Впрочем, мы тут свои, зачем кого звать, идем по коридору, до скрытой за занавесом тёмной комнаты. Это она пока темная. Отец подходит к стене, щелкает тумблером. – Фоновой, рисующий, контровый, заполняющий… – перечисляю я вслух. И так, каждый раз. Сын фотографа, внук фотографа – должен знать все об: объективах, реактивах, фотоаппаратах. — Вот только мне неинтересно. Радио – да. Конечно, сидеть в темной лаборатории неплохо, но начинать придется с похорон, а жмуриков, я боюсь не меньше, чем статуй. Да и реактивы пахнут – закачаешься, особенно отбеливатель. Со временем, конечно, привыкну, но…
– «Ох, вот только не надо мне заливать что вылетит птичка, не ребенок уже» – «Сам же рассказывал, как устроена камера обскура.» – непонятно почему злюсь на отца. Щелчок затвора – готово. Теперь пластину отнесут и бросят в проявитель потом закрепитель дальше отбеливатель, фиксаж – интересно ничего не пропустил? А как негатив высушат в специальном шкафу его вставят в фотоувеличитель, свет попадает на фотобумагу после чего процесс с реактивами повторится. В конце концов фотку бросят купаться в ванну, где она будет кувыркаться в струях воды, со своими подругами. Дальше будет глянцеватель. Громадный, вращающийся металлический цилиндр. Если посмотреть на это кривое зеркало, можно увидеть себя тонким, или толстым. Может наведаться туда, или все же посидеть здесь. В глянцевальной большие окна, штор нет. Лучше остаться в фотостудии…
Хожу среди игрушек, сколько же их здесь. Дети весьма капризны, вот фотографы и стараются заинтересовать их, хоть чем ни будь. Достаю с полки сломанную погремушку. Она никому не нужна, может взять себе. Новый брат Лии, несомненно, обрадуется. С улыбкой вспоминаю непосредственность девочки. Решено, сегодня устал, но завтра обязательно схожу к ней. Надо лишь узнать адрес у Таси.
Ох, кто-то идет – прячусь в шторах. Люди? Будут фотографироваться? Бочком выбираюсь в коридор. На кассе опять никого. О, а вот и отец, ничего не сказав берет за руку, тащит за собой. Куда ж он торопится? Ясно универмаг. Мне эскимо, ему пиво. Что ж справедливо. Глаза отца с тоской скользят по ровным рядам – Столичной. Выходим, пристраиваясь за ближайший столик. Едим, пьем молча. Мороженого мало в животе урчит. Но просить ещё, не решаюсь. Есть такое понятие – «папа зол» По идее, я мог бы вернутся сам, но тогда достанется обоим, и мы – это понимаем. Возвращаемся. Идти вниз, легче чем наверх. Солнце светит в спину, значит часа четыре? Хорошо бы Таня обед приготовила. Но стоп, мама вернулась. Значит – на плюшки можно не рассчитывать. Борщ да каша, пища наша. Но, сейчас буду рад даже им. Вот и дом, Гек приветственно машет хвостом. Обнюхивает, развожу руками – «Извини приятель, ничего нет» – разразившись лаем пес убегает. Какой от него шум, хватаюсь за голову, и эти машины… В дом почти вбегаю, и сразу на кухню. Котлеты? Тоже неплохо, но. Жирные они – думаю про себя, откусывая кусочек. – Голова свинцовая, к черту еду, спать. Едва добредаю до кровати. Сбрасываю сандалии, стаскиваю одежду. Ныряю под одеяло. Как же устал. И голова словно ежик. Так непривычно. Зато прохлада подушки, не исчезает в волосах. Хорошо. Действительно хорошо. Но спать неохота может ночничок включить, или радио, или просто закрыть глаза – думая о завтрашнем дне. А может упросить папу, свозить на машине. Точно, а не захочет – расскажу маме о смуглянке, и о пиве – вместо сладостей. И… но, это будет завтра, а пока спать…
Гром. Где-то там далеко, но всё ближе. Душно. Открыв глаза – тяжело дышу За окном темень. Прошуршал и затих дождь. Снова грохочет, прямо над головой. Зевс-громовержец – едет в колеснице, или смеётся Перун – Россия все же. Всполохи молний освещают комнату. Сна ни водном глазу, сажусь, подтянув ноги к себе. Была б бабушка дома, убежал бы к ней. Ложе родителей – неплохой вариант. Но, как бы не спугнуть аиста. Говорят, он прилетает, лишь когда взрослые – спят одни. Хочу братика, или сестричку. И не потому, что не с кем играть. Просто, если ребенок будет похож на меня – все поймут – чей я сын. Или мама, от второго тоже откажется? Скажет – подменили. Да такой вариант тоже возможен… В грустной задумчивости включаю приемник вращая ручку настройки: лиричная музыка самое то, чтоб успокоиться. И вдруг на частоте где-то 15.7 «м» громко и звучно прозвучал – юный голос – «Говорит Москва – В эфире Пионерская Зорька!» Далее зазвучала музыка, и уже с первых слов я понял, что-то не так…
«Школьные годы чудесные» – пел детский хор
С дружбою, с книгою, с песнею,
Как они быстро летят!
