Настоятельница показала мне рукой на стул, а сама пошла к небольшой тумбочке, стоящей у кровати. Достала оттуда ножницы и расчёску. Пока она готовилась, я сняла верхнюю одежду и расплела косу. Волосы выглядели ужасно. На ощупь они были сухими и безжизненными.
Сначала настоятельница отрезала мне косу, а потом, осторожно расчёсывая и распутывая уже короткие волосы, начала ровнять пряди. А я смотрела в окно. Рядом с обителью располагалось кладбище. Ровные ряды могил с крестами и дорожки между ними посыпанные песком. Кладбище большое.
- Обители более пятисот лет, – тихо сказала настоятельница, – поэтому и кладбище большое, и это только женская половина, на другой стороне похоронены мужчины и семьи.
- А мужчины лечатся отдельно? - поинтересовалась я.
- Для них выделено отдельное крыло, но послушницы там послушание не несут, только монашки. Молодым девушкам нужно избегать соблазна, – спокойно сказала она.
Потом настоятельница поставила на стул таз и вымыла мне голову тёплой водой из чана. Мне стало сразу тепло и так спокойно, а может, это настоятельница так влияла на меня. Пока я сушила голову полотенцем, настоятельница заваривала чай. Волосы свои я сожгла в печке и даже протёрла пол. Это всё, чем я могла отблагодарить матушку-настоятельницу за помощь.
Мы пили чай и вели неторопливую беседу. Я рассказала, почему попала в больницу, а потом немного рассказала о себе. Начала я с того момента, когда приехала в этот город. Настоятельница заметила, что я пропустила большую часть своей жизни, но вопросов задавать не стала. Её спокойствие и участие отвлекли меня от забот и проблем, рядом с ней я отдыхала душой.
Перед уходом она подробно объяснила, как добраться до города. Обитель находилась в пригороде в противоположном конце от моего дома. До остановки автобуса нужно пройти около километра. Мне ещё нужно доехать до кондитерской и забрать сумку с вещами, а потом домой. Оказывается, я проспала сутки, пропустила занятия в Университете и работу, но изменить ничего нельзя.
После стрижки с удивлением обнаружила, что волосы у меня кудрявые, а я и не знала. Сколько себя помню, всегда ходила с длинными волосами, собранными в косу. Дома ухаживать за ними мне помогала кормилица, а здесь мне некогда было рассматривать их, я их мыла, высушивала и сразу заплетала в косу. И цвет волос у меня стал светлее. Раньше они были тёмно-каштановые, а сейчас я увидела, что у меня есть более светлые рыжие пряди. Как же легко голове с короткими волосами! Сейчас они доставали до плеч, красиво обрамляя лицо, лежали на голове крупными кольцами. Я даже выглядеть стала по-другому, очень понравилась новая причёска.
Настоятельница благословила меня перед уходом. Тепло попрощавшись с ней, я пошла к выходу. Выход находился в конце коридора. Палат в обители немного, но кроме моей, все заняты. Из некоторых слышались слабые стоны.
В больнице чисто, но ремонт здесь бы не помешал. Видимо, обитель сама содержала больницу и старалась, как могла, в меру своих скромных сил. Ни Администрация города, ни богатые жители не помогали обители. Все забыли о том, что есть бездомные, одинокие и тяжелобольные граждане, нуждающиеся в лечении и заботе. Только монашки бесплатно помогали всем страждущим.
На улице ветер. Наступила пора дождей и ветров, так называли здесь зиму. Одета я не по сезону. Моя тонкая куртка не могла защитить от ветра. Нужно ещё неделю назад сменить верхнюю одежду на более тёплую, но с подготовкой к празднику я упустила изменения в природе. Я накинула на голову капюшон и, засунув руки в карманы, быстро пошла в сторону автобусной остановки.
Шум приближающейся машины я слышала и свернула к краю дороги. Машина начала тормозить, но я не обратила на это внимание, а только прибавила шаг, мало ли, по какой причине водитель решил остановиться.
