Она сидела, уставившись в одну точку, и слегка раскачивалась из стороны в сторону. Взяв протянутый стакан, она, не глядя, залпом выпила его содержимое. Асиновская тут же забрала пустой стакан и вернула его соседкам.
Заметив старушку с внучкой, Кукушкина зло крикнула им, – Что уставились, пошли вон! Повернувшись к Матрёшкиной, она повторила, – Пусть уйдут! Не буду при них говорить! Расстроенная старушка заплакала и внучка вывела её из квартиры.
Асиновская с удовольствием отметила профессионализм сослуживцев. Матрёшкина уже спокойно с деловым видом заполняла приготовленный бланк протокола допроса, а Рыбин с камерой пристроился в скрытом шкафом углу комнаты, чтобы не раздражать Антонину. Мыльников по-прежнему сидел рядом с девушкой, но за руки её уже не держал.
Взяв в кухне табуретку, Елена Анатольевна присела сбоку от дивана и приготовилась выслушать показания Кукушкиной.
Галина, разъяснив девушке преимущество добровольных признательных показаний, предложила написать явку с повинной. Та отрицательно покачала головой и категорически отказалась что-либо говорить. После пятнадцатиминутных коллективных уговоров, присутствующие поняли, что показаний Антонина давать не собирается.
Оформив задержание и отправив Кукушкину в камеру с полицейским нарядом, Матрёшкина посмотрела на обескураженных товарищей и сказала, – Ничего не понимаю! Что теперь делать, Елена Анатольевна? – повернулась она к Асиновской.
Та пожала плечами. – А что вам отец Антонины про угрозу отравлением рассказал? – спросила прокурорша у Мыльникова. – Мы тут с этой истеричкой совсем забыли про ваше обещание всё выяснить у информатора.
Опер вздохнул, встал с дивана, прошёлся по комнате, театрально развёл руки в стороны, и громко произнёс, – А нету его дома! Жена сказала, что уже двое суток, как не появлялся.
Присутствующие заинтригованно молчали. Довольный всеобщим вниманием Мыльников продолжил «выступление», – Зато мне удалось разговорить супругу Кукушкина. Рассказал ей в чём дочь подозреваем и выяснил, что информатор наш активно интересовался семейной жизнью Антонины. А, кроме того, у них дома несколько раз бывал Игорь Морозов. Приглашал его и активно накачивал спиртным сам глава семейства. Он от Игорька чего-то добивался, уговаривая совместно совершить какое-то дело. О чём именно шла речь она не поняла, но ей кажется, что про дочь и её жениха.
– Вот это поворот, – воскликнула Матрёшкина. – Завтра с утра попробую допросить Кукушкину с адвокатом, может она за ночь успокоится и поймёт всю сложность своего положения. – А вы должны срочно найти своего информатора и задержать его для допроса, – попросила она оперуполномоченного.
Асиновская согласно кивнула головой Галке и добавила, – Слава, а тебе нужно экспертизы провести по женским отпечаткам на крышке люка, потожировым следам на изнанке спортивного костюма и кепке Иванова, следам перчаток на бутылке с метанолом, сравнить ломик-гвоздодёр с раной на голове погибшего, – перечислила она.
– Кроме того, Галина, тебе необходимо выяснить у лечащего врача Кукушкиной не могла ли Антонина спровоцировать выкидыш теми таблетками, что мы изъяли из её мусорного ведра на кухне. – А я попрошу Соболеву связаться с учительницей истории Виктора Иванова и узнать о каких конкретно сокровищах подземелья грезили они с Морозовым, – тихо закончила Елена Анатольевна.
На следующее утро Асиновская проснулась в приподнятом настроении с мыслями о Макарове.
– Сегодня у Сергея судьбоносная встреча в Москве с руководством, – размышляла она. Затем его ждут на прощальный обед с коллективом. После чего он обещал приехать ко мне для «серьёзного разговора».
