Опомнившись, она так быстро, как только могла, подошла к столу и остановилась возле него. Вслед ей летели негромкие, но твердые проклятия уставших рабочих, чья очередь задерживалась из-за нее. На столе управляющего лежали четыре пакетика пайка.
– Бери и уходи, Лура, – Джилиак пусть и оставался недовольным, но его голос стал заметно тише. Будто напоминая женщине последовательность действий, которые она и так повторяла изо дня в день, белесый слизняк попутно пытался заглянуть в ее опущенные светло-карие глаза.
Нельзя сказать, что он относился к ней хуже, чем к остальным. Но рождение Эйдена определенно усложнило их отношения. Мальчишка не скрывал своей ненависти к нему, и это выводило Джилиака из себя. Лура же всегда старалась защитить сына. Даже путем собственных страданий, ведь они непременно следовали за каждым ее неповиновением.
Желая как можно скорее покинуть палатку управляющего, женщина быстро взяла дрожащей рукой пайки со стола и, не проронив ни слова, поспешила к выходу. Но хатт окликнул ее, вновь повышая голос:
– Скажи своему сорванцу, что если я еще раз увижу его отлынивающим от работы, то оставлю его без еды на неделю! – словно чувствуя, что слова прозвучали не до конца убедительно, Джилиак добавил. – И плевать мне, если мальчишка сдохнет! Ты меня поняла?!
Облизав сухие губы, слизняк потянулся за очередной порцией пайка для следующего рабочего. Его внимание тем временем все еще было приковано к остановившейся возле выхода Луре. Женщина не удосужилась даже повернуться. В иной день, когда настроение хатта могло быть хуже нынешнего, этот жест сулил бы ей проблемы. Сегодня же ей благоволила удача. Но это не значило, что только лишь хатт смог сдержать себя в руках. Зажмурившаяся от злости Лура, чей сын вновь стал объектом угроз Джилиака, сжала свободную руку в кулак – так, что грязные ногти больно впились в ладонь.
– Вот и славно, – будто оценивая ее силу воли, насмешливо протянул управляющий и выкрикнул надоевшую фразу. – Следующий!
Ровно в этот момент Лура чуть не столкнулась с человеком в просторном черном плаще, который неожиданно вошел в палатку, минуя очередь. Удивленные его внезапным появлением рабочие даже не стали возмущаться его невежливым поступком. Они лишь с любопытством и даже неким страхом уставились на него, пытаясь разглядеть лицо, сокрытое накинутым на голову капюшоном.
Лура тоже невольно обратила на него свое внимание. Человек поначалу показался ей знакомым. Это странное ощущение преследовало ее несколько мгновений. Затем она поняла, что вряд ли встречалась с ним ранее, а обратный эффект стал возможен благодаря невероятной загадочности, окутывающей незнакомца.
С уверенностью можно было говорить лишь о том, что странник являлся мужчиной, и было в нем что-то, что мешало отвести от него взгляд. Невероятная харизма и мощь исходили от него. Легкие нотки страха, овладевшие, кажется, каждым из присутствующих в палатке, являлись вполне уместными и объяснимыми. Лура тоже начинала их ощущать, так и застыв «в дверях».
Мужчина тем временем подошел к столу управляющего, так и не сняв капюшон. Джилиак с некоторой опаской и недоверием искоса глядел на незнакомца, держа одну руку под столом. Возможно, там он прятал свой бластер.
– Мы знакомы? – решил уточнить слизняк. Напряженность воцарилась в воздухе. – Или ты заблудился на моих болотах, странник?
– Мне нужен хатт-управляющий Джилиак. Полагаю, вы, – спокойный, негромкий голос мужчины внушал доверие. Но было в нем и что-то твердое, стальное и холодное.
Пока незнакомец говорил, хатт медленно двигал лежавшие на столе пайки поближе к себе. Потом он вдруг остановился и вперился взглядом под капюшон, не теряя надежды увидеть лица странника. Видимо, в этот момент его тоже накрыло ощущение, что он знает этого человека. Но, как и у Луры, оно быстро его покинуло.
