План был извлечен с неуместным триумфом. По-моему, пять золотых за эту абстракцию… выданы, кажется, из жалости к убогости слуги.
Старший отряда посмотрел на лист, потом на здание, затем снова на бумагу. Его «да вы издеваетесь!» повисло в воздухе.
- Там есть крестик, - невинно похлопала глазами.
Мужчина не разделял моего оптимизма.
- Да уж. Теперь осталось понять, как к нему добраться. Это вот что? Туалет? Кухня? Коридор? Что вообще тут за несуразные кривые линии?!
- А давайте штурмом? – внес предложение самый идейный из полисменов.
Я покосилась на десять человек. Пока мы таким составом будем лазить по этой махине, маркиз успеет не только от улик избавиться, но и девочку съесть, чтобы следов не осталось.
Следующий раз Ганс пускай сам развлекается в компании этих доблестных болванов. В редакции имеющих крупицу магии и способных активировать фотографический амулет всего трое: я, главред и, собственно, сам Раш. Вот такое мое невезение.
- Святушки-матушки, а давайте подумаем головой. Это же не страшно и не больно. Света в окнах нет. Не развлекаются же они на ощупь. Следовательно, нам надо…
Полисмены нахмурились, зачесали затылки. С непривычки трудно сразу раскочегарить свои три извилины.
- В подвал? – неуверенно произнес «вороненок».
- Молодец, потом конфетку получишь.
- Штурмуем? – радостно спросил другой идейноодаренный.
Я прикрыла глаза. Теперь-то все стало понятно. Эту замечательную группу слепили из провинившихся. Как бы ни хотел обер-офицер приобрести грамоту «за противодействие распространению наркотического средства», рисковать хорошими сотрудниками, которые в случае провала операции, благодаря влиянию маркиза полетят пинком под зад из полисмеции, не стал. В результате я с кучкой нетрадиционно мыслящих оказалась в затруднительной ситуации. Ганс меня живьем без хлеба съест, если не принесу ему обещанную сенсацию. Он же мысленно подсчитал выручку от тиража и купил дочерям по платью.
Зачесалась правая ягодица, на которой в день Льетта расцвела черная роза. Теперь все непростые ситуации я чувствую попой.
- Угу, штурмуем. Тихо и незаметно. За мной по одному на абордаж!
Кажется, мою тонкую иронию не поняли, но послушно пошлепали к черному входу для слуг. У неприметной железной двери опять образовался митинг. «Вороненок» в очередной раз доказал, что в помощниках у обер-полицейского он будет ходить долго, взял и подергал ручку. Какая неожиданность, закрытая дверь. Группа захвата с предвкушающим выражением на лицах уставилась на меня. Вопрос «выбиваем?» повис в воздухе.
- Святушки-матушки, - прошипела себе под нос, выуживая из ридикюля набор отмычек, - дайте мне крепких нервов. А то убивать уж очень хочется.
Хорошо, когда в доме слуги тщательно выполняют свои обязанности. Не скрипнула ни дверь, ни половицы в коридоре. Правда, один из доблестных полисменов запнулся о тонкий палас, и чудом не сшиб тумбу с инсталляцией из серебряной посуды.
Вход в подвал в любом нормальном доме (хотя о чем это я) располагается в кухне. Вотчина кастрюль и сковородок нас встретила неожиданностью. Пожилой мужчина в длинной белой ночной сорочке и колпаке держал в одной руке свечу, а в другой палку колбасы, уже порядком надкусанную. Он в немом изумлении таращился на нас, а мы на него. Моя рука нащупала половник, но бить пожилого человека…
- Вы кто? – синхронно спросил мужчина и старший группы.
- Полисмеция! – «вороненок» гордо явил миру жетон. Новенький, еще блестщий. Явно не часто извлекаемый из кармана. – Где маркиз?
- А-а-а, так вы за наркошей? Не за фамильной парюрой фон Карса? – тут же успокоился мужчина и откусил колбасу. – В подвале с дружками развлекается. Последние деньги спускает на дурь и девок. Бедная-бедная моя покойная госпожа.
