Кто виноват и что делать? Чему нужно сказать «прощай»! — в модерне — модернизме — модернизации — и что из него вызволить?
Индивидуальность человека проявляется, выражается и утверждается в способностях, таланте, гениальности. Способности естественны и многоразличны. Практически в бесконечных отношениях к миру (среде) человек использует себя. Талант (от денежной меры в древнем Египте) означает нахождение себя человеком в окружающих вещах (предметах) — «и это я, и это я», то есть предстает мерой вещей. А гений это все ломает: все не так как надо. Нужно все переделать, начать сызнова. И вот тут возникают вопросы. Положительно все это реализуется в «свободной индивидуальности», о которой мечтал К. Маркс. Но была ли она в истории! Или только ее эрзац — случайная индивидуальность? Если так, то в способностях человек хромал, «нас унижает наш успех» (я не устаю повторять Рильке), в «таланте» бредило пресловутое Протагоровское: «человек — мера вещей, существующих, что они существуют, не существующих, что они не существуют». А «гений» — что! Кстати, откуда он знает, что все «не так»? Потому что он сам «светоч» нового мира: то есть из «в-себе и для-себя» (по гегелевски). А по Фейербаху, гений наказывает человечество на исполнение его идей. Тут-то относительно гения, так сказать, «напряженка». «Благодетелен ли он»? Возможен ли добрый гений? Или он реализует себя как злой гений?
А добрый — несостоятелен? Бессилен? Да, но одиночество, во всяком случае, такие реально-исторические гении испытывали при жизни, современники их не понимали, не принимали за такового, да и мы ныне тоже. Они где-то в будущем маячат. Тривиальное: в своем отечестве пророков нет!
Но откуда же берется тогда «злой гений»? Случайная индивидуальность, конечно, от природы, начиная с ДНК, РНК. Но в рассудочных, расчетливых отношениях цивилизации он так и остается на всю жизнь «политическим животным». Аристотель тут попадает не в бровь, а в глаз, хотя «Soon politikon» переводится как «животное общественное». А какая разница, все равно «животное», скажем теперь мы!
Вот тут-то может быть бессознательное (но не по-фрейдистски) и появляется или накапливается в нереализованных способностях, заглушенном таланте и срабатывает гений злой. В его мести миру как «утверждению воли к власти». Ницше тут прав, если не вообще, то в отношении злого гения точно, а кто еще до сих пор творил историю? И все в условиях товарно-денежного фетишизма и всеобщего отчуждения, а, главное, само-отчуждения человека, если можно говорить о человеке? Как у М. Горького: «а был ли мальчик, может мальчика-то и не было», так и здесь: а был ли человек, может и человека-то не было?! Это не сентенция, а в самом деле горький вопрос.
И случалось, что случайная индивидуальность брала свое. По большому счету, хотя и по-маленькому тоже. «Выдающиеся примеры» из истории. Император Нерон, подвизавшийся как актер на сцене, а потом поджегший Рим и умерший, приказав рабу убить себя, что это? Может впервые так странно или смехотворно (хотя тут и не до смеху?!) предстало космополитство?! То есть кроме власти, искусства был прихвачен и постмодерн.
А Гитлер, который испытывал тягу быть то ли фотографом, то ли художником, развязал вторую мировую войну. Вот вам настоящие фотографии, подлинные картины мира, каким он не есть, а должен быть по его вкусам. Ему мало рейх-канцлерства, подавай «творчество» (понимай-креативность)! Да и Сталин еще в духовной семинарии пописывающий стихи, сочинил и претворил, искорежив социализм, тоталитарную драму в жизнь. Хотя и прикрывался именем народа, простого советского человека. А ведь и это действо от постмодерна. Но стало быть постмодерн реализуется из культурологической сублимации в «цивильности»?
Да, мы обречены на космополитство, а не только должны быть космополитами. Я привел громкие, негативные примеры космополитства. Но ведь и в обыденной жизни в повседневном существовании мы утверждаем себя из обособленности в подозрениях, зависти, ненависти, оскорблениях вплоть до мата, преступлениях перед другими и даже перво-творцом, то есть современность при этом даже очень «легко» подстилается. И я устраиваю свой порядок в мире. «Помилуйте», возразят мне, «причем здесь космополитизм»?
