Изабель и Сэм Гудмены жили душа в душу, хотя и были очень разными. Она родилась и выросла в Мексике, но потом перебралась в Штаты. Невысокого роста, гибкая, с прозрачно-смуглой кожей, блестяще-чёрными тяжёлыми волосами, всегда заплетёнными в тугую косу, и глазами цвета корицы, на дне которых сокрыто немало тайн. Он — американец в пятом поколении, хозяин семейного ранчо в Канзасе. Высокий, крепкий, с широкими мозолистыми ладонями, копной светлых волос и открытым смеющимся взглядом. Сэм был всегда готов прийти на помощь любому, даже незнакомцу, очень любил гостей и шумные кампании. Изабель предпочитала одиночество и часто молилась, а всё свободное время, посвящала книгам.
Но кое-что у этой пары было общее. То, что навеки связало таких разных людей, позволяя решать все разногласия и мириться с недостатками друг друга. В начале семейной жизни это, разумеется, были их чувства друг к другу. А потом — любовь к единственной дочери.
Дженни Гудмен походила на обоих родителей сразу. В детстве это был сущий ангел: очень аккуратная, послушная, не по годам серьёзная девочка. Если бы не золотистые кудряшки и светлая кожа — копия матери. Даже глаза карие.
Но к тринадцати годам в Дженни проснулось отцовское наследство, и белокурого ангела в милом платьице сменил бесёнок в драных джинсах. В школе Дженни могла бы стать одной из лучших: она много читала, была любопытна и усидчива. Но только не во время уроков. На занятиях в неё вселялся демон скуки, и ни замечания учителей, ни уговоры, а потом и наказания Изабель (Сэм был на это просто не способен — слишком любил дочь) не могли его изгнать. Кто вместо посиделок с куклами лазает по деревьям и гоняет мяч с мальчишками? Дженни Гудмен. Кто подговаривает их пробраться в кабинет директора и замазать окна краской? Дженни Гудмен. Кто ненавидит готовить, мыть посуду и подметать полы, но обожает помогать отцу ухаживать за животными и чинить трактор? Кто не любит принимать чужую помощь, и на любые попытки отвечает «не мешай»? Разумеется, Дженни Гудмен!
Эта семья казалась идеальной. Однако же, и у Гудменов был свой секрет, мешающий их спокойной мирной жизни. Особенно для Изабель, ибо тайна касалась именно её. Сэм тоже знал, но на все тревоги жены обычно махал рукой. Прошло пятнадцать лет, и что же? А ничего. Гудмены по-прежнему живут своей жизнью, воспитывают дочь, разводят лошадей и коров. Всё хорошо, все тревоги в прошлом. Разумом Изабель понимала, что скорее всего муж прав — времени действительно прошло очень много. Но успокоиться полностью всё равно не могла. С тех самых пор, как она уехала из родной Мексики, женщину грызли дурные предчувствия.
А если он найдёт Изабель?
Да, когда они виделись в последний раз, его как раз заканчивали сковывать по рукам и ногам. Да, Изабель живёт не в граничащих с Мексикой Аризоне или Калифорнии — в Канзасе, самом центре страны. Да, она знает, что муж не проболтается, никогда и никому.
И всё же…
Ох, ну почему, почему Сэм так цепляется за своё ранчо?! Если бы только он внял мольбам жены, и они переехали в Европу! Хотя… Нет, ничего бы не изменилось. А что помешает переплыть океан ему ? Если сумеет освободиться, конечно. Не приведи Господь!
В юности Изабель не была настолько религиозной, даже наоборот, считала церковь прибежищем слабых духом. Но, оказавшись в Штатах, начала ходить туда регулярно и молилась по несколько раз в день — просила Деву Марию и Её Сына отвести беду. Ибо, если цепи окажутся недостаточно крепкими, удержать его от зверской расправы сможет только рука Господа.