Секунда, и я оказалась в машине на переднем сиденье. Я даже не успела испугаться. Осознание того, что меня заперли в машине, пришло тогда, когда двери с щелчком заблокировались. Повернув голову, я увидела на водительском сиденье Вальтера. На заднем сиденье сидели три его брата.
- Пристегнись, – спокойным голосом сказал Вальтер.
Сняв капюшон, я нашла ремень безопасности. Перекинув его, начала искать, где он закрепляется, но, видимо, у меня тряслись руки, и я не попадала в замок. Меня осторожно взяли за руку и направили в нужную сторону. Ремень защёлкнулся, мою руку отпустили. Странно, у Вальтера была холодная рука, а при последней нашей встрече его рука была тёплая, как у человека. Интересно, что за метаморфозы с ним происходят?
Машина резко дёрнулась, меня сначала вжало в кресло, а потом резко кинуло вперёд, и я ударилась бы о приборную доску головой, но мой лоб соприкоснулся с рукой Вальтера.
- Спасибо, – сказала я и шмыгнула носом.
Видимо, я всё-таки простудилась в больнице. Вальтер открыл небольшой ящик между нашими креслами и достал оттуда пачку бумажных носовых платков.
- Не нужно… – сказала я. – Спасибо, у меня есть.
Открыв свою сумку, я достала платок и вытерла нос. Не хотелось бы сейчас заболеть простудой, скоро сессия.
- Почему у тебя нет социальной карты? – спросил Вальтер.
Сейчас машина ехала на небольшой скорости, и Вальтер, отрываясь от дороги, периодически бросал на меня взгляды.
Отвечать я не стала, только пожала плечами. У меня не было оправданий, я сама в этом виновата.
- Почему тебе в приюте не выдали социальную карту? – ещё раз спросил Вальтер.
- Её просто нет, – ответила я.
Меня удивило, что он знает про приют. Интересно, что ещё ему известно?
- Я читал твоё личное дело, – сказал Вальтер. – Приют должен был выдать тебе социальную карту. Ты потеряла её?
- У меня её никогда не было, – просто ответила я.
Подозреваю, что когда мама заказывала для меня фальшивые документы, она просто не знала, что существует такая карта. Маги никогда не лечились в больницах, у некоторых из них даже не было удостоверений личности. Их как бы не существовало.
- Я поздно приехал в Университет, тебя уже увезли, а настоятельница не пустила меня в больницу, – после нескольких минут молчания сказал Вальтер.
Меня так удивили его слова. Зачем бы ему беспокоиться обо мне?
- Спасибо за заботу, но я не понимаю… - удивлённо ответила я.
- Наша семья частично виновата в твоей болезни, – проговорил один из братьев.
За всё время пути они сидели очень тихо, я опять забыла об их присутствии. Я не считала их виноватыми. Работала я за деньги, меня никто не принуждал, а что я не досыпала, все в кондитерской мало спали, и все плохо себя чувствовали, просто мой организм так отреагировал на переутомление.
- Мне оплатят сверхурочную работу, – ответила я. – Вы ни в коем случае не виноваты в случившемся.
В это время машина въехала в город, я увидела здание Университета.
- Не могли бы вы высадить меня у кондитерской? – попросила я Вальтера.
- Меня зовут Вальтер, Агнеса.
- Я знаю…
Мы подъехали к кондитерской, и прежде, чем разблокировать двери, Вальтер взял мою руку и тихонько сжал. Рука у него была прохладной, но не холодной, как в начале путешествия.
- Ты пойдёшь работать? – спросил он, глядя на меня. – Ты же только из больницы?
- Моя болезнь лечится сном, и я выспалась, – я осторожно высвободила руку.
Вальтер разблокировал двери, я вышла из машины, не оглядываясь, пошла в кондитерскую. У меня сегодня много дел, и опять я напомнила себе, что нужно прочитать о волколаках в книгах из замка.
Наконец-то я добралась домой. Поставив сумку, я сразу пошла в душ. Когда я вышла из душа, моя сумка была разобрана, грязные вещи сложены в корзину для белья, а на столе стоял лёгкий ужин.
