Но сейчас всё нормально: мама поправилась, завтра уезжаю в Питер, а сегодня мы собрались у Чумы и наслаждаемся спелым арбузом, августовским днём, наслаждаемся пониманием того, что всё, что происходит с нами и вокруг нас, к лучшему. Конечно, Татьяна с Людочкой пикируются по любому поводу, ну, не могут они не обмениваться колкостями и язвительными замечаниями. Но попробуйте задеть одну из них – горой друг за друга встанут.
– А ты не боишься, что со своим Шуриком где-нибудь в болоте застрянешь, – Людочка рассматривает фотографии с очередных покатушек. Фото классные, Чума профессионально снимала их гонки по бездорожью.
– Чего бояться? – Татьяна пожимает плечами, – Вон люди в сорок лет рожать собираются и то не боятся.
– Не в сорок, а в тридцать восемь, – поправляю я.
– Это тебе сейчас тридцать восемь, а в декабре тридцать девять будет, – вносит ясность Людочка.
Да, я совсем забыла сказать, что в декабре у меня должен родится сын. Мы ещё не придумали ему имя, ведь выбор очень большой – к отчеству Михайлович практически все имена подходят.
– Ты только не вздумай в Питере рожать. У Шурика мать врач¬-акушер, она у тебя роды в лучшем виде примет, – декларирует Чума.
– Опять же, мы рядом, а то мало ли что, – добавляет Людочка.
– Люд, ты можешь не каркать! – перебивает Татьяна.
Я слушаю их и улыбаюсь. Я, вообще, в последнее время почти всё время улыбаюсь – улыбаюсь знакомым, улыбаюсь прохожим, улыбаюсь своим мыслям… Улыбаюсь и не боюсь, как прежде, что счастье мимолетно и надо ждать подвоха. Я научилась принимать мою жизнь такой, какая она есть. И она мне очень нравится.
– А ты не боишься, что со своим Шуриком где-нибудь в болоте застрянешь, – Людочка рассматривает фотографии с очередных покатушек. Фото классные, Чума профессионально снимала их гонки по бездорожью.
– Чего бояться? – Татьяна пожимает плечами, – Вон люди в сорок лет рожать собираются и то не боятся.
– Не в сорок, а в тридцать восемь, – поправляю я.
– Это тебе сейчас тридцать восемь, а в декабре тридцать девять будет, – вносит ясность Людочка.
Да, я совсем забыла сказать, что в декабре у меня должен родится сын. Мы ещё не придумали ему имя, ведь выбор очень большой – к отчеству Михайлович практически все имена подходят.
– Ты только не вздумай в Питере рожать. У Шурика мать врач¬-акушер, она у тебя роды в лучшем виде примет, – декларирует Чума.
– Опять же, мы рядом, а то мало ли что, – добавляет Людочка.
– Люд, ты можешь не каркать! – перебивает Татьяна.
Я слушаю их и улыбаюсь. Я, вообще, в последнее время почти всё время улыбаюсь – улыбаюсь знакомым, улыбаюсь прохожим, улыбаюсь своим мыслям… Улыбаюсь и не боюсь, как прежде, что счастье мимолетно и надо ждать подвоха. Я научилась принимать мою жизнь такой, какая она есть. И она мне очень нравится.
