– Запрыгивай скорей. Это конечно не фиат, но тоже ничего. – Машина была большая, она плохо в них разбиралась, но шутку поняла и заулыбалась. – Какой фильм ты хочешь посмотреть? Я поискал в интернете, идут ужастики, мультик, и наш российский, похоже комедия.
– Пойдём на комедию. – В её жизни хватало ужастиков.
Они приехали в торговый центр, купили билеты и решили скоротать время до фильма в кафе. С каждым шагом, сделанным ей, на душе становилось чуточку легче, терзания и боль отпускали из крепких объятий, ослабляли хватку. Вскоре им принесли еду и напитки, она аккуратно ела, не спеша, хоть и была очень голодна, чипсами сыт не будешь. Он много говорил, смеялся, заразительно, и она тоже развеселилась. Из разговора она поняла, что он очень любил свою работу, сетуя на её однообразность, у него не было родных братьев или сестёр, но хотелось бы их иметь, и что последние его отношения закончились несколько лет назад, с тех пор он был в поиске. Он принялся за еду, когда всё остыло. Она же просто любовалась им незаметно. Фильм оказался смешным, как и обещала реклама. Их руки периодически соприкасались в пачке с попкорном, ощущение было приятным. А после, он отвёз её домой. Катарина собиралась выходить из машины, когда он вдруг остановил её, взяв за руку. Она непонимающе посмотрела ему в глаза, сердце стучало так громко, что он наверное слышал. Он наклонился и медленно поцеловал её в губы. Это не было пошло, настойчиво, скорее наоборот очень мило и искренне. Она смущённо улыбнулась, опуская глаза и разглядывая пальцы. А на его лице появилось странное выражение, негодование.
– Увидимся завтра?
– Завтра я не смогу. Улетаю. Бабушка указала меня в завещании.
– Серьёзно? Соболезную на счёт неё. Когда вернёшься?
– Ещё не знаю. Неизвестно насколько это затянется.
– Не торопись, но знай, что я буду ждать тебя…всегда. – Сказал он как-то загадочно, но она в этом не заметила двоякого смысла, потому как была им очарована.
Он галантно поцеловал ей руку, и она раскраснелась ещё сильнее. Она неторопливо шла к подъезду, чувствуя как он наблюдает из машины. А когда зашла внутрь, машина взревела, и шум мотора скрылся в дали. Сердце пело, всё вокруг казалось светлее, настроение улучшилось. Но как только она зашла за порог квартиры, чувство стыда снова постучалось к ней в двери. «Это пройдёт. Нужно время», - подумала она, борясь с нахлынувшими эмоциями. «Я начинаю новую главу своей жизни. Без него. И сделаю всё, чтобы его отпустить».
Всю ночь она ворочалась во сне, снедаемая кошмарами, созданными воображением. Ромка отчитывал за измену, новый ухажёр вступал в перепалку с бывшим мужем. Дом горел, оставляя её совершенно одну на пепелище. Утром, с трудом разлепив глаза, она отключила назойливый будильник и тяжело вздохнула. «Вот и настал день выйти из зоны комфорта». Являясь замкнутой личностью, она не любила это больше всего, но как только преодолевала себя, начинала наслаждаться происходящим. Нужно лишь было немного потерпеть. А «Бродяга» вообще никуда не ездил за свою короткую, пушистую жизнь, и для него поездка была гораздо большей трагедией. Однако, он не спрятался под диван как только увидел переносной контейнер с решёткой, и стойко перенёс погружение. Она собралась, такси подъехало, время бежало быстрее обычного, как и всегда это бывает по утру. Захлопнув дверцу