“Благодатный сон прекратил мои страдания: во сне чувствуешь себя свободным; небо сжалилось надо мною. Всего лишь мгновение назад я видел тебя во сне, я поочередно обнимал тебя и Горация...Я очнулся в своем узилище, светало.” - такие прочувствованные строки выводило его перо. Камиль забывал, что пишет - он думал, что говорит с женой, вспоминал свой чудесный сон. Он видел Люсиль, свою милую Лолотту - казалось, он мог её осязать, но чудесный образ оказывался пустым видением, игрой воспалённого воображения Демулена. Как больно, как жестоко - опять эта реальность. Он должен был свыкнуться со своим положением - так поступили Фабр д`Эглантин, Эро де Сешель, а Дантон даже в тюремном заключении находил свои преимущества.
Никто из них не унывал. Но Камиль так не мог. Свобода! Он мечтал о ней. Он бы выломал эту решётку, он бы вырвался на волю, если б хватило мужества, если б хватило сил. Но ничего этого не было. Преодолеть себя? Не так уж легко, как может показаться.
Терзаемый этими мыслями он продолжал мерять камеру шагами. Облегчение? Нет. Оно не приходило. Только хуже. Собственная память, собственные раздумья терзали его. Когда он останавливался возле окошка и начинал смотреть на Люксембургский сад, он чувствовал, что начинает тонуть в воспоминаниях о встречи с Люсиль, о тех самых светлых моментов в его жизни. Всё! Больше так он не мог. Демулен не хотел думать. Он мечтал и хотел забыться! Лишь это принесёт ему облегчение. Он прилёг на кровать, закрыл глаза. И через некоторое время то самое ощущение - чувство, будто туман окутал его голову. Все мысли и воспоминания в нём растворяются и он сам тоже…. Он чувствует себя свободным - невидимая сила вызволяет его из темницы, уносит куда-то далеко.
-Мой друг, - слышит он чей-то до боли знакомый голос, - помнишь, сначала у нас была одна цель, к которой мы шли.
Кто это? Неужели Робеспьер? Камиль посмотрел на своего соседа и без всякого удивления понял, что не ошибся. Это был именно Максимилиан Робеспьер, его бывший друг. Как показалось Демулену, он был по-прежнему к нему расположен - улыбался так, будто бы никаких размолвок между ними не было. Это немного насторожило Камиля, ведь у них столько разногласий. Во всём остальном это был тот Робеспьер, которого он привык видеть - меланхоличный, аскетичный в вопросах одежды и всё в тех же запотевших очках. Где они были? Что это за место, чем-то похожее на Salle du Manege в Национальном Конвенте, только без галерей и зрителей, с большим количеством кресел, но без депутатов? В какой-то момент Демулену показалось, что оно было предназначено только для него и Робеспьера.
-Мы встретились, Максимильен. Наконец…. - прошептал Камиль своему бывшему другу. - Только зачем ты пришёл сюда или я? -
Робеспьер с сочувствием посмотрел на Демулена, затем сказал:
- Я знаю, что вчера тебя арестовали. Я догадываюсь, как страдает твоя верная жена, твоя бедная Люсиль. Я пришёл, чтобы помочь тебе, сказать, что Дантон и Фабр просто ввели тебя в заблуждение, обманули, втянули в заговор. Я помогу вернуться тебе на правильный путь. - Камиль отвернулся от Робеспьера - он не понимал, что тот хотел для него только добра.
- Наши пути разошлись уже давно. Сейчас тебе не понять меня и моих стремлений. - выждав некоторое время, сказал Демулен. Он был рассержен на своего бывшего друга - опять тот не признаёт его правоты, считает нытиком и слабым человеком.
- Камиль, у тебя есть семья. Она отнимает у тебя желание бороться, бороться ради Революции, ради всей Нации. Раньше ты больше ценил Свободу…. - философски заметил Робеспьер. Разгневанный словами бывшего друга Демулен крикнул так, что эхо подхватило его фразу:
- Ты не знаешь, что такое счастье. У тебя никогда не было семьи, никогда! Ты думаешь, что Террор решит все проблемы? Нет. Он лишь ослабит людей. У нас не будет ни одного Цицерона, зато сколько появится геростратов. Мы боролись с королевской тиранией, но сами породили другую, не менее опасную.