Джилиак нервно заозирался по сторонам, будто боясь, что их подслушивают. Увидев уходящий вдаль хвост из голодных рабочих, он велел всем пойти прочь. Те шустро принялись исполнять волю управляющего. Лишь Лура так и осталась стоять у выхода.
– Возвращайся к сыну, Лура! Не испытывай мое терпение!
Бросив последний заинтересованный взгляд на загадочного незнакомца, женщина, наконец, вышла из палатки и глотнула, пусть и зловонного, но все же слегка свежего воздуха.
Странник довольно быстро ускользнул из ее мыслей. Слова Джилиака об Эйдене вновь вернулись в ее голову. Мальчик снова разозлил хатта, а это означало, что завтра его непременно ждет наказание. Посмотрев на мерцающие в небе звезды, Лура вспомнила свою давнюю мечту – убраться подальше с Белкадана и начать новую жизнь. Теперь эту мечту перенял у нее Эйден, и мать каждый день молилась, чтобы у него появился хотя бы призрачный шанс осуществить ее. Ведь каждый ребенок заслуживает счастливой и беззаботной жизни! Лура не могла допустить, чтобы Эйден прожил рабскую жизнь, как ее родители, и умер на болотах!
Задумавшись, женщина потеряла счет времени. Шелест неподалеку пробудил ее, и она увидела того самого незнакомца, выходящего из палатки. Даже сейчас его лицо скрывалось под капюшоном. Он на мгновение заострил внимание на женщине, после чего, не проронив ни слова, направился к стоявшему неподалеку лендспидеру. Вероятно, именно на нем он прибыл в колонию. А это означало, что деньги у него водились. Мало кто на Белкадане мог позволить себе такой транспорт даже напрокат.
Лура продолжала наблюдать за странником, когда из палатки выполз довольный, мерзко ухмыляющийся Джилиак.
– Я смотрю, ты настойчиво ищешь возможность поработать в ночную смену, Лура. Иначе как объяснить твое упорное нежелание возвращаться домой? Или твой мелкий сопляк и тебе уже поперек горла сидит?
– Отвали от нее, Джилиак! – послышался еще один голос, выкрикнувший ругательство на хаттском языке. Детский.
Из-за спины Луры появился темноволосый мальчик, с ненавистью и без какого-либо страха смотревший прямо в глаза хатту. Из детей в колонии только Эйден знал язык своего врага. Храбро загородив собой мать, он не заметил с интересом наблюдавшего за происходящим странника. Лура же глазами молила того о помощи, понимая, что стычка ее сына с управляющим не сулит ничего хорошего.
Джилиак постепенно багровел от злости. Он еще не выплеснул свой гнев на мальчика, но было видно, что это вот-вот произойдет. Но как только рот хатта открылся, чтобы изрыгнуть порцию проклятий, Джилиак почувствовал на себе чью-то руку. Обернувшись, он увидел незнакомца, который, в свою очередь, не отрывал глаз от Эйдена.
– Я не силен в языке хаттов, но, полагаю, мальчик просто зовет свою мать домой, – и вновь тихий и спокойный голос мужчины вселял доверие к нему окружающих.
Лура начинала опасаться, что подобной способностью обычно обладают отпетые негодяи. Но сейчас ей было все равно, кем являлся этот загадочный странник. Главное, что он не остался в стороне, когда они нуждались в его помощи.
На удивление, его слова подействовали даже на вспыльчивого Джилиака. Тот лишь бросил последний презрительный взгляд на Эйдена и пополз прочь.
Когда тот удалился на достаточное расстояние, Лура смогла выдохнуть. Положив ладони на плечи своего сына, она решила отблагодарить вступившегося за них мужчину. Но ей редко приходилось кого-то благодарить, поэтому она не знала, что сказать.
– Спасибо! – у нее получилось неловко, но искренне.