контейнера, она поразилась тому, как спокойно выглядел кот, смотревший на неё не мигая. Он уютно устроился, положив голову на лапки. Создавалось впечатление, что он понимает необходимость путешествия и согласен с её решением. Она потрясла головой из стороны в сторону. «Ну что за глупости!». Катарина вышла на улицу, волоча за собой в одной руке чемодан, в другой кота, таксист неохотно подоспел на помощь. На мгновение она оглянулась и посмотрела на дом в котором жила с ним, впервые она его покидала. Странное чувство появилось внутри, с одной стороны - облегчение, с другой – неизведанная пустота и грусть. Снег захрустел под ногами, она с детства любила этот звук, возвещавший о приходе зимы, играх, каникулах, походах на лыжах. Каждый год они с папой ходили на лыжах в горах, и у неё неплохо получалось. Кто знает, быть может если бы всё обернулось иначе, это умение могло стать делом всей её жизни. Тёплые воспоминания об отце согревали душу. «Что ж, скоро увидимся папа. Впервые за многие годы». Ей было любопытно: «Изменился ли он? Может отрастил бороду или усы? Потолстел? Как меня встретит? Узнает ли сразу?». Она села на заднее сиденье и усадила рядом кота, истошно завопившего в клетке. Таксист надулся и всю дорогу делал музыку громче, кот же и не думал замолкать. Оно и понятно. Животное боялось тесного пространства, тряски в пути, одному Богу было известно, что творилось у него в голове. По крайней мере так рассуждала она сама в пути. Машина мчалась по улочкам столицы, заснеженным, уютным, небо было чистым, безоблачным, денёк морозным, а люди на улицах укутанными и краснощёкими. Пробку миновать не удалось, от чего водитель занервничал ещё сильнее и вышел на улицу покурить. Кот, как назло, замолчал именно в этот момент. Вскоре они прибыли в аэропорт. Таксист облегченно вздохнул, а она потащила багаж за собой.
Люди мельтешили, протискивались, торопились. Не привыкшая к подобным движениям, она озиралась по сторонам, стараясь держаться поодаль от серьезных скоплений. Шум, гам, грохот, разговоры, смех, возмущения – наполняли просторные залы. Она выбрала другой аэропорт, в том не смогла бы появиться на пороге, и надеялась, что воспоминания не станут докучать ей в такой волнительный день, но они периодически всплывали в сознании, и Катарина гнала их прочь, стараясь переключаться на что-то другое. Она сдала багаж, затем и кота, и, освободив руки, почувствовала себя немного лучше. Посадка уже началась, времени на покупки не оставалось, пробки лишили её такой возможности, хотя она и не являлась большой любительницей шоппинга. Катарина поспешила занять своё место в самолёте. Отстояв длинную очередь, оказавшись на борту, она заняла место у окна согласно билету и принялась рассматривать журнал. Какие-то люди попросили поменяться на место в проходе, она сдержанно отказалась и моментально была покрыта матюками. Преодолев конфузы и личные испытания социума, дождавшись взлёта, она тут же уснула, и открыла глаза лишь когда пассажиры стали забирать сумки с полок для ручной клади. Потянувшись и почувствовав прилив сил, она дождалась пока надоедливые, торопливые индивиды освободят салон, вышла из самолета и ступила на родную по отцовской линии землю. Только сейчас она поняла как ей этого не хватало, как сильно она скучала по детству или быть может просто по этой стране.