- И где вход? – прервал стенания тактичный старший отряда.
На следующий день газета «Нет тайнам» была распродана еще до наступления обеда. На первой странице с огромного снимка мрачно взирал на покупателей маркиз фон Карс закованный в кандалы, ныне банкрот и арестованный за употребление порошка забвения. На заднем фоне старый дворецкий все в том же ночном одеянии счастливо прижимал к груди палку колбасы.
- Кларисса, дорогая, присядь, - маменька недовольно покосилась на мой брючный костюм насыщенного лавандового цвета, но комментировать не стала. Заела непристойный вид дочери большим куском пирожного. – Ты помнишь, что на следующей неделе королевский бал?
Я закатила глаза:
- Мама, мой ум все еще при мне, несмотря на штаны. Конечно, помню.
- Может и платье есть? – Ванесса фон Клей не желала сдавать в убежденности безголовости дочери.
- Угу, - я спрятала улыбку за чашкой, - если подняться на второй этаж и открыть третью дверь по левой стороне… попадешь в гардеробную. Там платьев балов на сорок точно.
- Что?! – мама в притворном ужасе схватилась за сердце. Справа. Потом опомнилась и переместила руку левее. – Это же королевский бал! Ты не посмеешь надеть старое платье!
- Скажешь тоже, старое. – Я послала горничной Румии благодарный взгляд за своевременно подлитый чай. – Да я больше половины из них всего по разу предъявляла свету. Не беспокойся, надену жаккардовое. В нем лиф новой тканью перетягивали.
- А-а-а. Это то, которое ты порвала, когда во время бала решила пошпионить за графом? Потом еще статейку ужасную написала. И фотографии не менее противные приложила. Кто б подумал, что такой уважаемый лорд крутит интрижку с актером. Фу, срамота. Ты мне не вздумай выкинуть подобный фокус.
- Не связываться с актером? – по-глупому похлопала ресницами я.
- Не связываться со своим полом, - мама презрительно поджала губы, а затем неожиданно рявкнула: - Внуки когда будут?!
Румия вздрогнула, но удержала пирожное в щипчиках. В этом доме давно привыкли к маминым представлениям. Внуков она требовала каждый четный день. По нечетным – выйти замуж.
- Лишь только найдется смельчак связаться с проклятой маркизой, так сразу, - усмехнулась я.
- Да как к тебе женихи подойдут, если на балах за тобой таскается этот ваш фотограф. Мальчик-картинка, - всплеснула руками маркиза, чуть не снеся со столика чайник. Проворная Румия ловко успела спасти фамильную реликвию, из которой пили поколения три фон Клей. Лучше бы не суетилась, и наконец-то этот ужас упокоился в мусорной корзине.
- На королевский бал просто так не явишься. А Кененг Двадцать второй абы кого на свой юбилей не позовет. Целых десять лет человеку исполнилось. Кстати, мам, не знаешь, когда им надоест детей одним и тем же именем называть? Я уже скоро со счета собьюсь. Недавно двадцать четвертый родился. Нет, я, конечно, понимаю, традиции там всякие разные, но это уже смахивает на диагноз.
- Тиши ты, - маркиза фон Клей недовольно поджала губы. – Заскоки королей принято в обществе называть эксцентричностью. И восхищаться.
- Я искренне восхищаюсь родовой особенностью: отсутствием фантазии. Хорошо еще девочек минула это святая обязанность. Вот бы не повезло бедняжкам.
Румия прыснула в кулачок. Не то чтобы в нашем доме принято за завтраком вести революционные разговоры, просто лишь столь вопиющие вещи могли отвлечь маму от нотаций и бесконечного требования внуков. Будто их на рынке на развес продают.
- Ладно, - сдалась маркиза, - не вздумай прятать на балу свою танцевальную карточку. А вдруг повезет, и какой-нибудь идиот клюнет на тебя.
Спорить по пустякам я не люблю, особенно с матушкой. Бесперспективное это занятие, прямо как в дождь выжимать одежду. Но идиота в роли жениха я не могу назвать везением никак.
