мага и королей прошлого! Я принимаю себя! Раз и навсегда! Отныне мои глаза открыты, мысли чисты! – Её голос повышался с каждым словом, становясь властным, дом затрещал паркетом, воздух всколыхнулся вокруг, поднялся сильный ветер, Габриэль выставил руки перед собой, крича что-то, что она не могла, да и не хотела расслышать. – Ограждаюсь от тебя! Защищаюсь! Не пройти сквозь путы мои, не приблизиться без моей на то воли! – Она провела руками круг над своей головой, как бы заключая себя в цилиндр.
Габриэль раскрыл на секунду рот от удивления, потому что цилиндр и вправду покрыл её, и был видим, сверкая серебристым светом. Не успел он опомниться, как его подбросило вверх, и он отлетел на несколько метров, по счастливой случайности приземлившись на мягкий диван. Она стояла и не верила что справилась, беспредельная радость плескалась внутри, она громко расхохоталась.
– Съел Габи? – Он выбрался из дивана, проломившегося под его весом, медленно к ней подошёл и взял за руки.
– Я, конечно, в шоке. Не знаю как тебе удалось. Больше я не буду смеяться над этим. Обещаю. – Она слегка кивнула.
– Я тебя напугала?
– Этого недостаточно, чтобы меня испугать! – Расхрабрился он, лукавя.
Она восхищалась им, его смелостью, добротой, умом, и любящим сердцем. Катарина обняла его, и он нежно погладил её по спине.
– Думаю, ты готова.
Ночью, засыпая в его объятиях, она размышляла о том, что он сказал за обедом. Аластер находил переход с помощью какой-то известной одному ему стратегии чисел или времён года, или как-то ещё. Вообще-то ей казалась та книга очень странной. Она никак не могла понять почему события были перемешаны, и почему тот описывал происходящее сумбурно. Она вдруг вспомнила слова Черы, та говорила, что найти переход может только она сама, доверившись ощущениям. Почему то делать этого ей совсем не хотелось. Так же как и отправляться в чужую вселенную и контактировать с неким Стивом Ризом. Если бы только Габриэль знал об этом, то наверняка заставил бы её искать желаемое, пока она его не найдёт. Совершенно неожиданно она почувствовала его приближение. Не по земле, по воздуху. Он будто летел, подбираясь всё ближе и ближе. Она вскочила на кровати.
– Габи! Габи! Он приближается! – Тот уже натягивал штаны и доставал винтовку из под матраса. – Постой! Ты не можешь! Помнишь, что было в прошлый раз? – Он опустил плечи и вздохнул.
Катарина сосредоточилась и стала думать о колдуне. Она зажмурила глаза и увидела, как то парит в воздухе где-то над Фибургом и хохочет во всю глотку, выкрикивая что-то невнятное. «Он спятил?», - подумала было она, понимая, что это только усугубит ситуацию. Но нет, он был нацелен на дом, и вскоре, с соответствующим грохотом приземлился на крышу. Осознание происходящего сильно её потрясло, она как рыба открывала рот, таращась.
– Кэти? Ты слышала? Этого не может быть! Правда ведь?
– Он ослабил защиту дома. Полагаю, на подобное у него ушло порядка лет тридцати, учитывая защиту Аластера. Теперь, он сможет войти, но только с воздуха, земля пропитана заклинанием на столетия вперёд. – Она и сама не знала, откуда ей это известно, быть может она брала информацию из стен дома.
