Игнат Николаевич единственный сотрудник фирмы, который мне симпатичен, и я могу нормально разговаривать с ним. Я улыбнулась ему и хотела вежливо ответить, когда дверь кабинета босса открылась, и вышел Денис Олегович собственной персоной. Настроение у меня испортилось, я перестала улыбаться и уткнулась в бумаги.
- Я не желаю видеть её на празднике, мне надоело видеть эту униформу, которую она считает одеждой! – громко заявил босс, глядя на Игната Николаевича. – Если ты сможешь убедить её, чтобы она надела платье или юбку, я бы позволил ей прийти на корпоратив.
А я думала, что сегодняшний день пройдёт тихо, и босс в честь праздника перестанет плеваться ядом. Но видимо, он решил не изменять своим привычкам. Интересно, он и дома себя ведёт так же или только на работе, чтобы показать сотрудникам, кто здесь хозяин. Так, вроде, они не слабоумные и понимают весь расклад сил.
Игнат Николаевич быстро увёл босса в кабинет, шепнув ему, что у него личный разговор. Когда дверь закрылась, я начала складывать папки, через полчаса обед, и я уйду домой. Пусть босс смотрит на красиво одетых сотрудниц, а не на мою униформу. Игнат Николаевич задержал босса до обеда, а ровно за минуту обеденного перерыва я вышла из приёмной и быстро пошла домой. Спасибо Игнату Николаевичу, он всё понял и дал мне возможность спокойно уйти. Кто знает, что может придумать злой босс?
Месяц спустя. Юлия
Приближался день рождения Карины. Я в обеденные перерывы бегала по ближайшим магазинам и искала ей подарок. Хотела купить милую безделушку, чтобы Карина смотрела на неё и думала обо мне. Хотя она всегда обо мне думает, и живем мы в одном доме, но я не отказалась от мысли переехать. Адвокат разделил наследство отца, плюс деньги, которые отец выплатил мне в качестве алиментов. Я, конечно, не могу рассчитывать на хоромы, но небольшую комнату в бывшем семейном общежитии вполне могу позволить. Антон Михайлович предлагал обратиться в фирму, где я работала, они бы подобрали варианты, но не хочу, чтобы босс знал, что я ищу жильё. Боюсь даже предположить, что он может сказать по этому поводу.
Сегодня на улице снег, вбежав в приёмную, я начала отряхивать куртку. Как подошёл ко мне Денис Олегович, я не слышала и поэтому вздрогнула, когда он дотронулся мне до плеча.
- Так вот почему я вижу в твоём взгляде ненависть, ты боишься меня, – сказал он, разворачивая меня лицом к себе.
- Очень самонадеянное заявление, – ответила я и отошла на пару шагов. – Вам не говорили, что подкрадываться со спины нехорошо?
- Объясни мне, почему ты постоянно ходишь в тёплых свитерах и дрожишь от холода, когда всем сотрудникам вполне комфортно без тёплой одежды?
- Это не относится к рабочим вопросам, – ответила я и, обойдя босса, пошла на своё рабочее место.
- Ты дольше всех продержалась на этом месте, но я могу всё это прекратить одним звонком в отдел кадров! – зло сказал Денис Олегович.
Он что думает, что я мечтаю работать здесь, видеть его надменную рожу и постоянно выслушивать его презрительные замечания и комментарии?
- Я не напрашивалась в секретари и не держусь за это место. Вы можете уволить меня сегодня же, буду только рада, – ответила я.
Босс резко развернулся и вышел из приёмной в коридор. А он думал, что я буду умолять его? Или босс уверен в своей неотразимости, или он просто оторвался от реальности. Интересно, что он себе возомнил? Что я воспылала к нему страстью или?.. Мне даже трудно представить, что мог придумать его извращённый мозг.
