!..
Павел схватил трубку мобильного, лихорадочно, сбиваясь и путаясь, набрал номер. Ответили не сразу – что и неудивительно: поздний вечер, предрождественские хлопоты.
Магда выдохнула в трубку, не дав ему и рта открыть:
– Что с Эви?
Крал, досадуя на свою оплошность, заговорил, стараясь звучать убедительно:
– Магда, простите, я заработался, не обратил внимания, что так поздно. С Эви всё хорошо, она уже спит. У меня есть несколько вопросов, вам удобно ответить?
Магда перевела дух:
– Фух-х, пан Крал, напугали вы меня! Но всё хорошо – это главное. Да, конечно, для вас я всегда найду время, не сомневайтесь даже!
– Дело в том… – Павел на секунду замялся, – в общем, мне нужно доделать кое-какие формальности перед выпиской. Скажите, у Эви никогда не было неудачных родов?
Магда, до этого напряжённо слушавшая Павла, заметно расслабилась:
– Ой, ну что вы, доктор, какие роды, она и беременной-то никогда не была! Уж я так надеялась, что хотя бы с этим… как его там… ну, вы меня поняли!.. что-то сладится. Боюсь я за дочку, она у меня такая… не от мира сего. Тяжело ей, бедная моя девочка, за что нам всё это…
Не дожидаясь, когда Магда расплачется, Павел наскоро закончил разговор и разъединился.
«…Похоже, вот он, ответ. Однако какой странный путь к достижению цели. Хотя, кто знает, вполне возможно, что это просто верхушка айсберга, и Эви ещё крупно повезло, что она вообще осталась жива».
Общая картина наконец-то вырисовалась, хотя и не в полном объёме.
Павел откинулся на спинку кресла и вытянул длинные ноги.
На сегодня достаточно. Пора подумать и о приятном.
Снег начался ещё в сочельник. Резко, за одну ночь, подморозило, тучи, второй месяц висевшие над городом и моросившие болезненным дождём, потемнели, набухли – и наконец-то разразились зимним смыслом. Рождество состоялось по всем канонам. Снегопад выдался степенный: крупными хлопьями и без резкого ветра – одно удовольствие гулять. Но прогулки в планы Павла сегодня не входили. Он ждал наступления вечера, волнуясь, как неопытный юнец, впервые позвавший девушку на свидание.
Идея пригласить Эви на рождественский ужин пришла на днях, неожиданно для него самого. Возможно, мысли о скорой выписке и, как следствие, о разлучении с Эви стали катализатором, и Павел, внутренне робея, но изо всех сил держа фасон, вчера предложил Эвике провести следующий вечер вместе. Она согласилась сразу – просто кивнула и улыбнулась. И всё стало легко и просто. Получить столик без предварительного заказа даже в пригороде Праги, городке Мнелник, где находилась клиника, было равнозначно чуду, но Крал его сделал. И теперь с замиранием сердца слушал, как Эвика идёт по коридору, постукивая каблучками.
После барабанной дроби пальчиками по притолоке дверь распахнулась, и…
Павел замер, едва не раскрыв рот. Богиня победоносная предстала перед ним, никак не меньше. Карминово-красное платье облегало её стройную фигуру, подчёркивая изящные изгибы и пленительные переходы от тонкости к объёмам. Распущенные волосы лёгкой волной сбегали на плечи, обрамляя бледное лицо и подчёркивая тонкие ключицы. Эвика, в обычные дни вообще не пользовавшаяся декоративной косметикой, даже сегодня обошлась минимумом и выглядела моложе своих лет.
Павел, всё ещё не нашедшийся со словами, медленно развёл руками.
Эви удивлённо изогнула левую бровь:
– Что-то не так? Вы так странно смотрите…
Он откашлялся:
– Знаете… просто неожиданно. Красный – безусловно ваш цвет, вы потрясающе выглядите. Сейчас… секунду… Вы поймёте, что меня так поразило.
Павел, не отрывая глаз от Эвики, протянул руку к дверце шкафа и на ощупь достал из него что-то громоздкое.
Одно движение – и роковая красавица-брюнетка в винно-красном платье с чёрной кружевной окантовкой плавно взмахнула руками, приседая в книксене. Алая полумаска, украшенная стразами и кружевами, придавала ей таинственный вид, но не скрывала ярко-красный рот, приоткрытый в ироничной усмешке.
Эви ахнула и захлопала в ладоши:
– Марионетка, марионетка! Боже мой, какая прелесть! Как вы угадали, что я собираю кукол?
Лицо Павла осветила счастливая улыбка.
– Именно что угадал! На днях был в старом центре, гулял по Карлову мосту и увидел компанию студентов, которые вели больших марионеток. Ребята весёлые, видно, что дружные, развлекаясь, устроили целое представление. А я в юности тоже водил кукол – правда, недолго, но навыки остались, как видите. – При этих словах кукла повела изящной ладонью, словно представляя себя и своего кукловода. – Короче, я подошёл к ним, мы разговорились. Они рассказали, что совсем рядом есть магазинчик, где кукол продают. Ну, я и зашёл. И вот эта красавица мне сразу в глаза бросилась. Так напомнила вас, что я не удержался.