Не теряя более времени, она побежала на пыльный чердак. Его шаги грохотали по крыше, хохот разносился по всей долине. Дом ощущал страх, но лишь самую малость, он готов был сразиться, и она тоже. Габриэль шествовал за ней по пятам вплоть до лестницы, подняться наверх она ему не позволила, приказав ей подняться следом за собой. Его отчаянные крики приглушились. Колдун послал заклинание сквозь крышу, пытаясь пробить её в том месте, где находились треугольные окошки. Пыль всколыхнулась, видимость стала нулевой. Катарина собралась и совладала с собой, снедаемая противоречивыми эмоциями. Перед глазами вертелись образы того как он ранил Габриэля, как насмехался над ней и угрожал, как прикидывался стариком-слугой и Артуром, как преследовал её, как убил её бабушку. Последнее заставило её подчиниться неведомой силе, давившей последние дни и заставлявшей срываться на близком человеке. Она выкрикнула в пустоту чердака, не обращая внимание на пыль, застрявшую в глотке:
– Месяц помоги! Врага моего узри! Светом своим покрой! В могиле его зарой! – Она вскинула руки вверх, и почувствовала как тело колдуна взлетает с крыши, подкинутое будто бы ей самой, да так, что он быстро достиг скалы и впечатался в неё с истошным воплем.
Каждая кость хрустнула, но он дышал, и она знала об этом. Заклинание было сильным и требовало подготовки. Конечно, она знала и об этом тоже, но не смогла совладать с собой, по непонятной даже ей самой причине. Катарина рухнула на пол, спустив лестницу из последних сил, и потеряла сознание.
Он завис над разверзнувшейся бездной, зацепившись за край выпирающего камня. Каждая частичка его существа болела нестерпимо сильно, девчонка поломала ему все кости ежеминутно. «Как она сделала это?». Оставалось лишь догадываться. За последние двести лет ни одна из рода Мансдантер не могла сотворить ничего подобного даже слегка приближённо. Уж ему то не знать. Сил на исцеляющее заклинание не осталось, держался он онемевшими пальцами, балансируя на самом краю, положение было хлипким. Почему-то вспомнилось детство. Маленький, темноволосый, зеленоглазый мальчик в коротких, коричневых шортах, затертых до дыр. Семья была бедной, вещи передавались от старшего к младшему. Братишка носил их не очень то аккуратно. Мама всегда любила его чуть больше, чем брата, читая ему на ночь, отдавая последний кусок пирога. Отец же был серьёзен и суров ко всем без исключения. Один его вид пугал и заставлял задуматься, прежде чем вытворить шалость. Именно от него он унаследовал магические способности, мать была человеком. С братом они друг друга недолюбливали. Являясь погодками, они с самого детства были соперниками, стараясь превозмочь другого во всём за что бы ни брались. Их деревня осталась у него в памяти как вечно зелёная, с неизменной прохладной погодой во все времена года. Он любил звуки инструментов на которых играли умельцы, его всегда тянуло к прекрасному. Камень за который он цеплялся стал потихоньку обсыпаться, кровавые руки скользили, ногти впивались, ломались. Он подкопил энергии, сосредоточился и призвал своих рабов, вызволивших его оттуда в мгновение ока. Они материализовались в его логове, больше походившем на дом городского пижона. С деньгами у него точно проблем не было. С его то способностями, он мог бы править континентами и купаться в золоте. Да, он добыл всё это нечестным путём, но совесть его совсем не донимала. В просторном зале с панорамными стенами и итальянской мебелью, рабы положили его на диван. Белоснежный, его любимый.
– Идиоты! – Закряхтел он, превозмогая боль.
Кровь сочилась из ран, многие из костей торчали наружу, будто шипы. Он зажмурился и попытался исправить хоть что-то, но сил не хватало.
– Ты… Принеси из подвала травы…воду…масла. – Жирный подорвался и ломанулся куда-то, притащив всё, что тот указал.
