Пролог
Конец XIX века. В Японии закончилась гражданская Война года Дракона – Война Босин, шедшая между князем-сёгуном Токугава и императором. А началась она с декларации императора, восстанавливающего свою власть. Через семь дней сёгун, заявив, что она незаконна, попытался взять Киото – резиденцию императора, но, несмотря на поддержку французского оружия, вынужден был отступить и бежать в Эдо, под защиту клана Айдзо – последнего оплота сёгуната. Месяц шли сражения под Эдо. Месяц яростно защищал Эдо отряд Белого Тигра – Бьяккотай, состоявший из самураев-подростков, до тех пор, пока с холма Иммори они не увидели поднимающийся над замком дым. Двадцать мальчишек уверенные, что Эдо пал, и клан Айдзо разбит, здесь же на холме все до одного свершили харакири.
Через месяц Эдо переименовали в Токио. Началась эпоха императора Мэйдзин. Япония сняла изоляцию и начала налаживать связи с Западом. Бывший сёгун был освобожден от домашнего ареста, получил титул герцога и, отказавшись от политики, доживал дни в своем поместье.
Именно в это время северные города Японии охватила непонятная эпидемия. Япония попросила помощи у тех стран, с которыми заключила договор о взаимопомощи и торговле. Лучшие врачи-эпидемиологи прибыли из Англии, Франции, США и России. Разъехавшись по тем городам, где очаг инфекции был наиболее устойчив, они, изучая новый вирус, пытались на месте разработать средство борьбы с его вялотекущими симптомами.
По Охотскому морю с заходом на острова Надежда и Кунашир добрались в Японию российские врачи во главе со светилом в области вирусологии и эпидемиологии, профессором Валерием Ивановичем Захаровым. Сразу же по приезду в Саппоро он принял переполненную пациентами старую городскую больницу. Ему и его команде из трех молодых врачей, удалось сбить пик эпидемии в городе. Но русским пришлось нелегко, так как они столкнулись не только с непонятным доселе вирусом, но и с противостоянием сторонников сёгуната, принимавших в штыки все, что поддерживало власть императора Мэйдзин.
Глава 1. Дневник Любовь Сергеевны Прохоровой
12 марта 1870 г.
Мама сердилась, отец смеялся: «Вот, - говорит, - не дала матери устроить твое счастье, сбежала и не куда-нибудь, а в Японию!» - и подмигнул. Как же я его люблю! Не то, чтобы мамина «тирания», как говаривает Наденька, невыносима. Вовсе нет. Просто маме пришла пора понять, что у нас с ней разные представления о жизни. Все в пример Наденьку ставят, вышедшей замуж раньше меня, а ведь совсем недавно маман была против ее брака с Юрием лишь потому, что он из разночинцев. Спасибо папе, вовремя замолвил за него словечко, сказав, что Юрий, подающий надежды адвокат. Он и папа поддержали меня в моем стремлении ехать с Валерием Ивановичем в Японию. Наденька, занятая любовью и устройством своей семейной жизни, была немножко равнодушна. Сказала только, чтобы делала, как мне надобно.
Я потому об этом пишу, что получила письмо от Наденьки и мамы. Мамино письмо все выговор на французском. Наденькина отписочка похожее на шёпот, коим она поверяла мне свои сердечные тайны. Скоро у меня появится племянник или племянница. Так что, Любовь Сергеевна, готовьтесь стать тетушкой! Я весь день сама не своя. Две колбы побила, но Валерий Иванович смотрит добродушно. Я только и делаю, что извиняюсь, ребята смеются. Говорят, заодно простим и то, что вы дочь г-на Прохорова и не от того ли письма из России приходят к нам много быстрее. Голова кругом. Сейчас я особенно тоскую по дому, а стало быть, должна сосредоточиться на работе.
