— А еще сын пастора. Бесовское отродье, — зло бросила старуха.
Внутренности словно окунули в чашу со льдом. Я застыл, не веря собственным ушам.
— Сын пастора? Вы про Джино?
— Бес-ы-ы-ы, — выла мисс Буллвинкль. — Кругом хуебес-ы-ы.
«Хуебесы, потрясающе. Надеюсь Уилсон в старости не будет бегать по дому с такими криками».
Она окончательно вошла в транс, совершенно не реагируя на мое присутствие.
— Мисс Буллвинкль? — женщина качалась в кресле, ее взгляд становился еще безумнее. — Мисс Буллвинкль?
— Хуебес-ы-ы-ы.
Похоже, опрос потенциального свидетеля был закончен.
Я вышел на улицу, с облегчением вдыхая свежий воздух. Садиться в машину, пропитавшись запахом этого дома, не хотелось, но нужно было переодеться. Это невыносимо. К тому же, на коврике лежали комья грязи с фермы, его тоже следовало вычистить. Звякнул телефон в кармане пальто.
15:14
Кейт:
Надеюсь, мой отважный рыцарь найдет время, чтобы заехать домой и получить порцию лекарства.
К сообщению прилагалось фото: слегка приоткрытые губы Уилсон крупным планом с приложенным к ним пальцем, которого игриво касается кончик языка.
«Вот так номер».
15:15
Я:
Ты меня соблазняешь. Я планировал заехать к Дугласам, а потом домой.
15:17
Кейт:
Надеюсь, ты поспешишь, ведь ствол героя всегда должен быть начищен ??
Хорошо, что я уже сидел в машине. Уверен, мой смех слышали даже сотрудники моей фирмы в Чикаго.
15:18
Я:
Уилсон, я тебя обожаю.
15:19
Кейт:
Я знаю.
К дому семьи Дуглас я подъехал воодушевленный и чересчур радостный. Они жили в двухэтажном доме нежного мятного цвета, с периметром, густо засаженным пушистыми карликовыми елями невероятно сочного зеленого цвета для середины ноября. Благодаря этому обстановка здесь выглядела не такой унылой, как у предыдущих моих собеседников. К тому же лужайка и дорожки были тщательно ухожены и чисты от гниющей опавшей листвы. Здесь, определенно живут люди, чтущие аккуратность и чистоту.
Я подошел к изящной двери с разноцветными стеклянными вставками и постучал. Ответом послужила мертвая тишина.
«Неужели никого нет дома?»
Пришлось постучать еще раз, уже гораздо настойчивее.
— Ониехали! — донесся до меня крик откуда-то сбоку.
Я огляделся, ища источник звука. Возле соседнего дома стоял невысокий мужчина лет сорока в домашних черных трениках с вытянутыми коленками, толстовке с эмблемой «Найк», вязаной шапочке и почему-то классических туфлях.
— Надолго? — я подошел к мужчине и протянул руку для приветствия. — Я детектив.
Из-за вязаной шапки на его голове лицо выглядело несуразно компактным. Со своим крупным носом и близко посаженными маленькими глазами он напомнил мне старого гнома. Сосед сощурил один глаз, пощелкал языком, будто у него застряла еда между зубов, и осмотрел меня с ног до головы.
— Язна ктовы. Всезнат, — мужчина пожал мою руку. Рукопожатие было крепким, а его ладонь влажной.
— Вот как.
Я обернулся на пустующий дом.
— Когда вернутся, не знаете?
— Завтавечеом, — он сделал паузу и после добавил. — Навен.
У мужчины был очень сильный бостонский акцент, он проглатывал букву «Р» в словах так, будто стоит ее произнести и случится страшное. К тому же говорил он очень быстро, от чего все слова сливались в одно большое.
— Они уехали с сыном? — по большому счету, меня больше интересовал Филипп, в разрезе его истории в колледже.
— Нет. Онаботает в Ист-Лэйк, — осведомленность соседа о таких подробностях поражала.
Похоже он уловил в моих глазах эту мысль.
— Мы хоошообщамся.
— Не знаете, где конкретно работает Филипп?
«Ну же, ты ведь наверняка знаешь, какого цвета трусы они носят. Любопытный сосед».
