Пусть на размышления воспоминания, ушли считанные секунды, но пауза явно затянулась. Лия уже, ёрзает в нетерпении. Кудрявая смотрит, как хочет сказать: «Я ж говорила» … Мавританка заметно хмурится. Катя – чуть подалась, вперед, губы приоткрыты, в глазах интерес. А ещё сейчас, когда её шея вытянулась, как у змеи, я замечаю на коже девочки рисунок – в виде цветка – и нервно сглатываю. «Неужели клеймёная» – думаю про себя. Такая красавица, а уже воровка, а может даже убийца. Необоснованные страхи начинают – терзать сознание. Мама не разрешала играть с беспризорниками, повторяя: «…все они либо, бандиты, либо в будущем станут ими…».
В отношении мавританки и курчавой – сомнений не было. Но если, и Остапенко – преступница! О…о! Невольно вспоминается кинолента «Джельтельмены Удачи». От страха мысли путаются. Я уже представляю, как предводительница, вытирая, о юбку Лии руки, испачканные моей кровью, произносит – «а можешь не волноваться, я его того бритвой по горлу – можешь полюбоваться в колодце лежит. Кстати, вот куртка, штанишки нам малы, а тебе, как раз впору будут…» На дне холодно, но я ещё жив, пытаюсь всплыть, но ни руки, ни ноги не двигаются. Сердце бьётся всё тише. Время растягивается сознание, ускользает.
Встряхиваю головой отгоняя видения – нет, такой вариант меня не устраивает. Но как спастись? Влиться в их коллектив, стать своим? У Трошкина ведь получилось, выдать себя за главаря банды. Если буду вести себя уверенно… Пытаюсь принять позу, как у доцента: ноги расставлены, руки на коленях, корпус чуть вперед, на лице ухмылка. – Ой – вскрикивает Лия, неожиданно провалившаяся в «ямку». – У тебя, зуб болит? – сочувственно спрашивает она, оборачиваясь и глядя, на моё перекошенное лицо.
«Ну, вот момент испорчен» – думаю про себя. Однако не опуская глаз, медленно с достоинством произношу – Рябовы мы – и добавляю в духе, кота Матроскина – Фамилия такой.
– А мне нравится курочка ряба, произносит Лия – забираясь обратно, ко мне на колени. – Жила была курочка ряба – слегка изменяет сказку кудрявая. – И снесла она яичко не простое… А я любые люблю – неожиданно, перебивает её молчаливая Катя. – Но мама больше не покупает – грустно добавляет она. – Заговорила? – Удивляется Кудрявая. – Ой – вскрикивает златовласка, прячась за спину мавританки. Тася пытаясь, её достать хватает за пальто. Но Рита встает на её пути, и та отступает.
«Прямо как волчья стая» – думаю про себя. А Рита, если б Маугли был девочкой…
Вздыхаю. Как всё сложно и похоже не только у меня. К счастью, в момент особо тягостных раздумий, со стороны кухни – открывается дверь и в раздевалку, вместе с горячим облаком пара вкатывает наша повариха, держа на подносе, ещё дымящейся пирожки. Лук, картошка, яблоки – обаяние у меня превосходное, а голод и фантазия помогают определить прочие ингредиенты. Завидев лакомство, Лия срывается с места и нахватав полные карманы гостинцев, возвращается назад. Остальные девочки не жадничают, хотя видно, что и они голодны. Сглатываю слюну. Всё пахнет так ароматно аппетитно… Неожиданно чувствую, мягкий вкус на своих зубах. Рыжая позаботилась. С яблоками! Не то, чтоб я их любил. Однако жую, под пристальным взглядом Лии. Дождавшись, пока исчезнет последний кусочек, рыжая удовлетворено вздыхает и начинает есть сама. «Какая заботливая» – думаю про себя. От еды и тепла – совсем разморило. Даже мысль, куда-то идти кажется абсурдной. У нас же есть кровати даже у меня, которого всегда запирают в кладовке. Ночью без взрослых, конечно, страшно. Но я сейчас так устал, что – просплю до утра.