Он никогда не доверил бы этим идиотам приготовление снадобья, малейшая оплошность могла отправить его на тот свет. Он не мог этого допустить. Столетиями он добивался намеченной цели, выживая, омолаживаясь, становясь лишь сильнее. К тому же, смерть от руки девчонки была для него позорнейшим из исходов. Он смешал нужные компоненты, размешал палочкой и тихо произнёс: «Восстанови меня, спаси, ткани соедини, кости исцели…Пусть уйдёт моя боль. Облегчение прибудет с тобой!». На последних словах он сделал усилие, не замечая разъедающей, сумасшедшей боли, и выпил снадобье. Мгновенно кости с хрустом вернулись на место, раны стали затягиваться, боль отступила. Он громко выдохнул. Оставшиеся раны, на которые не хватило энергии заклинания, он довольно ловко перевязал. Диван был безнадежно испорчен кровавыми пятнами, рабы тут же получили от него по шее, в буквальном смысле, ему даже не пришлось делать это собственноручно.
Серж облокотился о мягкую спинку и запрокинул седую голову назад. «А она сильна, раз смогла провернуть такое! Задача усложнилась! Чёрт! Чера наверняка знала об этом, старая сука!». Он поджал губы и прищурился. Так происходило всегда, когда он злился. Мимика лица обычно выдавала его, он никогда не размахивал руками и не кричал как многие люди. Он был тихим, злопамятным и оттого очень опасным человеком. «Придётся подумать, что делать дальше. Я должен её раздавить, пока она не воссоединилась с домом, тогда ей просто не будет равных!». Он задумчиво почесал щетинистый подбородок. Воспоминания вновь посетили его, отвлекая от создания зловещего плана. Мальчик постарше дерётся с братом, не применяя физической силы. Брат хорош в бою, быстр, силён. Он ненавидит его всё сильнее с каждым прожитым годом, не поспевая, не имея подобной сокрушающей мощи. Он озлоблен, пытается доказать им, что лучше. Слепая ярость не даёт ему развиться, найти что-то своё, он осознает это гораздо позднее и будет жалеть в пустую потраченные годы. Ситуация усугубляется, когда к нему в сердце приходит любовь. Светлые локоны, голубые глаза, тонкая талия, смех словно музыка. Анна. Она выбирает брата. Все и всегда выбирают его. С детских лет Серж был номером два. Мать замечает происходящее и старается поддержать, но он неприступен и замкнут, зациклен. Она боялась за него, зная каким скверным характером он наделён. Летним, прохладным вечером они с братом затеяли драку за право обладать ей, не считаясь ни с чьим мнением, гормоны бурлили в крови. Поединок перешёл в настоящую битву. Брат неслабо поколотил его, и он задыхался лёжа в пыли. И тогда он совершил последний рывок и ударил заклинанием в его сторону. Неизвестно откуда она появилась, всё произошло слишком быстро. Заклинание ударило в грудь девушку, закрывшую брата собой. Анна упала на землю, тело содрогалось, дыхание стало тяжёлым. Он смотрел на ту, которую любил всей душой, и которая отдала жизнь за его придурка брата. Он ненавидел его, обвиняя во всём, не желая признавать собственной вины. Страх и боль поселились в сердце на долгие годы вперёд. Брат кричал и прижимал её к себе, а потом стал к нему приближаться. Он бы убил его тогда, это было написано у него на лице, если бы не отец, появившийся вовремя. Мать защищала его, как и всегда, у них с отцом начались ссоры, и в конечном итоге они развелись. Отец пожелал остаться с братом, потому что не хотел иметь дело с убийцей, а мать, не имея выбора, не стала гнать его и отталкивать. Осенью того же года они переехали жить во Францию, где он и взял себе это имя. И только мать иногда называла его Неис, и в такие минуты к нему возвращалась память о былом, тяжесть души напоминала о том, что он натворил. Серж ненавидел это, огрызался на неё, но она продолжала любить его и лелеять словно младенца, зная, что вспышки гнева уйдут, и он вновь станет её маленьким, любящим сыном.