- Спасибо, Лилиан, за заботу, – сказала я. – Я так скучала по тебе!
Весь вечер Лилиан не отходил от меня, было заметно, что он очень скучал и переживал за меня. Я рассказывала, как провела всё это время, и когда упомянула о том, что оказалась в больнице, он нахмурился и погрустнел.
- Нехорошо так убиваться на работе, – тихо произнёс он. – Тебе нужно беречь себя, ты худенькая и слабая.
- Кто же будет деньги зарабатывать? – спросила я. – Мне хозяйка премию большую выдала и пару выходных дней. Куплю себе куртку, а тебе материала на тёплый сюртук и брюки. На улице холодно, а брюки у тебя тонкие.
- Не стоит…- засмущался Лилиан. – Баловство, это всё, домовые не мёрзнут…
- Не умеешь ты врать, – ответила я. – Вы живые и теплокровные, а значит, холод чувствуете и мёрзнете так же, как люди.
- Да, мы теплокровные… – согласился Лилиан.
Спать я легла рано, до выходных ещё далеко, и завтра мне нужно на занятия.
Мира встретила меня у двери Университета.
- Я виновата, – сказала она. – Нужно было вызвать такси и отвезти тебя домой, но я так напугалась, когда ты не реагировала, и вызвала скорую. Они сказали, что отвезут тебя в больницу. Я потом обзвонила все больницы, но мне сказали, что такая не поступала.
- Мира, всё хорошо, – успокоила я её. – Мне нужно было просто выспаться.
А потом Мира начала рассказывать мне последние новости. Из всего её монолога меня заинтересовало только то, что у нас начались иностранные языки, и ведёт их сам декан Университета. Мира восхищалась им, он такой красивый и умный и так хорошо преподаёт предмет, что ещё несколько занятий, и она свободно заговорит на преподаваемом языке.
Первую пару вёл декан. Он вошёл в аудиторию через минуту после звонка. Окинул всех внимательным взглядом и сразу начал объяснять урок. Язык соседнего государства я тоже знала и ещё несколько языков малочисленных народов. Не могу сказать, почему в программу моего обучения были включены именно эти языки, но я могла свободно говорить и писать на них. Помню, я в детстве очень удивлялась: зачем мне учить языки, если маги только в крайнем случае покидают территорию ковена, а страну практически никогда?
Он действительно очень интересно рассказывал, а ещё на людей действовало его вампирское обаяние, студенты слушали, открыв рты. Меня его обаяние обошло стороной, а может, оно не действовало на меня, потому что я знала, кто он на самом деле. Я сидела и гадала, сколько ему лет. Старые вампиры могли изменять свою внешность, хотя и незначительно. Они, например, могли делать себя старше, чтобы люди видели их и думали, что они стареют, как и они, обычные люди.
Обычно в вампиров обращали людей возрастом от двадцати одного до двадцати пяти лет, так было принято в вампирском сообществе. Лет десять новообращённые вампиры жили в семье и учились сдерживать свою жажду, а потом ещё лет пятьдесят семья тщательно контролировала вампира. И только после того, как вампир доказывал свою самостоятельность и сдержанность в еде, ему предоставляли выбор. Или уйти из семьи своего создателя и создать свою, или остаться. Уходили редко, и поэтому новые семьи вампиров встречались нечасто. Вампиров было немного, они тщательно контролировали свою численность, но и тех, что есть, хватило бы для уничтожения больше половины населения мира, если бы они поставили перед собой такую цель.
Заметив, что я невнимательно слушаю его, декан задал мне вопрос на иностранном языке. Он спросил, о чём я думаю в данный момент и почему не слушаю лекцию.
- Я вас внимательно слушаю, – ответила я на родном языке и, сделав удивлённое лицо, переспросила его вопрос.
Видимо, я ошиблась насчёт его возраста, он сразу определил, что я соврала, но заострять на этом внимание не стал, а повторил свой вопрос ещё раз.