На душе стало радостно и немного тревожно. Елена Анатольевна понимала, что их отношения должны измениться. –– Конечно, он моложе меня на восемь лет. И в будущем эта разница может стать проблемой. Но сейчас мы нужны друг другу. Я могу помочь ему быстрее забыть измену Маришки, поддержать во время перехода в новый коллектив, окружить заботой и лаской после пережитых страданий с ранением.
- А загадывать на будущее не стоит, нужно жить сегодняшним днём, – уговаривала она себя. – Замуж она больше не собирается. Будем жить вместе столько сколько захотим. Несчастная любовь к своему бывшему коллеге больше не причиняла ей боли. Конечно, она не забыла его, но теперь это чувство превратилось в добрые дружеские воспоминания. Пусть так и будет! – решила Асиновская.
Дальнейшие лирические рассуждения, как всегда, были прерваны звонком Матрёшкиной. Галка торопилась и сразу перешла к делу.
– Мыльников нашёл отца Кукушкиной. Он пьянствовал в каком-то притоне. Опер обещал доставить его через час в опорный пункт в вашем доме, а то у нас тут суетятся все, готовятся к прощальному банкету с Макаровым. Начальник активность развил, не может скрыть своей радости по поводу ухода Сергея Николаевича – ехидно заметила Галка.
– Мне сейчас на допрос Антонину приведут, она уже с адвокатом общается. Могу за час не успеть закончить и к вам подъехать. Может быть, вы пока с Мыльниковым начнёте разговаривать, а мы со Славой приедем, как только я освобожусь. Я вам на помощь Пронина посылаю. Он тоже хорошо Кукушкина знает и всю его семейную историю. Сможете через час в опорный пункт подойти?! – умоляющим тоном закончила рассказ Галина. Асиновская согласилась, отключила телефон и начала собираться.
По дороге, вспомнив поручение Галки связаться с Соболевой и уточнить вопрос о сокровищах, которые могли храниться в подземелье, женщина успела позвонить последней. Анна Павловна согласилась поговорить с учительницей погибшего, в обмен на обещание рассказать ей подробности преступления.
Зайдя в знакомый опорный пункт полиции, располагавшийся в торце её дома, Асиновская вспомнила предыдущее дело о краже голландских дукатов и подумала, что раскрывать убийство пенсионера Мамонтова было намного проще. В теперешнем расследовании всё так запуталось и ничего не понятно.
Дверь ей открыл участковый инспектор Пронин. Они успели немного обсудить убийство бомжей, которых майор хорошо знал. Раздался звонок, и оперуполномоченный Мыльников завёл в кабинет отца Кукушкиной. Выглядел тот отвратительно. Испитое помятое бледное лицо с двухдневной щетиной и заплывшими глазками. Лысая с остатками растительности голова с торчащими ушами...
Однако, Асиновскую мало интересовала внешность полицейского информатора. Она рассматривала невысокую тощую фигуру доставленного, явно напоминавшую телосложением Игоря Морозова.
– Хотя, справедливости ради, Антонина, одетая в мешковатый спортивный костюм и кепку, вполне могла выглядеть, как эти мужики, – подумала Асиновская. – И на сделанных с неудобного ракурса снимках камеры спецприёмника тоже трудно будет их различить. А уж вечно нетрезвой бомжихе, видевшей убийство Иванова через кусты и с большого расстояния, такое просто не под силу, – расстроенно констатировала она мысленно и вздохнула.
Кабинет участковых инспекторов в опорном пункте был всё таким же тесным. Расселись присутствующие практически, как в прошлый раз, оставив место за столом для Матрёшкиной и Рыбина. Елена Анатольевна опять оказалась на стуле у двери, за спиной допрашиваемого. Она включила диктофон и кивнула Мыльникову, предлагая начать разговор.
