– Ничего я не фантазировала. Владька сам всё рассказал, когда уходил. Со мной, сказал, ни один мужик жить не будет, потому то я дура. Ну, и всё рассказал, про свою любовь, про то, что она замужем была, а теперь развелась, и они вместе будут жить в ипотечной квартире. Вот я две недели и пережёвываю эти его слова.
– Рит, почему ты мне сразу не позвонила? Зачем себя изводила?
– А чего звонить? Что поменялось бы? Всё равно я уже узнала, что меня почти год за лохушку держали, потому что я лохушка и есть. Ведь как женщина я его лучшем случае один раз в две недели интересовала, я всегда одна засыпала, пока он в танчики на компьютере играл. Вот если бы Владька встретил другую бабу и ушёл к ней, я попереживала бы, конечно, но не так обидно было. А тут выходит со мной жил, а сам фигу в кармане держал, – губы у Риты задрожали.
– Да плюнь ты на него. Дрянь он, и говорить о нём нечего, – Инна пыталась успокоить подругу.
– Он-то дрянь, а я кто? Я этой дряни в рот смотрела, не знала, чем угодить. Я, как идиотка, на крыльях домой летела, с дежурства ему сообщения с поцелуйчиками отправляла, а он в это время другую трахал. А чего ты вчера Суромкину искала? – вдруг вспомнила Рита.
– Вика в гинекологии до декрета работала. А мне надо врача найти, насчёт аборта посоветоваться. – Инна густо покраснела.
– Инка, это ты от мажора своего? А говорила, что он такой порядочный! Что ж он, мерзота, тебя на чистку гонит?
– Это не мне, это Алине. И Митя здесь ни при чём.
– Митя, не Митя – все они сволочи! Козёл обрюхатил девчонку, а ей здоровье губить. Сколько твоей сестрёнке?
– Восемнадцать недавно исполнилось.
– Жаль. Я почему-то думала ей поменьше. Была бы несовершеннолетняя, можно было бы этого урода посадить.
– Он не урод, и про беременность он ничего не знает. Алина сама не хочет рожать. Я, конечно, против, но если она что решила, то её не переспоришь. Только она хочет, чтобы её хороший врач посмотрел и посоветовал, как в её случае лучше беременность прервать. Мне про это даже говорить не хочется, но вот взялась помогать, чтоб риски снизить: страшно, что покалечится.
– Не она первая, не она последняя. Я во вторник на работу выйду, с Шишкиным-Мишкиным поговорю. У него же жена у нас во Второй гинекологии работает, говорят, нормальный врач. А у них с Шишкиным сейчас вроде замирение вышло, она к нему заходила несколько раз, о чём-то беседовали на лавочке у третьего корпуса. Я мимо в лабораторию шла: спокойно так разговаривали, улыбались даже.
– Как-то неудобно Мишкина просить, – опять покраснела Инна.
– У тебя всё неудобно, некрасиво, неприлично. Пора уже слова без «не» учить начинать.
Подруги долго сидели на кухне, и Инна видела: Рита приходит в себя – в голосе появились эмоции, в глазах – интерес к жизни. Почти под утро девушки пошли спать.
– Я до семи посплю и на учёбу. У меня в понедельник анатомия – там строго с прогулами, – Инна еле стояла на ногах.
– Один раз и прогулять можно. Ты анатомию лучше всех в группе знала. Объяснишь, что у тебя подружка оказалась в большой ягодичной мышце и ты её спасала.
– Не преувеличивай. Ничего непоправимого с тобой не случилось, до полной задницы ещё далеко. Но будильник я всё же на семь поставлю.
– Ты не человек, ты биоробот. А с Шишкиным я во вторник поговорю и сразу тебе позвоню. Если твоя сестрица не одумается, всё организуем в лучшем виде.
