Лин Фэн наблюдал, как вилась цепочка фонарей, что несла свита Фуян, следовавшая за ней, а после вернулся в Ивовую хижину. Цаньи ждал его.
- Подай вина, - велел он ему. – И можешь отправляться спать.
Лин Фэн всю ночь пил во дворе, сидя за каменным столом под грушевым деревом и, следя за ночным путем полной луны, раздумывал над предложением принцессы, все больше уверялся, что она так этого не оставит. Просто не в ее характере было отступаться от желаемого. На рассвете убрел в дом и спал до полудня, когда явившийся евнух, призвал его в Пионовый дворец.
Фуян ждала его. И хоть Лин Фэн был, кажется, прощен, беда состояла в том, что он единственный, кто тревожил ее сердце.
Войдя за евнухом в покои принцессы, генерал Лин преклонил колени.
- Генерал Северной армии Лин Фэн, приветствует, Ваше высочество.
- Я призвала вас, чтобы обсудить дело касающееся вас и вашей семьи.
- Ваше высочество?
- К моим стопам припала родня, погубленной вами супруги Ли, ища для нее справедливости. Я должна унять их негодование и жажду мести. Ведь именно я поспособствовала вашему браку, который вы оборвали так безжалостно, отказавшись от моего дара.
- Я бы не посмел. Я лишь воздал должное преступнице, наказав за свершенное преступление. Разве не в праве муж судить и карать в своем доме?
- В моей власти не услышать жалоб родственников вашей супруги, потому и встретилась с вами в отсутствии отца императора. Разве это не доказывает мое благоволение к вам? – доверительно поинтересовалось ее высочество, понимая, что это тот крючок, который не позволит Лин Фэну сорваться. Куда ему вояке, тягаться с ней, изощренной в тонких интригах.
- Я тоже на вашей стороне, ваше высочество. Император никогда не узнает о Черной слезе, которую моя неразумная супруга посмела взять у преступника, решившись сгубить ни в чем не повинную душу. Боюсь, что в этом случае, его величество непременно проведет тщательно расследование, откуда в семье обычного генерала мог появиться яд из императорской лечебницы.
Ответом ему стало мрачное молчание, не сулившее ничего хорошего.
- Ты меня запугиваешь? – прошипела принцесса, не на шутку перепуганная его словами. Она не подозревала, что Лин Фэну станет известно ее неприглядное участие в этой интриге. Так он, оказывается, вел свое расследование? Или рядом с ней его шпион?
Отступив, Фуян смерила его взглядом, как пешку, посмевшую самостоятельно делать ходы, ломая ее игру.
- Я всего лишь желаю защитить вас, - склонился еще ниже генерал Лин.
Ах, вот как! Он решил действовать прямолинейно, грубым запугиванием. Что ж… развернулась к нему Фуян, откинув ногой в сторону, надоевший шлейф тяжелого шелка, она ответит на его прямоту такой же прямолинейностью.
- Если так, то докажите свою верность делом. Я желаю, что бы вы отдали мне печать армии Севера, если не хотите, что бы я стала вашим врагом.
- Я не могу этого сделать, - спокойно ответил он. - При мне ее нет.
- Что? – прошипела принцесса. Как можно поверить тому, что рушило ее планы? Она что же не получит ни Лин Фэна ни печати?
- Думаешь, я поверю в это? – недобро усмехнулась она, обуздав свой гнев. - Ты обязан всегда иметь ее при себе, не так ли?
Лин Фэн молчал.
- Ты никому не мог передать ее? Ты бы не посмел!
Она нисколько не удивилась его молчанию. Передача печати без ведома императора – преступление перед государством.
- Я выразилась недостаточно ясно? - Расхаживала она перед коленопреклонным генералом в ожидании ответа.
И снова молчание. Он не удивился, когда за его спиной встала дворцовая стража, что гремя доспехами, появилась в дверях.
- Взять его… Обыскать!
Он встал и вышел, окруженный стражниками уже зная, куда те ведут его. Когда евнух доложил, что при генерале Лин Фэне не обнаружили войсковой печати, ее высочество бросила:
- Пытать!
