Моральные терзания были чем-то наподобие платы за вход. После произведённых процедур, она стала выглядеть намного лучше, синяки под глазами практически исчезли, личико порозовело. «Нужно написать книгу о том, как исправить последствия годового запоя за три дня», – шутила она над собой, что несомненно являлось хорошим знаком, потому что ещё вчера она смотрела на мир, не ощущая ничего, и в итоге оказалась в петле. Человек эмоционален от природы, таким он родился. И если он перестаёт испытывать что бы то ни было в принципе, значит пора задуматься о том, что это и есть тревожный звоночек, за которым последует нечто неправильное и жуткое.
На следующий день она отправилась на работу, где беспрестанно ловила любопытные, многочисленные взгляды сотрудников, перешептывающихся за спиной и обсуждавших её нелегкую долю. Чувствовать себя не в своей тарелке было для неё привычным делом, она неплохо научилась отгораживаться от этого, и подобное поведение людей совсем не давило. И это не смотря на то, что за последние года благодаря Ромке она перестала быть для общества изгоем и отщепенцем. «Всё когда-то возвращается на круги своя, как говорит моя свекровь». Та справилась с потерей сына на удивление быстро, в отличии от неё самой, и вычеркнула её из своей жизни, как напоминание об умершем ребёнке. Она её не винила за это, и считала, что каждый справляется с горем как может. Осадок всё равно остался в душе и напоминал о себе всякий раз, стоило ей всколыхнуть недра памяти. Срочных дел у неё не было, она отчиталась перед руководителем своим присутствием, немного поклацала по клавиатуре, для первого дня в социуме этого было вполне достаточно. Ничего не делание прервал один из сотрудников.
– Кхм. Привет. Помнишь меня? Я Артур. Менеджер из соседнего отдела. Мы вместе начинали. – Она скучающе кивнула. Ну конечно она его помнила: высокий, симпатичный, надоедливый. – Пообедаешь с нами? Мы собираемся сходить в кафе за углом, там очень вкусно кормят...и недорого. – Осторожно спрашивал он.
В любое другое время она сказала бы нет и отправилась на обед одна, выпив за ним бутылку вина, или две. Но с этим было покончено, так что она решила: «А почему бы и нет?». И в окружении коллег из отдела менеджмента, не закрывающих рты, отправилась на обед. Кафе оказалось в одном с фирмой здании. Столик они заняли в углу, где она сразу почувствовала себя уютно. Интерьер места был мрачным и ничем не примечательным, но официант, сияющий белоснежной улыбкой до ушей, исправлял этот недостаток. Им принесли еду, ароматную, привлекательную на вид. Ребята без конца говорили, не стесняясь набитых ртов. И она заинтересовалась как это они понимают друг друга, не теряя нить беседы. Но через какое-то время их голоса отошли на второй план, и она уставилась на картину, занимавшую всю стену напротив. На ней была изображена какая-то битва: рыцари, облачённые латами, разрубали врагов острыми мечами. Кровавая сцена напомнила ей о том дне, когда время для неё остановилось.
Они прилетели в аэропорт поздно ночью. Муж не хотел возвращаться назад по крайней мере ещё неделю, но одним из чудесных, романтичных вечеров раздался звонок телефона, после которого он изменился в лице. Говорить о том кто это был и что происходит, он категорически отказался.
– Мы летим назад. Это всё, что тебе нужно знать. – Строго отрезал он, завершая её попытки что-либо прояснить.
Конечно же её обижало подобное отношение супруга, и скрыть это не удавалось, но и возразить ему она не могла. Как-то раз её мать сказала ей одну умную вещь: «Дорогая, нельзя так сильно любить мужиков, как ты любишь его. Однажды это тебя уничтожит». Тогда она восприняла её слова неправильно, считая образ жизни матери не лучшим примером для подражания. Теперь же, её совет она считала лучшим из всех, когда-либо к ней поступавших.