Мужчина опять защелкал языком, кривя рот, будто оценивал, достоин ли я вообще этой информации. Он буравил меня своими глазами-бусинами полминуты.
— Вмастеской поемонту обви.
— Адреса не знаете?
— Нет, — сосед надул губы трубочкой.
— Спасибо за помощь, — я вновь пожал мокрую ладонь, теперь мечтая о душе, как подарке небес.
— Ага.
Он опять молча щелкал языком, провожая меня прищуром крошечных гномьих глаз.
Домой я добрался минут за пять. Припарковал машину, вытряхнул засохшую грязь с коврика.
В квартире с облегчением скинул с себя провонявшие вещи. Пальто придется отдать в химчистку и достать ему на замену кожаную куртку. Я запустил стирку, вымыл грязную обувь и залез в душ, с блаженством подставляя лицо теплым струям. День вышел, с одной стороны, весьма продуктивный, с другой, я по сути ничего не узнал. На очереди был допрос хирурга и его жены, семьи повара, стоило еще раз наведаться к пастору и хорошо его потрясти. Да и Джино теперь вызывал вопросы больше обычного. Я начинал сомневаться, что есть смысл бесед с жителями. Но информацию теперь негде было раздобыть, с учетом уничтоженного архива. Там я надеялся отыскать в обход утомительных разговоров любопытные тайны, избавив себя от необходимости играть в словесные игры. Вести допросы качественно я не умел. Хоть и читал литературу, опыта у меня не было. Все, что мне удавалось хорошо — это собирать информацию.
Смерть учительницы лишний раз напомнила, что промедление стоило одной невинной жизни.
«Теперь придется беседовать с этим учителем Норманом. Где он вообще был? Почему Элизабет осталась ночью одна дома?»
Раненое плечо противно разнылось, требуя очередную дозу обезболивающего. Ожоги не доставляли столь сильного дискомфорта, по сравнению с поврежденной мышцей, а отсутствие покоя для раненой руки значило только одно: заживать она будет долго. Но позволить себе отдых я не могу, слишком уж далеко зашло все происходящее.
Я выключил воду, обернул полотенце вокруг бедер и вышел из душа.
— Люциф-е-е-ер, — сообразить, что происходит, я не успел.
Радостная Кейт влетела в меня, повиснув на шее.
— Эй, птичка, — я прижал ее к себе.
Хлопковая рубашка тут же впитала влагу с моей кожи, но Уилсон было совершенно плевать.
— Я так соскучилась по тебе, — протянула Кейт.
Она стиснула меня в объятиях что есть мочи и стала покрывать лицо поцелуями.
— Какой ты свежий и аппетитный, — заигрывающим тоном мурлыкнула Уилсон мне куда-то в шею, ловкие пальцы проворно заскользили по плечам и груди, спускаясь ниже, к животу. — В одном только полотенце, — зашептала она на ухо, хватая узел спереди.
— Какая ты агрессивно-возбужденная.
Я втянул носом воздух, растворяясь в ее запахе и прикосновениях. Следом за девичьими пальцами по коже вихрем побежали приятные мурашки. В паху заныло от прилива крови. Я провел рукой по ее спине, обходя каждый изгиб, второй бесцеремонно стиснул округлую ягодицу под джинсовой тканью.
— Это нервное.
Кейт прикусила зубами мочку уха, раздразнивая меня еще больше. Обняла за шею, слегка пощекотала пальцами короткие волосы у основания, встала на носочки и с несвойственной себе дерзостью притянула ближе для поцелуя. Она сплетала наши языки с невероятным напором, перемежала развязные поцелуи с покусываниями губ, второй рукой удерживая полотенце на моем теле, рисуя большим пальцем дразнящие узоры на границе кожи и влажной ткани.
Я прижал ее к себе, снова негодуя, что она так сильно одета, а я так сильно раздет. Уилсон почувствовала мое возбуждение, вильнула бедрами, начиная тереться об меня. Дурацкая одежда на ней мешала ускорить процесс. Хотелось полностью завладеть ее телом, ощущать нашу близость как раньше, как всегда. Целовать шелковую кожу с ароматом ванильного геля для душа, такого родного и знакомого, упиваться ее стонами и затуманенным взглядом. Войти в нее, заполнить собой, слиться, чувствуя жар тел и сбитое дыхание. Напомнить себе, что я жив, что мы оба живы. Жажда по ней не ослабевала никогда, несмотря ни на какие трудности. Она моя, только моя, навсегда.