Почему-то она и не ждала какой-то ответной реакции. Странник еще какое-то время внимательно рассматривал Эйдена, будто увидел в нем что-то. Луре даже стало не по себе. У нее появилось желание, чтобы незнакомец поскорее ушел.
Так он и поступил. Не попрощавшись, мужчина развернулся и направился в сторону своего лендспидера. Вскоре странник покинул «Тай Горру», не забыв напоследок бросить последний взгляд в сторону Эйдена.
БЕЛКАДАН
– Тебе не стоит так разговаривать с управляющим, Эйден! Ради твоего же блага! – с этими словами Лура зашла в родную палатку. Она уже давно сбилась со счета, сколько раз наставляла сына подобным образом.
Мальчик плелся вслед за матерью. Явно не соглашаясь с ней, он скорчил недовольную гримасу.
– Я не могу позволить этому слизню кричать на тебя!
Слова сына тронули Луру. Каждый раз, когда Эйден пытался защитить ее, сердце матери наполнялось теплотой. Тем не менее, положив пайки на стол, она в очередной раз постаралась объяснить ребенку простую истину.
– С Джилиаком шутки плохи. Рано или поздно тебе сильно не поздоровится! – увидев разочарование в глазах сына, она все же смягчилась. – Но я правда горжусь твоей храбростью, сынок!
– Только ею? – с напускной обидой уточнил тот, явно провоцируя мать на очередную похвалу.
Лура в ответ лишь рассмеялась, потрепав Эйдена за волосы. Тому не нравилось, когда она так делала, поэтому он довольно быстро вырвался, бросив недовольное «Ма-а-ам!». Тогда женщина, еще некоторое время с умилением понаблюдав за занявшимся своими делами сыном, принялась готовить ужин.
Их палатка, сделанная из плотного, не пропускающего влагу материала грязно-желтого цвета, была в разы меньше той, в которой обитал хатт-управляющий. Скудное убранство включало небольшой обеденный стол, несколько стульев, два жестких дивана да громоздкий сундук, где хранились немногочисленные вещи. Раньше у Луры имелся шкаф, но он уже давно покоился на свалке. Купить новый женщина по понятным причинам не могла. Во-первых, у нее не было на это кредитов. Во-вторых, в такую глушь завозили только самое необходимое, вроде еды, лекарств и тряпья, которое язык не поворачивался назвать одеждой. Единственный же крупный магазин на Белкадане располагался достаточно далеко от «Тай Горры», и добраться до него у рабочих колонии не представлялось возможным.
Погрузив в миску с водой старый нагреватель, Лура сняла повязку с грязных волос и бросила ее на стол. Только сейчас женщина смогла с облегчением выдохнуть после тяжелого рабочего дня. Сразу же она ощутила неимоверную усталость, которую не замечала до этого. Лура старалась не думать о причинах, по которым была вынуждена терпеть столь невыносимую жизнь в колонии. В голову даже не приходила мысль, что однажды ей представится возможность навсегда покинуть ненавистный Белкадан. Лура еще в детстве убедила себя, что заветная мечта никогда не сбудется. Но при этом она довольно быстро усвоила, что одни лишь мечтания не помогут бороться с невероятно тягостным существованием в колонии. Поэтому Лура старалась ставить себе определенные цели – скорее пустяковые, нежели серьезные. Их призванием было наполнить смыслом нелегкую жизнь одинокой женщины. Главную цель Лура поставила перед собой, когда впервые взяла на руки своего сына. Конечно, она хотела сделать все от себя зависящее, чтобы у него появился шанс устроить лучшую жизнь вдали от тягот Белкадана. Мать искренне верила – то, что для нее казалось невозможным, обязательно должно быть доступно ее сыну, – и была готова заплатить за это любую цену.
Пока Лура справлялась с усталостью, Эйден подошел к своему дивану и постарался незаметно положить под подушку потрепанный журнал. Но его действия не остались незамеченными.
– Что это? Где ты его взял? – удивилась Лура, подойдя к сыну. Она уже догадывалась, что тот натворил.
