Из Конашова приехала Людмила Михайловна навестить дочь и проконсультироваться у столичного эндокринолога. По телефону велела Кире встретить её обязательно, потому что у неё тяжёленные сумки: несмотря на возражения дочери, Людмила Михайловна везла ей трехлитровые банки домашних маринадов и варенья. Кира собралась попросить Лёху съездить с нею на вокзал, но, случайно узнав о предстоящем событии (Людмила Михайловна позвонила, когда Кира с Георгием катались по Москве-реке на прогулочном теплоходе), Георгий настоял, чтобы Кира поехала встречать мать с ним. Людмиле Михайловне новый знакомый дочери очень понравился: серьёзный, обеспеченный, машина хорошая, немолод, так это и к лучшему, будет цветущую жену холить и лелеять. Кира восторгов матери не разделила, но и спорить не стала, понимала, что бесполезно.
А через месяц Людмила Михайловна позвонила дочери узнать, как дела, и между прочим сообщила:
– Кирилка твой приезжал, тебя искал.
– Когда? Что спрашивал? – Кира почувствовала, как кровь прилила к лицу.
– Тебя спрашивал, но я его куда надо отправила, поскудника. Отчитала по первое число.
– Ты хоть мой новый телефон ему дала?
– Это ещё зачем? Мало мы через него хлебнули, ещё разок захотела!
– Мам, ну, он же меня искал, значит, понял, что не прав был.
– Понял он, как же! Горбатого могила исправит. Зря я тебе всё это рассказала. Забудь об нём. Встретила приличного человека, вот за него и держись. Твой Георгий, сразу видно, самостоятельный, непьющий…
Кира не слушала мать, она вспоминала, как Кирилл приезжал в Конашов, как приходил к ней в «Цветочный остров», красивый, весёлый, с сияющими глазами, и покупал ей огромный букет белых эустом.
После звонка матери Кира уже ни о чём не могла думать, кроме встречи с Кириллом. Но ведь он живёт с женой, он же с Лорой приходил в салон покупать белые эустомы, он жене покупал белые эустомы! Может быть, Кире почудилось, и это был не Кирилл, слишком много она о нём думала, вот и привиделось. А может, мама всё перепутала или нарочно сказала, чтобы её подразнить… Кира не знала симптомов нервного срыва, но почувствовала, что с ней происходит что-то, с чем она сама не в силах справиться: апатия ко всему, абсолютное нежелание общаться с кем бы то ни было, головные боли, нервозность. Кира написала заявление об уходе, куда и зачем, ей было в тот момент неважно, она была не в силах работать. Сидела дома, уставясь в одну точку, и перебирала в памяти события последних двух лет – знакомство с Кириллом, беременность, поездка в Москву к Федуловым, роды, расставание…
Георгий приехал к Кире в коммуналку, увидел её, осунувшуюся, с черными кругами вокруг глаз, силой заставил собраться и повёз в клинику неврозов. Кира почти месяц возвращалась в нормальное состояние, а выйдя из клиники, твёрдо сказала себе: никогда не вспоминать о том, что прошло. Не было в её жизни ни Кирилла, ни мертворождённого ребёнка, ни позора и бегства из родного города. Забыла раз и навсегда!
Ульяна открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Большая светлая комната освещена солнцем, через полупрозрачную белую штору видны небоскрёбы Москва-Сити. Но тотчас же Ульяна вспомнила все удивительные события вчерашнего дня, приведшие её в этот дом. Одев белоснежный халат, выданный ей вчера строгой матерью Киры, Уля отправилась на кухню.
– Доброе утро! – Ульяна поздоровалась с Людмилой Михайловной.
– Доброе! А я тебя уже будить собралась идти. Садись завтракать. Сейчас за тобой Кира заедет.
– Спасибо! А Кира уже уехала на работу? Тогда пусть за мной не возвращается. Вы мне адрес дайте, а я сама доеду.
– Она ещё со вчерашнего дня не возвращалась! – проворчала Людмила Михайловна. – Сейчас явится.