Мне не терпелось сорвать с Уилсон чертову рубашку и джинсы, прям как тогда, на кухне, прижать к стене, лишить возможности двигаться. Войти в нее пальцами, влажную, изнывающую. Довести до грани, когда стоны перемежаются с мольбой взять ее как можно быстрее прямо здесь у стены, или на полу, или не важно, просто стать единым целым.
Я накрыл рукой округлость груди под рубашкой и сжал вместе с чашей лифа, снова раздражаясь о лишней одежде. Кейт придерживала узел полотенца, вторую руку опустив на член и сжимала так сильно, что я потерял контроль над своими действиями. Вдавил ее в свою грудь, сминая ткань рубашки на спине, и попытался одной рукой расстегнуть пуговицу и молнию ее джинсов.
«К черту! Достаточно снять только низ».
Похоже, у Кейт были другие планы на мой счет. Она последний раз провела ладонью по члену, с силой толкнула меня назад, я врезался спиной в холодную стену. Уилсон ущипнула кожу на шее зубами, провела языком вниз, теперь поцелуями продвигаясь по груди и животу. Опустилась на колени, держась за мои бедра, и сняла с меня влажное полотенце, швыряя его прямо на пол. В голубых глазах плескалась похоть, возбужденное марево покрывало все вокруг своей красноватой пеленой, и я не пытался взять главенство, отдаваясь в полное подчинение. Она все еще полностью одета, но этот взгляд возбуждает сильнее любой, самой откровенной наготы. Черти не то что плясали в ее глазах, они водили хороводы, требуя свою дань.
Уилсон повела ладони вверх, не разрывая зрительного контакта. На миг я увидел искру торжества: сейчас я полностью в ее власти, и ей это нравится. Она не спешила подключать руки, посмотрела на член, который подрагивал, налитый кровью, на головке уже выступила смазка. Кейт похотливо облизнулась, а у меня низ живота свело от желания. Она немного впилась ногтями в мои бедра и, черт возьми, высунула язык, одновременно вытягиваясь вверх. Я взял член, моля про себя не кончить моментально, и провел им по розовому влажному языку. Это сорвало последнее самообладание у Кейт, она выдохнула горячий воздух, и к члену прилило еще больше крови, хотя, казалось бы, куда больше. Уилсон преступно медленно, специально мучая меня своей неспешностью, повела языком от самого основания наверх. Горячий язык изучал каждую венку, оставлял мокрый след. Она скользнула по головке, слизывая выступившую смазку, и я с позором проиграл в этом раунде. Издал стон удовольствия, запустил пальцы в волосы на ее затылке, слегка влажные от слишком жаркой ситуации. Кейт обхватила губами головку, туго сжимая. Обстановка поплыла перед глазами. Я утонул в ее вожделении, откинул голову, ударяясь о стену, и закрыл на долю секунды глаза, пропустив самое интересное. Она медленно погрузила член в свой влажный рот, не ослабляя сильный обхват губ. Я открыл глаза. Головка упиралась в ее горло, Уилсон зажмурилась, смахивая слезы, и оттянула рукой мошонку, пустив импульсы тока по моему телу. Второй рукой она погладила живот, немного царапая кожу. Эта агрессия только подстегнула возбуждение, и по телу пробежалась волна напряжения, намекая на скорый оргазм. Кейт двигала рукой по мокрому стволу, слегка прокручивая, натягивая кожу вниз, одновременно двигая языком. Сдержанные стоны только заводили ее, намекая, как близко я к финалу.
Я натянул пальцами волосы на ее затылке, почти не моргая, наслаждаясь тем, как жадно она вбирает член в рот, водя по стволу немного порозовевшими губами.
По позвоночнику, взметнувшись вверх, пошел импульс желания. Кейт обвела головку языком, лаская, облизнула ее вершину, уздечку и снова туго вобрала член, делая вакуум, одновременно то нежно поглаживая, то чуть оттягивая вниз мошонку. Я кончил, наверно получив один из самых сильных оргазмов в жизни. Вжался в стену, нагретую собственным телом. Хриплый стон прервался судорожным вздохом. Уилсон облизнула член, лишая меня всех мыслей и эмоций кроме осознания здесь и сейчас.