Отойдя к круглому окну, прикрытому узкими листьями бамбуковых ветвей, что образовывали ажурную прохладную тень, Фуян перевела дыхание, успокаивая свой гнев и раздражение. Он скажет, где печать. Должен сказать… Печать – это власть над обученной, хорошо подготовленной армией. Не мог Лин Фэн расстаться с ней или отдать кому-то без императорского ведома, это значило бы передать командование армией в чужие руки, что являлось прямой изменой. Принцесса точно знала, что генерал выехал из лагеря с печатью, потому что в лагере в его палатке печати не было. Он постоянно имел ее при себе, тем более, когда отправлялся ко двору. Печать должна всегда оставаться в семье военачальника. Семье?
- Он куда-то заезжал по дороге в столицу? Где-то останавливался? – спросила она у евнуха, ожидавшего за занавесью дальнейших распоряжений своей госпожи.
- Генерала видели с его солдатами только в уличных чифаньках (ресторанчиках), - сразу отозвался евнух, поняв о ком спрашивает его госпожа.
- Так разузнайте подробней весь его путь! – топнула ногой принцесса. Лин Фэн своей неуступчивостью совершенно впустую и бездарно тратил ее время.
Больше всего Фуян ненавидела ждать. Ночь не принесла желанного отдыха, она не способна была успокоить свой гнев и нетерпение. Не помогали ни успокаивающий чай, ни благовония из сонных трав. Утром Четвертая принцесса уединилась в Гранатовой беседке, являвшейся самой красивой беседкой-теремом во всем дворцовом городе. Изящно изогнутая крыша, выложенная бордовой черепицей, была заметна среди темной зелени сосен, что окружали этот уединенный терем. Деревянные колонны беседки, как стол, кушетки и стулья, были покрыты черным лаком и инкрустированны позолотой.
Кисейные пологи, закрывавшие ажурные решетчатые окна и вход, как и развешанные под крышей гроздья фонариков были сплошь бордовыми, потому в вечерней темноте, освещенная беседка напоминала срез сочного граната. Неудивительно, что придворные дамы полюбили собираться в ней. Только вот могла ли Фуян снизойти до общества наложниц? Она не позволяла себе отступать от правил этикета и дворцового церемониала. Ревностно чтившая свой статус, принцесса в каждой мелочи неустанно подчеркивала свое высокое положение.
Услышав торопливые шаги евнуха, Фуян подняла голову от рук. В проеме входа за бордовой занавесью появилась согбенная фигура слуги.
- Говори!
- Пришло донесение, что генерал Лин Фэн по пути в столицу, заезжал в монастырь Нефритового Будды, - выпалил евнух.
Это было подобно грому среди ясного неба. Принцесса резко поднялась на кушетке.
- Почему он свернул в ту глухомань?! Что за непонятная блажь?
- Ваше высочество, настоятельница монастыря является его третьей тетушкой, - сообщил евнух.
- Все равно не понимаю, - поджала губы принцесса. – Он вдруг решил навестить дальнюю родственницу именно по пути в Лоян?
- Говорят невероятное, но это лишь досужие слухи, ваше высочество.
Принцесса так взглянула на замявшегося евнуха, что несчастный тут же зачастил:
- Якобы в монастыре Нефритового Будды отыскалась пропавшая наложница генерала Лин Фэна.
- Что? – задохнулась принцесса. - Она посмела выжить? - помертвевшими губами прошептала она. Это было неслыханно! Эту девку видимо хранят все демоны подземного мира.
- Мне доложили, что спас ее войсковой лекарь, - снова заговорил евнух, выкладывая все, что накопал за эту бессонную ночь - Яд, подосланного к ней убийцы, разбудил ее. Утверждают, что войсковой лекарь сумел запутать погоню, указав беглянке, что она может укрыться в монастыре Нефритового Будды.
И тут ее высочество разобрал хохот. Это, что же получается, вместо того, чтобы убрать со своего пути беспамятную соперницу, она не только пробудила ее, так еще посодействовала ее воссоединению с мужчиной, которого добивалась сама.
