Он понимал, что ему нужно учиться, и учиться очень быстро, если не хочет попасть в руки функционалов. Воспоминания о недавней откровенности с первым встречным провокатором вызвали стыд, и он мысленно выругал себя, заодно пообещав быть более осторожным и недоверчивым. «Смотри в оба, дружище, тебе уже не шестнадцать», — подумал Кир и невесело улыбнулся.
За этот бесконечный день его передавали трижды. Глубокой ночью привели в какую-то крысиную нору, в которой, впрочем, хотя бы не воняло так, как на улицах, и, указав на тощий матрас, лежащий на полу, предложили отдохнуть. Измученный переходами, он выключился сразу же — чтобы уже через два часа быть грубо выдернутым из глубокой ямы сна.
После краткого пересыпа идти стало ещё тяжелее. Его качало из стороны в сторону, тело сотрясала нервная дрожь. Дополнительные затруднения представляли спящие прямо на тротуарах люди — вповалку, в лучшем случае на рваных подстилках, а то и вовсе на камнях.
Проводник старался как можно реже заходить в жилые районы, но иной раз приходилось — по трассе носились обкуренные стритрейсеры, сотрясая окрестности диким рёвом добитых механизмов. Кир полюбопытствовал у провожатого, почему эти инмобы так странно выглядят, к тому же ездят по земле и никогда не летают, на что тот, криво ухмыльнувшись, выдал: «Где ты инмобы нашёл, это машины. Хлам допотопный! Механика, никаких мозгов внутри — я и гонщиков имею в виду». Крепко озадачившись этим фактом, Кир решил больше не задавать смешных вопросов.
Ближе к рассвету начали просыпаться бездомные. Кир с изумлением наблюдал метаморфозу: недавние отщепенцы умывались из специальных бочек, выкрашенных в ярко-синий цвет, а то и без малейшего стеснения раздевшись догола, мылись полностью, заливая водой мостовую, после чего, наскоро обсохнув, выкапывали из своих бездонных котомок чистую одежду. Обретя цивильный облик, они штурмовали редкий общественный транспорт, идущий в сторону внешнего кольца, или же уходили пешком в том же направлении.
Заметив недоумение Кира, проводник обронил:
— Трибы. — Поняв, что собеседнику это ни о чём не говорит, добавил: — Остались без работы, вот и перебрались сюда. Кантуются по ночам, где придётся, а утром едут в Эл-Малхут на поиски заработков. А многие так и не находят новой работы и остаются здесь. Тут каждый третий — из бывших трибов.
Начался новый день. Кира уводили всё дальше внутрь первого кольца. Проводники сменились дважды. Лишь к середине ночи, измотанный донельзя, он попал в очередную нору для ночёвки, где ему довелось поспать немного дольше, чем в прошлый раз. Короткие провалы в сон не особо восстанавливали, но выбирать не приходилось.
Окружающие виды мало отличались от тех, что были вчера. Разве что вонять стало меньше, на дорогах периодически появлялись многофункциональные инмобы, и встреченные люди не выглядели такими измождёнными, как в начале. Да и туман, кажется, начал расходиться. Видимо, приближался второй круг. Что там будет? Некстати подумалось, что путешествие по кольцам трущоб напоминает сошествие в преисподнюю. У кого это было о кругах ада?..
А-а, у Данте!
Киру (не без помощи и советов Шав) долгое время удавалось читать книги из запрещённого списка, пока отец не обнаружил, что коды контроля подменены. Как водится, разразился скандал, и порочную литературу из памяти «Эцадата» изъяли. Но не из памяти Кира — правда, делиться этим наблюдением с отцом он, конечно же, не стал.
Само собой всплыло в памяти: "Я увожу к отверженным селеньям, я увожу сквозь вековечный стон, я увожу к погибшим поколеньям«.1 «Ухожу, — отстранённо подумал он. — Всё верно, только я — ухожу».