Во вторник Инна получила сообщение от Риты «Алина сегодня в 5 часов должна подойти к жене Шишкина. Шишкин-Мишкин всегда готов тебе помочь))))». То, что Рита шутит, Инну порадовало, значит, отвлеклась подруга от обиды на Кремнёва. Но возникла проблема – ни как зовут жену Мишкина, ни как она выглядит, Инна не знала. Как объяснить Алине, кого ей надо искать в огромном корпусе? Попыталась дозвонится – бесполезно: для Ритиного телефона быть «вне зоны» нормальное состояние, вовремя ставить мобильный на зарядку было не в правилах Маргариты. Позвонить в отделение, чтобы позвали Егошину к телефону, тоже не удалось – автомат сообщил, что номер изменился. Номер справочной был постоянно занят. Словом, Инна поехала с сестрой в больницу, чтобы на месте разобраться, куда и к кому Алине надо идти.
Войдя в вестибюль, Инна ощутила легкую грусть: прежде она чувствовала себя здесь нужным сотрудником, от которого зависит здоровье пациентов, а теперь пришла сюда как гость. Но в отделении печаль прошла: Инне обрадовались, стали расспрашивать об учёбе, даже увидевший Инну завотделением, всегда строгий, с суровым взглядом, расплылся в улыбке: «Соскучилась? И мы по тебе скучаем. Давай, учись и к нам. Мы тебя ждём».
– Офигеть, как тебя любят! – шепнула Алина.
Появилась Рита, окинула Алину беглым взглядом:
– Вон, зелёный корпус видишь? Дуй туда на второй этаж, – Рита указала на здание за окном, – спросишь Юлию Михайловну. Скажешь, что Дмитрий Игоревич с ней про тебя договорился.
– Я покажу, как идти, – Инна собралась проводить сестру.
– Сама что ли не дойдёт! – остановила подругу Рита. – Залететь смогла самостоятельно, а уж второй корпус тем более самостоятельно найдёт.
Они стояли в дверях на выходе из отделения.
– Ещё раз повтори, пожалуйста, кого мне спросить и от чьего имени, –Алина достала телефон, чтобы записывать.
– Пиши: Юлия Михайловна. А обращаешься ты вот от его имени, – Рита кивнула в сторону вышедшего из ординаторской Мишкина, – Дмитрий Игоревич, тайный ухажёр твоей сестры.
– Перестань, какой ухажёр! Просто болтали на дежурствах, – Инна залилась краской.
– Так это и есть Мишкин, – Алина смотрела вслед спешащему по коридору доктору, – хлипкий какой! Инн, он же ниже тебя ростом и в плечах не широк. А ты чего покраснела так?
Алина игриво подмигнула сестре, хихикнула, развернулась на высоких каблуках и весело побежала вниз по ступенькам, будто не к врачу об аборте шла договариваться, а на радостное свидание торопилась.
– Сестра у тебя красотка, – тихо проговорила Рита. – Наверно, и у Владьки какая-нибудь такая.
– Прекращай о них думать. Такая-другая, – Инна приготовилась отвлекать подругу от тяжёлых мыслей, но как из-под земли вырос завотделением.
– Маргарита, у нас рабочий день не закончен. А ты Рождественская поболтать пришла? Переобувайся, возьми в бельевой чистый халат и быстро в гипсовую.
Инна растерялась: у неё же в отделении нет сменной обуви. Что она здесь теперь не работает и может не реагировать на слова заведующего, ей даже в голову не пришло. Рита сунула ей свои запасные тапочки, они были Инне малы, но других не нашлось. За несколько минут успев переодеться и помыть руки, она помчалась в комнату для гипсования. Там доктор Мишкин раскатывал бинт по манипуляционному столу. Он явно удивился, увидев Инну, но, ничего не сказав, кивнул на тазик с гипсовой лангетой. Работали они слажено, Инна расправляла ладонями лангету так, чтобы не было складок, затем Мишкин накладывал лангету и тщательно моделировал повязку у сустава, а Инна бережно поддерживала ногу больного. Пока ждали, что лангета затвердеет, врач тихо поинтересовался:
– Ты с Юлией Михайловной уже встретилась?
– Нет, у меня сестра одна к ней пошла.
Мишкин внимательно посмотрел на Инну:
– Я, видимо, неправильно понял Риту. Подумал, что тебе помощь нужна.
Инна от одной лишь мысли, что Дмитрий Игоревич решил, будто она беременна, густо покраснела, как и всегда при волнении.
– Ну, а как у тебя дела? Как учёба? – Мишкин, видя смущение Инны, попытался перевести разговор.