Сегодня Изабель снились кошмары. Она опять видела смерть отца и братьев, только на этот раз они не падали от пуль — их пожирал чудовищный зверь. Огромный, чёрный, с жадной пастью и горящими жёлтым огнём глазами он, подобно одному из Зверей Апокалипсиса, выходил из моря. Но не воды — крови. Изабель была где-то далеко, она бежала из всех сил, но будто бы оставалась на месте, она кричала отцу и братьям, чтобы те спасались. Но тщетно — клыки чудовища разрывали их на куски прямо у неё на глазах. Папа, Энрике, Рауль, Хайме, даже самый младший Диего — желтоглазый монстр не щадил никого.
И вот, уже перед ним Сэм. Увидев любимого мужа, Изабель снова начала кричать, умоляя его не губить себя. Обернувшись, тот махнул жене рукой — мол, не бойся, всё будет хорошо. И в этот момент чудовище вцепилось ему прямо в горло.
Кровь, кровь, она всюду. Мёртвые лица. Искорёженные тела. Отец, братья, муж.
Дженни?
НЕТ!
— Иззи! Иззи, очнись! Это сон, ты слышишь? Просто сон! Иззи!
С силой тряхнув жену за плечи, Сэм легонько ударил её по щеке — только тогда мексиканка наконец вырвалась из когтей кошмара. Тяжело дыша, вся взмокшая так, что ночная рубашка липла к телу, она смотрела на мужа широко распахнутыми глазами, полными ужаса и слёз.
— Сэм… — выдохнула женщина и, разрывавшись, бросилась мужу на грудь. — Опять, опять…
Обняв жену, Сэм принялся успокаивающе гладить её по волосам.
— Просто сон, Иззи. Дурацкий сон. Утром ты его даже не вспомнишь.
Но Изабель замотала головой.
— Нет, нет, клянусь Богом… — Всё тело сотрясала мелкая дрожь. — Это знак, Сэм. Знак. Я видела Зверя Апокалипсиса, он… он… папа… и братья… и ты… и… и Дженни…
Давясь рыданиями, женщина прижалась к мужу крепче. Мысленно чертыхнувшись, тот поцеловал её в щёку.
— Иззи, я всё понимаю, — в голосе слышался мягкий укор, — но может тебе всё-таки не стоит так часто говорить с отцом Уильямсом и читать Библию?
Но Изабель будто бы не слышала.
— Дженни! Сэм, там была наша дочь! Это чудовище… оно…
Но мужчина не позволил.
— Тихо, тихо. С ней всё в порядке.
— Она тоже стояла на берегу, тоже смотрела…
— Она в своей комнате, Иззи. Спит.
— Но…
— Иди проверь.
Несколько мгновений Изабель, закрыв глаза, просто обнимала мужа. Такие широкие твёрдые плечи — Сэм у неё очень сильный. Всегда на подъёме, неисправимый оптимист и весельчак — сколько раз они с Дженни смеялись над его гримасами! Только он, он один мог развеять тот гнетущий мрак, то и дело завладевающий душой и разумом Изабель. Её солнце, её муж, её возлюбленный.
Разумеется, он прав. Просто глупый сон, никакое чудовище Сэму не угрожает. Да и Дженни тоже. Она, поди, даже не услышала, как мать кричала — слишком крепко спит. Мексиканка тут же представила себе: вот комната дочери, вот кровать. Её девочка, как всегда, лежит по диагонали, высунув руку и ногу из-под одеяла. Сколько раз Изабель приходила к дочери по ночам — просто посмотреть, как она спит, её непоседливый золотоволосый ангел.
Вот и сейчас Изабель поднимет голову, поцелует мужа, в стотысячный раз скажет, что очень его любит. Встав с кровати, выйдет из комнаты. Не включая свет, спустится на кухню попить воды — после кошмаров во рту было, как на полях в засуху. А потом…
— Ты предала меня, Исабель.
Мужской голос из темноты. Говорит на причудливой смеси испанского и древнего языка майя. Низкий, густой, немного хриплый.
Знакомый. Слишком.
Нет, нет, нет! Господи! Святая Дева! Только не это! Только не он!
Колени женщины подкосились, в раз ослабевшие пальцы больше не могли удерживать стакан — стоявшая возле раковины Изабель осела прямо на осколки.
— Иззи, всё нормально?