В течение следующего часа опер и участковый, используя тактику перекрёстного допроса, так запутали Кукушкина, поочерёдно задавая ему вопросы об отношениях с Игорем Морозовым, что мучащийся похмельем информатор вынужден был признать своё участие в преступлении. За обещанные опером сигарету и сто граммов водки отчим Антонины согласился сотрудничать и рассказал подробности.
Падчерицу свою он не любил и, когда она ушла жить к Иванову, только обрадовался. Однако, узнав от жены, что парень – сирота и владеет квартирой, полученной после детдома, решил поживиться. Зная, что «малахольная Тонька», как он назвал девушку, ненавидит мужчин и боится интимных отношений, он заставил её спать с женихом. Объяснил, что, родив ребёнка, она получит право на квартиру. Он поможет выжить парня, и она станет хозяйкой, как мать наследника.
Со слов Тоньки, она забеременела, но исполнению плана мешал дружок Иванова – Игорь Морозов. Он разузнал о парне и выяснил, что тот гужуется с алкашами из соседнего подъезда.
В теревшись в их компанию, Кукушкин начал спаивать Морозова, надеясь его запугать и отвадить от Иванова. Он несколько раз поил Морозова у себя дома, чтобы войти в доверие. Оказалось, что Игорёк, выпив больше положенного, становится очень болтливым.
Так Кукушкин узнал про сокровища в подземелье, которые Морозов с Ивановым искали в Никольском. Кроме того, Игорёк проболтался, что зол на Виктора. Тот хотел привлечь к поискам всех знакомых и отдать клад в музей.
Накануне пропажи Иванова, Морозов прибежал к нему вечером страшно сердитый и рассказал, что они нашли люк возле Никольской церкви, но не смогли попасть в подземный ход. Он боялся, что утром Виктор расскажет о находке знакомым в институте и отведёт их к колодцу.
Кукушкин успокоил его, напоил и внушил, что нужно с утра проследить за другом и помешать ему. Вечером на следующий день, не дождавшись вестей от Морозова, он пошёл домой к Иванову, якобы передать Тоньке что-то от матери, а сам хотел узнать, что происходит.
Там он застал падчерицу в невменяемом состоянии. Пришлось отхлестать её по щекам, чтобы выяснить, что Морозов ударил Иванова по голове, выхватив у неё ломик, а потом закрыл в колодце, пригрозив смертью, если она проболтается. Выяснив, что других свидетелей не было, Кукушкин приказал Тоньке молчать об увиденном. Потом она должна была притвориться, что Виктор пропал и изобразить его поиски через друзей и полицию. Он пообещал, что квартира теперь достанется ей, если она правильно всё разыграет. Труп в колодце никто не найдёт. Бродяги если найдут, то будут молчать, так как их же первыми и заподозрят. И она спокойно будет жить одна, пока не родит. А потом переоформит квартиру на себя и ребёнка. Закончив говорить, Кукушкин начал просить обещанную сигарету.
У Асиновской в сумке зазвонил телефон, это была Матрёшкина. – Я закончила допрос Антонины, и мы со Славой выезжаем, – сказала она. После вчерашней истерики, ночёвки в камере и адвокатских уговоров Кукушкина стала очень разговорчива. С её слов, Иванова убил Морозов. Я отправила за ним наряд, его привезут к вам в опорный пункт для очной ставки. А вот бомжей отравил её отчим, так что не выпускайте его из кабинета одного, а то сбежать может. Кстати, Слава на тех хозяйственных перчатках, что в квартире изъяли, и на спортивном костюме с кепкой его потожировые выделения обнаружил. А на бутылке с метанолом – следы от этих перчаток с резиновыми вставками. Кукушкин на кухне технический спирт в водочную бутылку перелил и в пакет упаковал, – добавила она.
Убрав телефон в сумку, Асиновская заметила, что перекур закончен и допрашиваемый выклянчивает у Мыльникова водку.
