– Слишком умная выросла, такие, как ты, в браке несчастны всегда!
Егор заехал во двор. Пока он не появился в доме, я свалила к себе.
Неплохая перспективка! С сушёной очкастой обезьяной на Ибицу, а потом Золушкой к его мамаше под плётку.
Или с Линёвым и его гаремом любовниц в пять сотен, в новую квартиру. А в его новую машины любовницы не влезут. Придётся покупать три туристических автобуса, чтобы семьёй на отдых ездить.
Я набрала в поисковике: « Сколько мест в туристическом автобусе».
Придётся покупать двенадцать туристических автобусов для любовниц Линёва, остальных пихать в багажное отделение.
Рассмеявшись, я включила телефон.
А там такое!
Трэш походу опять потратил все деньги. Штук двадцать оправдательных сообщений, что не спал с Нафаней. Последнее «ты мне нужна, кис» было четыре часа назад.
Три сообщения от Макса Котова с приглашением на день рождения, оказывается можно без подарка, оказывается он и такси вызовет, если надо. А потом он ещё три раза звонил.
На часах было половина девятого, когда позвонила пьяная Куча.
– Саша, нахрен, ты всем раздаёшь мой телефон?
– А чётакова? – борзо заявила Куча.
– Нам ещё вместе биологию сдавать.
Нависла пауза.
– Смени номер. Я тебе не за этим Тугара. Что не пришла к Максу, он печальный сидит, ждёт? Тебя одну ждёт.
Для любовниц Макса хватит двух автобусов.
– Я точно не приеду, – ответила я.
– Не сохни ты по Трэшу. Есть такая инфа, – она стала говорить шёпотом. – Что в посёлок героин привезли. Там где травка, там и героин. А Трэш как раз собирался сегодня к Арбузову. Петька даже в школу пришёл вытаскивать Никитоса…
Я резко выключила телефон. И набрала номер Соньки.
– О, Тугара, здоров. Ты у Макса? – отозвалась Лядина.
– Нет, – обеспокоенно выпалила я. Похоже, она тоже дома сидела, латынь зубрила. – Соня, Куча треплет, что герыч в посёлке появился. Это тяжёлый наркотик!
– Тугара, не кипишуй. Если уж Куча знает, то и менты тоже в курсе… Ты хочешь сказать? Да, ну нафиг! Катька не станет он!
– Его этот цыган к себе пригласил. Силой заставят или соблазнят как-нибудь. Соня, если даже не станет, а будет облава… Где мне его найти?
– Арбузова? Посмотри на карте Садовая улица, там бараки и номеров нет, самый крайней к лесу.
– Спасибо.
Я сломя голову кинулась вниз, чуть не улетев с лестницы. А в мыслях полный сумбур. На губах чуть ли не молитва: « Трэш, не смей!»
– Катя, ты куда?! – испугалась мама, выскочила посмотреть на меня.
– Мам, мне срочно. Беда с одноклассником, вопрос жизни и смерти!
Я на бегу застёгивала куртку, и надевала перчатки. Поправив шапку, вскочила на велик и понеслась от дома по улице.
Включила фонарик на руле. Он мигал и плохо освещал дорогу. Пошёл дождь со снегом, и видимость была нулевая.
Рулила одной рукой, другой смотрела карту дорог. Можно было не заезжать в посёлок, а свернуть к коттеджам и через лес выехать на трассу, а там рукой подать до отдалённого района. Сунув телефон в карман куртки, я полетела вперёд, выжимая из себя все силы.
Приходилось щуриться и морщиться. Стихия разыгралась не на шутку. Через пятнадцать минут, я была мокрая до нитки, но всё равно ехала.
Остались за спиной коттеджи и лесопильный комбинат. Я по тайге пробиралась до трассы. Она маячила впереди мощными фонарями. Пришлось трудиться, чтобы подняться в горку.
На трассе ехать было гораздо легче.
Через несколько километров, я выехала на отворотуку с отвратительной дорогой. И попала туда, где ни разу не была.
Фонарь был один и только у одного покосившегося домика. Старые сараи, куча хлама и свалка. Это какой-то дикий трэш, а не место.
Я подъехала ближе к дому, на меня налетели собаки, пришлось слезть с велосипеда и свистнуть.
На свист вышло несколько мужиков. Они, как их псы, были облезлыми, дрищиватыми, но с оскалами. И глаза так же горели. Зверьё.