Еще в дороге все мы дружно сошлись в одном - причину инфекции следует искать в море и в том морепродукте, что употребляют японцы. Мы везли с собой аппаратуру, которую могли позволить перевезти и в пути намучились с ней, особенно Александр, ночами не спавший из-за нее. Для него трагедия, если треснет, хотя бы стеклышко микроскопа или съедет какой-нибудь винт. Так что можно, представить, как он потрепал себе нервы за время нашего плавания. Прежде всего, по прибытие, Валерий Иванович отправил Артема и Александра обойти рынок и лавочки Саппоро и прикупить здешней рыбы, естественно в сопровождении полковника Ямадо, приставленного к нам. Валерий Иванович склоняется к тому, да и все указывает на то, что это экзогенная инфекция, при которой возбудитель внедряется извне.
29 марта 1870 г.
Пока сидела над микроскопом, вспомнила Надины слова из ее письма. Мол, теперь тебе, тетушка, будет, что порассказать племяннику. «И ты там хорошенько все смотри», - велит мне она. Ах, свет мой, я бы и рада, но только мы считай, из больницы, куда нас поселили, не выходим. Либо всё с пациентами, либо над микроскопом сидим, бактерии высматриваем, головы не поднимая. Недосуг оглядеться по сторонам, а надо бы. Ведь не будешь же писать Наденьке, что не выпускают нас за территорию больницы, а если даже пускают, то ходят по пятам. И чувствую я себя под взглядами солдат г-на Ямадо, как под строгим присмотром бонны, мадмуазель Ляшиз, что занималась нашим с Наденькой воспитанием. Но никто из нашей группы на то, не ропщет.
Мало того, что сей городок измучила непонятная зараза, так еще страху нагоняют Лунные Демоны. Вокруг больницы полковник Ямадо чуть ли не гарнизон разместил, чтобы нас охранять. Несколько раз эти Лунные Демоны нападали на почтовый возок, везший письма из Саппоро. Только пустое все! Разумеется, мы о работе своей не пишем, уж по которому разу предупрежденные о том Ямадо. А эти «демоны» и страшиться, кажется, перестали. Уже не по окраинам города шалят как прежде, а в центре его нападают. Наша стряпуха Миями, маленькая японочка, только что не живет в больнице, говорит, боится в город домой возвращаться, небезопасно там. Стараниями Александра она немножко французский знает. Говорит, несколько солдат у Ямадо пропало, а потом нашли их неузнаваемые тела, запытанными. Полковник Ямадо нам ни словечко о том не сказал. Не хотел, верно, пугать. Не будешь же об таком Наденьке писать, поберечь ее сейчас надобно. Папа к ее письмецу приписочку приложил. Пишет, что из-за такого-то известия, что скоро дедом станет, выпил бутылку водки. Храни его Господь! Как же я по нему соскучилась.
Первые анализы у пациентов показали, что это не кровяная инфекция, а если желудочно-кишечная, тогда почему не происходит интоксикация? При ней микроорганизм вживается в человеческую микрофлору, а эта инфекция из разряда «медленных». Подобные инфекции малоизучены. Вызываются они вирусами, чей инкубационный период длителен, иногда он многолетен с накоплением возбудителей.
«Не пандемия и, слава Богу», - решил Валерий Иванович благодушно.
Спросили Ямадо, случались ли раньше такие болезни в Саппоро, а коли случались, как их лечили? Ямадо подумал, потом ответил, что нет, таковых болезней не происходило, но он порасспрашивает о том здешних стариков. «Очень обяжете», - поблагодарил Валерий Иванович.
2 мая 1870г.
Валерий Иванович не в духе. Вчера жестко выговорил Ямадо. Устроил ему настоящую обструкцию. Тот только молча, кланялся, да бормотал, что виноват и очень сожалеет. А что еще он может сказать? Лунные Демоны устроили вечером резню в городе, до сих пор отойти не можем. Зарезали всех кому мы давали сыворотку и не только их, а и семьи их, сказывают, вырезали, чтобы неповадно было к гёндзин за помощью обращаться. А нам, ох как важно было, понаблюдать за действием сыворотки. Но одно то, что вирус притих, начал отступать, внушает надежду, что мы на правильном пути. Ямадо же, оправдываясь, говорит, что у прихвостней сиогуната - лунных демонов, в городе полно шпионов.