Пока я приходил в себя, она поднялась на ноги, задорно и звонко чмокнула меня, млеющего у дурацкой стены, в щеку и понеслась к выходу.
— Ты куда?
— На работу, — она оглянулась. — Рабочий день еще не закончен. Бетти там одна, ждет меня. А вечером, — Кейт наградила меня многозначительным взглядом. — Жди меня дома.
Хлопнула дверь, на которую я бестолково пялился, стоя один, голый и удовлетворенный.
«Нужно купить кольцо».
— Во мне борются две противоположности. Одна говорит, что ей нравится Уилсон, начавшая новую жизнь. Другая слегка опасается.
Мы ехали в Ист-Лэйк на мастер-класс по выпечке, куда меня затащила Кейт всеми правдами и неправдами.
Она только села в машину и сразу захватила в свое распоряжение магнитолу. Нашла песни по настроению и теперь скакала на сиденье, сдерживаемая только ремнем безопасности. Махала руками как заправский рэпер, подпевала исполнителю и — о, удивление — она не фальшивила. Серьезно. В других песнях Кейт непременно не попадала в такт, но не в случае с рэпом. Ее дыхалке, способной угнаться за речитативом, можно было только позавидовать. Это был уже третий трек, и она до сих пор не сбивалась с ритма.
— Надеюсь, та, которой нравится новая я, победит, — Кейт, запыхавшись от быстрой речи, замахала руками на лицо и приоткрыла окно, впуская свежий воздух.
— Ты в отличном настроении, — не мог не отметить потрясающий позитивный настрой Уилсон со вчерашнего дня.
— Новая жизнь ведь, — она подставила лицо свежим потокам ветра. — Новая я.
Кейт закрыла глаза, продолжая подергивать ногой под музыку. На ее губах играла легкая счастливая улыбка, в которой читалась полная готовность к переменам впереди.
— Позавчера, во время того разговора в машине... — Уилсон откинулась на спинку сиденья, я приглушил музыку, оставив ненавязчивый фон. — Ты сказал, что будешь со мной в любом случае, какой выбор я не сделаю. В этот момент я подумала, что не будет на свете другого такого человека, который примет меня со всеми моими проблемами, — уголок ее губ пополз вверх.
— Ты поэтому так быстро согласилась?
Она открыла глаза и начала взволнованно ковырять ногтем джинсовую ткань на колене.
— У тебя был такой взгляд, — виновато шепнула Кейт.
— Какой? — я за собой не заметил чего-либо странного.
— Отчаявшийся. Будто стучишь в закрытую дверь, тебе не отвечают, но ты слишком настойчив, чтобы перестать стучаться.
Такое видение со стороны поразило. Никогда не задумывался над тем, что чувствую, когда оберегаю и рвусь спасать Уилсон от ее демонов. Кейт уставилась в окно, молча разглядывая серый пейзаж, на скорости превратившийся в однотонную стену.
— Тогда я словно увидела себя твоими глазами, — прервала она свою отчужденность. — И поняла, что в самом деле жалею себя, опускаю руки и отбиваюсь от помощи, потому что так проще. Я боюсь перемен, — Кейт посмотрела на меня, не тая испуга во взгляде. — Ты изменил все в тот день, когда вошел в бар и сел за стойку напротив меня.
Она была права. Водоворот перемен закрутился в тот самый момент, затронул наши жизни, схлестнул их, и теперь атомы, затронутые невидимой силой, перестраиваются, меняя свои свойства.
— Теперь будешь всегда соглашаться со мной?
— Ну ты не жести?-то, — Уилсон широко улыбнулась, вокруг ее глаз образовались тонкие морщинки.
— Может тогда согласишься уехать в Чикаго вперед меня? — я забросил удочку в очередной, уже и не знаю, какой по счету раз.
— Не-е-ет. Я буду с тобой до победного.
Конечно, я предпочел бы согласие с моим планом, так мне было бы гораздо спокойнее.
— Попробовать стоило, — я наигранно разочарованно вздохнул, чем изрядно повеселил Уилсон.