Решив доиграть свою роль до конца, я пожала плечами и покачала головой. Все мои жесты говорили, что я не понимаю его, но он не верил. Чего уж теперь, он и так понял, что я слишком много скрываю, главное, чтобы он не начал докапываться до истины. Тешила себя мыслью, что я слишком мелкая фигура и совсем ему не интересна. Да и зачем ему это? Он декан, и у него без меня забот хватает.
Два часа спустя. Кабинет декана Университета. Альфред - декан, глава вампирского дома
В дверь постучали и сразу вошли. Вальтер. Он всегда был нетерпеливым, только в последнее время я перестал его узнавать. Я ещё не разобрался в причинах перемены его поведения.
- Альфред, ты узнал? – спросил он, закрывая дверь.
- Теперь да, сегодня на лекции все куски мозаики сложились, – ответил я. – Только сначала ответь мне на вопрос, зачем тебе это нужно. Девочка не красавица, есть и лучше. Скромная, вежливая и стеснительная. В общем, не в твоем вкусе, тебя всегда интересовали раскованные красавицы, без комплексов, а тут… этот неприметный цветочек.
- Прислушайся, – попросил Вальтер.
Мы замолчали, я стал слушать. За стеной шуршала бумагами секретарша, за окнами разговаривали два студента, но не про это говорил Вальтер. И тут я услышал! У Вальтера билось сердце, я даже слышал, как по его сосудам бежала кровь. Чтобы убедиться, что не ошибся, я резко схватил его за руку. Она была тёплой и мягкой, как у человека.
- Этого не может быть! – воскликнул я.
- Ты не веришь своим ушам? – переспросил Вальтер.
Ушам я верил, но поверить в происходящее не мог. Это очень старая легенда, и каждый рассказывающий её пересказывал по-своему, добавляя всё новые подробности, что первоначальный вариант уже никто не помнил. Записей об этом не было, но мой создатель утверждал, что эта легенда пришла к нам из того, другого мира, откуда пришли сюда наши предки и прародители.
- Не веришь? – спросил Вальтер. – И я не поверил, когда моё сердце сделало первый удар. Я уже практически забыл, как это, когда твоё сердце бьётся. Было так больно! И это только от одного её взгляда. Потом сердце опять остановилось, и я подумал, что мне показалось, но оно ожило и начало биться. А потом я начал дышать, мои лёгкие раскрылись, и я сделал первый вздох. И опять мне было больно. И снова я не поверил. А когда она заболела, моё сердце начало биться медленнее, и кровь стала остывать, я подумал, что умираю. А сейчас я дышу, и сердце у меня бьётся, как у живого. И самое страшное, Альфред, я боюсь, что опять стану мёртвым. Очень боюсь! И от этого мне не по себе. После перерождения я уже ничего не боялся, а сейчас боюсь.
- Отец знает? – спросил я.
- Он первый заметил, – ответил Вальтер. – И тоже, как ты, не мог поверить в происходящее. Сейчас он занимается поисками хоть каких-то записей или хотя бы упоминаний об этой легенде. Но пока безрезультатно.
- Ты ответил на мой вопрос, Вальтер, и теперь мой черёд, – сказал я. – Не буду утверждать точно, но с большой долей вероятности она является пустоцветом.
- Как это? – переспросил он.
- Это вольный перевод с древнемагического языка, – начал объяснять я. – Так называют детей магов, которым не передалась магия. Магия просыпается в шестнадцать-семнадцать лет. До этого ребёнок воспитывается в ковене. Он не ходит в школу и не общается со сверстниками, только учится. Его учат всему, что должен знать маг, и в том числе основам магии и ритуалам. Такие дети к семнадцати годам получают очень хорошее образование, иногда равное высшему. А когда выясняется, что магия у них не проснулась, ковен отказывается от них. Они получают новые документы и строгий запрет не рассказывать о своём прошлом, особенно о жизни в ковене. От них откупаются. Выдают им значительную сумму денег и выкидывают за пределы ковена. Больше о таких детях не вспоминают, записи о них вычёркивают даже из главной книги ковена, где фиксируются все родившиеся маги.