Фуян заливалась хохотом, давясь им до слез, заставляя перепуганного евнуха упасть ей в ноги и распростершись на полу с ужасом пережидать истерику своей госпожи.
А та которую звали Ю Ли с удовольствием обживалась в горной обители. С отъездом Лин Фэна она боялась, что отношение к ней поменяется, и она окажется на особом положение. Но монахини оценили ее готовность ухаживать за больными. Покладистость дочери варварского племени и готовность всему учиться располагала к себе. Она ладила со всеми двадцатью сестрами монастырской общины, помогала лекарке, в прошлом добродушной и безотказной деревенской тетушке и обе понимали друг друга с полуслова. Она не чинилась и держалась так же просто, как если бы оставалась безымянной бродяжкой. И лишь неотступный Циду Вэй, приставленный к ней генералом Линем, напоминал о ее особом положении, но и к нему вскоре привыкли. Во всяком случае, Левая и Правая уже не шарахались от него и даже робко отвечали на его вопросы, когда он заговаривал с ними.
Циду Вэй ревностно выполнял свои обязанности и даже повздорил с настоятельницей, когда та настояла, чтобы после захода солнца он покидал обитель. Все же это женский монастырь. Скрепя сердце ему пришлось подчиниться, но Ю Ли подозревала, что тогда за ней присматривали Правая или Левая, недаром эти трое то и дело о чем-то шушукались.
После отъезда мужа Ю Ли все раздумывала над его словами и своими появлявшимися время от времени странными мыслями. А неосознанные порой собственные действия приводили в замешательство. Часто ее озадачивали и ставили в тупик обыденные вещи. Ведь даже если она потеряла память, она все же не должна удивляться им, а подспудно узнавать. А она как будто заново народилась на свет. Например, привычные всем палочки для еды приводили ее просто в отчаяние. Особенно обидно было видеть как ловко, а порой изящно орудовали ими остальные и все это неосознанно, машинально.
А эти длинные широкие рукава? Они постоянно мешались и Ю Ли то и дело путалась в них. С другой стороны ругань и некоторые остроты Циду Вэя сразу находили в ней мощный отклик. Но в этом случае понимала его только она. И что это за речь, на которой порой разговаривал с ней Лин Фэн, и которую она сразу признала как родную. Генерал рассказал, что племя, говорящее на таком языке, обитает далеко на Севере. Но насколько далеко сказать не мог и рассказывал общими фразами, безлико, без детально, так что не мог вызывать у Ю Ли никаких воспоминаний о родной стороне и она как и прежде виделась ей далеким размытым миражом.
Иногда она видела сны, необычные, которые после объяснить не могла.
Ее тяготило, что она не узнавала жизни вокруг, как будто явилась с другой планеты. Планеты? Вот смысл этого слова она знала. Она спросила про планеты у своих подруг-монашек, чем поставила их в тупик.
- Что же это такое, сестра? – спрашивали Левая и Правая, растерянно переглядываясь, а когда она объясняла, качали головой, странно посматривая на нее, потому что всем известно, что звезды вовсе не какие-то там планеты, а души умерших и стыдно не знать таких простых вещей.
Замечательно!
А вот она, знала, что такое планеты, чтобы там ни говорили Левая и Правая, но при этом не умела ни читать, ни писать. В свою очередь, монахини читать умели, но не знали вещей, о которых порой рассказывала им Ю Ли. Иногда ей неожиданно очень хотелось горячего черного терпкого напитка. Его ароматная горчинка была непросто приятной, а необходимой. Без этого она порой не способна была проснуться. И в одно утро вдруг вспомнила его название - «кофе».
Она спросила об этом подруг и те опять нашли ее просьбу странной. Но когда она спросила о том же Циду Вэя, тот не удивился, а просто ответил, что ханьцы не знают кофе. Ю Ли совсем запуталась. Было все страннее и чуднее.
И что все это значило? Может ей помалкивать, пока во всем не разберется?