«Не хлебом единым жив человек, но и мясом хороших ягнят»! — шутил Ф. Ницше. И его же: «любви к ближним и вещам я предпочитаю любовь к дальним и призракам». Правда, что это за «любовь» — непонятно? Скорее это и не любовь, а испытание несовместности и неуместности всего «теперь и здесь». А библейское: «домашние-враги человека»?! А у Шекспира для полусумасшедшего Гамлета: «какая-то гниль стоит в королевстве датском»! Потому что ему является дух отца. Для остальных все нормально, а для Гамлета нет. А у Достоевского сетование персонажа: «если бога нет, то какой же я штабс-капитан»?
Современность и современники нас не устраивают, а потому мы и действуем из постмодерна. А поскольку это происходит в лоне культуры и способами, средствами цивилизации осуществляется, то мы и космополиты. Постмодерн — это не что-то трансцендентальное философски относительно нынешних порядков в мире, а то что им предшествовало (см. дальше).
А можно уже и теперь и фантастически выразиться: человечество пришло из космоса! Но фантастики собственно здесь и нет, просто в нас должен быть заложен — превышающий насколько, бог его знает, достижения культуры, а тем более порядок вещей в цивилизации — космический уклад жизни. Правда, по открытому в науке геному человека существенного отличия от генома мушки дрозофила нет. Но может потому-то он и укладывается в существующие порядки вещей, а если не укладывается? То откуда, почему и из чего?
Вот опять же одиночество гениев, в чем его смысл? Были и такие, которые накладывали на себя руки. В русской культуре это С. Есенин, а В. Маяковский, осудив его: «Вы такое загибать умели, как никто на свете не умел… Вижу взрезанной рукой помешкав, собственных костей качаете мешок»; сказав это, сам застрелился и тоже, странно, в гостинице. М. Цветаева покончила с собой. Не могу не привести ее размышления над собственным стишком: «и пусто на сердце от снятого урожая». Она думает, что это удача или успех? Приходит все-таки к мысли, что это успех. Неужто опять Рильке «работает здесь»? У Маяковского причина суицида — вера в коммунизм, то есть потеря ее. Но в экзистенциальном ключе такой трагический конец гения можно трактовать и как оправдание своего творчества ценой смерти, потому что, существуя наряду со своими творениями, он для со-временников их заслоняет. Да кто он такой?! Вот что называется: «смертью смерть поправ»! Пришедший из мира иного (но не из этого же!) возвращается в него. Но гении не умирают, на них держатся своды космоса.
Ну хорошо, гении-то и есть космополиты. И нужен не «космополитизм» как учение, в котором игнорируется этнос или этос. Как говаривали раньше: «без роду, без племени и без царя в голове»! Не это требуется в современном мире. Со-временность так не дается. Модерн как творчество возможен только из мира иного, чем мир современности, это было давно известно и в философии: «идеи» Платона, «дао» в даосизме; и в художественном творчестве — божественное вдохновение; да и в психологии — мистерии шаманов, ведание ведьм. А ныне вон развелось экстрасенсов. Кто они, что они, откуда они? Все ли достойны экстрасенсорики? Наверное, все так в повседневной жизни усложнилось, что они стали более востребованы. В науке все больше тупиков образуется, потому-то даже великий М. Борн говорил: «теперь человек повсюду встречает самого себя». Правда при этом он не тупики обозначал, а имел в виду основания квантовой физики, где присутствует что-то похожее на человеческую психику.
Но гениями не становятся, а гениями рождаются, а что же остается простым смертным? Лишь хулиганить, пере-ступать, нарушать общественный порядок? «Украл, выпил, сел в тюрьму! Романтика»! («Джентльмены удачи» — кинофильм). Или наоборот «Мой дом — моя крепость» (англ. поговорка). Тут я и сам грешен, что же делать? Приходится возиться, хлопотать по дому и невольно об улитке можно подумать, которая носит домик на себе и иногда сбрасывает. Вот создание!