Ближе к вечеру третьего дня очередной ведущий по имени Арс — парень немногим старше Кира, худой и злой — после перекуса в достаточно чистой и уже поэтому внушающей доверие забегаловке протянул ему коммуникационный браслет. Кир никогда не видел старые модели и принялся с любопытством разглядывать, потом выразительно посмотрел на провожатого.
Тот, уловив вопрос, ответил сухо:
— Что смотришь, надевай. Дальше сам пойдёшь. Привыкай, тебе теперь здесь жить, как я понимаю.
Арс скривил гримасу и уставился в давно не мытое окно — видно, вспомнил о чём-то личном, но уже через секунду перевёл взгляд на Кира.
— В навигатор заложен маршрут, ходу до места назначения тебе всего-ничего, к ночи будешь. Там как раз самый отрыв начнётся.
Кир недоуменно вскинул брови:
— Что за отрыв?
Провожатый усмехнулся:
— Скоро сам увидишь. Если дойдёшь, конечно.
Выждав ещё несколько минут для надёжности, Кир выглянул из своего укрытия. Толкучка закрылась, неудавшиеся покупатели разбрелись по домам либо по притонам, в изобилии предлагающим свои услуги. Редкие прохожие быстро проходили по опустевшей площади. Праздных зевак здесь не жаловали, и бредущий без цели чужак мог запросто получить заточку в бок только за то, что был недостаточно целеустремлён. Кир благоразумно принял устоявшуюся модель и скорым шагом пересёк площадь, устремляясь в очередной заполненный темнотой проулок.
«Мимикрия — великая вещь», — подумал он немногим позже, когда без приключений пройдя три условных квартала, вышел к магистральному перекрёстку. Трасса выглядела пустынной и неухоженной, но уже само наличие большой транспортной развязки говорило о многом. С приближением ко второму кольцу Кир наблюдал всё больше признаков цивилизации. Объяснить это он пока не мог, поскольку поначалу предполагал, что в глубине трущоб может быть только хуже.
Через несколько минут он услышал приближающий шум, потом перед ним остановился странный механизм — уродливый гибрид на четырёх колёсах. Подобные анахронизмы Кир прежде видел разве что в исторических файлах. Отсутствие водителя позволяло предположить, что под дребезжащей жестяной оболочкой скрываются электронные мозги. Дверь с пассажирской стороны со скрипом открылась, и механический, лишённый модуляций голос произнёс:
— Такси по спецзаказу. Добро пожаловать на борт, пассажир.
Кир, предупреждённый о таком развитии дела, раздумывал недолго. С одной стороны, аппарат доверия не внушал. Но с другой — перспектива топать пешком как минимум до утра не радовала. Он решительно нырнул в полутёмное нутро машины и уселся в неудобное кресло. Продавленные пружины незамедлительно впились в бока, но на такие мелкие неудобства уже не стоило обращать внимания, тем более что появилась возможность вытянуть гудящие от усталости ноги.
Дверь захлопнулась, мягко клацнул электронный замок зажигания, сам собой провернулся руль, и машина неожиданно плавно стартовала в ночь.
Кир поначалу смотрел в окно — сам факт передвижения по пустынной трассе на колёсном аппарате дарил новые ощущения. Когда машина набрала скорость, и в свете фар замелькало чёрное, покорно стелящееся под колеса полотно дороги, Киру подумалось, что в увлечении стритрейсеров что-то есть. Тем более что они берут управление на себя, рискуют, конечно, но в том и кайф... Мысли начали путаться. Усталость уже брала своё, и он задремал, неловко съёжившись на жёстком сиденье.
Разбудил его всё тот же механический голос, предупреждающий о скором прибытии.
Кир потёр лицо и взъерошил волосы, пытаясь стряхнуть с себя тяжёлую сонливость. Машина сбросила скорость, въезжая в густонаселённый район.
Он с изумлением уставился в окно: освещённые улицы и вполне цивильные — не картонные коробки и даже не лачуги, а настоящие, пусть и небольшие дома выглядели нереально. Пока он осматривался, пытаясь уложить в голове неожиданную метаморфозу, такси подъехало к большому двухэтажному зданию, на фасаде которого горели огромные, постоянно меняющие цвет буквы:
Бар "СВАРГАнь на троих!"