Внутренности словно окунули в чашу со льдом. Я застыл, не веря собственным ушам.
— Сын пастора? Вы про Джино?
— Бес-ы-ы-ы, — выла мисс Буллвинкль. — Кругом хуебес-ы-ы.
«Хуебесы, потрясающе. Надеюсь Уилсон в старости не будет бегать по дому с такими криками».
Она окончательно вошла в транс, совершенно не реагируя на мое присутствие.
— Мисс Буллвинкль? — женщина качалась в кресле, ее взгляд становился еще безумнее. — Мисс Буллвинкль?
— Хуебес-ы-ы-ы.
Похоже, опрос потенциального свидетеля был закончен.
Я вышел на улицу, с облегчением вдыхая свежий воздух. Садиться в машину, пропитавшись запахом этого дома, не хотелось, но нужно было переодеться. Это невыносимо. К тому же, на коврике лежали комья грязи с фермы, его тоже следовало вычистить. Звякнул телефон в кармане пальто.
15:14
Кейт:
Надеюсь, мой отважный рыцарь найдет время, чтобы заехать домой и получить порцию лекарства.
К сообщению прилагалось фото: слегка приоткрытые губы Уилсон крупным планом с приложенным к ним пальцем, которого игриво касается кончик языка.
«Вот так номер».
15:15
Я:
Ты меня соблазняешь. Я планировал заехать к Дугласам, а потом домой.
15:17
Кейт:
Надеюсь, ты поспешишь, ведь ствол героя всегда должен быть начищен ??
Хорошо, что я уже сидел в машине. Уверен, мой смех слышали даже сотрудники моей фирмы в Чикаго.
15:18
Я:
Уилсон, я тебя обожаю.
15:19
Кейт:
Я знаю.
К дому семьи Дуглас я подъехал воодушевленный и чересчур радостный. Они жили в двухэтажном доме нежного мятного цвета, с периметром, густо засаженным пушистыми карликовыми елями невероятно сочного зеленого цвета для середины ноября. Благодаря этому обстановка здесь выглядела не такой унылой, как у предыдущих моих собеседников. К тому же лужайка и дорожки были тщательно ухожены и чисты от гниющей опавшей листвы. Здесь, определенно живут люди, чтущие аккуратность и чистоту.
Я подошел к изящной двери с разноцветными стеклянными вставками и постучал. Ответом послужила мертвая тишина.
«Неужели никого нет дома?»
Пришлось постучать еще раз, уже гораздо настойчивее.
— Ониехали! — донесся до меня крик откуда-то сбоку.
Я огляделся, ища источник звука. Возле соседнего дома стоял невысокий мужчина лет сорока в домашних черных трениках с вытянутыми коленками, толстовке с эмблемой «Найк», вязаной шапочке и почему-то классических туфлях.
— Надолго? — я подошел к мужчине и протянул руку для приветствия. — Я детектив.
Из-за вязаной шапки на его голове лицо выглядело несуразно компактным. Со своим крупным носом и близко посаженными маленькими глазами он напомнил мне старого гнома. Сосед сощурил один глаз, пощелкал языком, будто у него застряла еда между зубов, и осмотрел меня с ног до головы.
— Язна ктовы. Всезнат, — мужчина пожал мою руку. Рукопожатие было крепким, а его ладонь влажной.
— Вот как.
Я обернулся на пустующий дом.
— Когда вернутся, не знаете?
— Завтавечеом, — он сделал паузу и после добавил. — Навен.
У мужчины был очень сильный бостонский акцент, он проглатывал букву «Р» в словах так, будто стоит ее произнести и случится страшное. К тому же говорил он очень быстро, от чего все слова сливались в одно большое.
— Они уехали с сыном? — по большому счету, меня больше интересовал Филипп, в разрезе его истории в колледже.
— Нет. Онаботает в Ист-Лэйк, — осведомленность соседа о таких подробностях поражала.
Похоже он уловил в моих глазах эту мысль.
— Мы хоошообщамся.
— Не знаете, где конкретно работает Филипп?
«Ну же, ты ведь наверняка знаешь, какого цвета трусы они носят. Любопытный сосед».