Как-то, в какой именно день, после отъезда Лин Фэна, точно Ю Ли сказать не могла, она хватилась своего телохранителя, вспомнив, что уже полдня он не показывался ей на глаза.
- Вот где его носит, когда он должен быть при мне? – возмущалась Ю Ли, потом забеспокоилась: - Пойду, отпрошусь у настоятельницы, схожу в деревню, может с ним что-нибудь случилось.
- Не стоит, - подняла голову от своего занятия Правая.
- Почему это? – бросила тряпку Ю Ли, которой натирала пол в храме.
Правая загадочно улыбнулась, снова принявшись тереть доски пола.
- А где Левая? Разве она не должна убирать храм с нами? – заозиралась Ю Ли.
- Она пошла, проводить господина Циду Вэя к хижине аскета.
- А так можно? – удивилась Ю Ли. - А она не получит нагоняй от настоятельницы?
- Она сама получила напутствие настоятельницы об осторожности, когда поведет господина офицера по горной тропе, - ответила Правая.
Оставшееся время, Ю Ли озадаченно терла пол. Как понимать то, что ревностная поборница монастырских правил, вдруг отпустила молодую девчонку одну с мужчиной? Нет в строгом Циду Вэе она уверена, он не такой… Но от чего в нем так уверена настоятельница? Думая об этом Ю Ли вполуха слушала, что рассказывала ей Правая о монахе-аскете, что жил в полном уединении на краю скалы.
Якобы в его убогой хижине не было ничего кроме треснувшей чашки для воды, да длинной веревки, что свернутой плотной связкой висела на суке дощатой стены.
Говорят, она была протянута через ущелье над пропастью и отшельник якобы, каждое утро и вечер прогуливался по ней на другую сторону пропасти. «Медитация над пропастью на канате? – удивилась Ю Ли. – Мило». В свободное от медитации время, аскет бил в рыбу и читал молитвы.
Вечером парочка любителей горных прогулок наконец-то объявилась, от чего Правая и Ю Ли с облегчением перевели дух. Левая тот час ушла в храм – молиться. А Циду Вэй успел лишь издалека убедиться, что его подопечная в порядке. Ю Ли, конечно, могла подойти к нему и поговорить, но она была немножко обижена. Мог бы, хотя бы предупредить, чтобы она не волновалась. И вообще-то она тоже хотела взглянуть на ту таинственную хижину.
А поздним вечером к ней в келью, вдруг, явилась сама настоятельница.
- Тебе нужно сейчас же уйти из обители, - тоном, не терпящим возражений, с ходу заявила та.
Вот те раз! Ее, жену генерала Севера, прогоняют? Ю Ли просто не знала что и сказать. Она попыталась вспомнить, что такого натворила в последние дни, что ее выставляют вон.
- Я чем-то провинилась? – осторожно спросила Ю Ли. – Лин Фэн уверял, что здесь я, вроде бы, в безопасности.
- Я уже в этом не уверена, - нервно проговорила мрачная настоятельница. - Дошел слух, что император отбыл в Храм Белой Лошади и узнала я об этом не от Лин Фэна. От него самого вот уже семь дней нет никаких вестей. Ты сама помнишь, что он обещал держать связь с нами обеими. Если он обещает, то непременно держит данное им слово. Его молчание беспокоит и твоего телохранителя тоже.
«Ага, да так, что он отправился гулять с симпатичной девушкой по горам» - хмыкнула про себя Ю Ли, хотя слова настоятельницы не давали повод благодушествовать.
- Вся округа знает, что в обители живет девушка со светлыми глазами, а это значит, что об этом узнает Фуян, - продолжала нагнетать настоятельница.
- А кто у нас Фуян? – решилась поинтересоваться Ю Ли.
- Четвертая дочь императора, - пояснила настоятельница. – Ее своеволие хоть как-то ограничивал ее владыка-отец, но сейчас его нет в столице и принцесса вольна делать, что хочет. Боюсь, она уже знает о тебе, а если ей станет ведомо, что ты скрываешься здесь, то камня на камне не оставит от нашей обители. Даже если, она не решится наказать обитель, то убийц к тебе подошлет непременно.