Их не воротишь назад…
Выключаю радио, сердце колотит как бешеное. Не может быть! Украдкой пробираюсь на кухню – там над нашим столом, отрывной календарь. – 1 Сентября! – сегодня в школу – с ужасом осознаю я. Взгляд на окно. Светает, лучи солнца скользят по крышам, листве, ветвям деревьев. Смотрю на часы. Как и думал – опаздываем. Почти восемь. Стоп, но ведь у папы там тоже работа. Он снимает школьников и линейку, если задуматься – это его главный заработок.
– А, проснулся – произносит зевающий отец, заходя на кухню. Давай быстро в душ, печку вчера топили вода теплая. – Ага – киваю я, сбрасывая пижаму…
Не то чтоб обжигающая, но терпеть можно – думаю про себя, стоя под холодной струей. Вот ведь странно, лето позади – пролетело не заметил. Хотя если вспомнить все события…
– Застрял что ли – давай уже вылазь не тебе одному, ополоснуться надо – бурчит отец, выкидывая меня с душевой. Злой он какой, хотя, он всегда такой… – когда трезвый – хихикаю я. –«Говоришь вода тёплая!». – Ага! – из-за пленки раздаётся, что-то среднее между мычанием и рыком. – Так тебе охолодись – странно откуда у меня эта злость к отцу. Может, становлюсь похож на него? От одной этой мысли – пробирает дрожь. Неужели я тоже когда-то буду кричать на наших с… В голове возник образ Лии. Нет, я, конечно, не против, но, если рядом будет Тася – о чем это я вообще? И, я ли это? Бреду в комнату, походу придумывая оправдания своему странному поведению. Лоб горячий? Пожаловаться маме? Ах, да она же на работе. Сегодня в библиотеке, будет много детей. Завал, одним словом. Ладно не страшно – кашля нет, горло не болит – простая простуда. Но как же холодно. Надо скорей одеться. Так сначала – майку, трусы, поверх школьная форма. Ну вот, вернувшись на кухню, подхожу к зеркалу. Широкие плечи, тонкая шея, вытянутая голова. Лоб без волос, кажется несоразмерно большим. Иссиня-черны брови – словно намалёваны маркером – уродец, одним словом. Вздыхаю, все же людям с овальной головой идут длинные причёски. Ладно освоимся в школе, а там потихоньку отрастим. Вон мой дядя до армии, и не с такими патлами бегал и ничего. Правда его называли – «хиппи». Но как говорит бабушка – «Хоть горшком назови, лишь в печь не ставь». Но все же. И что он копается? О, в прихожей что – то грохнуло. По звуку тяжелое. А вот и отец. Хромает? Теперь я знаю куда упал штатив. И вновь не могу сдержать улыбки. Неужели во мне проснулись гены монголов. Но нет, они чтили своих родителей, или мама была права, и это не мой папа. Какая жара. Я просто задыхаюсь в этом костюме А за окном пасмурно, и ветерок, врывается в форточку. Глянем на градусник. На улице всего девять? Не может быть, по ощущениям градусов двадцать, или тридцать. Может вместо туфель, одеть сандали? Нет мама расстроится. Ботинки мне везли чуть не контрабандой, говорят из самой Германии. Черные как ночь, натуральная кожа. Ни разу не одёванные. Вот они прямо у порога. Красивые, даже мять жалко, но все равно придется – думаю я, вбивая ноги в обувь. Задники будут натирать, но тут