Самолёт рассекал воздушное пространство, приближая их к дому. Ромка не проронил ни слова, хмурясь и ёрзая на месте весь полёт. Родная сторона встретила очередями, затянувшимся паспортным контролем, нервными людьми и порванным чемоданом. Она психовала, чертыхалась, а он лишь пожимал плечами, давал односложные ответы на вопросы, обдумывая что-то, во что не желал её посвятить. Дальнейшие события она помнит сумбурно, урывками, как будто бы мозг отказывался запечатлеть их, или же воспроизвести. Они как раз выходили из главного входа, когда подъехала та машина. Вокруг было полно народу, буквально как тараканы люди сновали туда-сюда. Ромка шёл впереди с чемоданом, а она немного отстала из за того, что не вместилась в ту крутящуюся штуку на выходе. Она видела его спину, шагавшую впереди, голова была опущена, он сутулился. Она не помнит цвет машины, марку. Только звуки выстрелов, крики толпы, людей, падавших на пол, и других, сбивающих друг друга с ног в попытке спасти себя и детей. Он же стоял неподвижно с минуту, перед ним пространство было уже зачищено. Стрелявший замешкался, словно хотел сказать ему этим: «Ты знаешь за что!». Она стояла на коленях, крик застрял в горле, дыхание сбилось. Муж обернулся и посмотрел ей в глаза в последний раз. В этом взгляде было столько вины, она уловила посыл, как и всегда понимая его без слов. А затем, он отвернулся и гордо поднял подбородок вверх, раздался ещё один выстрел. Пуля попала ему прямо в голову, пробив насквозь, и вылетев с другой стороны, и тогда он упал. Машина тут же скрылась из вида. Прибыла полиция, место оцепили, её, убитую горем, прижимавшую к груди голову мёртвого мужа, отогнали в сторонку и передали врачам, суетившимся повсюду. Когда доктор стал накладывать жгут, она поняла, что ранена в плечо. Больно ей совсем не было, шок и горечь потери лишили возможности страдать физически. Позже она будет думать о том, что лучше бы чувствовала физическую боль, чем эту, а ещё лучше погибла бы вместе с ним, чтобы не задаваться вопросами: «За что его убили? Кем он был? Что натворил?». Ромка держал её в неведении до самого конца, и даже после смерти ничего не изменилось. Полицейские доставали её на протяжении полугода, вызывали в участок, допрашивали. Кто-то сочувствовал, кто-то обвинял в убийстве и грозил посадить. Но ей это было безразлично, как и дальнейшая судьба, до недавнего времени.
Кто-то потрогал её за плечо, и она вернулась к реальности. Коллеги заинтриговано смотрели со всех сторон.
– Тебе нравится обед? – Спрашивал Артур.
– Да. Да. Конечно. Извините. – Она тёрла виски, чтобы не расплакаться при всех, руки вновь задрожали, и она спрятала их под стол.
– Нужно возвращаться назад.
Они стали собираться, надевая тёплую одежду, по очереди благодаря официанта и выскакивая в холодный зимний день, справляясь на ходу с завывающим ветром. Артур галантно пропустил её вперёд, а затем поравнялся.
– Вижу, что тебе не очень хорошо. Все конечно в курсе того, что с тобой произошло, и я соболезную твоей утрате. Может быть проводить тебя домой? – Она подняла на него глаза полные слёз.
– Я на машине.
– Ничего. У меня есть права. Я поведу. – Он озорно подмигнул ей, и она часто закивала, соглашаясь.
Они добрели до машины – это был фиат, подаренный мужем на день рождения. Она панически боялась больших машин, не понимая их габаритов, а в своём миниатюрном коне всегда чувствовала себя уверенно. В тот день, когда они покупали машину в салоне, она выбирала так долго, что Ромка уснул на диване в гостевой зоне для посетителей. Артур сел за руль.
– Тесновато. Не привык к таким малышкам. – Улыбался он, а она немного покраснела.