Цыгане меня с трудом рассмотрели, сквозь мокрый буран. Разогнали собак.
– Здрасьте, я к Коле Арбузову! – крикнула им.
Один седой махнул в сторону, показав, что мне нужен следующий дом.
Я поехала туда, увязла в грязи по колено. С трудом дотащила, велик, кинув его у сгнившего жигулёнка.
В дом была протоптана дорожка.
Я нащупала дверь. Открыла её и вошла внутрь, замерев на пороге.
В доме было мало света и очень много людей. И не только цыгане, но и русские. Мимо меня прошла толстая девка. Остановилась и вернулась к входной двери. У неё была толстая чёрная коса, что торчала из-под цветастого платка. В ушах золотые кольца. Жуткая розовая кофточка и несчитанное количество юбок, надетые одна на другую. Цыганка поставила кулаки в бока, стараясь скрыть от меня то, что зажимает в кулаке жгут. Самый настоящий медицинский, которым затягивают руку при сдаче крови.
Я с трудом сглотнула. Сволочи!!!
Видимо девка по взгляду поняла, что я на грани срыва и улыбнулась золотыми зубами:
– Бахталэс, чаялэ. Кого надо?
– Трэша, – зло прошипела я.
– Туда иди, – кивнула в сторону открытых дверей в жилую комнату.
На меня смотрели во все глаза. Я, как будто шла по клетке с голодными львами. Такие рожи, что хотелось испариться! Воняло какой-то травой, выпивкой и сигаретным дымом.
В комнате люди сидели на полу, на кровати, на скамейках и стульях. Кто-то разговаривал, кто-то…
Я отвернулась, с горем искала глазами Трэша.
Они ничем не отличался от собравшихся, только возрастом. А подростки сбились в кучу у печки. Ромка Шишков хихикал дурацким голоском. А Трэш сидел на полу, скрестив ноги. Волосы были собраны резинкой в маленький хохолок на макушке. Он закусил зубочистку, в руках держал карты. Выглядел в этот момент, как какой-то хищник. Наглый и дерзкий.
Напротив него сидел парень нашего возраста черноглазый и кучерявый, похожий на чёрного барана.
– О, Тугара, – заржал Шишков. – Пришла на распаковку?
Трэш дёрнулся, как от электрического разряда, и ошарашенно выпучил на меня глаза. Челюсть его отвисла, и зубочистка упала на пол.
– Боже, – выдохнула я, заметив его стеклянный взгляд.
Попятилась.
Я стала пробираться обратно к выходу. Настолько правильно я всё поняла, что сил моих не было это принять.
Толстая девка перегородила мне дорогу, стала лепетать на своём каркающем языке. А я, разъярившись, откинула её в сторону и выбежала на улицу. Где была непроглядная тьма с бушующим дождём, в котором прятались хлопья снега. Они падали на землю и сразу таяли, смешиваясь с землёй, превращались в грязь.
Было холодно, но я задыхалась от удушья, не сразу поняла, что велик мой украли.
– Кис, – он рывком повернул меня к себе, накинул на пустую, безмозглую башку капюшон. – Ты…
– Трэш! Мигалки!!! – заорал Шишков.
Савинов оглянулся и, схватив меня за руку, потащил в сторону леса.
Я бежала со всех ног, не видя перед собой дороги. Мы быстро достигли тайги и метнулись в самую гущу. Я пару раз падала, Трэш меня поднимал. А за спиной была облава, и нам было жизненно необходимо сбежать.
– Господи! – рыдала я на ходу.
– Кис, всё в порядке, – он поднимал меня в очередной раз и тащил всё глубже и глубже в мрачный лес.
Меня хлестали ледяные еловые лапы, били по лицу голые ветки. И горело запястье от боли. Трэш держал меня за руку, которая ещё не успела зажить.
Мы вывалились на лесную дорогу, и я упала уже конкретно в лужу носом. Трэш меня стал тянуть вверх.
– Отпусти! – заорала я на него и лёжа в луже грязи со всей дури ударила ногой в пах.
Трэш матерился, согнувшись от боли. Отшатнулся от меня в сторону.
– Киска, – заныл он. – Чем я теперь тебе детей делать буду?
– Урод!!! – я поднялась на ноги. – Савинов, ты урод!!!
– Видал, Шиша, – резко выпрямился Трэш. – Какая у меня девушка?
– Я не твоя девушка, ублюдок!