Босс вернулся в приёмную через полчаса, не один, а вместе с немолодой женщиной. Увидев её надменно презрительный взгляд, копию взгляда босса, я сразу поняла, что передо мной его мама. Симпатичная дама средних лет, ухоженная, одетая по последней моде, с профессионально наложенным макияжем и модной короткой стрижкой. Она рассматривала меня, как насекомое, которое внезапно появилось перед ней. Говорить ничего не говорила, хотя это и не требовалось, но её взгляд говорил о многом. Она не одобряла во мне всё: выбор одежды, причёску, мои руки без маникюра, лицо без косметики, всё. И ещё в её взгляде было удивление, как такая, как я, вообще нахожусь рядом с её сыном, дышу с ним одним воздухом. Как такое могло произойти?
- Вид у тебя очень непрезентабельный, ты же лицо фирмы! Разве можно в приёмной сидеть в таком виде? А цвет волос, откуда эти пошлые пряди другого цвета? Сейчас уже не модно высвечивать пряди, – наконец-то озвучила она свои мысли. – Мы сейчас поедем в магазин и купим тебе пару красивых платьев, блузок и юбок, потом у тебя из зарплаты постепенно вычтут все потраченные деньги, и в парикмахерскую заедем, сейчас никто не делает таких причёсок, и подкраситься тебе необходимо.
Вовремя её монолога, я смотрела на Дениса Олеговича. Он торжествовал и не скрывал этого. Его улыбка говорила мне о многом. Теперь понимаю, откуда у него такие садистские замашки. Я не видела его отца, мы не пересеклись, но подозреваю, что и он недалеко от них ушёл. Босс растягивал губы в хищной улыбке, глядя на то, как его мать унижала меня. Дверь в коридор была открыта, намеренно или нет, не знаю, и её громкую проникновенную речь слышали многие, некоторые сотрудники останавливались и прислушивались. Я поняла, что ещё немного, и я взорвусь. А значит, точка кипения достигнута, но я не позволю себе сорваться при них, истерику и слёзы они не увидят. Я пересилю себя и отложу это на время, когда останусь одна. Нет, удовольствие видеть меня плачущей я им не доставлю! Набрав в грудь воздуха, я твёрдо спросила:
- Я одета в нижнее бельё? Или выставляю напоказ голое тело, или у меня рваная и грязная одежда?
Мадам немного стушевалась. Секунду она молчала, а потом, поджав губы и прищурив глаза, громко ответила:
- Секретарь — лицо фирмы, а у тебя нет лица! Ты пришла работать в солидную фирму, нашу семью в городе уважают за профессиональный подход к делу и честность, а в приёмной сына сидит бледная моль. И как партнерам и клиентам фирмы реагировать на это?
- Я не напрашивалась на эту работу, меня устраивала предыдущая работа в архиве. Ваш сын перевёл меня сюда, чтобы унижать и издеваться, так об этом все знают. Теперь он решил пойти дальше и сделать из меня неизвестно что. Я никуда не пойду с вами, а если мой вид не устраивает босса, то я сейчас же иду писать заявление об уходе, пусть ищет себе новую жертву для издевательств.
Я отвечала ей, а смотрела на него, и в моём взгляде было столько ненависти и презрения к нему, что улыбка босса померкла, он поджал губы и, взяв мать под руку, повёл её в кабинет, что-то шепча ей на ухо. На меня же он кинул взгляд, полный презрения и брезгливости. Когда двери за ними закрылись, я пошла в туалет. Мне хотелось умыться и вымыть руки, лучше бы принять душ и смыть с себя всю эту грязь, но сейчас это невозможно. В туалете я провела более получаса, мыла руки, грела их под электросушилкой, пару раз умывалась и, смотря на себя в зеркале, успокаивалась. Нельзя срываться. К психологу я не хожу с того момента, как перешла на работу секретарем. Инга Александровна решила, что нужно сделать перерыв на год. И правильно, с проблемами нужно справляться самой, а не бежать рассказывать о них психологу и ждать её подсказки как поступать. Она права, мне не хватает самостоятельности, я привыкла оглядываться на сестру, а ведь у неё тоже есть проблемы, требующие немедленного решения.
