…!?
… Писание-умирание. Перечитывая записи, удивляешься самому себе относительно тех «проблесков мысли», которые там были фиксированы в свое время, но потом позабыты.
Но тогда склероз (в старости) — это даже хорошо, он имеет место относительно повседневности и должен быть, чтобы через него возвращатся и подниматся во вдохновении времени оттуда-сюда в отсюда-туда как обрывках текущего времени здесь, в мире сем.
Это элементарное самозабвение, когда из «старости как не радости» испытываются состояния оттуда-сюда. Забываясь, вспоминать о том, откуда ты есть в мире сем!
Конечно есть — «во воспоминание» (см. выше), но не есть ли при том «во имя Вас, ребята!», с упоминанием или без упоминания тех, кто был с тобой в свое время и мерно по временам-поколениям и отвечается теперь по прошествии лет какими-то прозрениями относительно времени, отмечаясь (выписываясь) в том, что теперь живется (и как живется-не-живется)? Писание-умирание в жизни того что было, чтобы оно не вымирало…
Т.е. не вымирающее прошлое, которое с тобой приключилось. Не прямо, но в связи с тем, что было — воспроизведение теперь как будто бы в продолжении…?
Да — было, но что именно это было, удостоверяется теперь во сне?! Пишется как снится.
… По трезвости (наяву) и что это оттуда-сюда состояние? Или по линейности времени? Ну что за праздный вопрос, конечно все оттуда-сюда.
Но в прерыве из отсюда-туда?! Не изворачиваясь, но во возвращении оборачиваясь ясным светом из того, что есть.
9. Время из другого места
(Сон-кошмар на 07.04.2000. Оставил Б-на на санях с запряженной лошадью, чтобы ждал. Вернулся и обыскался, его нигде нет. Затем обнаружился в другом месте… Я его в отчаянии ругаю.)
Неужто это тщетные надежды на свое продление в индивидуальном порядке, проецировании? Т.е. ожидать чего-то толкового в линейности времени, повседневности не стоит. Во времени без пространства мы теряемся.
… И тут же другой сон. В автобусе полно народу, кого-то высаживают. Я умещаюсь и продолжаю дальше следовать, причем без билета.
Значит, в миру сем, совместно с другими надежды исполнимы.
(На 13.04.2020. Приснился Жамбыл С. Заглянул в машину, где мы сидели и прошел дальше.
Потом встретил, разговорились. Расстелил плащ под бусиком, на котором мы расположились. Автобус поехал, а мы с ним и другими тащились под автобусом. Мимо что-то мелькнуло, он спросил почему я не приветствовал. Я замешкался, потом сообразил, что от души надо воздавать должное, а не по привычке).
Что это? Нужда в признании достойным человеком? Призыв туда в горизонтальном перемещении…? Что я и исполнил завершая осмысление времени как «неестествования»…
10. Состояние свободной индивидуальности
(Сон на 14.04.2020. Люди, обсуждение проблемы. За столом в президиуме мое место заняла Гаухар… Амерханов Б. держит речь о «свободе бунта» и переложении ответственности для испытания его на менее достойных. Так как бунт теперь легализован. Он уместен, нормален и должен происходить).
Что это? Накануне размышления о «свободе в пространстве»? Неужто «определяясь из времени», свобода и сама по себе возможна в иррациональности, бессмыслицы из «ничто» (по А. Камю)? Она наступает вслед за освобождением времени в безмерности, немыслимости? К тому же там во сне просматривался порядок (цивилизационный) в пространстве, который в бунте пробовался, испытывался на прочность. Т.е. должен был испытыватся..?
Или «переложение ответственности» за свободу (после времени в душе) на пространсто чревато «бунтом» из ничто?
… Вероятно «бунт из ничто» и допустим во «вседозволенности», когда предусматриваются (?) отпущенные из времени возможности в пространстве для свободы в ее проблесках. Возможности для свободы выпадают из времени в пространстве, причем веяром. А бунт — из вседоз-воленности в тотальной посюсторонности мира сего, «а там хоть трава не расти».