Мама чинно промокнула губы салфеткой. Пирожных на подносе ни осталось совсем. Только пару крошек гордо напоминали о целом море калорий.
С видом главной примадонны уездного театра, она откинула на подушки и приложила ладонь ко лбу.
- И сегодня я после обеда болею. Румия, пригласи-ка доктора. И напомни, чем я там хворала в прошлый раз?
Горничная, оставшаяся с нами даже после переезда в небольшой домик, не моргнув ответила:
- Хроническая усталость на фоне нервного истощения. Стресс у вас был. Младшая госпожа опять брюки себе купила.
- Ага, это изобразить не сложно, - рассмеялась мама. – Тут главное не переиграть, а то заберут меня в больницу с мягкими стенами для добровольно-принудительного лечения. Доктор Густав уже недобро коситься.
- Может потому что ты его шарлатаном обозвала, когда он отказался тебе прописывать обычные витамины вместо серьезных успокоительных? – невинно уточнила я.
Мама пожала плечами:
- Возможно. Но кто он, если не шарлатан? За два года ни единого верного диагноза мне не поставил.
Угу, а как же иначе. Маменька каждый вызов ему разные симптомы выдает. Боюсь, что скоро доктор психанет и впишет в карточку Ванессы фон Клей «симулянтка, лечить розгами».
А все дело в том, что дух свободы и независимости заразителен. Пару лет назад на окраине города появилась лавка мадам Зары. Гадалка цыганских кровей. Разложит карты, расскажет что было, что будет, чем сердце успокоится, и не шибко умные индивиды с денюжками радостно расстаются. Гадалка модный тренд. К ней тут же повалил весь высший свет. И самое смешное: даже бывшие лучшие подруги не узнали в цыганке… маркизу фон Клей. А чтобы случайно зашедшие к нам домой сплетницы (по официальной версии они, конечно, наносят визит вежливости) не заметили отсутствие хозяйки, та страдает очередным приступом в спальне. Вот и лечит доктор Густав маменьку от несуществующих хворей.
- А нет ли чего интересно из тайной жизни светских дам? – я хитро прищурилась.
Мама мне регулярно подкидывала темы для статей. Они ж гадалке все как на духу выкладывают.
- Приходила фон Дойл. У нее супруг слег. Интересовалась: поправится или можно поминки праздновать. Нагадала ей дорогу в казенный дом, так с лица спала и убежала. Потравила муженька, хотя уже не в первый раз. Она ж выходила замуж за старика в надежде, что он быстро ее богатой вдовой сделает, а дедок крепкий оказался уже лет двадцать за жизнь держится. – Скажем прямо, ничего нового. О круговороте цианистого калия в высшем свете можно написать целый трактат. – Была еще Жозефина Доунская. Спрашивала будет ли ей сопутствовать удача на вечере игры в бридж. Я даже карты не стала раскладывать, и так все знают, куда она спустила все деньги мужа. – Вот делать людям нечего, лучше бы на фабрики шли, там лишние руки всегда нарасхват. – Еще из интересного если только фон Оутсен. Мужик реально страдает паранойей. Все кажется, что кто-то его преследует. По-моему, кому-то меньше надо пить и на ночь романы детективные читать.
Эх, не густо. Но можно тройняшкам дать задания разнюхать, а вдруг какая-нибудь из историй обзаведется интересными подробностями.
Куда может направиться девушка, выйдя неспешной походкой из дома в этот погожий денек? Конечно, в бордель.
«Дом Эфы» с виду обычный особняк с ярко-желтыми стенами располагался в шаговой доступности от респектабельного района. Они бы и на дворцовую площадь влезли, но светское общество в виде дам возымело протест. А если женщина яростно выражает свою гражданскую позицию, с ней лучше не спорить. Король приказал поместить бордель (который, кстати, исправно платит налоги) за пределами района «богатеев», но насколько далеко следует отселиться Эфе, он не указал.
