Это ведь получается весь день впустую прошел, если не считать двух поцелуев. Вот ведь, отвлек меня своими разговорами! Я накручивала локон на палец и мрачно думала, что такими темпами выполнить основное условие завещания мне удастся только к старости.
– Рихард, а может, лучше ты? – умоляюще посмотрела я на него.
– Что я? – сделал он вид, что совсем меня не понимает.
– Ты меня соблазнишь, – внесла я предложения. – Уверена, у тебя это получится значительно лучше.
– Вполне возможно. Но у тебя уже наблюдаются подвижки, – обнадежил он меня.
– Это значит «нет»? – уточнила я.
– Это значит, что мы будем придерживаться первоначального плана.
Пришлось с грустью констатировать, что взгляды с улыбками на него не очень действуют, а переходить к прикосновениям для меня пока совершенно непосильная задача. Вот если бы я в него влюблена была…
– Слушай, Рихард, – озарило меня, – а давай ты мне пару капель своей крови выделишь?
– Зачем? – удивленно спросил он.
– Я сварю зелье, выпью его и влюблюсь в тебя, – пояснила я. – Вот оно все легче и будет.
– Нет, – отрезал он. – Ничего хорошего из искусственно наведенного чувства не получится.
Я с большим сомнением на него посмотрела. Конечно, он целитель, ему лучше знать, но, на мой взгляд, зелье бы решило основную мою проблему. Я и попыталась донести эту мысль до Рихарда.
– Мы сейчас и решаем основную твою проблему, – усмехнулся он, – и поверь, она совсем не та, о которой ты думаешь.
– И какая же? – иронично спросила я.
– Вот когда решим, сразу поймешь, – ответил он.
Уж не знаю, на что он намекал, но только за следующие пять дней мне так и не удалось продвинуться дальше редких поцелуев. Я тренировала выразительные взгляды перед зеркалом и они у меня получались уже столь хорошо, что будь я мужчиной, сама бы перед собой не устояла, а вот Рихард… И я уже не знала то ли сомневаться в собственной привлекательности, то ли срочно совершенствоваться в «случайных» прикосновениях, с которыми у меня было все так же. То есть – никак.
Я вертела в руках письмо из дома, не решаясь его вскрыть. Почему-то я была уверена в том, что ничего хорошего мне не напишут. Рихард, который его и принес, удивленно смотрел на меня некоторое время и наконец сказал:
– Если тебе неудобно при мне читать, я могу выйти.
– Что ты, – спохватилась я, – дело совсем не в тебе. Просто я боюсь прочитать что-нибудь неприятное. Отец бывает временами очень вспыльчив, особенно, если все идет совсем не так, как ему хочется.
Я все же распечатала письмо. На удивление отец не позволил себе никаких резких выражений. Да, он выразил сожаление, что я «поступила крайне неразумно и скоро пожалею об этом», но такой малоэмоциональный стиль был ему не свойственен. Я-то ожидала гневных многострочных излияний, но нет, в этот раз он оказался довольно краток. Кроме осуждения моего поведения, письмо содержало только приглашение на свадьбу сестры, которая состоится уже завтра. Правда, здесь папа остался себе верен – меня там ждали одну, без мужа, о чем было сказано даже два раза. Правда, вдруг с первого-то не пойму?
– Представляешь, Барбара выходит замуж, – я возмущенно посмотрела на Рихарда, – а родители хотят, чтобы я приехала одна, без тебя. Но это же неправильно!
– Я твоему отцу не очень-то понравился, – заметил муж, – так что его желание меня больше не видеть вполне понятно.
– Я тоже не поеду, – мрачно сказала я и тут же представила, как расстроится Барбара.
– Иви, – мягко сказал Рихард, – ничего страшного не случится, если ты поедешь без меня. Ты повидаешься со своими родными. Возможно, тебе даже удастся убедить отца в своей правоте.
– Убедить его? Да это даже деду не удавалось, – возразила я. – Отец, если уж что вобьет себе в голову, то так и будет на своем стоять до конца. Меня удивило, что он вообще прислал приглашение. Наверное, Барбара настояла.
– Она не могла пригласить сама? – удивленно сказал Рихард.
– Праздник-то будет у нас в доме, – пояснила я, – так что если бы отец не согласился, он устроил бы скандал. А в такой день это никому не нужно.
– И все же я думаю, что тебе следует ехать.