Аэропорт Цюриха встретил яркими огнями, мраморными полами, высокими лестницами, маленькими магазинчиками, заполненными всякой всячиной, доброжелательными людьми. «Ну и пусть они улыбаются тебе только из личной выгоды. Всё равно это приятно». Когда она была маленькой, они с семьёй жили в скромном, горном городке. Сейчас её отец с новой семьёй жил в столице, продвижение по карьерной лестнице сподвигло их к переезду. Она была рада за него, и думала о том, смог бы он добиться успеха, оставшись с её матерью. Она получила багаж и кота, который подозрительно притих. Какое-то время она рассматривала животное через решётку, пытаясь понять живо ли оно вообще. Кот дернулся, и опасения были отброшены. «Он мне ещё долго не простит этого путешествия. Надо было найти ему дом до отъезда». Она не любила его, но всё равно пожалела, потому как выглядел он удручающе. На выходе из аэропорта её должен был ожидать отец. До Люцерна нужно было добираться на поезде, билеты на который были естественно у него. Она пристроила багаж с края у входа, в таком месте, где её не дергали бы прохожие, людской поток здесь ни на секунду не прекращался. Машины также сменяли друг друга довольно быстро. «Оживлённое местечко». Сквозь толпу и мельтешивших возле неё людей, она заметила его и сразу узнала. Время будто остановилось и замедлило ход для всего живого вокруг. Он вышел из чёрной иномарки, высокий, стройный, с прямыми чертами лица и узким носом, светлые волосы по бокам дополнила седина, голубые, холодные как лёд глаза искали её в толпе. У него покраснел от холода нос, как и всегда на морозе, руки он прятал в карманах элегантного коричневого пальто, брюки были идеально отглажены, а ботинки начищены до блеска. Отец всегда был аккуратен и ухожен, сколько она его помнила, сказывалась армейская выправка. В который раз она убеждалась, что некоторым людям возраст только к лицу. Ком застрял в горле. Он повернулся наконец в её сторону и застыл на месте, легкая улыбка дрогнула на губах. Холодные глаза наполнились на мгновение теплотой. Она положила ношу на землю, и, забыв про излишнюю осторожность, подбежала к нему и крепко обняла. Он прижал её к себе в ответ и слегка приподнял вверх, ноги оторвались от пола. Он всегда делал так в детстве, когда подолгу задерживался на работе. Слёзы катились по лицу у обоих. Ноги и руки у неё тряслись от нервного возбуждения. Он взял её личико в ладони.
– Вот и пришёл тот день, когда мы встретились вновь. Прости, что по такой невесёлой причине моя птичка. – Его голос был таким же грубым и гортанным как раньше, говорил он на немецком языке, но для них это не станет преградой, ведь она помнит его.
Ах, если бы он только знал, как вплоть до трагедии с мужем, все эти годы она перед сном повторяла слова и произношение, боясь позабыть язык и саму себя. Птичка. Так он её называл когда-то. Тогда, когда носил на руках, пел колыбельные, разговаривал по душам, выдумывал истории и укрывал одеялом перед сном. На сердце было не легко, нечто клокотало внутри, смесь радости и грусти, и детской обиды, живущей в душе до сих пор. Некоторые вещи не желают нас отпускать, не принимая во внимание ни возраст, ни умственное развитие. И нет ничего хуже обиженного ребёнка в теле взрослого человека.
– Я так рада папа. Меня переполняют эмоции, извини я совсем расклеилась. – Шмыгала она носом.
– Перестань. Ты прекрасно выглядишь. Я всегда знал, что моя птичка вырастет и станет прелестным лебедем. А это кто? – Он заглянул в клетку к коту.
– «Бродяга». Он единственное, что осталось мне от мужа. – Сказала она, и печаль отразилась на юном лице. Отец задергался.
– Нужно идти. Поезд не станет ждать. – Она кивнула, и они проследовали в машину.
Водитель отвёз их на железнодорожный вокзал, по дороге оба молчали, даже кот не смел нарушать тишину, видимо всё ещё пребывавший в шоке от перелёта. Она восторженно наблюдала из окна за суетящимися перед Новым годом людьми, закупавшими подарки для себя и детей, жизнь бурлила в столице. Снегопад покрывал необычного вида дома, вытянутые кверху, с резными окошками, слишком близко расположенные друг к другу, делая их сказочными, волшебными. Они проезжали соборы, поражавшие своей древностью, красотой, готическим стилем, часовые башни, видавшие виды, украшенные гирляндами к праздникам, мост, протянувшийся над рекой и соединявший куски суши между собой. Водитель дал небольшой крюк по окрестностям по просьбе отца, время в запасе у них ещё было, и он решил, что ей будет полезно осмотреть город, хотя бы визуально. Немного прокатившись, они прибыли на вокзал как раз к началу посадки. Как только она вышла из машины, у неё перехватило дух от увиденного. Сооружение, служившее железнодорожным сообщением города, выглядело просто невероятно: массивное, старинное, готическое, сумасшедших размеров. Катарина открыла рот от удивления, в её понимании это должен был быть небольшой зал с выходами к нескольким платформам.Там же оказалось их несчетное множество. Отец знал куда идти, без него она плутала бы там несколько дней. Они быстро достигли нужной платформы, поезд ожидал пассажиров. Приветливая девушка проверила их билеты и пригласила в салон. Их места были рядом, и они тут же устроились поудобнее, а кот наконец-то начал проявлять признаки жизни. Отец нажал на кнопку вызова, и возле него мгновенно появилась проводница.