Инна принялась подробно рассказывать про преподавателей, про предметы, пока Мишкин фиксировал лангету бинтом.
– Тебя Алина ищет, – в гипсовую заглянула Рита. – Дмитрий Игоревич, пусть Инна к сестре идёт. Я тоже знаю правила наложения бинтовых повязок.
– Мы уже всё закончили. Спасибо, Инна, за помощь, – тихо пробормотал Мишкин.
Вечером, уже в кровати, Инна рассказывает весёлой девушке с фотографии:
– Мама, представляешь, Мишкин подумал, что я собралась аборт делать.
– И пускай бы подумал, – смеётся девушка. – Или тебя серьёзно волнует, что думает про твою личную жизнь Мишкин?
Инна не знает, что ответить. Она молчит и засыпает.
В декабре Алина легко избавилась от беременности и так же легко рассталась с Костиком. А в конце января в её жизнь ворвался Клим. После ночи, проведённой с незнакомцем, Алина решила, что больше они не встретятся – это было неожиданное сексуальное приключение, но не более. Но когда через неделю раздался звонок, и низкий мужской голос поинтересовался, как сильно она соскучилась, сердце Алины застучало сильнее.
– Называй адрес, я через час подъеду, – Клим не спрашивал, какие у неё планы, не занята ли она, он диктовал свои условия.
Алина хотела возмутиться, поставить звонившего на место, отказаться от встречи, но вместо этого стала объяснять, где её подождать. У дома встречаться не хотелось: родители уже вернулись, увидят из окна – потом рассказывай им, кто это и откуда.
Клим ждал её в автомобиле, припаркованном рядом со сквером у метро. Алина ожидала увидеть букет цветов, но его не оказалось. Всё указывало девушке, что надо гордо уйти, но тут Клим обнял её, и она, забыв обо всем, стала целоваться. Какое значение имеет отсутствие букета, когда подгибаются колени, а по спине бегут мурашки!
– Поедем поужинаем? – спросил Клим, отпустив губы Алины.
– Нет, давай сразу к тебе, – прошептала она, едва дыша.
Но они всё-таки поехали в центр, в рыбный ресторан. Алина была равнодушна к морепродуктам, но Клим именно их и заказал.
– А мне что-нибудь овощное, я моллюсков не уважаю.
– Ты просто не умеешь с ними обращаться. – Клим проигнорировал просьбу Алины. – Я научу тебя правильно есть устриц.
И Алина послушно брала ракушку левой рукой, цепляла желеподобную мякоть маленьким трезубцем и старалась проглотить, не разжевывая. Нельзя сказать, что ей устрицы понравились, скорее, показались безвкусными. Но Алина неожиданно почувствовала странное удовольствие подчинятся Климу, и ещё в её сознание закралась надежда, что наступит время, и уже этот самоуверенный мужчина станет зависимым от неё и будет ловить каждое её слово, прикипев к ней всей душой.
– Ты учишься? Работаешь? – Клим надавил на ломтик лимона, выдавливая сок.
– Учусь на инязе. А ты кем работаешь? – Алина с любопытством смотрела на спутника.
– У меня юридическое образование. Мне двадцать девять лет. Создавать семью в ближайшие годы не планирую. Я ответил на все возможные вопросы? – прищурился Клим.
– Не на все. Вот юридическое образование – это не работа. А кем работаешь? Полицейским? Адвокатом? Судьей?
– Я обеспечиваю правовое сопровождение дел одного серьёзного человека.
– А меня ты ни о чём больше не хочешь спросить? Например, о моих планах, об увлечениях.
– Нет, не хочу, – совершенно равнодушно ответил Клим. – Ты пей шампанское. Брют подчеркивает вкус устриц.
В тот вечер Алина не забыла позвонить домой, чтобы рассказать, что заболталась у подруги в новом отдалённом районе, и ехать домой боится, поэтому останется ночевать в гостях. Лидия потребовала, чтобы дочь вызвала такси, собралась сама приехать за ней, но Алина отключила телефон: она позвонила, предупредила – достаточно, чтобы считать себя послушной дочерью. В комнату из душа вошёл Клим, и по спине Алины побежали мурашки, а его прикосновение окончательно лишило её рассудка.