Взяв в руки журнал прежде, чем Эйдену удалось придумать, куда еще его можно спрятать, женщина убедилась в правдивости своей догадки. На обложке красовался рыцарь Республики, сжигающий из огнемета гигантского горилл-слизня.
– Нашел, – буркнул в ответ Эйден, явно скрывая правду.
Он знал, что врать было бессмысленно. Лура уже все поняла, поскольку такое случалось не в первый раз. Но чувство стыда не позволило мальчишке честно признаться матери в своем поступке.
– Ты опять обокрал старика Таггара?
Эйден старался избегать сурового взгляда Луры, опустив глаза в пол. Он так и не подобрал в голове оправдания для себя, поэтому ее вопрос остался без ответа.
– Завтра немедленно вернешь журнал и извинишься! Никогда не думала, что мой сын станет вором!
– Я не вор! – воскликнул уязвленный ребенок, видя, как мать бросает журнал обратно на диван.
Он покраснел. Слова женщины воззвали к его совести, и мальчик не сразу вспомнил, что не сможет выполнить ее требование, ведь торговец Таггар заходил в «Тай Горру» не так часто.
– Ты же знаешь, я почитаю и верну, честно!
– Не желаю ничего слышать! Завтра же отнесешь старику его журнал! – повысила голос Лура, стоя на своем. За всей внешней строгостью крылась горечь от того, что она не в состоянии купить сыну даже тоненький журнал.
Конечно, не только Эйден рос без игрушек и прочих детских радостей. В колониях на Белкадане трудно было найти обеспеченную семью рабочих. Все старались экономить на всем, чем можно, и покупали только самое необходимое. Лура – не исключение. Джилиак редко платил кредитами вместо пайков. Зачем рабочим кредиты, если он обеспечивает их всем, что им нужно?
Как и многие другие, Лура старалась откладывать жалкие средства на самый «черный» день. Эйден знал об этих сбережениях и раньше даже просил потратить их на журнал или игрушку. Повзрослев, он осознал, почему мать все время ему отказывала, и перестал клянчить.
Лура не могла похвастаться хорошим образованием, но все же старалась передать свои знания сыну. Довольно быстро она заметила, что тот смышлен не по годам. Для него не составило труда в раннем возрасте понять, в чем кроется причина их тяжелой жизни. А точнее, в ком. Эйден рос ответственным и работящим парнем, часто помогал матери, но неохотно брался за любую работу, которую поручал ему Джилиак. И все потому, что именно в нем он разглядел корень всех проблем. Алчный и грубый хатт ассоциировался у него с монстром, мешавшим жить любому, кто попадет ему в лапы.
Ребенок редко жаловался матери на управляющего. Однако та и без этого знала, что мальчик затаил злобу на Джилиака. Иногда он даже в открытую говорил, что хочет причинить боль и страдания слизняку. Эйден вообще был достаточно вспыльчивым, являясь в этом прямой противоположностью Луры, которая старалась всегда сохранять спокойствие, даже в самой безвыходной ситуации. Женщину беспокоил данный факт. И дело было даже не в том, что своим поведением мальчишка усложнял себе жизнь в колонии. Однажды, до рождения сына, Лура услышала фразу про «темную сторону», к которой ведут гнев и ярость. Она восприняла ее, как хорошую метафору, и не хотела, чтобы Эйден обладал теми качествами, которые могут толкнуть его во тьму.
Пока насупившийся сын лежал на диване рядом с потрепанным журналом, Лура вернулась к столу. Она не обратила на его обиду никакого внимания, зная, что он не умеет долго злиться.
Положив в нагретую воду содержимое пайков, женщина достала наполовину пустую бутылку с молоком и пару стаканов. Разливая молоко, она поглядывала в миску, где постепенно поднималась буханка хлеба. Сегодня Джилиак не расщедрился. Иногда от него можно было дождаться пайки с овощным рагу или даже мясом.
– Эйден, иди есть! – позвала сына за стол Лура.