Успокоившись, я пошла в приёмную. На моём столе лежала визитка. «Карисанов Егор Николаевич, психолог», - прочитала я, а также контактные телефоны и адрес кабинета, где он принимает. Засунув визитку в стол, я приступила к работе. Это всем им требуется психолог, только кто бы об этом сказал.
День рождения Карины
День рожденья Карины выпал на субботу, на семейном совете мы решили не ходить в злачные места и никого не приглашать, а посидеть тихо, по-семейному. Мы с Кариной приготовили лёгкие закуски и одно горячее блюдо, Антон Михайлович купил вина и фруктов. А вечером мы сели за стол, накрытый по-праздничному, и мило поужинали. Было тепло и комфортно. Семья, любящая и крепкая. Мы прекрасно провели этот вечер, обсудили много различных тем, пожелали друг другу долгих и счастливых лет жизни, а потом вместе мыли посуду и убирали со стола. Поздно вечером сидели у телевизора и смотрели старые комедии, а после полуночи разошлись по комнатам.
Утром меня разбудил Антон Михайлович и повёл в спальню Карины. Сначала я не поняла, почему сестра лежит неподвижно и не реагирует на мои поглаживания. А когда поняла, слёзы брызнули из глаз, и я закричала. Я кричала и обнимала её, трясла за плечи и уговаривала проснуться. Руки тряслись, слёзы лились из глаз, а я всё пыталась разбудить Карину. Но сестра не просыпалась. Карина умерла тихо во сне, я не хотела в это верить, я хотела её разбудить. Не помню, сколько прошло времени, появились люди в белых халатах, мне сделали укол, и я провалилась в темноту.
Проснулась я в своей постели, рядом лежал Максим. Он не спал, просто ждал, когда я проснусь.
- От чего она умерла? – тихо спросила я.
- Доктор сказал, что сердце износилось, ещё почки, печень и кишечник, – тихо ответил Макс. – Отец сказал, что доктор был удивлён, что у такой молодой девушки внутренние органы, как у старухи. Она не смогла бы прожить долго, максимум, ещё пару месяцев.
- Ненавижу, всех ненавижу, мать, отца, мессию, его псов и адептов секты, это они сократили её жизнь! – всхлипывая, прошептала я.
Уткнувшись лицом в подушку, я заплакала. Макс поднялся и вышел из комнаты. Через секунду вошла медсестра и сделала мне укол, я опять начала проваливаться в темноту. Слышала только, как Макс спрашивал меня, останусь ли я с ними. Останусь, теперь останусь, если не выгонят меня, как живое напоминание о сестре. Антону Михайловичу надо держаться, ему организовывать похороны и поминки, а для меня сейчас лучше всего темнота.
Похороны помню плохо, всё как в тумане. Помню только, что я кричала и вырывалась, не хотела, чтобы гроб накрывали крышкой, а потом кричала, что гвозди слишком длинные, и ещё много чего. Мне опять ставили укол, но сейчас я не ушла в темноту, а всё видела и понимала, только плакать и кричать не могла, события видела как в тумане, и ещё мне опять холодно, очень холодно. Руки и ноги заледенели, внутренности покрылись льдом, куски льда застряли в горле и желудке.
В себя я начала приходить только через десять дней. Девять дней я пыталась быть полезной, помочь на кухне. Антон Михайлович решил не устраивать поминки в общественном заведении. У меня всё валилось из рук, и Максиму приходилось постоянно меня подстраховывать. Парень держался, он любил Карину, они прекрасно ладили и понимали друг друга, он никогда не ревновал к ней отца, может, потому что сестра не пыталась перетянуть внимание мужа, она никогда не противопоставляла себя пасынку.