Клим обнял Алину, и она почувствовала, как напряглись его руки. Он неспешно массировал её грудь, живот, и всё тело девушки дрожало от мастерства умелых пальцев Клима. «Поцелуй меня», – подумала Алина, и Клим тотчас начал её целовать. Они не произносили слов, но казалось, слышали мысли друг друга. Как только он вошел в неё, она начала плавно крутить бедрами, как ожидал Клим. Как только она захотела, чтобы он не торопился, Клим тотчас же замедлил движения.
Ночью Алина проснулась. Комнату легкими бликами освещала луна, окутывая пространство вокруг покровом таинственности. Девушка встала и подошла к окну: обычный двор, занесённая снегом детская площадка, сугробы вдоль тротуара, тесно припаркованные машины, но Алине той ночью всё казалось загадочно-прекрасным.
– Ты чего не спишь?
Она обернулась – Клим, приподнявшись на локте, рассматривал её силуэт на фоне окна.
– Что-то не спится.
– Тогда иди сюда.
И вновь цунами наслаждения обрушилось на них, наполнило обоих, переплело тела, заставило забыть обо всём: кто они, где они, будто и не существовало ничего, кроме этого безумного выброса энергии.
С той январской ночи жизнь Алины перевернулась. Учёба, друзья, родные – всё это стало неинтересным, отвлекающим от единственно важного – от Клима. В какой-то момент Алина осознала, что сходит с ума, если не видит его больше суток, едва расставшись, она начинала скучать по его карим глазам, ласковым рукам, по усмешке в уголках губ. Разумеется, дома заметили несвойственную Алине рассеянность, да и постоянные ночёвки у якобы подруг не могли не вызвать вопросов. Лидия потребовала, чтобы дочь познакомила родных со своим новым знакомым: Митю хорошо знали, Костик в дом приходил, а тут неизвестно где, неизвестно с кем – не дай Бог, что случится, непонятно кого искать. Алина фыркнула:
– Мамочка, если ты перестанешь стремиться всё контролировать, то сразу станешь намного счастливее.
Но на свидании с Климом Алина всё же поинтересовалась, не хотел бы он зайти к ней в гости, посмотреть, как она живёт.
– Я полагаю, что это лишнее, – Клим лениво потянулся.
– Тебе совсем неинтересно то, что касается меня! – надула губки Алина.
– Всё, что мне надо, я знаю.
– А что ты знаешь? Что тебе обо мне надо знать? – Алина неожиданно разозлилась – Я для тебя просто постельная принадлежность!
– Откуда такой вывод?
– Ты не знакомишь меня со своими друзьями!
– У меня нет друзей, а деловых партнеров я не считаю нужным посвящать в детали своей личной жизни.
– Родных у тебя тоже нет?
– Есть. Но мы не пересекаемся. Они живут параллельно со мной в соответствии с собственными целями.
– Как это? – Алина ужу забыла про свою обиду. – Ты что, не общаешься со своими родителями? Они у тебя далеко живут?
– Отец на соседней улице, мать преимущественно в Америке, но иногда наведывается в Москву. Они разошлись, когда мне пять лет было, и создали новые семьи, причем, не по одному разу. У меня и брат сводный есть по матери, ему кажется лет двадцать уже, и по отцу братьев-сестёр немерено, там возраст самый разнообразный – от двадцати пяти до пяти. Ему каждая очередная жена рожала.
– У меня тоже сводная сестра Инна. У нас отец общий, а матери разные. Но для меня она самый близкий и родной человек. Я ей всё рассказываю, потому что знаю: она всегда меня поймет. Она очень добрая и всем готова помочь. Кстати, Инна считает, что мужчину, предлагающего отношения в формате секса без обязательств, можно приравнять к женщине с низким уровнем социальной ответственности.
– Да, добрая у тебя сестра, – усмехнулся Клим.
Больше они не обсуждали тему знакомства с родственниками, и всё пошло по-прежнему. Клим определял место и время встречи, и Алина, забыв обо всем, мчалась к нему. Когда спустя годы Алина вспоминала это время, то три месяца их отношений казались ей одним днём, прошедшим в состоянии эйфории.