И ниже — бегущей строкой:
Добстеры и девочки работают до последнего клиента!
Машина замерла напротив входа. Киру не оставалось ничего иного, кроме как выйти наружу.
Толкнув отчаянно заскрипевшую дверь, он вошёл в заведение. Громадный вышибала, сидевший на скамье слева от входа, нахмурился, глянув на него, но ничего не сказал и сразу же вернулся к своей игровой приставке. Первой бросалась в глаза длинная барная стойка, подсвеченная ярким синим светом.
К ней Кир и направился. Голограмма едва одетой танцовщицы, призывно извивавшаяся на стойке, послала ему воздушный поцелуй, который полагался каждому новоприбывшему. Пожилой добстер, протирающий высокий стакан, дежурно спросил:
— Что желает элок?
Ограничившись стаканом ледяного ситрона, Кир присел и осмотрелся. В большом затемнённом помещении народу было немного, только дальний столик в углу занимала шумная компания, да возле панчера — автомата для измерения силы удара — толкались трое элоков чуть старше Кира. Едва он успел оглядеться, как к нему подсела галма. Красивая, видимо, начинавшая своё существование в доме какого-то богатого элоима, но теперь уже начавшая стареть, она провела кончиками пальцев по щеке Кира:
— Элок желает развлечься?
Улыбнулась, показывая хорошие зубы, но глаза остались безучастны.
Слегка отстранившись, Кир отрицательно покачал головой.
— Если надумаете, я всегда здесь. Меня зовут Эрин. Эрин. Всё, что пожелает юный господин.
И ушла, покачивая бёдрами. Когда она открыла дверь шагах в двадцати от бара, стала видна другая комната, в которой было куда более многолюдно. Пронзительный аккорд вырвался на свободу, перекрывая фоновую музыку.
Кир навострил уши. Нет, не послышалось — «Полуночный метеор», проигрыш именно из этой композиции. Вспомнился ясный безмятежный день, когда они с Шав слушали запрещённый и от этого невероятно притягательный игленд. Как давно это было? Кажется, прошли века с тех пор, когда они, сидя в беседке совсем рядом, подпевали вот этому: «Когда спящее море и спящий город смотрят свой нескончаемый сон, ты летишь, сжигающий небо ворон, опаляя моё лицо...»
Кир встал, прихватив стакан, и неспешным шагом подошёл к другой двери. Войти не удалось: кодовый механизм недвусмысленно намекал на непринадлежность к избранному кругу. Пришлось вернуться к барной стойке.
— Эм-м... Могу я войти? — указывая на дверь, обратился он к добстеру.
Тот прищурился, оглядывая клиента. За несколько дней скитаний по трущобам костюм Кира пришёл в довольно плачевное состояние, но не особенно отличался от одежды прочей публики в заведении.
— Кто вас знает, что вы можете... Для всех входящих условие есть, — растягивая гласные, медленно проговорил добстер.
Потом поднял глаза и глянул в упор.
— Знает ли элок заветное слово?
— Знаю. Да, знаю, — Кир ответил не менее уверенным взглядом. — Трита сварга2.
Добстер молча развернулся, вышел из-за стойки и сделал знак следовать за ним. Встав так, чтобы Кир не видел набираемый код, быстро пробежал пальцами по клавиатуре замка, после потянул обшитую панелями звукоизоляции дверь.
— Проходите, юноша.
Он замешкался, словно хотел сказать что-то ещё, но воздержался.
Помещение, более тесное, чем первое, было заставлено круглыми столиками, дальше располагалась сцена, явно собранная на скорую руку. После того как за спиной с мягким щелчком закрылась дверь, Кир первым делом оглядел людей в зале, а какие-то из них с любопытством уставились на него.