Цивилизация, культура, постмодерн? Но кто над ними думает, чтобы в их сцепке обрести космополитство за исключением выдающихся личностей? Да к тому же они непременно предложат человечеству свое «учение»? А ведь до этого говорилось об индивиде, причем каждом, до которого в его не-делимости должно доставать космополитство? Но космополитизм в лучшем смысле возможен в виде даже учения, нарративе-повествовании (Лиотар). А космополитство допустимо как душевно-духовное состояние человека. А что же делать? Но надо и дойти до каждого, простого и даже не для того, чтобы просветительски пробудить. «Оян каза?» (Проснись казах) у М. Жумабаева, да и у представителей «Алаш орды» — основная установка. Но все же космополитство в большей мере — это образ жизни. Есть прописные истины, а есть правда жизни, есть «стандарты красоты» («90–60–90» для женской). Есть расхожая мораль против «аморали», слово, придуманное христианскими теологами и означающее буквально любовь между полами (амур), не достойная человека (О. Сулейменов). Но есть и сама истина (aleteia — непотаённость у М. Хайдеггера), есть и добро, которое «не валяется в ногах», то есть не сведено к вещам, деньгам, а есть и «красота, которая спасет мир» (Достоевский). Есть честь, совесть, стыд, ответственность, самоотверженность, есть многое в нравственно-эстетических отношениях, чему нельзя научить, а что и «в крови», и в предназначении человека как космополита.
Но простой человек, кто он, что он? Как он может быть космополитом?!
Да ведь и «простота — хуже воровства»? Но и другое: «все великое — просто»?!
В первом — сведение всего и вся к себе, во втором — индивид предстает человеком. Даже не миром, это для ученых, художников, а именно чело-веком в своей не-делимости. Среда его все делит и делит… Он и делится, конечно. «Ежик в тумане» пропадает в тумане.
Почему «цивилизация, культура, постмодерн» опять-таки, потому что в них человек распадается, но в них же он сквозит! А где же еще?! Ну с «постмодерном» вроде все понятно, хотя в его отдельности ничего не понятно.
А что культура! Она унижена до плоскостности, да пусть одновременно «в трех измерениях (кубизм)», закамуфлированно предстает в «массовой культуре».
А либералистские «права человека»? Права ли это человека? А может они предписаны для «политического животного» опять же?
Но постмодерн — это конец культуры. А массовая культура — разброд, раздрай, разврат с усиливающимся внедрением цивилизационных достижений в информационных технологиях. Права человека — лозунг, под прикрытием которого вмешиваются с имперскими замашками во внутренние дела тех стран, которые уж так хотят быть независимыми, суверенными. Да и просто подкупают и покупают тех, кого можно использовать. Вон на Украине, что делается! В результате всего этого предсказывается наступление вновь «холодной войны». Какие права человека, если это предполагает ущемление журналистских и вообще информационных свобод. Это уже не фигуральный, а настоящий конец цивилизации. Разевает пасть Гоббсовский «Левиафан». Разделяй и властвуй. Насаждай обособление.
Но в космополитстве нет «постов», концов. В нем только начала. В марксизме, особенно у В.И. Ленина «народные массы» — «движущая сила истории». Но космополитство — это не установка на массы, а как бы перекличка душ. И тут повернем разговор в несколько другой ракурс, возлагая ответственность на философию. Является ли философ, проповедуя космополитизм сам космополитом? Потому что все-таки опять не космополитизм, а космополитство, которое опирается не на мудрость даже, а на шестое чувство. И может статься, что мудрость и есть шестое чувство, интуиция. Вот откуда мир проговаривается в нас! Где нет сторон света или отдельных, разделенных между собой стран. Кажется, мы до сих пор недоосмыслили роль ООН, почему она зачастую работает вхолостую? И тут же можем отметить значимость Ассамблеи народов Казахстана, съезды религиозных представителей, экономические форумы. Все это конечно политика, но за ней или в ее фокусе — сообщение душ. Есть единый мир, который нуждается в человеческом многообразии, практически неограниченном, бесконечном в своем долженствовании. Гражданство мира, в котором признан каждый как философ, который не есть специалист, профессионал или тем более кандидат(!?), доктор(!?) наук, профессор и т.д. Как эти спецификации к тому же и звучат?! Кстати, конъюнктурная ныне PhD, что с этой новацией у нас станет больше философов? Да «ученых» больше, но философия не есть учение, а тем более не наука, а душевно-духовное состояние, в котором мир посещает нас.