Весна в тот год пришла рано, радуя солнечными и тёплыми днями, ясным безоблачным небом.
– Рит, почему ты мне сразу не позвонила? Зачем себя изводила?
– А чего звонить? Что поменялось бы? Всё равно я уже узнала, что меня почти год за лохушку держали, потому что я лохушка и есть. Ведь как женщина я его лучшем случае один раз в две недели интересовала, я всегда одна засыпала, пока он в танчики на компьютере играл. Вот если бы Владька встретил другую бабу и ушёл к ней, я попереживала бы, конечно, но не так обидно было. А тут выходит со мной жил, а сам фигу в кармане держал, – губы у Риты задрожали.
– Да плюнь ты на него. Дрянь он, и говорить о нём нечего, – Инна пыталась успокоить подругу.
– Он-то дрянь, а я кто? Я этой дряни в рот смотрела, не знала, чем угодить. Я, как идиотка, на крыльях домой летела, с дежурства ему сообщения с поцелуйчиками отправляла, а он в это время другую трахал. А чего ты вчера Суромкину искала? – вдруг вспомнила Рита.
– Вика в гинекологии до декрета работала. А мне надо врача найти, насчёт аборта посоветоваться. – Инна густо покраснела.
– Инка, это ты от мажора своего? А говорила, что он такой порядочный! Что ж он, мерзота, тебя на чистку гонит?
– Это не мне, это Алине. И Митя здесь ни при чём.
– Митя, не Митя – все они сволочи! Козёл обрюхатил девчонку, а ей здоровье губить. Сколько твоей сестрёнке?
– Восемнадцать недавно исполнилось.
– Жаль. Я почему-то думала ей поменьше. Была бы несовершеннолетняя, можно было бы этого урода посадить.
– Он не урод, и про беременность он ничего не знает. Алина сама не хочет рожать. Я, конечно, против, но если она что решила, то её не переспоришь. Только она хочет, чтобы её хороший врач посмотрел и посоветовал, как в её случае лучше беременность прервать. Мне про это даже говорить не хочется, но вот взялась помогать, чтоб риски снизить: страшно, что покалечится.
– Не она первая, не она последняя. Я во вторник на работу выйду, с Шишкиным-Мишкиным поговорю. У него же жена у нас во Второй гинекологии работает, говорят, нормальный врач. А у них с Шишкиным сейчас вроде замирение вышло, она к нему заходила несколько раз, о чём-то беседовали на лавочке у третьего корпуса. Я мимо в лабораторию шла: спокойно так разговаривали, улыбались даже.
– Как-то неудобно Мишкина просить, – опять покраснела Инна.
– У тебя всё неудобно, некрасиво, неприлично. Пора уже слова без «не» учить начинать.
Подруги долго сидели на кухне, и Инна видела: Рита приходит в себя – в голосе появились эмоции, в глазах – интерес к жизни. Почти под утро девушки пошли спать.
– Я до семи посплю и на учёбу. У меня в понедельник анатомия – там строго с прогулами, – Инна еле стояла на ногах.
– Один раз и прогулять можно. Ты анатомию лучше всех в группе знала. Объяснишь, что у тебя подружка оказалась в большой ягодичной мышце и ты её спасала.
– Не преувеличивай. Ничего непоправимого с тобой не случилось, до полной задницы ещё далеко. Но будильник я всё же на семь поставлю.
– Ты не человек, ты биоробот. А с Шишкиным я во вторник поговорю и сразу тебе позвоню. Если твоя сестрица не одумается, всё организуем в лучшем виде.
***
Во вторник Инна получила сообщение от Риты «Алина сегодня в 5 часов должна подойти к жене Шишкина. Шишкин-Мишкин всегда готов тебе помочь))))». То, что Рита шутит, Инну порадовало, значит, отвлеклась подруга от обиды на Кремнёва. Но возникла проблема – ни как зовут жену Мишкина, ни как она выглядит, Инна не знала. Как объяснить Алине, кого ей надо искать в огромном корпусе? Попыталась дозвонится – бесполезно: для Ритиного телефона быть «вне зоны» нормальное состояние, вовремя ставить мобильный на зарядку было не в правилах Маргариты. Позвонить в отделение, чтобы позвали Егошину к телефону, тоже не удалось – автомат сообщил, что номер изменился. Номер справочной был постоянно занят. Словом, Инна поехала с сестрой в больницу, чтобы на месте разобраться, куда и к кому Алине надо идти.