У центрального входа, как обычно, меня встретил Грохтен. Дворецкий по должности, вышибала по факту. Ливрея на нем смотрелась словно на медведе фрак. Похожих типов можно иметь удовольствие лицезреть в темной подворотне с животрепещущим вопросом о низменном или возвышенном. Причем кошельки они получают исключительно благодаря улыбке: кривой и жуткой.
- Госпожа в кабинете, - пророкотал Грохтен с легким поклоном. И это не от пренебрежения – бычья шея практически не гнется.
Бордель утром и вечером абсолютно разные заведения. Сонные девушки с нечесаными лохмами и отсутствием макияжа, кутаясь в теплые халаты, не спеша распивали чай в главном зале. Парочка даже читали увесистые томики. Я мельком взглянула на обложку одного из них. «Сюрреализм и пространственное восприятие». И ничего удивительного, многие девочки попадают к Эфе не от хорошей жизни, а за долги, причем не свои, а родителей. А когда деньги будут отработаны, она отпускает всех желающих в свободное плаванье, но перед этим вкладывая в прелестные головки знания, необходимые, чтобы не попасть обратно через месяц. Есть и вторая категория девушек в доме. Они пришли сюда добровольно, и уходить не собираются. Тепло, хорошо, клиенты щедрые, есть где жить и чем питаться. А для извращенцев - тревожная кнопка и Грохтен.
Кабинет бордельной маман был выполнен в удушающе - красной гамме. Дорогие картины на стенах, позолоченные напольные вазы, мебель из лучших пород древесины – все кричало об наличии денег и отсутствии вкуса. В том числе и восседающая за массивным письменным столом дама без возраста, в пышном фиолетовом платье и с макияжем куклы на лице. Только единицы знали, что у Эфы два высших образования и магические способности. И зовут ее, конечно же, не Эфа и фамилия имеется, такая, что заставит короля нервно дергать глазом. Это, между прочим, сенсация, которую «Нет тайнам» не рискнула напечатать.
- Рисса, дорогая, рада тебя видеть, - хозяйка кабинета щелкнула пальцами, снимая морок. И вот на роскошном стуле сидит женщина в возрасте слегка за пятьдесят со смуглой кожей и черными раскосыми глазами. – Ты ко мне по делу или посекретничать?
- А совместить? – я хитро улыбнулась.
- После того, как ты в очередной раз подняла мне выручку, любой каприз в пределах разумного. Все джентльмены так напуганы поимкой фон Карса, что на уличных девок даже не смотрят. У нас график забит на недели вперед.
Вот поэтому меня и привечают в «Доме Эфы». Да в каждой третьей новости не обходиться без упоминания борделя.
- Может, есть что интересного? – бесплатную рекламу нужно отрабатывать.
Эфа задумчиво постучала пальцем по губам.
- Прямо чтобы на первую полосу, вряд ли. Виконт Зейхен аккуратно пытался выяснить у меня, поставляем ли мальчиков для развлечений. – Ой, фу. Даже в нашем обществе, где я могу свободно разгуливать в штанах, на однополые отношения смотрят с презрением. – Заезжий торгаш хотел всучить мне шелк отвратительного качества. Грохтен доступно объяснил, что женщин обманывать не хорошо. Теперь пытается в городской больнице развести доктора на бесплатное лечение. – Ага, туда ему и дорога. Бесплатно у нас можно только в морге полежать. – Штрэй, который владеет книжной лавкой, собрался рисовать руководство с неприличными картинками для обучения молодежи плотским удовольствиям. Просил девочек ему попозировать. – Надо сделать пометку: не забыть купить себе этот научный трактат. Не то чтобы я там чего-то не знала, просто поржать. – Ну и Дори позвали замуж.
Тут моя челюсть плавно устремилась вниз. То, что девочки в борделе часто получают предложения руки и прочих конечностей, не новость. Красивые, ухоженные, ласковые и у них никогда не болят головы. Но Дори выбивается из общей картины. Во-первых, она повар. Во-вторых, обладает весьма конфликтным характером. Даже Грохтен ходит на цыпочках по кухне. И в-третьих, ее фигура настолько выдающаяся, что в узких коридорах мимо не протиснешься.