Колебалась я недолго – желание увидеть сестренку победило, я согласилась с Рихардом, и мы вместе выбрали Барбаре подарок, а вечером я уже ехала в Корнин, крепко прижимая к себе пакет и улыбаясь. Казалось, все неприятности позади, а впереди меня ждет что-то очень хорошее.
Но первым, кого я встретила в родном городе, оказался отец Гюнтера. Не сказать, чтобы мне было так уж неприятно его видеть, он всегда относился ко мне хорошо, вот и теперь, увидев меня, заулыбался и сказал:
– Ивонна, рад нашей встрече. Выглядишь ты намного лучше, чем тогда, когда я видел тебя в последний раз. Похоже, ты счастлива в браке.
– Пожалуй, – уклончиво сказала я и подумала, что как-то странно обсуждать это с тем, кого я какое-то время считала своим будущим родственником.
– Ох, Ивонна, не сердись на старика, – он, как обычно, почувствовал мое настроение. – Я всегда тебя любил и так надеялся, что ты станешь мне дочкой, а оно вон как все получилось. Опоили они Гюнтера. Он так каялся, так страдал. Он же тебя любил, а что делать-то?
– Инор Тидеман, я не хочу об этом говорить, – немного резче, чем хотела, ответила я. Хорошее настроение пропало, и я даже пожалела, что Рихард со мной не поехал. С ним как-то легче было бы все это пережить, да и разговор на эту тему не возник бы.
– Наверное, ты права, просто мне не хотелось бы, чтобы у тебя остались о нас неприятные воспоминания.
– Остались? Вы собираетесь уезжать? – удивилась я. – Но почему? А как же наше производство?
– Твой отец собирается со следующего года сам этим заниматься, – пояснил инор Тидеман. – Я бы и сейчас ушел, но у меня контракт на этот год, а монастырь Святой Инессы разрывать его не хочет.
– Но как же так? – растерянно сказала я. – Инор Тидеман, вы не должны уходить. Я поговорю с Барбарой, она должна понять, что отца туда пускать нельзя. Уж ее Юрген это точно знает. А у нас с ней будут две трети наследства, а значит, отец не будет иметь решающего слова.
– Нет, Ивонна, – улыбнулся он, – я уже давно хотел отсюда уехать, останавливала только болезнь твоего деда. Да и без работы я не останусь, если это тебя волнует.
– Да я знаю, что вы прекрасный управляющий, сколько раз вас пытались от нас переманить. И именно поэтому я и переживаю, что будет с нашим производством без вас. Отец там точно все развалит.
– Сама займешься, – заявил он мне. – Инор Бринкерхоф именно этого от тебя и ждал, задатки у тебя есть, в этом ты в деда пошла. А что интересоваться в последнее время перестала, так это потому, что тебе со мной тягостно встречаться было. Ведь так?
Я смущенно опустила глаза. Оказывается, очень неприятно, когда все твои побуждения видны, как на ладони.
– Только тебе учебу закончить надо, – продолжил он. – Так что если решишь взять это на себя, то я могу задержаться и помогать тебе некоторое время.
– Я не думаю, что у меня что-то получится, – честно сказала я.
– Муж будет против? – уточнил он.
– Какое он имеет к этому отношение? – удивилась я.
– У него же и свои планы есть, в которые переезд в Корнин может и не входить, – пояснил инор Тидеман. – Но ты все равно подумай над моими словами, с мужем обсудите все «за» и «против». Он у тебя кто?
– Лекарь, – ответила я и с гордостью добавила. – Очень талантливый. Его даже уже в центральную лечебницу Гаэрры пригласили.
Хвастаться мужем оказалось неожиданно очень приятно, тем более, что мой собеседник про своего сына и сказать-то ничего не мог, кроме «очень хороший мальчик». Хотя какой он уже мальчик, он меня на шесть лет старше…
– Правда? Рад за тебя, – инор Тидеман опять тепло улыбнулся, но внезапно помрачнел и сказал: – Какая жалость, что вы раньше не поженились. Возможно, ему удалось бы вылечить инора Бринкерхофа. Ведь так определить и не удалось, чем он болел. Впрочем, что теперь про это говорить?