- Подай вина, - велел он ему. – И можешь отправляться спать.
Лин Фэн всю ночь пил во дворе, сидя за каменным столом под грушевым деревом и, следя за ночным путем полной луны, раздумывал над предложением принцессы, все больше уверялся, что она так этого не оставит. Просто не в ее характере было отступаться от желаемого. На рассвете убрел в дом и спал до полудня, когда явившийся евнух, призвал его в Пионовый дворец.
Фуян ждала его. И хоть Лин Фэн был, кажется, прощен, беда состояла в том, что он единственный, кто тревожил ее сердце.
Войдя за евнухом в покои принцессы, генерал Лин преклонил колени.
- Генерал Северной армии Лин Фэн, приветствует, Ваше высочество.
- Я призвала вас, чтобы обсудить дело касающееся вас и вашей семьи.
- Ваше высочество?
- К моим стопам припала родня, погубленной вами супруги Ли, ища для нее справедливости. Я должна унять их негодование и жажду мести. Ведь именно я поспособствовала вашему браку, который вы оборвали так безжалостно, отказавшись от моего дара.
- Я бы не посмел. Я лишь воздал должное преступнице, наказав за свершенное преступление. Разве не в праве муж судить и карать в своем доме?
- В моей власти не услышать жалоб родственников вашей супруги, потому и встретилась с вами в отсутствии отца императора. Разве это не доказывает мое благоволение к вам? – доверительно поинтересовалось ее высочество, понимая, что это тот крючок, который не позволит Лин Фэну сорваться. Куда ему вояке, тягаться с ней, изощренной в тонких интригах.
- Я тоже на вашей стороне, ваше высочество. Император никогда не узнает о Черной слезе, которую моя неразумная супруга посмела взять у преступника, решившись сгубить ни в чем не повинную душу. Боюсь, что в этом случае, его величество непременно проведет тщательно расследование, откуда в семье обычного генерала мог появиться яд из императорской лечебницы.
Ответом ему стало мрачное молчание, не сулившее ничего хорошего.
- Ты меня запугиваешь? – прошипела принцесса, не на шутку перепуганная его словами. Она не подозревала, что Лин Фэну станет известно ее неприглядное участие в этой интриге. Так он, оказывается, вел свое расследование? Или рядом с ней его шпион?
Отступив, Фуян смерила его взглядом, как пешку, посмевшую самостоятельно делать ходы, ломая ее игру.
- Я всего лишь желаю защитить вас, - склонился еще ниже генерал Лин.
Ах, вот как! Он решил действовать прямолинейно, грубым запугиванием. Что ж… развернулась к нему Фуян, откинув ногой в сторону, надоевший шлейф тяжелого шелка, она ответит на его прямоту такой же прямолинейностью.
- Если так, то докажите свою верность делом. Я желаю, что бы вы отдали мне печать армии Севера, если не хотите, что бы я стала вашим врагом.
- Я не могу этого сделать, - спокойно ответил он. - При мне ее нет.
- Что? – прошипела принцесса. Как можно поверить тому, что рушило ее планы? Она что же не получит ни Лин Фэна ни печати?
- Думаешь, я поверю в это? – недобро усмехнулась она, обуздав свой гнев. - Ты обязан всегда иметь ее при себе, не так ли?
Лин Фэн молчал.
- Ты никому не мог передать ее? Ты бы не посмел!
Она нисколько не удивилась его молчанию. Передача печати без ведома императора – преступление перед государством.
- Я выразилась недостаточно ясно? - Расхаживала она перед коленопреклонным генералом в ожидании ответа.
И снова молчание. Он не удивился, когда за его спиной встала дворцовая стража, что гремя доспехами, появилась в дверях.
- Взять его… Обыскать!
Он встал и вышел, окруженный стражниками уже зная, куда те ведут его. Когда евнух доложил, что при генерале Лин Фэне не обнаружили войсковой печати, ее высочество бросила:
- Пытать!