Мужчина опять защелкал языком, кривя рот, будто оценивал, достоин ли я вообще этой информации. Он буравил меня своими глазами-бусинами полминуты.
— Вмастеской поемонту обви.
— Адреса не знаете?
— Нет, — сосед надул губы трубочкой.
— Спасибо за помощь, — я вновь пожал мокрую ладонь, теперь мечтая о душе, как подарке небес.
— Ага.
Он опять молча щелкал языком, провожая меня прищуром крошечных гномьих глаз.
***
Домой я добрался минут за пять. Припарковал машину, вытряхнул засохшую грязь с коврика.
В квартире с облегчением скинул с себя провонявшие вещи. Пальто придется отдать в химчистку и достать ему на замену кожаную куртку. Я запустил стирку, вымыл грязную обувь и залез в душ, с блаженством подставляя лицо теплым струям. День вышел, с одной стороны, весьма продуктивный, с другой, я по сути ничего не узнал. На очереди был допрос хирурга и его жены, семьи повара, стоило еще раз наведаться к пастору и хорошо его потрясти. Да и Джино теперь вызывал вопросы больше обычного. Я начинал сомневаться, что есть смысл бесед с жителями. Но информацию теперь негде было раздобыть, с учетом уничтоженного архива. Там я надеялся отыскать в обход утомительных разговоров любопытные тайны, избавив себя от необходимости играть в словесные игры. Вести допросы качественно я не умел. Хоть и читал литературу, опыта у меня не было. Все, что мне удавалось хорошо — это собирать информацию.
Смерть учительницы лишний раз напомнила, что промедление стоило одной невинной жизни.
«Теперь придется беседовать с этим учителем Норманом. Где он вообще был? Почему Элизабет осталась ночью одна дома?»
Раненое плечо противно разнылось, требуя очередную дозу обезболивающего. Ожоги не доставляли столь сильного дискомфорта, по сравнению с поврежденной мышцей, а отсутствие покоя для раненой руки значило только одно: заживать она будет долго. Но позволить себе отдых я не могу, слишком уж далеко зашло все происходящее.
Я выключил воду, обернул полотенце вокруг бедер и вышел из душа.
— Люциф-е-е-ер, — сообразить, что происходит, я не успел.
Радостная Кейт влетела в меня, повиснув на шее.
— Эй, птичка, — я прижал ее к себе.
Хлопковая рубашка тут же впитала влагу с моей кожи, но Уилсон было совершенно плевать.
— Я так соскучилась по тебе, — протянула Кейт.
Она стиснула меня в объятиях что есть мочи и стала покрывать лицо поцелуями.
— Какой ты свежий и аппетитный, — заигрывающим тоном мурлыкнула Уилсон мне куда-то в шею, ловкие пальцы проворно заскользили по плечам и груди, спускаясь ниже, к животу. — В одном только полотенце, — зашептала она на ухо, хватая узел спереди.
— Какая ты агрессивно-возбужденная.
Я втянул носом воздух, растворяясь в ее запахе и прикосновениях. Следом за девичьими пальцами по коже вихрем побежали приятные мурашки. В паху заныло от прилива крови. Я провел рукой по ее спине, обходя каждый изгиб, второй бесцеремонно стиснул округлую ягодицу под джинсовой тканью.
— Это нервное.
Кейт прикусила зубами мочку уха, раздразнивая меня еще больше. Обняла за шею, слегка пощекотала пальцами короткие волосы у основания, встала на носочки и с несвойственной себе дерзостью притянула ближе для поцелуя. Она сплетала наши языки с невероятным напором, перемежала развязные поцелуи с покусываниями губ, второй рукой удерживая полотенце на моем теле, рисуя большим пальцем дразнящие узоры на границе кожи и влажной ткани.
Я прижал ее к себе, снова негодуя, что она так сильно одета, а я так сильно раздет. Уилсон почувствовала мое возбуждение, вильнула бедрами, начиная тереться об меня. Дурацкая одежда на ней мешала ускорить процесс. Хотелось полностью завладеть ее телом, ощущать нашу близость как раньше, как всегда. Целовать шелковую кожу с ароматом ванильного геля для душа, такого родного и знакомого, упиваться ее стонами и затуманенным взглядом. Войти в нее, заполнить собой, слиться, чувствуя жар тел и сбитое дыхание. Напомнить себе, что я жив, что мы оба живы. Жажда по ней не ослабевала никогда, несмотря ни на какие трудности. Она моя, только моя, навсегда.