– Да, ладно, Тугара, – влез Ромка. – Ну, покурили мужики, чё орёшь то так?
Прямо больной рукой, от чистого сердца, я зафигачела Шишкову в нос.
– Менты за травкой охотятся?! В притоне героин! Тяжёлый наркотик! Вы идиоты, вас бы сейчас со всей компанией загребли!
– Это откуда такая информация? – пьяно усмехнулся Трэш.
– А иди, спроси! – указала я на лес, откуда мы выбежали.
Зло ругаясь и отряхаясь, пошагала в сторону посёлка. Впереди ехала машина, ослепляя фарами.
– Мы просто гуляем, – всех предупредил Трэш, запихивая в рот пол пачки жвачки. Мы стали опасливо всматриваться в машину.
Перед нами остановилось развалющее такси. Сонька опустила стекло и мотнула головой в сторону задних сидений.
– Садитесь, – скривила губы Лядина и лицо её омрачилось.
Такси довезло нас до центра посёлка. Мы выгрузились у закрытого продуктового магазина и встали под козырёк. Продолжал идти дождь со снегом. Странно, что я не чувствовала холода. Хотя была насквозь мокрой, а ещё и грязной. Покосилась на виновника моих несчастий.
Трэш с Шишой тихо хихикали. Савинов закидывал голову назад, оголяя сильную шею с кадыком, такую мужскую, не юношескую. В полутьме он казался невероятно красивым парнем. Удивительно симпатичный. И такой гиблый!
Отвернулась от него с долей обиды. Я бессильна. Мне не помочь ему, это выше моих возможностей.
– Марго была сегодня? – спросила я у Соньки, чтобы отвлечься.
– Нет, вообще в школу не приходила, – тихо с печалью ответила Лядина.
– Сколько сейчас времени?
– Десять,– она удивлённо посмотрела на меня, пытаясь догадаться, что я задумала.
– Пошли к ней, – я накинула мокрый капюшон на голову. Теперь была моя очередь тащить за собой Трэша.
Это было не лучшее его состояние. И я сильно рисковала.
– Ради меня, Трэш, – сказала я, и Савинов перестал смеяться.
Мы вошли в тихий подъезд углового дома с аркой. Быстро поднялись на третий этаж. Вчетвером встали у двери. Шишкова спрятали за спинами, как самое слабое звено. Трэша установили между мной и Лядиной.
– Голову не поднимай. А лучше вообще глаза закрой, – злилась Сонька, подталкивая плечом Савинова.
Она позвонила в звонок.
На пороге появилась удивлённая Маргарита Петровна в толстом махровом халате, что подчёркивал её худобу, и в тапочках. Трэш стоял с закрытыми глазами. Это хорошо, потому что эта обдолбанная образина не выдержала бы вида тапочек похожих на розовых зайцев. Даже мне весело стало.
– Ребята, – Марго удивлённо нас рассматривала. – Что случилось? Проходите.
– Нет, – отрезала Сонька. – Маргарита Петровна мы пришли вам сказать, что очень вас ценим.
– Это не я рисовал гадость, – он старался. – Но мы найдём, кто это сделал.
– Маргарита Петровна, не уходите от нас, – попросила я. – Мы вас очень любим. Савинов не причастен, никто бы из нашего класса не посмел бы оскорбить вас.
– Да, – брякнул позади Шишков, хотя ему было велено молчать.
– Спасибо ребятки, – расчувствовалась Марго. – Проходите, я вас чаем угощу.
Трэш было дёрнулся вперёд, но мы с Лядиной быстро его вытолкали и, улыбаясь литрухе, начали прощаться.
Пиная парней с лестничной площадки, мы спустились этажом ниже. Где Трэша и Шишу пробило на дикий хохот.
– Нахрена, Кис, ты это придумала? – смеялся Трэш.
– Теперь сдашь экзамены без проблем, – сказала я и ответила на телефонный звонок.
Сонька стала читать лекцию, что парни имбецилы и полные ушлёпки, а я отошла в сторону.
– Катька, ты, где шляешься, такая погода? – ругался отчим.
– Егор, у меня велик украли, – жалобно простонала я.
– Ты где?
– В центре.
– Я приеду сейчас, заберу тебя, – ответил отчим.
Шишков сваливал. Вид у него был унылый после Сонькиного монолога. Он, похоже, вкурил, во что чуть не вляпался.
– Катюх, спасибо, – сказал он мне. – Реально спасла.
Он пошёл вниз, а мы так и остались стоять.