– Не думаю Кукушкин, что у вас получится опохмелиться в ближайшие лет пятнадцать, – громко сказала Асиновская, глядя на отчима Антонины. В кабинете наступила тишина.
– А ты кто? – проворчал разозлённый Кукушкин.
– За убийство двух человек суд меньше не даст. С вашим прошлым только одно смягчающее обстоятельство осталось – раскаяние и полное признание вины – не отвечая преступнику, уверенно с нажимом продолжала говорить Елена Анатольевна.
Затем, повернувшись к Мыльникову и Пронину, она объяснила, – На изнанке кепки, спортивного костюма и хозяйственных перчаток криминалисты обнаружили его потожировые следы. Они в базе данных есть, ведь убийца у нас человек бывалый!
Кукушкин изумлённо смотрел на неё, как громом поражённый. Пауза затягивалась. И тогда Асиновская продолжила, решив дожать уголовника.
Глядя, по-прежнему, на опера и участкового, она сказала, – Антонина на допросе всё подробно сообщила. Сейчас сюда ещё Морозова привезут, очную ставку проводить будут.
Как женщина и предполагала, сообщение стало последним ударом, от которого Кукушкин сломался. Он согнулся, закрыв лицо руками, и завыл хриплым надрывным голосом, приговаривая угрозы и оскорбления в адрес Антонины.
Мыльников поставил перед ним стакан с водой и подвинул пачку сигарет с пепельницей.
За оставшиеся до приезда Матрёшкиной с Рыбиным десять минут в кабинете провели перестановку, вынесли лишний стол, добавили стульев.
Полицейские привезли Морозова, который явно занервничал, увидев Кукушкина, но сделал вид, что не знаком с ним.
Затем подъехали Галка со Славой, привезли Антонину с адвокатом. Асиновская в коридоре коротко передала им аудиозапись, пересказала информацию и посоветовала сначала провести очную ставку Тони с отчимом, чтобы Морозов в соседнем помещении от неизвестности помучался. Тем более, что Кукушкин после пережитого стресса должен показания падчерицы подтвердить.
Так и сделали. Недоумевающего Игорька увели. Все остальные начали рассаживаться. Асиновская поняла, что не сможет сидеть в этой тесноте и духоте. В её присутствии теперь необходимости не было, и она попросила Галку отпустить её готовиться к встрече с Макаровым. Подробности они со Славой смогут рассказать ей позже по телефону или во время очередного чаепития.
Оказавшись дома, Елена Анатольевна приняла душ, уложила волосы и занялась макияжем. Любимый домашний брючный костюм был приготовлен ещё накануне и ждал своей очереди на плечиках в коридоре. К столу она приготовила только чай со сладостями, понимая, что Макаров придёт сытым. Тут Асиновская поняла, что голодна, поскольку не успела толком позавтракать, когда в её планы вмешалась Галка.
Елена Анатольевна только сделала себе бутерброды и едва начала их есть, как раздался звонок Матрёшкиной.
Они со Славой уже ехали в СКР, опаздывая на банкет, и Галина решила сообщить ей последние новости прямо из машины.
– Я понимала, что Тоня струсит повторить свой рассказ при отчиме и той толпе народа в кабинете, – начала Галка. И тут мне в голову пришло огласить её показания в начале очной ставки, а потом я зачитала и протокол допроса Кукушкина. Девчонка, как узнала, что этот извращенец ей не отец, так даже расплакалась. И призналась, что бутылку с техническим спиртом, которую отчиму отдала для убийства бомжей, на кухне прятала, чтобы его отравить. И про убийство Иванова все показания повторила уже при Морозове.
В итоге, Кукушкин признался, что бомжам бутылку перекинул, вызвав их к забору через какого-то там знакомого, который тоже жил в тот момент в учреждении. Убить их хотел, чтобы не опознали Морозова официально. Боялся, что без Игорька ему сокровища найти не удастся.
