– «Вот уж не надо» – думаю про себя. Хоромы тут, царские, но я уже привык к своей – отгороженной ширмой, маленькой комнатке. Потом если Алге приедет, как она меня здесь найдет. Да и иметь под боком сестру-истеричку – вслух я, конечно, такого не сказал, но по моим глазам – Настя поняла – что идея меня не слишком радует. – Что ж стерпится слюбиться – по-взрослому произносит – «сестрица» – вытягиваясь на диване. Сдвигаюсь в самый угол, но её голова все равно на моих коленях, а ноги. – «Красивые, вообще говоря, если б не ссадина на коленке, совсем идеальные.» Девочка, заметив мой взгляд улыбается, натягивая юбку. –Только брат! – шепчет она, глядя на меня. Вроде успокоилась. – согласно киваю, улыбаться в ответ. Идиллию прерывает внезапно открывшаяся дверь. Настя резко вскакивает, приняв непринуждённую позу. Слишком уж наиграно – думаю про себя. Но неважно, взрослые занятые друг другом, что-то обсуждают. Не до нас.
Отец даёт знак, поднимаюсь прощаясь. Уходим? Клара предлагает подвезти. Грузимся в машину. Настя не едет, стоит на балконе. Машу ей рукой. Девочка прикладывает руки к голове изображая уши зайки. Чтоб это значило, какой-то на намек? На всякий случай положив руку на затылок, по-военному, отдаю честь – смеётся. В общем, мы друг друга поняли…
Вечереет, тучи заполнили небо. Солнце пытается пробиться сквозь них, но тщетно. Темно. Включились фары. Клара грустит. Папа – цитирует скороговорку. Женщина улыбнулась. А вот и наш дом. Тормозим, на веранде в окне, силуэт мамы. Похоже нас ждут. – Жена? – спрашивает клиентка. – Папа кивает. Клара поджимает губы…
— Что ж увидимся – говорит, помогая достать вещи из багажника…
Автомобиль отъехал. Идем домой. Казуистика не поможет. Лучше не лгать. Скорей всего мама – спросит напрямую. Позже, меня подвергнут перекрестному допросу, поэтому нужно не упустить, что скажет папа.
Кухня полна дыма. На столе котлеты, рис. Садимся ужинать. – Мы, это… халтурка подвернулась – пытается улыбнуться папа… – Ешьте! – произносит мама, достав с кастрюли новую порцию. Лениво ковыряю вилкой в тарелке. Рис, сыроват, котлеты подгорели. Но еда, есть еда. Невольно вспомнилась книга – В.Д. Бонч-Бруевич –«Ленин и дети». Не то, что б я стремился попасть в какое-то общество, но теперь – вид несъеденной пищи, вызывал во мне чувство вины. Как же, люди трудились, растили, корова пожертвовала жизнью! И теперь, это пропадет? Давлюсь, подчищая всё. Осталось третье. С сомнением смотрю – на мутную жидкость, обитающую в кружке. По запаху яблоки. – В памяти всплывает, цитата из книги – Л. И. Давыдычева – «Жизнь и страдания Ивана Семенова» – "Спасибо компотик я буду сам" – Думаю от такого, отказался бы, и вечно голодный – Петя. Однако пью. Тьфу, ну и кислятина. Таня всегда перебарщивала со сладким, теперь и сахар будет горше соли. «А ведь все это белая смерть» – вспоминаю юмориста, из передачи – «Вокруг Смеха» … Так началось, вскоре, и герои книг видеться начнут. Скорее спать! Благодарю за еду, бочком сползаю со стула. Дверь в словно вросла в стену. Дергаю на себя несколько раз. И лишь потом вспоминаю, что открывается она в другую сторону…
Темно. Свет пробивается сквозь дверную щель. Все же любопытство взяло верх. Нет, я не собирался подслушивать и тем боле подсматривать. Но интересно, что скажет папа.
Мама терпеливо ждет пока он доест. Рука отца привычно тянется к водке, но замирает на полпути. Я прямо вижу, о чем он думает – «Не время злить жену, когда, она, итак, на взводе?» – Странно, я действительно читаю его мысли. Как телепат? Было бы здорово, или нет?