Действительно, через несколько минут раздалась трель дверного звонка. Кира, в нарядном платье, но с усталыми глазами, заглянула на кухню:
– Ульяна, ты позавтракала?
– Доброе утро! Да, я готова.
– В халате поедешь? – улыбнулась Кира.
– Нет, – смутилась Уля.
– Значит, пока не готова. Давай собирайся. Нам с тобой про всё полчаса осталось, – Кира ушла, а Ульяна поднялась, чтобы идти одеваться.
– Сиди, ешь спокойно, – остановила Улю Людмила Михайловна, – Куда торопиться? Успеете.
Ульяна послушно села и принялась поспешно доедать кашу.
Когда Кира вышла из душа, Ульяна уже ждала её под дверью в прихожей.
– Ну, ты просто вжик, – Кира одобрительно посмотрела на девушку, – сейчас оденусь и поедем.
Ульяна ехала в офис «Цветочной симфонии», и сердце её замирало: одно только слово «офис» заставляло преисполниться важностью с ней происходящего. Девушке казалось, что блистательная Кира должна работать в небоскрёбе из стекла где-нибудь в Москва-Сити, но они отправились в промзону на окраине города.
– Подожди меня немного, пока я на оптовую базу загляну, – сказала Кира и ушла почти на час.
Потом они поехали посмотреть помещение, сдаваемое в аренду, затем сделали крюк, чтобы захватить «заодно по дороге», как выразилась Кира, новые фитолампы для живых растений. Наконец они прибыли в офис, который занимал полэтажа старенького трехэтажного здания в центре Москвы.
– Вот, Катюша, тебе временную замену привезла. Посидит на телефоне, – представила Кира Ульяну беременной шатенке. – Объясни ей, как тут у тебя всё работает.
– Вам из «Цветочного рая» конверт прислали, и ещё Пономарёв звонил, – Катя, докладывая об утренних делах, прошла следом за Кирой в кабинет.
Ульяна огляделась: огромный стол, за которым ей предстоит работать, шкафы с папками, горшочки с цветущими фиалками на подоконнике. Помещение было светлым, предпочтение явно отдавалось белому цвету, как и в Кириной квартире. В приёмную зашел молодой человек в узких брюках не то с короткой бородкой, не то с многодневной щетиной:
– У себя? – кивнул он на дверь Кириного кабинета.
Ульяна кивнула: наверное, он спрашивает про начальницу. Московский мажор (так окрестила Уля зашедшего) постучался и скрылся за дверью кабинета. Потом туда же, зашла девушка в ярком балахоне, кто-то ещё заходил, выходил… Ульяна завороженно смотрела на происходящее, представляя, как будет работать с этими людьми. Наконец из кабинета вышла Катя.
– Ты раньше где работала? – секретарь поправляла складки платья на круглом животе. Спрашивала из вежливости, ей Ульяна была неинтересна, волновала новая жизнь, которая шевелилась внутри, каждую минуту напоминая о скором появлении.
– Нигде. Я в этом году педколледж окончила, но знаю хорошо компьютер.
Ульяна хотела подробно рассказать о своих умениях и навыках, но Катя её перебила:
– Значит, записывай: утром тебе надо в первую очередь…
Неделя пронеслась для Ульяны молниеносно. Утром, не дожидаясь Киры, она мчалась к метро, чтобы в девять уже сидеть за широким столом, отвечать на звонки, разбирать почту. Она понемногу стала ориентироваться в служебной иерархии, узнала, что девушка в ярком балахоне, Марина, «правая рука» руководителя, а мажор Тимур Усманов, на самом деле совсем и не мажор, а трудяга, отвечающий за логистику компании. Менеджер Никита в первый же день пригласил Ульяну в кафе и подарил смешного тряпичного зайчонка.
– Ты с ним поосторожнее, – посоветовала Катя, – уши не развешивай. Знаешь, бывают такие: говорят о любви сразу всем подряд.
– Знаю, – вздохнула Ульяна.