Он вёл машину уверенно, аккуратно, правил не нарушал. «Ответственный парень». Она невольно оценивала его. С тех пор как потеряла мужа, она впервые смотрела на кого-то таким образом. Он был высок, худощав, блондин, лицо миловидное, имел ярко выраженные мужественные скулы, карие глаза, даже скорее орехового цвета, тонкие губы, которые превращались в широкую, ослепительную улыбку время от времени, и ресницы чёрные, пышные и густые, каким позавидует любая девушка. Голос у него также был очень приятный, не грубый, не раздражающий. Она показала дорогу, и машина вскоре была припаркована под её окном.
– Спасибо. За помощь. – Робко сказала она.
– Да ничего. Я только рад. Обращайся. – И он протянул ей визитку.
Попрощавшись, она заспешила домой, а он направился в сторону метро. И, лишь закрыв за собой дверь, она вдруг поняла, что ноги предательски подгибаются, и списала это на нервное возбуждение, дабы не мучаться угрызениями совести из за того, что ей кто-то всё-таки понравился. «Бродяга» встретил её в прихожей и с надменным видом прошествовал к мискам. «Ненавижу кошек», - поспешила она переключиться на что-то другое, чтобы отвлечься от мыслей о старом, новом знакомом. Но любопытство всё же взяло верх, и она решила прочесть вручённую ей визитку: «Муромов Роман». Она отчаянно потрясла головой, на секунду зажмурившись: «Заречный Артур Вениаминович…менеджер отдела связи …телефон мобильный…адрес офиса». Она вздохнула с облегчением, усаживаясь на диван. И тут вспомнила, что когда-то отказалась брать фамилию мужа, гордясь своей, несмотря на удары судьбы и отдалённость от корней. Ромка тогда на удивление спокойно отреагировал, с одним единственным условием – мальчик будет носить его фамилию. И всё бы ничего, но в угольно-чёрных глазах промелькнула невероятных масштабов печаль. Такие моменты она всегда замечала и задавалась вопросами, понимая, что супруг скрывает гораздо больше, чем она смеет предположить. Катарина тогда от души посмеялась, потому что не собиралась обрекать детей носить свою мудрёную фамилию. Но в глубине души была рада, что является тем кто есть и такой останется навсегда. Она поменяла всю жизнь, от прежней осталось лишь это, потерять себя ей совсем не хотелось.
В эту ночь ей не спалось, мысли вращались, предстоящая поездка интриговала, и Артур заинтересовал её не меньше. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором появлялась его простая и притягательная улыбка. Было в нём что-то необъяснимое, располагающее, и в то же время приторное, как чересчур сладкий пирог.Она тут же застыдилась своих мыслей и завспоминала о муже, который при жизни, также как и Артур, являлся душой компании, а теперь канул в лету. «Бродяга» устроился у неё в ногах, раньше он себе не позволял подобной вольности. Пушистый комок шерсти почувствовал, что ей стало лучше, и пытался втереться в доверие. Кошки сами выбирают себе хозяев, этот похоже нуждался в лидере, а не в сопливой девчонке с петлёй на шее. «Надо же! я заслужила его одобрение!». Медленно, неторопливо, она провалилась в сон, безмятежный, спокойный. В какой-то момент события стали набирать обороты, и она вскочила в кровати, судорожно вытирая пот со лба. Находясь в сонном состоянии, она пошла на кухню и заварила крепкий, ароматный кофе. На дворе была глубокая ночь. Глоток за глотком сон уходил, глаза открывались. И она вспоминала то, что ей снилось. Она брела по развалинам снесённого дома, кирпичи втыкались в ноги, появлялось болезненное ощущение. Миновав кирпичные преграды, она остановилась на ровной земле. Впереди распростёрся лес. Зелёные, густые кроны деревьев шуршали на ветру, который усилился, став в миг холодным, пронзающим до костей. Она машинально поёжилась, запахивая халат поплотнее. И тут перед ней совершенно неожиданно в лучах восходящего солнца предстал её супруг. Он святился как новогодняя гирлянда и выглядел великолепно. «Впрочем когда было иначе?». Он сделал в её сторону несколько шагов, ветер усилился, стало ещё холоднее, зубы застучали с трудом попадая друг на друга. Она смотрела на этого человека, того, которого любила больше самой жизни, и хотела лишь одного – вернуть его назад. «Быть может хотя бы во сне это станет возможным?». Он лукаво смотрел на неё, прищуриваясь, от чего на душе становилось теплее. Даже после смерти он знал в чём нуждается его Катарина больше всего.