Про работу я не думала, немного отойду и пойду забирать документы, меня уже уволили, я в этом даже не сомневалась. Уколы мне больше не делали, таблетки пить не рекомендовали, организму нужно самому бороться со стрессом. Глотать химию не выход. Первые две ночи я не могла спать, а днём засыпала в любом положении. На третью ночь я от усталости провалилась в темноту, но через пару часов проснулась от собственного крика. Мне снилась Карина, она улыбалась и говорила мне, что я должна жить назло всем врагам, все усилия не должны пропасть даром. А потом она начала исчезать, в этот момент я закричала и проснулась. В моей комнате на надувном матрасе лежал Максим, он подбежал ко мне и обнял, а я, уткнувшись в его плечо, разревелась. Карина права, я должна жить, иначе все её усилия по освобождению меня потрачены впустую.
На следующее утро я позвала Максима на прогулку по городу. Мы просто гуляли, на улице весна, солнце, но я мёрзну и кутаюсь в тёплую куртку. Вечером пришли домой и приступили к приготовлению ужина. Антон Михайлович работал до позднего вечера, я его понимаю, ему тяжело возвращаться в пустую квартиру. Он любил Карину, сильно любил, но он сильный и справится, у него сын, и он нужен ему.
Ещё неделю спустя. Юлия
С работы позвонили в среду, сказали, что мой отпуск заканчивается, и в понедельник я должна выйти на работу. Я очень удивилась, минут пять сидела неподвижно и думала, что же стало с боссом. Может, его кто по голове ударил, и он подобрел? Очень бы хотелось, но это маловероятно. Потом Макс рассказал, что с работы звонили сразу после смерти Карины, я тогда спала после укола. Трубку взял Антон Михайлович, он так отбрил говорившего, что Макс ещё долго вспоминал его слова. Он не стеснялся в выражениях и не дал даже слово вставить в свой монолог, а потом громко положил трубку и ушёл на кухню.
В клубе меня тоже не уволили, Инга Александровна договорилась, она приходила на поминки, но я смутно помню. Единственное, что я знаю точно, что она никогда не откажет мне в помощи. Следующим вечером я решила пойти в клуб, нужно жить. Тяжело будет, я никогда не забуду Карину, но ради неё буду жить дальше, да и Макса с Антоном Михайловичем нужно поддержать.
Понедельник. Юлия
На работе я появилась за пять минут до прихода босса, одета как обычно в тёплый джемпер и брюки. Причёска как всегда, полное отсутствие макияжа и маникюра. Денис Олегович появился минута в минуту и, кинув на меня мимолётный взгляд, зашёл в кабинет. Я приступила к работе, за время моего отсутствия накопилось много бумаг. Кто здесь работал, я не знала, но мне придётся опять наводить в папках порядок. Я всё ждала, что босс потребует кофе, но он молчал и так и не вышел из кабинета до обеда. Странно всё это, может, решил успокоиться, хотя такие люди не успокаиваются и не меняются. Они считают себя идеалами, а кому не нравится их поведение, так это их проблемы.
После обеда босс уехал домой, сказал только, что уезжает на неделю, и у меня есть время разобраться с бумагами. Хорошая новость, целая неделя спокойствия. Весной и летом всегда много работы, в этот период недвижимость продаётся очень активно, такой благодати, как отсутствие босса, в ближайшие пять месяцев может больше не наступить. Надо успокоиться и потратить время с пользой. На работе я старалась ни о чём не думать, работа отвлекала от мрачных мыслей, вот почему Антон Михайлович с головой ушёл в работу.
Пять дней спустя. Пятница. Юлия
Спокойно отработав рабочий день, я сразу направилась в клуб. Сергей, менеджер клуба, звонил мне, просил выступить сегодня не два раза, как обычно, а четыре. Исполнить лирические песни, мол, в клубе будут солидные люди, которые хотели бы отдохнуть от суеты и послушать тихую спокойную музыку. Мне не трудно, хозяин клуба оплатит, не скажу, что мне так уж нужны деньги, но как сказал Антон Михайлович, каждая выполненная работа должна быть оплачена. Мы поговорили с ним, он сказал, что если работать станет невмоготу, то я могу сидеть дома, приглядывать за Максом. У него сейчас переходный возраст, а он пережил такое потрясение, и не известно, как отреагирует на это его психика. Пока тревожных сигналов нет, но подростковая психика непредсказуема. С переездом в отдельную квартиру Антон Михайлович просил повременить, ему будет спокойнее, если я буду жить с ними.
