Эфа рассмеялась низким глубоким смехом:
- Падре Отисон. Из центрального храма.
- И что она ответила? – осторожно спросила я, припоминая маленького тщедушного мужчину в сутане.
- Это ж Дори, - разведал руками Эфа, - она половником в него только кинулась. А мне потом скандал закатил. Мол, ограждать персонал от сумасшедших моя святая обязанность.
- Падре выжил?
- И даже обещал вернуться. Ой, вспомнила, - женщина пощелкала пальцами, заставляя ежедневник перелистнуться, - сегодня же собрание женского клуба «Перечницы и Ко» в кондитерской. Опять бумагу на меня сочинять будут.
Я аж духом воспряла, вот что значит не зря зашла. Этот кружок по интересам против «аморальных особ порочащих светлый образ женщины» старается проводить свои встречи типа инкогнито. А на самом деле собираются где-нибудь и кудахчут без умолку. В результате и появляются папки у обер-офицера Цвейта и короля.
В кондитерскую я ворвалась, вооружившись наглостью, улыбкой и блокнотом. Нильс Штурцент за прилавком вежливо приветствовал нового посетителя, нервно кося глазом на разноцветное скопище дам за центральным столиком. Интересно, а раньше погромы в кондитерской были?
- Маркиза, какая честь, - не натурально пропел Штурцент.
Сразу вспомнила подсунутое маме подпорченное пирожное.
- Да вот собралась написать статью о вашем заведении, - я величественным взглядом обвела зал и притихших посетителей. – Знаете, сейчас в моде тонкие талии и многие супруги держат в строгости своих жен. Вот и хочу узнать: кто, сколько и чего потребляет у вас. Будем, выводить обманщиц на чистую воду.
- Не-не-не-не надо, - заблеял это прохвост медленно съезжая под прилавок.
Зал за спиной наполнился звуками двигающихся стульев, шелестом юбок и спешным перестуком каблуков.
- Куда же вы? – крикнула вдогонку улепетывающим сплетницам. – Я у вас интервью возьму!
Дамы ускорились, расталкивая товарок локтями, и клубок из змей в женском обличии вывалился на улицу. И эти матроны смеют еще осуждать мои рыжие волосы и брюки?
Я с интересом изучила брошенные впопыхах бумаги. Набросок петиции королю о том, что он несправедливо поднял цены на ввозимые алмазы. Записка от «доброжелателя» Ивоне Смэтт о неверности мужа. Кстати, среди убегающих была официальная любовница Смэтта и одна менее любимая. Трое живут в пригороде. А еще он крутит со своей секретаршей. И кого они собрались удивить анонимкой?
Бросив обморочного кондитера, я покинула гостеприимное заведение, пообещав вернуться. Судя по грохоту мужчина таки отбыл в несознательное.
В редакции было не многолюдно. Наш юрист Эд опять погруженный в любимый свод законов, качался на стуле. Над дверью в проявочную все так же привычно горела красная лампочка. Остальные столы сотрудников были пусты. Что поделаешь, нашу братию ноги кормят.
Только присела на жесткий стул (Ганс считает, что это лучший стимул для работников), как в редакции случилось явление Хлои. Нет, так-то она себя любит и искренне верит, что с ее приходом помещение озаряется блеском красоты, но сегодня девушка и вправду светилась.
- Рисса, дорогая! – манерно протянула мне обе руки.
Я озадаченно приподняла одну бровь, намекая, что неплохо бы объясниться. Мы с Хлоей знакомы давно, но даже до «подружек» дело не дошло. А причина в уверенности Хлои в том, что она самый прекрасный человек в мире.
- Какая же ты не наблюдательная! - девушка скинула маску доброжелательности и еще раз помахала руками у меня перед носом.
Кольцо на тонком холеном пальчике. Крупный сапфир в окружении мелких бриллиантов. Хм, она же утверждала, что достойна только принца. А Кененги женятся исключительно по любви к политике.
- Маркиз фон Эйрин вчера попросил моей руки! – радостно воскликнула девушка.
- Э-э-э, - растерялась я, - фон Эйрин? Ему же лет сто не меньше.
- В смысле? – хлопнула она ресницами.
Я сложила губы трубочкой и почесала подбородок собственной визитной карточкой. И как мне ответить на столь интеллектуальный вопрос? Он же с моим дедом вместе в гвардейском корпусе учился. Он единственный свободный из фон Эйрин. Даже у младшего отпрыска, которому три года есть невеста.