Тот не откликнулся. Тогда она повернулась к дивану и обнаружила, что мальчик втайне от нее читает журнал, из-за которого они только что поругались.
– Бери и уходи, Лура, – Джилиак пусть и оставался недовольным, но его голос стал заметно тише. Будто напоминая женщине последовательность действий, которые она и так повторяла изо дня в день, белесый слизняк попутно пытался заглянуть в ее опущенные светло-карие глаза.
Нельзя сказать, что он относился к ней хуже, чем к остальным. Но рождение Эйдена определенно усложнило их отношения. Мальчишка не скрывал своей ненависти к нему, и это выводило Джилиака из себя. Лура же всегда старалась защитить сына. Даже путем собственных страданий, ведь они непременно следовали за каждым ее неповиновением.
Желая как можно скорее покинуть палатку управляющего, женщина быстро взяла дрожащей рукой пайки со стола и, не проронив ни слова, поспешила к выходу. Но хатт окликнул ее, вновь повышая голос:
– Скажи своему сорванцу, что если я еще раз увижу его отлынивающим от работы, то оставлю его без еды на неделю! – словно чувствуя, что слова прозвучали не до конца убедительно, Джилиак добавил. – И плевать мне, если мальчишка сдохнет! Ты меня поняла?!
Облизав сухие губы, слизняк потянулся за очередной порцией пайка для следующего рабочего. Его внимание тем временем все еще было приковано к остановившейся возле выхода Луре. Женщина не удосужилась даже повернуться. В иной день, когда настроение хатта могло быть хуже нынешнего, этот жест сулил бы ей проблемы. Сегодня же ей благоволила удача. Но это не значило, что только лишь хатт смог сдержать себя в руках. Зажмурившаяся от злости Лура, чей сын вновь стал объектом угроз Джилиака, сжала свободную руку в кулак – так, что грязные ногти больно впились в ладонь.
– Вот и славно, – будто оценивая ее силу воли, насмешливо протянул управляющий и выкрикнул надоевшую фразу. – Следующий!
Ровно в этот момент Лура чуть не столкнулась с человеком в просторном черном плаще, который неожиданно вошел в палатку, минуя очередь. Удивленные его внезапным появлением рабочие даже не стали возмущаться его невежливым поступком. Они лишь с любопытством и даже неким страхом уставились на него, пытаясь разглядеть лицо, сокрытое накинутым на голову капюшоном.
Лура тоже невольно обратила на него свое внимание. Человек поначалу показался ей знакомым. Это странное ощущение преследовало ее несколько мгновений. Затем она поняла, что вряд ли встречалась с ним ранее, а обратный эффект стал возможен благодаря невероятной загадочности, окутывающей незнакомца.
С уверенностью можно было говорить лишь о том, что странник являлся мужчиной, и было в нем что-то, что мешало отвести от него взгляд. Невероятная харизма и мощь исходили от него. Легкие нотки страха, овладевшие, кажется, каждым из присутствующих в палатке, являлись вполне уместными и объяснимыми. Лура тоже начинала их ощущать, так и застыв «в дверях».
Мужчина тем временем подошел к столу управляющего, так и не сняв капюшон. Джилиак с некоторой опаской и недоверием искоса глядел на незнакомца, держа одну руку под столом. Возможно, там он прятал свой бластер.
– Мы знакомы? – решил уточнить слизняк. Напряженность воцарилась в воздухе. – Или ты заблудился на моих болотах, странник?
– Мне нужен хатт-управляющий Джилиак. Полагаю, вы, – спокойный, негромкий голос мужчины внушал доверие. Но было в нем и что-то твердое, стальное и холодное.
Пока незнакомец говорил, хатт медленно двигал лежавшие на столе пайки поближе к себе. Потом он вдруг остановился и вперился взглядом под капюшон, не теряя надежды увидеть лица странника. Видимо, в этот момент его тоже накрыло ощущение, что он знает этого человека. Но, как и у Луры, оно быстро его покинуло.