ничего не поделаешь. Врач сказал – плоская стопа нужны специальные сапоги. Но мама, очевидно, решила, что и так сойдет. Ну и ладно. Все равно ведь поедем на машине – «ведь так папа?» – кидаю взгляд на отца. Хмурый какой. Опять ничего не сказал, подтолкнул к двери. Ну, ладно не хочет говорить, не надо. Выбегаю во двор. Стоп, а «поросенок» – где. Вот те раз, лишь следы протектора. Значит машина мне не приснилась, но сейчас, мы очевидно пойдем пешком…
На улице немноголюдно. Редкие школьники с цветами, и их родители. Мы неплохо вписываемся в картину, но громоздкий чемодан в руках отца все портит. Особенно людей привлекает затянутый в кожаный чехол штатив. Прямо двустволка, или даже трех, ведь у него три ножки. Проходим мимо горки ведущей к Тасиному дому. Интересно, она уже ушла? Было бы неплохо пройтись вместе. Да и посмотреть на ее маму, мне тоже хотелось. Но похоже, мы действительно опаздываем. Но почему мы не на машине? Может её украли, как тогда дедушкину. Эх, а ведь я стал привыкать к ее розовому цвету. А как же мои видения будущего. Значит её все же найдут – успокаиваю себя – я. Сворачиваем с проспекта. Странно, я думал школа там же где садик, а мы идем в сторону библиотеки. Значит линейка будет там. Видимо да. Ох, до чего натирают задники…
Дорога вновь разделяется та, что наверх к кирхе, а та, что по прямой запружена людьми и машинами. Столпотворение. Хорошо, что мы пешком. Проехать здесь невозможно, а в обход. Ну наверно. С трудом продираемся сквозь толпу. Наконец свободный участок. Откуда-то сверху с горки, съезжают машины их не так много, но все едут к стоящему в низине, трехэтажному зданию. Внизу есть что-то типа подвала, говорят раньше там был архив, где работала мама, пока не перешла в библиотеку. На первом этаже – актовый зал: там занимаются спортом, ставят спектакли. На Новый Год – устраивают утренники. Я хорошо помню, как мы делали костюм: петуха, шахматного коня, петрушки. Каждый год мне шили, что-то новое. Интересно кем я стану на этот раз. Может мушкетером. Тем боле – видение пластмассовой шпаги. Несомненный знак! Я представил Тасю в костюме миледи… Наверняка в театре найдётся подходящее платье, надо будет с ней поговорить. Вечер вдвоём в романтической обстановке. Не совсем понимаю, что это, но звучит клево. Это жар! Эти видения. Обрывки кинолент переплетаются с фантазиями, холодные капли дождя падают на неприкрытую голову, остужая ее. Оглядываюсь, пришли?
Площадь перед зданием небольшая, более того сзади толпы журчит речка, и люди жмутся, друг другу стараясь не соскользнуть на глинистом берегу. Меня представляют классному руководителю. Каштановые кудри, серые глаза, открытый высокий лоб. Черный плащ оттеняет белоснежную кожу…
Отцу она явно понравилась, но окно второго этажа флигеля, где располагалась библиотека –выходило на площадь. Я видел лишь приспущенную занавеску, но точно знал это мама. И папа, вероятно, знал. И вообще, как появилась машина, он сильно изменился. Возможно, страх потерять москвич – был у него, сильней чем у меня.