Некоторые лица совсем ему не понравились: даже невеликого жизненного опыта хватало, чтобы понять — это хищники, от которых веет опасностью. Другие были посимпатичнее: молодые, затянутые в поллак ярких цветов, с ожерельями на шеях и браслетами на запястьях, они оживлённо переговаривались и казались на первый взгляд абсолютно счастливыми и свободными.
И тут в размышления Кира вторглась музыка. Он впервые слышал живое исполнение. Длинноволосый элок на сцене перебрал струны клеоники и выдохнул:
— Я хожу впотьмах по следам ушедшего бога, я читаю его знаки в сожжённых письменах...
Кир начал осматриваться в поисках свободного места, чтобы не торчать истуканом у двери, и тут один из парней махнул ему рукой:
— Давай к нам, элок, места хватит.
Кир занял место за столиком, где сидели ещё трое, и поставил свой стакан. Музыка захватила его, пульсация ударных, казалось, резонировала с биением сердца, голос вокалиста захватил сознание.
— Мёртвые рождают мертвецов, занимая плоть у смерти, звёздная роса на глазах слепых...
Самозабвенное соло на клеонике продолжало выступление. Не один только Кир был захвачен, в зале воцарилась тишина. Неподалёку от себя он увидел Эрин, которая беззвучно шевелила губами, повторяя слова песни, и сейчас в её глазах не было пустоты послушного автомата, это были глаза живой, чувствующей женщины.
«Вот оно как... — подумал Кир. — Это настоящая магия, настоящая. Живая, а не технологическая. Не обманка „творцов“ этих».
Он на время даже забыл о цели своего визита сюда, но тот самый элок, что пригласил за стол, тронул его за руку и, наклонившись к уху, проговорил:
— Ты от Шав?
__________
1 Данте Алигьери, «Божественная комедия», перевод Михаила Лозинского
2 Санскрит:tr?tiya? - третий (-ая, -е); svarga — небо
Вопрос элока, заданный в форме, недопустимой для любого элоима, вернул к недавним сомнениям.
Кир до сих пор не мог уложить в голове произошедшие перемены, одной из которых стало внезапное обретение Шав не только командного голоса, но и прежде не известных Киру связей и возможностей.
Когда позапрошлым утром она буквально ворвалась в спальню и разбудила его, бросив на кровать сложенный комплект одежды, Кир открыл для себя новую Шав. Начиная с невероятной прежде бесцеремонной побудки и заканчивая категоричными инструкциями, выданными перед отлётом инмоба на материк, с ним говорила женщина, которой на Зимаре попросту не могло быть.
То, что она делала, то, как держала себя, не укладывалось даже в самые смелые представления о поведении галм. Если бы не нежный, знакомый с детства голос, тонированный бархатистыми нотками, то Кир, закрыв глаза, с лёгкостью бы мог представить, что с ним говорит влиятельный элоим — член Совета, не меньше, — столько уверенности и властности было в её словах. И тем не менее — несмотря на зарождающийся протест, Кир повиновался её воле, сел в инмоб и улетел — чтобы в результате оказаться здесь, в сердце трущоб, лицом к лицу с очередным незнакомцем, знающем о произошедшем куда больше него самого.
Поэтому он ответил вопросом на вопрос:
— Откуда ты знаешь галму моего отца?
Кир осознавал, что, делая акцент на принадлежности, намеренно уничижает Шав, но ничего не мог с собой поделать. То, с какой лёгкостью этот элок употребил её имя, вызвало прилив ревности. Похоже, у Шав была другая жизнь, о которой он, Кир, даже не догадывался. Что её может связывать с этим самоуверенным типом?
Он стиснул зубы и сощурил глаза. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Это не осталось без внимания элока, который внезапно вполне добродушно ухмыльнулся и хлопнул визави по плечу.
— Да расслабься ты, не пыхти! Шав, конечно, баба шикарная, да только вот кто она — и кто я? Мне за счастье уже, если когда-нибудь улыбнётся и хорошее слово скажет. Не моего поля ягода, ловить не... – Часть его фразы потонула в громком проигрыше ударных. Он поморщился и прокричал, заканчивая мысль:
— Работаем мы вместе, понял? Командует она мною!