– Ну здравствуй, моя любовь! Как поживаешь? Прости меня за то, что оставил тебя одну так рано. Я не хотел, так вышло. – Он был печален, а она наконец обрела дар речи.
– Что ты натворил?
– Тебе лучше не знать. Хорошо уже то, что он остановился на мне. Будем надеяться на лучшее. – На мгновение между ними повисло неловкое молчание. – Я пришёл сказать тебе, чтобы ты жила дальше моя дорогая. Мне нет покоя пока ты блуждаешь во тьме и сводишь счёты с жизнью. Ты должна отпустить меня! Ради себя, ради меня самого! И позаботься как следует о «Бродяге».
Она столько всего хотела ему сказать, столько спросить, но силуэт начал растворяться и вскоре исчез насовсем, а она, потрясённая увиденным, немедленно пробудилась, замерзая на яву, и как ни странно запомнила их разговор. Кофе окончательно взбодрило, и она стала рассуждать о необычном сне. «Правда ли это был он? Существуют ли призраки? Или это всё моё больное воображение? И если да, то это ли он мне хотел сказать на самом деле? Или я всё придумала, потому что мне понравился кто-то ещё?». У неё не было ответов на вопросы и она ещё долго копалась в себе, пока не заснула от усталости.
Пробудившись за кухонным столом, взглянув на часы, она ахнула. На работу уже опоздала на несколько часов, тело ныло и ломило от неудобного сна. На телефоне пропущенных не было, директор наверное решил, что она опять в запое. Подумав об этом в таком ключе, она раскраснелась как помидор. Хотя может сегодня в ней и не нуждались, а завтра она уезжает на оглашение завещания, на что ей заранее дали добро. В любом случае терпение будет не безграничным, даже к такому тонкому и чувственному художнику и мастеру своего дела. «Будем надеятся, что меня не уволят». Она маялась от безделья, пересмотрела множество серий одного небезизвестного сериала, умяла пачку чипсов за просмотром. Она думала, что пол дня уйдёт на то, чтобы собрать чемодан, но управилась за пару часов, и теперь снова не знала чем заняться. Позвонила Светка, осторожно задала несколько вопросов. Таким образом та периодически проверяла жива ли ещё подруга. Катарину же это в очередной раз повеселило. «Никогда не сомневалась, что если бы померла, то именно она нашла бы мой труп». Светка в очередной раз разглагольствовала про свидания, и про то, что ей стоит прекратить плесневеть в одиночестве. Она отшутилась, как и всегда, но мысль засела где-то в глубине сознания. И вскоре, она уже набирала номер с визитки. Раздались гудки, она струсила и было хотела бросить трубку, но не успела.
– Привет. Рад, что ты позвонила. Не видел тебя на работе сегодня.
– Да. Я проспала.
– Надеюсь для Марка Андреевича у тебя было оправдание получше. – Рассмеялся он. – Чем занята? Сходим в кино? – Он оказался прямолинейным парнем, и это не могло не радовать, ведь сама она не смогла бы пригласить его на свидание.
– Конечно.
– Отлично. Я заеду за тобой через час.