- Жуль фон Эйрин? – уточнила на всякий случай. Вдруг кто из них овдовел, а я не в курсе.
Она кивнула с дебильной улыбкой.
- Та-а-а-ак, - протянула я. Потом резко развернулась на месте и наставила палец на Эда: - А ты у нас жениться срочно не собираешься?
Юрист с круглыми глазами вылупился на меня в немом шоке. Все же вопрос был видимо несколько неожиданным. Стул, замерший на задних ножках, не выдержал напряжение и с грохотом обвалился вместе с жертвой.
- Похоже, что нет, - пробормотала сама себе под нос, пока Эд, ругаясь на высоком юридическом слоге, барахтался на полу. – И что мы имеем? Хлоя горит желанием выйти за старика. Падре сватается к Дори. Еще есть неожиданные пары, не в курсе?
То, что озвучил Эд, я великодушно проигнорировала. Ничего не поделаешь, у многих мужчин спазм всего организма наступает при слове «брак».
- Да свадебный салон переполнен. Там смертоубийственный ажиотаж. – Сквозь розовый туман в мозгах Хлои пробился журналист. – Кстати, это не нормально.
- Какое верное замечание, - хмыкнула я.
- Да не, - от тонкой иронии она отмахнулась, как от мухи. – Свадебный пик близь дня поклонения Святой Матери, а он уже прошел. Но Жульчик настоял, - лицо ее подернулось влюбленным идиотским налетом и взгляд поплыл.
По-моему, ее надо срочно спасать. Тут без приворота дело не обошлось. Ведь выскочит она замуж, а Ганс другую на ее место не возьмет. Вот и буду я тут впахивать как маленькая лошадка, запряженная в огромную повозку.
- А где вы познакомились с маркизом? – осторожно закинула я удочку. Фон Эйрин настолько древний, что из дома носа не кажет, боится развалиться на ступеньках.
- В центральном храме. На утренней службе, - она сложила губки бантиком. – Я же не ты, стараюсь регулярно очищать свою душу молитвой.
- А я столько не гажу, чтобы каждый день изображать смиренную горожанку. Значит, в храм.
Попа привычно зачесалась, намекая, на правильное направление для влипания в проблемы. Надо домой за охранным амулетом от нехороших воздействий заскочить.
Маменьку я уже не застала, а то бы от счастья лицезрения дочери в платье ее приступ схватил, и доктор Густав был бы вызван по делу. Я может и не обращаю внимание на мнения всяких клуш, но явиться в штанах на прием к падре – это вызов уже самой Святой Матери. Я не настолько смелая, чтобы перечить богам.
Днем в храме людей не наблюдается. Наверное, в пантеоне такой же рабочий график, как у обычных мирян, а благословения они отвешивают строго либо рано утром, либо поздним вечером.
Главный храм поражает всех неверующих своим размахом еще за три квартала. Чтобы куда бы ни пошел в центре города, мысли о спасении души не покидали грешную голову. Каждый из Кененгов что-то достраивал от себя и в результате храм изнутри выглядел как уголок творчества ребенка. Высоченные колонны то с завитушками, то с резьбой. Абсолютно разные витражи. Три статуи Святой матери не похожие друг на друга. Скамей и тех не найдешь двух одинаковых.
Я привычным жестом обмакнула пальца в чашу со слезами (хотя на самом деле тут плескалась простая вода) и коснулась виска, глаза и рта. «Вверяю тебе Святая Матерь наша свои думы, виденья и слова» - так обычно принято говорить. Но лучше бы боги не знали, что творится в головах у преклоняющих колени. Особенно у меня. В очередной раз мысленно захохотала над второй статуей. К такому «лику» больше подойдут рога, а не нимб.
Каморка для падре и его помощника располагалась за алтарем. Туда я и устремилась по проходу, эхом шагов тревожа богоугодную тишину.
Но меня постигло разочарование. Падре Оттисона не оказалось. Его сдал помощник: молодой, прыщавый парнишка со смешно оттопыренными ушами. Он краснел и мял в руках промасленную тряпку, будто только что разделывал труп падре в их каморке.
На груди нагрелся амулет, а попа снова отчаянно засвербела. И почему у меня проклятая метка не выступила на плече, как положено? Приходиться неприлично почесывать то, что трогать вообще противопоказано по этикету.
Капля магических способностей это много или мало? Когда камни силы ведьм разрушали, а самих сожгли, магический потенциал нации пошел на спад. Теперь если находят хоть что-то уже повод ликовать. Мои возможности чисто из теоретических. Видеть могу, а использовать нет. Так вот, от парнишки шел флер.