Он закурил сигару и выпустил облачко дыма. Запах шоколада наполнил комнату, он предпочитал сладкие, приторные ароматы. Спустя столетия он всё ещё помнил прощальные слова брата: «Вернёшься и сдохнешь!». Он лишь кивнул тогда в ответ, от страха тошнота подкатила к горлу, но позже придумал в своей голове тысячу вариантов, которыми мог бы завершить разговор. В Париже была помойка по сравнению с бывшим домом. Мать пропадала на работе в забегаловке, обслуживая мерзких, пьяных ублюдков. Он ломал каждому руки, поджидая их в подворотне поздней ночью, за то, что они их распускали. Он помнил и день, когда её не стало, пневмония подкосила внезапно, болезнь развилась слишком быстро. Он не успел её спасти, не хватило знаний. Его глаза заблестели, впитав напрашивающиеся слёзы как губка. Серж никогда не плакал, даже когда было особенно тяжело, и он не видел выхода, поглощённый отчаянием. Близость к смерти всколыхнула его, заставила вспоминать. Это пройдёт, уже завтра он будет нацелен на дом как и прежде, ведь он вновь приснится ему, также как и в каждую из ночей с того самого первого дня.
Попав в приют, он быстро стал там авторитетом, обладая всеми необходимыми качествами лидера и желанием выжить. Сколотив команду из десятка сироток, он отправлял их воровать на улицы, покрывая защитными заклинаниями, о которых те и не догадывались. Скопив небольшой капитал, он их бросил, оставив голодать на улице, и не жалел о содеянном ни единого дня. У пятнадцатилетнего Сержа сердце было из камня. В таком юном возрасте он уже был невероятно жесток. И всё же, он оставил себе парочку ручных мартышек, боготворивших его, они и по сей день ему прислуживали безропотно. Жирного звали Луиз, тощего - Франк, но он предпочитал называть их никак, ну или рабы. Они поселились у побережья и продолжили обманывать бедняков ради наживы. В одну из обыкновенных и ничем не примечательных ночей ему и приснился дом. Он сразу почувствовал энергию, исходящую от него. Она пьянила, возбуждала, будоражила воображение. Он старался засыпать каждую ночь как можно быстрее, желая вернуться туда поскорее. С годами он стал невероятно силён, но ему этого было недостаточно. Открыв для себя знания о том месте, что снилось ночами, он понял, что обладая властью над ним, сможет достичь величия. Именно об этом он и мечтал все эти годы. Только обретя власть над целой цивилизацией, питаясь её энергией и становясь непобедимым, он мог обрести покой и душевное равновесие, и доказать брату, что лучше его.
Серж спустился в подвал напичканный странноватыми склянками, вонь стояла жуткая, некоторые из них содержали плоть различных тварей. Он не замечал смрада, как и кромешной тьмы, в которой чувствовал себя комфортно. Он сел перед ноутбуком, открыл его и стал делать в электронном дневнике пометки о случившемся. Все записи он уже много лет назад перевёл в цифровой вариант. Книги никогда не внушали ему доверия. Закончив с этим, он вспомнил день, когда впервые нашёл дом, проследив за ней до самого крыльца. Это мгновенье он никогда не забудет, ощущение полёта и невесомости, слабость колен, энергия била словно ток и поднималась от ступней к голове, содрогая всё тело. Он преследовал её потом, изучал, и в один прекрасный день почувствовал что-то. С тех пор она стала объектом его обожания, не подозревая об этом. Влюбленность заставила его отойти от цели на какое-то время. Они столкнулись в маленьком магазинчике Фибурга из за его неосторожности, и он совершенно потерял голову. А она, лишь взглянув в зелёные глаза, навсегда в них утонула. Он обладал ей, не веря своему счастью, до тех пор пока она не узнала правду. Конечно, доверяя ему как никому другому, она успела рассказать о доме как о живом организме, мистике, чудесах. И жалела об этом позднее. Много лет он с тех пор нападал на неё, пытаясь завладеть домом, а потом и на её внучку, и далее, пока не наткнулся на по–настоящему сильного и равного себе соперника.