Время позволяет, конечно, но дозволяет ли?
Да и до «свободной индивидуальности» доходит ли дело?
… Возможности для свободы выпадают при коренных исторических переменах россыпью во множестве лиц, но тем самым они не требовательны в ответственности за использование, а лишь представлены, потому и «во множестве свобод» свобода «реализуется» негативно и мелочно. А в целом это и есть «бунт» как массовая вседозволенность, вялый или латентный бунт как разветвляющееся «нетрадиционное поведение».
«Чтобы жить тебе в интересное время»! Это в китайском пожелании как осуждении как раз и таит в себе скрытный смысл того, что вседозволенность бессмысленна, т.е. так-то прерывается смысл жизни. Но в такие времена и возможна «свободная индивидуальность» как состояние перехода (переходное состояние), а не сам переход в посю-потусторонности. Свободная индивидуальность — это даже не избранность среди многих и не выдающаяся историческая личность, и не персонифицированный мессия, а человек душевно-духовно в хроно-топосе открытый отсюда-туда и касающийся, достающий в самостоянии междумирья в своей «идеальной тотальности».
Так что путей туда нет, но испытание перехода отсюда-туда в состоянии свободной индивидуальности возможно. Для нее-то оттуда-сюда и есть отсюда-туда. Но не формально, а имманентно-трансцендентально в содержании оттуда-сюда из отсюда-туда. Постигнутое время и оказывается реализуемой, осуществимой возможностью в действительности человека как (состоянии) свободной индивидуальности.
Но это и значит, что эмпирический хроно-топос стихийно втягивается в душевно-духовную ойкумену человека для осмысленного определения и установления в ней самостояния его в состоянии свободной индивидуальности. Это и есть конечный, совершившийся отзыв на оттуда-сюда в отсюда-туда. Что и требовалось доказать! Этим и измеряется степень совершенства, состоятельности «человеческого в человеке», как предел достигнутых свобод в мире.
Свободная индивидуальность касается междумирья в оттуда-сюда, но она и возможна из между-субъектности (в теснинах меж-индивидности) в отсюда-туда. Так что время выпадает и прорастает возможностями не в наличном пространстве обыденности (как растянутой повседневности), а в «под-про-странстве» или «почвенном» пространстве, в отложившихся культурных слоях из прошедших времен, собственно из прошлого как пространства. Так что и само время выпадая, не пропадает вовсе во тщете обыденности, а откладывается в про-странстве.
В итоге, отсюда-туда и есть свободная индивидуальность как высвобождающийся из сего мира человек, но посему это и не экземпляр, не особь человеческая, а по человечеству человек — возможный не по грустной сентенции «все, мол, там будем!», а состоятельный оттуда-сюда, т.е. невозможный здесь, но действительный только там, откуда он и произошел.
Время в духе взывает к пространству в человечестве и человек из человеческого пространства отвечает душой как свободная индивидуальность.
В ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
ПИШЕТСЯ НЕ ОТ МИРА СЕГО… К СВОБОДЕ ВОЛИ
Написанное (как записанное некстати) тоже что-то вроде сна наяву, в нем упреждается то, что потом будет установлено с аргументацией. Так что это как бы «левописание» в правописании. Ну, скажем, обнаружение «противоречия» между «эзотерией Мы», что было обозначено прежде последующего и стихийного «топоса Мы и хроноса Я» — это не противоречие. «Мы» гомогенно и рядоположенно предваряется так, что «постигнутое время выпадает возможностями в пространстве для свободы» из «Мы», еще рассеянного, разбросанного в обособленных индивидах (см. выше). Чтобы затем оно из латентного состояния обнаружилось в свободной индивидуальности, надвершием которой и предстает (дотогошнее) «Мы в эзотерии» как «идеальной тотальности» в междумирьи.