Услышав звук бьющегося стекла, Сэм тут же пошёл вслед за женой — мало ли что. Особенно сейчас, после кошмаров. Он успел только переступить порог кухни — глухой удар, слепящая боль в затылке и темнота.
— Нет! Сэм!
Изабель с ужасом смотрела, как бесчувственное тело мужа падает на пол, а из мрака позади отделяется ещё одна тень с короткой дубинкой в руках. Силы небесны, кого он привёл сюда?! Сколько их?!
— Дайте-ка поглядеть на мою Исабелиту, — снова донеслось из темноты.
Вздрогнув, мексиканка обернулась — за столом, который так часто собирал всю их семью, теперь сидела массивная тёмная фигура. Щелчок выключателя, и кухню залил мягкий жёлтый свет. Изабель на миг зажмурилась, а когда снова открыла глаза, тёмная фигура стала им.
— Надо же. Столько лет прошло, а малышке Исабелите как будто до сих пор нет и двадцати.
Мексиканка не ответила — склизкий ком страха в горле не позволял вырваться ни единому слову.
Молча глядя на мужчину перед собой, Изабель невольно пыталась найти знакомые черты. Как же он изменился! По-прежнему высокий и мощный — совсем как Сэм. Смуглый, рубленые черты, орлиный нос. Но остальное… Через всё лицо тянулись четыре тёмно-багровых шрама с рваными краями — явно следы чьих-то когтей. Волосы отрасли — теперь жёсткая чёрная грива опускалась ниже плеч. Обе руки в татуировках — начинаясь от пальцев, они незнакомыми узорами обвивали мышцы, поднимаясь до самых локтей и выше, скрываясь под одеждой. На шее, вместо крестика и традиционного, полученного от родителей амулета-оберега, несколько ожерелий из клыков и когтей.
Но сильнее всего изменились глаза. Раньше тёмно-карие, с едва заметными золотистыми крапинками возле зрачков. Их взгляд был живым, пылким, горячим. Часто даже слишком. Теперь весь огонь ушёл, на Изабель будто бы смотрели два чёрных камня. Неподвижно. Холодно. Мёртво.
— За… зачем ты п-пришёл?.. — наконец выдавила Изабель по-английски.
Черноглазый усмехнулся, и женщина снова вздрогнула — искажающие лицо шрамы превращали усмешку в жуткую гримасу.
— Посмотреть, как живёт моя невеста, разумеется. — Он говорил спокойно, даже мирно, но от взгляда Изабель пробивал озноб. — Послушать, как она забыла родной язык.
Встав из-за стола, черноглазый подошёл ближе. Склонившись над дрожащей женщиной, несколько долгих мгновений смотрел ей в глаза. А потом схватил за горло.
— Надеюсь, оно того стоило! — прорычал он. Один мощный рывок, и Изабель оказалась поднята на ноги и прижата к стене. — Надеюсь, этот американец хорошо заботился о моей Исабелите! Или что, его ты тоже собираешься предать?!
Из глаз женщины брызнули слёзы, но она могла только хрипеть — пальцы на горле сжимались всё сильнее.
— Ты должна была стать моей женой! Моей! А не какого-то паршивого овцевода из Штатов! Кто заботился о тебе после смерти семьи?! Кто не дал тебе подохнуть?! Кто был готов на всё, лишь бы ты была счастлива?!
С каждым новым словом хватка черноглазого усиливалась, взгляд пылал звериной яростью. Невольно вцепившись в державшую её руку, Изабель пыталась вырваться — бесполезно. Сейчас он убьёт её. Или задушит, или сломает шею. Он может. Он способен на всё.
«Господи, помоги!.. Святая Дева!..»
— Мам? Что у вас тут…
Как и всегда, Дженни спала очень крепко, но шум снизу был слишком громким. Проснувшись, девочка тут же пошла узнать, что происходит. Зайдя на кухню, она остолбенела: папа лежит на полу, трое каких-то незнакомых типов стоят рядом и смотрят… как четвёртый — высоченный черноволосый «шкаф» — душит маму!
— Эй ты! Отпусти её!!!