Мне не терпелось сорвать с Уилсон чертову рубашку и джинсы, прям как тогда, на кухне, прижать к стене, лишить возможности двигаться. Войти в нее пальцами, влажную, изнывающую. Довести до грани, когда стоны перемежаются с мольбой взять ее как можно быстрее прямо здесь у стены, или на полу, или не важно, просто стать единым целым.
Я накрыл рукой округлость груди под рубашкой и сжал вместе с чашей лифа, снова раздражаясь о лишней одежде. Кейт придерживала узел полотенца, вторую руку опустив на член и сжимала так сильно, что я потерял контроль над своими действиями. Вдавил ее в свою грудь, сминая ткань рубашки на спине, и попытался одной рукой расстегнуть пуговицу и молнию ее джинсов.
«К черту! Достаточно снять только низ».
Похоже, у Кейт были другие планы на мой счет. Она последний раз провела ладонью по члену, с силой толкнула меня назад, я врезался спиной в холодную стену. Уилсон ущипнула кожу на шее зубами, провела языком вниз, теперь поцелуями продвигаясь по груди и животу. Опустилась на колени, держась за мои бедра, и сняла с меня влажное полотенце, швыряя его прямо на пол. В голубых глазах плескалась похоть, возбужденное марево покрывало все вокруг своей красноватой пеленой, и я не пытался взять главенство, отдаваясь в полное подчинение. Она все еще полностью одета, но этот взгляд возбуждает сильнее любой, самой откровенной наготы. Черти не то что плясали в ее глазах, они водили хороводы, требуя свою дань.
Уилсон повела ладони вверх, не разрывая зрительного контакта. На миг я увидел искру торжества: сейчас я полностью в ее власти, и ей это нравится. Она не спешила подключать руки, посмотрела на член, который подрагивал, налитый кровью, на головке уже выступила смазка. Кейт похотливо облизнулась, а у меня низ живота свело от желания. Она немного впилась ногтями в мои бедра и, черт возьми, высунула язык, одновременно вытягиваясь вверх. Я взял член, моля про себя не кончить моментально, и провел им по розовому влажному языку. Это сорвало последнее самообладание у Кейт, она выдохнула горячий воздух, и к члену прилило еще больше крови, хотя, казалось бы, куда больше. Уилсон преступно медленно, специально мучая меня своей неспешностью, повела языком от самого основания наверх. Горячий язык изучал каждую венку, оставлял мокрый след. Она скользнула по головке, слизывая выступившую смазку, и я с позором проиграл в этом раунде. Издал стон удовольствия, запустил пальцы в волосы на ее затылке, слегка влажные от слишком жаркой ситуации. Кейт обхватила губами головку, туго сжимая. Обстановка поплыла перед глазами. Я утонул в ее вожделении, откинул голову, ударяясь о стену, и закрыл на долю секунды глаза, пропустив самое интересное. Она медленно погрузила член в свой влажный рот, не ослабляя сильный обхват губ. Я открыл глаза. Головка упиралась в ее горло, Уилсон зажмурилась, смахивая слезы, и оттянула рукой мошонку, пустив импульсы тока по моему телу. Второй рукой она погладила живот, немного царапая кожу. Эта агрессия только подстегнула возбуждение, и по телу пробежалась волна напряжения, намекая на скорый оргазм. Кейт двигала рукой по мокрому стволу, слегка прокручивая, натягивая кожу вниз, одновременно двигая языком. Сдержанные стоны только заводили ее, намекая, как близко я к финалу.
Я натянул пальцами волосы на ее затылке, почти не моргая, наслаждаясь тем, как жадно она вбирает член в рот, водя по стволу немного порозовевшими губами.
По позвоночнику, взметнувшись вверх, пошел импульс желания. Кейт обвела головку языком, лаская, облизнула ее вершину, уздечку и снова туго вобрала член, делая вакуум, одновременно то нежно поглаживая, то чуть оттягивая вниз мошонку. Я кончил, наверно получив один из самых сильных оргазмов в жизни. Вжался в стену, нагретую собственным телом. Хриплый стон прервался судорожным вздохом. Уилсон облизнула член, лишая меня всех мыслей и эмоций кроме осознания здесь и сейчас.