Так что, пишется от будущего, справа-налево, не раскручиваясь из повседневности, а закручиваясь как бы против «резьбы» ее. Это не совсем сон, а как бы «сон наяву», потому что писание происходит обратно к повседневности, но все же и это «сон», так как случается стихийно.
… (В ночь на 17.04.2020. Сон о кутерьме вокруг «диалектики» в отношении к эклектике и софистике. Такие выспренние, изощренно-тонкие споры и демонстрации «применения диалектики» на практике, вплоть до ветеринарии, улушения породы прирученных животных! Я пытался доказать, что «качания между проявлениями от сущности — это лишь кажимость, а не сама сущность, до которой по диалектике требуется достать». И все же было живое обсуждение того, как владеется диалектикой. Поехали с куратором мероприятия на какое-то предприятие, чтобы ознакомиться с делом на месте. Развесили верхнюю одежду в гардеробе, потом перевесили. Валера Ли, у входа предупредил меня, что наша одежда где-то там должна быть слева… Потом, кто-куда разьехались, обсуждение не продолжилось. Я остался на улице со своими раздумьями… Да, а до того, кто-то похожий на Абишева К. отозвался адекватно (созвучно) на мои соображения, в том числе о «зомбировании человечества» США, что вполне, дескать возможно.)
Что это? Неужто жива «диалектика» для обсуждения в спорах и реализуема на практике? Т.е. она-то и раз-деляема в душах как субъектах познания и демонстрируема в мире сем?
… Но тут и вперемешку с тем, о чем думалось в спросоньи (выше). В писании обосновывается, точнее умозаключается от будущего к прошлому, во сне самообосновывается в настоящем. Т.е. приснившаяся «диалектика» была вполне применима к со-временности и только в этом (видимо) ее необходимость в илюрализме истины. «Собрались, изысканно поспорили, поехали- посмотрели, разделились и разошлись…».
… Потому и пишет-ся от имени того, в чем ты духовно «оторвался», с чем сровнялся, как бы уже состоялся; оторвался, надрываясь.
Ну да, и в этом нет никакой тайны или проблемы? Пишется не почему-то, но вот о чем, как, куда?
Собственно, к чему? Вот, видимо, главное. Не сказать ведь, ни к чему, не попусту ведь? К тому, чтобы не быть в том, что ты уже есть, не еще, но именно уже? «Еще» — это обыденность, которая и заполняется «в уже».
Формула человека как «существа еще не есть…» расплывчата, если это вообще формула. Она обыденно линейна как в горизонтали, так и в вертикали бытия…
Пишется не почему-то, а не из мира сего и в этом проблема? Почему не в мире сем и не из мира сего? Потому что пишется о нем и ни о чем ином, кроме как о нем же. Из времени о пространстве, чтобы в нем установилось время, но иное, о котором из сего мира ведает (душой) свободная индивидуальность в сообщаемости с миром иным.
(Сон на 29.04.2020. В разных измерениях, ситуациях, разворотах калейдоскопически и динамически свобода из-, в- необходимости предстала — как необходимость в свободах).
Неужто от того, что свобода имманентно-трансцендентальна и она-то разворачивается, закладываясь из оттуда-сюда в отсюда-туда? Чего нет в повседневности или перебивается наяву?
Сон не калька с обыденности, он и есть освобождение, высвобождение, отпущение, отдых от обыденности. От здравого смысла, трезвого рассудка, центробежно-центростремительной средовой нейтрализованности в антропоцентризме. Все, что относится к повседневности, опровергается во сне, а точнее представляется вкруговую иначе: необычно, бессмысленно, безрассудно.
Да ведь, сон — раскрывающаяся тайна обыденности как круговертной повседневности в ее яви. Наяву явь не явна как круговертная повседневность обыденности в проявлениях (родовой) сущности человека, покрывающая его в антропоцентричной претенциозности с обволакиванием в чем-то уже привычном, достигнутом и уравненном во всетождественности индивидов. «Все как у людей»!