Дженни среагировала моментально — сказались три года футбольных тренировок. Сорвавшись с места, рванула к этому козлу, посмевшему поднять руку на её семью. Но один из его дружков оказался быстрее и успел схватить девочку, когда та пролетала мимо.
— Пусти, гад! — Дженни тут же начала брыкаться. — Пусти, пусти, пусти! По-хорошему, а то хуже будет! Я тебя сейчас!..
Вспомнив папины уроки, она резко вскинула колено, целя мерзавцу между ног. Но тот, словно прочитав её мысли, повернулся боком, и удар пришёлся всего лишь на бедро. Девочка уже было собиралась пустить в ход зубы, но тут сзади донеслась какая-то абракадабра, произнесённая низким голосом, и державший Дженни гад мигом убрал руки. Та спешно обернулась — «шкаф» отпустил маму и теперь смотрел на неё. Но девочке было всё равно.
— Мама, мама! Как ты?
Она бросилась к Изабель, но та с силой оттолкнула дочь.
— Беги, Дженни! — хриплым после недавнего удушья голосом закричала женщина. — Быстро! Спасайся!
Девочка замотала головой.
— Ни за что! — Она указала на изрезанный осколками подол ночной рубашки. — У тебя кровь!
— «Дженни», значит, — медленно проговорил черноглазый, будто бы пробуя это слово на вкус. — Как кличка для собаки. — Сплюнув, перевёл взгляд на Изабель. — Надеюсь, это идея американца. Надеюсь, ТЫ ещё не пала так низко.
Девочка вскочила.
— Проваливай отсюда! — зарычала она, волком глядя на незнакомца. Из его речей Дженни не понимала ни слова, но злость и адреналин хлестали через край, затуманивая рассудок. — Слышал?! Убирайся! Тебя не приглашали! Я… я вызову полицию!
Она было метнулась к телефону, но Изабель, вскочив на ноги, успела схватить дочь за локоть.
— Молчи! — страшным голосом приказала женщина, своим телом закрывая её от черноглазого. — Я запрещаю тебе говорить! — Прошу тебя, — с надрывом обратилась к нему Изабель на том же языке. — Ты хочешь крови? Расплаты? Хорошо, я в твоей власти. Я сделаю всё, что прикажешь. Но, умоляю, не трогай Дженни! Это невинное дитя, она тут ни причём!
Несколько долгих мгновений черноглазый молча смотрел на бывшую невесту, взгляд обжигал одновременно и холодом, и огнём.
Секунда, другая, третья…
Развернувшись, мужчина вдруг… снова отошёл к столу и уселся в плетёное кресло, немилосердно затрещавшее под таким весом.
— Дженни, значит, — будто бы не заметив слов Изабель, повторил он по-английски, с заметным акцентом. Взгляд чёрных глаз лёг на девочку. — Подойди.
— Вот ещё! — тут же огрызнулась та из-за материнского плеча. — Ты…
— Джейн! — вздрогнув от ужаса перед новой вспышкой гнева, перебила её Изабель. — Я запретила тебе говорить!
Однако мужчина лишь усмехнулся.
— Не бойся, девочка. Не обижу. Иди сюда.
— Да пошёл ты! — рявкнула Дженни, прежде чем мать успела её остановить. — Чёртов отморозок! Какого хрена ты вообще сюда припёрся?!
Черноглазый демонстративно поморщился.
— Отличное воспитание, Исабель, — бросил он насмешливо. Но взгляд снова похолодел и замер. — Я рад, что ты научила дочь, как нужно разговаривать со старшими.
— Джейн Элизабет Гудмен. — Женщина пыталась говорить строго, но голос то и дело дрожал и срывался. — Если я ещё хоть раз услышу что-то подобное, ты не выйдешь из своей комнаты до Рождества. Ты меня услышала?
Девочка не верила своим ушам.
— Да он же… — начала она возмущённо.
Но мать снова перебила.
— Ты будешь говорить только тогда, когда к тебе обратятся. Ясно?
Она молила Господа, чтобы дочь хотя бы сейчас вняла голосу разума. Тщетно.
— Ни за что! — прошипела та, впиваясь взглядом в незнакомца. — Кто он вообще такой?!