Кстати, они оба до сих пор уверены в существовании этих ценностей, – закончила Матрёшкина, переводя дыхание.
Заметив старушку с внучкой, Кукушкина зло крикнула им, – Что уставились, пошли вон! Повернувшись к Матрёшкиной, она повторила, – Пусть уйдут! Не буду при них говорить! Расстроенная старушка заплакала и внучка вывела её из квартиры.
Асиновская с удовольствием отметила профессионализм сослуживцев. Матрёшкина уже спокойно с деловым видом заполняла приготовленный бланк протокола допроса, а Рыбин с камерой пристроился в скрытом шкафом углу комнаты, чтобы не раздражать Антонину. Мыльников по-прежнему сидел рядом с девушкой, но за руки её уже не держал.
Взяв в кухне табуретку, Елена Анатольевна присела сбоку от дивана и приготовилась выслушать показания Кукушкиной.
Галина, разъяснив девушке преимущество добровольных признательных показаний, предложила написать явку с повинной. Та отрицательно покачала головой и категорически отказалась что-либо говорить. После пятнадцатиминутных коллективных уговоров, присутствующие поняли, что показаний Антонина давать не собирается.
Оформив задержание и отправив Кукушкину в камеру с полицейским нарядом, Матрёшкина посмотрела на обескураженных товарищей и сказала, – Ничего не понимаю! Что теперь делать, Елена Анатольевна? – повернулась она к Асиновской.
Та пожала плечами. – А что вам отец Антонины про угрозу отравлением рассказал? – спросила прокурорша у Мыльникова. – Мы тут с этой истеричкой совсем забыли про ваше обещание всё выяснить у информатора.
Опер вздохнул, встал с дивана, прошёлся по комнате, театрально развёл руки в стороны, и громко произнёс, – А нету его дома! Жена сказала, что уже двое суток, как не появлялся.
Присутствующие заинтригованно молчали. Довольный всеобщим вниманием Мыльников продолжил «выступление», – Зато мне удалось разговорить супругу Кукушкина. Рассказал ей в чём дочь подозреваем и выяснил, что информатор наш активно интересовался семейной жизнью Антонины. А, кроме того, у них дома несколько раз бывал Игорь Морозов. Приглашал его и активно накачивал спиртным сам глава семейства. Он от Игорька чего-то добивался, уговаривая совместно совершить какое-то дело. О чём именно шла речь она не поняла, но ей кажется, что про дочь и её жениха.
– Вот это поворот, – воскликнула Матрёшкина. – Завтра с утра попробую допросить Кукушкину с адвокатом, может она за ночь успокоится и поймёт всю сложность своего положения. – А вы должны срочно найти своего информатора и задержать его для допроса, – попросила она оперуполномоченного.
Асиновская согласно кивнула головой Галке и добавила, – Слава, а тебе нужно экспертизы провести по женским отпечаткам на крышке люка, потожировым следам на изнанке спортивного костюма и кепке Иванова, следам перчаток на бутылке с метанолом, сравнить ломик-гвоздодёр с раной на голове погибшего, – перечислила она.
– Кроме того, Галина, тебе необходимо выяснить у лечащего врача Кукушкиной не могла ли Антонина спровоцировать выкидыш теми таблетками, что мы изъяли из её мусорного ведра на кухне. – А я попрошу Соболеву связаться с учительницей истории Виктора Иванова и узнать о каких конкретно сокровищах подземелья грезили они с Морозовым, – тихо закончила Елена Анатольевна.
Прода от 09.09.2024, 17:17
Глава 10
На следующее утро Асиновская проснулась в приподнятом настроении с мыслями о Макарове.
– Сегодня у Сергея судьбоносная встреча в Москве с руководством, – размышляла она. Затем его ждут на прощальный обед с коллективом. После чего он обещал приехать ко мне для «серьёзного разговора».