- Я не желаю видеть её на празднике, мне надоело видеть эту униформу, которую она считает одеждой! – громко заявил босс, глядя на Игната Николаевича. – Если ты сможешь убедить её, чтобы она надела платье или юбку, я бы позволил ей прийти на корпоратив.
А я думала, что сегодняшний день пройдёт тихо, и босс в честь праздника перестанет плеваться ядом. Но видимо, он решил не изменять своим привычкам. Интересно, он и дома себя ведёт так же или только на работе, чтобы показать сотрудникам, кто здесь хозяин. Так, вроде, они не слабоумные и понимают весь расклад сил.
Игнат Николаевич быстро увёл босса в кабинет, шепнув ему, что у него личный разговор. Когда дверь закрылась, я начала складывать папки, через полчаса обед, и я уйду домой. Пусть босс смотрит на красиво одетых сотрудниц, а не на мою униформу. Игнат Николаевич задержал босса до обеда, а ровно за минуту обеденного перерыва я вышла из приёмной и быстро пошла домой. Спасибо Игнату Николаевичу, он всё понял и дал мне возможность спокойно уйти. Кто знает, что может придумать злой босс?
Глава 8
Месяц спустя. Юлия
Приближался день рождения Карины. Я в обеденные перерывы бегала по ближайшим магазинам и искала ей подарок. Хотела купить милую безделушку, чтобы Карина смотрела на неё и думала обо мне. Хотя она всегда обо мне думает, и живем мы в одном доме, но я не отказалась от мысли переехать. Адвокат разделил наследство отца, плюс деньги, которые отец выплатил мне в качестве алиментов. Я, конечно, не могу рассчитывать на хоромы, но небольшую комнату в бывшем семейном общежитии вполне могу позволить. Антон Михайлович предлагал обратиться в фирму, где я работала, они бы подобрали варианты, но не хочу, чтобы босс знал, что я ищу жильё. Боюсь даже предположить, что он может сказать по этому поводу.
Сегодня на улице снег, вбежав в приёмную, я начала отряхивать куртку. Как подошёл ко мне Денис Олегович, я не слышала и поэтому вздрогнула, когда он дотронулся мне до плеча.
- Так вот почему я вижу в твоём взгляде ненависть, ты боишься меня, – сказал он, разворачивая меня лицом к себе.
- Очень самонадеянное заявление, – ответила я и отошла на пару шагов. – Вам не говорили, что подкрадываться со спины нехорошо?
- Объясни мне, почему ты постоянно ходишь в тёплых свитерах и дрожишь от холода, когда всем сотрудникам вполне комфортно без тёплой одежды?
- Это не относится к рабочим вопросам, – ответила я и, обойдя босса, пошла на своё рабочее место.
- Ты дольше всех продержалась на этом месте, но я могу всё это прекратить одним звонком в отдел кадров! – зло сказал Денис Олегович.
Он что думает, что я мечтаю работать здесь, видеть его надменную рожу и постоянно выслушивать его презрительные замечания и комментарии?
- Я не напрашивалась в секретари и не держусь за это место. Вы можете уволить меня сегодня же, буду только рада, – ответила я.
Босс резко развернулся и вышел из приёмной в коридор. А он думал, что я буду умолять его? Или босс уверен в своей неотразимости, или он просто оторвался от реальности. Интересно, что он себе возомнил? Что я воспылала к нему страстью или?.. Мне даже трудно представить, что мог придумать его извращённый мозг.
Босс вернулся в приёмную через полчаса, не один, а вместе с немолодой женщиной. Увидев её надменно презрительный взгляд, копию взгляда босса, я сразу поняла, что передо мной его мама. Симпатичная дама средних лет, ухоженная, одетая по последней моде, с профессионально наложенным макияжем и модной короткой стрижкой. Она рассматривала меня, как насекомое, которое внезапно появилось перед ней. Говорить ничего не говорила, хотя это и не требовалось, но её взгляд говорил о многом. Она не одобряла во мне всё: выбор одежды, причёску, мои руки без маникюра, лицо без косметики, всё. И ещё в её взгляде было удивление, как такая, как я, вообще нахожусь рядом с её сыном, дышу с ним одним воздухом. Как такое могло произойти?