— Действительно, — снова усмехнулся мужчина. — Вряд ли мать рассказывала тебе про меня. Давай, Исабелита, ты же хозяйка дома. Представь нас.
Его голос снова стал мирным, но это напугало мексиканку ещё сильнее. Он что-то задумал? Силы небесные, что? Что ему может быть нужно от тринадцатилетней девчонки, да ещё наполовину американки?!
Но кое-что у этой пары было общее. То, что навеки связало таких разных людей, позволяя решать все разногласия и мириться с недостатками друг друга. В начале семейной жизни это, разумеется, были их чувства друг к другу. А потом — любовь к единственной дочери.
Дженни Гудмен походила на обоих родителей сразу. В детстве это был сущий ангел: очень аккуратная, послушная, не по годам серьёзная девочка. Если бы не золотистые кудряшки и светлая кожа — копия матери. Даже глаза карие.
Но к тринадцати годам в Дженни проснулось отцовское наследство, и белокурого ангела в милом платьице сменил бесёнок в драных джинсах. В школе Дженни могла бы стать одной из лучших: она много читала, была любопытна и усидчива. Но только не во время уроков. На занятиях в неё вселялся демон скуки, и ни замечания учителей, ни уговоры, а потом и наказания Изабель (Сэм был на это просто не способен — слишком любил дочь) не могли его изгнать. Кто вместо посиделок с куклами лазает по деревьям и гоняет мяч с мальчишками? Дженни Гудмен. Кто подговаривает их пробраться в кабинет директора и замазать окна краской? Дженни Гудмен. Кто ненавидит готовить, мыть посуду и подметать полы, но обожает помогать отцу ухаживать за животными и чинить трактор? Кто не любит принимать чужую помощь, и на любые попытки отвечает «не мешай»? Разумеется, Дженни Гудмен!
Эта семья казалась идеальной. Однако же, и у Гудменов был свой секрет, мешающий их спокойной мирной жизни. Особенно для Изабель, ибо тайна касалась именно её. Сэм тоже знал, но на все тревоги жены обычно махал рукой. Прошло пятнадцать лет, и что же? А ничего. Гудмены по-прежнему живут своей жизнью, воспитывают дочь, разводят лошадей и коров. Всё хорошо, все тревоги в прошлом. Разумом Изабель понимала, что скорее всего муж прав — времени действительно прошло очень много. Но успокоиться полностью всё равно не могла. С тех самых пор, как она уехала из родной Мексики, женщину грызли дурные предчувствия.
А если он найдёт Изабель?
Да, когда они виделись в последний раз, его как раз заканчивали сковывать по рукам и ногам. Да, Изабель живёт не в граничащих с Мексикой Аризоне или Калифорнии — в Канзасе, самом центре страны. Да, она знает, что муж не проболтается, никогда и никому.
И всё же…
Ох, ну почему, почему Сэм так цепляется за своё ранчо?! Если бы только он внял мольбам жены, и они переехали в Европу! Хотя… Нет, ничего бы не изменилось. А что помешает переплыть океан ему ? Если сумеет освободиться, конечно. Не приведи Господь!
В юности Изабель не была настолько религиозной, даже наоборот, считала церковь прибежищем слабых духом. Но, оказавшись в Штатах, начала ходить туда регулярно и молилась по несколько раз в день — просила Деву Марию и Её Сына отвести беду. Ибо, если цепи окажутся недостаточно крепкими, удержать его от зверской расправы сможет только рука Господа.
Сегодня Изабель снились кошмары. Она опять видела смерть отца и братьев, только на этот раз они не падали от пуль — их пожирал чудовищный зверь. Огромный, чёрный, с жадной пастью и горящими жёлтым огнём глазами он, подобно одному из Зверей Апокалипсиса, выходил из моря. Но не воды — крови. Изабель была где-то далеко, она бежала из всех сил, но будто бы оставалась на месте, она кричала отцу и братьям, чтобы те спасались. Но тщетно — клыки чудовища разрывали их на куски прямо у неё на глазах. Папа, Энрике, Рауль, Хайме, даже самый младший Диего — желтоглазый монстр не щадил никого.