На душе стало радостно и немного тревожно. Елена Анатольевна понимала, что их отношения должны измениться. –– Конечно, он моложе меня на восемь лет. И в будущем эта разница может стать проблемой. Но сейчас мы нужны друг другу. Я могу помочь ему быстрее забыть измену Маришки, поддержать во время перехода в новый коллектив, окружить заботой и лаской после пережитых страданий с ранением.
- А загадывать на будущее не стоит, нужно жить сегодняшним днём, – уговаривала она себя. – Замуж она больше не собирается. Будем жить вместе столько сколько захотим. Несчастная любовь к своему бывшему коллеге больше не причиняла ей боли. Конечно, она не забыла его, но теперь это чувство превратилось в добрые дружеские воспоминания. Пусть так и будет! – решила Асиновская.
Дальнейшие лирические рассуждения, как всегда, были прерваны звонком Матрёшкиной. Галка торопилась и сразу перешла к делу.
– Мыльников нашёл отца Кукушкиной. Он пьянствовал в каком-то притоне. Опер обещал доставить его через час в опорный пункт в вашем доме, а то у нас тут суетятся все, готовятся к прощальному банкету с Макаровым. Начальник активность развил, не может скрыть своей радости по поводу ухода Сергея Николаевича – ехидно заметила Галка.
– Мне сейчас на допрос Антонину приведут, она уже с адвокатом общается. Могу за час не успеть закончить и к вам подъехать. Может быть, вы пока с Мыльниковым начнёте разговаривать, а мы со Славой приедем, как только я освобожусь. Я вам на помощь Пронина посылаю. Он тоже хорошо Кукушкина знает и всю его семейную историю. Сможете через час в опорный пункт подойти?! – умоляющим тоном закончила рассказ Галина. Асиновская согласилась, отключила телефон и начала собираться.
По дороге, вспомнив поручение Галки связаться с Соболевой и уточнить вопрос о сокровищах, которые могли храниться в подземелье, женщина успела позвонить последней. Анна Павловна согласилась поговорить с учительницей погибшего, в обмен на обещание рассказать ей подробности преступления.
Зайдя в знакомый опорный пункт полиции, располагавшийся в торце её дома, Асиновская вспомнила предыдущее дело о краже голландских дукатов и подумала, что раскрывать убийство пенсионера Мамонтова было намного проще. В теперешнем расследовании всё так запуталось и ничего не понятно.
Дверь ей открыл участковый инспектор Пронин. Они успели немного обсудить убийство бомжей, которых майор хорошо знал. Раздался звонок, и оперуполномоченный Мыльников завёл в кабинет отца Кукушкиной. Выглядел тот отвратительно. Испитое помятое бледное лицо с двухдневной щетиной и заплывшими глазками. Лысая с остатками растительности голова с торчащими ушами...
Однако, Асиновскую мало интересовала внешность полицейского информатора. Она рассматривала невысокую тощую фигуру доставленного, явно напоминавшую телосложением Игоря Морозова.
– Хотя, справедливости ради, Антонина, одетая в мешковатый спортивный костюм и кепку, вполне могла выглядеть, как эти мужики, – подумала Асиновская. – И на сделанных с неудобного ракурса снимках камеры спецприёмника тоже трудно будет их различить. А уж вечно нетрезвой бомжихе, видевшей убийство Иванова через кусты и с большого расстояния, такое просто не под силу, – расстроенно констатировала она мысленно и вздохнула.
Кабинет участковых инспекторов в опорном пункте был всё таким же тесным. Расселись присутствующие практически, как в прошлый раз, оставив место за столом для Матрёшкиной и Рыбина. Елена Анатольевна опять оказалась на стуле у двери, за спиной допрашиваемого. Она включила диктофон и кивнула Мыльникову, предлагая начать разговор.