Своё пребывание в квартире Киры Ульяна с первого дня расценивала как неудобное, стесняющее хозяев, а попав на работу в «Цветочную симфонию», и вовсе посчитала неприличным пользоваться гостеприимством своей начальницы. Поэтому начала в Интернете подыскивать недорогую комнату, сообщив Людмиле Михайловне, что надеется на следующей неделе перебраться в съемное жильё. Ульяна полагала, что мать Киры обрадуется, что незваная гостья освободит гостиную, но неожиданно услышала:
– Куда это собралась? Ещё вляпаешься во что-нибудь. У тебя на лбу написано, что ты дура наивная. Живи тут, пока в Москве не освоишься.
Ульяна растерялась:
– Людмила Михайловна, давайте я Вам хотя бы за питание буду отдавать. А то живу у вас как нахлебница.
– Отработаешь. В субботу окна будешь мыть. А то я из фирмы приглашаю, а там неизвестно кого пришлют, ещё и обчистят. Мне под потолок лазить тяжело, Кире некогда, так, чтобы мне чужих людей в дом не пускать, я тебя привлеку.
Ульяна с удивлением и радостью слушала, что её такая строгая и неулыбчивая Кирина мать чужой не считает.
Тётя Ира, узнав, что Ульяна работает секретарем в офисе, где ей дали трудовую книжку и обещали хорошую зарплату, выдала племяннице набор предостережений, а узнав, что девушка бесплатно поселилась у своей руководительницы, где её ещё и кормят, тётя Ира запаниковала: «Здесь что-то нечисто! Немедленно возвращайся!». Как ни успокаивала Ульяна тётку, та заявила, что только сдаст баланс, сразу сама приедет за племянницей в Москву.
А ещё вечерами Ульяна звонила Мише поделиться новостями, обсудить события дня, порассуждать на важные, в их понимании, темы.
Утром, придя в приемную за полчаса до начала рабочего дня, Ульяна полила фиалки (строго в поддонники, как указала Катя), полюбовалась на сквер за окном и, довольная, села за свой огромный стол. Этот стол Ульяне особенно нравился – две солидные тумбы со множеством ящиков, светлая буковая столешница, плавно выдвигающаяся полка для клавиатуры – сидя за этим столом, Уля ощущала себя крутым профессионалом. Весело заиграл телефон, незнакомый номер на экране словно предупреждал: «Не бери, это спам». Но Ульяна нажала «Ответить» и услышала взволнованный голос Вики:
– Привет, Уль! Я с чужого телефона звоню. Если тебя кто-нибудь будет спрашивать о нас, мы с Барановым к тебе в понедельник приезжали.
– Куда ко мне? Я же в Москве!
– Вот в Москву и приезжали. На машине. Тебя проведать.
– Я ничего не понимаю. Вы в Москву приезжали, сказали, что ко мне, а со мною не встретились? А кто меня про это спрашивать будет?
– Уль, тут такое. Баранов Матвея хотел убить. Там травмы всего по полной: и черепное, и почки отбиты, и всё остальное. Но я сказала, что нас в городе не было, мы к подруге в Москву ездили.
– А Матвей жив?
– Жив, в больнице, ему операцию сделали. Думали не выживет. Я так плакала. А Матвей в себя пришёл и следователю на Саньку указал. А я сказала, что мы из Конашова уезжали. Сразу, что на ум пришло, то и сказала.
– Так выходит, твой Баранов практически убийца. И чего его покрывать?
– Ульян, ты хочешь, чтобы моего мужа в тюрьму посадили?
– А к Матвею в больницу кто-нибудь ходит? Он встаёт?
– Ульян, мне сейчас только в больнице засветиться осталось.
– Но ведь наверняка из-за тебя всё произошло.
– Вот только не надо про совесть и порядочность мне рассказывать. Короче, если спросят, ты поняла, что говорить.
Вика нажала отбой, а Ульяна тупо смотрела на телефон, не понимая, как ей поступить. Матвей в больнице, один, может быть, его родители в деревне даже не знают, что сын в тяжёлом состоянии. Завтра суббота, выходной день, значит, надо сегодня же поехать в Конашов и на месте узнать, какая Матвею нужна помощь. Два дня выходных, а в понедельник утром прямо с вокзала успеет на работу. Правда, обещала Людмиле Михайловне окна помыть, но объяснит, что близкий человек в больнице лежит. А окна в понедельник после работы помоет, сейчас и вечером светло – всё-таки лето!