Очередное неожиданное открытие отозвалось в голове секундным гулом, вторя барабанной дроби.
За этот бесконечный день его передавали трижды. Глубокой ночью привели в какую-то крысиную нору, в которой, впрочем, хотя бы не воняло так, как на улицах, и, указав на тощий матрас, лежащий на полу, предложили отдохнуть. Измученный переходами, он выключился сразу же — чтобы уже через два часа быть грубо выдернутым из глубокой ямы сна.
После краткого пересыпа идти стало ещё тяжелее. Его качало из стороны в сторону, тело сотрясала нервная дрожь. Дополнительные затруднения представляли спящие прямо на тротуарах люди — вповалку, в лучшем случае на рваных подстилках, а то и вовсе на камнях.
Проводник старался как можно реже заходить в жилые районы, но иной раз приходилось — по трассе носились обкуренные стритрейсеры, сотрясая окрестности диким рёвом добитых механизмов. Кир полюбопытствовал у провожатого, почему эти инмобы так странно выглядят, к тому же ездят по земле и никогда не летают, на что тот, криво ухмыльнувшись, выдал: «Где ты инмобы нашёл, это машины. Хлам допотопный! Механика, никаких мозгов внутри — я и гонщиков имею в виду». Крепко озадачившись этим фактом, Кир решил больше не задавать смешных вопросов.
Ближе к рассвету начали просыпаться бездомные. Кир с изумлением наблюдал метаморфозу: недавние отщепенцы умывались из специальных бочек, выкрашенных в ярко-синий цвет, а то и без малейшего стеснения раздевшись догола, мылись полностью, заливая водой мостовую, после чего, наскоро обсохнув, выкапывали из своих бездонных котомок чистую одежду. Обретя цивильный облик, они штурмовали редкий общественный транспорт, идущий в сторону внешнего кольца, или же уходили пешком в том же направлении.
Заметив недоумение Кира, проводник обронил:
— Трибы. — Поняв, что собеседнику это ни о чём не говорит, добавил: — Остались без работы, вот и перебрались сюда. Кантуются по ночам, где придётся, а утром едут в Эл-Малхут на поиски заработков. А многие так и не находят новой работы и остаются здесь. Тут каждый третий — из бывших трибов.
Начался новый день. Кира уводили всё дальше внутрь первого кольца. Проводники сменились дважды. Лишь к середине ночи, измотанный донельзя, он попал в очередную нору для ночёвки, где ему довелось поспать немного дольше, чем в прошлый раз. Короткие провалы в сон не особо восстанавливали, но выбирать не приходилось.
Окружающие виды мало отличались от тех, что были вчера. Разве что вонять стало меньше, на дорогах периодически появлялись многофункциональные инмобы, и встреченные люди не выглядели такими измождёнными, как в начале. Да и туман, кажется, начал расходиться. Видимо, приближался второй круг. Что там будет? Некстати подумалось, что путешествие по кольцам трущоб напоминает сошествие в преисподнюю. У кого это было о кругах ада?..
А-а, у Данте!
Киру (не без помощи и советов Шав) долгое время удавалось читать книги из запрещённого списка, пока отец не обнаружил, что коды контроля подменены. Как водится, разразился скандал, и порочную литературу из памяти «Эцадата» изъяли. Но не из памяти Кира — правда, делиться этим наблюдением с отцом он, конечно же, не стал.
Само собой всплыло в памяти: "Я увожу к отверженным селеньям, я увожу сквозь вековечный стон, я увожу к погибшим поколеньям«.1 «Ухожу, — отстранённо подумал он. — Всё верно, только я — ухожу».
Ближе к вечеру третьего дня очередной ведущий по имени Арс — парень немногим старше Кира, худой и злой — после перекуса в достаточно чистой и уже поэтому внушающей доверие забегаловке протянул ему коммуникационный браслет. Кир никогда не видел старые модели и принялся с любопытством разглядывать, потом выразительно посмотрел на провожатого.