– Руки покажи, – приказала Лядина.
Трэш усмехнулся, но нарвался на мой требовательный взгляд. Это было его испытанием - доказать нам, что он не наркоман, а так, безмозглый идиот.
Он медлил, а потом снял кожаную куртку, кинул её на подоконник и стащил с себя толстовку.
Лядиной хоть бы хны, а меня в жар кинуло.
Раздетый по пояс Трэш был… Классным!
Не хватало мышечной массы, но то что было, играло крепкими мощными жгутами на руках и плечах. У него была широкоплечая фигура с узкими бёдрами и впалый живот с волосатой дорожкой. На предплечьях выступали вены. Никаких отметин от уколов не было.
– А теперь ноги показывай. Видала я вашего брата, когда санитаркой работала, – строго сказала Сонька.
– Кис, что засмущалась? – усмехнулся Трэш, расстёгивая свой ремень. – Привыкай, давай.
– Быстрее, мне домой надо,– рычала Лядина.
– Трусы снимать? – посмеивался Трэш.
– Не впечатлишь, – без капли сарказма рыкнула Сонька.
Савинов спустил штаны.
Полностью доверившись Лядиной, я отвернулась и медленно стала спускаться с лестницы.
– Кис, подожди! Эй, Лядь, а деньги за стриптиз?!
Сонька меня догнала, и мы вдвоём вышли на улицу.
Дождь со снегом прошёл. Было мокро, холодно и темно.
– Знаешь, Тугара. Если бы не ты, я б наплевала на всё. На этих лохов и на Марго. Ты реально кипиш умеешь поднимать. За тобой приедут?
– Да, сейчас отчим прикатит. Бывай! Спасибо за помощь!
Сонька минуту меня изучала, а потом кивнула и быстрым шагом направилась за угол дома. А я пошла, прогулочным шагом ближе к арке.
– Киса!!!
– Достал, – сквозь зубы прошипела я.
Прибавила шагу. А потом и вовсе побежала. А, как известно, от хищника не убежать и лучше не поворачиваться к нему спиной.
Трэш догнал меня в арке и с силой откинул к кирпичной кладке. В этом месте было темно, свет фонарей не доставал. После непогоды, на улице не было ни души, и я ощутила всем телом колючий холод. И въедливый страх.
Страх хищники тоже чувствуют.
Лицо Трэша с ядовитой насмешкой. Взгляд в полутьме отражал своим стеклом тусклые отблески дальних фонарей и был колючим.
Парень навалился на меня, потом чуть отпрянул и опять навалился. Он делал поступательные движения, обтираясь об меня. Заставлял дрожать от страха.
– Ты вся мокрая, Кис. Пойдём ко мне, раздену, высушу.
Я не отвечала. Ни в коем случае нельзя было отвечать. Сейчас приедет Егор, и весь этот страшный вечер закончится.
– Ты моя, Катька. Моя крашиха, – зверем шипел Трэш. – Никому не отдам. И пошёл я в притон только потому, что ты не ответила! Потому что Котов позвонил мне и сказал, что сегодня ты будешь с ним! Всё! Это был конец моей жизни, такой боли я не испытывал никогда. Только от одной мысли, что ты меня игнорируешь и бежишь к нему…
– Кому поверил?! – мне стало обидно, что о так обо мне думает. – Я даже не думала туда ехать!
– Моя девочка, – он попытался поцеловать меня в шею, но я брыкалась.
– Нарик, – хмыкнула я.
– Ни о какой наркоте я не слышал. Но допускаю, что Арбузов меня не просто так привёл, и всё бы кончилось совсем плохо. У меня никого нет кроме тебя! Никто меня не спасал, никто не заботился!
Он неожиданно перестал напирать и постарался отдышаться. Нюхал мою шею и неожиданно всё-таки поцеловал. Я вытянулась и замерла, затаив дыхание. А парень поднял голову и, посмотрев в мои глаза, тихо добавил:
– Ты мой ангел. И я тебя буду охранять и беречь. Навсегда.
Трэш наклонился за поцелуем. Я завертела головой, не отдавалась. Его жёсткие пальцы ухватили меня за подбородок, зафиксировав голову.
– Ты не протрезвел. Трэш, не делай мне больно! Хватит руки, она опухла.
Он остановился, рассматривая моё лицо. Потом выловил мою правую руку и неожиданно стал зацеловывать вспухшее запястье.