Дверь распахнулась и вошла Кира – шляпа с широкими полями, шёлковое платье, перехваченное пояском на тонкой талии, изящные туфли – Ульяна не переставала восхищаться элегантностью своей начальницы.
– Ты чего утром меня не подождала? Вместе бы приехали, – Кира вопросительно посмотрела на Улю.
– Спасибо! Но не хочется Вас затруднять. И мне нравится на метро.
– Ну, как знаешь. Насильно в рай не тянут, – пожала покатыми плечами Кира. – Ты, кроме метро, Москву-то видела? Вечером покатаемся с тобой по городу. Я тебе мою Москву покажу.
– Спасибо большое! Но мне сегодня вечером нужно в Конашов поехать. У меня там близкий человек в тяжёлом состоянии в больницу попал, – Ульяне очень хотелось поехать с Кирой вечером по Москве, однако случившееся с Матвеем не давало права оставаться в столице.
– Это тётя твоя заболела?
– Нет, – потупилась Ульяна, – но это человек, которому надо помочь.
– Твой изменник коварный заболел? Надеюсь не в венерический диспансер к нему надо ехать? – Кира помнила историю несчастной любви и обмана, рассказанную ей Ульяной в первый день знакомства.
– Его муж моей подруги чуть не убил, – тихо произнесла Уля.
– Думаю, за дело.
– Да, за дело, за мою подругу. Но он в больнице лежит, а близких никого. Может, я с кем-то договорюсь, чтобы за ним смотрели. Займу у тёти денег и с санитарками поговорю.
– А пускай твоя подруга за ним ходит, раз он из-за неё дрался.
– Она не хочет в больнице светиться, – начала объяснять Ульяна, но тут в приемную вошли сотрудники, и разговор о Матвее был завершен.
В разгар рабочего дня начальница вызвала Ульяну к себе в кабинет:
– Вот возьми, здесь и на дорогу, и на санитарок, – Кира протянула Уле пачку денег.
– Спасибо! Зачем? Не надо, – смутилась Ульяна.
– Забирай, мне некогда тебя уговаривать. И позови ко мне Усманова с Даниловым, что-то они с курьерской доставкой перемудрили.
Ульяна вышла из кабинета начальницы, думая, что неделю назад на пороге федуловского дома ей повстречался ангел.
День выдался на редкость суетной, только к вечеру Кира смогла спокойно подумать о том, что беспокоило последнее время – о Дне рождения Андрея Юрьевича Федулова. Праздник должен был состояться завтра, фирма «Цветочная симфония» принимала участие в оформлении торжества, флористы-дизайнеры рано утром отправятся на Новую Ригу украшать дом. А вот самой Кире надо ли ехать к Федуловым? До прошлой осени она не разрешала себе думать об этих людях и успешно с этим запретом справлялась. Но зачем-то жизнь стала упорно напоминать о событиях почти двадцатилетней давности. Поехать? Не поехать? Хотелось поговорить с Еленой, претензий никаких Кира ей предъявлять не собиралась, да и какие претензии через столько лет! Просто хочется разобраться: что же всё-таки тогда произошло. Сначала Кире было больно об этом думать, потом она запретила себе все воспоминания о романе и расставании с Кириллом, но теперь, когда жизнь стала настойчиво предлагать ей снять запрет с этой темы, Кира обнаружила, что спустя годы она просто не понимает, что это было, почему так странно и нелепо всё закончилось. Теперь на случившееся с ней Кира смотрела не испуганными глазами влюблённой девочки, а с позиций взрослой женщины.
С улицы доносились отдалённые грозовые раскаты, по стеклу застучали дождевые капли. Кира подошла к окну: по старой московской улице спешили люди, раскрывали зонты, поднимали капюшоны ветровок; вспомнилось, что так же ускоряли шаги прохожие, торопясь спрятаться от дождя, когда она смотрела на них из кухонного окна коммуналки в Мерзляковском переулке. Так же собирались лужи на асфальте, так же тяжёлые капли барабанили по крышам старых московских особняков… «Как странно, – подумала Кира, – вокруг всё по-прежнему, а я стала совершенно другой».