Тот, уловив вопрос, ответил сухо:
— Что смотришь, надевай. Дальше сам пойдёшь. Привыкай, тебе теперь здесь жить, как я понимаю.
Арс скривил гримасу и уставился в давно не мытое окно — видно, вспомнил о чём-то личном, но уже через секунду перевёл взгляд на Кира.
— В навигатор заложен маршрут, ходу до места назначения тебе всего-ничего, к ночи будешь. Там как раз самый отрыв начнётся.
Кир недоуменно вскинул брови:
— Что за отрыв?
Провожатый усмехнулся:
— Скоро сам увидишь. Если дойдёшь, конечно.
Выждав ещё несколько минут для надёжности, Кир выглянул из своего укрытия. Толкучка закрылась, неудавшиеся покупатели разбрелись по домам либо по притонам, в изобилии предлагающим свои услуги. Редкие прохожие быстро проходили по опустевшей площади. Праздных зевак здесь не жаловали, и бредущий без цели чужак мог запросто получить заточку в бок только за то, что был недостаточно целеустремлён. Кир благоразумно принял устоявшуюся модель и скорым шагом пересёк площадь, устремляясь в очередной заполненный темнотой проулок.
«Мимикрия — великая вещь», — подумал он немногим позже, когда без приключений пройдя три условных квартала, вышел к магистральному перекрёстку. Трасса выглядела пустынной и неухоженной, но уже само наличие большой транспортной развязки говорило о многом. С приближением ко второму кольцу Кир наблюдал всё больше признаков цивилизации. Объяснить это он пока не мог, поскольку поначалу предполагал, что в глубине трущоб может быть только хуже.
Через несколько минут он услышал приближающий шум, потом перед ним остановился странный механизм — уродливый гибрид на четырёх колёсах. Подобные анахронизмы Кир прежде видел разве что в исторических файлах. Отсутствие водителя позволяло предположить, что под дребезжащей жестяной оболочкой скрываются электронные мозги. Дверь с пассажирской стороны со скрипом открылась, и механический, лишённый модуляций голос произнёс:
— Такси по спецзаказу. Добро пожаловать на борт, пассажир.
Кир, предупреждённый о таком развитии дела, раздумывал недолго. С одной стороны, аппарат доверия не внушал. Но с другой — перспектива топать пешком как минимум до утра не радовала. Он решительно нырнул в полутёмное нутро машины и уселся в неудобное кресло. Продавленные пружины незамедлительно впились в бока, но на такие мелкие неудобства уже не стоило обращать внимания, тем более что появилась возможность вытянуть гудящие от усталости ноги.
Дверь захлопнулась, мягко клацнул электронный замок зажигания, сам собой провернулся руль, и машина неожиданно плавно стартовала в ночь.
Кир поначалу смотрел в окно — сам факт передвижения по пустынной трассе на колёсном аппарате дарил новые ощущения. Когда машина набрала скорость, и в свете фар замелькало чёрное, покорно стелящееся под колеса полотно дороги, Киру подумалось, что в увлечении стритрейсеров что-то есть. Тем более что они берут управление на себя, рискуют, конечно, но в том и кайф... Мысли начали путаться. Усталость уже брала своё, и он задремал, неловко съёжившись на жёстком сиденье.
Разбудил его всё тот же механический голос, предупреждающий о скором прибытии.
Кир потёр лицо и взъерошил волосы, пытаясь стряхнуть с себя тяжёлую сонливость. Машина сбросила скорость, въезжая в густонаселённый район.
Он с изумлением уставился в окно: освещённые улицы и вполне цивильные — не картонные коробки и даже не лачуги, а настоящие, пусть и небольшие дома выглядели нереально. Пока он осматривался, пытаясь уложить в голове неожиданную метаморфозу, такси подъехало к большому двухэтажному зданию, на фасаде которого горели огромные, постоянно меняющие цвет буквы:
Бар "СВАРГАнь на троих!"
И ниже — бегущей строкой:
Добстеры и девочки работают до последнего клиента!