Отойдя к круглому окну, прикрытому узкими листьями бамбуковых ветвей, что образовывали ажурную прохладную тень, Фуян перевела дыхание, успокаивая свой гнев и раздражение. Он скажет, где печать. Должен сказать… Печать – это власть над обученной, хорошо подготовленной армией. Не мог Лин Фэн расстаться с ней или отдать кому-то без императорского ведома, это значило бы передать командование армией в чужие руки, что являлось прямой изменой. Принцесса точно знала, что генерал выехал из лагеря с печатью, потому что в лагере в его палатке печати не было. Он постоянно имел ее при себе, тем более, когда отправлялся ко двору. Печать должна всегда оставаться в семье военачальника. Семье?
- Он куда-то заезжал по дороге в столицу? Где-то останавливался? – спросила она у евнуха, ожидавшего за занавесью дальнейших распоряжений своей госпожи.
- Генерала видели с его солдатами только в уличных чифаньках (ресторанчиках), - сразу отозвался евнух, поняв о ком спрашивает его госпожа.
- Так разузнайте подробней весь его путь! – топнула ногой принцесса. Лин Фэн своей неуступчивостью совершенно впустую и бездарно тратил ее время.
Больше всего Фуян ненавидела ждать. Ночь не принесла желанного отдыха, она не способна была успокоить свой гнев и нетерпение. Не помогали ни успокаивающий чай, ни благовония из сонных трав. Утром Четвертая принцесса уединилась в Гранатовой беседке, являвшейся самой красивой беседкой-теремом во всем дворцовом городе. Изящно изогнутая крыша, выложенная бордовой черепицей, была заметна среди темной зелени сосен, что окружали этот уединенный терем. Деревянные колонны беседки, как стол, кушетки и стулья, были покрыты черным лаком и инкрустированны позолотой.
Кисейные пологи, закрывавшие ажурные решетчатые окна и вход, как и развешанные под крышей гроздья фонариков были сплошь бордовыми, потому в вечерней темноте, освещенная беседка напоминала срез сочного граната. Неудивительно, что придворные дамы полюбили собираться в ней. Только вот могла ли Фуян снизойти до общества наложниц? Она не позволяла себе отступать от правил этикета и дворцового церемониала. Ревностно чтившая свой статус, принцесса в каждой мелочи неустанно подчеркивала свое высокое положение.
Услышав торопливые шаги евнуха, Фуян подняла голову от рук. В проеме входа за бордовой занавесью появилась согбенная фигура слуги.
- Говори!
- Пришло донесение, что генерал Лин Фэн по пути в столицу, заезжал в монастырь Нефритового Будды, - выпалил евнух.
Это было подобно грому среди ясного неба. Принцесса резко поднялась на кушетке.
- Почему он свернул в ту глухомань?! Что за непонятная блажь?
- Ваше высочество, настоятельница монастыря является его третьей тетушкой, - сообщил евнух.
- Все равно не понимаю, - поджала губы принцесса. – Он вдруг решил навестить дальнюю родственницу именно по пути в Лоян?
- Говорят невероятное, но это лишь досужие слухи, ваше высочество.
Принцесса так взглянула на замявшегося евнуха, что несчастный тут же зачастил:
- Якобы в монастыре Нефритового Будды отыскалась пропавшая наложница генерала Лин Фэна.
- Что? – задохнулась принцесса. - Она посмела выжить? - помертвевшими губами прошептала она. Это было неслыханно! Эту девку видимо хранят все демоны подземного мира.
- Мне доложили, что спас ее войсковой лекарь, - снова заговорил евнух, выкладывая все, что накопал за эту бессонную ночь - Яд, подосланного к ней убийцы, разбудил ее. Утверждают, что войсковой лекарь сумел запутать погоню, указав беглянке, что она может укрыться в монастыре Нефритового Будды.
И тут ее высочество разобрал хохот. Это, что же получается, вместо того, чтобы убрать со своего пути беспамятную соперницу, она не только пробудила ее, так еще посодействовала ее воссоединению с мужчиной, которого добивалась сама.