Сам Ямадо ярый приверженец монархии. Всегда затянут в мундир, педантичен, носит тонкие усики и идеально ровный пробор в волосах и ведет себя как европеец. Хорошо изъясняется на французском, говорит, что обучался в Париже. Это прелюбопытная личность и нам всем хотелось бы с ним пообщаться, но положение дел в городе держит его в вечном напряжении. С одной стороны дОлжно ему за нами смотреть, да уберегать от лунных демонов, чтобы сторонники сиогуна не кричали потом, что императорская власть настолько слаба, что не способна охранять тех, кто доверился ей. С другой стороны ему неявно противостоит губернатор Саппоро с чиновниками, препятствуя в каждой мелочи. По словам Ямадо, он бы давно выследил лунных демонов, кабы им не попустительствовал губернатор, а доказательств того никаких. Вот Ямадо и разрывается.
Валерий Иванович в сердцах выговорил Ямадо, что ему дела нет до их политических игр, из-за которых гибнут люди. Ну да Валерий Иванович отходчив, да и Ямадо молодец, ни словечка против не сказал. Видно, что переживает сильно, что стольких ни в чем не повинных людей ни за что погубили. Артем говорит, что случись здесь такое года на три-четыре раньше и пришлось бы Ямадо вспороть себе живот, чтобы честь свою спасти.
Мы взяли анализы купленной рыбы и сравнили с результатами анализов пациентов, ища общий возбудитель. Подозрительные бактерии обнаружили в некоторых видах рыбы, моллюсках и водорослях, повсеместно употребляемы здесь в пищу. Выяснили, что животные, поедая брошенную рыбу, не заболевали, значит, на них инфекция не распространялась. Важно было выявить этот микроорганизм и описать его штамм.
10 мая1870г.
Никто больше к нам в больницу нейдет. А между тем люди продолжают умирать от инфекции. Ямадо просил губернатора закрыть рынок на время, а если такое невозможно, то хотя бы повременить продавать рыбу, но тот об этом слышать не хочет. И мы все чаще видим, проходящие мимо похоронные процессии. Странные похороны у японцев. Гробы, что кадки, а одеваются против нашего на похороны во все белое и головы лентами белыми обвязывают.
Ямадо вне себя. Пришел в больницу третьего дня один бедняк, только что не нищий, с такими знакомыми симптомами. Мы его покормили, ввели вакцину, выходили. Хотели подержать у себя, соблазняя сытной едой и бесплатным лечением, чтобы посмотреть действие ли это нашей вакцины или все же особенности сильного человеческого организма, способного перебороть ее. Но, почувствовав себя лучше, тот заторопился домой. Все о семье беспокоился, особенно боялся, что прознают Лунные демоны и пострадают родные ни за что. Как не пустить беднягу, тем более видим же, что лучше ему. Взяли у него анализ на кровь и отпустили с Богом.
А в это утро явился к нам Ямадо с известием, что нашли бедолагу на дороге зарубленного. Чтобы скрыть слезы я села за пианино, спиной ко всем, позади Артем с Александром начали стаканами стучать, спирт разливать, горе запивать, за помин души бедняги. Стали меня уверять, что спирт сильнее всякой сыворотки и куда как действенен против, какой бы то ни было заразы. Это они бравируют. К ним присоединился мрачный Валерий Иванович. Любезно предложили и мне, я отказалась. Для женщины пить дело пустое. Останусь одна, выплачусь.
Наутро пришел Ямадо и подозрительно принюхался. От ребят спиртом несет, а у меня глаза красны. Наш Ямадо доложился, сколько смертей случилось в городе, да сколько именно от инфекции. Мы даже порадоваться не успели, что за ночь инфекция отняла у нас только троих, как в больницу буквально ворвалась чета японцев с девочкой на руках. Точнее на руках ее держала старшая сестра. Больной лет десять, задыхается, вся в жару. Пока Артем забирал у девицы ребенка, мать и отец все умоляли нас спасти дитя. Мы бегом отнесли ее в смотровую на ходу одевая медицинские халаты, повязывая головы и лица марлевыми повязками. Полковник успокаивал родителей ребенка. Я взглянула на них, находящихся в отчаянии, которое даже не скрывали в отличие от своей старшей дочери.