В любом случае в этот раз обошлось без намеков и приглашений. Александра Александровна отвела меня к нашей группе, поместив между светловолосой голубоглазой девочкой и здоровым рыжим парнем. Казалось бы, и стояли по росту, но все равно, этот верзила казался настоящей громадиной. Видно, почувствовав свое превосходство, рыжий задел меня локтем, как бы случайно, но я с трудом удержал равновесие. Тычок повторился. Мое тело качнулось вперед, но вернулось словно маятник. Похоже парня это задело. В этот раз он собрал все силы, приготовившись –толкнуть меня в спину двумя руками. Мне стало страшно. Первый день, а меня уже третирует хулиган. А, что будет дальше? Пожаловаться учителю? Но тогда прослывешь доносчиком. Был у нас в садике – тип, чуть, что бежал к – Петровне. Так и сидел все время один. Нет! Как говаривал Ильич – мы пойдем другим путем. Но каким? Здоровяк явно мощней меня. Тут даже натренированные мышцы не помогут. Но, что же делать. – Неожиданно решение приходит само собой. Дождавшись очередного толчка, резко отступаю в сторону. Рыжий по инерции летит вперед, Но я ловлю его за талию, не дав упасть. Парень пытается вырваться, развернуться. Убедившись, что он крепко стоит на ногах отпускаю его, возвращаясь на свое место. Хулиган заносит кулак, но бить того, кто помог? Тем более при свидетельнице. Буркнув что-то, рыжий отбрасывает мою протянутую руку, возвращаясь в строй. Проходит, минута две. Я слышу, как справа сопит хулиган, поэтому совсем не думаю, об атаке слева. Неожиданно тонкие пальцы вцепляются в мою левую руку, чуть повыше локтя.
– Ты ведь сын фотографа – шепчет мне на ухо ангельский голос. Не оборачиваясь, киваю головой. – А мама есть? – снова интересуется девочка. Смотрю на приспущенную занавеску во флигеле второго этажа. – «Хотел бы я сам знать ответ на этот вопрос.» – Значит нет. – Радостно вскрикивает белокурый ангел. Тяжело вздыхаю. – Меня кстати Настя зовут, а тебя? – и не давая мне ответить. – Хочешь моя мама станет твоей? – произносит девочка, уверенно сжимая мой локоть.
Шея как деревянная, но всё равно должен взглянуть на будущую сестру. Медленно поворачиваю голову. Она серьезно? Смутные сомнения – терзают меня. «Может родители хотят передать меня другим?»– «Неужели все уже оговорено». Погодите, а бабушка, она тоже согласна? Впрочем, если я не сын её дочери, кому я вообще нужен? На глазах наворачиваются слезы. Мелкие дождинки стекают по лицу так, что не особо заметно. Но девочка со словами. – Скоро вернусь – куда-то убегает. – Ты чего, я ж тя, не сильно толкнул, раздается над правым ухом, хрипловатый бас. Тяжелая длань опускается на мое плечо. Снова поворот непослушной шеи. Плотный, круглый, широкоплечий. Да такого лучше иметь в союзниках. – Да не в тебе дело – отвечаю, вытирая лицо. – Бледный ты какой-то, ты извини если что. И да, я Гена – Продолжает рыжий – протягивая мне, широкую, как лопата ладонь. – представляюсь – автоматом пожимая его руку…
Молчим, ищем темы для разговора. – Дождь сегодня – произношу – чувствуя себя полным дураком. – Да капает – откликается Гена. Снова молчим. Наконец рыжий указывает пальцем на моего отца, устанавливающего штатив. – С ним пришел? – спрашивает, он зыркая глазами по сторонам пока, я не успел дать ответ. – Ага – отвечаю понимая, что теперь моя очередь что-то спрашивать. Прямо игра в города, но называется она – «продолжи тему для разговора». Пытаюсь хоть, что-то вспомнить, но в голове на удивление пусто. Я словно забыл, все книги, фильмы, истории. Вообще всё. Остаётся сосредоточить внимание на чем-то материальном, к примеру. Вон там у служебного входа в здание, под навесом сидят, судя по табличкам – завуч и директор, они, и станут моей жертвой. Напрягая последние извилины, тыкаю пальцем в невысокого толстяка в дорогом костюме. – Смешной, правда, на Швейка похож – неожиданно вспоминаю, я, роман – Вячеслава Гашека. Похоже мимо. Впрочем, не удивительно, судя по глазам моего оппонента, книг не читаем, фильмов не смотрим. – «Ну может хоть мультики» – с надеждой думаю я, снова указывая уже – на плотную женщину с необъятной прической. – Фрекен Бок – говорю, слегка хихикая, чтоб рыжий понял – это шутка. – А твоя знакомая? – удивляется Гена с уважением глядя на меня. – «Да нет же!» – Хочу сказать – но тут звукооператор все же разобрался с динамиками и из него раздалась приветственная речь. – Вот, моя знакомая! – в отчаянье кричу я, указывая на стоящую у микрофона Таисью.