Машина замерла напротив входа. Киру не оставалось ничего иного, кроме как выйти наружу.
Толкнув отчаянно заскрипевшую дверь, он вошёл в заведение. Громадный вышибала, сидевший на скамье слева от входа, нахмурился, глянув на него, но ничего не сказал и сразу же вернулся к своей игровой приставке. Первой бросалась в глаза длинная барная стойка, подсвеченная ярким синим светом.
К ней Кир и направился. Голограмма едва одетой танцовщицы, призывно извивавшаяся на стойке, послала ему воздушный поцелуй, который полагался каждому новоприбывшему. Пожилой добстер, протирающий высокий стакан, дежурно спросил:
— Что желает элок?
Ограничившись стаканом ледяного ситрона, Кир присел и осмотрелся. В большом затемнённом помещении народу было немного, только дальний столик в углу занимала шумная компания, да возле панчера — автомата для измерения силы удара — толкались трое элоков чуть старше Кира. Едва он успел оглядеться, как к нему подсела галма. Красивая, видимо, начинавшая своё существование в доме какого-то богатого элоима, но теперь уже начавшая стареть, она провела кончиками пальцев по щеке Кира:
— Элок желает развлечься?
Улыбнулась, показывая хорошие зубы, но глаза остались безучастны.
Слегка отстранившись, Кир отрицательно покачал головой.
— Если надумаете, я всегда здесь. Меня зовут Эрин. Эрин. Всё, что пожелает юный господин.
И ушла, покачивая бёдрами. Когда она открыла дверь шагах в двадцати от бара, стала видна другая комната, в которой было куда более многолюдно. Пронзительный аккорд вырвался на свободу, перекрывая фоновую музыку.
Кир навострил уши. Нет, не послышалось — «Полуночный метеор», проигрыш именно из этой композиции. Вспомнился ясный безмятежный день, когда они с Шав слушали запрещённый и от этого невероятно притягательный игленд. Как давно это было? Кажется, прошли века с тех пор, когда они, сидя в беседке совсем рядом, подпевали вот этому: «Когда спящее море и спящий город смотрят свой нескончаемый сон, ты летишь, сжигающий небо ворон, опаляя моё лицо...»
Кир встал, прихватив стакан, и неспешным шагом подошёл к другой двери. Войти не удалось: кодовый механизм недвусмысленно намекал на непринадлежность к избранному кругу. Пришлось вернуться к барной стойке.
— Эм-м... Могу я войти? — указывая на дверь, обратился он к добстеру.
Тот прищурился, оглядывая клиента. За несколько дней скитаний по трущобам костюм Кира пришёл в довольно плачевное состояние, но не особенно отличался от одежды прочей публики в заведении.
— Кто вас знает, что вы можете... Для всех входящих условие есть, — растягивая гласные, медленно проговорил добстер.
Потом поднял глаза и глянул в упор.
— Знает ли элок заветное слово?
— Знаю. Да, знаю, — Кир ответил не менее уверенным взглядом. — Трита сварга2.
Добстер молча развернулся, вышел из-за стойки и сделал знак следовать за ним. Встав так, чтобы Кир не видел набираемый код, быстро пробежал пальцами по клавиатуре замка, после потянул обшитую панелями звукоизоляции дверь.
— Проходите, юноша.
Он замешкался, словно хотел сказать что-то ещё, но воздержался.
Помещение, более тесное, чем первое, было заставлено круглыми столиками, дальше располагалась сцена, явно собранная на скорую руку. После того как за спиной с мягким щелчком закрылась дверь, Кир первым делом оглядел людей в зале, а какие-то из них с любопытством уставились на него.
Некоторые лица совсем ему не понравились: даже невеликого жизненного опыта хватало, чтобы понять — это хищники, от которых веет опасностью. Другие были посимпатичнее: молодые, затянутые в поллак ярких цветов, с ожерельями на шеях и браслетами на запястьях, они оживлённо переговаривались и казались на первый взгляд абсолютно счастливыми и свободными.