Пытаюсь придумать как озвучить свои мысли в слух. Входит Татьяна Петровна. Я уже готовлюсь произнести вступительную речь, о вреде ночных прогулок, как она, оглядев наше чавкающая царство, кивает поварихе, и та тут же выскакивает за дверь, даже не попрощавшись. Такая прыть обычно неторопливой Прасковьи Михайловны вводит в меня в ступор. Все подготовленные слова вылетают из головы. За окном слышится протяжный вой. Его подхватывают другие собаки, и вскоре голоса слышны повсюду. Я понимаю, что это не волки, но сейчас мысль остаться без взрослых в пустом здании – кажется абсурдной.
– Хм, Лия тебе нельзя так идти, вот возьми примерь – неожиданно произносит заведующая – натягивая на рыжую, кожаные сапожки и аккуратно зашитое пальто: такое же, как на остальных «не забранных». – Ну, все поели, все готовы – скорей утвердительно, чем вопросительно произносит Татьяна Петровна. Мы дружно молчим. Однако привычка, делает свое дело и мы, как положено строимся по парам. «Вот ведь выдрессировали» – думаю про себя – чувствуя, как в мою ладошку – впиваются ногти – Кати Остапенко. Слегка вздрагиваю. Впрочем, быстро успокаиваюсь. Банда они там не банда, а пока взрослые рядом дети – ничего не сделают. Потом судя по реакции девочек, меня уже приняли за своего.
Темно, в прореженных кронах – гуляет ветер. Мрачные облака окутывают всё небо. Роща, давно уже отряхнула последние листы – вспоминаются слова классика. Пестрый ковер шуршит под ногами, налипая на обувь. Лия и заведующая, идут впереди всех, Кудрявая и Маугли замыкающие. Мы со златовлаской посередине. Деревья кончились. Но светлее не стало. Татьяна Петровна в растерянности оглядывает улицу. Фонари не горят даже в домах нет света. Моросящий дождь, становится весьма назойливым. Пока нас спасают шапки, но если они намокнут…
Осторожно движемся дальше. Наконец-то какой-то свет. Радостно бежим на источник, мелькающий за кустами, но подойдя ближе, видим лишь двух человек с фонариками в руках. Они крутятся вокруг столба выражаясь настолько красноречиво, что Татьяна Петровна – велит нам закрыть уши.
Нас заметили. Рабочие перестают ругаться. Заведующая подходит к ним и сначала умоляет, но видя, что это не возымело эффекта, переходит к угрозам. После слов: «мастер участка» и «премия» – произнесённых – разъярённой фурией – один из электриков быстро цепляет, что-то на ноги и карабкается на опору. Спустя пару минут вдалеке, возле перекрёстка, загорается свет. Татьяна Петровна благодарит работяг, и мы вместе дружно бежим к горящим вдалеке фонарям. Дождь, уже не стесняясь, лупит нас по плечам и спинам. Тяжёлые капли – отскакивают от моей куртки, словно от брони, но девочкам в их легких пальто, совсем не сладко. Наконец мы на перекрёстке. Рита радостно вскрикивает, указывая на полутемный объект, скрытый за дощатым забором. Кудрявая, облегченно вздыхает. Даже Остапенко, шепчет что-то вроде: пришли.
Радуюсь вместе со всеми, осталось лишь перейти дорогу. И тут откуда-то из обесточенного района, с потухшими фарами – выезжает громадная фура, на полной скорости несется вдоль обочины, и на повороте въехав гигантскую лужу, окатывает нас с ног до головы – грязной, вонючей жидкостью. Татьяна Петровна, на миг замирает, оглядывает себя, детей, закрывает глаза, снова открывает. Но это не сон, мы так боялись намокнуть, что бежали почти всю дорогу. И вот возле самого дома, когда казалось, уже всё позади… Нет, заведующая была интеллигентной женщиной. Поэтому она сначала велела закрыть нам уши, а уже потом разразилась столь, великолепной бранью, что думаю и электрики б позавидовали. Несколько прохожих, оглянулись на крик, но заметив детей, решили не вмешиваться. Наконец высказав всё, что она думает о пьяных водителях, не следящих за дорогой, а также о милиции, которая таки просчёты допускает – Татьяна Петровна успокоилась и отряхнув грязь с прически, поминутно оглядываясь, повела нас через дорогу в свой дом.