- Камиль, присядь, успокойся, - пытался утихомирить разбушевавшегося оратора Робеспьер, - одними криками и призывами проблему не решишь. Нужно действовать. Чтобы уничтожить систему Террора, мы должны прекратить свою глупую вражду.
Раскрасневшийся Демулен понял, что в словах его собеседника всё же есть доля правды. Слова - они могут много чего, но иногда они бывают бессильны. Как сейчас. Ни победивших, ни проигравших. Как доказать Робеспьеру свою правоту, как вернуть дружбу, связывавшую их когда-то? Камиль, уже более спокойный, более уравновешенный, сел на скамью рядом с бывшим другом.
- Я ценю твой патриотизм, но ты слишком эгоистичен. Ты считаешь себя человеком, взявшим Бастилию, Первым апостолом Свободы, но забываешь про заслуги французского народа в событиях 14 июля, про Гюлена и Жакоба Эли - ведь именно за ними пошли солдаты. Они обеспечили нам всем победу. А ты тоже внёс свою лепту в общее дело. Ты призвал к оружию. Прошу тебя, мой друг, никогда не обесценивай других. - говорил Робеспьер, а Демулен негодовал. Снова бывший друг учит его жизни, он считает себя умнее Камиля. Думает, что вправе указывать ему, как надо думать, а как нет. Демулен всё решит сам, он сам разберётся. Он не такой инфантильный, чтобы жить по чьей-то указке, вечно следовать чьим-то советам и не иметь своего собственного мнения. Они с Робеспьером должны разойтись. Узы дружбы больше не связывают их.
- Чего тебе от меня нужно? Ты хочешь, чтобы я отказался от семьи и вместе с тобой воспел Террор и прочие идеалы твоей Революции? - спросил Демулен Робеспьера. Вопрос был задан в лоб, без обиняков, так что последний даже растерялся. Бестактно, будто бы от былой дружбы не осталось ни следа.
- Я уже говорил тебе, что хочу, чтобы у нас не было разногласий, Камиль. - сказал Робеспьер. Казалось, в его душе всё ещё теплилась надежда на то, что Демулен передумает, на то, что их тёплые отношения удастся сохранить, но тот был непреклонен. Угрюмо посмотрев на Робеспьера, Камиль сказал:
-Мне чужды твои идеалы. Сила не в Терроре, не в насилии, а в милосердии. Тебе никогда не понять меня, мне - тебя. Тогда какой смысл идти рука об руку, имея разные взгляды на одно и то же? - эти слова укололи Робеспьера.
Дружбу так легко потерять….
- Поступай как знаешь. Мне больно осознавать, что всё, начинавшиеся так хорошо, так плохо заканчивается. Больно и грустно, друг мой. - с горечью произнёс тот и исчез так же внезапно, как и появился. Зала начала таять на глазах - исчезли скамьи, исчезла трибуна. Последним испарилось знамя с девизом, всё ещё объединяющим Демулена и Робеспьера - Liberte, Egalite, Fraternite.
…..Глаза Камиля так привыкли к той хорошо освещенной зале, что ,когда он их открыл и перед его взором вновь предстала полутемная камера, он не поверил, что это реальность, что он здесь. Демулен ещё не пришёл в себя после этого странного и немного сумбурного сна, после той встречи, которой на самом деле не было.
Послышался звук чьих-то шагов - это, наверно, тюремщик. Камиль был абсолютно прав: в камеру вошёл именно тот, кого он ожидал увидеть, но с неожиданной новостью:
- Гражданин Демулен, гражданин Робеспьер хочет видеть тебя. Он здесь, в Люксембургской тюрьме.
- Нет, гражданин. Не хочу его видеть. Какой прок? Я и без этого обречён. - буркнул тюремщику.
И правда - зачем им нужно было видеться? Их позиции не равны - Демулен - заключённый, а Робеспьер - свободный, причём в отличии от Камиля, обладающий весомым авторитетом в правительстве. Что бы им принесло это свидание? Очередной обмен любезностями, очередную ссору? Зачем? Всё, что они думали друг о друге, о своих позициях и идеалах было высказано в этом странном сновидении. Им хватило встречи, которой на самом деле не было…….