Когда семнадцать лет назад Кира приняла твёрдое решение отформатировать свою жизнь, вычеркнув из неё то, что приносит боль, неожиданно пришла мысль самой открыть магазин.
А через месяц Людмила Михайловна позвонила дочери узнать, как дела, и между прочим сообщила:
– Кирилка твой приезжал, тебя искал.
– Когда? Что спрашивал? – Кира почувствовала, как кровь прилила к лицу.
– Тебя спрашивал, но я его куда надо отправила, поскудника. Отчитала по первое число.
– Ты хоть мой новый телефон ему дала?
– Это ещё зачем? Мало мы через него хлебнули, ещё разок захотела!
– Мам, ну, он же меня искал, значит, понял, что не прав был.
– Понял он, как же! Горбатого могила исправит. Зря я тебе всё это рассказала. Забудь об нём. Встретила приличного человека, вот за него и держись. Твой Георгий, сразу видно, самостоятельный, непьющий…
Кира не слушала мать, она вспоминала, как Кирилл приезжал в Конашов, как приходил к ней в «Цветочный остров», красивый, весёлый, с сияющими глазами, и покупал ей огромный букет белых эустом.
После звонка матери Кира уже ни о чём не могла думать, кроме встречи с Кириллом. Но ведь он живёт с женой, он же с Лорой приходил в салон покупать белые эустомы, он жене покупал белые эустомы! Может быть, Кире почудилось, и это был не Кирилл, слишком много она о нём думала, вот и привиделось. А может, мама всё перепутала или нарочно сказала, чтобы её подразнить… Кира не знала симптомов нервного срыва, но почувствовала, что с ней происходит что-то, с чем она сама не в силах справиться: апатия ко всему, абсолютное нежелание общаться с кем бы то ни было, головные боли, нервозность. Кира написала заявление об уходе, куда и зачем, ей было в тот момент неважно, она была не в силах работать. Сидела дома, уставясь в одну точку, и перебирала в памяти события последних двух лет – знакомство с Кириллом, беременность, поездка в Москву к Федуловым, роды, расставание…
Георгий приехал к Кире в коммуналку, увидел её, осунувшуюся, с черными кругами вокруг глаз, силой заставил собраться и повёз в клинику неврозов. Кира почти месяц возвращалась в нормальное состояние, а выйдя из клиники, твёрдо сказала себе: никогда не вспоминать о том, что прошло. Не было в её жизни ни Кирилла, ни мертворождённого ребёнка, ни позора и бегства из родного города. Забыла раз и навсегда!
ГЛАВА 11. УЛЬЯНА
Ульяна открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Большая светлая комната освещена солнцем, через полупрозрачную белую штору видны небоскрёбы Москва-Сити. Но тотчас же Ульяна вспомнила все удивительные события вчерашнего дня, приведшие её в этот дом. Одев белоснежный халат, выданный ей вчера строгой матерью Киры, Уля отправилась на кухню.
– Доброе утро! – Ульяна поздоровалась с Людмилой Михайловной.
– Доброе! А я тебя уже будить собралась идти. Садись завтракать. Сейчас за тобой Кира заедет.
– Спасибо! А Кира уже уехала на работу? Тогда пусть за мной не возвращается. Вы мне адрес дайте, а я сама доеду.
– Она ещё со вчерашнего дня не возвращалась! – проворчала Людмила Михайловна. – Сейчас явится.
Действительно, через несколько минут раздалась трель дверного звонка. Кира, в нарядном платье, но с усталыми глазами, заглянула на кухню:
– Ульяна, ты позавтракала?
– Доброе утро! Да, я готова.
– В халате поедешь? – улыбнулась Кира.
– Нет, – смутилась Уля.
– Значит, пока не готова. Давай собирайся. Нам с тобой про всё полчаса осталось, – Кира ушла, а Ульяна поднялась, чтобы идти одеваться.