Обескураженный, он крутился на стуле. Ему нужно было больше информации, но он уже и так разузнал всё, что смог. Остальные были слишком умны и недоверчивы. «Чера! Как же чертовка была похожа на неё!». Впервые увидев её, он было подумал, что это она, и чуть не упал в обморок. Несмотря на их противостояние и отвергнутое сердце, он продолжал любить её и никогда не причинил бы ощутимого вреда, но это правило не касалось остальных.
Габриэль раскрыл на секунду рот от удивления, потому что цилиндр и вправду покрыл её, и был видим, сверкая серебристым светом. Не успел он опомниться, как его подбросило вверх, и он отлетел на несколько метров, по счастливой случайности приземлившись на мягкий диван. Она стояла и не верила что справилась, беспредельная радость плескалась внутри, она громко расхохоталась.
– Съел Габи? – Он выбрался из дивана, проломившегося под его весом, медленно к ней подошёл и взял за руки.
– Я, конечно, в шоке. Не знаю как тебе удалось. Больше я не буду смеяться над этим. Обещаю. – Она слегка кивнула.
– Я тебя напугала?
– Этого недостаточно, чтобы меня испугать! – Расхрабрился он, лукавя.
Она восхищалась им, его смелостью, добротой, умом, и любящим сердцем. Катарина обняла его, и он нежно погладил её по спине.
– Думаю, ты готова.
Ночью, засыпая в его объятиях, она размышляла о том, что он сказал за обедом. Аластер находил переход с помощью какой-то известной одному ему стратегии чисел или времён года, или как-то ещё. Вообще-то ей казалась та книга очень странной. Она никак не могла понять почему события были перемешаны, и почему тот описывал происходящее сумбурно. Она вдруг вспомнила слова Черы, та говорила, что найти переход может только она сама, доверившись ощущениям. Почему то делать этого ей совсем не хотелось. Так же как и отправляться в чужую вселенную и контактировать с неким Стивом Ризом. Если бы только Габриэль знал об этом, то наверняка заставил бы её искать желаемое, пока она его не найдёт. Совершенно неожиданно она почувствовала его приближение. Не по земле, по воздуху. Он будто летел, подбираясь всё ближе и ближе. Она вскочила на кровати.
– Габи! Габи! Он приближается! – Тот уже натягивал штаны и доставал винтовку из под матраса. – Постой! Ты не можешь! Помнишь, что было в прошлый раз? – Он опустил плечи и вздохнул.
Катарина сосредоточилась и стала думать о колдуне. Она зажмурила глаза и увидела, как то парит в воздухе где-то над Фибургом и хохочет во всю глотку, выкрикивая что-то невнятное. «Он спятил?», - подумала было она, понимая, что это только усугубит ситуацию. Но нет, он был нацелен на дом, и вскоре, с соответствующим грохотом приземлился на крышу. Осознание происходящего сильно её потрясло, она как рыба открывала рот, таращась.
– Кэти? Ты слышала? Этого не может быть! Правда ведь?
– Он ослабил защиту дома. Полагаю, на подобное у него ушло порядка лет тридцати, учитывая защиту Аластера. Теперь, он сможет войти, но только с воздуха, земля пропитана заклинанием на столетия вперёд. – Она и сама не знала, откуда ей это известно, быть может она брала информацию из стен дома.
Не теряя более времени, она побежала на пыльный чердак. Его шаги грохотали по крыше, хохот разносился по всей долине. Дом ощущал страх, но лишь самую малость, он готов был сразиться, и она тоже. Габриэль шествовал за ней по пятам вплоть до лестницы, подняться наверх она ему не позволила, приказав ей подняться следом за собой. Его отчаянные крики приглушились. Колдун послал заклинание сквозь крышу, пытаясь пробить её в том месте, где находились треугольные окошки. Пыль всколыхнулась, видимость стала нулевой. Катарина собралась и совладала с собой, снедаемая противоречивыми эмоциями. Перед глазами вертелись образы того как он ранил Габриэля, как насмехался над ней и угрожал, как прикидывался стариком-слугой и Артуром, как преследовал её, как убил её бабушку. Последнее заставило её подчиниться неведомой силе, давившей последние дни и заставлявшей срываться на близком человеке. Она выкрикнула в пустоту чердака, не обращая внимание на пыль, застрявшую в глотке:
– Месяц помоги! Врага моего узри! Светом своим покрой! В могиле его зарой! – Она вскинула руки вверх, и почувствовала как тело колдуна взлетает с крыши, подкинутое будто бы ей самой, да так, что он быстро достиг скалы и впечатался в неё с истошным воплем.