– Что желаете сэр? Чай? Кофе? Может быть что-то выпить? Или перекусить? – Он вопросительно посмотрел на дочь.
– Кофе и круассан пожалуйста. – Приветливо отвечала она.
– Принесите нам пожалуйста два кофе и круассаны. И ещё одна просьба. Можем ли мы ненадолго выпустить кота? Ему тяжко пришлось в самолёте. – Девушка одобрительно кивнула, а она благодарно на него посмотрела и открыла дверцу контейнера.
«Бродяга» осторожно высунул нос, втягивая воздух незнакомого места, помедлил немного, и выбрался из заточения. Он прошёл по вагону, обнюхал пассажиров, обошёл стороной детей, чувствуя для себя в них угрозу, и вернулся к хозяйке, устроившись в ногах под её сидением. Катарина думала о том, что кот долго не ходил в туалет и может опозорить её на весь поезд, но тот смирно сидел, не двигаясь с места.
Поезд начал движение, отец откинул от стены столик, им принесли кофе и выпечку. Такого вкусного напитка она ещё нигде не пробовала, аромат был наполнен нотками апельсина и корицы, пена пышной шапкой качалась под стук колёс. Она согрелась, утолила голод, глаза стали закрываться, деревья быстро мелькали за окном, монотонная картинка и звуки делали своё дело. Она ехала на таком поезде впервые, единственную поездку на электричке, в тесном, прокуренном тамбуре, она в расчёт не брала. А вот такая поездка ей определенно пришлась по душе, было в этом нечто романтичное – мчаться с огромной скоростью в поезде, рассекающем воздух и снежинки, парящие в нём, и, удобно облокотившись о высокое окно, смотреть на пейзажи, сменяющие друг друга. А чашечка ароматного кофе делала путешествие вкусным, тёплым и запоминающимся. Она погружалась в сон, когда отец внезапно взял её за руку и заглянул в глаза, так похожие на его, с возрастом они приобрели ту же холодность, не связанную с лишениями судьбы, просто генетическая особенность, переданная от отца к дочери.
– Я должен был чаще бывать у тебя. Знаю птичка тебе тяжело. Я был плохим отцом. За это мне нет и не будет прощения. Скажи мне, есть ли хотя бы малейший шанс, что мы сможем когда-нибудь нормально общаться? Я на всё готов ради того, чтобы это осуществить. – Он был серьёзен и печален, морщинки пролегли под глазами, исказив красивое лицо.
– Я столько раз представляла себе этот разговор и в мечтах отказывала тебе, ненавидя вас обоих. То было в детстве, мне ведь пришлось изменить всю свою жизнь в одночасье, всё вокруг стало другим и не желало меня принимать. Я прощаю тебя папа. Надеюсь, мы не потеряемся больше, потому что у меня совсем не осталось сил на поиски кого бы то ни было. За последний год я слишком устала от драмы. Честно говоря, смерть бабушки, которую я даже не знала, в каком-то смысле раскрыла мне глаза на то, как живу я сама. Кстати, может быть ты расскажешь мне что-нибудь о ней? – Он немного просиял, но потом снова осунулся, как только речь зашла о его матери.
– Да собственно и нечего особо рассказывать. Она была строгой, сварливой старухой с заскоками. Да и я сам был отлучён от семьи за брак с твоей матерью, но всё равно общался с братом и его домашними украдкой, анонимными письмами и встречами. – Катарина была удивлена, она никогда не размышляла об отце в подобном ключе.