Отрок, припертый к холодной стене моим хоть и не столь внушительным, но все же бюстом полного третьего размера, удивленно хлопал глазами, и каяться не спешил. Только с прибытием обер-офицера, штатного мага и «вороненка» дело сдвинулось с точки. Последний, к слову, сходу сделал предложение мне, за что получил подзатыльник от начальства, пинок под зад от меня и блокировку от мага.
Увы, написать статью о насильственном одаривании любовью в храме мне не дали. Парнишку тут же прибрали внутренние службы Его Величества Кененга Девятнадцатого. Еще бы маг такой силы сеет в народе заповедь: любите и размножайтесь. А всех «счастливых» обрученных в обязательном порядке познакомили с кабинетом штатного мага и амулетом для снятия внушения. Первым свободу получил падре. Он потом радостно обнимался в храме со всеми статуями по очереди. Хлоя к разрыву помолвки отнеслась непонятно: с одной стороны, зачем ей старик, с другой – все же маркиз. Теперь она точно решила ждать предложения от кого-нибудь из Кененгов.
- А у нас некромант завелся, - буднично бросил наш осведомитель. Человек без имени и каких-либо примет. За такого в толпе даже глаз не зацепится. В помещение он не входил, а просачивался. В пустой комнате без мебели прекрасно сливался со стенами. Но за золотой мог принести хоть нижнее белье самого короля.
- Целый некромант? – я не удержалась от усмешки. Скорее нервной, нежели недоверчивой.
- Целый он там или по частям, то мне не известно, - у осведомителя чувство юмора атрофировалось еще при рождении. – Мне сторож по секрету шепнул, что нашли три разрытых могилы. Но копали их не лопатами, а будто кто-то вышел изнутри. Ясно дело, народ пугать никто не хочет, вот и замалчивают. В нашем городе некроманта лет двести не видели.
Конечно, не видели. Кончились они потому что. Вместе с камнями силы и ведьмами. Не рождаются больше. Говорят, в соседних странах, куда бежали те, кто не хотел гореть на костре, еще пара-тройка наберется, а у нас совсем глухо. Ведь управление нежитью сильнейшая из наук.
Взгляд главреда прогулялся по «радостным» лицам сотрудников и ожидаемо остановился на мне. Попа отозвалась предвкушающим покалыванием.
- Ну не Раша же отправлять, - виновато развел руками Ганс.
Замечательно. Из-за моей капли меня посылают ловить некроманта! Тут уже главное, чтобы сенсация не обернулась некрологом. Я даже приблизительно не представляю, как их выслеживают. Домашний общетеоретический курс мне читал профессор Шторф, старичок-одуванчик и не было такого урока «ловля некроманта на живца подручными средствами».
Я честно сопротивлялась. Даже запертая дверь женского туалета не остановила Ганса. Чем ближе королевский бал, тем беспощаднее становился главред. Он бы и сам рад отправиться на поиски некроманта, но обязан беспрестанно изображать ценителя красоты у всех модисток города. Ведь муж и отец это не только кошелек, но и мужской взгляд на наряд, который, впрочем, часто игнорируют с фразой «что б ты понимал, это ж мода!».
Из убежища меня выковыряли, нацепили на шею фотографический амулет, на руках защелкнули напульсники, а в зубы сунули ридикюль с пистолем.
- Ты главное в открытую не суйся, - напутствовал Ганс под мое выталкивание из офиса. – Схоронись где-нибудь в сторонке. Нам и фотографий за глаза будет. Но уж если повезет, за интервью я тебя награжу. Грамотой. Именной.
Не успела я в красках обрисовать сложные взаимоотношения главреда и его «благодарностей» как меня по попе хлопнула входная дверь, способствуя ускоренному спуску по ступеням.
- Я же маркиза. А с маркизами так нельзя, - обиженно сообщила ей.
Городское кладбище днем имеет унылый вид, а ночью – пугающий. Еще и сторож спокойствия не добавлял.
- Местечко-то умиротворенное, госпожа. Духи если и водятся, то интеллигентные. Ни тебе воя, ни тебе стона. Пару раз хлопнет где калитка. И все. Склеп имеется приличный. Не извольте беспокоиться.
От «приличного» склепа холодом веяло так, что теплый шерстяной костюм казался легким летним платьем. А рядом как раз разрытая могилка присутствует. В общем, уже не понятно трясло меня от ледяного ветра или жути.