И вот, уже перед ним Сэм. Увидев любимого мужа, Изабель снова начала кричать, умоляя его не губить себя. Обернувшись, тот махнул жене рукой — мол, не бойся, всё будет хорошо. И в этот момент чудовище вцепилось ему прямо в горло.
Кровь, кровь, она всюду. Мёртвые лица. Искорёженные тела. Отец, братья, муж.
Дженни?
НЕТ!
— Иззи! Иззи, очнись! Это сон, ты слышишь? Просто сон! Иззи!
С силой тряхнув жену за плечи, Сэм легонько ударил её по щеке — только тогда мексиканка наконец вырвалась из когтей кошмара. Тяжело дыша, вся взмокшая так, что ночная рубашка липла к телу, она смотрела на мужа широко распахнутыми глазами, полными ужаса и слёз.
— Сэм… — выдохнула женщина и, разрывавшись, бросилась мужу на грудь. — Опять, опять…
Обняв жену, Сэм принялся успокаивающе гладить её по волосам.
— Просто сон, Иззи. Дурацкий сон. Утром ты его даже не вспомнишь.
Но Изабель замотала головой.
— Нет, нет, клянусь Богом… — Всё тело сотрясала мелкая дрожь. — Это знак, Сэм. Знак. Я видела Зверя Апокалипсиса, он… он… папа… и братья… и ты… и… и Дженни…
Давясь рыданиями, женщина прижалась к мужу крепче. Мысленно чертыхнувшись, тот поцеловал её в щёку.
— Иззи, я всё понимаю, — в голосе слышался мягкий укор, — но может тебе всё-таки не стоит так часто говорить с отцом Уильямсом и читать Библию?
Но Изабель будто бы не слышала.
— Дженни! Сэм, там была наша дочь! Это чудовище… оно…
Но мужчина не позволил.
— Тихо, тихо. С ней всё в порядке.
— Она тоже стояла на берегу, тоже смотрела…
— Она в своей комнате, Иззи. Спит.
— Но…
— Иди проверь.
Несколько мгновений Изабель, закрыв глаза, просто обнимала мужа. Такие широкие твёрдые плечи — Сэм у неё очень сильный. Всегда на подъёме, неисправимый оптимист и весельчак — сколько раз они с Дженни смеялись над его гримасами! Только он, он один мог развеять тот гнетущий мрак, то и дело завладевающий душой и разумом Изабель. Её солнце, её муж, её возлюбленный.
Разумеется, он прав. Просто глупый сон, никакое чудовище Сэму не угрожает. Да и Дженни тоже. Она, поди, даже не услышала, как мать кричала — слишком крепко спит. Мексиканка тут же представила себе: вот комната дочери, вот кровать. Её девочка, как всегда, лежит по диагонали, высунув руку и ногу из-под одеяла. Сколько раз Изабель приходила к дочери по ночам — просто посмотреть, как она спит, её непоседливый золотоволосый ангел.
Вот и сейчас Изабель поднимет голову, поцелует мужа, в стотысячный раз скажет, что очень его любит. Встав с кровати, выйдет из комнаты. Не включая свет, спустится на кухню попить воды — после кошмаров во рту было, как на полях в засуху. А потом…
— Ты предала меня, Исабель.
Мужской голос из темноты. Говорит на причудливой смеси испанского и древнего языка майя. Низкий, густой, немного хриплый.
Знакомый. Слишком.
Нет, нет, нет! Господи! Святая Дева! Только не это! Только не он!
Колени женщины подкосились, в раз ослабевшие пальцы больше не могли удерживать стакан — стоявшая возле раковины Изабель осела прямо на осколки.
— Иззи, всё нормально?
Услышав звук бьющегося стекла, Сэм тут же пошёл вслед за женой — мало ли что. Особенно сейчас, после кошмаров. Он успел только переступить порог кухни — глухой удар, слепящая боль в затылке и темнота.
— Нет! Сэм!
Изабель с ужасом смотрела, как бесчувственное тело мужа падает на пол, а из мрака позади отделяется ещё одна тень с короткой дубинкой в руках. Силы небесны, кого он привёл сюда?! Сколько их?!