– Пойдём на комедию. – В её жизни хватало ужастиков.
Они приехали в торговый центр, купили билеты и решили скоротать время до фильма в кафе. С каждым шагом, сделанным ей, на душе становилось чуточку легче, терзания и боль отпускали из крепких объятий, ослабляли хватку. Вскоре им принесли еду и напитки, она аккуратно ела, не спеша, хоть и была очень голодна, чипсами сыт не будешь. Он много говорил, смеялся, заразительно, и она тоже развеселилась. Из разговора она поняла, что он очень любил свою работу, сетуя на её однообразность, у него не было родных братьев или сестёр, но хотелось бы их иметь, и что последние его отношения закончились несколько лет назад, с тех пор он был в поиске. Он принялся за еду, когда всё остыло. Она же просто любовалась им незаметно. Фильм оказался смешным, как и обещала реклама. Их руки периодически соприкасались в пачке с попкорном, ощущение было приятным. А после, он отвёз её домой. Катарина собиралась выходить из машины, когда он вдруг остановил её, взяв за руку. Она непонимающе посмотрела ему в глаза, сердце стучало так громко, что он наверное слышал. Он наклонился и медленно поцеловал её в губы. Это не было пошло, настойчиво, скорее наоборот очень мило и искренне. Она смущённо улыбнулась, опуская глаза и разглядывая пальцы. А на его лице появилось странное выражение, негодование.
– Увидимся завтра?
– Завтра я не смогу. Улетаю. Бабушка указала меня в завещании.
– Серьёзно? Соболезную на счёт неё. Когда вернёшься?
– Ещё не знаю. Неизвестно насколько это затянется.
– Не торопись, но знай, что я буду ждать тебя…всегда. – Сказал он как-то загадочно, но она в этом не заметила двоякого смысла, потому как была им очарована.
Он галантно поцеловал ей руку, и она раскраснелась ещё сильнее. Она неторопливо шла к подъезду, чувствуя как он наблюдает из машины. А когда зашла внутрь, машина взревела, и шум мотора скрылся в дали. Сердце пело, всё вокруг казалось светлее, настроение улучшилось. Но как только она зашла за порог квартиры, чувство стыда снова постучалось к ней в двери. «Это пройдёт. Нужно время», - подумала она, борясь с нахлынувшими эмоциями. «Я начинаю новую главу своей жизни. Без него. И сделаю всё, чтобы его отпустить».
Глава 3. Знакомство
Всю ночь она ворочалась во сне, снедаемая кошмарами, созданными воображением. Ромка отчитывал за измену, новый ухажёр вступал в перепалку с бывшим мужем. Дом горел, оставляя её совершенно одну на пепелище. Утром, с трудом разлепив глаза, она отключила назойливый будильник и тяжело вздохнула. «Вот и настал день выйти из зоны комфорта». Являясь замкнутой личностью, она не любила это больше всего, но как только преодолевала себя, начинала наслаждаться происходящим. Нужно лишь было немного потерпеть. А «Бродяга» вообще никуда не ездил за свою короткую, пушистую жизнь, и для него поездка была гораздо большей трагедией. Однако, он не спрятался под диван как только увидел переносной контейнер с решёткой, и стойко перенёс погружение. Она собралась, такси подъехало, время бежало быстрее обычного, как и всегда это бывает по утру. Захлопнув дверцу контейнера, она поразилась тому, как спокойно выглядел кот, смотревший на неё не мигая. Он уютно устроился, положив голову