Фуян заливалась хохотом, давясь им до слез, заставляя перепуганного евнуха упасть ей в ноги и распростершись на полу с ужасом пережидать истерику своей госпожи.
Глава 8. О визите Фуян в монастырь Нефритового Будды или Это принцесса, ага?
А та которую звали Ю Ли с удовольствием обживалась в горной обители. С отъездом Лин Фэна она боялась, что отношение к ней поменяется, и она окажется на особом положение. Но монахини оценили ее готовность ухаживать за больными. Покладистость дочери варварского племени и готовность всему учиться располагала к себе. Она ладила со всеми двадцатью сестрами монастырской общины, помогала лекарке, в прошлом добродушной и безотказной деревенской тетушке и обе понимали друг друга с полуслова. Она не чинилась и держалась так же просто, как если бы оставалась безымянной бродяжкой. И лишь неотступный Циду Вэй, приставленный к ней генералом Линем, напоминал о ее особом положении, но и к нему вскоре привыкли. Во всяком случае, Левая и Правая уже не шарахались от него и даже робко отвечали на его вопросы, когда он заговаривал с ними.
Циду Вэй ревностно выполнял свои обязанности и даже повздорил с настоятельницей, когда та настояла, чтобы после захода солнца он покидал обитель. Все же это женский монастырь. Скрепя сердце ему пришлось подчиниться, но Ю Ли подозревала, что тогда за ней присматривали Правая или Левая, недаром эти трое то и дело о чем-то шушукались.
После отъезда мужа Ю Ли все раздумывала над его словами и своими появлявшимися время от времени странными мыслями. А неосознанные порой собственные действия приводили в замешательство. Часто ее озадачивали и ставили в тупик обыденные вещи. Ведь даже если она потеряла память, она все же не должна удивляться им, а подспудно узнавать. А она как будто заново народилась на свет. Например, привычные всем палочки для еды приводили ее просто в отчаяние. Особенно обидно было видеть как ловко, а порой изящно орудовали ими остальные и все это неосознанно, машинально.
А эти длинные широкие рукава? Они постоянно мешались и Ю Ли то и дело путалась в них. С другой стороны ругань и некоторые остроты Циду Вэя сразу находили в ней мощный отклик. Но в этом случае понимала его только она. И что это за речь, на которой порой разговаривал с ней Лин Фэн, и которую она сразу признала как родную. Генерал рассказал, что племя, говорящее на таком языке, обитает далеко на Севере. Но насколько далеко сказать не мог и рассказывал общими фразами, безлико, без детально, так что не мог вызывать у Ю Ли никаких воспоминаний о родной стороне и она как и прежде виделась ей далеким размытым миражом.
Иногда она видела сны, необычные, которые после объяснить не могла.
Ее тяготило, что она не узнавала жизни вокруг, как будто явилась с другой планеты. Планеты? Вот смысл этого слова она знала. Она спросила про планеты у своих подруг-монашек, чем поставила их в тупик.
- Что же это такое, сестра? – спрашивали Левая и Правая, растерянно переглядываясь, а когда она объясняла, качали головой, странно посматривая на нее, потому что всем известно, что звезды вовсе не какие-то там планеты, а души умерших и стыдно не знать таких простых вещей.
Замечательно!
А вот она, знала, что такое планеты, чтобы там ни говорили Левая и Правая, но при этом не умела ни читать, ни писать. В свою очередь, монахини читать умели, но не знали вещей, о которых порой рассказывала им Ю Ли. Иногда ей неожиданно очень хотелось горячего черного терпкого напитка. Его ароматная горчинка была непросто приятной, а необходимой. Без этого она порой не способна была проснуться. И в одно утро вдруг вспомнила его название - «кофе».
Она спросила об этом подруг и те опять нашли ее просьбу странной. Но когда она спросила о том же Циду Вэя, тот не удивился, а просто ответил, что ханьцы не знают кофе. Ю Ли совсем запуталась. Было все страннее и чуднее.
И что все это значило? Может ей помалкивать, пока во всем не разберется?