Губы скользили по моей коже с невероятной нежностью.
Егор заехал во двор. Пока он не появился в доме, я свалила к себе.
Неплохая перспективка! С сушёной очкастой обезьяной на Ибицу, а потом Золушкой к его мамаше под плётку.
Или с Линёвым и его гаремом любовниц в пять сотен, в новую квартиру. А в его новую машины любовницы не влезут. Придётся покупать три туристических автобуса, чтобы семьёй на отдых ездить.
Я набрала в поисковике: « Сколько мест в туристическом автобусе».
Придётся покупать двенадцать туристических автобусов для любовниц Линёва, остальных пихать в багажное отделение.
Рассмеявшись, я включила телефон.
А там такое!
Трэш походу опять потратил все деньги. Штук двадцать оправдательных сообщений, что не спал с Нафаней. Последнее «ты мне нужна, кис» было четыре часа назад.
Три сообщения от Макса Котова с приглашением на день рождения, оказывается можно без подарка, оказывается он и такси вызовет, если надо. А потом он ещё три раза звонил.
На часах было половина девятого, когда позвонила пьяная Куча.
– Саша, нахрен, ты всем раздаёшь мой телефон?
– А чётакова? – борзо заявила Куча.
– Нам ещё вместе биологию сдавать.
Нависла пауза.
– Смени номер. Я тебе не за этим Тугара. Что не пришла к Максу, он печальный сидит, ждёт? Тебя одну ждёт.
Для любовниц Макса хватит двух автобусов.
– Я точно не приеду, – ответила я.
– Не сохни ты по Трэшу. Есть такая инфа, – она стала говорить шёпотом. – Что в посёлок героин привезли. Там где травка, там и героин. А Трэш как раз собирался сегодня к Арбузову. Петька даже в школу пришёл вытаскивать Никитоса…
Я резко выключила телефон. И набрала номер Соньки.
– О, Тугара, здоров. Ты у Макса? – отозвалась Лядина.
– Нет, – обеспокоенно выпалила я. Похоже, она тоже дома сидела, латынь зубрила. – Соня, Куча треплет, что герыч в посёлке появился. Это тяжёлый наркотик!
– Тугара, не кипишуй. Если уж Куча знает, то и менты тоже в курсе… Ты хочешь сказать? Да, ну нафиг! Катька не станет он!
– Его этот цыган к себе пригласил. Силой заставят или соблазнят как-нибудь. Соня, если даже не станет, а будет облава… Где мне его найти?
– Арбузова? Посмотри на карте Садовая улица, там бараки и номеров нет, самый крайней к лесу.
– Спасибо.
Я сломя голову кинулась вниз, чуть не улетев с лестницы. А в мыслях полный сумбур. На губах чуть ли не молитва: « Трэш, не смей!»
– Катя, ты куда?! – испугалась мама, выскочила посмотреть на меня.
– Мам, мне срочно. Беда с одноклассником, вопрос жизни и смерти!
Я на бегу застёгивала куртку, и надевала перчатки. Поправив шапку, вскочила на велик и понеслась от дома по улице.
Включила фонарик на руле. Он мигал и плохо освещал дорогу. Пошёл дождь со снегом, и видимость была нулевая.
Рулила одной рукой, другой смотрела карту дорог. Можно было не заезжать в посёлок, а свернуть к коттеджам и через лес выехать на трассу, а там рукой подать до отдалённого района. Сунув телефон в карман куртки, я полетела вперёд, выжимая из себя все силы.
Приходилось щуриться и морщиться. Стихия разыгралась не на шутку. Через пятнадцать минут, я была мокрая до нитки, но всё равно ехала.
Остались за спиной коттеджи и лесопильный комбинат. Я по тайге пробиралась до трассы. Она маячила впереди мощными фонарями. Пришлось трудиться, чтобы подняться в горку.
На трассе ехать было гораздо легче.
Через несколько километров, я выехала на отворотуку с отвратительной дорогой. И попала туда, где ни разу не была.
Фонарь был один и только у одного покосившегося домика. Старые сараи, куча хлама и свалка. Это какой-то дикий трэш, а не место.
Я подъехала ближе к дому, на меня налетели собаки, пришлось слезть с велосипеда и свистнуть.
На свист вышло несколько мужиков. Они, как их псы, были облезлыми, дрищиватыми, но с оскалами. И глаза так же горели. Зверьё.
Цыгане меня с трудом рассмотрели, сквозь мокрый буран. Разогнали собак.