— Дайте-ка поглядеть на мою Исабелиту, — снова донеслось из темноты.
Вздрогнув, мексиканка обернулась — за столом, который так часто собирал всю их семью, теперь сидела массивная тёмная фигура. Щелчок выключателя, и кухню залил мягкий жёлтый свет. Изабель на миг зажмурилась, а когда снова открыла глаза, тёмная фигура стала им.
— Надо же. Столько лет прошло, а малышке Исабелите как будто до сих пор нет и двадцати.
Мексиканка не ответила — склизкий ком страха в горле не позволял вырваться ни единому слову.
Молча глядя на мужчину перед собой, Изабель невольно пыталась найти знакомые черты. Как же он изменился! По-прежнему высокий и мощный — совсем как Сэм. Смуглый, рубленые черты, орлиный нос. Но остальное… Через всё лицо тянулись четыре тёмно-багровых шрама с рваными краями — явно следы чьих-то когтей. Волосы отрасли — теперь жёсткая чёрная грива опускалась ниже плеч. Обе руки в татуировках — начинаясь от пальцев, они незнакомыми узорами обвивали мышцы, поднимаясь до самых локтей и выше, скрываясь под одеждой. На шее, вместо крестика и традиционного, полученного от родителей амулета-оберега, несколько ожерелий из клыков и когтей.
Но сильнее всего изменились глаза. Раньше тёмно-карие, с едва заметными золотистыми крапинками возле зрачков. Их взгляд был живым, пылким, горячим. Часто даже слишком. Теперь весь огонь ушёл, на Изабель будто бы смотрели два чёрных камня. Неподвижно. Холодно. Мёртво.
— За… зачем ты п-пришёл?.. — наконец выдавила Изабель по-английски.
Черноглазый усмехнулся, и женщина снова вздрогнула — искажающие лицо шрамы превращали усмешку в жуткую гримасу.
— Посмотреть, как живёт моя невеста, разумеется. — Он говорил спокойно, даже мирно, но от взгляда Изабель пробивал озноб. — Послушать, как она забыла родной язык.
Встав из-за стола, черноглазый подошёл ближе. Склонившись над дрожащей женщиной, несколько долгих мгновений смотрел ей в глаза. А потом схватил за горло.
— Надеюсь, оно того стоило! — прорычал он. Один мощный рывок, и Изабель оказалась поднята на ноги и прижата к стене. — Надеюсь, этот американец хорошо заботился о моей Исабелите! Или что, его ты тоже собираешься предать?!
Из глаз женщины брызнули слёзы, но она могла только хрипеть — пальцы на горле сжимались всё сильнее.
— Ты должна была стать моей женой! Моей! А не какого-то паршивого овцевода из Штатов! Кто заботился о тебе после смерти семьи?! Кто не дал тебе подохнуть?! Кто был готов на всё, лишь бы ты была счастлива?!
С каждым новым словом хватка черноглазого усиливалась, взгляд пылал звериной яростью. Невольно вцепившись в державшую её руку, Изабель пыталась вырваться — бесполезно. Сейчас он убьёт её. Или задушит, или сломает шею. Он может. Он способен на всё.
«Господи, помоги!.. Святая Дева!..»
— Мам? Что у вас тут…
Как и всегда, Дженни спала очень крепко, но шум снизу был слишком громким. Проснувшись, девочка тут же пошла узнать, что происходит. Зайдя на кухню, она остолбенела: папа лежит на полу, трое каких-то незнакомых типов стоят рядом и смотрят… как четвёртый — высоченный черноволосый «шкаф» — душит маму!
— Эй ты! Отпусти её!!!
Дженни среагировала моментально — сказались три года футбольных тренировок. Сорвавшись с места, рванула к этому козлу, посмевшему поднять руку на её семью. Но один из его дружков оказался быстрее и успел схватить девочку, когда та пролетала мимо.
— Пусти, гад! — Дженни тут же начала брыкаться. — Пусти, пусти, пусти! По-хорошему, а то хуже будет! Я тебя сейчас!..