– Сиди, ешь спокойно, – остановила Улю Людмила Михайловна, – Куда торопиться? Успеете.
Ульяна послушно села и принялась поспешно доедать кашу.
Когда Кира вышла из душа, Ульяна уже ждала её под дверью в прихожей.
– Ну, ты просто вжик, – Кира одобрительно посмотрела на девушку, – сейчас оденусь и поедем.
Ульяна ехала в офис «Цветочной симфонии», и сердце её замирало: одно только слово «офис» заставляло преисполниться важностью с ней происходящего. Девушке казалось, что блистательная Кира должна работать в небоскрёбе из стекла где-нибудь в Москва-Сити, но они отправились в промзону на окраине города.
– Подожди меня немного, пока я на оптовую базу загляну, – сказала Кира и ушла почти на час.
Потом они поехали посмотреть помещение, сдаваемое в аренду, затем сделали крюк, чтобы захватить «заодно по дороге», как выразилась Кира, новые фитолампы для живых растений. Наконец они прибыли в офис, который занимал полэтажа старенького трехэтажного здания в центре Москвы.
– Вот, Катюша, тебе временную замену привезла. Посидит на телефоне, – представила Кира Ульяну беременной шатенке. – Объясни ей, как тут у тебя всё работает.
– Вам из «Цветочного рая» конверт прислали, и ещё Пономарёв звонил, – Катя, докладывая об утренних делах, прошла следом за Кирой в кабинет.
Ульяна огляделась: огромный стол, за которым ей предстоит работать, шкафы с папками, горшочки с цветущими фиалками на подоконнике. Помещение было светлым, предпочтение явно отдавалось белому цвету, как и в Кириной квартире. В приёмную зашел молодой человек в узких брюках не то с короткой бородкой, не то с многодневной щетиной:
– У себя? – кивнул он на дверь Кириного кабинета.
Ульяна кивнула: наверное, он спрашивает про начальницу. Московский мажор (так окрестила Уля зашедшего) постучался и скрылся за дверью кабинета. Потом туда же, зашла девушка в ярком балахоне, кто-то ещё заходил, выходил… Ульяна завороженно смотрела на происходящее, представляя, как будет работать с этими людьми. Наконец из кабинета вышла Катя.
– Ты раньше где работала? – секретарь поправляла складки платья на круглом животе. Спрашивала из вежливости, ей Ульяна была неинтересна, волновала новая жизнь, которая шевелилась внутри, каждую минуту напоминая о скором появлении.
– Нигде. Я в этом году педколледж окончила, но знаю хорошо компьютер.
Ульяна хотела подробно рассказать о своих умениях и навыках, но Катя её перебила:
– Значит, записывай: утром тебе надо в первую очередь…
Неделя пронеслась для Ульяны молниеносно. Утром, не дожидаясь Киры, она мчалась к метро, чтобы в девять уже сидеть за широким столом, отвечать на звонки, разбирать почту. Она понемногу стала ориентироваться в служебной иерархии, узнала, что девушка в ярком балахоне, Марина, «правая рука» руководителя, а мажор Тимур Усманов, на самом деле совсем и не мажор, а трудяга, отвечающий за логистику компании. Менеджер Никита в первый же день пригласил Ульяну в кафе и подарил смешного тряпичного зайчонка.
– Ты с ним поосторожнее, – посоветовала Катя, – уши не развешивай. Знаешь, бывают такие: говорят о любви сразу всем подряд.
– Знаю, – вздохнула Ульяна.
Своё пребывание в квартире Киры Ульяна с первого дня расценивала как неудобное, стесняющее хозяев, а попав на работу в «Цветочную симфонию», и вовсе посчитала неприличным пользоваться гостеприимством своей начальницы. Поэтому начала в Интернете подыскивать недорогую комнату, сообщив Людмиле Михайловне, что надеется на следующей неделе перебраться в съемное жильё. Ульяна полагала, что мать Киры обрадуется, что незваная гостья освободит гостиную, но неожиданно услышала:
– Куда это собралась? Ещё вляпаешься во что-нибудь. У тебя на лбу написано, что ты дура наивная. Живи тут, пока в Москве не освоишься.