Каждая кость хрустнула, но он дышал, и она знала об этом. Заклинание было сильным и требовало подготовки. Конечно, она знала и об этом тоже, но не смогла совладать с собой, по непонятной даже ей самой причине. Катарина рухнула на пол, спустив лестницу из последних сил, и потеряла сознание.
Глава 11. Серж
Он завис над разверзнувшейся бездной, зацепившись за край выпирающего камня. Каждая частичка его существа болела нестерпимо сильно, девчонка поломала ему все кости ежеминутно. «Как она сделала это?». Оставалось лишь догадываться. За последние двести лет ни одна из рода Мансдантер не могла сотворить ничего подобного даже слегка приближённо. Уж ему то не знать. Сил на исцеляющее заклинание не осталось, держался он онемевшими пальцами, балансируя на самом краю, положение было хлипким. Почему-то вспомнилось детство. Маленький, темноволосый, зеленоглазый мальчик в коротких, коричневых шортах, затертых до дыр. Семья была бедной, вещи передавались от старшего к младшему. Братишка носил их не очень то аккуратно. Мама всегда любила его чуть больше, чем брата, читая ему на ночь, отдавая последний кусок пирога. Отец же был серьёзен и суров ко всем без исключения. Один его вид пугал и заставлял задуматься, прежде чем вытворить шалость. Именно от него он унаследовал магические способности, мать была человеком. С братом они друг друга недолюбливали. Являясь погодками, они с самого детства были соперниками, стараясь превозмочь другого во всём за что бы ни брались. Их деревня осталась у него в памяти как вечно зелёная, с неизменной прохладной погодой во все времена года. Он любил звуки инструментов на которых играли умельцы, его всегда тянуло к прекрасному. Камень за который он цеплялся стал потихоньку обсыпаться, кровавые руки скользили, ногти впивались, ломались. Он подкопил энергии, сосредоточился и призвал своих рабов, вызволивших его оттуда в мгновение ока. Они материализовались в его логове, больше походившем на дом городского пижона. С деньгами у него точно проблем не было. С его то способностями, он мог бы править континентами и купаться в золоте. Да, он добыл всё это нечестным путём, но совесть его совсем не донимала. В просторном зале с панорамными стенами и итальянской мебелью, рабы положили его на диван. Белоснежный, его любимый.
– Идиоты! – Закряхтел он, превозмогая боль.
Кровь сочилась из ран, многие из костей торчали наружу, будто шипы. Он зажмурился и попытался исправить хоть что-то, но сил не хватало.
– Ты… Принеси из подвала травы…воду…масла. – Жирный подорвался и ломанулся куда-то, притащив всё, что тот указал.
Он никогда не доверил бы этим идиотам приготовление снадобья, малейшая оплошность могла отправить его на тот свет. Он не мог этого допустить. Столетиями он добивался намеченной цели, выживая, омолаживаясь, становясь лишь сильнее. К тому же, смерть от руки девчонки была для него позорнейшим из исходов. Он смешал нужные компоненты, размешал палочкой и тихо произнёс: «Восстанови меня, спаси, ткани соедини, кости исцели…Пусть уйдёт моя боль. Облегчение прибудет с тобой!». На последних словах он сделал усилие, не замечая разъедающей, сумасшедшей боли, и выпил снадобье. Мгновенно кости с хрустом вернулись на место, раны стали затягиваться, боль отступила. Он громко выдохнул. Оставшиеся раны, на которые не хватило энергии заклинания, он довольно ловко перевязал. Диван был безнадежно испорчен кровавыми пятнами, рабы тут же получили от него по шее, в буквальном смысле, ему даже не пришлось делать это собственноручно.