– «Ох, вот только не надо мне заливать что вылетит птичка, не ребенок уже» – «Сам же рассказывал, как устроена камера обскура.» – непонятно почему злюсь на отца. Щелчок затвора – готово. Теперь пластину отнесут и бросят в проявитель потом закрепитель дальше отбеливатель, фиксаж – интересно ничего не пропустил? А как негатив высушат в специальном шкафу его вставят в фотоувеличитель, свет попадает на фотобумагу после чего процесс с реактивами повторится. В конце концов фотку бросят купаться в ванну, где она будет кувыркаться в струях воды, со своими подругами. Дальше будет глянцеватель. Громадный, вращающийся металлический цилиндр. Если посмотреть на это кривое зеркало, можно увидеть себя тонким, или толстым. Может наведаться туда, или все же посидеть здесь. В глянцевальной большие окна, штор нет. Лучше остаться в фотостудии…
Хожу среди игрушек, сколько же их здесь. Дети весьма капризны, вот фотографы и стараются заинтересовать их, хоть чем ни будь. Достаю с полки сломанную погремушку. Она никому не нужна, может взять себе. Новый брат Лии, несомненно, обрадуется. С улыбкой вспоминаю непосредственность девочки. Решено, сегодня устал, но завтра обязательно схожу к ней. Надо лишь узнать адрес у Таси.
Ох, кто-то идет – прячусь в шторах. Люди? Будут фотографироваться? Бочком выбираюсь в коридор. На кассе опять никого. О, а вот и отец, ничего не сказав берет за руку, тащит за собой. Куда ж он торопится? Ясно универмаг. Мне эскимо, ему пиво. Что ж справедливо. Глаза отца с тоской скользят по ровным рядам – Столичной. Выходим, пристраиваясь за ближайший столик. Едим, пьем молча. Мороженого мало в животе урчит. Но просить ещё, не решаюсь. Есть такое понятие – «папа зол» По идее, я мог бы вернутся сам, но тогда достанется обоим, и мы – это понимаем. Возвращаемся. Идти вниз, легче чем наверх. Солнце светит в спину, значит часа четыре? Хорошо бы Таня обед приготовила. Но стоп, мама вернулась. Значит – на плюшки можно не рассчитывать. Борщ да каша, пища наша. Но, сейчас буду рад даже им. Вот и дом, Гек приветственно машет хвостом. Обнюхивает, развожу руками – «Извини приятель, ничего нет» – разразившись лаем пес убегает. Какой от него шум, хватаюсь за голову, и эти машины… В дом почти вбегаю, и сразу на кухню. Котлеты? Тоже неплохо, но. Жирные они – думаю про себя, откусывая кусочек. – Голова свинцовая, к черту еду, спать. Едва добредаю до кровати. Сбрасываю сандалии, стаскиваю одежду. Ныряю под одеяло. Как же устал. И голова словно ежик. Так непривычно. Зато прохлада подушки, не исчезает в волосах. Хорошо. Действительно хорошо. Но спать неохота может ночничок включить, или радио, или просто закрыть глаза – думая о завтрашнем дне. А может упросить папу, свозить на машине. Точно, а не захочет – расскажу маме о смуглянке, и о пиве – вместо сладостей. И… но, это будет завтра, а пока спать…
Глава 9. «Где-то там – в удивительном городе №»
Гром. Где-то там далеко, но всё ближе. Душно. Открыв глаза – тяжело дышу За окном темень. Прошуршал и затих дождь. Снова грохочет, прямо над головой. Зевс-громовержец – едет в колеснице, или смеётся Перун – Россия все же. Всполохи молний освещают комнату. Сна ни водном глазу, сажусь, подтянув ноги к себе. Была б бабушка дома, убежал бы к ней. Ложе родителей – неплохой вариант. Но, как бы не спугнуть аиста. Говорят, он прилетает, лишь когда взрослые – спят одни. Хочу братика, или сестричку. И не потому, что не с кем играть. Просто, если ребенок будет похож на меня – все поймут – чей я сын. Или мама, от второго тоже откажется? Скажет – подменили. Да такой вариант тоже возможен… В грустной задумчивости включаю приемник вращая ручку настройки: лиричная музыка самое то, чтоб успокоиться. И вдруг на частоте где-то 15.7 «м» громко и звучно прозвучал – юный голос – «Говорит Москва – В эфире Пионерская Зорька!» Далее зазвучала музыка, и уже с первых слов я понял, что-то не так…
«Школьные годы чудесные» – пел детский хор
С дружбою, с книгою, с песнею,
Как они быстро летят!