Я расстроено покивала. Да, если бы дед не умер, то сейчас я бы не оказалась в такой ситуации, в которую себя загнала, и уж точно не вышла бы замуж за Рихарда. При мысли о муже в груди невольно разлилось мягкое тепло, и настроение опять пошло вверх. С инором Тидеманом мы поговорили еще немного, в основном, о грядущей свадьбе сестры, и общение с ним не вызывало у меня такого резкого неприятия, как раньше, напротив, разговаривать с ним было на удивление легко. Мы вежливо распрощались, и я отправилась в родительский дом, думая о том, как меня встретят и рассчитывая все же на теплый прием. Ведь написал же мне папа письмо сам?
Надежды мои оправдались. Сестренка с радостным визгом повисла у меня на шее. Богиня, какая она тяжелая! Я даже покачнулась, едва устояв на ногах.
– Иви, я так боялась, что ты не приедешь, – довольно сказала Барбара, наконец меня отпустив. – Хотя отец и сказал, что написал тебе. Но он такой злой сейчас ходит.
– Хорошо выглядишь, дорогая, – мама тоже смогла меня обнять. Она улыбалась, но нервные жесты и выражение глаз говорили о том, что что-то ее очень тревожит. – Папа хотел тебя видеть сразу, как ты приедешь. Он сейчас в кабинете.
– В кабинете? – удивилась я. – В дедовом?
– Ну да, – подтвердила сестра, – он теперь там каждый день сидит и что-то пишет с важным видом, – и кивнула головой на мой пакет. – Это ты мне подарок привезла, да? И что там такое?
– Завтра узнаешь.
Я невольно улыбалась, когда на нее глядела. Она была такой счастливой, что я даже немного позавидовала. Пусть ее Юрген и не столь привлекателен, как Гюнтер, но сестру любит, как и она его, так что, думаю, все у них будет просто замечательно.
– Ну, Иви, – заныла Барбара. – А я тебе тогда платье свое сегодня покажу, а?
Но я только щелкнула ее по носу и отправилась в кабинет. Папа действительно сидел там, за резным дедовым столом, и с серьезным видом что-то высчитывал на листе бумаги.
– Надеюсь, ты одна приехала, – вместо приветствия сказал он мне.
– Одна, – ответила ему сестра, которая так и не оставила меня в надежде узнать, что же я ей приготовила в подарок.
– Барбара, – недовольно поморщился отец, – иди-ка принеси нам чаю.
Когда сестренка вышла из комнаты, он еще помолчал некоторое время, а потом довольно зло сказал:
– Зачем ты все это устроила? Мы уже с Хайнрихами все обсудили. И дату свадьбы назначили. Не поверю, что ты вдруг воспылала чувствами к этому оборванцу.
– А не все ли равно, папа, воспылала ли я чувствами к тому, за кого вышла замуж, – резко ответила я. – Вам же главное – получить деньги.
– Вовсе нет, – возмутился отец, – я забочусь и о твоем счастье не меньше, чем о своих доходах. А для тебя Клаус Хайнрих –идеальный вариант. Он любит тебя уже столько лет, а ты так с ним некрасиво поступила. Дать надежду и тут же ее отобрать.
– Папа, ты что, у них денег занял? – прямо спросила я.
Столь высокопарные выражения крайне редко появлялись в речи отца, и всегда причина была одна.
– С чего ты взяла? – он удивился так фальшиво, что я сразу поняла, что права. – Просто мой отец знал о его чувствах и, внося этот пункт в завещание, думал именно о твоем браке с Клаусом. А ты нарушила его волю.
– Мы вряд ли узнаем, о чем думал дед, – сухо сказала я. – Как много ты занял? И на каких условиях?
Тут Барбара принесла поднос с чашками, чайником, сахарницей и вазочкой с печеньем, что дало возможность отцу не отвечать на мой вопрос. Он выставил сестренку из кабинета и засуетился вокруг подноса.
– Тебе же сахара два кусочка, так? – он протянул мне чашку, ласково улыбаясь. – Давай спокойно попьем чай, а потом вернемся к обсуждению наших проблем.
Я взяла из его рук чашку и тут же ее чуть не уронила – яркая красная вспышка перед глазами сопроводилась уколом в палец. Цветовое пятно пропало, но чувство жжения усилилось. На том самом пальце, где находилось кольцо-артефакт, подаренное мне Рихардом. Оно мне действительно понравилось, и я носила его, даже не думая о том, что это может использоваться как-то иначе, чем ювелирное украшение. Я недоверчиво посмотрела на чашку, затем перевела взгляд на отца. Он выглядел встревоженным.
– Что-то случилось, дорогая? Ты так побледнела.