Серж облокотился о мягкую спинку и запрокинул седую голову назад. «А она сильна, раз смогла провернуть такое! Задача усложнилась! Чёрт! Чера наверняка знала об этом, старая сука!». Он поджал губы и прищурился. Так происходило всегда, когда он злился. Мимика лица обычно выдавала его, он никогда не размахивал руками и не кричал как многие люди. Он был тихим, злопамятным и оттого очень опасным человеком. «Придётся подумать, что делать дальше. Я должен её раздавить, пока она не воссоединилась с домом, тогда ей просто не будет равных!». Он задумчиво почесал щетинистый подбородок. Воспоминания вновь посетили его, отвлекая от создания зловещего плана. Мальчик постарше дерётся с братом, не применяя физической силы. Брат хорош в бою, быстр, силён. Он ненавидит его всё сильнее с каждым прожитым годом, не поспевая, не имея подобной сокрушающей мощи. Он озлоблен, пытается доказать им, что лучше. Слепая ярость не даёт ему развиться, найти что-то своё, он осознает это гораздо позднее и будет жалеть в пустую потраченные годы. Ситуация усугубляется, когда к нему в сердце приходит любовь. Светлые локоны, голубые глаза, тонкая талия, смех словно музыка. Анна. Она выбирает брата. Все и всегда выбирают его. С детских лет Серж был номером два. Мать замечает происходящее и старается поддержать, но он неприступен и замкнут, зациклен. Она боялась за него, зная каким скверным характером он наделён. Летним, прохладным вечером они с братом затеяли драку за право обладать ей, не считаясь ни с чьим мнением, гормоны бурлили в крови. Поединок перешёл в настоящую битву. Брат неслабо поколотил его, и он задыхался лёжа в пыли. И тогда он совершил последний рывок и ударил заклинанием в его сторону. Неизвестно откуда она появилась, всё произошло слишком быстро. Заклинание ударило в грудь девушку, закрывшую брата собой. Анна упала на землю, тело содрогалось, дыхание стало тяжёлым. Он смотрел на ту, которую любил всей душой, и которая отдала жизнь за его придурка брата. Он ненавидел его, обвиняя во всём, не желая признавать собственной вины. Страх и боль поселились в сердце на долгие годы вперёд. Брат кричал и прижимал её к себе, а потом стал к нему приближаться. Он бы убил его тогда, это было написано у него на лице, если бы не отец, появившийся вовремя. Мать защищала его, как и всегда, у них с отцом начались ссоры, и в конечном итоге они развелись. Отец пожелал остаться с братом, потому что не хотел иметь дело с убийцей, а мать, не имея выбора, не стала гнать его и отталкивать. Осенью того же года они переехали жить во Францию, где он и взял себе это имя. И только мать иногда называла его Неис, и в такие минуты к нему возвращалась память о былом, тяжесть души напоминала о том, что он натворил. Серж ненавидел это, огрызался на неё, но она продолжала любить его и лелеять словно младенца, зная, что вспышки гнева уйдут, и он вновь станет её маленьким, любящим сыном.
Он закурил сигару и выпустил облачко дыма. Запах шоколада наполнил комнату, он предпочитал сладкие, приторные ароматы. Спустя столетия он всё ещё помнил прощальные слова брата: «Вернёшься и сдохнешь!». Он лишь кивнул тогда в ответ, от страха тошнота подкатила к горлу, но позже придумал в своей голове тысячу вариантов, которыми мог бы завершить разговор. В Париже была помойка по сравнению с бывшим домом. Мать пропадала на работе в забегаловке, обслуживая мерзких, пьяных ублюдков. Он ломал каждому руки, поджидая их в подворотне поздней ночью, за то, что они их распускали. Он помнил и день, когда её не стало, пневмония подкосила внезапно, болезнь развилась слишком быстро. Он не успел её спасти, не хватило знаний. Его глаза заблестели, впитав напрашивающиеся слёзы как губка. Серж никогда не плакал, даже когда было особенно тяжело, и он не видел выхода, поглощённый отчаянием. Близость к смерти всколыхнула его, заставила вспоминать. Это пройдёт, уже завтра он будет нацелен на дом как и прежде, ведь он вновь приснится ему, также как и в каждую из ночей с того самого первого дня.