Как только в телефоне вновь послышались гудки, она нервно замельтешила по комнате. «Что надеть? Как накраситься? Ярко? Или попроще? И вообще, зачем я это затеяла? Я же уезжаю завтра. Не самое лучшее время для встреч». Миллион отговорок приходило на ум, но она всё же собралась, и выглядела очаровательно, не смотря на то, что предпочла платью обычные джинсы и водолазку с мультяшным принтом. Макияж сделала обычный, правда немного растушевав тени. Он подъехал к назначенному времени. Пунктуальность никогда не была сильной чертой бывшего мужа и произвела на неё впечатление.
На следующий день она отправилась на работу, где беспрестанно ловила любопытные, многочисленные взгляды сотрудников, перешептывающихся за спиной и обсуждавших её нелегкую долю. Чувствовать себя не в своей тарелке было для неё привычным делом, она неплохо научилась отгораживаться от этого, и подобное поведение людей совсем не давило. И это не смотря на то, что за последние года благодаря Ромке она перестала быть для общества изгоем и отщепенцем. «Всё когда-то возвращается на круги своя, как говорит моя свекровь». Та справилась с потерей сына на удивление быстро, в отличии от неё самой, и вычеркнула её из своей жизни, как напоминание об умершем ребёнке. Она её не винила за это, и считала, что каждый справляется с горем как может. Осадок всё равно остался в душе и напоминал о себе всякий раз, стоило ей всколыхнуть недра памяти. Срочных дел у неё не было, она отчиталась перед руководителем своим присутствием, немного поклацала по клавиатуре, для первого дня в социуме этого было вполне достаточно. Ничего не делание прервал один из сотрудников.
– Кхм. Привет. Помнишь меня? Я Артур. Менеджер из соседнего отдела. Мы вместе начинали. – Она скучающе кивнула. Ну конечно она его помнила: высокий, симпатичный, надоедливый. – Пообедаешь с нами? Мы собираемся сходить в кафе за углом, там очень вкусно кормят...и недорого. – Осторожно спрашивал он.
В любое другое время она сказала бы нет и отправилась на обед одна, выпив за ним бутылку вина, или две. Но с этим было покончено, так что она решила: «А почему бы и нет?». И в окружении коллег из отдела менеджмента, не закрывающих рты, отправилась на обед. Кафе оказалось в одном с фирмой здании. Столик они заняли в углу, где она сразу почувствовала себя уютно. Интерьер места был мрачным и ничем не примечательным, но официант, сияющий белоснежной улыбкой до ушей, исправлял этот недостаток. Им принесли еду, ароматную, привлекательную на вид. Ребята без конца говорили, не стесняясь набитых ртов. И она заинтересовалась как это они понимают друг друга, не теряя нить беседы. Но через какое-то время их голоса отошли на второй план, и она уставилась на картину, занимавшую всю стену напротив. На ней была изображена какая-то битва: рыцари, облачённые латами, разрубали врагов острыми мечами. Кровавая сцена напомнила ей о том дне, когда время для неё остановилось.
Они прилетели в аэропорт поздно ночью. Муж не хотел возвращаться назад по крайней мере ещё неделю, но одним из чудесных, романтичных вечеров раздался звонок телефона, после которого он изменился в лице. Говорить о том кто это был и что происходит, он категорически отказался.
– Мы летим назад. Это всё, что тебе нужно знать. – Строго отрезал он, завершая её попытки что-либо прояснить.
Конечно же её обижало подобное отношение супруга, и скрыть это не удавалось, но и возразить ему она не могла. Как-то раз её мать сказала ей одну умную вещь: «Дорогая, нельзя так сильно любить мужиков, как ты любишь его. Однажды это тебя уничтожит». Тогда она восприняла её слова неправильно, считая образ жизни матери не лучшим примером для подражания. Теперь же, её совет она считала лучшим из всех, когда-либо к ней поступавших.