Сон — не иллюзия, он видится именно в том, что есть мы в мире сем как в не есть (на самом деле). Он (сон) реальнее чем иллюзорная самоцентричность, самоуверенность и своемерность в обыденности наяву. Из того, что дескать, « я вам всем покажу!»
Просто, сон — стихия пред-варения смерти, пред-упреждения истины и у-преждения творчества.
Круговертная повседневность в обыденности преломляется в видениях сна, открываясь свободой — в — необходимости субъект-субстанциально. Поэтому сон и есть предварение «в-себе — и для-себя» ухода в мир иной из мира сего.
Назад и вверх, отступ и возвышение: !
… Отслоившаяся от разума рассудочность во сне теперь и представляется вновь в видениях чувственности, из которой она и была абсорбирована в рациональности. Но странным образом разум не справляется с рассудком, отпущенным туда, откуда он взялся — с чувственным опытом? Собственно даже, рассудок в обратном отношении к чувственности становится негожим и отметается в безрассудном (от него) освобождении чувств во сне? Чувственность во сне бунтует против «рациональности»? До этого в бодрствовании, если не вполне, то все же как -то вбираясь в нее?
Сон поэтому не противоразумен, а он не рассудочен в ожидании встречи со временем оттуда-сюда в отсюда-туда. Рассудок и заслоняет собой время от разума. В нем не допускается возможность ничто для разума. И даже не как таковое, а еще только как эмпирическое небытие самим собой замещается. Поэтому и у Парменида еще: «есть только бытие, небытия нет»! И это эмпирическое суждение. Если это вообще суждение, а не тавтология. Потому что, наоборот: «бытия нет, а небытие есть», и именно для разума в его возможной и должной предуготовленности ко встрече со временем через чувственность. Но что и исторически и логически откладывалось рассудочным человеком, «жившим ото дня». Что значит, он не был на уровне собственной мысли как homo sapiens или был лишь изредка — поэтически.
… Сон не иллюзия, иллюзорна обыденность. Но и в кошмаре к вечности упираемся, а не проталкиваемся, хотя и пробуем. И сон учит тому, что не стоит учить. Он вечности нужно отправляться, ловить время, чтобы к ней устремляться.
(Кошмар на 8.05.2020. Куда-то поступаю учиться. Где требуется толковать что-то самое разное и уже известное, но не познанное как написанное, в том числе и Ф. Бэкона… Это распределяется как дефицитное, недоступное на короткое время. Я прошу Е., чтобы он мне передавал на скорое ознакомление доставшуюся литературу.
Два полузнакомых человека, один из них берется предсказать и претендует на то, что сможет доказать превосходство современного (простого) индуса над прежним (сложным) синкхом. Да и другой тоже бахвалится, что теперь человек превосходит прошлых людей как, например, «рабочий — капиталиста». Что знания теперь владеют миром. Первый, разглядывая меня со спины, отвергает, признавая чем-то зараженным. Было ощущение того, что я опущен и безнадежно отстал, в то время как все в мире кардинально изменилось. И надо заново учиться, без надежды на успех).
Что это? Может обыденность дает о себе знать в своей непреодоленности и даже в непреодолимости? Прошлое, оборачиваясь пространством, дает всходы свободной индивидуальности через обыденность сего мира как необходимую, хотя все же и среду. И эта среда составляется упрощенными индивидами, из которой и возможно обратное предсказание того, что было с человеком в прошлом. Потому-то и Ф. Бэкон неслучайно фигурирует в этом сне. Его «знание — сила» ведь требовало как раз освобождения от идолов, тогда еще довлеющих в умах людей. И это сложное состояние человека вполне преодолимо ныне в информированных современных индивидах. Поэтому и суть кошмара этого: в «предсказании» сложного прошлого из упрощенного нынешнего века.