Сначала настоятельница отрезала мне косу, а потом, осторожно расчёсывая и распутывая уже короткие волосы, начала ровнять пряди. А я смотрела в окно. Рядом с обителью располагалось кладбище. Ровные ряды могил с крестами и дорожки между ними посыпанные песком. Кладбище большое.
- Обители более пятисот лет, – тихо сказала настоятельница, – поэтому и кладбище большое, и это только женская половина, на другой стороне похоронены мужчины и семьи.
- А мужчины лечатся отдельно? - поинтересовалась я.
- Для них выделено отдельное крыло, но послушницы там послушание не несут, только монашки. Молодым девушкам нужно избегать соблазна, – спокойно сказала она.
Потом настоятельница поставила на стул таз и вымыла мне голову тёплой водой из чана. Мне стало сразу тепло и так спокойно, а может, это настоятельница так влияла на меня. Пока я сушила голову полотенцем, настоятельница заваривала чай. Волосы свои я сожгла в печке и даже протёрла пол. Это всё, чем я могла отблагодарить матушку-настоятельницу за помощь.
Мы пили чай и вели неторопливую беседу. Я рассказала, почему попала в больницу, а потом немного рассказала о себе. Начала я с того момента, когда приехала в этот город. Настоятельница заметила, что я пропустила большую часть своей жизни, но вопросов задавать не стала. Её спокойствие и участие отвлекли меня от забот и проблем, рядом с ней я отдыхала душой.
Перед уходом она подробно объяснила, как добраться до города. Обитель находилась в пригороде в противоположном конце от моего дома. До остановки автобуса нужно пройти около километра. Мне ещё нужно доехать до кондитерской и забрать сумку с вещами, а потом домой. Оказывается, я проспала сутки, пропустила занятия в Университете и работу, но изменить ничего нельзя.
После стрижки с удивлением обнаружила, что волосы у меня кудрявые, а я и не знала. Сколько себя помню, всегда ходила с длинными волосами, собранными в косу. Дома ухаживать за ними мне помогала кормилица, а здесь мне некогда было рассматривать их, я их мыла, высушивала и сразу заплетала в косу. И цвет волос у меня стал светлее. Раньше они были тёмно-каштановые, а сейчас я увидела, что у меня есть более светлые рыжие пряди. Как же легко голове с короткими волосами! Сейчас они доставали до плеч, красиво обрамляя лицо, лежали на голове крупными кольцами. Я даже выглядеть стала по-другому, очень понравилась новая причёска.
Настоятельница благословила меня перед уходом. Тепло попрощавшись с ней, я пошла к выходу. Выход находился в конце коридора. Палат в обители немного, но кроме моей, все заняты. Из некоторых слышались слабые стоны.
В больнице чисто, но ремонт здесь бы не помешал. Видимо, обитель сама содержала больницу и старалась, как могла, в меру своих скромных сил. Ни Администрация города, ни богатые жители не помогали обители. Все забыли о том, что есть бездомные, одинокие и тяжелобольные граждане, нуждающиеся в лечении и заботе. Только монашки бесплатно помогали всем страждущим.
На улице ветер. Наступила пора дождей и ветров, так называли здесь зиму. Одета я не по сезону. Моя тонкая куртка не могла защитить от ветра. Нужно ещё неделю назад сменить верхнюю одежду на более тёплую, но с подготовкой к празднику я упустила изменения в природе. Я накинула на голову капюшон и, засунув руки в карманы, быстро пошла в сторону автобусной остановки.
Шум приближающейся машины я слышала и свернула к краю дороги. Машина начала тормозить, но я не обратила на это внимание, а только прибавила шаг, мало ли, по какой причине водитель решил остановиться.
Секунда, и я оказалась в машине на переднем сиденье. Я даже не успела испугаться. Осознание того, что меня заперли в машине, пришло тогда, когда двери с щелчком заблокировались. Повернув голову, я увидела на водительском сиденье Вальтера. На заднем сиденье сидели три его брата.