Джилиак нервно заозирался по сторонам, будто боясь, что их подслушивают. Увидев уходящий вдаль хвост из голодных рабочих, он велел всем пойти прочь. Те шустро принялись исполнять волю управляющего. Лишь Лура так и осталась стоять у выхода.
– Возвращайся к сыну, Лура! Не испытывай мое терпение!
Бросив последний заинтересованный взгляд на загадочного незнакомца, женщина, наконец, вышла из палатки и глотнула, пусть и зловонного, но все же слегка свежего воздуха.
Странник довольно быстро ускользнул из ее мыслей. Слова Джилиака об Эйдене вновь вернулись в ее голову. Мальчик снова разозлил хатта, а это означало, что завтра его непременно ждет наказание. Посмотрев на мерцающие в небе звезды, Лура вспомнила свою давнюю мечту – убраться подальше с Белкадана и начать новую жизнь. Теперь эту мечту перенял у нее Эйден, и мать каждый день молилась, чтобы у него появился хотя бы призрачный шанс осуществить ее. Ведь каждый ребенок заслуживает счастливой и беззаботной жизни! Лура не могла допустить, чтобы Эйден прожил рабскую жизнь, как ее родители, и умер на болотах!
Задумавшись, женщина потеряла счет времени. Шелест неподалеку пробудил ее, и она увидела того самого незнакомца, выходящего из палатки. Даже сейчас его лицо скрывалось под капюшоном. Он на мгновение заострил внимание на женщине, после чего, не проронив ни слова, направился к стоявшему неподалеку лендспидеру. Вероятно, именно на нем он прибыл в колонию. А это означало, что деньги у него водились. Мало кто на Белкадане мог позволить себе такой транспорт даже напрокат.
Лура продолжала наблюдать за странником, когда из палатки выполз довольный, мерзко ухмыляющийся Джилиак.
– Я смотрю, ты настойчиво ищешь возможность поработать в ночную смену, Лура. Иначе как объяснить твое упорное нежелание возвращаться домой? Или твой мелкий сопляк и тебе уже поперек горла сидит?
– Отвали от нее, Джилиак! – послышался еще один голос, выкрикнувший ругательство на хаттском языке. Детский.
Из-за спины Луры появился темноволосый мальчик, с ненавистью и без какого-либо страха смотревший прямо в глаза хатту. Из детей в колонии только Эйден знал язык своего врага. Храбро загородив собой мать, он не заметил с интересом наблюдавшего за происходящим странника. Лура же глазами молила того о помощи, понимая, что стычка ее сына с управляющим не сулит ничего хорошего.
Джилиак постепенно багровел от злости. Он еще не выплеснул свой гнев на мальчика, но было видно, что это вот-вот произойдет. Но как только рот хатта открылся, чтобы изрыгнуть порцию проклятий, Джилиак почувствовал на себе чью-то руку. Обернувшись, он увидел незнакомца, который, в свою очередь, не отрывал глаз от Эйдена.
– Я не силен в языке хаттов, но, полагаю, мальчик просто зовет свою мать домой, – и вновь тихий и спокойный голос мужчины вселял доверие к нему окружающих.
Лура начинала опасаться, что подобной способностью обычно обладают отпетые негодяи. Но сейчас ей было все равно, кем являлся этот загадочный странник. Главное, что он не остался в стороне, когда они нуждались в его помощи.
На удивление, его слова подействовали даже на вспыльчивого Джилиака. Тот лишь бросил последний презрительный взгляд на Эйдена и пополз прочь.
Когда тот удалился на достаточное расстояние, Лура смогла выдохнуть. Положив ладони на плечи своего сына, она решила отблагодарить вступившегося за них мужчину. Но ей редко приходилось кого-то благодарить, поэтому она не знала, что сказать.
– Спасибо! – у нее получилось неловко, но искренне.
Почему-то она и не ждала какой-то ответной реакции. Странник еще какое-то время внимательно рассматривал Эйдена, будто увидел в нем что-то. Луре даже стало не по себе. У нее появилось желание, чтобы незнакомец поскорее ушел.