… Писание-умирание. Перечитывая записи, удивляешься самому себе относительно тех «проблесков мысли», которые там были фиксированы в свое время, но потом позабыты.
Но тогда склероз (в старости) — это даже хорошо, он имеет место относительно повседневности и должен быть, чтобы через него возвращатся и подниматся во вдохновении времени оттуда-сюда в отсюда-туда как обрывках текущего времени здесь, в мире сем.
Это элементарное самозабвение, когда из «старости как не радости» испытываются состояния оттуда-сюда. Забываясь, вспоминать о том, откуда ты есть в мире сем!
Конечно есть — «во воспоминание» (см. выше), но не есть ли при том «во имя Вас, ребята!», с упоминанием или без упоминания тех, кто был с тобой в свое время и мерно по временам-поколениям и отвечается теперь по прошествии лет какими-то прозрениями относительно времени, отмечаясь (выписываясь) в том, что теперь живется (и как живется-не-живется)? Писание-умирание в жизни того что было, чтобы оно не вымирало…
Т.е. не вымирающее прошлое, которое с тобой приключилось. Не прямо, но в связи с тем, что было — воспроизведение теперь как будто бы в продолжении…?
Да — было, но что именно это было, удостоверяется теперь во сне?! Пишется как снится.
… По трезвости (наяву) и что это оттуда-сюда состояние? Или по линейности времени? Ну что за праздный вопрос, конечно все оттуда-сюда.
Но в прерыве из отсюда-туда?! Не изворачиваясь, но во возвращении оборачиваясь ясным светом из того, что есть.
9. Время из другого места
(Сон-кошмар на 07.04.2000. Оставил Б-на на санях с запряженной лошадью, чтобы ждал. Вернулся и обыскался, его нигде нет. Затем обнаружился в другом месте… Я его в отчаянии ругаю.)
Неужто это тщетные надежды на свое продление в индивидуальном порядке, проецировании? Т.е. ожидать чего-то толкового в линейности времени, повседневности не стоит. Во времени без пространства мы теряемся.
… И тут же другой сон. В автобусе полно народу, кого-то высаживают. Я умещаюсь и продолжаю дальше следовать, причем без билета.
Значит, в миру сем, совместно с другими надежды исполнимы.
(На 13.04.2020. Приснился Жамбыл С. Заглянул в машину, где мы сидели и прошел дальше.
Потом встретил, разговорились. Расстелил плащ под бусиком, на котором мы расположились. Автобус поехал, а мы с ним и другими тащились под автобусом. Мимо что-то мелькнуло, он спросил почему я не приветствовал. Я замешкался, потом сообразил, что от души надо воздавать должное, а не по привычке).
Что это? Нужда в признании достойным человеком? Призыв туда в горизонтальном перемещении…? Что я и исполнил завершая осмысление времени как «неестествования»…
10. Состояние свободной индивидуальности
(Сон на 14.04.2020. Люди, обсуждение проблемы. За столом в президиуме мое место заняла Гаухар… Амерханов Б. держит речь о «свободе бунта» и переложении ответственности для испытания его на менее достойных. Так как бунт теперь легализован. Он уместен, нормален и должен происходить).
Что это? Накануне размышления о «свободе в пространстве»? Неужто «определяясь из времени», свобода и сама по себе возможна в иррациональности, бессмыслицы из «ничто» (по А. Камю)? Она наступает вслед за освобождением времени в безмерности, немыслимости? К тому же там во сне просматривался порядок (цивилизационный) в пространстве, который в бунте пробовался, испытывался на прочность. Т.е. должен был испытыватся..?
Или «переложение ответственности» за свободу (после времени в душе) на пространсто чревато «бунтом» из ничто?
… Вероятно «бунт из ничто» и допустим во «вседозволенности», когда предусматриваются (?) отпущенные из времени возможности в пространстве для свободы в ее проблесках. Возможности для свободы выпадают из времени в пространстве, причем веяром. А бунт — из вседоз-воленности в тотальной посюсторонности мира сего, «а там хоть трава не расти».