Но массовое общество вытесняет философию на окраины мира, а философ застает себя в маргинальности. Какое там многообразие?! И ситуация, надо сказать, отчаянная. Вот что будируется постмодернизмом. Конечно, «таланты рождаются в провинции, в Париж они приезжают за славой» (Бальзак). Но ведь ныне и аулы, деревни под колпаком интернета. Какая там любовь к мудрости, кому она нужна?! И стены отчуждения и самоотчуждения между людьми становятся все толще и выше? «Вавилонская башня», несмотря на божие наказание все-таки продолжает возводится? И кто же виноват, что делать? Философии нужно признать, что именно мы философы виноваты в своих покушениях на мудрость. В нас въелся садо-мазохистский комплекс доказательности-показательности этой самой «любви к мудрости». Это системно-научно извращенная любовь.
А что делать? «Не знамо»! Точнее незнаемо в космополитстве, где нет путей, ориентиров и т.д. Сократ должен стать, начиная с нас философов, сто-кратным, тысяче-кратным, многажды-кратным и пойти на суд нынешней фальши, распространяющейся, усиливающейся информатизации в своей ин-туиции. Стоять не за кафедрой, а перед кафедрой со своей обнаженностью души. Не в нечаянных умозрениях или еще хуже «в точках зрения», а «на дне отчаяния испить глоток надежды». Правда, у Гете: «надеждами живут нищие духом»! Пусть так, но именно в этом и нужно признаться, делая сдвиги к космополитству. Ну, разумеется, испить не как глоток спиртного в обособленности, а уловить как душевно-духовный лучик света в совместной трапезе с другими. Вот когда возможна подлинная философия. Не совместное знание, а совместное не-знание, равное аутентичному при-знанию друг друга. И за всем этим маячит фигура космополита.
Что это? Анти-просветительство? Нет, со-мнение, но не в пресловутом картезианском ключе cogito ergo sum, а место-имение в просвете душевно-духовного со-бытия.
Что-то в этом мире не так? А как надо неизвестно? Космополитство и есть ряд со-мнений и даже сознательных ошибок, это истина, облаченная заблуждениями, положение, выходящее «из ряда вон». В конце концов все или многое можно списать насчет космополита. Все что угодно. Но дело не в этом, а что есть в порядке вещей. Тут, наверное, и работает диалектика: все негативное и прилипшее к человеку извне в обыденности снять для обнаружения того, что есть. И паразитарные ключевые слова, которые в меня въелись в связи с космополитическими искушениями «ведь», «допустимо», «хотя», «или», «даже», «все же», «все-таки», «работает» …?!
Индивидуальность человека проявляется, выражается и утверждается в способностях, таланте, гениальности. Способности естественны и многоразличны. Практически в бесконечных отношениях к миру (среде) человек использует себя. Талант (от денежной меры в древнем Египте) означает нахождение себя человеком в окружающих вещах (предметах) — «и это я, и это я», то есть предстает мерой вещей. А гений это все ломает: все не так как надо. Нужно все переделать, начать сызнова. И вот тут возникают вопросы. Положительно все это реализуется в «свободной индивидуальности», о которой мечтал К. Маркс. Но была ли она в истории! Или только ее эрзац — случайная индивидуальность? Если так, то в способностях человек хромал, «нас унижает наш успех» (я не устаю повторять Рильке), в «таланте» бредило пресловутое Протагоровское: «человек — мера вещей, существующих, что они существуют, не существующих, что они не существуют». А «гений» — что! Кстати, откуда он знает, что все «не так»? Потому что он сам «светоч» нового мира: то есть из «в-себе и для-себя» (по гегелевски). А по Фейербаху, гений наказывает человечество на исполнение его идей. Тут-то относительно гения, так сказать, «напряженка». «Благодетелен ли он»? Возможен ли добрый гений? Или он реализует себя как злой гений?
А добрый — несостоятелен? Бессилен? Да, но одиночество, во всяком случае, такие реально-исторические гении испытывали при жизни, современники их не понимали, не принимали за такового, да и мы ныне тоже. Они где-то в будущем маячат. Тривиальное: в своем отечестве пророков нет!
Но откуда же берется тогда «злой гений»? Случайная индивидуальность, конечно, от природы, начиная с ДНК, РНК. Но в рассудочных, расчетливых отношениях цивилизации он так и остается на всю жизнь «политическим животным». Аристотель тут попадает не в бровь, а в глаз, хотя «Soon politikon» переводится как «животное общественное». А какая разница, все равно «животное», скажем теперь мы!