Так он и поступил. Не попрощавшись, мужчина развернулся и направился в сторону своего лендспидера. Вскоре странник покинул «Тай Горру», не забыв напоследок бросить последний взгляд в сторону Эйдена.
*******************************************************
БЕЛКАДАН
*******************************************************
– Тебе не стоит так разговаривать с управляющим, Эйден! Ради твоего же блага! – с этими словами Лура зашла в родную палатку. Она уже давно сбилась со счета, сколько раз наставляла сына подобным образом.
Мальчик плелся вслед за матерью. Явно не соглашаясь с ней, он скорчил недовольную гримасу.
– Я не могу позволить этому слизню кричать на тебя!
Слова сына тронули Луру. Каждый раз, когда Эйден пытался защитить ее, сердце матери наполнялось теплотой. Тем не менее, положив пайки на стол, она в очередной раз постаралась объяснить ребенку простую истину.
– С Джилиаком шутки плохи. Рано или поздно тебе сильно не поздоровится! – увидев разочарование в глазах сына, она все же смягчилась. – Но я правда горжусь твоей храбростью, сынок!
– Только ею? – с напускной обидой уточнил тот, явно провоцируя мать на очередную похвалу.
Лура в ответ лишь рассмеялась, потрепав Эйдена за волосы. Тому не нравилось, когда она так делала, поэтому он довольно быстро вырвался, бросив недовольное «Ма-а-ам!». Тогда женщина, еще некоторое время с умилением понаблюдав за занявшимся своими делами сыном, принялась готовить ужин.
Их палатка, сделанная из плотного, не пропускающего влагу материала грязно-желтого цвета, была в разы меньше той, в которой обитал хатт-управляющий. Скудное убранство включало небольшой обеденный стол, несколько стульев, два жестких дивана да громоздкий сундук, где хранились немногочисленные вещи. Раньше у Луры имелся шкаф, но он уже давно покоился на свалке. Купить новый женщина по понятным причинам не могла. Во-первых, у нее не было на это кредитов. Во-вторых, в такую глушь завозили только самое необходимое, вроде еды, лекарств и тряпья, которое язык не поворачивался назвать одеждой. Единственный же крупный магазин на Белкадане располагался достаточно далеко от «Тай Горры», и добраться до него у рабочих колонии не представлялось возможным.
Погрузив в миску с водой старый нагреватель, Лура сняла повязку с грязных волос и бросила ее на стол. Только сейчас женщина смогла с облегчением выдохнуть после тяжелого рабочего дня. Сразу же она ощутила неимоверную усталость, которую не замечала до этого. Лура старалась не думать о причинах, по которым была вынуждена терпеть столь невыносимую жизнь в колонии. В голову даже не приходила мысль, что однажды ей представится возможность навсегда покинуть ненавистный Белкадан. Лура еще в детстве убедила себя, что заветная мечта никогда не сбудется. Но при этом она довольно быстро усвоила, что одни лишь мечтания не помогут бороться с невероятно тягостным существованием в колонии. Поэтому Лура старалась ставить себе определенные цели – скорее пустяковые, нежели серьезные. Их призванием было наполнить смыслом нелегкую жизнь одинокой женщины. Главную цель Лура поставила перед собой, когда впервые взяла на руки своего сына. Конечно, она хотела сделать все от себя зависящее, чтобы у него появился шанс устроить лучшую жизнь вдали от тягот Белкадана. Мать искренне верила – то, что для нее казалось невозможным, обязательно должно быть доступно ее сыну, – и была готова заплатить за это любую цену.
Пока Лура справлялась с усталостью, Эйден подошел к своему дивану и постарался незаметно положить под подушку потрепанный журнал. Но его действия не остались незамеченными.
– Что это? Где ты его взял? – удивилась Лура, подойдя к сыну. Она уже догадывалась, что тот натворил.
Взяв в руки журнал прежде, чем Эйдену удалось придумать, куда еще его можно спрятать, женщина убедилась в правдивости своей догадки. На обложке красовался рыцарь Республики, сжигающий из огнемета гигантского горилл-слизня.