- Вид у тебя очень непрезентабельный, ты же лицо фирмы! Разве можно в приёмной сидеть в таком виде? А цвет волос, откуда эти пошлые пряди другого цвета? Сейчас уже не модно высвечивать пряди, – наконец-то озвучила она свои мысли. – Мы сейчас поедем в магазин и купим тебе пару красивых платьев, блузок и юбок, потом у тебя из зарплаты постепенно вычтут все потраченные деньги, и в парикмахерскую заедем, сейчас никто не делает таких причёсок, и подкраситься тебе необходимо.
Вовремя её монолога, я смотрела на Дениса Олеговича. Он торжествовал и не скрывал этого. Его улыбка говорила мне о многом. Теперь понимаю, откуда у него такие садистские замашки. Я не видела его отца, мы не пересеклись, но подозреваю, что и он недалеко от них ушёл. Босс растягивал губы в хищной улыбке, глядя на то, как его мать унижала меня. Дверь в коридор была открыта, намеренно или нет, не знаю, и её громкую проникновенную речь слышали многие, некоторые сотрудники останавливались и прислушивались. Я поняла, что ещё немного, и я взорвусь. А значит, точка кипения достигнута, но я не позволю себе сорваться при них, истерику и слёзы они не увидят. Я пересилю себя и отложу это на время, когда останусь одна. Нет, удовольствие видеть меня плачущей я им не доставлю! Набрав в грудь воздуха, я твёрдо спросила:
- Я одета в нижнее бельё? Или выставляю напоказ голое тело, или у меня рваная и грязная одежда?
Мадам немного стушевалась. Секунду она молчала, а потом, поджав губы и прищурив глаза, громко ответила:
- Секретарь — лицо фирмы, а у тебя нет лица! Ты пришла работать в солидную фирму, нашу семью в городе уважают за профессиональный подход к делу и честность, а в приёмной сына сидит бледная моль. И как партнерам и клиентам фирмы реагировать на это?
- Я не напрашивалась на эту работу, меня устраивала предыдущая работа в архиве. Ваш сын перевёл меня сюда, чтобы унижать и издеваться, так об этом все знают. Теперь он решил пойти дальше и сделать из меня неизвестно что. Я никуда не пойду с вами, а если мой вид не устраивает босса, то я сейчас же иду писать заявление об уходе, пусть ищет себе новую жертву для издевательств.
Я отвечала ей, а смотрела на него, и в моём взгляде было столько ненависти и презрения к нему, что улыбка босса померкла, он поджал губы и, взяв мать под руку, повёл её в кабинет, что-то шепча ей на ухо. На меня же он кинул взгляд, полный презрения и брезгливости. Когда двери за ними закрылись, я пошла в туалет. Мне хотелось умыться и вымыть руки, лучше бы принять душ и смыть с себя всю эту грязь, но сейчас это невозможно. В туалете я провела более получаса, мыла руки, грела их под электросушилкой, пару раз умывалась и, смотря на себя в зеркале, успокаивалась. Нельзя срываться. К психологу я не хожу с того момента, как перешла на работу секретарем. Инга Александровна решила, что нужно сделать перерыв на год. И правильно, с проблемами нужно справляться самой, а не бежать рассказывать о них психологу и ждать её подсказки как поступать. Она права, мне не хватает самостоятельности, я привыкла оглядываться на сестру, а ведь у неё тоже есть проблемы, требующие немедленного решения.
Успокоившись, я пошла в приёмную. На моём столе лежала визитка. «Карисанов Егор Николаевич, психолог», - прочитала я, а также контактные телефоны и адрес кабинета, где он принимает. Засунув визитку в стол, я приступила к работе. Это всем им требуется психолог, только кто бы об этом сказал.