– Здрасьте, я к Коле Арбузову! – крикнула им.
Один седой махнул в сторону, показав, что мне нужен следующий дом.
Я поехала туда, увязла в грязи по колено. С трудом дотащила, велик, кинув его у сгнившего жигулёнка.
В дом была протоптана дорожка.
Я нащупала дверь. Открыла её и вошла внутрь, замерев на пороге.
В доме было мало света и очень много людей. И не только цыгане, но и русские. Мимо меня прошла толстая девка. Остановилась и вернулась к входной двери. У неё была толстая чёрная коса, что торчала из-под цветастого платка. В ушах золотые кольца. Жуткая розовая кофточка и несчитанное количество юбок, надетые одна на другую. Цыганка поставила кулаки в бока, стараясь скрыть от меня то, что зажимает в кулаке жгут. Самый настоящий медицинский, которым затягивают руку при сдаче крови.
Я с трудом сглотнула. Сволочи!!!
Видимо девка по взгляду поняла, что я на грани срыва и улыбнулась золотыми зубами:
– Бахталэс, чаялэ. Кого надо?
– Трэша, – зло прошипела я.
– Туда иди, – кивнула в сторону открытых дверей в жилую комнату.
На меня смотрели во все глаза. Я, как будто шла по клетке с голодными львами. Такие рожи, что хотелось испариться! Воняло какой-то травой, выпивкой и сигаретным дымом.
В комнате люди сидели на полу, на кровати, на скамейках и стульях. Кто-то разговаривал, кто-то…
Я отвернулась, с горем искала глазами Трэша.
Они ничем не отличался от собравшихся, только возрастом. А подростки сбились в кучу у печки. Ромка Шишков хихикал дурацким голоском. А Трэш сидел на полу, скрестив ноги. Волосы были собраны резинкой в маленький хохолок на макушке. Он закусил зубочистку, в руках держал карты. Выглядел в этот момент, как какой-то хищник. Наглый и дерзкий.
Напротив него сидел парень нашего возраста черноглазый и кучерявый, похожий на чёрного барана.
– О, Тугара, – заржал Шишков. – Пришла на распаковку?
Трэш дёрнулся, как от электрического разряда, и ошарашенно выпучил на меня глаза. Челюсть его отвисла, и зубочистка упала на пол.
– Боже, – выдохнула я, заметив его стеклянный взгляд.
Попятилась.
Я стала пробираться обратно к выходу. Настолько правильно я всё поняла, что сил моих не было это принять.
Толстая девка перегородила мне дорогу, стала лепетать на своём каркающем языке. А я, разъярившись, откинула её в сторону и выбежала на улицу. Где была непроглядная тьма с бушующим дождём, в котором прятались хлопья снега. Они падали на землю и сразу таяли, смешиваясь с землёй, превращались в грязь.
Было холодно, но я задыхалась от удушья, не сразу поняла, что велик мой украли.
– Кис, – он рывком повернул меня к себе, накинул на пустую, безмозглую башку капюшон. – Ты…
– Трэш! Мигалки!!! – заорал Шишков.
Савинов оглянулся и, схватив меня за руку, потащил в сторону леса.
Я бежала со всех ног, не видя перед собой дороги. Мы быстро достигли тайги и метнулись в самую гущу. Я пару раз падала, Трэш меня поднимал. А за спиной была облава, и нам было жизненно необходимо сбежать.
– Господи! – рыдала я на ходу.
– Кис, всё в порядке, – он поднимал меня в очередной раз и тащил всё глубже и глубже в мрачный лес.
Меня хлестали ледяные еловые лапы, били по лицу голые ветки. И горело запястье от боли. Трэш держал меня за руку, которая ещё не успела зажить.
Мы вывалились на лесную дорогу, и я упала уже конкретно в лужу носом. Трэш меня стал тянуть вверх.
– Отпусти! – заорала я на него и лёжа в луже грязи со всей дури ударила ногой в пах.
Трэш матерился, согнувшись от боли. Отшатнулся от меня в сторону.
– Киска, – заныл он. – Чем я теперь тебе детей делать буду?
– Урод!!! – я поднялась на ноги. – Савинов, ты урод!!!
– Видал, Шиша, – резко выпрямился Трэш. – Какая у меня девушка?
– Я не твоя девушка, ублюдок!
– Да, ладно, Тугара, – влез Ромка. – Ну, покурили мужики, чё орёшь то так?