– Эта женщина, там в иномарке. У вас, что-то было? – Спрашивает мама. – Нет. Ничего. Просто клиентка – отец не старается подбирать слова, но выходит у него удивительно естественно. Мама в сомнениях – муж никогда не врет, но даже совершенный механизм дает сбой. – Так влюблен, что идешь против принципов? Хорошо, не держу. Тебе ведь нравятся такие, куклы… – Едва сдержав слезы, произносит мать. – Сисястые, ты забыла добавить. – шутливо произносит отец, доставая из кармана конверт с авансом. – Говорю ж клиентка. Пленку на них отснял – добавляет он – выкладывая в качестве доказательства копию квитанции. Мама внимательно читает, затем считает деньги. Как много. Нет, она, конечно, слышала про жиголо, но… Основным её упреком мужу всегда было – тунеядец, бабник, транжира – как часто, повторяла она эти слова. «Алкаш» – в нашем доме не произносили. Мой дед любил выпить, и считал алкоголь чем-то вроде дезинфекции, изнутри. В его репертуаре, было много шуток и поговорок в защиту спиртного. Маме противопоставить было нечего. Её отец и муж пили на равных, почти не пьянея. Иногда, когда деду было грустно, он отводил отца на веранду покурить, покалякать. Беседу дед обычно заканчивал перефразированной строкой, из стихотворения – М. Ю Лермонтова. – "И скучно и грустно, и некому морду набить…" – разумеется мама была против таких посиделок, но бабушка – со словами – «Не дерзи – отцу» – заставляла её замолчать.
И вот муж принес деньги, и немалые. И квитанция, такими вещами не шутят. Ведь заработанное сдают на кассу. Как математик, мама прекрасно считает в уме. Если деньги в конверте аванс. То конечная сумма, будет просто огромной. Потом ребенок. – потому как её взгляд скользнул в сторону нашей комнаты, я понял – обо мне наконец вспомнили. Стараясь не шуметь, добираюсь до своей кровати, бросаю одежду на стул, ныряю под одеяло. Уф успел. Притворяюсь спящим, громко сопя носом. Зашли родители идут к моей кровати. Включают ночник. Зажмуриваюсь, но веки все равно дергаются.
– Не спишь же – произносит отец – щекоча меня под мышками. – «Ах, так» – выскакиваю из-под одеяла – вцепившись зубами в его куртку. – Арр! – рычу – изображая бульдога. – Отпрыгни жаба – весело произносит папа, поднимая и подбрасывая меня в воздух. Хохочу, искренне радостно. Мне так хорошо. Ну, хватит, смотри – он совсем белый – Мама протягивает руки. Переползаю к ней обнимая за шею. – Э, давай ка… сползай, ты тяжелый. – шепчет, чуть слышно. – На лучки, хочу на лучки – бормочу как… Сколько мне тогда было, три года. – Галина, смотри – глаза закатились. – вскрикивает отец, быстро забирая меня и укладывая в кровать. – Настя – красавица – шепчу, пытаясь поймать в воздухе неуловимый образ. – О ком это он? – интересуется мама. – Дочь, Клары клиентки. Успели подружиться. Она, его… – произносит папа, трогая мой лоб. …Одноклассница. Черт! Горячий! – звони в скорую – добавляет он, и мама выбегает из комнаты.
Стены, потолок всё в огне. Даже белоснежная простыня. Так похожая на снег. Зарыться бы в него и лежать, лежать… Сквозь багровый туман прорывается голос. – Сколько там у него, сорок есть? Если выше пойдет, везем в больницу. Приоткрываю глаза. Белый халат шапочка – врач. Рядом девушка постарше – медсестра? Даже не знаю почему, так решил. Молоденькая – интеллигентка. А у её подопечной на лбу, семь классов написано. – Мы бы не хотели его увозить из дома понимаете – у ребенка атавизм, в Ленинграде сказали… – несомненно голос мамы.
– Тогда антибиотики, – откликается медсестра – градусы собьем и… – впадает в задумчивость она. – Ему уже кололи, когда маленький был – вмешивается отец – с тех пор животом мается. Пища не переваривается и вообще – хмуро добавляет он.
– Понятно кишечная флора нарушена, тогда, верно, лекарство нельзя, да и везти в больницу с аутизмом. Тем боле в нашу… – вздрагивает врач. – Может вообще в себя уйти. Тело у мальчика крепкое. Может и дома отлежаться. А пропишу я вам, пожалуй, травы… Так пижма, можете сами собрать, можете в аптеке купить. Потом зверобой, тысячелистник, мята, само собой мед натуральный – у меня дед пасеку держит – могу адресок дать. – Добавляет девушка, выписывая рецепт.