Время позволяет, конечно, но дозволяет ли?
Да и до «свободной индивидуальности» доходит ли дело?
… Возможности для свободы выпадают при коренных исторических переменах россыпью во множестве лиц, но тем самым они не требовательны в ответственности за использование, а лишь представлены, потому и «во множестве свобод» свобода «реализуется» негативно и мелочно. А в целом это и есть «бунт» как массовая вседозволенность, вялый или латентный бунт как разветвляющееся «нетрадиционное поведение».
«Чтобы жить тебе в интересное время»! Это в китайском пожелании как осуждении как раз и таит в себе скрытный смысл того, что вседозволенность бессмысленна, т.е. так-то прерывается смысл жизни. Но в такие времена и возможна «свободная индивидуальность» как состояние перехода (переходное состояние), а не сам переход в посю-потусторонности. Свободная индивидуальность — это даже не избранность среди многих и не выдающаяся историческая личность, и не персонифицированный мессия, а человек душевно-духовно в хроно-топосе открытый отсюда-туда и касающийся, достающий в самостоянии междумирья в своей «идеальной тотальности».
Так что путей туда нет, но испытание перехода отсюда-туда в состоянии свободной индивидуальности возможно. Для нее-то оттуда-сюда и есть отсюда-туда. Но не формально, а имманентно-трансцендентально в содержании оттуда-сюда из отсюда-туда. Постигнутое время и оказывается реализуемой, осуществимой возможностью в действительности человека как (состоянии) свободной индивидуальности.
Но это и значит, что эмпирический хроно-топос стихийно втягивается в душевно-духовную ойкумену человека для осмысленного определения и установления в ней самостояния его в состоянии свободной индивидуальности. Это и есть конечный, совершившийся отзыв на оттуда-сюда в отсюда-туда. Что и требовалось доказать! Этим и измеряется степень совершенства, состоятельности «человеческого в человеке», как предел достигнутых свобод в мире.
Свободная индивидуальность касается междумирья в оттуда-сюда, но она и возможна из между-субъектности (в теснинах меж-индивидности) в отсюда-туда. Так что время выпадает и прорастает возможностями не в наличном пространстве обыденности (как растянутой повседневности), а в «под-про-странстве» или «почвенном» пространстве, в отложившихся культурных слоях из прошедших времен, собственно из прошлого как пространства. Так что и само время выпадая, не пропадает вовсе во тщете обыденности, а откладывается в про-странстве.
В итоге, отсюда-туда и есть свободная индивидуальность как высвобождающийся из сего мира человек, но посему это и не экземпляр, не особь человеческая, а по человечеству человек — возможный не по грустной сентенции «все, мол, там будем!», а состоятельный оттуда-сюда, т.е. невозможный здесь, но действительный только там, откуда он и произошел.
Время в духе взывает к пространству в человечестве и человек из человеческого пространства отвечает душой как свободная индивидуальность.
В ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
ПИШЕТСЯ НЕ ОТ МИРА СЕГО… К СВОБОДЕ ВОЛИ
Написанное (как записанное некстати) тоже что-то вроде сна наяву, в нем упреждается то, что потом будет установлено с аргументацией. Так что это как бы «левописание» в правописании. Ну, скажем, обнаружение «противоречия» между «эзотерией Мы», что было обозначено прежде последующего и стихийного «топоса Мы и хроноса Я» — это не противоречие. «Мы» гомогенно и рядоположенно предваряется так, что «постигнутое время выпадает возможностями в пространстве для свободы» из «Мы», еще рассеянного, разбросанного в обособленных индивидах (см. выше). Чтобы затем оно из латентного состояния обнаружилось в свободной индивидуальности, надвершием которой и предстает (дотогошнее) «Мы в эзотерии» как «идеальной тотальности» в междумирьи.