И тут в размышления Кира вторглась музыка. Он впервые слышал живое исполнение. Длинноволосый элок на сцене перебрал струны клеоники и выдохнул:
— Я хожу впотьмах по следам ушедшего бога, я читаю его знаки в сожжённых письменах...
Кир начал осматриваться в поисках свободного места, чтобы не торчать истуканом у двери, и тут один из парней махнул ему рукой:
— Давай к нам, элок, места хватит.
Кир занял место за столиком, где сидели ещё трое, и поставил свой стакан. Музыка захватила его, пульсация ударных, казалось, резонировала с биением сердца, голос вокалиста захватил сознание.
— Мёртвые рождают мертвецов, занимая плоть у смерти, звёздная роса на глазах слепых...
Самозабвенное соло на клеонике продолжало выступление. Не один только Кир был захвачен, в зале воцарилась тишина. Неподалёку от себя он увидел Эрин, которая беззвучно шевелила губами, повторяя слова песни, и сейчас в её глазах не было пустоты послушного автомата, это были глаза живой, чувствующей женщины.
«Вот оно как... — подумал Кир. — Это настоящая магия, настоящая. Живая, а не технологическая. Не обманка „творцов“ этих».
Он на время даже забыл о цели своего визита сюда, но тот самый элок, что пригласил за стол, тронул его за руку и, наклонившись к уху, проговорил:
— Ты от Шав?
__________
1 Данте Алигьери, «Божественная комедия», перевод Михаила Лозинского
2 Санскрит:tr?tiya? - третий (-ая, -е); svarga — небо
ГЛАВА 2. С НОГ НА ГОЛОВУ
Вопрос элока, заданный в форме, недопустимой для любого элоима, вернул к недавним сомнениям.
Кир до сих пор не мог уложить в голове произошедшие перемены, одной из которых стало внезапное обретение Шав не только командного голоса, но и прежде не известных Киру связей и возможностей.
Когда позапрошлым утром она буквально ворвалась в спальню и разбудила его, бросив на кровать сложенный комплект одежды, Кир открыл для себя новую Шав. Начиная с невероятной прежде бесцеремонной побудки и заканчивая категоричными инструкциями, выданными перед отлётом инмоба на материк, с ним говорила женщина, которой на Зимаре попросту не могло быть.
То, что она делала, то, как держала себя, не укладывалось даже в самые смелые представления о поведении галм. Если бы не нежный, знакомый с детства голос, тонированный бархатистыми нотками, то Кир, закрыв глаза, с лёгкостью бы мог представить, что с ним говорит влиятельный элоим — член Совета, не меньше, — столько уверенности и властности было в её словах. И тем не менее — несмотря на зарождающийся протест, Кир повиновался её воле, сел в инмоб и улетел — чтобы в результате оказаться здесь, в сердце трущоб, лицом к лицу с очередным незнакомцем, знающем о произошедшем куда больше него самого.
Поэтому он ответил вопросом на вопрос:
— Откуда ты знаешь галму моего отца?
Кир осознавал, что, делая акцент на принадлежности, намеренно уничижает Шав, но ничего не мог с собой поделать. То, с какой лёгкостью этот элок употребил её имя, вызвало прилив ревности. Похоже, у Шав была другая жизнь, о которой он, Кир, даже не догадывался. Что её может связывать с этим самоуверенным типом?
Он стиснул зубы и сощурил глаза. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Это не осталось без внимания элока, который внезапно вполне добродушно ухмыльнулся и хлопнул визави по плечу.
— Да расслабься ты, не пыхти! Шав, конечно, баба шикарная, да только вот кто она — и кто я? Мне за счастье уже, если когда-нибудь улыбнётся и хорошее слово скажет. Не моего поля ягода, ловить не... – Часть его фразы потонула в громком проигрыше ударных. Он поморщился и прокричал, заканчивая мысль:
— Работаем мы вместе, понял? Командует она мною!
Очередное неожиданное открытие отозвалось в голове секундным гулом, вторя барабанной дроби.