День рождения Карины
День рожденья Карины выпал на субботу, на семейном совете мы решили не ходить в злачные места и никого не приглашать, а посидеть тихо, по-семейному. Мы с Кариной приготовили лёгкие закуски и одно горячее блюдо, Антон Михайлович купил вина и фруктов. А вечером мы сели за стол, накрытый по-праздничному, и мило поужинали. Было тепло и комфортно. Семья, любящая и крепкая. Мы прекрасно провели этот вечер, обсудили много различных тем, пожелали друг другу долгих и счастливых лет жизни, а потом вместе мыли посуду и убирали со стола. Поздно вечером сидели у телевизора и смотрели старые комедии, а после полуночи разошлись по комнатам.
Утром меня разбудил Антон Михайлович и повёл в спальню Карины. Сначала я не поняла, почему сестра лежит неподвижно и не реагирует на мои поглаживания. А когда поняла, слёзы брызнули из глаз, и я закричала. Я кричала и обнимала её, трясла за плечи и уговаривала проснуться. Руки тряслись, слёзы лились из глаз, а я всё пыталась разбудить Карину. Но сестра не просыпалась. Карина умерла тихо во сне, я не хотела в это верить, я хотела её разбудить. Не помню, сколько прошло времени, появились люди в белых халатах, мне сделали укол, и я провалилась в темноту.
Проснулась я в своей постели, рядом лежал Максим. Он не спал, просто ждал, когда я проснусь.
- От чего она умерла? – тихо спросила я.
- Доктор сказал, что сердце износилось, ещё почки, печень и кишечник, – тихо ответил Макс. – Отец сказал, что доктор был удивлён, что у такой молодой девушки внутренние органы, как у старухи. Она не смогла бы прожить долго, максимум, ещё пару месяцев.
- Ненавижу, всех ненавижу, мать, отца, мессию, его псов и адептов секты, это они сократили её жизнь! – всхлипывая, прошептала я.
Уткнувшись лицом в подушку, я заплакала. Макс поднялся и вышел из комнаты. Через секунду вошла медсестра и сделала мне укол, я опять начала проваливаться в темноту. Слышала только, как Макс спрашивал меня, останусь ли я с ними. Останусь, теперь останусь, если не выгонят меня, как живое напоминание о сестре. Антону Михайловичу надо держаться, ему организовывать похороны и поминки, а для меня сейчас лучше всего темнота.
Похороны помню плохо, всё как в тумане. Помню только, что я кричала и вырывалась, не хотела, чтобы гроб накрывали крышкой, а потом кричала, что гвозди слишком длинные, и ещё много чего. Мне опять ставили укол, но сейчас я не ушла в темноту, а всё видела и понимала, только плакать и кричать не могла, события видела как в тумане, и ещё мне опять холодно, очень холодно. Руки и ноги заледенели, внутренности покрылись льдом, куски льда застряли в горле и желудке.
В себя я начала приходить только через десять дней. Девять дней я пыталась быть полезной, помочь на кухне. Антон Михайлович решил не устраивать поминки в общественном заведении. У меня всё валилось из рук, и Максиму приходилось постоянно меня подстраховывать. Парень держался, он любил Карину, они прекрасно ладили и понимали друг друга, он никогда не ревновал к ней отца, может, потому что сестра не пыталась перетянуть внимание мужа, она никогда не противопоставляла себя пасынку.
Про работу я не думала, немного отойду и пойду забирать документы, меня уже уволили, я в этом даже не сомневалась. Уколы мне больше не делали, таблетки пить не рекомендовали, организму нужно самому бороться со стрессом. Глотать химию не выход. Первые две ночи я не могла спать, а днём засыпала в любом положении. На третью ночь я от усталости провалилась в темноту, но через пару часов проснулась от собственного крика. Мне снилась Карина, она улыбалась и говорила мне, что я должна жить назло всем врагам, все усилия не должны пропасть даром. А потом она начала исчезать, в этот момент я закричала и проснулась. В моей комнате на надувном матрасе лежал Максим, он подбежал ко мне и обнял, а я, уткнувшись в его плечо, разревелась. Карина права, я должна жить, иначе все её усилия по освобождению меня потрачены впустую.