- Пристегнись, – спокойным голосом сказал Вальтер.
Сняв капюшон, я нашла ремень безопасности. Перекинув его, начала искать, где он закрепляется, но, видимо, у меня тряслись руки, и я не попадала в замок. Меня осторожно взяли за руку и направили в нужную сторону. Ремень защёлкнулся, мою руку отпустили. Странно, у Вальтера была холодная рука, а при последней нашей встрече его рука была тёплая, как у человека. Интересно, что за метаморфозы с ним происходят?
Машина резко дёрнулась, меня сначала вжало в кресло, а потом резко кинуло вперёд, и я ударилась бы о приборную доску головой, но мой лоб соприкоснулся с рукой Вальтера.
- Спасибо, – сказала я и шмыгнула носом.
Видимо, я всё-таки простудилась в больнице. Вальтер открыл небольшой ящик между нашими креслами и достал оттуда пачку бумажных носовых платков.
- Не нужно… – сказала я. – Спасибо, у меня есть.
Открыв свою сумку, я достала платок и вытерла нос. Не хотелось бы сейчас заболеть простудой, скоро сессия.
- Почему у тебя нет социальной карты? – спросил Вальтер.
Сейчас машина ехала на небольшой скорости, и Вальтер, отрываясь от дороги, периодически бросал на меня взгляды.
Отвечать я не стала, только пожала плечами. У меня не было оправданий, я сама в этом виновата.
- Почему тебе в приюте не выдали социальную карту? – ещё раз спросил Вальтер.
- Её просто нет, – ответила я.
Меня удивило, что он знает про приют. Интересно, что ещё ему известно?
- Я читал твоё личное дело, – сказал Вальтер. – Приют должен был выдать тебе социальную карту. Ты потеряла её?
- У меня её никогда не было, – просто ответила я.
Подозреваю, что когда мама заказывала для меня фальшивые документы, она просто не знала, что существует такая карта. Маги никогда не лечились в больницах, у некоторых из них даже не было удостоверений личности. Их как бы не существовало.
- Я поздно приехал в Университет, тебя уже увезли, а настоятельница не пустила меня в больницу, – после нескольких минут молчания сказал Вальтер.
Меня так удивили его слова. Зачем бы ему беспокоиться обо мне?
- Спасибо за заботу, но я не понимаю… - удивлённо ответила я.
- Наша семья частично виновата в твоей болезни, – проговорил один из братьев.
За всё время пути они сидели очень тихо, я опять забыла об их присутствии. Я не считала их виноватыми. Работала я за деньги, меня никто не принуждал, а что я не досыпала, все в кондитерской мало спали, и все плохо себя чувствовали, просто мой организм так отреагировал на переутомление.
- Мне оплатят сверхурочную работу, – ответила я. – Вы ни в коем случае не виноваты в случившемся.
В это время машина въехала в город, я увидела здание Университета.
- Не могли бы вы высадить меня у кондитерской? – попросила я Вальтера.
- Меня зовут Вальтер, Агнеса.
- Я знаю…
Мы подъехали к кондитерской, и прежде, чем разблокировать двери, Вальтер взял мою руку и тихонько сжал. Рука у него была прохладной, но не холодной, как в начале путешествия.
- Ты пойдёшь работать? – спросил он, глядя на меня. – Ты же только из больницы?
- Моя болезнь лечится сном, и я выспалась, – я осторожно высвободила руку.
Вальтер разблокировал двери, я вышла из машины, не оглядываясь, пошла в кондитерскую. У меня сегодня много дел, и опять я напомнила себе, что нужно прочитать о волколаках в книгах из замка.
Глава 14
Наконец-то я добралась домой. Поставив сумку, я сразу пошла в душ. Когда я вышла из душа, моя сумка была разобрана, грязные вещи сложены в корзину для белья, а на столе стоял лёгкий ужин.