- И кто же этот счастливый самоубийца?
Старший отряда посмотрел на лист, потом на здание, затем снова на бумагу. Его «да вы издеваетесь!» повисло в воздухе.
- Там есть крестик, - невинно похлопала глазами.
Мужчина не разделял моего оптимизма.
- Да уж. Теперь осталось понять, как к нему добраться. Это вот что? Туалет? Кухня? Коридор? Что вообще тут за несуразные кривые линии?!
- А давайте штурмом? – внес предложение самый идейный из полисменов.
Я покосилась на десять человек. Пока мы таким составом будем лазить по этой махине, маркиз успеет не только от улик избавиться, но и девочку съесть, чтобы следов не осталось.
Следующий раз Ганс пускай сам развлекается в компании этих доблестных болванов. В редакции имеющих крупицу магии и способных активировать фотографический амулет всего трое: я, главред и, собственно, сам Раш. Вот такое мое невезение.
- Святушки-матушки, а давайте подумаем головой. Это же не страшно и не больно. Света в окнах нет. Не развлекаются же они на ощупь. Следовательно, нам надо…
Полисмены нахмурились, зачесали затылки. С непривычки трудно сразу раскочегарить свои три извилины.
- В подвал? – неуверенно произнес «вороненок».
- Молодец, потом конфетку получишь.
- Штурмуем? – радостно спросил другой идейноодаренный.
Я прикрыла глаза. Теперь-то все стало понятно. Эту замечательную группу слепили из провинившихся. Как бы ни хотел обер-офицер приобрести грамоту «за противодействие распространению наркотического средства», рисковать хорошими сотрудниками, которые в случае провала операции, благодаря влиянию маркиза полетят пинком под зад из полисмеции, не стал. В результате я с кучкой нетрадиционно мыслящих оказалась в затруднительной ситуации. Ганс меня живьем без хлеба съест, если не принесу ему обещанную сенсацию. Он же мысленно подсчитал выручку от тиража и купил дочерям по платью.
Зачесалась правая ягодица, на которой в день Льетта расцвела черная роза. Теперь все непростые ситуации я чувствую попой.
- Угу, штурмуем. Тихо и незаметно. За мной по одному на абордаж!
Кажется, мою тонкую иронию не поняли, но послушно пошлепали к черному входу для слуг. У неприметной железной двери опять образовался митинг. «Вороненок» в очередной раз доказал, что в помощниках у обер-полицейского он будет ходить долго, взял и подергал ручку. Какая неожиданность, закрытая дверь. Группа захвата с предвкушающим выражением на лицах уставилась на меня. Вопрос «выбиваем?» повис в воздухе.
- Святушки-матушки, - прошипела себе под нос, выуживая из ридикюля набор отмычек, - дайте мне крепких нервов. А то убивать уж очень хочется.
Хорошо, когда в доме слуги тщательно выполняют свои обязанности. Не скрипнула ни дверь, ни половицы в коридоре. Правда, один из доблестных полисменов запнулся о тонкий палас, и чудом не сшиб тумбу с инсталляцией из серебряной посуды.
Вход в подвал в любом нормальном доме (хотя о чем это я) располагается в кухне. Вотчина кастрюль и сковородок нас встретила неожиданностью. Пожилой мужчина в длинной белой ночной сорочке и колпаке держал в одной руке свечу, а в другой палку колбасы, уже порядком надкусанную. Он в немом изумлении таращился на нас, а мы на него. Моя рука нащупала половник, но бить пожилого человека…
- Вы кто? – синхронно спросил мужчина и старший группы.
- Полисмеция! – «вороненок» гордо явил миру жетон. Новенький, еще блестщий. Явно не часто извлекаемый из кармана. – Где маркиз?
- А-а-а, так вы за наркошей? Не за фамильной парюрой фон Карса? – тут же успокоился мужчина и откусил колбасу. – В подвале с дружками развлекается. Последние деньги спускает на дурь и девок. Бедная-бедная моя покойная госпожа.
- И где вход? – прервал стенания тактичный старший отряда.