Пока я приходил в себя, она поднялась на ноги, задорно и звонко чмокнула меня, млеющего у дурацкой стены, в щеку и понеслась к выходу.
— Ты куда?
— На работу, — она оглянулась. — Рабочий день еще не закончен. Бетти там одна, ждет меня. А вечером, — Кейт наградила меня многозначительным взглядом. — Жди меня дома.
Хлопнула дверь, на которую я бестолково пялился, стоя один, голый и удовлетворенный.
«Нужно купить кольцо».
***
— Во мне борются две противоположности. Одна говорит, что ей нравится Уилсон, начавшая новую жизнь. Другая слегка опасается.
Мы ехали в Ист-Лэйк на мастер-класс по выпечке, куда меня затащила Кейт всеми правдами и неправдами.
Она только села в машину и сразу захватила в свое распоряжение магнитолу. Нашла песни по настроению и теперь скакала на сиденье, сдерживаемая только ремнем безопасности. Махала руками как заправский рэпер, подпевала исполнителю и — о, удивление — она не фальшивила. Серьезно. В других песнях Кейт непременно не попадала в такт, но не в случае с рэпом. Ее дыхалке, способной угнаться за речитативом, можно было только позавидовать. Это был уже третий трек, и она до сих пор не сбивалась с ритма.
— Надеюсь, та, которой нравится новая я, победит, — Кейт, запыхавшись от быстрой речи, замахала руками на лицо и приоткрыла окно, впуская свежий воздух.
— Ты в отличном настроении, — не мог не отметить потрясающий позитивный настрой Уилсон со вчерашнего дня.
— Новая жизнь ведь, — она подставила лицо свежим потокам ветра. — Новая я.
Кейт закрыла глаза, продолжая подергивать ногой под музыку. На ее губах играла легкая счастливая улыбка, в которой читалась полная готовность к переменам впереди.
— Позавчера, во время того разговора в машине... — Уилсон откинулась на спинку сиденья, я приглушил музыку, оставив ненавязчивый фон. — Ты сказал, что будешь со мной в любом случае, какой выбор я не сделаю. В этот момент я подумала, что не будет на свете другого такого человека, который примет меня со всеми моими проблемами, — уголок ее губ пополз вверх.
— Ты поэтому так быстро согласилась?
Она открыла глаза и начала взволнованно ковырять ногтем джинсовую ткань на колене.
— У тебя был такой взгляд, — виновато шепнула Кейт.
— Какой? — я за собой не заметил чего-либо странного.
— Отчаявшийся. Будто стучишь в закрытую дверь, тебе не отвечают, но ты слишком настойчив, чтобы перестать стучаться.
Такое видение со стороны поразило. Никогда не задумывался над тем, что чувствую, когда оберегаю и рвусь спасать Уилсон от ее демонов. Кейт уставилась в окно, молча разглядывая серый пейзаж, на скорости превратившийся в однотонную стену.
— Тогда я словно увидела себя твоими глазами, — прервала она свою отчужденность. — И поняла, что в самом деле жалею себя, опускаю руки и отбиваюсь от помощи, потому что так проще. Я боюсь перемен, — Кейт посмотрела на меня, не тая испуга во взгляде. — Ты изменил все в тот день, когда вошел в бар и сел за стойку напротив меня.
Она была права. Водоворот перемен закрутился в тот самый момент, затронул наши жизни, схлестнул их, и теперь атомы, затронутые невидимой силой, перестраиваются, меняя свои свойства.
— Теперь будешь всегда соглашаться со мной?
— Ну ты не жести?-то, — Уилсон широко улыбнулась, вокруг ее глаз образовались тонкие морщинки.
— Может тогда согласишься уехать в Чикаго вперед меня? — я забросил удочку в очередной, уже и не знаю, какой по счету раз.
— Не-е-ет. Я буду с тобой до победного.
Конечно, я предпочел бы согласие с моим планом, так мне было бы гораздо спокойнее.
— Попробовать стоило, — я наигранно разочарованно вздохнул, чем изрядно повеселил Уилсон.