– Ну все Марина поехали у нас еще два вызова – обращается она к медсестре, прощаясь со мной и родителями.
Темно ночник выключен. Снова включили? Меня приподнимают, вливая в рот, что-то горькое. —полагаю пижма? Опять что-то суют? Ну уж нет, хватит с меня гадостей. Хотя… пробую на язык – сладко. Мёд! И судя по аромату гречишный. Вкуснятина. Но откуда тошнота. Отстраняюсь жестом показывая – достаточно. Меня оставляют в покое. Во рту горьковатый вкус, в животе тепло. Кажется мне уже не так жарко. Мысли приходят в порядок. Думаю, о линейке, о школе, о Насте. Казалось бы, такая маленькая, а уже разведенка. Интересно её суженый тоже стер лебедя с запястья? Странно все это. Мальчиков и девочек примерно поровну, но почему бы всем изначально, не разбиться на пары, и жить как лебеди – выбирая одного единственного на всю жизнь. Казалось бы – Зоя Михайловна, Татьяна Петровна, и даже Клара – наша клиентка – красивые обеспеченные дамы. По идее, им проходу давать не должны. Но, они одиноки. Что же случилось в их судьбах. Их пары – нашли других? Но, куда делись парни тех девушек? Претерпели метаморфозу – став алкашами? Бред какой-то. Хотя если подумать. Лиза влюблена в Дмитрия, но жениться он, на бабушке. Селекция – определяемая жизнью? Вздыхаю, похоже мал, я – судить, о таких вещах. А мои подруги? Наобещал им с три короба. Завлек красивой сказкой. А после…
Прямо, как мой отец ни пропускаю ни одной юбки. Взять хотя б – Настю. Вроде уже твердо решил, что люблю Алге, а стоит появиться смазливой мордашке… А ведь мы с ней еще и одногодки, одноклассники. Связь ближе, чем чаще видишься, или наоборот? И Лия! Я так и не навестил её. Мысли наплывают, смешиваются, становятся сумбурными. Вот – мы плывём на гигантском лайнере и вдруг, он тонет как – «Титаник». Я понимаю – это сон, ничего нет, но все равно боюсь за подруг. Судьба, жизнь, любят играть. В шахматах иногда жертвуешь пешкой, а иногда королевой. Но кто для меня, кто? Изначально, я думал, – Алге высшее существо, но спустя время, образ Таси затмил её, а теперь еще Настя… А вдруг в будущем, мне ещё кто-то понравится… Выбор станет сложней. Говорят избранницу – видишь сердцем. А вдруг со мной, это не сработает? Если оно, моё сердце сломалось в момент клинической смерти? Не стану ли я, всю жизнь метаться, гоняясь за призрачной тенью: фейри, мангусты, ангела… Моя грудь сжимается, так одиноко. Как будто весь мир предал меня, выкинув на обочину, как сломанную игрушку. И похоже уже навсегда…
29.10.2022
Конец первой книги.
Автобиография часть вторая. (анонс)
Болезнь затянулась, возможно, я не хотел выздоравливать. Мне выписали больничный затем, продлили. Школа – я стал забывать про неё. Дни тянулись – пустые, как и предыдущие. Не хотелось ни играть, ни читать. Фильмы казались глупыми надуманными. Мне приносили задания на дом. Но, толку. Из-за судорог, я почти не мог писать. Все эти крючки, закорючки. Даже когда подарили шариковую ручку. Рисунки. Да теперь я рисовал. Каждый день. Карандаши, краски, фломастеры, все шло в ход. Мои движения были отрывисты, линии нечетки. Картины выходили более чем странные. Но мне нравились. Жгучие цвета – казались родными. Я рисовал место откуда, прибыл. Место куда хочу вернуться. Если, конечно, это планета.