На следующий день газета «Нет тайнам» была распродана еще до наступления обеда. На первой странице с огромного снимка мрачно взирал на покупателей маркиз фон Карс закованный в кандалы, ныне банкрот и арестованный за употребление порошка забвения. На заднем фоне старый дворецкий все в том же ночном одеянии счастливо прижимал к груди палку колбасы.
***
- Кларисса, дорогая, присядь, - маменька недовольно покосилась на мой брючный костюм насыщенного лавандового цвета, но комментировать не стала. Заела непристойный вид дочери большим куском пирожного. – Ты помнишь, что на следующей неделе королевский бал?
Я закатила глаза:
- Мама, мой ум все еще при мне, несмотря на штаны. Конечно, помню.
- Может и платье есть? – Ванесса фон Клей не желала сдавать в убежденности безголовости дочери.
- Угу, - я спрятала улыбку за чашкой, - если подняться на второй этаж и открыть третью дверь по левой стороне… попадешь в гардеробную. Там платьев балов на сорок точно.
- Что?! – мама в притворном ужасе схватилась за сердце. Справа. Потом опомнилась и переместила руку левее. – Это же королевский бал! Ты не посмеешь надеть старое платье!
- Скажешь тоже, старое. – Я послала горничной Румии благодарный взгляд за своевременно подлитый чай. – Да я больше половины из них всего по разу предъявляла свету. Не беспокойся, надену жаккардовое. В нем лиф новой тканью перетягивали.
- А-а-а. Это то, которое ты порвала, когда во время бала решила пошпионить за графом? Потом еще статейку ужасную написала. И фотографии не менее противные приложила. Кто б подумал, что такой уважаемый лорд крутит интрижку с актером. Фу, срамота. Ты мне не вздумай выкинуть подобный фокус.
- Не связываться с актером? – по-глупому похлопала ресницами я.
- Не связываться со своим полом, - мама презрительно поджала губы, а затем неожиданно рявкнула: - Внуки когда будут?!
Румия вздрогнула, но удержала пирожное в щипчиках. В этом доме давно привыкли к маминым представлениям. Внуков она требовала каждый четный день. По нечетным – выйти замуж.
- Лишь только найдется смельчак связаться с проклятой маркизой, так сразу, - усмехнулась я.
- Да как к тебе женихи подойдут, если на балах за тобой таскается этот ваш фотограф. Мальчик-картинка, - всплеснула руками маркиза, чуть не снеся со столика чайник. Проворная Румия ловко успела спасти фамильную реликвию, из которой пили поколения три фон Клей. Лучше бы не суетилась, и наконец-то этот ужас упокоился в мусорной корзине.
- На королевский бал просто так не явишься. А Кененг Двадцать второй абы кого на свой юбилей не позовет. Целых десять лет человеку исполнилось. Кстати, мам, не знаешь, когда им надоест детей одним и тем же именем называть? Я уже скоро со счета собьюсь. Недавно двадцать четвертый родился. Нет, я, конечно, понимаю, традиции там всякие разные, но это уже смахивает на диагноз.
- Тиши ты, - маркиза фон Клей недовольно поджала губы. – Заскоки королей принято в обществе называть эксцентричностью. И восхищаться.
- Я искренне восхищаюсь родовой особенностью: отсутствием фантазии. Хорошо еще девочек минула это святая обязанность. Вот бы не повезло бедняжкам.
Румия прыснула в кулачок. Не то чтобы в нашем доме принято за завтраком вести революционные разговоры, просто лишь столь вопиющие вещи могли отвлечь маму от нотаций и бесконечного требования внуков. Будто их на рынке на развес продают.
- Ладно, - сдалась маркиза, - не вздумай прятать на балу свою танцевальную карточку. А вдруг повезет, и какой-нибудь идиот клюнет на тебя.
Спорить по пустякам я не люблю, особенно с матушкой. Бесперспективное это занятие, прямо как в дождь выжимать одежду. Но идиота в роли жениха я не могу назвать везением никак.