Самолёт рассекал воздушное пространство, приближая их к дому. Ромка не проронил ни слова, хмурясь и ёрзая на месте весь полёт. Родная сторона встретила очередями, затянувшимся паспортным контролем, нервными людьми и порванным чемоданом. Она психовала, чертыхалась, а он лишь пожимал плечами, давал односложные ответы на вопросы, обдумывая что-то, во что не желал её посвятить. Дальнейшие события она помнит сумбурно, урывками, как будто бы мозг отказывался запечатлеть их, или же воспроизвести. Они как раз выходили из главного входа, когда подъехала та машина. Вокруг было полно народу, буквально как тараканы люди сновали туда-сюда. Ромка шёл впереди с чемоданом, а она немного отстала из за того, что не вместилась в ту крутящуюся штуку на выходе. Она видела его спину, шагавшую впереди, голова была опущена, он сутулился. Она не помнит цвет машины, марку. Только звуки выстрелов, крики толпы, людей, падавших на пол, и других, сбивающих друг друга с ног в попытке спасти себя и детей. Он же стоял неподвижно с минуту, перед ним пространство было уже зачищено. Стрелявший замешкался, словно хотел сказать ему этим: «Ты знаешь за что!». Она стояла на коленях, крик застрял в горле, дыхание сбилось. Муж обернулся и посмотрел ей в глаза в последний раз. В этом взгляде было столько вины, она уловила посыл, как и всегда понимая его без слов. А затем, он отвернулся и гордо поднял подбородок вверх, раздался ещё один выстрел. Пуля попала ему прямо в голову, пробив насквозь, и вылетев с другой стороны, и тогда он упал. Машина тут же скрылась из вида. Прибыла полиция, место оцепили, её, убитую горем, прижимавшую к груди голову мёртвого мужа, отогнали в сторонку и передали врачам, суетившимся повсюду. Когда доктор стал накладывать жгут, она поняла, что ранена в плечо. Больно ей совсем не было, шок и горечь потери лишили возможности страдать физически. Позже она будет думать о том, что лучше бы чувствовала физическую боль, чем эту, а ещё лучше погибла бы вместе с ним, чтобы не задаваться вопросами: «За что его убили? Кем он был? Что натворил?». Ромка держал её в неведении до самого конца, и даже после смерти ничего не изменилось. Полицейские доставали её на протяжении полугода, вызывали в участок, допрашивали. Кто-то сочувствовал, кто-то обвинял в убийстве и грозил посадить. Но ей это было безразлично, как и дальнейшая судьба, до недавнего времени.
Кто-то потрогал её за плечо, и она вернулась к реальности. Коллеги заинтриговано смотрели со всех сторон.
– Тебе нравится обед? – Спрашивал Артур.
– Да. Да. Конечно. Извините. – Она тёрла виски, чтобы не расплакаться при всех, руки вновь задрожали, и она спрятала их под стол.
– Нужно возвращаться назад.
Они стали собираться, надевая тёплую одежду, по очереди благодаря официанта и выскакивая в холодный зимний день, справляясь на ходу с завывающим ветром. Артур галантно пропустил её вперёд, а затем поравнялся.
– Вижу, что тебе не очень хорошо. Все конечно в курсе того, что с тобой произошло, и я соболезную твоей утрате. Может быть проводить тебя домой? – Она подняла на него глаза полные слёз.
– Я на машине.
– Ничего. У меня есть права. Я поведу. – Он озорно подмигнул ей, и она часто закивала, соглашаясь.
Они добрели до машины – это был фиат, подаренный мужем на день рождения. Она панически боялась больших машин, не понимая их габаритов, а в своём миниатюрном коне всегда чувствовала себя уверенно. В тот день, когда они покупали машину в салоне, она выбирала так долго, что Ромка уснул на диване в гостевой зоне для посетителей. Артур сел за руль.
– Тесновато. Не привык к таким малышкам. – Улыбался он, а она немного покраснела.
Он вёл машину уверенно, аккуратно, правил не нарушал. «Ответственный парень». Она невольно оценивала его. С тех пор как потеряла мужа, она впервые смотрела на кого-то таким образом. Он был высок, худощав, блондин, лицо миловидное, имел ярко выраженные мужественные скулы, карие глаза, даже скорее орехового цвета, тонкие губы, которые превращались в широкую, ослепительную улыбку время от времени, и ресницы чёрные, пышные и густые, каким позавидует любая девушка. Голос у него также был очень приятный, не грубый, не раздражающий. Она показала дорогу, и машина вскоре была припаркована под её окном.