Прямо больной рукой, от чистого сердца, я зафигачела Шишкову в нос.
– Менты за травкой охотятся?! В притоне героин! Тяжёлый наркотик! Вы идиоты, вас бы сейчас со всей компанией загребли!
– Это откуда такая информация? – пьяно усмехнулся Трэш.
– А иди, спроси! – указала я на лес, откуда мы выбежали.
Зло ругаясь и отряхаясь, пошагала в сторону посёлка. Впереди ехала машина, ослепляя фарами.
– Мы просто гуляем, – всех предупредил Трэш, запихивая в рот пол пачки жвачки. Мы стали опасливо всматриваться в машину.
Перед нами остановилось развалющее такси. Сонька опустила стекло и мотнула головой в сторону задних сидений.
– Садитесь, – скривила губы Лядина и лицо её омрачилось.
Такси довезло нас до центра посёлка. Мы выгрузились у закрытого продуктового магазина и встали под козырёк. Продолжал идти дождь со снегом. Странно, что я не чувствовала холода. Хотя была насквозь мокрой, а ещё и грязной. Покосилась на виновника моих несчастий.
Трэш с Шишой тихо хихикали. Савинов закидывал голову назад, оголяя сильную шею с кадыком, такую мужскую, не юношескую. В полутьме он казался невероятно красивым парнем. Удивительно симпатичный. И такой гиблый!
Отвернулась от него с долей обиды. Я бессильна. Мне не помочь ему, это выше моих возможностей.
– Марго была сегодня? – спросила я у Соньки, чтобы отвлечься.
– Нет, вообще в школу не приходила, – тихо с печалью ответила Лядина.
– Сколько сейчас времени?
– Десять,– она удивлённо посмотрела на меня, пытаясь догадаться, что я задумала.
– Пошли к ней, – я накинула мокрый капюшон на голову. Теперь была моя очередь тащить за собой Трэша.
Это было не лучшее его состояние. И я сильно рисковала.
– Ради меня, Трэш, – сказала я, и Савинов перестал смеяться.
Мы вошли в тихий подъезд углового дома с аркой. Быстро поднялись на третий этаж. Вчетвером встали у двери. Шишкова спрятали за спинами, как самое слабое звено. Трэша установили между мной и Лядиной.
– Голову не поднимай. А лучше вообще глаза закрой, – злилась Сонька, подталкивая плечом Савинова.
Она позвонила в звонок.
На пороге появилась удивлённая Маргарита Петровна в толстом махровом халате, что подчёркивал её худобу, и в тапочках. Трэш стоял с закрытыми глазами. Это хорошо, потому что эта обдолбанная образина не выдержала бы вида тапочек похожих на розовых зайцев. Даже мне весело стало.
– Ребята, – Марго удивлённо нас рассматривала. – Что случилось? Проходите.
– Нет, – отрезала Сонька. – Маргарита Петровна мы пришли вам сказать, что очень вас ценим.
– Это не я рисовал гадость, – он старался. – Но мы найдём, кто это сделал.
– Маргарита Петровна, не уходите от нас, – попросила я. – Мы вас очень любим. Савинов не причастен, никто бы из нашего класса не посмел бы оскорбить вас.
– Да, – брякнул позади Шишков, хотя ему было велено молчать.
– Спасибо ребятки, – расчувствовалась Марго. – Проходите, я вас чаем угощу.
Трэш было дёрнулся вперёд, но мы с Лядиной быстро его вытолкали и, улыбаясь литрухе, начали прощаться.
Пиная парней с лестничной площадки, мы спустились этажом ниже. Где Трэша и Шишу пробило на дикий хохот.
– Нахрена, Кис, ты это придумала? – смеялся Трэш.
– Теперь сдашь экзамены без проблем, – сказала я и ответила на телефонный звонок.
Сонька стала читать лекцию, что парни имбецилы и полные ушлёпки, а я отошла в сторону.
– Катька, ты, где шляешься, такая погода? – ругался отчим.
– Егор, у меня велик украли, – жалобно простонала я.
– Ты где?
– В центре.
– Я приеду сейчас, заберу тебя, – ответил отчим.
Шишков сваливал. Вид у него был унылый после Сонькиного монолога. Он, похоже, вкурил, во что чуть не вляпался.
– Катюх, спасибо, – сказал он мне. – Реально спасла.
Он пошёл вниз, а мы так и остались стоять.