Мама чинно промокнула губы салфеткой. Пирожных на подносе ни осталось совсем. Только пару крошек гордо напоминали о целом море калорий.
С видом главной примадонны уездного театра, она откинула на подушки и приложила ладонь ко лбу.
- И сегодня я после обеда болею. Румия, пригласи-ка доктора. И напомни, чем я там хворала в прошлый раз?
Горничная, оставшаяся с нами даже после переезда в небольшой домик, не моргнув ответила:
- Хроническая усталость на фоне нервного истощения. Стресс у вас был. Младшая госпожа опять брюки себе купила.
- Ага, это изобразить не сложно, - рассмеялась мама. – Тут главное не переиграть, а то заберут меня в больницу с мягкими стенами для добровольно-принудительного лечения. Доктор Густав уже недобро коситься.
- Может потому что ты его шарлатаном обозвала, когда он отказался тебе прописывать обычные витамины вместо серьезных успокоительных? – невинно уточнила я.
Мама пожала плечами:
- Возможно. Но кто он, если не шарлатан? За два года ни единого верного диагноза мне не поставил.
Угу, а как же иначе. Маменька каждый вызов ему разные симптомы выдает. Боюсь, что скоро доктор психанет и впишет в карточку Ванессы фон Клей «симулянтка, лечить розгами».
А все дело в том, что дух свободы и независимости заразителен. Пару лет назад на окраине города появилась лавка мадам Зары. Гадалка цыганских кровей. Разложит карты, расскажет что было, что будет, чем сердце успокоится, и не шибко умные индивиды с денюжками радостно расстаются. Гадалка модный тренд. К ней тут же повалил весь высший свет. И самое смешное: даже бывшие лучшие подруги не узнали в цыганке… маркизу фон Клей. А чтобы случайно зашедшие к нам домой сплетницы (по официальной версии они, конечно, наносят визит вежливости) не заметили отсутствие хозяйки, та страдает очередным приступом в спальне. Вот и лечит доктор Густав маменьку от несуществующих хворей.
- А нет ли чего интересно из тайной жизни светских дам? – я хитро прищурилась.
Мама мне регулярно подкидывала темы для статей. Они ж гадалке все как на духу выкладывают.
- Приходила фон Дойл. У нее супруг слег. Интересовалась: поправится или можно поминки праздновать. Нагадала ей дорогу в казенный дом, так с лица спала и убежала. Потравила муженька, хотя уже не в первый раз. Она ж выходила замуж за старика в надежде, что он быстро ее богатой вдовой сделает, а дедок крепкий оказался уже лет двадцать за жизнь держится. – Скажем прямо, ничего нового. О круговороте цианистого калия в высшем свете можно написать целый трактат. – Была еще Жозефина Доунская. Спрашивала будет ли ей сопутствовать удача на вечере игры в бридж. Я даже карты не стала раскладывать, и так все знают, куда она спустила все деньги мужа. – Вот делать людям нечего, лучше бы на фабрики шли, там лишние руки всегда нарасхват. – Еще из интересного если только фон Оутсен. Мужик реально страдает паранойей. Все кажется, что кто-то его преследует. По-моему, кому-то меньше надо пить и на ночь романы детективные читать.
Эх, не густо. Но можно тройняшкам дать задания разнюхать, а вдруг какая-нибудь из историй обзаведется интересными подробностями.
Куда может направиться девушка, выйдя неспешной походкой из дома в этот погожий денек? Конечно, в бордель.
«Дом Эфы» с виду обычный особняк с ярко-желтыми стенами располагался в шаговой доступности от респектабельного района. Они бы и на дворцовую площадь влезли, но светское общество в виде дам возымело протест. А если женщина яростно выражает свою гражданскую позицию, с ней лучше не спорить. Король приказал поместить бордель (который, кстати, исправно платит налоги) за пределами района «богатеев», но насколько далеко следует отселиться Эфе, он не указал.
У центрального входа, как обычно, меня встретил Грохтен. Дворецкий по должности, вышибала по факту. Ливрея на нем смотрелась словно на медведе фрак. Похожих типов можно иметь удовольствие лицезреть в темной подворотне с животрепещущим вопросом о низменном или возвышенном. Причем кошельки они получают исключительно благодаря улыбке: кривой и жуткой.