Вспомнив папины уроки, она резко вскинула колено, целя мерзавцу между ног. Но тот, словно прочитав её мысли, повернулся боком, и удар пришёлся всего лишь на бедро. Девочка уже было собиралась пустить в ход зубы, но тут сзади донеслась какая-то абракадабра, произнесённая низким голосом, и державший Дженни гад мигом убрал руки. Та спешно обернулась — «шкаф» отпустил маму и теперь смотрел на неё. Но девочке было всё равно.
— Мама, мама! Как ты?
Она бросилась к Изабель, но та с силой оттолкнула дочь.
— Беги, Дженни! — хриплым после недавнего удушья голосом закричала женщина. — Быстро! Спасайся!
Девочка замотала головой.
— Ни за что! — Она указала на изрезанный осколками подол ночной рубашки. — У тебя кровь!
— «Дженни», значит, — медленно проговорил черноглазый, будто бы пробуя это слово на вкус. — Как кличка для собаки. — Сплюнув, перевёл взгляд на Изабель. — Надеюсь, это идея американца. Надеюсь, ТЫ ещё не пала так низко.
Девочка вскочила.
— Проваливай отсюда! — зарычала она, волком глядя на незнакомца. Из его речей Дженни не понимала ни слова, но злость и адреналин хлестали через край, затуманивая рассудок. — Слышал?! Убирайся! Тебя не приглашали! Я… я вызову полицию!
Она было метнулась к телефону, но Изабель, вскочив на ноги, успела схватить дочь за локоть.
— Молчи! — страшным голосом приказала женщина, своим телом закрывая её от черноглазого. — Я запрещаю тебе говорить! — Прошу тебя, — с надрывом обратилась к нему Изабель на том же языке. — Ты хочешь крови? Расплаты? Хорошо, я в твоей власти. Я сделаю всё, что прикажешь. Но, умоляю, не трогай Дженни! Это невинное дитя, она тут ни причём!
Несколько долгих мгновений черноглазый молча смотрел на бывшую невесту, взгляд обжигал одновременно и холодом, и огнём.
Секунда, другая, третья…
Развернувшись, мужчина вдруг… снова отошёл к столу и уселся в плетёное кресло, немилосердно затрещавшее под таким весом.
— Дженни, значит, — будто бы не заметив слов Изабель, повторил он по-английски, с заметным акцентом. Взгляд чёрных глаз лёг на девочку. — Подойди.
— Вот ещё! — тут же огрызнулась та из-за материнского плеча. — Ты…
— Джейн! — вздрогнув от ужаса перед новой вспышкой гнева, перебила её Изабель. — Я запретила тебе говорить!
Однако мужчина лишь усмехнулся.
— Не бойся, девочка. Не обижу. Иди сюда.
— Да пошёл ты! — рявкнула Дженни, прежде чем мать успела её остановить. — Чёртов отморозок! Какого хрена ты вообще сюда припёрся?!
Черноглазый демонстративно поморщился.
— Отличное воспитание, Исабель, — бросил он насмешливо. Но взгляд снова похолодел и замер. — Я рад, что ты научила дочь, как нужно разговаривать со старшими.
— Джейн Элизабет Гудмен. — Женщина пыталась говорить строго, но голос то и дело дрожал и срывался. — Если я ещё хоть раз услышу что-то подобное, ты не выйдешь из своей комнаты до Рождества. Ты меня услышала?
Девочка не верила своим ушам.
— Да он же… — начала она возмущённо.
Но мать снова перебила.
— Ты будешь говорить только тогда, когда к тебе обратятся. Ясно?
Она молила Господа, чтобы дочь хотя бы сейчас вняла голосу разума. Тщетно.
— Ни за что! — прошипела та, впиваясь взглядом в незнакомца. — Кто он вообще такой?!
— Действительно, — снова усмехнулся мужчина. — Вряд ли мать рассказывала тебе про меня. Давай, Исабелита, ты же хозяйка дома. Представь нас.
Его голос снова стал мирным, но это напугало мексиканку ещё сильнее. Он что-то задумал? Силы небесные, что? Что ему может быть нужно от тринадцатилетней девчонки, да ещё наполовину американки?!