– Зачем ты мне подлил это в чай? – я поставила чашку на стол и возмущенно воззрилась на родителя. – Как тебе только в голову пришло это сделать?
– В чем это ты меня обвиняешь? – отец стал в позу невинно обиженного. – С чего это ты взяла, что я что-то куда-то подлил? Как тебе только не стыдно говорить такое про родного отца?
– Что ж, если ты ни при чем, предлагаю отнести чашку с содержимым в Стражу, пусть ищут того, кто подливает любовные зелья, – невозмутимо сказала я и поднялась со стула. – Тебе же нечего бояться. В самом деле, как это я могла на тебя подумать?
– Ивонна, подожди, – всполошился отец. – Не надо в Стражу! Это же такая тень упадет на нашу семью. Ты об этом подумала? Мне кажется, лучше просто забыть об этом мелком недоразумении.
– Я подумаю, если ты сейчас честно мне обо всем расскажешь, – предупредила я. – В сказки о случайностях не поверю.
– Ты же собираешься через год разводиться, я уверен, – отец грозно потыкал в мою сторону пальцем, но вышло это не очень убедительно. – А Клаус согласен на тебе жениться и после этого. В общем, да, они мне заняли денег, а я пообещал тебя уговорить. А идея с зельем мне казалась такой удачной. Ты бы к нам в гости приезжала, я бы тебе один-два раза в месяц подливал, и все были бы счастливы, а, Иви?
– Верни им деньги, – грозно сказала я.
Он что, серьезно думает, что я проникнусь и быстро выпью содержимое чашки? Да мне, чтобы в этого Клауса влюбиться, и ведра будет мало! Вот с Рихардом точно бы получилось. Жалко, что он отказался…
– Не могу, – смущенно отвел глаза отец, – я их не очень удачно вложил, так что возвращать нечего.
– Вернешь с наследства, – безжалостно заключила я.
– Так они какой-нибудь результат уже сейчас требуют, – залебезил отец. – Иви, ну поулыбайся ему, чего тебе стоит? Больше ведь от тебя ничего не требуется.
Я уже хотела ответить твердым «нет», как вдруг подумала, что могу поиспытывать на Клаусе все эти томные взгляды и вздохи и понять, что же с ними не так. Человека, который настаивает на том, чтобы подлить замужней женщине любовное зелье, мне ни капельки не жалко.
– Рихард, а может, лучше ты? – умоляюще посмотрела я на него.
– Что я? – сделал он вид, что совсем меня не понимает.
– Ты меня соблазнишь, – внесла я предложения. – Уверена, у тебя это получится значительно лучше.
– Вполне возможно. Но у тебя уже наблюдаются подвижки, – обнадежил он меня.
– Это значит «нет»? – уточнила я.
– Это значит, что мы будем придерживаться первоначального плана.
Пришлось с грустью констатировать, что взгляды с улыбками на него не очень действуют, а переходить к прикосновениям для меня пока совершенно непосильная задача. Вот если бы я в него влюблена была…
– Слушай, Рихард, – озарило меня, – а давай ты мне пару капель своей крови выделишь?
– Зачем? – удивленно спросил он.
– Я сварю зелье, выпью его и влюблюсь в тебя, – пояснила я. – Вот оно все легче и будет.
– Нет, – отрезал он. – Ничего хорошего из искусственно наведенного чувства не получится.
Я с большим сомнением на него посмотрела. Конечно, он целитель, ему лучше знать, но, на мой взгляд, зелье бы решило основную мою проблему. Я и попыталась донести эту мысль до Рихарда.
– Мы сейчас и решаем основную твою проблему, – усмехнулся он, – и поверь, она совсем не та, о которой ты думаешь.
– И какая же? – иронично спросила я.
– Вот когда решим, сразу поймешь, – ответил он.
Уж не знаю, на что он намекал, но только за следующие пять дней мне так и не удалось продвинуться дальше редких поцелуев. Я тренировала выразительные взгляды перед зеркалом и они у меня получались уже столь хорошо, что будь я мужчиной, сама бы перед собой не устояла, а вот Рихард… И я уже не знала то ли сомневаться в собственной привлекательности, то ли срочно совершенствоваться в «случайных» прикосновениях, с которыми у меня было все так же. То есть – никак.
Глава 9
Я вертела в руках письмо из дома, не решаясь его вскрыть. Почему-то я была уверена в том, что ничего хорошего мне не напишут. Рихард, который его и принес, удивленно смотрел на меня некоторое время и наконец сказал:
– Если тебе неудобно при мне читать, я могу выйти.