на лапки. Создавалось впечатление, что он понимает необходимость путешествия и согласен с её решением. Она потрясла головой из стороны в сторону. «Ну что за глупости!». Катарина вышла на улицу, волоча за собой в одной руке чемодан, в другой кота, таксист неохотно подоспел на помощь. На мгновение она оглянулась и посмотрела на дом в котором жила с ним, впервые она его покидала. Странное чувство появилось внутри, с одной стороны - облегчение, с другой – неизведанная пустота и грусть. Снег захрустел под ногами, она с детства любила этот звук, возвещавший о приходе зимы, играх, каникулах, походах на лыжах. Каждый год они с папой ходили на лыжах в горах, и у неё неплохо получалось. Кто знает, быть может если бы всё обернулось иначе, это умение могло стать делом всей её жизни. Тёплые воспоминания об отце согревали душу. «Что ж, скоро увидимся папа. Впервые за многие годы». Ей было любопытно: «Изменился ли он? Может отрастил бороду или усы? Потолстел? Как меня встретит? Узнает ли сразу?». Она села на заднее сиденье и усадила рядом кота, истошно завопившего в клетке. Таксист надулся и всю дорогу делал музыку громче, кот же и не думал замолкать. Оно и понятно. Животное боялось тесного пространства, тряски в пути, одному Богу было известно, что творилось у него в голове. По крайней мере так рассуждала она сама в пути. Машина мчалась по улочкам столицы, заснеженным, уютным, небо было чистым, безоблачным, денёк морозным, а люди на улицах укутанными и краснощёкими. Пробку миновать не удалось, от чего водитель занервничал ещё сильнее и вышел на улицу покурить. Кот, как назло, замолчал именно в этот момент. Вскоре они прибыли в аэропорт. Таксист облегченно вздохнул, а она потащила багаж за собой.
Люди мельтешили, протискивались, торопились. Не привыкшая к подобным движениям, она озиралась по сторонам, стараясь держаться поодаль от серьезных скоплений. Шум, гам, грохот, разговоры, смех, возмущения – наполняли просторные залы. Она выбрала другой аэропорт, в том не смогла бы появиться на пороге, и надеялась, что воспоминания не станут докучать ей в такой волнительный день, но они периодически всплывали в сознании, и Катарина гнала их прочь, стараясь переключаться на что-то другое. Она сдала багаж, затем и кота, и, освободив руки, почувствовала себя немного лучше. Посадка уже началась, времени на покупки не оставалось, пробки лишили её такой возможности, хотя она и не являлась большой любительницей шоппинга. Катарина поспешила занять своё место в самолёте. Отстояв длинную очередь, оказавшись на борту, она заняла место у окна согласно билету и принялась рассматривать журнал. Какие-то люди попросили поменяться на место в проходе, она сдержанно отказалась и моментально была покрыта матюками. Преодолев конфузы и личные испытания социума, дождавшись взлёта, она тут же уснула, и открыла глаза лишь когда пассажиры стали забирать сумки с полок для ручной клади. Потянувшись и почувствовав прилив сил, она дождалась пока надоедливые, торопливые индивиды освободят салон, вышла из самолета и ступила на родную по отцовской линии землю. Только сейчас она поняла как ей этого не хватало, как сильно она скучала по детству или быть может просто по этой стране.