Их не воротишь назад…
Выключаю радио, сердце колотит как бешеное. Не может быть! Украдкой пробираюсь на кухню – там над нашим столом, отрывной календарь. – 1 Сентября! – сегодня в школу – с ужасом осознаю я. Взгляд на окно. Светает, лучи солнца скользят по крышам, листве, ветвям деревьев. Смотрю на часы. Как и думал – опаздываем. Почти восемь. Стоп, но ведь у папы там тоже работа. Он снимает школьников и линейку, если задуматься – это его главный заработок.
– А, проснулся – произносит зевающий отец, заходя на кухню. Давай быстро в душ, печку вчера топили вода теплая. – Ага – киваю я, сбрасывая пижаму…
Не то чтоб обжигающая, но терпеть можно – думаю про себя, стоя под холодной струей. Вот ведь странно, лето позади – пролетело не заметил. Хотя если вспомнить все события…
– Застрял что ли – давай уже вылазь не тебе одному, ополоснуться надо – бурчит отец, выкидывая меня с душевой. Злой он какой, хотя, он всегда такой… – когда трезвый – хихикаю я. –«Говоришь вода тёплая!». – Ага! – из-за пленки раздаётся, что-то среднее между мычанием и рыком. – Так тебе охолодись – странно откуда у меня эта злость к отцу. Может, становлюсь похож на него? От одной этой мысли – пробирает дрожь. Неужели я тоже когда-то буду кричать на наших с… В голове возник образ Лии. Нет, я, конечно, не против, но, если рядом будет Тася – о чем это я вообще? И, я ли это? Бреду в комнату, походу придумывая оправдания своему странному поведению. Лоб горячий? Пожаловаться маме? Ах, да она же на работе. Сегодня в библиотеке, будет много детей. Завал, одним словом. Ладно не страшно – кашля нет, горло не болит – простая простуда. Но как же холодно. Надо скорей одеться. Так сначала – майку, трусы, поверх школьная форма. Ну вот, вернувшись на кухню, подхожу к зеркалу. Широкие плечи, тонкая шея, вытянутая голова. Лоб без волос, кажется несоразмерно большим. Иссиня-черны брови – словно намалёваны маркером – уродец, одним словом. Вздыхаю, все же людям с овальной головой идут длинные причёски. Ладно освоимся в школе, а там потихоньку отрастим. Вон мой дядя до армии, и не с такими патлами бегал и ничего. Правда его называли – «хиппи». Но как говорит бабушка – «Хоть горшком назови, лишь в печь не ставь». Но все же. И что он копается? О, в прихожей что – то грохнуло. По звуку тяжелое. А вот и отец. Хромает? Теперь я знаю куда упал штатив. И вновь не могу сдержать улыбки. Неужели во мне проснулись гены монголов. Но нет, они чтили своих родителей, или мама была права, и это не мой папа. Какая жара. Я просто задыхаюсь в этом костюме А за окном пасмурно, и ветерок, врывается в форточку. Глянем на градусник. На улице всего девять? Не может быть, по ощущениям градусов двадцать, или тридцать. Может вместо туфель, одеть сандали? Нет мама расстроится. Ботинки мне везли чуть не контрабандой, говорят из самой Германии. Черные как ночь, натуральная кожа. Ни разу не одёванные. Вот они прямо у порога. Красивые, даже мять жалко, но все равно придется – думаю я, вбивая ноги в обувь. Задники будут натирать, но тут