Мои сны яркие, красочные наполненные событиями. Я не мог открыть глаза. Но стал понимать окружающий мир. Сиреневая трава, растущая на хрустальных склонах. Причудливые растения-минералы. Высокие здания – похожие на замки. Все, как когда-то. Но только без границ. Я мог двигаться в любую сторону, но стоило заснуть, просыпался на далекой – Земле. Но покинув её возвращался к своему путешествию с того же места, где уснул. Это сложно осознать, но мой сон, стал более реальным чем сама жизнь. И насытится, я мог лишь там в призрачном мире. Земная еда, более не утоляла голод…
Девочки меня навещали. Однажды привели Лию. С трудом её узнал. Расплылась, тельце пухлое – похоже в деревне неплохо кормили. Ее гостинцы: сливки, сыр, масло, – все натуральное. Мы сидели напротив друг друга.
Да забыл сказать мне выделили комнату. Веранду разгородили, большую часть занимаю я, во второй – туалет и ванна. Но даже погружаясь в кипяток – я ощущаю холод. Там, где блуждает моя потерянная душа, всегда мороз. Металл крошится и ломается. И мне всегда холодно. И пища, не то, чтоб её нет. Но вся, она, растительного происхождения. Разумеется, здесь на Земле, на меня, как наложен – обет молчания.
… Пухлая ручка Лии ложится в мою ладонь. Я пожимаю её. Как же ослабло тело. Двигаться тяжело. Хорошо хоть волосы отросли: не видно, как похудел. Тепло. В глубине сердца – как яркая искра. Она пронзает сотни световых лет, согревая меня где-то там – на краю времени. Это, как разом быть в двух местах. Играть две роли.
Конец декабря. Все готовятся к праздникам, мне стало лучше вот, девочек и позвали. Но скоро они уйдут. У Таси, Риты – театр, а Катя – не мне говорить о странностях… Но, её душа. Иногда засыпая, я вижу тень блуждающую, среди обломков. Но стоит подойти ближе, и образ исчезает. Может, чего боится? Или мы, засыпаем в разное время, и Катя успевает проснуться?
Что касается Лии – она уже, не наивная простушка, думающая – «Стоит потереться, о жениха – будет ребенок». Понаблюдав за рождением телят – девочка поняла, как и откуда берутся дети. И теперь её мучил лишь один вопрос, как они туда попадают? Не знаю, кто рассказал ей сказку, о леденцах, где живут младенцы… Но теперь прежде, чем съесть конфету – она тщательно осматривает её, в надежде, обнаружить крохотное тельце.
Мне уже лучше. Отъелся, отлежался, как – Илья Муромец – энергия – хлещет через край. Уже скучаю по школе. Помнят ли меня ребята? Говорят, учительница сменилась. Мой больничный продлили, но сказали – в последний раз. Значит вскоре, смогу увидеть свой класс. Непонятно почему меня так манит туда, на эти шумные улицы. Под яркие лучи солнца. Все же человек, если он не интроверт – существо стадное. Так о многом хочется рассказать, поделиться, покрасоваться в новеньком костюме, тем боле что…
Приближается Рождество!
Отец даёт знак, поднимаюсь прощаясь. Уходим? Клара предлагает подвезти. Грузимся в машину. Настя не едет, стоит на балконе. Машу ей рукой. Девочка прикладывает руки к голове изображая уши зайки. Чтоб это значило, какой-то на намек? На всякий случай положив руку на затылок, по-военному, отдаю честь – смеётся. В общем, мы друг друга поняли…
Вечереет, тучи заполнили небо. Солнце пытается пробиться сквозь них, но тщетно. Темно. Включились фары. Клара грустит. Папа – цитирует скороговорку. Женщина улыбнулась. А вот и наш дом. Тормозим, на веранде в окне, силуэт мамы. Похоже нас ждут. – Жена? – спрашивает клиентка. – Папа кивает. Клара поджимает губы…
— Что ж увидимся – говорит, помогая достать вещи из багажника…
Автомобиль отъехал. Идем домой. Казуистика не поможет. Лучше не лгать. Скорей всего мама – спросит напрямую. Позже, меня подвергнут перекрестному допросу, поэтому нужно не упустить, что скажет папа.