На следующее утро я позвала Максима на прогулку по городу. Мы просто гуляли, на улице весна, солнце, но я мёрзну и кутаюсь в тёплую куртку. Вечером пришли домой и приступили к приготовлению ужина. Антон Михайлович работал до позднего вечера, я его понимаю, ему тяжело возвращаться в пустую квартиру. Он любил Карину, сильно любил, но он сильный и справится, у него сын, и он нужен ему.
Глава 9
Ещё неделю спустя. Юлия
С работы позвонили в среду, сказали, что мой отпуск заканчивается, и в понедельник я должна выйти на работу. Я очень удивилась, минут пять сидела неподвижно и думала, что же стало с боссом. Может, его кто по голове ударил, и он подобрел? Очень бы хотелось, но это маловероятно. Потом Макс рассказал, что с работы звонили сразу после смерти Карины, я тогда спала после укола. Трубку взял Антон Михайлович, он так отбрил говорившего, что Макс ещё долго вспоминал его слова. Он не стеснялся в выражениях и не дал даже слово вставить в свой монолог, а потом громко положил трубку и ушёл на кухню.
В клубе меня тоже не уволили, Инга Александровна договорилась, она приходила на поминки, но я смутно помню. Единственное, что я знаю точно, что она никогда не откажет мне в помощи. Следующим вечером я решила пойти в клуб, нужно жить. Тяжело будет, я никогда не забуду Карину, но ради неё буду жить дальше, да и Макса с Антоном Михайловичем нужно поддержать.
Понедельник. Юлия
На работе я появилась за пять минут до прихода босса, одета как обычно в тёплый джемпер и брюки. Причёска как всегда, полное отсутствие макияжа и маникюра. Денис Олегович появился минута в минуту и, кинув на меня мимолётный взгляд, зашёл в кабинет. Я приступила к работе, за время моего отсутствия накопилось много бумаг. Кто здесь работал, я не знала, но мне придётся опять наводить в папках порядок. Я всё ждала, что босс потребует кофе, но он молчал и так и не вышел из кабинета до обеда. Странно всё это, может, решил успокоиться, хотя такие люди не успокаиваются и не меняются. Они считают себя идеалами, а кому не нравится их поведение, так это их проблемы.
После обеда босс уехал домой, сказал только, что уезжает на неделю, и у меня есть время разобраться с бумагами. Хорошая новость, целая неделя спокойствия. Весной и летом всегда много работы, в этот период недвижимость продаётся очень активно, такой благодати, как отсутствие босса, в ближайшие пять месяцев может больше не наступить. Надо успокоиться и потратить время с пользой. На работе я старалась ни о чём не думать, работа отвлекала от мрачных мыслей, вот почему Антон Михайлович с головой ушёл в работу.
Пять дней спустя. Пятница. Юлия
Спокойно отработав рабочий день, я сразу направилась в клуб. Сергей, менеджер клуба, звонил мне, просил выступить сегодня не два раза, как обычно, а четыре. Исполнить лирические песни, мол, в клубе будут солидные люди, которые хотели бы отдохнуть от суеты и послушать тихую спокойную музыку. Мне не трудно, хозяин клуба оплатит, не скажу, что мне так уж нужны деньги, но как сказал Антон Михайлович, каждая выполненная работа должна быть оплачена. Мы поговорили с ним, он сказал, что если работать станет невмоготу, то я могу сидеть дома, приглядывать за Максом. У него сейчас переходный возраст, а он пережил такое потрясение, и не известно, как отреагирует на это его психика. Пока тревожных сигналов нет, но подростковая психика непредсказуема. С переездом в отдельную квартиру Антон Михайлович просил повременить, ему будет спокойнее, если я буду жить с ними.