ничего не поделаешь. Врач сказал – плоская стопа нужны специальные сапоги. Но мама, очевидно, решила, что и так сойдет. Ну и ладно. Все равно ведь поедем на машине – «ведь так папа?» – кидаю взгляд на отца. Хмурый какой. Опять ничего не сказал, подтолкнул к двери. Ну, ладно не хочет говорить, не надо. Выбегаю во двор. Стоп, а «поросенок» – где. Вот те раз, лишь следы протектора. Значит машина мне не приснилась, но сейчас, мы очевидно пойдем пешком…
На улице немноголюдно. Редкие школьники с цветами, и их родители. Мы неплохо вписываемся в картину, но громоздкий чемодан в руках отца все портит. Особенно людей привлекает затянутый в кожаный чехол штатив. Прямо двустволка, или даже трех, ведь у него три ножки. Проходим мимо горки ведущей к Тасиному дому. Интересно, она уже ушла? Было бы неплохо пройтись вместе. Да и посмотреть на ее маму, мне тоже хотелось. Но похоже, мы действительно опаздываем. Но почему мы не на машине? Может её украли, как тогда дедушкину. Эх, а ведь я стал привыкать к ее розовому цвету. А как же мои видения будущего. Значит её все же найдут – успокаиваю себя – я. Сворачиваем с проспекта. Странно, я думал школа там же где садик, а мы идем в сторону библиотеки. Значит линейка будет там. Видимо да. Ох, до чего натирают задники…
Дорога вновь разделяется та, что наверх к кирхе, а та, что по прямой запружена людьми и машинами. Столпотворение. Хорошо, что мы пешком. Проехать здесь невозможно, а в обход. Ну наверно. С трудом продираемся сквозь толпу. Наконец свободный участок. Откуда-то сверху с горки, съезжают машины их не так много, но все едут к стоящему в низине, трехэтажному зданию. Внизу есть что-то типа подвала, говорят раньше там был архив, где работала мама, пока не перешла в библиотеку. На первом этаже – актовый зал: там занимаются спортом, ставят спектакли. На Новый Год – устраивают утренники. Я хорошо помню, как мы делали костюм: петуха, шахматного коня, петрушки. Каждый год мне шили, что-то новое. Интересно кем я стану на этот раз. Может мушкетером. Тем боле – видение пластмассовой шпаги. Несомненный знак! Я представил Тасю в костюме миледи… Наверняка в театре найдётся подходящее платье, надо будет с ней поговорить. Вечер вдвоём в романтической обстановке. Не совсем понимаю, что это, но звучит клево. Это жар! Эти видения. Обрывки кинолент переплетаются с фантазиями, холодные капли дождя падают на неприкрытую голову, остужая ее. Оглядываюсь, пришли?
Площадь перед зданием небольшая, более того сзади толпы журчит речка, и люди жмутся, друг другу стараясь не соскользнуть на глинистом берегу. Меня представляют классному руководителю. Каштановые кудри, серые глаза, открытый высокий лоб. Черный плащ оттеняет белоснежную кожу…
Отцу она явно понравилась, но окно второго этажа флигеля, где располагалась библиотека –выходило на площадь. Я видел лишь приспущенную занавеску, но точно знал это мама. И папа, вероятно, знал. И вообще, как появилась машина, он сильно изменился. Возможно, страх потерять москвич – был у него, сильней чем у меня.