– Что ты, – спохватилась я, – дело совсем не в тебе. Просто я боюсь прочитать что-нибудь неприятное. Отец бывает временами очень вспыльчив, особенно, если все идет совсем не так, как ему хочется.
Я все же распечатала письмо. На удивление отец не позволил себе никаких резких выражений. Да, он выразил сожаление, что я «поступила крайне неразумно и скоро пожалею об этом», но такой малоэмоциональный стиль был ему не свойственен. Я-то ожидала гневных многострочных излияний, но нет, в этот раз он оказался довольно краток. Кроме осуждения моего поведения, письмо содержало только приглашение на свадьбу сестры, которая состоится уже завтра. Правда, здесь папа остался себе верен – меня там ждали одну, без мужа, о чем было сказано даже два раза. Правда, вдруг с первого-то не пойму?
– Представляешь, Барбара выходит замуж, – я возмущенно посмотрела на Рихарда, – а родители хотят, чтобы я приехала одна, без тебя. Но это же неправильно!
– Я твоему отцу не очень-то понравился, – заметил муж, – так что его желание меня больше не видеть вполне понятно.
– Я тоже не поеду, – мрачно сказала я и тут же представила, как расстроится Барбара.
– Иви, – мягко сказал Рихард, – ничего страшного не случится, если ты поедешь без меня. Ты повидаешься со своими родными. Возможно, тебе даже удастся убедить отца в своей правоте.
– Убедить его? Да это даже деду не удавалось, – возразила я. – Отец, если уж что вобьет себе в голову, то так и будет на своем стоять до конца. Меня удивило, что он вообще прислал приглашение. Наверное, Барбара настояла.
– Она не могла пригласить сама? – удивленно сказал Рихард.
– Праздник-то будет у нас в доме, – пояснила я, – так что если бы отец не согласился, он устроил бы скандал. А в такой день это никому не нужно.
– И все же я думаю, что тебе следует ехать.
Колебалась я недолго – желание увидеть сестренку победило, я согласилась с Рихардом, и мы вместе выбрали Барбаре подарок, а вечером я уже ехала в Корнин, крепко прижимая к себе пакет и улыбаясь. Казалось, все неприятности позади, а впереди меня ждет что-то очень хорошее.
Но первым, кого я встретила в родном городе, оказался отец Гюнтера. Не сказать, чтобы мне было так уж неприятно его видеть, он всегда относился ко мне хорошо, вот и теперь, увидев меня, заулыбался и сказал:
– Ивонна, рад нашей встрече. Выглядишь ты намного лучше, чем тогда, когда я видел тебя в последний раз. Похоже, ты счастлива в браке.
– Пожалуй, – уклончиво сказала я и подумала, что как-то странно обсуждать это с тем, кого я какое-то время считала своим будущим родственником.
– Ох, Ивонна, не сердись на старика, – он, как обычно, почувствовал мое настроение. – Я всегда тебя любил и так надеялся, что ты станешь мне дочкой, а оно вон как все получилось. Опоили они Гюнтера. Он так каялся, так страдал. Он же тебя любил, а что делать-то?
– Инор Тидеман, я не хочу об этом говорить, – немного резче, чем хотела, ответила я. Хорошее настроение пропало, и я даже пожалела, что Рихард со мной не поехал. С ним как-то легче было бы все это пережить, да и разговор на эту тему не возник бы.
– Наверное, ты права, просто мне не хотелось бы, чтобы у тебя остались о нас неприятные воспоминания.
– Остались? Вы собираетесь уезжать? – удивилась я. – Но почему? А как же наше производство?
– Твой отец собирается со следующего года сам этим заниматься, – пояснил инор Тидеман. – Я бы и сейчас ушел, но у меня контракт на этот год, а монастырь Святой Инессы разрывать его не хочет.
– Но как же так? – растерянно сказала я. – Инор Тидеман, вы не должны уходить. Я поговорю с Барбарой, она должна понять, что отца туда пускать нельзя. Уж ее Юрген это точно знает. А у нас с ней будут две трети наследства, а значит, отец не будет иметь решающего слова.
– Нет, Ивонна, – улыбнулся он, – я уже давно хотел отсюда уехать, останавливала только болезнь твоего деда. Да и без работы я не останусь, если это тебя волнует.