В течение следующего часа опер и участковый, используя тактику перекрёстного допроса, так запутали Кукушкина, поочерёдно задавая ему вопросы об отношениях с Игорем Морозовым, что мучащийся похмельем информатор вынужден был признать своё участие в преступлении. За обещанные опером сигарету и сто граммов водки отчим Антонины согласился сотрудничать и рассказал подробности.
Падчерицу свою он не любил и, когда она ушла жить к Иванову, только обрадовался. Однако, узнав от жены, что парень – сирота и владеет квартирой, полученной после детдома, решил поживиться. Зная, что «малахольная Тонька», как он назвал девушку, ненавидит мужчин и боится интимных отношений, он заставил её спать с женихом. Объяснил, что, родив ребёнка, она получит право на квартиру. Он поможет выжить парня, и она станет хозяйкой, как мать наследника.
Со слов Тоньки, она забеременела, но исполнению плана мешал дружок Иванова – Игорь Морозов. Он разузнал о парне и выяснил, что тот гужуется с алкашами из соседнего подъезда.
В теревшись в их компанию, Кукушкин начал спаивать Морозова, надеясь его запугать и отвадить от Иванова. Он несколько раз поил Морозова у себя дома, чтобы войти в доверие. Оказалось, что Игорёк, выпив больше положенного, становится очень болтливым.
Так Кукушкин узнал про сокровища в подземелье, которые Морозов с Ивановым искали в Никольском. Кроме того, Игорёк проболтался, что зол на Виктора. Тот хотел привлечь к поискам всех знакомых и отдать клад в музей.
Накануне пропажи Иванова, Морозов прибежал к нему вечером страшно сердитый и рассказал, что они нашли люк возле Никольской церкви, но не смогли попасть в подземный ход. Он боялся, что утром Виктор расскажет о находке знакомым в институте и отведёт их к колодцу.
Кукушкин успокоил его, напоил и внушил, что нужно с утра проследить за другом и помешать ему. Вечером на следующий день, не дождавшись вестей от Морозова, он пошёл домой к Иванову, якобы передать Тоньке что-то от матери, а сам хотел узнать, что происходит.
Там он застал падчерицу в невменяемом состоянии. Пришлось отхлестать её по щекам, чтобы выяснить, что Морозов ударил Иванова по голове, выхватив у неё ломик, а потом закрыл в колодце, пригрозив смертью, если она проболтается. Выяснив, что других свидетелей не было, Кукушкин приказал Тоньке молчать об увиденном. Потом она должна была притвориться, что Виктор пропал и изобразить его поиски через друзей и полицию. Он пообещал, что квартира теперь достанется ей, если она правильно всё разыграет. Труп в колодце никто не найдёт. Бродяги если найдут, то будут молчать, так как их же первыми и заподозрят. И она спокойно будет жить одна, пока не родит. А потом переоформит квартиру на себя и ребёнка. Закончив говорить, Кукушкин начал просить обещанную сигарету.
У Асиновской в сумке зазвонил телефон, это была Матрёшкина. – Я закончила допрос Антонины, и мы со Славой выезжаем, – сказала она. После вчерашней истерики, ночёвки в камере и адвокатских уговоров Кукушкина стала очень разговорчива. С её слов, Иванова убил Морозов. Я отправила за ним наряд, его привезут к вам в опорный пункт для очной ставки. А вот бомжей отравил её отчим, так что не выпускайте его из кабинета одного, а то сбежать может. Кстати, Слава на тех хозяйственных перчатках, что в квартире изъяли, и на спортивном костюме с кепкой его потожировые выделения обнаружил. А на бутылке с метанолом – следы от этих перчаток с резиновыми вставками. Кукушкин на кухне технический спирт в водочную бутылку перелил и в пакет упаковал, – добавила она.
Убрав телефон в сумку, Асиновская заметила, что перекур закончен и допрашиваемый выклянчивает у Мыльникова водку.
– Не думаю Кукушкин, что у вас получится опохмелиться в ближайшие лет пятнадцать, – громко сказала Асиновская, глядя на отчима Антонины. В кабинете наступила тишина.