Аэропорт Цюриха встретил яркими огнями, мраморными полами, высокими лестницами, маленькими магазинчиками, заполненными всякой всячиной, доброжелательными людьми. «Ну и пусть они улыбаются тебе только из личной выгоды. Всё равно это приятно». Когда она была маленькой, они с семьёй жили в скромном, горном городке. Сейчас её отец с новой семьёй жил в столице, продвижение по карьерной лестнице сподвигло их к переезду. Она была рада за него, и думала о том, смог бы он добиться успеха, оставшись с её матерью. Она получила багаж и кота, который подозрительно притих. Какое-то время она рассматривала животное через решётку, пытаясь понять живо ли оно вообще. Кот дернулся, и опасения были отброшены. «Он мне ещё долго не простит этого путешествия. Надо было найти ему дом до отъезда». Она не любила его, но всё равно пожалела, потому как выглядел он удручающе. На выходе из аэропорта её должен был ожидать отец. До Люцерна нужно было добираться на поезде, билеты на который были естественно у него. Она пристроила багаж с края у входа, в таком месте, где её не дергали бы прохожие, людской поток здесь ни на секунду не прекращался. Машины также сменяли друг друга довольно быстро. «Оживлённое местечко». Сквозь толпу и мельтешивших возле неё людей, она заметила его и сразу узнала. Время будто остановилось и замедлило ход для всего живого вокруг. Он вышел из чёрной иномарки, высокий, стройный, с прямыми чертами лица и узким носом, светлые волосы по бокам дополнила седина, голубые, холодные как лёд глаза искали её в толпе. У него покраснел от холода нос, как и всегда на морозе, руки он прятал в карманах элегантного коричневого пальто, брюки были идеально отглажены, а ботинки начищены до блеска. Отец всегда был аккуратен и ухожен, сколько она его помнила, сказывалась армейская выправка. В который раз она убеждалась, что некоторым людям возраст только к лицу. Ком застрял в горле. Он повернулся наконец в её сторону и застыл на месте, легкая улыбка дрогнула на губах. Холодные глаза наполнились на мгновение теплотой. Она положила ношу на землю, и, забыв про излишнюю осторожность, подбежала к нему и крепко обняла. Он прижал её к себе в ответ и слегка приподнял вверх, ноги оторвались от пола. Он всегда делал так в детстве, когда подолгу задерживался на работе. Слёзы катились по лицу у обоих. Ноги и руки у неё тряслись от нервного возбуждения. Он взял её личико в ладони.
– Вот и пришёл тот день, когда мы встретились вновь. Прости, что по такой невесёлой причине моя птичка. – Его голос был таким же грубым и гортанным как раньше, говорил он на немецком языке, но для них это не станет преградой, ведь она помнит его.
Ах, если бы он только знал, как вплоть до трагедии с мужем, все эти годы она перед сном повторяла слова и произношение, боясь позабыть язык и саму себя. Птичка. Так он её называл когда-то. Тогда, когда носил на руках, пел колыбельные, разговаривал по душам, выдумывал истории и укрывал одеялом перед сном. На сердце было не легко, нечто клокотало внутри, смесь радости и грусти, и детской обиды, живущей в душе до сих пор. Некоторые вещи не желают нас отпускать, не принимая во внимание ни возраст, ни умственное развитие. И нет ничего хуже обиженного ребёнка в теле взрослого человека.
– Я так рада папа. Меня переполняют эмоции, извини я совсем расклеилась. – Шмыгала она носом.
– Перестань. Ты прекрасно выглядишь. Я всегда знал, что моя птичка вырастет и станет прелестным лебедем. А это кто? – Он заглянул в клетку к коту.
– «Бродяга». Он единственное, что осталось мне от мужа. – Сказала она, и печаль отразилась на юном лице. Отец задергался.
– Нужно идти. Поезд не станет ждать. – Она кивнула, и они проследовали в машину.
Водитель отвёз их на железнодорожный вокзал, по дороге оба молчали, даже кот не смел нарушать тишину, видимо всё ещё пребывавший в шоке от перелёта. Она восторженно наблюдала из окна за суетящимися перед Новым годом людьми, закупавшими подарки для себя и детей, жизнь бурлила в столице. Снегопад покрывал необычного вида дома, вытянутые кверху, с резными окошками, слишком близко расположенные друг к другу, делая их сказочными, волшебными. Они проезжали соборы, поражавшие своей древностью, красотой, готическим стилем, часовые башни, видавшие виды, украшенные гирляндами к праздникам, мост, протянувшийся над рекой и соединявший куски суши между собой. Водитель дал небольшой крюк по окрестностям по просьбе отца, время в запасе у них ещё было, и он решил, что ей будет полезно осмотреть город, хотя бы визуально. Немного прокатившись, они прибыли на вокзал как раз к началу посадки. Как только она вышла из машины, у неё перехватило дух от увиденного. Сооружение, служившее железнодорожным сообщением города, выглядело просто невероятно: массивное, старинное, готическое, сумасшедших размеров. Катарина открыла рот от удивления, в её понимании это должен был быть небольшой зал с выходами к нескольким платформам.Там же оказалось их несчетное множество. Отец знал куда идти, без него она плутала бы там несколько дней. Они быстро достигли нужной платформы, поезд ожидал пассажиров. Приветливая девушка проверила их билеты и пригласила в салон. Их места были рядом, и они тут же устроились поудобнее, а кот наконец-то начал проявлять признаки жизни. Отец нажал на кнопку вызова, и возле него мгновенно появилась проводница.