– Да я знаю, что вы прекрасный управляющий, сколько раз вас пытались от нас переманить. И именно поэтому я и переживаю, что будет с нашим производством без вас. Отец там точно все развалит.
– Сама займешься, – заявил он мне. – Инор Бринкерхоф именно этого от тебя и ждал, задатки у тебя есть, в этом ты в деда пошла. А что интересоваться в последнее время перестала, так это потому, что тебе со мной тягостно встречаться было. Ведь так?
Я смущенно опустила глаза. Оказывается, очень неприятно, когда все твои побуждения видны, как на ладони.
– Только тебе учебу закончить надо, – продолжил он. – Так что если решишь взять это на себя, то я могу задержаться и помогать тебе некоторое время.
– Я не думаю, что у меня что-то получится, – честно сказала я.
– Муж будет против? – уточнил он.
– Какое он имеет к этому отношение? – удивилась я.
– У него же и свои планы есть, в которые переезд в Корнин может и не входить, – пояснил инор Тидеман. – Но ты все равно подумай над моими словами, с мужем обсудите все «за» и «против». Он у тебя кто?
– Лекарь, – ответила я и с гордостью добавила. – Очень талантливый. Его даже уже в центральную лечебницу Гаэрры пригласили.
Хвастаться мужем оказалось неожиданно очень приятно, тем более, что мой собеседник про своего сына и сказать-то ничего не мог, кроме «очень хороший мальчик». Хотя какой он уже мальчик, он меня на шесть лет старше…
– Правда? Рад за тебя, – инор Тидеман опять тепло улыбнулся, но внезапно помрачнел и сказал: – Какая жалость, что вы раньше не поженились. Возможно, ему удалось бы вылечить инора Бринкерхофа. Ведь так определить и не удалось, чем он болел. Впрочем, что теперь про это говорить?
Я расстроено покивала. Да, если бы дед не умер, то сейчас я бы не оказалась в такой ситуации, в которую себя загнала, и уж точно не вышла бы замуж за Рихарда. При мысли о муже в груди невольно разлилось мягкое тепло, и настроение опять пошло вверх. С инором Тидеманом мы поговорили еще немного, в основном, о грядущей свадьбе сестры, и общение с ним не вызывало у меня такого резкого неприятия, как раньше, напротив, разговаривать с ним было на удивление легко. Мы вежливо распрощались, и я отправилась в родительский дом, думая о том, как меня встретят и рассчитывая все же на теплый прием. Ведь написал же мне папа письмо сам?
Надежды мои оправдались. Сестренка с радостным визгом повисла у меня на шее. Богиня, какая она тяжелая! Я даже покачнулась, едва устояв на ногах.
– Иви, я так боялась, что ты не приедешь, – довольно сказала Барбара, наконец меня отпустив. – Хотя отец и сказал, что написал тебе. Но он такой злой сейчас ходит.
– Хорошо выглядишь, дорогая, – мама тоже смогла меня обнять. Она улыбалась, но нервные жесты и выражение глаз говорили о том, что что-то ее очень тревожит. – Папа хотел тебя видеть сразу, как ты приедешь. Он сейчас в кабинете.
– В кабинете? – удивилась я. – В дедовом?
– Ну да, – подтвердила сестра, – он теперь там каждый день сидит и что-то пишет с важным видом, – и кивнула головой на мой пакет. – Это ты мне подарок привезла, да? И что там такое?
– Завтра узнаешь.
Я невольно улыбалась, когда на нее глядела. Она была такой счастливой, что я даже немного позавидовала. Пусть ее Юрген и не столь привлекателен, как Гюнтер, но сестру любит, как и она его, так что, думаю, все у них будет просто замечательно.
– Ну, Иви, – заныла Барбара. – А я тебе тогда платье свое сегодня покажу, а?
Но я только щелкнула ее по носу и отправилась в кабинет. Папа действительно сидел там, за резным дедовым столом, и с серьезным видом что-то высчитывал на листе бумаги.
– Надеюсь, ты одна приехала, – вместо приветствия сказал он мне.
– Одна, – ответила ему сестра, которая так и не оставила меня в надежде узнать, что же я ей приготовила в подарок.
– Барбара, – недовольно поморщился отец, – иди-ка принеси нам чаю.
Когда сестренка вышла из комнаты, он еще помолчал некоторое время, а потом довольно зло сказал:
– Зачем ты все это устроила? Мы уже с Хайнрихами все обсудили. И дату свадьбы назначили. Не поверю, что ты вдруг воспылала чувствами к этому оборванцу.