- Спасибо, Лилиан, за заботу, – сказала я. – Я так скучала по тебе!
Весь вечер Лилиан не отходил от меня, было заметно, что он очень скучал и переживал за меня. Я рассказывала, как провела всё это время, и когда упомянула о том, что оказалась в больнице, он нахмурился и погрустнел.
- Нехорошо так убиваться на работе, – тихо произнёс он. – Тебе нужно беречь себя, ты худенькая и слабая.
- Кто же будет деньги зарабатывать? – спросила я. – Мне хозяйка премию большую выдала и пару выходных дней. Куплю себе куртку, а тебе материала на тёплый сюртук и брюки. На улице холодно, а брюки у тебя тонкие.
- Не стоит…- засмущался Лилиан. – Баловство, это всё, домовые не мёрзнут…
- Не умеешь ты врать, – ответила я. – Вы живые и теплокровные, а значит, холод чувствуете и мёрзнете так же, как люди.
- Да, мы теплокровные… – согласился Лилиан.
Спать я легла рано, до выходных ещё далеко, и завтра мне нужно на занятия.
***
Мира встретила меня у двери Университета.
- Я виновата, – сказала она. – Нужно было вызвать такси и отвезти тебя домой, но я так напугалась, когда ты не реагировала, и вызвала скорую. Они сказали, что отвезут тебя в больницу. Я потом обзвонила все больницы, но мне сказали, что такая не поступала.
- Мира, всё хорошо, – успокоила я её. – Мне нужно было просто выспаться.
А потом Мира начала рассказывать мне последние новости. Из всего её монолога меня заинтересовало только то, что у нас начались иностранные языки, и ведёт их сам декан Университета. Мира восхищалась им, он такой красивый и умный и так хорошо преподаёт предмет, что ещё несколько занятий, и она свободно заговорит на преподаваемом языке.
Первую пару вёл декан. Он вошёл в аудиторию через минуту после звонка. Окинул всех внимательным взглядом и сразу начал объяснять урок. Язык соседнего государства я тоже знала и ещё несколько языков малочисленных народов. Не могу сказать, почему в программу моего обучения были включены именно эти языки, но я могла свободно говорить и писать на них. Помню, я в детстве очень удивлялась: зачем мне учить языки, если маги только в крайнем случае покидают территорию ковена, а страну практически никогда?
Он действительно очень интересно рассказывал, а ещё на людей действовало его вампирское обаяние, студенты слушали, открыв рты. Меня его обаяние обошло стороной, а может, оно не действовало на меня, потому что я знала, кто он на самом деле. Я сидела и гадала, сколько ему лет. Старые вампиры могли изменять свою внешность, хотя и незначительно. Они, например, могли делать себя старше, чтобы люди видели их и думали, что они стареют, как и они, обычные люди.
Обычно в вампиров обращали людей возрастом от двадцати одного до двадцати пяти лет, так было принято в вампирском сообществе. Лет десять новообращённые вампиры жили в семье и учились сдерживать свою жажду, а потом ещё лет пятьдесят семья тщательно контролировала вампира. И только после того, как вампир доказывал свою самостоятельность и сдержанность в еде, ему предоставляли выбор. Или уйти из семьи своего создателя и создать свою, или остаться. Уходили редко, и поэтому новые семьи вампиров встречались нечасто. Вампиров было немного, они тщательно контролировали свою численность, но и тех, что есть, хватило бы для уничтожения больше половины населения мира, если бы они поставили перед собой такую цель.
Заметив, что я невнимательно слушаю его, декан задал мне вопрос на иностранном языке. Он спросил, о чём я думаю в данный момент и почему не слушаю лекцию.
- Я вас внимательно слушаю, – ответила я на родном языке и, сделав удивлённое лицо, переспросила его вопрос.
Видимо, я ошиблась насчёт его возраста, он сразу определил, что я соврала, но заострять на этом внимание не стал, а повторил свой вопрос ещё раз.