– А ты кто? – проворчал разозлённый Кукушкин.
– За убийство двух человек суд меньше не даст. С вашим прошлым только одно смягчающее обстоятельство осталось – раскаяние и полное признание вины – не отвечая преступнику, уверенно с нажимом продолжала говорить Елена Анатольевна.
Затем, повернувшись к Мыльникову и Пронину, она объяснила, – На изнанке кепки, спортивного костюма и хозяйственных перчаток криминалисты обнаружили его потожировые следы. Они в базе данных есть, ведь убийца у нас человек бывалый!
Кукушкин изумлённо смотрел на неё, как громом поражённый. Пауза затягивалась. И тогда Асиновская продолжила, решив дожать уголовника.
Глядя, по-прежнему, на опера и участкового, она сказала, – Антонина на допросе всё подробно сообщила. Сейчас сюда ещё Морозова привезут, очную ставку проводить будут.
Как женщина и предполагала, сообщение стало последним ударом, от которого Кукушкин сломался. Он согнулся, закрыв лицо руками, и завыл хриплым надрывным голосом, приговаривая угрозы и оскорбления в адрес Антонины.
Мыльников поставил перед ним стакан с водой и подвинул пачку сигарет с пепельницей.
За оставшиеся до приезда Матрёшкиной с Рыбиным десять минут в кабинете провели перестановку, вынесли лишний стол, добавили стульев.
Полицейские привезли Морозова, который явно занервничал, увидев Кукушкина, но сделал вид, что не знаком с ним.
Затем подъехали Галка со Славой, привезли Антонину с адвокатом. Асиновская в коридоре коротко передала им аудиозапись, пересказала информацию и посоветовала сначала провести очную ставку Тони с отчимом, чтобы Морозов в соседнем помещении от неизвестности помучался. Тем более, что Кукушкин после пережитого стресса должен показания падчерицы подтвердить.
Так и сделали. Недоумевающего Игорька увели. Все остальные начали рассаживаться. Асиновская поняла, что не сможет сидеть в этой тесноте и духоте. В её присутствии теперь необходимости не было, и она попросила Галку отпустить её готовиться к встрече с Макаровым. Подробности они со Славой смогут рассказать ей позже по телефону или во время очередного чаепития.
Оказавшись дома, Елена Анатольевна приняла душ, уложила волосы и занялась макияжем. Любимый домашний брючный костюм был приготовлен ещё накануне и ждал своей очереди на плечиках в коридоре. К столу она приготовила только чай со сладостями, понимая, что Макаров придёт сытым. Тут Асиновская поняла, что голодна, поскольку не успела толком позавтракать, когда в её планы вмешалась Галка.
Елена Анатольевна только сделала себе бутерброды и едва начала их есть, как раздался звонок Матрёшкиной.
Они со Славой уже ехали в СКР, опаздывая на банкет, и Галина решила сообщить ей последние новости прямо из машины.
– Я понимала, что Тоня струсит повторить свой рассказ при отчиме и той толпе народа в кабинете, – начала Галка. И тут мне в голову пришло огласить её показания в начале очной ставки, а потом я зачитала и протокол допроса Кукушкина. Девчонка, как узнала, что этот извращенец ей не отец, так даже расплакалась. И призналась, что бутылку с техническим спиртом, которую отчиму отдала для убийства бомжей, на кухне прятала, чтобы его отравить. И про убийство Иванова все показания повторила уже при Морозове.
В итоге, Кукушкин признался, что бомжам бутылку перекинул, вызвав их к забору через какого-то там знакомого, который тоже жил в тот момент в учреждении. Убить их хотел, чтобы не опознали Морозова официально. Боялся, что без Игорька ему сокровища найти не удастся.
Кстати, они оба до сих пор уверены в существовании этих ценностей, – закончила Матрёшкина, переводя дыхание.