Мы уже хорошо знали своего невидимого врага, что называется «в лицо», так что могли формулой описать его «портрет». Сейчас инфекция только заявила права на этого ребенка, чей молодой организм ей еще не поддавался. Шла жестокая борьба, и мы должны помочь малышке победить. Инфекция в ней только входила в силу, и сыворотка была призвана ее перебороть. Кабы только дали нам время увериться, что в руках у нас действенное оружие. Все-таки и после прививки несколько солдат Ямадо умерло.
Я всю ночь просидела у постели девочки, наблюдая ее. Если малышка выберется из рецидива, она будет спасена. И сыворотка должна была помочь ее организму преодолеть его. Родители ее жались в углу, не сводя с девочки глаз, молча страдая за нее, а вот сестра все порывалась помочь. Я как могла знаками объяснила девице, что они могут посодействовать лишь тем, что бы терпеливо ждать и своим присутствием поддерживая ее. Она, кажется, поняла, впившись глазами мне в лицо, словно пытаясь прочесть в нем судьбу своей сестры. Я же по ее неопрятному виду сообразила, что она, должно быть, держит додзё.
Мне приходилось видеть в Саппоро женщин увлекавшихся фехтованием на мечах, и они не теряли своей привлекательности и женственности. У этой же девицы волосы нечесаные, спутанные, наспех собранные в длинный хвост, длинная юбка неопределенного цвета, заправленная в нее кофта с запахом без пуговиц, какие здесь принято носить. Она все сидела в углу, рядом со своими родителями, прижав к плечу палку, низко склонив голову. Лишьможно было разглядеть из-под полей соломенной шляпы ее пухлые губы, да изящный кончик носа.
Мне отчего-то вспомнилось, что кроме шелкового кимоно и разрисованного бумажного веера, следовало приобрести еще что-нибудь и для будущего племянника тоже. Наконец температура у маленькой пациентки спала и она перестав метаться в горячке, уснула спокойным сном. Взяв кровь в пробирку и занеся лабораторию на анализ, я, наконец-то, отправилась в свою комнату. И вот, уже под утро, голова моя коснулась подушки, как в дверь тихо постучали. Каково же было удивление, когда открыв ее увидела Валерия Ивановича. Извинившись, он торопливым шепотом сообщил, что решил говорить с Ямадой о том, чтобы переслать формулу нашей сыворотки коллегам французам да англичанам. Раз у нас дело нейдет, пусть у себя за ней понаблюдают. У них, наверное, все поспокойнее будет, о чем и объявил за завтраком, потому что я была не уверена, что это правильное решение. Артем, услышав об таковом, сразу же принялся возражать, горячиться. Пусть бы французы, говорит, они наши извечные союзники, но только не англичане. Эти ладно если только присвоят открытие Валерия Ивановича, а так непременно и будет, так еще и сыворотку утаят. Уж будьте покорны, а японцы ее, в этом случае, не получат. И я с ним согласна.
12 мая1870г.
Я не выспалась. Всю ночь молилась после разговора с Валерием Ивановичем. А за утренним чаем решали, что нам все же предпринять. Опасно записывать формулу сыворотки и переслать ее с кем-то тоже нехорошо. Валерий Иванович, пока маленькая Миями ловко убирала со стола чашки да чайник, начал уверять, что сам должен ехать к мсье Жано Делажье в Реппо, раз тут такие–то дела творятся.
Профессор Жано Делаже вирусолог и с Валерием Ивановичем их связывает многолетняя дружба. Имела честь, раскланяться с ним как-то на съезде врачей-эпидемиологов, что проходил в Петербурге. Делаже маленький живенький, похож на лукавого армянина и нет в нем ничего от степенного профессора, каковым является Валерий Иванович, привлекающий своей солидной осанкой и основательностью. Валерий Иванович раза два навещал мсье Делаже в Лионе. На съездах и симпозиумах их тоже частенько видят вместе.