Вот тут-то может быть бессознательное (но не по-фрейдистски) и появляется или накапливается в нереализованных способностях, заглушенном таланте и срабатывает гений злой. В его мести миру как «утверждению воли к власти». Ницше тут прав, если не вообще, то в отношении злого гения точно, а кто еще до сих пор творил историю? И все в условиях товарно-денежного фетишизма и всеобщего отчуждения, а, главное, само-отчуждения человека, если можно говорить о человеке? Как у М. Горького: «а был ли мальчик, может мальчика-то и не было», так и здесь: а был ли человек, может и человека-то не было?! Это не сентенция, а в самом деле горький вопрос.
И случалось, что случайная индивидуальность брала свое. По большому счету, хотя и по-маленькому тоже. «Выдающиеся примеры» из истории. Император Нерон, подвизавшийся как актер на сцене, а потом поджегший Рим и умерший, приказав рабу убить себя, что это? Может впервые так странно или смехотворно (хотя тут и не до смеху?!) предстало космополитство?! То есть кроме власти, искусства был прихвачен и постмодерн.
А Гитлер, который испытывал тягу быть то ли фотографом, то ли художником, развязал вторую мировую войну. Вот вам настоящие фотографии, подлинные картины мира, каким он не есть, а должен быть по его вкусам. Ему мало рейх-канцлерства, подавай «творчество» (понимай-креативность)! Да и Сталин еще в духовной семинарии пописывающий стихи, сочинил и претворил, искорежив социализм, тоталитарную драму в жизнь. Хотя и прикрывался именем народа, простого советского человека. А ведь и это действо от постмодерна. Но стало быть постмодерн реализуется из культурологической сублимации в «цивильности»?
Да, мы обречены на космополитство, а не только должны быть космополитами. Я привел громкие, негативные примеры космополитства. Но ведь и в обыденной жизни в повседневном существовании мы утверждаем себя из обособленности в подозрениях, зависти, ненависти, оскорблениях вплоть до мата, преступлениях перед другими и даже перво-творцом, то есть современность при этом даже очень «легко» подстилается. И я устраиваю свой порядок в мире. «Помилуйте», возразят мне, «причем здесь космополитизм»?
«Не хлебом единым жив человек, но и мясом хороших ягнят»! — шутил Ф. Ницше. И его же: «любви к ближним и вещам я предпочитаю любовь к дальним и призракам». Правда, что это за «любовь» — непонятно? Скорее это и не любовь, а испытание несовместности и неуместности всего «теперь и здесь». А библейское: «домашние-враги человека»?! А у Шекспира для полусумасшедшего Гамлета: «какая-то гниль стоит в королевстве датском»! Потому что ему является дух отца. Для остальных все нормально, а для Гамлета нет. А у Достоевского сетование персонажа: «если бога нет, то какой же я штабс-капитан»?
Современность и современники нас не устраивают, а потому мы и действуем из постмодерна. А поскольку это происходит в лоне культуры и способами, средствами цивилизации осуществляется, то мы и космополиты. Постмодерн — это не что-то трансцендентальное философски относительно нынешних порядков в мире, а то что им предшествовало (см. дальше).
А можно уже и теперь и фантастически выразиться: человечество пришло из космоса! Но фантастики собственно здесь и нет, просто в нас должен быть заложен — превышающий насколько, бог его знает, достижения культуры, а тем более порядок вещей в цивилизации — космический уклад жизни. Правда, по открытому в науке геному человека существенного отличия от генома мушки дрозофила нет. Но может потому-то он и укладывается в существующие порядки вещей, а если не укладывается? То откуда, почему и из чего?
Вот опять же одиночество гениев, в чем его смысл? Были и такие, которые накладывали на себя руки. В русской культуре это С. Есенин, а В. Маяковский, осудив его: «Вы такое загибать умели, как никто на свете не умел… Вижу взрезанной рукой помешкав, собственных костей качаете мешок»; сказав это, сам застрелился и тоже, странно, в гостинице. М. Цветаева покончила с собой. Не могу не привести ее размышления над собственным стишком: «и пусто на сердце от снятого урожая». Она думает, что это удача или успех? Приходит все-таки к мысли, что это успех. Неужто опять Рильке «работает здесь»? У Маяковского причина суицида — вера в коммунизм, то есть потеря ее. Но в экзистенциальном ключе такой трагический конец гения можно трактовать и как оправдание своего творчества ценой смерти, потому что, существуя наряду со своими творениями, он для со-временников их заслоняет. Да кто он такой?! Вот что называется: «смертью смерть поправ»! Пришедший из мира иного (но не из этого же!) возвращается в него. Но гении не умирают, на них держатся своды космоса.