– А не все ли равно, папа, воспылала ли я чувствами к тому, за кого вышла замуж, – резко ответила я. – Вам же главное – получить деньги.
– Вовсе нет, – возмутился отец, – я забочусь и о твоем счастье не меньше, чем о своих доходах. А для тебя Клаус Хайнрих –идеальный вариант. Он любит тебя уже столько лет, а ты так с ним некрасиво поступила. Дать надежду и тут же ее отобрать.
– Папа, ты что, у них денег занял? – прямо спросила я.
Столь высокопарные выражения крайне редко появлялись в речи отца, и всегда причина была одна.
– С чего ты взяла? – он удивился так фальшиво, что я сразу поняла, что права. – Просто мой отец знал о его чувствах и, внося этот пункт в завещание, думал именно о твоем браке с Клаусом. А ты нарушила его волю.
– Мы вряд ли узнаем, о чем думал дед, – сухо сказала я. – Как много ты занял? И на каких условиях?
Тут Барбара принесла поднос с чашками, чайником, сахарницей и вазочкой с печеньем, что дало возможность отцу не отвечать на мой вопрос. Он выставил сестренку из кабинета и засуетился вокруг подноса.
– Тебе же сахара два кусочка, так? – он протянул мне чашку, ласково улыбаясь. – Давай спокойно попьем чай, а потом вернемся к обсуждению наших проблем.
Я взяла из его рук чашку и тут же ее чуть не уронила – яркая красная вспышка перед глазами сопроводилась уколом в палец. Цветовое пятно пропало, но чувство жжения усилилось. На том самом пальце, где находилось кольцо-артефакт, подаренное мне Рихардом. Оно мне действительно понравилось, и я носила его, даже не думая о том, что это может использоваться как-то иначе, чем ювелирное украшение. Я недоверчиво посмотрела на чашку, затем перевела взгляд на отца. Он выглядел встревоженным.
– Что-то случилось, дорогая? Ты так побледнела.
– Зачем ты мне подлил это в чай? – я поставила чашку на стол и возмущенно воззрилась на родителя. – Как тебе только в голову пришло это сделать?
– В чем это ты меня обвиняешь? – отец стал в позу невинно обиженного. – С чего это ты взяла, что я что-то куда-то подлил? Как тебе только не стыдно говорить такое про родного отца?
– Что ж, если ты ни при чем, предлагаю отнести чашку с содержимым в Стражу, пусть ищут того, кто подливает любовные зелья, – невозмутимо сказала я и поднялась со стула. – Тебе же нечего бояться. В самом деле, как это я могла на тебя подумать?
– Ивонна, подожди, – всполошился отец. – Не надо в Стражу! Это же такая тень упадет на нашу семью. Ты об этом подумала? Мне кажется, лучше просто забыть об этом мелком недоразумении.
– Я подумаю, если ты сейчас честно мне обо всем расскажешь, – предупредила я. – В сказки о случайностях не поверю.
– Ты же собираешься через год разводиться, я уверен, – отец грозно потыкал в мою сторону пальцем, но вышло это не очень убедительно. – А Клаус согласен на тебе жениться и после этого. В общем, да, они мне заняли денег, а я пообещал тебя уговорить. А идея с зельем мне казалась такой удачной. Ты бы к нам в гости приезжала, я бы тебе один-два раза в месяц подливал, и все были бы счастливы, а, Иви?
– Верни им деньги, – грозно сказала я.
Он что, серьезно думает, что я проникнусь и быстро выпью содержимое чашки? Да мне, чтобы в этого Клауса влюбиться, и ведра будет мало! Вот с Рихардом точно бы получилось. Жалко, что он отказался…
– Не могу, – смущенно отвел глаза отец, – я их не очень удачно вложил, так что возвращать нечего.
– Вернешь с наследства, – безжалостно заключила я.
– Так они какой-нибудь результат уже сейчас требуют, – залебезил отец. – Иви, ну поулыбайся ему, чего тебе стоит? Больше ведь от тебя ничего не требуется.
Я уже хотела ответить твердым «нет», как вдруг подумала, что могу поиспытывать на Клаусе все эти томные взгляды и вздохи и понять, что же с ними не так. Человека, который настаивает на том, чтобы подлить замужней женщине любовное зелье, мне ни капельки не жалко.