В любом случае в этот раз обошлось без намеков и приглашений. Александра Александровна отвела меня к нашей группе, поместив между светловолосой голубоглазой девочкой и здоровым рыжим парнем. Казалось бы, и стояли по росту, но все равно, этот верзила казался настоящей громадиной. Видно, почувствовав свое превосходство, рыжий задел меня локтем, как бы случайно, но я с трудом удержал равновесие. Тычок повторился. Мое тело качнулось вперед, но вернулось словно маятник. Похоже парня это задело. В этот раз он собрал все силы, приготовившись –толкнуть меня в спину двумя руками. Мне стало страшно. Первый день, а меня уже третирует хулиган. А, что будет дальше? Пожаловаться учителю? Но тогда прослывешь доносчиком. Был у нас в садике – тип, чуть, что бежал к – Петровне. Так и сидел все время один. Нет! Как говаривал Ильич – мы пойдем другим путем. Но каким? Здоровяк явно мощней меня. Тут даже натренированные мышцы не помогут. Но, что же делать. – Неожиданно решение приходит само собой. Дождавшись очередного толчка, резко отступаю в сторону. Рыжий по инерции летит вперед, Но я ловлю его за талию, не дав упасть. Парень пытается вырваться, развернуться. Убедившись, что он крепко стоит на ногах отпускаю его, возвращаясь на свое место. Хулиган заносит кулак, но бить того, кто помог? Тем более при свидетельнице. Буркнув что-то, рыжий отбрасывает мою протянутую руку, возвращаясь в строй. Проходит, минута две. Я слышу, как справа сопит хулиган, поэтому совсем не думаю, об атаке слева. Неожиданно тонкие пальцы вцепляются в мою левую руку, чуть повыше локтя.
– Ты ведь сын фотографа – шепчет мне на ухо ангельский голос. Не оборачиваясь, киваю головой. – А мама есть? – снова интересуется девочка. Смотрю на приспущенную занавеску во флигеле второго этажа. – «Хотел бы я сам знать ответ на этот вопрос.» – Значит нет. – Радостно вскрикивает белокурый ангел. Тяжело вздыхаю. – Меня кстати Настя зовут, а тебя? – и не давая мне ответить. – Хочешь моя мама станет твоей? – произносит девочка, уверенно сжимая мой локоть.
Шея как деревянная, но всё равно должен взглянуть на будущую сестру. Медленно поворачиваю голову. Она серьезно? Смутные сомнения – терзают меня. «Может родители хотят передать меня другим?»– «Неужели все уже оговорено». Погодите, а бабушка, она тоже согласна? Впрочем, если я не сын её дочери, кому я вообще нужен? На глазах наворачиваются слезы. Мелкие дождинки стекают по лицу так, что не особо заметно. Но девочка со словами. – Скоро вернусь – куда-то убегает. – Ты чего, я ж тя, не сильно толкнул, раздается над правым ухом, хрипловатый бас. Тяжелая длань опускается на мое плечо. Снова поворот непослушной шеи. Плотный, круглый, широкоплечий. Да такого лучше иметь в союзниках. – Да не в тебе дело – отвечаю, вытирая лицо. – Бледный ты какой-то, ты извини если что. И да, я Гена – Продолжает рыжий – протягивая мне, широкую, как лопата ладонь. – представляюсь – автоматом пожимая его руку…
Молчим, ищем темы для разговора. – Дождь сегодня – произношу – чувствуя себя полным дураком. – Да капает – откликается Гена. Снова молчим. Наконец рыжий указывает пальцем на моего отца, устанавливающего штатив. – С ним пришел? – спрашивает, он зыркая глазами по сторонам пока, я не успел дать ответ. – Ага – отвечаю понимая, что теперь моя очередь что-то спрашивать. Прямо игра в города, но называется она – «продолжи тему для разговора». Пытаюсь хоть, что-то вспомнить, но в голове на удивление пусто. Я словно забыл, все книги, фильмы, истории. Вообще всё. Остаётся сосредоточить внимание на чем-то материальном, к примеру. Вон там у служебного входа в здание, под навесом сидят, судя по табличкам – завуч и директор, они, и станут моей жертвой. Напрягая последние извилины, тыкаю пальцем в невысокого толстяка в дорогом костюме. – Смешной, правда, на Швейка похож – неожиданно вспоминаю, я, роман – Вячеслава Гашека. Похоже мимо. Впрочем, не удивительно, судя по глазам моего оппонента, книг не читаем, фильмов не смотрим. – «Ну может хоть мультики» – с надеждой думаю я, снова указывая уже – на плотную женщину с необъятной прической. – Фрекен Бок – говорю, слегка хихикая, чтоб рыжий понял – это шутка. – А твоя знакомая? – удивляется Гена с уважением глядя на меня. – «Да нет же!» – Хочу сказать – но тут звукооператор все же разобрался с динамиками и из него раздалась приветственная речь. – Вот, моя знакомая! – в отчаянье кричу я, указывая на стоящую у микрофона Таисью.