Мокро, холодно. Я чувствовал себя одновременно Гингемой, на которую обрушили домик и Бастиндой – погибающей от воды. К счастью, мы уже вошли в дом. Нежарко. Я вижу очаг, но его ещё предстоит растопить. Помещение довольно большое, слева три окна возле них даже не двухспальная, а скорей четырёх спальная кровать, явно кустарной работы. Или даже не кровать, а продолжение камина – наподобие русской печки. Справа две двери, Татьяна Петровна распахивает одну из них: ту, что ближе к входу – и заталкивает нашу мокрую пятерку в предбанник – догадываюсь я, обозревая: шайки, лейки – висящие над скамьями вдоль стен. В целом это даже не комната, а большой коридор без окон без… Хотя в конце, дверь всё же есть – осознаю я в тот момент, как сильные руки стаскивают с меня верхнюю, одежду и бельё. Стою, едва держась на ногах. Рядом Лия, такая же голая и дрожащая. Воспитательницы, нет, впрочем, как и вещей. Рита строит нас по росту и гуськом ведет… Куда понять не трудно. Комната полна пара. Даже окна запотели. В целом, лишь они источник света, а так в бане полумрак. Горячая вода? Удивляюсь, откуда ей взяться: камин не горит. Откуда-то сверху летят обжигающие брызги. Присмотревшись, замечаю, гигантский раструб – от лейки, прикреплённый под самым потолком. Мы с Лией срываемся с места, чтоб быстрей попасть под душ, но Рита – С криком – Куда малышня, кипяток! – останавливает нас тычком в грудь, и мы с рыжей отступая – летим на скамью у стены. Не хило так приложившись, о деревянные доски – пятой точкой. Вскрикиваю от боли. Лия участливо смотрит на меня интересуясь – где больно?
– Да вот яички прищемил – машинально отвечаю я, хватаясь за больное место.
– А у тебя есть? Где покажи – наивно спрашивает рыжая, оглядывая меня с ног до головы. – Дети не забудьте писю помыть. Рита, проследи! – слышится из-за стены голос Татьяны Петровны. – Да хорошо – отвечает Маугли – оборачиваясь к нам. – Пися, а что это – удивленно спрашивает Лия, оглядываясь по сторонам. – Ну, ты тундра непроходимая – удивляется Тася – устремляя свой взор на нас. – Пися – откуда писаешь. «Видишь щелочка между ног», — доходчиво объясняет она. И как её мыть? – не сдается девочка. – Э…э – произносит кудрявая, ища взглядом помощи – предводительницы. – Оставь, я сама всё сделаю. Комната нагрелась, кипяток уберут, малышей вымою, а вы с Катей… – Рита оглядывается, на забившуюся в угол Остапенко. Ладно, её тоже вымою – вздыхает она. Неожиданно под потолком загорается свет. Мы щуримся, прикрывая глаза руками. Первой в себя приходит Лия – Она смотрит на меня, затем оглядывает себя. – Мм, а почему у тебя не щелочка, а червячок? – неожиданно спрашивает она – наклоняя голову, чтоб рассмотреть поближе. – О, так ты мальчик? – Удивленно произносит – Рита. Её мускулистое тело – нависает надо мной. Ни капли жира, мышцы – как канаты. И вся она, словно вырезана из камня. А может так оно и есть и это кукла? Может даже та негритянка, с которой мне запретили играть. Ведь я нарушил обещание, и даже стягивал с неё тряпки. И вот теперь она, такая же, но больше в десятки раз – пришла отомстить?
– Ух ты, действительно мальчик, уж я в этом разбираюсь – восхищено произносит кудрявая, оглядывая меня с головы до пят.
– Мальчик, а где у мальчика пися? – спрашивает рыжая, пытаясь понять, куда спряталась щель.
– У мальчиков не пися, а писюн – авторитетно отвечает Тася, задумчиво теребя подбородок.
– То есть, она под этим червячком с мешочком – допытывается Лия, потянувшись руками к моей промежности.
– Не смей – неожиданно вмешивается пришедшая, в себя от шока Рита. – Там, мальчиков, может трогать, лишь невеста – внезапно посерев заявляет, она, отступая в сторону.
– А невеста это кто? – не сдается рыжая, задавая очередной вопрос. «Не знать такого?» – Не то, чтоб, я удивился. – Но невольно подумал – «даже если она из деревни, неужели не слышала о свадьбах?»