Войдя в вестибюль, Инна ощутила легкую грусть: прежде она чувствовала себя здесь нужным сотрудником, от которого зависит здоровье пациентов, а теперь пришла сюда как гость. Но в отделении печаль прошла: Инне обрадовались, стали расспрашивать об учёбе, даже увидевший Инну завотделением, всегда строгий, с суровым взглядом, расплылся в улыбке: «Соскучилась? И мы по тебе скучаем. Давай, учись и к нам. Мы тебя ждём».
– Офигеть, как тебя любят! – шепнула Алина.
Появилась Рита, окинула Алину беглым взглядом:
– Вон, зелёный корпус видишь? Дуй туда на второй этаж, – Рита указала на здание за окном, – спросишь Юлию Михайловну. Скажешь, что Дмитрий Игоревич с ней про тебя договорился.
– Я покажу, как идти, – Инна собралась проводить сестру.
– Сама что ли не дойдёт! – остановила подругу Рита. – Залететь смогла самостоятельно, а уж второй корпус тем более самостоятельно найдёт.
Они стояли в дверях на выходе из отделения.
– Ещё раз повтори, пожалуйста, кого мне спросить и от чьего имени, –Алина достала телефон, чтобы записывать.
– Пиши: Юлия Михайловна. А обращаешься ты вот от его имени, – Рита кивнула в сторону вышедшего из ординаторской Мишкина, – Дмитрий Игоревич, тайный ухажёр твоей сестры.
– Перестань, какой ухажёр! Просто болтали на дежурствах, – Инна залилась краской.
– Так это и есть Мишкин, – Алина смотрела вслед спешащему по коридору доктору, – хлипкий какой! Инн, он же ниже тебя ростом и в плечах не широк. А ты чего покраснела так?
Алина игриво подмигнула сестре, хихикнула, развернулась на высоких каблуках и весело побежала вниз по ступенькам, будто не к врачу об аборте шла договариваться, а на радостное свидание торопилась.
– Сестра у тебя красотка, – тихо проговорила Рита. – Наверно, и у Владьки какая-нибудь такая.
– Прекращай о них думать. Такая-другая, – Инна приготовилась отвлекать подругу от тяжёлых мыслей, но как из-под земли вырос завотделением.
– Маргарита, у нас рабочий день не закончен. А ты Рождественская поболтать пришла? Переобувайся, возьми в бельевой чистый халат и быстро в гипсовую.
Инна растерялась: у неё же в отделении нет сменной обуви. Что она здесь теперь не работает и может не реагировать на слова заведующего, ей даже в голову не пришло. Рита сунула ей свои запасные тапочки, они были Инне малы, но других не нашлось. За несколько минут успев переодеться и помыть руки, она помчалась в комнату для гипсования. Там доктор Мишкин раскатывал бинт по манипуляционному столу. Он явно удивился, увидев Инну, но, ничего не сказав, кивнул на тазик с гипсовой лангетой. Работали они слажено, Инна расправляла ладонями лангету так, чтобы не было складок, затем Мишкин накладывал лангету и тщательно моделировал повязку у сустава, а Инна бережно поддерживала ногу больного. Пока ждали, что лангета затвердеет, врач тихо поинтересовался:
– Ты с Юлией Михайловной уже встретилась?
– Нет, у меня сестра одна к ней пошла.
Мишкин внимательно посмотрел на Инну:
– Я, видимо, неправильно понял Риту. Подумал, что тебе помощь нужна.
Инна от одной лишь мысли, что Дмитрий Игоревич решил, будто она беременна, густо покраснела, как и всегда при волнении.
– Ну, а как у тебя дела? Как учёба? – Мишкин, видя смущение Инны, попытался перевести разговор.
Инна принялась подробно рассказывать про преподавателей, про предметы, пока Мишкин фиксировал лангету бинтом.