– Что желаете сэр? Чай? Кофе? Может быть что-то выпить? Или перекусить? – Он вопросительно посмотрел на дочь.
– Кофе и круассан пожалуйста. – Приветливо отвечала она.
– Принесите нам пожалуйста два кофе и круассаны. И ещё одна просьба. Можем ли мы ненадолго выпустить кота? Ему тяжко пришлось в самолёте. – Девушка одобрительно кивнула, а она благодарно на него посмотрела и открыла дверцу контейнера.
«Бродяга» осторожно высунул нос, втягивая воздух незнакомого места, помедлил немного, и выбрался из заточения. Он прошёл по вагону, обнюхал пассажиров, обошёл стороной детей, чувствуя для себя в них угрозу, и вернулся к хозяйке, устроившись в ногах под её сидением. Катарина думала о том, что кот долго не ходил в туалет и может опозорить её на весь поезд, но тот смирно сидел, не двигаясь с места.
Поезд начал движение, отец откинул от стены столик, им принесли кофе и выпечку. Такого вкусного напитка она ещё нигде не пробовала, аромат был наполнен нотками апельсина и корицы, пена пышной шапкой качалась под стук колёс. Она согрелась, утолила голод, глаза стали закрываться, деревья быстро мелькали за окном, монотонная картинка и звуки делали своё дело. Она ехала на таком поезде впервые, единственную поездку на электричке, в тесном, прокуренном тамбуре, она в расчёт не брала. А вот такая поездка ей определенно пришлась по душе, было в этом нечто романтичное – мчаться с огромной скоростью в поезде, рассекающем воздух и снежинки, парящие в нём, и, удобно облокотившись о высокое окно, смотреть на пейзажи, сменяющие друг друга. А чашечка ароматного кофе делала путешествие вкусным, тёплым и запоминающимся. Она погружалась в сон, когда отец внезапно взял её за руку и заглянул в глаза, так похожие на его, с возрастом они приобрели ту же холодность, не связанную с лишениями судьбы, просто генетическая особенность, переданная от отца к дочери.
– Я должен был чаще бывать у тебя. Знаю птичка тебе тяжело. Я был плохим отцом. За это мне нет и не будет прощения. Скажи мне, есть ли хотя бы малейший шанс, что мы сможем когда-нибудь нормально общаться? Я на всё готов ради того, чтобы это осуществить. – Он был серьёзен и печален, морщинки пролегли под глазами, исказив красивое лицо.
– Я столько раз представляла себе этот разговор и в мечтах отказывала тебе, ненавидя вас обоих. То было в детстве, мне ведь пришлось изменить всю свою жизнь в одночасье, всё вокруг стало другим и не желало меня принимать. Я прощаю тебя папа. Надеюсь, мы не потеряемся больше, потому что у меня совсем не осталось сил на поиски кого бы то ни было. За последний год я слишком устала от драмы. Честно говоря, смерть бабушки, которую я даже не знала, в каком-то смысле раскрыла мне глаза на то, как живу я сама. Кстати, может быть ты расскажешь мне что-нибудь о ней? – Он немного просиял, но потом снова осунулся, как только речь зашла о его матери.
– Да собственно и нечего особо рассказывать. Она была строгой, сварливой старухой с заскоками. Да и я сам был отлучён от семьи за брак с твоей матерью, но всё равно общался с братом и его домашними украдкой, анонимными письмами и встречами. – Катарина была удивлена, она никогда не размышляла об отце в подобном ключе.