Кухня полна дыма. На столе котлеты, рис. Садимся ужинать. – Мы, это… халтурка подвернулась – пытается улыбнуться папа… – Ешьте! – произносит мама, достав с кастрюли новую порцию. Лениво ковыряю вилкой в тарелке. Рис, сыроват, котлеты подгорели. Но еда, есть еда. Невольно вспомнилась книга – В.Д. Бонч-Бруевич –«Ленин и дети». Не то, что б я стремился попасть в какое-то общество, но теперь – вид несъеденной пищи, вызывал во мне чувство вины. Как же, люди трудились, растили, корова пожертвовала жизнью! И теперь, это пропадет? Давлюсь, подчищая всё. Осталось третье. С сомнением смотрю – на мутную жидкость, обитающую в кружке. По запаху яблоки. – В памяти всплывает, цитата из книги – Л. И. Давыдычева – «Жизнь и страдания Ивана Семенова» – "Спасибо компотик я буду сам" – Думаю от такого, отказался бы, и вечно голодный – Петя. Однако пью. Тьфу, ну и кислятина. Таня всегда перебарщивала со сладким, теперь и сахар будет горше соли. «А ведь все это белая смерть» – вспоминаю юмориста, из передачи – «Вокруг Смеха» … Так началось, вскоре, и герои книг видеться начнут. Скорее спать! Благодарю за еду, бочком сползаю со стула. Дверь в словно вросла в стену. Дергаю на себя несколько раз. И лишь потом вспоминаю, что открывается она в другую сторону…
Темно. Свет пробивается сквозь дверную щель. Все же любопытство взяло верх. Нет, я не собирался подслушивать и тем боле подсматривать. Но интересно, что скажет папа.
Мама терпеливо ждет пока он доест. Рука отца привычно тянется к водке, но замирает на полпути. Я прямо вижу, о чем он думает – «Не время злить жену, когда, она, итак, на взводе?» – Странно, я действительно читаю его мысли. Как телепат? Было бы здорово, или нет?
– Эта женщина, там в иномарке. У вас, что-то было? – Спрашивает мама. – Нет. Ничего. Просто клиентка – отец не старается подбирать слова, но выходит у него удивительно естественно. Мама в сомнениях – муж никогда не врет, но даже совершенный механизм дает сбой. – Так влюблен, что идешь против принципов? Хорошо, не держу. Тебе ведь нравятся такие, куклы… – Едва сдержав слезы, произносит мать. – Сисястые, ты забыла добавить. – шутливо произносит отец, доставая из кармана конверт с авансом. – Говорю ж клиентка. Пленку на них отснял – добавляет он – выкладывая в качестве доказательства копию квитанции. Мама внимательно читает, затем считает деньги. Как много. Нет, она, конечно, слышала про жиголо, но… Основным её упреком мужу всегда было – тунеядец, бабник, транжира – как часто, повторяла она эти слова. «Алкаш» – в нашем доме не произносили. Мой дед любил выпить, и считал алкоголь чем-то вроде дезинфекции, изнутри. В его репертуаре, было много шуток и поговорок в защиту спиртного. Маме противопоставить было нечего. Её отец и муж пили на равных, почти не пьянея. Иногда, когда деду было грустно, он отводил отца на веранду покурить, покалякать. Беседу дед обычно заканчивал перефразированной строкой, из стихотворения – М. Ю Лермонтова. – "И скучно и грустно, и некому морду набить…" – разумеется мама была против таких посиделок, но бабушка – со словами – «Не дерзи – отцу» – заставляла её замолчать.
И вот муж принес деньги, и немалые. И квитанция, такими вещами не шутят. Ведь заработанное сдают на кассу. Как математик, мама прекрасно считает в уме. Если деньги в конверте аванс. То конечная сумма, будет просто огромной. Потом ребенок. – потому как её взгляд скользнул в сторону нашей комнаты, я понял – обо мне наконец вспомнили. Стараясь не шуметь, добираюсь до своей кровати, бросаю одежду на стул, ныряю под одеяло. Уф успел. Притворяюсь спящим, громко сопя носом. Зашли родители идут к моей кровати. Включают ночник. Зажмуриваюсь, но веки все равно дергаются.
– Не спишь же – произносит отец – щекоча меня под мышками. – «Ах, так» – выскакиваю из-под одеяла – вцепившись зубами в его куртку. – Арр! – рычу – изображая бульдога. – Отпрыгни жаба – весело произносит папа, поднимая и подбрасывая меня в воздух. Хохочу, искренне радостно. Мне так хорошо. Ну, хватит, смотри – он совсем белый – Мама протягивает руки. Переползаю к ней обнимая за шею. – Э, давай ка… сползай, ты тяжелый. – шепчет, чуть слышно. – На лучки, хочу на лучки – бормочу как… Сколько мне тогда было, три года. – Галина, смотри – глаза закатились. – вскрикивает отец, быстро забирая меня и укладывая в кровать. – Настя – красавица – шепчу, пытаясь поймать в воздухе неуловимый образ. – О ком это он? – интересуется мама. – Дочь, Клары клиентки. Успели подружиться. Она, его… – произносит папа, трогая мой лоб. …Одноклассница. Черт! Горячий! – звони в скорую – добавляет он, и мама выбегает из комнаты.