– Спасибо. За помощь. – Робко сказала она.
– Да ничего. Я только рад. Обращайся. – И он протянул ей визитку.
Попрощавшись, она заспешила домой, а он направился в сторону метро. И, лишь закрыв за собой дверь, она вдруг поняла, что ноги предательски подгибаются, и списала это на нервное возбуждение, дабы не мучаться угрызениями совести из за того, что ей кто-то всё-таки понравился. «Бродяга» встретил её в прихожей и с надменным видом прошествовал к мискам. «Ненавижу кошек», - поспешила она переключиться на что-то другое, чтобы отвлечься от мыслей о старом, новом знакомом. Но любопытство всё же взяло верх, и она решила прочесть вручённую ей визитку: «Муромов Роман». Она отчаянно потрясла головой, на секунду зажмурившись: «Заречный Артур Вениаминович…менеджер отдела связи …телефон мобильный…адрес офиса». Она вздохнула с облегчением, усаживаясь на диван. И тут вспомнила, что когда-то отказалась брать фамилию мужа, гордясь своей, несмотря на удары судьбы и отдалённость от корней. Ромка тогда на удивление спокойно отреагировал, с одним единственным условием – мальчик будет носить его фамилию. И всё бы ничего, но в угольно-чёрных глазах промелькнула невероятных масштабов печаль. Такие моменты она всегда замечала и задавалась вопросами, понимая, что супруг скрывает гораздо больше, чем она смеет предположить. Катарина тогда от души посмеялась, потому что не собиралась обрекать детей носить свою мудрёную фамилию. Но в глубине души была рада, что является тем кто есть и такой останется навсегда. Она поменяла всю жизнь, от прежней осталось лишь это, потерять себя ей совсем не хотелось.
В эту ночь ей не спалось, мысли вращались, предстоящая поездка интриговала, и Артур заинтересовал её не меньше. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором появлялась его простая и притягательная улыбка. Было в нём что-то необъяснимое, располагающее, и в то же время приторное, как чересчур сладкий пирог.Она тут же застыдилась своих мыслей и завспоминала о муже, который при жизни, также как и Артур, являлся душой компании, а теперь канул в лету. «Бродяга» устроился у неё в ногах, раньше он себе не позволял подобной вольности. Пушистый комок шерсти почувствовал, что ей стало лучше, и пытался втереться в доверие. Кошки сами выбирают себе хозяев, этот похоже нуждался в лидере, а не в сопливой девчонке с петлёй на шее. «Надо же! я заслужила его одобрение!». Медленно, неторопливо, она провалилась в сон, безмятежный, спокойный. В какой-то момент события стали набирать обороты, и она вскочила в кровати, судорожно вытирая пот со лба. Находясь в сонном состоянии, она пошла на кухню и заварила крепкий, ароматный кофе. На дворе была глубокая ночь. Глоток за глотком сон уходил, глаза открывались. И она вспоминала то, что ей снилось. Она брела по развалинам снесённого дома, кирпичи втыкались в ноги, появлялось болезненное ощущение. Миновав кирпичные преграды, она остановилась на ровной земле. Впереди распростёрся лес. Зелёные, густые кроны деревьев шуршали на ветру, который усилился, став в миг холодным, пронзающим до костей. Она машинально поёжилась, запахивая халат поплотнее. И тут перед ней совершенно неожиданно в лучах восходящего солнца предстал её супруг. Он святился как новогодняя гирлянда и выглядел великолепно. «Впрочем когда было иначе?». Он сделал в её сторону несколько шагов, ветер усилился, стало ещё холоднее, зубы застучали с трудом попадая друг на друга. Она смотрела на этого человека, того, которого любила больше самой жизни, и хотела лишь одного – вернуть его назад. «Быть может хотя бы во сне это станет возможным?». Он лукаво смотрел на неё, прищуриваясь, от чего на душе становилось теплее. Даже после смерти он знал в чём нуждается его Катарина больше всего.