Так что, пишется от будущего, справа-налево, не раскручиваясь из повседневности, а закручиваясь как бы против «резьбы» ее. Это не совсем сон, а как бы «сон наяву», потому что писание происходит обратно к повседневности, но все же и это «сон», так как случается стихийно.
… (В ночь на 17.04.2020. Сон о кутерьме вокруг «диалектики» в отношении к эклектике и софистике. Такие выспренние, изощренно-тонкие споры и демонстрации «применения диалектики» на практике, вплоть до ветеринарии, улушения породы прирученных животных! Я пытался доказать, что «качания между проявлениями от сущности — это лишь кажимость, а не сама сущность, до которой по диалектике требуется достать». И все же было живое обсуждение того, как владеется диалектикой. Поехали с куратором мероприятия на какое-то предприятие, чтобы ознакомиться с делом на месте. Развесили верхнюю одежду в гардеробе, потом перевесили. Валера Ли, у входа предупредил меня, что наша одежда где-то там должна быть слева… Потом, кто-куда разьехались, обсуждение не продолжилось. Я остался на улице со своими раздумьями… Да, а до того, кто-то похожий на Абишева К. отозвался адекватно (созвучно) на мои соображения, в том числе о «зомбировании человечества» США, что вполне, дескать возможно.)
Что это? Неужто жива «диалектика» для обсуждения в спорах и реализуема на практике? Т.е. она-то и раз-деляема в душах как субъектах познания и демонстрируема в мире сем?
… Но тут и вперемешку с тем, о чем думалось в спросоньи (выше). В писании обосновывается, точнее умозаключается от будущего к прошлому, во сне самообосновывается в настоящем. Т.е. приснившаяся «диалектика» была вполне применима к со-временности и только в этом (видимо) ее необходимость в илюрализме истины. «Собрались, изысканно поспорили, поехали- посмотрели, разделились и разошлись…».
… Потому и пишет-ся от имени того, в чем ты духовно «оторвался», с чем сровнялся, как бы уже состоялся; оторвался, надрываясь.
Ну да, и в этом нет никакой тайны или проблемы? Пишется не почему-то, но вот о чем, как, куда?
Собственно, к чему? Вот, видимо, главное. Не сказать ведь, ни к чему, не попусту ведь? К тому, чтобы не быть в том, что ты уже есть, не еще, но именно уже? «Еще» — это обыденность, которая и заполняется «в уже».
Формула человека как «существа еще не есть…» расплывчата, если это вообще формула. Она обыденно линейна как в горизонтали, так и в вертикали бытия…
Пишется не почему-то, а не из мира сего и в этом проблема? Почему не в мире сем и не из мира сего? Потому что пишется о нем и ни о чем ином, кроме как о нем же. Из времени о пространстве, чтобы в нем установилось время, но иное, о котором из сего мира ведает (душой) свободная индивидуальность в сообщаемости с миром иным.
(Сон на 29.04.2020. В разных измерениях, ситуациях, разворотах калейдоскопически и динамически свобода из-, в- необходимости предстала — как необходимость в свободах).
Неужто от того, что свобода имманентно-трансцендентальна и она-то разворачивается, закладываясь из оттуда-сюда в отсюда-туда? Чего нет в повседневности или перебивается наяву?
Сон не калька с обыденности, он и есть освобождение, высвобождение, отпущение, отдых от обыденности. От здравого смысла, трезвого рассудка, центробежно-центростремительной средовой нейтрализованности в антропоцентризме. Все, что относится к повседневности, опровергается во сне, а точнее представляется вкруговую иначе: необычно, бессмысленно, безрассудно.
Да ведь, сон — раскрывающаяся тайна обыденности как круговертной повседневности в ее яви. Наяву явь не явна как круговертная повседневность обыденности в проявлениях (родовой) сущности человека, покрывающая его в антропоцентричной претенциозности с обволакиванием в чем-то уже привычном, достигнутом и уравненном во всетождественности индивидов. «Все как у людей»!