Примечания:
Люксембургская тюрьма считалась самой “комфортабельной”тюрьмой в Париже. Согласно книге Эмилии Пименовой, “Эро де Сешель - творец Конституции 1793 года” он находился там в обществе аристократов.
Salle du Manege - зал заседаний Национального Конвента.
Жакоб Жоб Эли (26 ноября 1746, Висамбур, нынешний департамент Нижний Рейн, Франция—5 февраля 1825, Варен-ан-Аргон, департамент Мёз, Франция) — французский военачальник, дивизионный генерал времён Великой французской революции и Первой империи. Принимал активное участие во взятии Бастилии, был назначен капитаном 5 дивизиона парижской Национальной гвардии.
Пьер-Огюст Гюлен (1758-1841) – 14 июля 1789 года сыграл видную роль во взятии Бастилии, когда подвёл к её стенам две артиллерийские батареи и, тем самым, вынудил крепость к сдаче, после чего конвоировал в Ратушу арестованного коменданта Делоне и вместе с капитаном «волонтёров Бастилии» Станисласом Майяром безуспешно пытался спасти его от самосуда.
6. Раб юности
«Раб юности»
Barbara Vert (Ласточкина Варвара)
Июль, 2023 год
Действующие лица:
Луи Антуан Сен-Жюст - политический и военный деятель Великой Французской Революции
Мари Анн (мадам) де Сен-Жюст - его мать
Шевалье Брюне д`Эври - лейтенант полиции; знакомый Сен-Жюстов из Парижа.
Камиль Демулен - публицист времён Великой Французской революции
Люсиль Демулен - его жена
Луи Капет - бывший король Франции Людовик XVI; ныне гражданин Капет.
Элизабет Дюпле (Леба) - дочь хозяина квартиры, в которой живёт Робеспьер. Жена Филиппа Леба.
Элеонора Дюпле - её сестра
Анриетта Леба - золовка Элизабет
Максимилиан Робеспьер - деятель Великой французской революции; соратник Сен-Жюста.
Шарлотта Робеспьер - сестра Максимилиана Робеспьера
Филипп Леба - представитель народа в Рейнской армии; приятель Сен-Жюста.
Пьер-Жермен Гато - друг Сен-Жюста
Эро де Сешель - деятель Великой Французской революции; создатель Конституции 1793 года.
Шарль Барбару - острый на язык жирондист
Тереза Торен - замужняя женщина;возлюбленная Сен-Жюста
Горожане, солдат, секретарь Сен-Жюста, знатные господа, депутаты - массовка.
Папаша Франсуа - трактирщик
"За дерзкий мой поступок не испытываю угрызенья."
Сен-Жюст. “Органт”
Действие первое
Сцена 1.1
Окрестности Парижа. Утро. В экипаже едет симпатичный молодой человек лет 20 с русыми волосами. Это наш герой, Сен-Жюст.
Сен-Жюст.
Париж уж скоро. Звук рессоры.
Я помню,
Помню, Помню ссору.
Тереза….
Я не смог ей мужем стать.
Военная карьера….
Наложила вето мать.
Но я, мечтою окрылённый,
В Париж, В Париж, В Париж лечу.
Где будет всё, что захочу.
Из дома кое-что я прихватил, Но это так:
За все обиды я ещё не отплатил.
Сцена 1.2
Трактир на окраине Парижа. Входит Сен-Жюст.
Папаша Франсуа (Сен-Жюсту).
Что, господин, угодно вам?
Пирог, быть может, тот Я дам.
А может, окорок, Решайтесь!
Сен-Жюст (с аппетитом смотрит на еду).
А сколько су?
Папаша Франсуа.
За окорок - два золотых.
Да за пирог немного.
Сен-Жюст.
Боюсь, не хватит мне монет…
Папаша Франсуа.
И скуп же нынче высший свет.
А двор -
Сплошной разврат.
Там для народа денег нет; Всё тратят на парад.
Сен-Жюст.
Ушли все деньги на дорогу:
А мать скупа и смотрит строго.
Но есть немного серебра.
Кольцо, браслет могу я предложить, Чтоб за еду вам заплатить. (Показывает Папаше Франсуа тонкое кольцо с розовым камнем и браслет).
Папаша Франсуа.
Нужны мне эти безделушки?
Они равно как для детей игрушки.