Ульяна растерялась:
– Людмила Михайловна, давайте я Вам хотя бы за питание буду отдавать. А то живу у вас как нахлебница.
– Отработаешь. В субботу окна будешь мыть. А то я из фирмы приглашаю, а там неизвестно кого пришлют, ещё и обчистят. Мне под потолок лазить тяжело, Кире некогда, так, чтобы мне чужих людей в дом не пускать, я тебя привлеку.
Ульяна с удивлением и радостью слушала, что её такая строгая и неулыбчивая Кирина мать чужой не считает.
Тётя Ира, узнав, что Ульяна работает секретарем в офисе, где ей дали трудовую книжку и обещали хорошую зарплату, выдала племяннице набор предостережений, а узнав, что девушка бесплатно поселилась у своей руководительницы, где её ещё и кормят, тётя Ира запаниковала: «Здесь что-то нечисто! Немедленно возвращайся!». Как ни успокаивала Ульяна тётку, та заявила, что только сдаст баланс, сразу сама приедет за племянницей в Москву.
А ещё вечерами Ульяна звонила Мише поделиться новостями, обсудить события дня, порассуждать на важные, в их понимании, темы.
Утром, придя в приемную за полчаса до начала рабочего дня, Ульяна полила фиалки (строго в поддонники, как указала Катя), полюбовалась на сквер за окном и, довольная, села за свой огромный стол. Этот стол Ульяне особенно нравился – две солидные тумбы со множеством ящиков, светлая буковая столешница, плавно выдвигающаяся полка для клавиатуры – сидя за этим столом, Уля ощущала себя крутым профессионалом. Весело заиграл телефон, незнакомый номер на экране словно предупреждал: «Не бери, это спам». Но Ульяна нажала «Ответить» и услышала взволнованный голос Вики:
– Привет, Уль! Я с чужого телефона звоню. Если тебя кто-нибудь будет спрашивать о нас, мы с Барановым к тебе в понедельник приезжали.
– Куда ко мне? Я же в Москве!
– Вот в Москву и приезжали. На машине. Тебя проведать.
– Я ничего не понимаю. Вы в Москву приезжали, сказали, что ко мне, а со мною не встретились? А кто меня про это спрашивать будет?
– Уль, тут такое. Баранов Матвея хотел убить. Там травмы всего по полной: и черепное, и почки отбиты, и всё остальное. Но я сказала, что нас в городе не было, мы к подруге в Москву ездили.
– А Матвей жив?
– Жив, в больнице, ему операцию сделали. Думали не выживет. Я так плакала. А Матвей в себя пришёл и следователю на Саньку указал. А я сказала, что мы из Конашова уезжали. Сразу, что на ум пришло, то и сказала.
– Так выходит, твой Баранов практически убийца. И чего его покрывать?
– Ульян, ты хочешь, чтобы моего мужа в тюрьму посадили?
– А к Матвею в больницу кто-нибудь ходит? Он встаёт?
– Ульян, мне сейчас только в больнице засветиться осталось.
– Но ведь наверняка из-за тебя всё произошло.
– Вот только не надо про совесть и порядочность мне рассказывать. Короче, если спросят, ты поняла, что говорить.
Вика нажала отбой, а Ульяна тупо смотрела на телефон, не понимая, как ей поступить. Матвей в больнице, один, может быть, его родители в деревне даже не знают, что сын в тяжёлом состоянии. Завтра суббота, выходной день, значит, надо сегодня же поехать в Конашов и на месте узнать, какая Матвею нужна помощь. Два дня выходных, а в понедельник утром прямо с вокзала успеет на работу. Правда, обещала Людмиле Михайловне окна помыть, но объяснит, что близкий человек в больнице лежит. А окна в понедельник после работы помоет, сейчас и вечером светло – всё-таки лето!
Дверь распахнулась и вошла Кира – шляпа с широкими полями, шёлковое платье, перехваченное пояском на тонкой талии, изящные туфли – Ульяна не переставала восхищаться элегантностью своей начальницы.