Павел аккуратно, чтобы не перепутать нити, протянул вагу Эви.
– Возьмите, это вам. С Рождеством.
Эвика приняла куклу, шагнула к Павлу и, обняв свободной рукой, поцеловала в щёку.
– Спасибо, мне очень нравится ваш подарок. Простите, но я сегодня с пустыми руками, ничего не успела подготовить…
Крал, слегка ошарашенный её порывом, замотал головой:
– Эви, что вы! Вечер в вашей компании – царский подарок! Ничего больше не нужно, всё прекрасно!
Всё действительно было прекрасно: и прогулка под фонарями, с которых, проявляясь в свете, сыпалась лёгкая снежная крупка, и разговоры ни о чём, от которых становилось тепло на сердце, и вкусный ужин в уютном ресторанчике, и вино, знаменитое богемское вино с виноградников, растущих вокруг Мнелника. Но лучше всего была атмосфера лёгкости и доверия, которая установилась между Павлом и Эви. Они незаметно перешли на «ты», и весёлый разговор тёк, словно чистый ручей, избегая неудобных тем.
Однако после кофе Эви внезапно посерьёзнела, будто вспомнила о чём-то беспокоящем.
– Мама на днях говорила, что ты… – она запнулась, но после, словно распробовав слово, повторила, уже уверенно, – ты обсуждал с ней какие-то значимые факты из моего прошлого. Но содержание разговора она передавать не захотела, сослалась на твою просьбу…
Павел потёр пальцем правый висок. Эх, не вовремя, не к месту этот разговор… Но вопрос был задан, придётся отвечать.
– Да, я действительно просил её об этом. Я хотел бы сам поговорить с тобой, обсудить кое-что. Давай так – раз уж ты не захотела подождать до завтра, то позволь мне хотя бы не здесь начинать разговор. Выйдем на улицу, прогуляемся пешком, да? Благо, погода просто сказочная. Там и разберёмся.
Эвика согласно кивнула. Она уже и сама поняла, что случайно разрушила атмосферу праздника, только вот слово – не воробей.
На улице, украшенной к Рождеству, было шумно и весело, но через пару кварталов стало потише, и Павел, прижимая левую руку Эви к себе, заговорил:
– Эвика… дело в том, что год назад у тебя случился какой-то странный роман, после которого ты отбыла с женихом в неизвестном направлении… Его никто не видел, твоя мать даже не может вспомнить, как его звали и чем он занимался. Как я понял, они общались по телефону и обменивались мейлами, но после недавней вирусной атаки почтовый сервер потерял многие мейлы, и Магдины в том числе. Так что никаких свидетельств об этом человеке не сохранилось. Тёмная лошадка, мягко говоря. Магда утверждает, что после разговора с ним прониклась таким доверием, что благословила вас на брак заочно и за целый год ни разу не озаботилась твоим отсутствием.
Павел украдкой бросил взгляд на Эви. Она шла, глядя прямо перед собой, между бровей залегла озабоченная складка. Казалось, она пыталась что-то понять, вспомнить, но осознание ускользало.
Внезапно она резко повернула голову и посмотрела Павлу в глаза.
– И что было дальше? Я уехала с ним?
Крал кивнул и поёжился. Ветер набирал силу, задувал под лёгкое кашне, ерошил волосы.
– Судя по всему, уехала. И то, что с тобой произошло там, куда он тебя увёз, стало для тебя ударом. Как следствие, амнезия.
Эвика передёрнула плечами – похоже, тоже начала зябнуть. Или же не хотела с чем-то соглашаться?..
Павел продолжил:
– Мне крайне не нравится, что он с лёгкостью очаровал твою мать посредством пары-тройки мейлов и одной беседой. Магда женщина прагматичная, рассудительная, и не похожа на простофилю…
Эвика перебила его:
– Ты хочешь сказать, что на простофилю похожа я, да?
Павел не успел опровергнуть её утверждение, как она продолжила:
– Возможно, имеет смысл допустить, что он в самом деле хороший человек и произвёл впечатление на маму?
Крал нахмурился:
– Эви, во-первых, я не считаю тебя простофилей. Ты умная и развитая женщина, это не нуждается в доказательствах. Во-вторых, я склонен думать, что твой… жених, – Павел поймал себя на том, что произнёс это слово излишне желчно, – владел некими психотехниками, в частности, гипнозом и модным нынче нейролингвистическим программированием. Поверь моему опыту, всё это не хихоньки, а серьёзнейшие инструменты влияния на людей.
Отчего-то рассердившись, Эвика вырвала руку и, засунув кулаки в карманы, пошла немного быстрее. Павел в два шага нагнал её, зашёл вперёд и встал напротив. Эви вынужденно остановилась.