– Тебя Алина ищет, – в гипсовую заглянула Рита. – Дмитрий Игоревич, пусть Инна к сестре идёт. Я тоже знаю правила наложения бинтовых повязок.
– Мы уже всё закончили. Спасибо, Инна, за помощь, – тихо пробормотал Мишкин.
***
Вечером, уже в кровати, Инна рассказывает весёлой девушке с фотографии:
– Мама, представляешь, Мишкин подумал, что я собралась аборт делать.
– И пускай бы подумал, – смеётся девушка. – Или тебя серьёзно волнует, что думает про твою личную жизнь Мишкин?
Инна не знает, что ответить. Она молчит и засыпает.
ГЛАВА 9
В декабре Алина легко избавилась от беременности и так же легко рассталась с Костиком. А в конце января в её жизнь ворвался Клим. После ночи, проведённой с незнакомцем, Алина решила, что больше они не встретятся – это было неожиданное сексуальное приключение, но не более. Но когда через неделю раздался звонок, и низкий мужской голос поинтересовался, как сильно она соскучилась, сердце Алины застучало сильнее.
– Называй адрес, я через час подъеду, – Клим не спрашивал, какие у неё планы, не занята ли она, он диктовал свои условия.
Алина хотела возмутиться, поставить звонившего на место, отказаться от встречи, но вместо этого стала объяснять, где её подождать. У дома встречаться не хотелось: родители уже вернулись, увидят из окна – потом рассказывай им, кто это и откуда.
Клим ждал её в автомобиле, припаркованном рядом со сквером у метро. Алина ожидала увидеть букет цветов, но его не оказалось. Всё указывало девушке, что надо гордо уйти, но тут Клим обнял её, и она, забыв обо всем, стала целоваться. Какое значение имеет отсутствие букета, когда подгибаются колени, а по спине бегут мурашки!
– Поедем поужинаем? – спросил Клим, отпустив губы Алины.
– Нет, давай сразу к тебе, – прошептала она, едва дыша.
Но они всё-таки поехали в центр, в рыбный ресторан. Алина была равнодушна к морепродуктам, но Клим именно их и заказал.
– А мне что-нибудь овощное, я моллюсков не уважаю.
– Ты просто не умеешь с ними обращаться. – Клим проигнорировал просьбу Алины. – Я научу тебя правильно есть устриц.
И Алина послушно брала ракушку левой рукой, цепляла желеподобную мякоть маленьким трезубцем и старалась проглотить, не разжевывая. Нельзя сказать, что ей устрицы понравились, скорее, показались безвкусными. Но Алина неожиданно почувствовала странное удовольствие подчинятся Климу, и ещё в её сознание закралась надежда, что наступит время, и уже этот самоуверенный мужчина станет зависимым от неё и будет ловить каждое её слово, прикипев к ней всей душой.
– Ты учишься? Работаешь? – Клим надавил на ломтик лимона, выдавливая сок.
– Учусь на инязе. А ты кем работаешь? – Алина с любопытством смотрела на спутника.
– У меня юридическое образование. Мне двадцать девять лет. Создавать семью в ближайшие годы не планирую. Я ответил на все возможные вопросы? – прищурился Клим.
– Не на все. Вот юридическое образование – это не работа. А кем работаешь? Полицейским? Адвокатом? Судьей?
– Я обеспечиваю правовое сопровождение дел одного серьёзного человека.
– А меня ты ни о чём больше не хочешь спросить? Например, о моих планах, об увлечениях.
– Нет, не хочу, – совершенно равнодушно ответил Клим. – Ты пей шампанское. Брют подчеркивает вкус устриц.
В тот вечер Алина не забыла позвонить домой, чтобы рассказать, что заболталась у подруги в новом отдалённом районе, и ехать домой боится, поэтому останется ночевать в гостях. Лидия потребовала, чтобы дочь вызвала такси, собралась сама приехать за ней, но Алина отключила телефон: она позвонила, предупредила – достаточно, чтобы считать себя послушной дочерью. В комнату из душа вошёл Клим, и по спине Алины побежали мурашки, а его прикосновение окончательно лишило её рассудка.