Ну хорошо, гении-то и есть космополиты. И нужен не «космополитизм» как учение, в котором игнорируется этнос или этос. Как говаривали раньше: «без роду, без племени и без царя в голове»! Не это требуется в современном мире. Со-временность так не дается. Модерн как творчество возможен только из мира иного, чем мир современности, это было давно известно и в философии: «идеи» Платона, «дао» в даосизме; и в художественном творчестве — божественное вдохновение; да и в психологии — мистерии шаманов, ведание ведьм. А ныне вон развелось экстрасенсов. Кто они, что они, откуда они? Все ли достойны экстрасенсорики? Наверное, все так в повседневной жизни усложнилось, что они стали более востребованы. В науке все больше тупиков образуется, потому-то даже великий М. Борн говорил: «теперь человек повсюду встречает самого себя». Правда при этом он не тупики обозначал, а имел в виду основания квантовой физики, где присутствует что-то похожее на человеческую психику.
Но гениями не становятся, а гениями рождаются, а что же остается простым смертным? Лишь хулиганить, пере-ступать, нарушать общественный порядок? «Украл, выпил, сел в тюрьму! Романтика»! («Джентльмены удачи» — кинофильм). Или наоборот «Мой дом — моя крепость» (англ. поговорка). Тут я и сам грешен, что же делать? Приходится возиться, хлопотать по дому и невольно об улитке можно подумать, которая носит домик на себе и иногда сбрасывает. Вот создание!
Цивилизация, культура, постмодерн? Но кто над ними думает, чтобы в их сцепке обрести космополитство за исключением выдающихся личностей? Да к тому же они непременно предложат человечеству свое «учение»? А ведь до этого говорилось об индивиде, причем каждом, до которого в его не-делимости должно доставать космополитство? Но космополитизм в лучшем смысле возможен в виде даже учения, нарративе-повествовании (Лиотар). А космополитство допустимо как душевно-духовное состояние человека. А что же делать? Но надо и дойти до каждого, простого и даже не для того, чтобы просветительски пробудить. «Оян каза?» (Проснись казах) у М. Жумабаева, да и у представителей «Алаш орды» — основная установка. Но все же космополитство в большей мере — это образ жизни. Есть прописные истины, а есть правда жизни, есть «стандарты красоты» («90–60–90» для женской). Есть расхожая мораль против «аморали», слово, придуманное христианскими теологами и означающее буквально любовь между полами (амур), не достойная человека (О. Сулейменов). Но есть и сама истина (aleteia — непотаённость у М. Хайдеггера), есть и добро, которое «не валяется в ногах», то есть не сведено к вещам, деньгам, а есть и «красота, которая спасет мир» (Достоевский). Есть честь, совесть, стыд, ответственность, самоотверженность, есть многое в нравственно-эстетических отношениях, чему нельзя научить, а что и «в крови», и в предназначении человека как космополита.
Но простой человек, кто он, что он? Как он может быть космополитом?!
Да ведь и «простота — хуже воровства»? Но и другое: «все великое — просто»?!
В первом — сведение всего и вся к себе, во втором — индивид предстает человеком. Даже не миром, это для ученых, художников, а именно чело-веком в своей не-делимости. Среда его все делит и делит… Он и делится, конечно. «Ежик в тумане» пропадает в тумане.
Почему «цивилизация, культура, постмодерн» опять-таки, потому что в них человек распадается, но в них же он сквозит! А где же еще?! Ну с «постмодерном» вроде все понятно, хотя в его отдельности ничего не понятно.
А что культура! Она унижена до плоскостности, да пусть одновременно «в трех измерениях (кубизм)», закамуфлированно предстает в «массовой культуре».
А либералистские «права человека»? Права ли это человека? А может они предписаны для «политического животного» опять же?
Но постмодерн — это конец культуры. А массовая культура — разброд, раздрай, разврат с усиливающимся внедрением цивилизационных достижений в информационных технологиях. Права человека — лозунг, под прикрытием которого вмешиваются с имперскими замашками во внутренние дела тех стран, которые уж так хотят быть независимыми, суверенными. Да и просто подкупают и покупают тех, кого можно использовать. Вон на Украине, что делается! В результате всего этого предсказывается наступление вновь «холодной войны». Какие права человека, если это предполагает ущемление журналистских и вообще информационных свобод. Это уже не фигуральный, а настоящий конец цивилизации. Разевает пасть Гоббсовский «Левиафан». Разделяй и властвуй. Насаждай обособление.