– Нашел, – буркнул в ответ Эйден, явно скрывая правду.
Он знал, что врать было бессмысленно. Лура уже все поняла, поскольку такое случалось не в первый раз. Но чувство стыда не позволило мальчишке честно признаться матери в своем поступке.
– Ты опять обокрал старика Таггара?
Эйден старался избегать сурового взгляда Луры, опустив глаза в пол. Он так и не подобрал в голове оправдания для себя, поэтому ее вопрос остался без ответа.
– Завтра немедленно вернешь журнал и извинишься! Никогда не думала, что мой сын станет вором!
– Я не вор! – воскликнул уязвленный ребенок, видя, как мать бросает журнал обратно на диван.
Он покраснел. Слова женщины воззвали к его совести, и мальчик не сразу вспомнил, что не сможет выполнить ее требование, ведь торговец Таггар заходил в «Тай Горру» не так часто.
– Ты же знаешь, я почитаю и верну, честно!
– Не желаю ничего слышать! Завтра же отнесешь старику его журнал! – повысила голос Лура, стоя на своем. За всей внешней строгостью крылась горечь от того, что она не в состоянии купить сыну даже тоненький журнал.
Конечно, не только Эйден рос без игрушек и прочих детских радостей. В колониях на Белкадане трудно было найти обеспеченную семью рабочих. Все старались экономить на всем, чем можно, и покупали только самое необходимое. Лура – не исключение. Джилиак редко платил кредитами вместо пайков. Зачем рабочим кредиты, если он обеспечивает их всем, что им нужно?
Как и многие другие, Лура старалась откладывать жалкие средства на самый «черный» день. Эйден знал об этих сбережениях и раньше даже просил потратить их на журнал или игрушку. Повзрослев, он осознал, почему мать все время ему отказывала, и перестал клянчить.
Лура не могла похвастаться хорошим образованием, но все же старалась передать свои знания сыну. Довольно быстро она заметила, что тот смышлен не по годам. Для него не составило труда в раннем возрасте понять, в чем кроется причина их тяжелой жизни. А точнее, в ком. Эйден рос ответственным и работящим парнем, часто помогал матери, но неохотно брался за любую работу, которую поручал ему Джилиак. И все потому, что именно в нем он разглядел корень всех проблем. Алчный и грубый хатт ассоциировался у него с монстром, мешавшим жить любому, кто попадет ему в лапы.
Ребенок редко жаловался матери на управляющего. Однако та и без этого знала, что мальчик затаил злобу на Джилиака. Иногда он даже в открытую говорил, что хочет причинить боль и страдания слизняку. Эйден вообще был достаточно вспыльчивым, являясь в этом прямой противоположностью Луры, которая старалась всегда сохранять спокойствие, даже в самой безвыходной ситуации. Женщину беспокоил данный факт. И дело было даже не в том, что своим поведением мальчишка усложнял себе жизнь в колонии. Однажды, до рождения сына, Лура услышала фразу про «темную сторону», к которой ведут гнев и ярость. Она восприняла ее, как хорошую метафору, и не хотела, чтобы Эйден обладал теми качествами, которые могут толкнуть его во тьму.
Пока насупившийся сын лежал на диване рядом с потрепанным журналом, Лура вернулась к столу. Она не обратила на его обиду никакого внимания, зная, что он не умеет долго злиться.
Положив в нагретую воду содержимое пайков, женщина достала наполовину пустую бутылку с молоком и пару стаканов. Разливая молоко, она поглядывала в миску, где постепенно поднималась буханка хлеба. Сегодня Джилиак не расщедрился. Иногда от него можно было дождаться пайки с овощным рагу или даже мясом.
– Эйден, иди есть! – позвала сына за стол Лура.
Тот не откликнулся. Тогда она повернулась к дивану и обнаружила, что мальчик втайне от нее читает журнал, из-за которого они только что поругались.