- Госпожа в кабинете, - пророкотал Грохтен с легким поклоном. И это не от пренебрежения – бычья шея практически не гнется.
Бордель утром и вечером абсолютно разные заведения. Сонные девушки с нечесаными лохмами и отсутствием макияжа, кутаясь в теплые халаты, не спеша распивали чай в главном зале. Парочка даже читали увесистые томики. Я мельком взглянула на обложку одного из них. «Сюрреализм и пространственное восприятие». И ничего удивительного, многие девочки попадают к Эфе не от хорошей жизни, а за долги, причем не свои, а родителей. А когда деньги будут отработаны, она отпускает всех желающих в свободное плаванье, но перед этим вкладывая в прелестные головки знания, необходимые, чтобы не попасть обратно через месяц. Есть и вторая категория девушек в доме. Они пришли сюда добровольно, и уходить не собираются. Тепло, хорошо, клиенты щедрые, есть где жить и чем питаться. А для извращенцев - тревожная кнопка и Грохтен.
Кабинет бордельной маман был выполнен в удушающе - красной гамме. Дорогие картины на стенах, позолоченные напольные вазы, мебель из лучших пород древесины – все кричало об наличии денег и отсутствии вкуса. В том числе и восседающая за массивным письменным столом дама без возраста, в пышном фиолетовом платье и с макияжем куклы на лице. Только единицы знали, что у Эфы два высших образования и магические способности. И зовут ее, конечно же, не Эфа и фамилия имеется, такая, что заставит короля нервно дергать глазом. Это, между прочим, сенсация, которую «Нет тайнам» не рискнула напечатать.
- Рисса, дорогая, рада тебя видеть, - хозяйка кабинета щелкнула пальцами, снимая морок. И вот на роскошном стуле сидит женщина в возрасте слегка за пятьдесят со смуглой кожей и черными раскосыми глазами. – Ты ко мне по делу или посекретничать?
- А совместить? – я хитро улыбнулась.
- После того, как ты в очередной раз подняла мне выручку, любой каприз в пределах разумного. Все джентльмены так напуганы поимкой фон Карса, что на уличных девок даже не смотрят. У нас график забит на недели вперед.
Вот поэтому меня и привечают в «Доме Эфы». Да в каждой третьей новости не обходиться без упоминания борделя.
- Может, есть что интересного? – бесплатную рекламу нужно отрабатывать.
Эфа задумчиво постучала пальцем по губам.
- Прямо чтобы на первую полосу, вряд ли. Виконт Зейхен аккуратно пытался выяснить у меня, поставляем ли мальчиков для развлечений. – Ой, фу. Даже в нашем обществе, где я могу свободно разгуливать в штанах, на однополые отношения смотрят с презрением. – Заезжий торгаш хотел всучить мне шелк отвратительного качества. Грохтен доступно объяснил, что женщин обманывать не хорошо. Теперь пытается в городской больнице развести доктора на бесплатное лечение. – Ага, туда ему и дорога. Бесплатно у нас можно только в морге полежать. – Штрэй, который владеет книжной лавкой, собрался рисовать руководство с неприличными картинками для обучения молодежи плотским удовольствиям. Просил девочек ему попозировать. – Надо сделать пометку: не забыть купить себе этот научный трактат. Не то чтобы я там чего-то не знала, просто поржать. – Ну и Дори позвали замуж.
Тут моя челюсть плавно устремилась вниз. То, что девочки в борделе часто получают предложения руки и прочих конечностей, не новость. Красивые, ухоженные, ласковые и у них никогда не болят головы. Но Дори выбивается из общей картины. Во-первых, она повар. Во-вторых, обладает весьма конфликтным характером. Даже Грохтен ходит на цыпочках по кухне. И в-третьих, ее фигура настолько выдающаяся, что в узких коридорах мимо не протиснешься.
- И кто же этот счастливый самоубийца?