Но в космополитстве нет «постов», концов. В нем только начала. В марксизме, особенно у В.И. Ленина «народные массы» — «движущая сила истории». Но космополитство — это не установка на массы, а как бы перекличка душ. И тут повернем разговор в несколько другой ракурс, возлагая ответственность на философию. Является ли философ, проповедуя космополитизм сам космополитом? Потому что все-таки опять не космополитизм, а космополитство, которое опирается не на мудрость даже, а на шестое чувство. И может статься, что мудрость и есть шестое чувство, интуиция. Вот откуда мир проговаривается в нас! Где нет сторон света или отдельных, разделенных между собой стран. Кажется, мы до сих пор недоосмыслили роль ООН, почему она зачастую работает вхолостую? И тут же можем отметить значимость Ассамблеи народов Казахстана, съезды религиозных представителей, экономические форумы. Все это конечно политика, но за ней или в ее фокусе — сообщение душ. Есть единый мир, который нуждается в человеческом многообразии, практически неограниченном, бесконечном в своем долженствовании. Гражданство мира, в котором признан каждый как философ, который не есть специалист, профессионал или тем более кандидат(!?), доктор(!?) наук, профессор и т.д. Как эти спецификации к тому же и звучат?! Кстати, конъюнктурная ныне PhD, что с этой новацией у нас станет больше философов? Да «ученых» больше, но философия не есть учение, а тем более не наука, а душевно-духовное состояние, в котором мир посещает нас.
Но массовое общество вытесняет философию на окраины мира, а философ застает себя в маргинальности. Какое там многообразие?! И ситуация, надо сказать, отчаянная. Вот что будируется постмодернизмом. Конечно, «таланты рождаются в провинции, в Париж они приезжают за славой» (Бальзак). Но ведь ныне и аулы, деревни под колпаком интернета. Какая там любовь к мудрости, кому она нужна?! И стены отчуждения и самоотчуждения между людьми становятся все толще и выше? «Вавилонская башня», несмотря на божие наказание все-таки продолжает возводится? И кто же виноват, что делать? Философии нужно признать, что именно мы философы виноваты в своих покушениях на мудрость. В нас въелся садо-мазохистский комплекс доказательности-показательности этой самой «любви к мудрости». Это системно-научно извращенная любовь.
А что делать? «Не знамо»! Точнее незнаемо в космополитстве, где нет путей, ориентиров и т.д. Сократ должен стать, начиная с нас философов, сто-кратным, тысяче-кратным, многажды-кратным и пойти на суд нынешней фальши, распространяющейся, усиливающейся информатизации в своей ин-туиции. Стоять не за кафедрой, а перед кафедрой со своей обнаженностью души. Не в нечаянных умозрениях или еще хуже «в точках зрения», а «на дне отчаяния испить глоток надежды». Правда, у Гете: «надеждами живут нищие духом»! Пусть так, но именно в этом и нужно признаться, делая сдвиги к космополитству. Ну, разумеется, испить не как глоток спиртного в обособленности, а уловить как душевно-духовный лучик света в совместной трапезе с другими. Вот когда возможна подлинная философия. Не совместное знание, а совместное не-знание, равное аутентичному при-знанию друг друга. И за всем этим маячит фигура космополита.
Что это? Анти-просветительство? Нет, со-мнение, но не в пресловутом картезианском ключе cogito ergo sum, а место-имение в просвете душевно-духовного со-бытия.
Что-то в этом мире не так? А как надо неизвестно? Космополитство и есть ряд со-мнений и даже сознательных ошибок, это истина, облаченная заблуждениями, положение, выходящее «из ряда вон». В конце концов все или многое можно списать насчет космополита. Все что угодно. Но дело не в этом, а что есть в порядке вещей. Тут, наверное, и работает диалектика: все негативное и прилипшее к человеку извне в обыденности снять для обнаружения того, что есть. И паразитарные ключевые слова, которые в меня въелись в связи с космополитическими искушениями «ведь», «допустимо», «хотя», «или», «даже», «все же», «все-таки», «работает» …?!