– Руки покажи, – приказала Лядина.
Трэш усмехнулся, но нарвался на мой требовательный взгляд. Это было его испытанием - доказать нам, что он не наркоман, а так, безмозглый идиот.
Он медлил, а потом снял кожаную куртку, кинул её на подоконник и стащил с себя толстовку.
Лядиной хоть бы хны, а меня в жар кинуло.
Раздетый по пояс Трэш был… Классным!
Не хватало мышечной массы, но то что было, играло крепкими мощными жгутами на руках и плечах. У него была широкоплечая фигура с узкими бёдрами и впалый живот с волосатой дорожкой. На предплечьях выступали вены. Никаких отметин от уколов не было.
– А теперь ноги показывай. Видала я вашего брата, когда санитаркой работала, – строго сказала Сонька.
– Кис, что засмущалась? – усмехнулся Трэш, расстёгивая свой ремень. – Привыкай, давай.
– Быстрее, мне домой надо,– рычала Лядина.
– Трусы снимать? – посмеивался Трэш.
– Не впечатлишь, – без капли сарказма рыкнула Сонька.
Савинов спустил штаны.
Полностью доверившись Лядиной, я отвернулась и медленно стала спускаться с лестницы.
– Кис, подожди! Эй, Лядь, а деньги за стриптиз?!
Сонька меня догнала, и мы вдвоём вышли на улицу.
Дождь со снегом прошёл. Было мокро, холодно и темно.
– Знаешь, Тугара. Если бы не ты, я б наплевала на всё. На этих лохов и на Марго. Ты реально кипиш умеешь поднимать. За тобой приедут?
– Да, сейчас отчим прикатит. Бывай! Спасибо за помощь!
Сонька минуту меня изучала, а потом кивнула и быстрым шагом направилась за угол дома. А я пошла, прогулочным шагом ближе к арке.
– Киса!!!
– Достал, – сквозь зубы прошипела я.
Прибавила шагу. А потом и вовсе побежала. А, как известно, от хищника не убежать и лучше не поворачиваться к нему спиной.
Трэш догнал меня в арке и с силой откинул к кирпичной кладке. В этом месте было темно, свет фонарей не доставал. После непогоды, на улице не было ни души, и я ощутила всем телом колючий холод. И въедливый страх.
Страх хищники тоже чувствуют.
Лицо Трэша с ядовитой насмешкой. Взгляд в полутьме отражал своим стеклом тусклые отблески дальних фонарей и был колючим.
Парень навалился на меня, потом чуть отпрянул и опять навалился. Он делал поступательные движения, обтираясь об меня. Заставлял дрожать от страха.
– Ты вся мокрая, Кис. Пойдём ко мне, раздену, высушу.
Я не отвечала. Ни в коем случае нельзя было отвечать. Сейчас приедет Егор, и весь этот страшный вечер закончится.
– Ты моя, Катька. Моя крашиха, – зверем шипел Трэш. – Никому не отдам. И пошёл я в притон только потому, что ты не ответила! Потому что Котов позвонил мне и сказал, что сегодня ты будешь с ним! Всё! Это был конец моей жизни, такой боли я не испытывал никогда. Только от одной мысли, что ты меня игнорируешь и бежишь к нему…
– Кому поверил?! – мне стало обидно, что о так обо мне думает. – Я даже не думала туда ехать!
– Моя девочка, – он попытался поцеловать меня в шею, но я брыкалась.
– Нарик, – хмыкнула я.
– Ни о какой наркоте я не слышал. Но допускаю, что Арбузов меня не просто так привёл, и всё бы кончилось совсем плохо. У меня никого нет кроме тебя! Никто меня не спасал, никто не заботился!
Он неожиданно перестал напирать и постарался отдышаться. Нюхал мою шею и неожиданно всё-таки поцеловал. Я вытянулась и замерла, затаив дыхание. А парень поднял голову и, посмотрев в мои глаза, тихо добавил:
– Ты мой ангел. И я тебя буду охранять и беречь. Навсегда.
Трэш наклонился за поцелуем. Я завертела головой, не отдавалась. Его жёсткие пальцы ухватили меня за подбородок, зафиксировав голову.
– Ты не протрезвел. Трэш, не делай мне больно! Хватит руки, она опухла.
Он остановился, рассматривая моё лицо. Потом выловил мою правую руку и неожиданно стал зацеловывать вспухшее запястье.
Губы скользили по моей коже с невероятной нежностью.