Решив доиграть свою роль до конца, я пожала плечами и покачала головой. Все мои жесты говорили, что я не понимаю его, но он не верил. Чего уж теперь, он и так понял, что я слишком много скрываю, главное, чтобы он не начал докапываться до истины. Тешила себя мыслью, что я слишком мелкая фигура и совсем ему не интересна. Да и зачем ему это? Он декан, и у него без меня забот хватает.
Два часа спустя. Кабинет декана Университета. Альфред - декан, глава вампирского дома
В дверь постучали и сразу вошли. Вальтер. Он всегда был нетерпеливым, только в последнее время я перестал его узнавать. Я ещё не разобрался в причинах перемены его поведения.
- Альфред, ты узнал? – спросил он, закрывая дверь.
- Теперь да, сегодня на лекции все куски мозаики сложились, – ответил я. – Только сначала ответь мне на вопрос, зачем тебе это нужно. Девочка не красавица, есть и лучше. Скромная, вежливая и стеснительная. В общем, не в твоем вкусе, тебя всегда интересовали раскованные красавицы, без комплексов, а тут… этот неприметный цветочек.
- Прислушайся, – попросил Вальтер.
Мы замолчали, я стал слушать. За стеной шуршала бумагами секретарша, за окнами разговаривали два студента, но не про это говорил Вальтер. И тут я услышал! У Вальтера билось сердце, я даже слышал, как по его сосудам бежала кровь. Чтобы убедиться, что не ошибся, я резко схватил его за руку. Она была тёплой и мягкой, как у человека.
- Этого не может быть! – воскликнул я.
- Ты не веришь своим ушам? – переспросил Вальтер.
Ушам я верил, но поверить в происходящее не мог. Это очень старая легенда, и каждый рассказывающий её пересказывал по-своему, добавляя всё новые подробности, что первоначальный вариант уже никто не помнил. Записей об этом не было, но мой создатель утверждал, что эта легенда пришла к нам из того, другого мира, откуда пришли сюда наши предки и прародители.
- Не веришь? – спросил Вальтер. – И я не поверил, когда моё сердце сделало первый удар. Я уже практически забыл, как это, когда твоё сердце бьётся. Было так больно! И это только от одного её взгляда. Потом сердце опять остановилось, и я подумал, что мне показалось, но оно ожило и начало биться. А потом я начал дышать, мои лёгкие раскрылись, и я сделал первый вздох. И опять мне было больно. И снова я не поверил. А когда она заболела, моё сердце начало биться медленнее, и кровь стала остывать, я подумал, что умираю. А сейчас я дышу, и сердце у меня бьётся, как у живого. И самое страшное, Альфред, я боюсь, что опять стану мёртвым. Очень боюсь! И от этого мне не по себе. После перерождения я уже ничего не боялся, а сейчас боюсь.
- Отец знает? – спросил я.
- Он первый заметил, – ответил Вальтер. – И тоже, как ты, не мог поверить в происходящее. Сейчас он занимается поисками хоть каких-то записей или хотя бы упоминаний об этой легенде. Но пока безрезультатно.
- Ты ответил на мой вопрос, Вальтер, и теперь мой черёд, – сказал я. – Не буду утверждать точно, но с большой долей вероятности она является пустоцветом.
- Как это? – переспросил он.
- Это вольный перевод с древнемагического языка, – начал объяснять я. – Так называют детей магов, которым не передалась магия. Магия просыпается в шестнадцать-семнадцать лет. До этого ребёнок воспитывается в ковене. Он не ходит в школу и не общается со сверстниками, только учится. Его учат всему, что должен знать маг, и в том числе основам магии и ритуалам. Такие дети к семнадцати годам получают очень хорошее образование, иногда равное высшему. А когда выясняется, что магия у них не проснулась, ковен отказывается от них. Они получают новые документы и строгий запрет не рассказывать о своём прошлом, особенно о жизни в ковене. От них откупаются. Выдают им значительную сумму денег и выкидывают за пределы ковена. Больше о таких детях не вспоминают, записи о них вычёркивают даже из главной книги ковена, где фиксируются все родившиеся маги.