Хотя, она ведь тоже может быть куклой… Да и кудрявая и златовласка. Вроде девочки, но, с другой стороны, насколько они, не похожи на всех, с кем я встречался раньше.»
– Невеста? Мм – ну, у неё есть жених. Он дарит ей подарки, а потом целует и они женятся. – наконец выдавливает из себя Тася. – А подарки, что это? – вновь удивляется Лия – причем видно, что она ни шутит, ни издевается. Действительно не знает.
– Мне становится её жалко, и я пускаюсь в долгое объяснение: о шоколадках, конфетах, мороженом, красивых нарядах… Наконец устав говорить, замолкаю.
– Теперь, уже не только рыжая пребывает в шоке. Даже Катя выползла из своего угла, чтоб послушать мои рассказы.
… А, ещё когда невеста выходит замуж – может взять фамилию жениха. – Входя в раж добавляю я.
– Мм не поняла? – Смущено произносит Лия – оглядывая присутствующих.
– То есть была Горбатова – станешь Рябовой, – отрешённо отвечает Тася, думая о чем-то своем.
– Мм шоколадки, мармелад. – Согласна! – вдруг восклицает рыжая, и уже на законных основаниях – устраивается у меня на коленях.
– Э, погоди – может он не хочет быть, твоим женихом – бормочет Рита, может он, на мне женится – добавляет она – и в её взгляде читается непреклонность и упорство.
– Рябов, Ряба, курочка ряба, снесла курочка яички не простые – золотые. – Словно ото сна, просыпается меркантильная Тася.
Я поражен, три цитаты в один день. Либо, она весьма начитана, либо в её доме кому-то очень нравятся, фильмы и сказки.
Приглядываюсь. Тоненькая, худая – ребра пересчитать можно, но бедра широкие, а лодыжки сильные. Конечно, не такая красавица, как Остапенко, но в качестве невесты…
– А ведь я тебя знаю – неожиданно произносит кудрявая. Это ведь ты был на утреннике?
Пытаюсь вспомнить, о чем речь. На всех празднествах, посещаемых мной, всегда дарили дорогие подарки. И хоть говорили, что они бесплатные, но все дети знали – конфеты не сыплются с неба. В период тотального дефицита, позарится на продукты могли даже взрослые. Да, были меценаты спонсировавшие бедные семьи, но – ах, вот оно что. Теперь я вспомнил. Первомайский праздник в прошлом году. На него мы отправились с бабушкой. Никогда я ещё, не видел столь убогой и серой обстановки. Лишь, на мне был нормальный костюм. Остальные дети, были кое-как, задрапированы в тряпки, или обклеены бумагой, словно папье-маше.
Мы с кудрявой сопоставляем воспоминания. Попутно она узнаёт, в актрисе которой восхищается – мою бабушку. И к концу беседы, я понимаю – кандидаток в невесты, стало больше.
Остается златовласка. Молчалива, но судя по горящим глазам и стекающей слюне, от сладостей и нарядов, она бы тоже не отказалась. Вздыхаю. Выбрать одну – обидеть остальных. Кудрявую и Маугли я откровенно боюсь. От Лии, можно откупиться, а вот Катя. Не знаю почему, но мне импонирует эта девочка. Она похожа на волшебницу Розовой страны – Стеллу. Нет дело не в иллюстрации. Я видел её такой. Маленькой девочкой с золотыми волосами. И дело не в женственности. От неё исходил свет, нечто волнующее волшебное. И даже цветок на шее, как печать, или заклятие, которое предстояло снять.
Нет, если кому и откажу, то только не ей. И не Лии. И не Тасе. И уж, конечно, не мавританке. Неожиданно, я понимаю – мое сердце уже принадлежит им. И даже не как невестам, а как подругам – которых у меня никогда не было.
Потерять их. Не-е-е-т! Но, что делать? В прошлый раз мне помогла шкатулка. Может и сейчас способ сработает? Мысленно перебираю содержимое бабушкиной сокровищницы.
Украшения, бумаги, письма. И конверт с сургучной печатью и иностранным штемпелем. А, ещё красивые марки. На них был дворец, как из сказок –Шахерезады. Мечети, купола. Кажется, оно пришло из Стамбула – так сказал дедушка.