Клим обнял Алину, и она почувствовала, как напряглись его руки. Он неспешно массировал её грудь, живот, и всё тело девушки дрожало от мастерства умелых пальцев Клима. «Поцелуй меня», – подумала Алина, и Клим тотчас начал её целовать. Они не произносили слов, но казалось, слышали мысли друг друга. Как только он вошел в неё, она начала плавно крутить бедрами, как ожидал Клим. Как только она захотела, чтобы он не торопился, Клим тотчас же замедлил движения.
Ночью Алина проснулась. Комнату легкими бликами освещала луна, окутывая пространство вокруг покровом таинственности. Девушка встала и подошла к окну: обычный двор, занесённая снегом детская площадка, сугробы вдоль тротуара, тесно припаркованные машины, но Алине той ночью всё казалось загадочно-прекрасным.
– Ты чего не спишь?
Она обернулась – Клим, приподнявшись на локте, рассматривал её силуэт на фоне окна.
– Что-то не спится.
– Тогда иди сюда.
И вновь цунами наслаждения обрушилось на них, наполнило обоих, переплело тела, заставило забыть обо всём: кто они, где они, будто и не существовало ничего, кроме этого безумного выброса энергии.
С той январской ночи жизнь Алины перевернулась. Учёба, друзья, родные – всё это стало неинтересным, отвлекающим от единственно важного – от Клима. В какой-то момент Алина осознала, что сходит с ума, если не видит его больше суток, едва расставшись, она начинала скучать по его карим глазам, ласковым рукам, по усмешке в уголках губ. Разумеется, дома заметили несвойственную Алине рассеянность, да и постоянные ночёвки у якобы подруг не могли не вызвать вопросов. Лидия потребовала, чтобы дочь познакомила родных со своим новым знакомым: Митю хорошо знали, Костик в дом приходил, а тут неизвестно где, неизвестно с кем – не дай Бог, что случится, непонятно кого искать. Алина фыркнула:
– Мамочка, если ты перестанешь стремиться всё контролировать, то сразу станешь намного счастливее.
Но на свидании с Климом Алина всё же поинтересовалась, не хотел бы он зайти к ней в гости, посмотреть, как она живёт.
– Я полагаю, что это лишнее, – Клим лениво потянулся.
– Тебе совсем неинтересно то, что касается меня! – надула губки Алина.
– Всё, что мне надо, я знаю.
– А что ты знаешь? Что тебе обо мне надо знать? – Алина неожиданно разозлилась – Я для тебя просто постельная принадлежность!
– Откуда такой вывод?
– Ты не знакомишь меня со своими друзьями!
– У меня нет друзей, а деловых партнеров я не считаю нужным посвящать в детали своей личной жизни.
– Родных у тебя тоже нет?
– Есть. Но мы не пересекаемся. Они живут параллельно со мной в соответствии с собственными целями.
– Как это? – Алина ужу забыла про свою обиду. – Ты что, не общаешься со своими родителями? Они у тебя далеко живут?
– Отец на соседней улице, мать преимущественно в Америке, но иногда наведывается в Москву. Они разошлись, когда мне пять лет было, и создали новые семьи, причем, не по одному разу. У меня и брат сводный есть по матери, ему кажется лет двадцать уже, и по отцу братьев-сестёр немерено, там возраст самый разнообразный – от двадцати пяти до пяти. Ему каждая очередная жена рожала.
– У меня тоже сводная сестра Инна. У нас отец общий, а матери разные. Но для меня она самый близкий и родной человек. Я ей всё рассказываю, потому что знаю: она всегда меня поймет. Она очень добрая и всем готова помочь. Кстати, Инна считает, что мужчину, предлагающего отношения в формате секса без обязательств, можно приравнять к женщине с низким уровнем социальной ответственности.
– Да, добрая у тебя сестра, – усмехнулся Клим.
Больше они не обсуждали тему знакомства с родственниками, и всё пошло по-прежнему. Клим определял место и время встречи, и Алина, забыв обо всем, мчалась к нему. Когда спустя годы Алина вспоминала это время, то три месяца их отношений казались ей одним днём, прошедшим в состоянии эйфории.
Весна в тот год пришла рано, радуя солнечными и тёплыми днями, ясным безоблачным небом.