Попав в приют, он быстро стал там авторитетом, обладая всеми необходимыми качествами лидера и желанием выжить. Сколотив команду из десятка сироток, он отправлял их воровать на улицы, покрывая защитными заклинаниями, о которых те и не догадывались. Скопив небольшой капитал, он их бросил, оставив голодать на улице, и не жалел о содеянном ни единого дня. У пятнадцатилетнего Сержа сердце было из камня. В таком юном возрасте он уже был невероятно жесток. И всё же, он оставил себе парочку ручных мартышек, боготворивших его, они и по сей день ему прислуживали безропотно. Жирного звали Луиз, тощего - Франк, но он предпочитал называть их никак, ну или рабы. Они поселились у побережья и продолжили обманывать бедняков ради наживы. В одну из обыкновенных и ничем не примечательных ночей ему и приснился дом. Он сразу почувствовал энергию, исходящую от него. Она пьянила, возбуждала, будоражила воображение. Он старался засыпать каждую ночь как можно быстрее, желая вернуться туда поскорее. С годами он стал невероятно силён, но ему этого было недостаточно. Открыв для себя знания о том месте, что снилось ночами, он понял, что обладая властью над ним, сможет достичь величия. Именно об этом он и мечтал все эти годы. Только обретя власть над целой цивилизацией, питаясь её энергией и становясь непобедимым, он мог обрести покой и душевное равновесие, и доказать брату, что лучше его.
Серж спустился в подвал напичканный странноватыми склянками, вонь стояла жуткая, некоторые из них содержали плоть различных тварей. Он не замечал смрада, как и кромешной тьмы, в которой чувствовал себя комфортно. Он сел перед ноутбуком, открыл его и стал делать в электронном дневнике пометки о случившемся. Все записи он уже много лет назад перевёл в цифровой вариант. Книги никогда не внушали ему доверия. Закончив с этим, он вспомнил день, когда впервые нашёл дом, проследив за ней до самого крыльца. Это мгновенье он никогда не забудет, ощущение полёта и невесомости, слабость колен, энергия била словно ток и поднималась от ступней к голове, содрогая всё тело. Он преследовал её потом, изучал, и в один прекрасный день почувствовал что-то. С тех пор она стала объектом его обожания, не подозревая об этом. Влюбленность заставила его отойти от цели на какое-то время. Они столкнулись в маленьком магазинчике Фибурга из за его неосторожности, и он совершенно потерял голову. А она, лишь взглянув в зелёные глаза, навсегда в них утонула. Он обладал ей, не веря своему счастью, до тех пор пока она не узнала правду. Конечно, доверяя ему как никому другому, она успела рассказать о доме как о живом организме, мистике, чудесах. И жалела об этом позднее. Много лет он с тех пор нападал на неё, пытаясь завладеть домом, а потом и на её внучку, и далее, пока не наткнулся на по–настоящему сильного и равного себе соперника.
Обескураженный, он крутился на стуле. Ему нужно было больше информации, но он уже и так разузнал всё, что смог. Остальные были слишком умны и недоверчивы. «Чера! Как же чертовка была похожа на неё!». Впервые увидев её, он было подумал, что это она, и чуть не упал в обморок. Несмотря на их противостояние и отвергнутое сердце, он продолжал любить её и никогда не причинил бы ощутимого вреда, но это правило не касалось остальных.