Как-то, в какой именно день, после отъезда Лин Фэна, точно Ю Ли сказать не могла, она хватилась своего телохранителя, вспомнив, что уже полдня он не показывался ей на глаза.
- Вот где его носит, когда он должен быть при мне? – возмущалась Ю Ли, потом забеспокоилась: - Пойду, отпрошусь у настоятельницы, схожу в деревню, может с ним что-нибудь случилось.
- Не стоит, - подняла голову от своего занятия Правая.
- Почему это? – бросила тряпку Ю Ли, которой натирала пол в храме.
Правая загадочно улыбнулась, снова принявшись тереть доски пола.
- А где Левая? Разве она не должна убирать храм с нами? – заозиралась Ю Ли.
- Она пошла, проводить господина Циду Вэя к хижине аскета.
- А так можно? – удивилась Ю Ли. - А она не получит нагоняй от настоятельницы?
- Она сама получила напутствие настоятельницы об осторожности, когда поведет господина офицера по горной тропе, - ответила Правая.
Оставшееся время, Ю Ли озадаченно терла пол. Как понимать то, что ревностная поборница монастырских правил, вдруг отпустила молодую девчонку одну с мужчиной? Нет в строгом Циду Вэе она уверена, он не такой… Но от чего в нем так уверена настоятельница? Думая об этом Ю Ли вполуха слушала, что рассказывала ей Правая о монахе-аскете, что жил в полном уединении на краю скалы.
Якобы в его убогой хижине не было ничего кроме треснувшей чашки для воды, да длинной веревки, что свернутой плотной связкой висела на суке дощатой стены.
Говорят, она была протянута через ущелье над пропастью и отшельник якобы, каждое утро и вечер прогуливался по ней на другую сторону пропасти. «Медитация над пропастью на канате? – удивилась Ю Ли. – Мило». В свободное от медитации время, аскет бил в рыбу и читал молитвы.
Вечером парочка любителей горных прогулок наконец-то объявилась, от чего Правая и Ю Ли с облегчением перевели дух. Левая тот час ушла в храм – молиться. А Циду Вэй успел лишь издалека убедиться, что его подопечная в порядке. Ю Ли, конечно, могла подойти к нему и поговорить, но она была немножко обижена. Мог бы, хотя бы предупредить, чтобы она не волновалась. И вообще-то она тоже хотела взглянуть на ту таинственную хижину.
А поздним вечером к ней в келью, вдруг, явилась сама настоятельница.
- Тебе нужно сейчас же уйти из обители, - тоном, не терпящим возражений, с ходу заявила та.
Вот те раз! Ее, жену генерала Севера, прогоняют? Ю Ли просто не знала что и сказать. Она попыталась вспомнить, что такого натворила в последние дни, что ее выставляют вон.
- Я чем-то провинилась? – осторожно спросила Ю Ли. – Лин Фэн уверял, что здесь я, вроде бы, в безопасности.
- Я уже в этом не уверена, - нервно проговорила мрачная настоятельница. - Дошел слух, что император отбыл в Храм Белой Лошади и узнала я об этом не от Лин Фэна. От него самого вот уже семь дней нет никаких вестей. Ты сама помнишь, что он обещал держать связь с нами обеими. Если он обещает, то непременно держит данное им слово. Его молчание беспокоит и твоего телохранителя тоже.
«Ага, да так, что он отправился гулять с симпатичной девушкой по горам» - хмыкнула про себя Ю Ли, хотя слова настоятельницы не давали повод благодушествовать.
- Вся округа знает, что в обители живет девушка со светлыми глазами, а это значит, что об этом узнает Фуян, - продолжала нагнетать настоятельница.
- А кто у нас Фуян? – решилась поинтересоваться Ю Ли.
- Четвертая дочь императора, - пояснила настоятельница. – Ее своеволие хоть как-то ограничивал ее владыка-отец, но сейчас его нет в столице и принцесса вольна делать, что хочет. Боюсь, она уже знает о тебе, а если ей станет ведомо, что ты скрываешься здесь, то камня на камне не оставит от нашей обители. Даже если, она не решится наказать обитель, то убийц к тебе подошлет непременно.