Сон — не иллюзия, он видится именно в том, что есть мы в мире сем как в не есть (на самом деле). Он (сон) реальнее чем иллюзорная самоцентричность, самоуверенность и своемерность в обыденности наяву. Из того, что дескать, « я вам всем покажу!»
Просто, сон — стихия пред-варения смерти, пред-упреждения истины и у-преждения творчества.
Круговертная повседневность в обыденности преломляется в видениях сна, открываясь свободой — в — необходимости субъект-субстанциально. Поэтому сон и есть предварение «в-себе — и для-себя» ухода в мир иной из мира сего.
Назад и вверх, отступ и возвышение: !
… Отслоившаяся от разума рассудочность во сне теперь и представляется вновь в видениях чувственности, из которой она и была абсорбирована в рациональности. Но странным образом разум не справляется с рассудком, отпущенным туда, откуда он взялся — с чувственным опытом? Собственно даже, рассудок в обратном отношении к чувственности становится негожим и отметается в безрассудном (от него) освобождении чувств во сне? Чувственность во сне бунтует против «рациональности»? До этого в бодрствовании, если не вполне, то все же как -то вбираясь в нее?
Сон поэтому не противоразумен, а он не рассудочен в ожидании встречи со временем оттуда-сюда в отсюда-туда. Рассудок и заслоняет собой время от разума. В нем не допускается возможность ничто для разума. И даже не как таковое, а еще только как эмпирическое небытие самим собой замещается. Поэтому и у Парменида еще: «есть только бытие, небытия нет»! И это эмпирическое суждение. Если это вообще суждение, а не тавтология. Потому что, наоборот: «бытия нет, а небытие есть», и именно для разума в его возможной и должной предуготовленности ко встрече со временем через чувственность. Но что и исторически и логически откладывалось рассудочным человеком, «жившим ото дня». Что значит, он не был на уровне собственной мысли как homo sapiens или был лишь изредка — поэтически.
… Сон не иллюзия, иллюзорна обыденность. Но и в кошмаре к вечности упираемся, а не проталкиваемся, хотя и пробуем. И сон учит тому, что не стоит учить. Он вечности нужно отправляться, ловить время, чтобы к ней устремляться.
(Кошмар на 8.05.2020. Куда-то поступаю учиться. Где требуется толковать что-то самое разное и уже известное, но не познанное как написанное, в том числе и Ф. Бэкона… Это распределяется как дефицитное, недоступное на короткое время. Я прошу Е., чтобы он мне передавал на скорое ознакомление доставшуюся литературу.
Два полузнакомых человека, один из них берется предсказать и претендует на то, что сможет доказать превосходство современного (простого) индуса над прежним (сложным) синкхом. Да и другой тоже бахвалится, что теперь человек превосходит прошлых людей как, например, «рабочий — капиталиста». Что знания теперь владеют миром. Первый, разглядывая меня со спины, отвергает, признавая чем-то зараженным. Было ощущение того, что я опущен и безнадежно отстал, в то время как все в мире кардинально изменилось. И надо заново учиться, без надежды на успех).
Что это? Может обыденность дает о себе знать в своей непреодоленности и даже в непреодолимости? Прошлое, оборачиваясь пространством, дает всходы свободной индивидуальности через обыденность сего мира как необходимую, хотя все же и среду. И эта среда составляется упрощенными индивидами, из которой и возможно обратное предсказание того, что было с человеком в прошлом. Потому-то и Ф. Бэкон неслучайно фигурирует в этом сне. Его «знание — сила» ведь требовало как раз освобождения от идолов, тогда еще довлеющих в умах людей. И это сложное состояние человека вполне преодолимо ныне в информированных современных индивидах. Поэтому и суть кошмара этого: в «предсказании» сложного прошлого из упрощенного нынешнего века.