– Ты чего утром меня не подождала? Вместе бы приехали, – Кира вопросительно посмотрела на Улю.
– Спасибо! Но не хочется Вас затруднять. И мне нравится на метро.
– Ну, как знаешь. Насильно в рай не тянут, – пожала покатыми плечами Кира. – Ты, кроме метро, Москву-то видела? Вечером покатаемся с тобой по городу. Я тебе мою Москву покажу.
– Спасибо большое! Но мне сегодня вечером нужно в Конашов поехать. У меня там близкий человек в тяжёлом состоянии в больницу попал, – Ульяне очень хотелось поехать с Кирой вечером по Москве, однако случившееся с Матвеем не давало права оставаться в столице.
– Это тётя твоя заболела?
– Нет, – потупилась Ульяна, – но это человек, которому надо помочь.
– Твой изменник коварный заболел? Надеюсь не в венерический диспансер к нему надо ехать? – Кира помнила историю несчастной любви и обмана, рассказанную ей Ульяной в первый день знакомства.
– Его муж моей подруги чуть не убил, – тихо произнесла Уля.
– Думаю, за дело.
– Да, за дело, за мою подругу. Но он в больнице лежит, а близких никого. Может, я с кем-то договорюсь, чтобы за ним смотрели. Займу у тёти денег и с санитарками поговорю.
– А пускай твоя подруга за ним ходит, раз он из-за неё дрался.
– Она не хочет в больнице светиться, – начала объяснять Ульяна, но тут в приемную вошли сотрудники, и разговор о Матвее был завершен.
В разгар рабочего дня начальница вызвала Ульяну к себе в кабинет:
– Вот возьми, здесь и на дорогу, и на санитарок, – Кира протянула Уле пачку денег.
– Спасибо! Зачем? Не надо, – смутилась Ульяна.
– Забирай, мне некогда тебя уговаривать. И позови ко мне Усманова с Даниловым, что-то они с курьерской доставкой перемудрили.
Ульяна вышла из кабинета начальницы, думая, что неделю назад на пороге федуловского дома ей повстречался ангел.
ГЛАВА 12. КИРА
День выдался на редкость суетной, только к вечеру Кира смогла спокойно подумать о том, что беспокоило последнее время – о Дне рождения Андрея Юрьевича Федулова. Праздник должен был состояться завтра, фирма «Цветочная симфония» принимала участие в оформлении торжества, флористы-дизайнеры рано утром отправятся на Новую Ригу украшать дом. А вот самой Кире надо ли ехать к Федуловым? До прошлой осени она не разрешала себе думать об этих людях и успешно с этим запретом справлялась. Но зачем-то жизнь стала упорно напоминать о событиях почти двадцатилетней давности. Поехать? Не поехать? Хотелось поговорить с Еленой, претензий никаких Кира ей предъявлять не собиралась, да и какие претензии через столько лет! Просто хочется разобраться: что же всё-таки тогда произошло. Сначала Кире было больно об этом думать, потом она запретила себе все воспоминания о романе и расставании с Кириллом, но теперь, когда жизнь стала настойчиво предлагать ей снять запрет с этой темы, Кира обнаружила, что спустя годы она просто не понимает, что это было, почему так странно и нелепо всё закончилось. Теперь на случившееся с ней Кира смотрела не испуганными глазами влюблённой девочки, а с позиций взрослой женщины.
С улицы доносились отдалённые грозовые раскаты, по стеклу застучали дождевые капли. Кира подошла к окну: по старой московской улице спешили люди, раскрывали зонты, поднимали капюшоны ветровок; вспомнилось, что так же ускоряли шаги прохожие, торопясь спрятаться от дождя, когда она смотрела на них из кухонного окна коммуналки в Мерзляковском переулке. Так же собирались лужи на асфальте, так же тяжёлые капли барабанили по крышам старых московских особняков… «Как странно, – подумала Кира, – вокруг всё по-прежнему, а я стала совершенно другой».
Когда семнадцать лет назад Кира приняла твёрдое решение отформатировать свою жизнь, вычеркнув из неё то, что приносит боль, неожиданно пришла мысль самой открыть магазин.