– Ну здравствуй, моя любовь! Как поживаешь? Прости меня за то, что оставил тебя одну так рано. Я не хотел, так вышло. – Он был печален, а она наконец обрела дар речи.
– Что ты натворил?
– Тебе лучше не знать. Хорошо уже то, что он остановился на мне. Будем надеяться на лучшее. – На мгновение между ними повисло неловкое молчание. – Я пришёл сказать тебе, чтобы ты жила дальше моя дорогая. Мне нет покоя пока ты блуждаешь во тьме и сводишь счёты с жизнью. Ты должна отпустить меня! Ради себя, ради меня самого! И позаботься как следует о «Бродяге».
Она столько всего хотела ему сказать, столько спросить, но силуэт начал растворяться и вскоре исчез насовсем, а она, потрясённая увиденным, немедленно пробудилась, замерзая на яву, и как ни странно запомнила их разговор. Кофе окончательно взбодрило, и она стала рассуждать о необычном сне. «Правда ли это был он? Существуют ли призраки? Или это всё моё больное воображение? И если да, то это ли он мне хотел сказать на самом деле? Или я всё придумала, потому что мне понравился кто-то ещё?». У неё не было ответов на вопросы и она ещё долго копалась в себе, пока не заснула от усталости.
Пробудившись за кухонным столом, взглянув на часы, она ахнула. На работу уже опоздала на несколько часов, тело ныло и ломило от неудобного сна. На телефоне пропущенных не было, директор наверное решил, что она опять в запое. Подумав об этом в таком ключе, она раскраснелась как помидор. Хотя может сегодня в ней и не нуждались, а завтра она уезжает на оглашение завещания, на что ей заранее дали добро. В любом случае терпение будет не безграничным, даже к такому тонкому и чувственному художнику и мастеру своего дела. «Будем надеятся, что меня не уволят». Она маялась от безделья, пересмотрела множество серий одного небезизвестного сериала, умяла пачку чипсов за просмотром. Она думала, что пол дня уйдёт на то, чтобы собрать чемодан, но управилась за пару часов, и теперь снова не знала чем заняться. Позвонила Светка, осторожно задала несколько вопросов. Таким образом та периодически проверяла жива ли ещё подруга. Катарину же это в очередной раз повеселило. «Никогда не сомневалась, что если бы померла, то именно она нашла бы мой труп». Светка в очередной раз разглагольствовала про свидания, и про то, что ей стоит прекратить плесневеть в одиночестве. Она отшутилась, как и всегда, но мысль засела где-то в глубине сознания. И вскоре, она уже набирала номер с визитки. Раздались гудки, она струсила и было хотела бросить трубку, но не успела.
– Привет. Рад, что ты позвонила. Не видел тебя на работе сегодня.
– Да. Я проспала.
– Надеюсь для Марка Андреевича у тебя было оправдание получше. – Рассмеялся он. – Чем занята? Сходим в кино? – Он оказался прямолинейным парнем, и это не могло не радовать, ведь сама она не смогла бы пригласить его на свидание.
– Конечно.
– Отлично. Я заеду за тобой через час.
Как только в телефоне вновь послышались гудки, она нервно замельтешила по комнате. «Что надеть? Как накраситься? Ярко? Или попроще? И вообще, зачем я это затеяла? Я же уезжаю завтра. Не самое лучшее время для встреч». Миллион отговорок приходило на ум, но она всё же собралась, и выглядела очаровательно, не смотря на то, что предпочла платью обычные джинсы и водолазку с мультяшным принтом. Макияж сделала обычный, правда немного растушевав тени. Он подъехал к назначенному времени. Пунктуальность никогда не была сильной чертой бывшего мужа и произвела на неё впечатление.