Стены, потолок всё в огне. Даже белоснежная простыня. Так похожая на снег. Зарыться бы в него и лежать, лежать… Сквозь багровый туман прорывается голос. – Сколько там у него, сорок есть? Если выше пойдет, везем в больницу. Приоткрываю глаза. Белый халат шапочка – врач. Рядом девушка постарше – медсестра? Даже не знаю почему, так решил. Молоденькая – интеллигентка. А у её подопечной на лбу, семь классов написано. – Мы бы не хотели его увозить из дома понимаете – у ребенка атавизм, в Ленинграде сказали… – несомненно голос мамы.
– Тогда антибиотики, – откликается медсестра – градусы собьем и… – впадает в задумчивость она. – Ему уже кололи, когда маленький был – вмешивается отец – с тех пор животом мается. Пища не переваривается и вообще – хмуро добавляет он.
– Понятно кишечная флора нарушена, тогда, верно, лекарство нельзя, да и везти в больницу с аутизмом. Тем боле в нашу… – вздрагивает врач. – Может вообще в себя уйти. Тело у мальчика крепкое. Может и дома отлежаться. А пропишу я вам, пожалуй, травы… Так пижма, можете сами собрать, можете в аптеке купить. Потом зверобой, тысячелистник, мята, само собой мед натуральный – у меня дед пасеку держит – могу адресок дать. – Добавляет девушка, выписывая рецепт.
– Ну все Марина поехали у нас еще два вызова – обращается она к медсестре, прощаясь со мной и родителями.
Темно ночник выключен. Снова включили? Меня приподнимают, вливая в рот, что-то горькое. —полагаю пижма? Опять что-то суют? Ну уж нет, хватит с меня гадостей. Хотя… пробую на язык – сладко. Мёд! И судя по аромату гречишный. Вкуснятина. Но откуда тошнота. Отстраняюсь жестом показывая – достаточно. Меня оставляют в покое. Во рту горьковатый вкус, в животе тепло. Кажется мне уже не так жарко. Мысли приходят в порядок. Думаю, о линейке, о школе, о Насте. Казалось бы, такая маленькая, а уже разведенка. Интересно её суженый тоже стер лебедя с запястья? Странно все это. Мальчиков и девочек примерно поровну, но почему бы всем изначально, не разбиться на пары, и жить как лебеди – выбирая одного единственного на всю жизнь. Казалось бы – Зоя Михайловна, Татьяна Петровна, и даже Клара – наша клиентка – красивые обеспеченные дамы. По идее, им проходу давать не должны. Но, они одиноки. Что же случилось в их судьбах. Их пары – нашли других? Но, куда делись парни тех девушек? Претерпели метаморфозу – став алкашами? Бред какой-то. Хотя если подумать. Лиза влюблена в Дмитрия, но жениться он, на бабушке. Селекция – определяемая жизнью? Вздыхаю, похоже мал, я – судить, о таких вещах. А мои подруги? Наобещал им с три короба. Завлек красивой сказкой. А после…
Прямо, как мой отец ни пропускаю ни одной юбки. Взять хотя б – Настю. Вроде уже твердо решил, что люблю Алге, а стоит появиться смазливой мордашке… А ведь мы с ней еще и одногодки, одноклассники. Связь ближе, чем чаще видишься, или наоборот? И Лия! Я так и не навестил её. Мысли наплывают, смешиваются, становятся сумбурными. Вот – мы плывём на гигантском лайнере и вдруг, он тонет как – «Титаник». Я понимаю – это сон, ничего нет, но все равно боюсь за подруг. Судьба, жизнь, любят играть. В шахматах иногда жертвуешь пешкой, а иногда королевой. Но кто для меня, кто? Изначально, я думал, – Алге высшее существо, но спустя время, образ Таси затмил её, а теперь еще Настя… А вдруг в будущем, мне ещё кто-то понравится… Выбор станет сложней. Говорят избранницу – видишь сердцем. А вдруг со мной, это не сработает? Если оно, моё сердце сломалось в момент клинической смерти? Не стану ли я, всю жизнь метаться, гоняясь за призрачной тенью: фейри, мангусты, ангела… Моя грудь сжимается, так одиноко. Как будто весь мир предал меня, выкинув на обочину, как сломанную игрушку. И похоже уже навсегда…
29.10.2022
Конец первой книги.