А скажем, кубка у вас нету?
Я за него готов отдать монету.
Сен-Жюст (гордо; достаёт кубок с гравировкой “Робино”).
Не то ли это,
Что хотели вы?
Папаша Франсуа.
Дешёвый кубок, господин, увы.
Сен-Жюст.
А денег,
Что я получу,
на ужин хватит?
Папаша Франсуа (забирает кубок и даёт Сен-Жюсту деньги).
Пожалуй, да.
Сен-Жюст ( задумчиво; про себя).
За ужин
Я, конечно, заплачу!
Но больше ничего не получу.
Придётся мне сходить в другую лавку и серебро отдать на переплавку.
Сцена 1.3
Некоторое время спустя. Улица Фроменто. Сен-Жюст смотрит на разодетых дам и господ.
Сен-Жюст (смущённо; разодетому господину).
Скажите, Где в Париже наслажденья?
Господин (с усмешкой;показывает в сторону публичного дома мадам Ришаре).
Вот там, мой друг, найдёте утешенье!
Но не забудьте кошелёк при этом!
Ведь дамы любят звонкую монету.
Сен-Жюст идёт в указанном направлении.
Конец первого действия.
"Не тот велик, кто никогда не падал, а тот велик — кто падал и вставал!"
Конфуций.
Действие второе
Сцена 2.1
Неделю спустя. По улице идёт Сен-Жюст в неопрятном измятом костюме.
Сен-Жюст.
Париж!
От одного к другому развлеченью. (краснеет.)
А мать?
Как быть? Узнает вдруг про те увеселенья.
И ругань будет мне за всё наградой,
Уж всё решит она….
Не будет мне отрады.
Он погружается в свои мысли.
Торговец (подходит к Сен-Жюсту; назойливо предлагает мазь от мигрени).
Смотрите, сударь,
Вот лекарство от мигрени!
Виски натрёте -
Нет её,
Ни тени.
Сен-Жюст (угрюмо).
Другим товар ты будешь предлагать….
Я беден.
Эту мазь не в силах брать.
Несколько расстроенный продавец уходит.
А впрочем, подал невзначай мне дуралей идею:
Теперь я знаю,
Что маман я убедить сумею.
Допустим, в том,
Что у меня мигрень, И доктор вылечил её.
Сомненья? Блеклая лишь тень.
Довольно улыбается. Идёт дальше.
Сцена 2.2
Дом Сен-Жюстов в Блеранкуре. На диване сидит мадам де Сен-Жюст и читает письмо от некого доктора Ришаре.
“Поездка в город Со
Мне помешала
О вашем сыне рассказать.
И успокоить Вас как мать.
Невинною причиной
Глупого поступка сына стал:
Для излеченья своего
На двести франков всё, что было, он продал.
Его болезнь - мигрень, Была и непонятна и опасна.
Сейчас он утверждает, всё прекрасно.
Для возвращенья он взволнован. Пока не стоит встречи с ним искать:
Но в Сен-Луи, на рю Фроменто
Письмо для примиренья можете послать.
Заметил в нём я к физике и к медицине дарованья и стремленья, А церковь - это не его, как мне сказал ваш сын, влеченье.
В этих профессиях возвысится, быть может, Юноша сумеет, Конечно, если утомлять его ученье не посмеет et cetera….. "
Мадам де Сен-Жюст.
Сомненья только это вызывает:
Как много Ришаре о сыне знает, И про таланты пишет, Про влеченье.
Подвох я чую:
Лопнуло терпенье.
И, видно, лейтенанту д`Эври придётся мне писать:
В конце концов, он знает, где искать.
Сцена 2.3
Центральная часть Парижа. Сен-Жюст идёт и мечтает. Он видит гордых швейцарских гвардейцев, которым немного завидует.
Сен-Жюст.
Я чувствую,
Случилось озаренье.
Я знаю, как в Париже мне прожить.
Подобно моему отцу,
Я стану в гвардии служить.
Меня тут примут без сомненья:
Достойный сын достойного отца:
Жан де Сен-Жюст, Он не впадёт в забвенье.
Сцена 2.4
Едет карета с королевским гербом. Сен-Жюст не успевает отскочить, и она окатывает его грязью из лужи. Знатные господа начинают смеяться.