Автобиография часть вторая. (анонс)
Болезнь затянулась, возможно, я не хотел выздоравливать. Мне выписали больничный затем, продлили. Школа – я стал забывать про неё. Дни тянулись – пустые, как и предыдущие. Не хотелось ни играть, ни читать. Фильмы казались глупыми надуманными. Мне приносили задания на дом. Но, толку. Из-за судорог, я почти не мог писать. Все эти крючки, закорючки. Даже когда подарили шариковую ручку. Рисунки. Да теперь я рисовал. Каждый день. Карандаши, краски, фломастеры, все шло в ход. Мои движения были отрывисты, линии нечетки. Картины выходили более чем странные. Но мне нравились. Жгучие цвета – казались родными. Я рисовал место откуда, прибыл. Место куда хочу вернуться. Если, конечно, это планета.
Мои сны яркие, красочные наполненные событиями. Я не мог открыть глаза. Но стал понимать окружающий мир. Сиреневая трава, растущая на хрустальных склонах. Причудливые растения-минералы. Высокие здания – похожие на замки. Все, как когда-то. Но только без границ. Я мог двигаться в любую сторону, но стоило заснуть, просыпался на далекой – Земле. Но покинув её возвращался к своему путешествию с того же места, где уснул. Это сложно осознать, но мой сон, стал более реальным чем сама жизнь. И насытится, я мог лишь там в призрачном мире. Земная еда, более не утоляла голод…
***
Девочки меня навещали. Однажды привели Лию. С трудом её узнал. Расплылась, тельце пухлое – похоже в деревне неплохо кормили. Ее гостинцы: сливки, сыр, масло, – все натуральное. Мы сидели напротив друг друга.
Да забыл сказать мне выделили комнату. Веранду разгородили, большую часть занимаю я, во второй – туалет и ванна. Но даже погружаясь в кипяток – я ощущаю холод. Там, где блуждает моя потерянная душа, всегда мороз. Металл крошится и ломается. И мне всегда холодно. И пища, не то, чтоб её нет. Но вся, она, растительного происхождения. Разумеется, здесь на Земле, на меня, как наложен – обет молчания.
… Пухлая ручка Лии ложится в мою ладонь. Я пожимаю её. Как же ослабло тело. Двигаться тяжело. Хорошо хоть волосы отросли: не видно, как похудел. Тепло. В глубине сердца – как яркая искра. Она пронзает сотни световых лет, согревая меня где-то там – на краю времени. Это, как разом быть в двух местах. Играть две роли.
***
Конец декабря. Все готовятся к праздникам, мне стало лучше вот, девочек и позвали. Но скоро они уйдут. У Таси, Риты – театр, а Катя – не мне говорить о странностях… Но, её душа. Иногда засыпая, я вижу тень блуждающую, среди обломков. Но стоит подойти ближе, и образ исчезает. Может, чего боится? Или мы, засыпаем в разное время, и Катя успевает проснуться?
Что касается Лии – она уже, не наивная простушка, думающая – «Стоит потереться, о жениха – будет ребенок». Понаблюдав за рождением телят – девочка поняла, как и откуда берутся дети. И теперь её мучил лишь один вопрос, как они туда попадают? Не знаю, кто рассказал ей сказку, о леденцах, где живут младенцы… Но теперь прежде, чем съесть конфету – она тщательно осматривает её, в надежде, обнаружить крохотное тельце.
***
Мне уже лучше. Отъелся, отлежался, как – Илья Муромец – энергия – хлещет через край. Уже скучаю по школе. Помнят ли меня ребята? Говорят, учительница сменилась. Мой больничный продлили, но сказали – в последний раз. Значит вскоре, смогу увидеть свой класс. Непонятно почему меня так манит туда, на эти шумные улицы. Под яркие лучи солнца. Все же человек, если он не интроверт – существо стадное. Так о многом хочется рассказать, поделиться, покрасоваться в новеньком костюме, тем боле что…
Приближается Рождество!