Внутри временного убежища было темно. Но хотя бы сквозняка нет. Я, пританцовывая, подула на пальцы, возвращая им чувствительность. Не мог некромант проявить себя чуть раньше, когда по ночам еще тепло было!
Зубы перестали отбивать зажигательный ритм, и я обратила внимание на странный звук. Будто кто-то скребся. Или вздыхал. В темноте за спиной.
Перед глазами мелькнули яркие заголовки о взбесившихся зомби и растерзанной маркизе, и страх перехватил управление моим телом. Палить из пистоля в темноту наобум, сопровождая еще и психической атакой в виде визга, не самая лучшая идея. Так я и не думала!
- Твою мать! – рявкнул зомби человеческим голосом и на стенах вспыхнули факелы, ослепляя меня. – Прекрати стрелять, идиотка!
Вот еще буду я приказы покойников слушать! Но пистоль решил сдаться на милость властному голосу. Я вхолостую нажала на курок несколько раз, пока до испуганного сознания доползла простая мысль: закончились патроны.
Я моргнула, прогоняя слезы. В ярком свете склеп не внушал уже такого панического ужаса. В пяти шагах от меня растянулся на полу мужчина, лицом вниз и прикрыв голову руками.
- Ой, а вы уже умерли? – тонким голосом спросила я Исполнителя королевской воли Рассела Дорейя бывшего герцога фон Тилль. А исполняет он ее часто, по многу и сверхурочно.
- Вашими стараниями почти! – голос из-под руки звучал глухо, но грозно.
Я уронила пистоль. Оружие от удара о камень подпрыгнуло, заставляя мужчину вздрогнуть, и замерло. Нервно хихикнула, представляя, как бы король гневался, если я случайно в склепе на кладбище подстрелила бы его правую руку.
- Не лежите на холодном, - бросилась помогать мужчине встать. Еще и по-умному попеняла ему: - Так и заболеть не долго. - Рассел Дорей странно крякнул. – Вот уже, похоже, поясницу застудили! И как можно так наплевательски относиться к здоровью в вашем-то возрасте!
Я когда сильно нервничаю, за языком вообще не слежу: мелет себе и мелет ерунду. В таких ситуациях я оказываюсь не часто, спасибо Святой Матери, но с завидным постоянством. А так чтобы стрелять в человека – впервые. С почином меня.
Надо сказать о возрасте Исполнителя я слегка приукрасила. Он чуть старше моей мамы. Не юнец, но до дряхлой развалины ему пока далеко. И внешне он весьма и весьма интересный мужчина. Мощный, статный, широкоплечий. Его совершенно не портила седина на висках. И нос горбинкой. Чуть тяжелый подбородок. И глубокая морщина на лбу, ведь это признак задумчивости. И тонкие губы, которые он сейчас недовольно поджимает. И лицо подозрительно красное. Святушки-матушки, только бы у него никого сердечного приступа не случилось! Я ж в медицине дуб дубом!
- Падре Отисон. Из центрального храма.
- И что она ответила? – осторожно спросила я, припоминая маленького тщедушного мужчину в сутане.
- Это ж Дори, - разведал руками Эфа, - она половником в него только кинулась. А мне потом скандал закатил. Мол, ограждать персонал от сумасшедших моя святая обязанность.
- Падре выжил?
- И даже обещал вернуться. Ой, вспомнила, - женщина пощелкала пальцами, заставляя ежедневник перелистнуться, - сегодня же собрание женского клуба «Перечницы и Ко» в кондитерской. Опять бумагу на меня сочинять будут.
Я аж духом воспряла, вот что значит не зря зашла. Этот кружок по интересам против «аморальных особ порочащих светлый образ женщины» старается проводить свои встречи типа инкогнито. А на самом деле собираются где-нибудь и кудахчут без умолку. В результате и появляются папки у обер-офицера Цвейта и короля.
В кондитерскую я ворвалась, вооружившись наглостью, улыбкой и блокнотом. Нильс Штурцент за прилавком вежливо приветствовал нового посетителя, нервно кося глазом на разноцветное скопище дам за центральным столиком. Интересно, а раньше погромы в кондитерской были?
- Маркиза, какая честь, - не натурально пропел Штурцент.
Сразу вспомнила подсунутое маме подпорченное пирожное.
- Да вот собралась написать статью о вашем заведении, - я величественным взглядом обвела зал и притихших посетителей. – Знаете, сейчас в моде тонкие талии и многие супруги держат в строгости своих жен. Вот и хочу узнать: кто, сколько и чего потребляет у вас. Будем, выводить обманщиц на чистую воду.
- Не-не-не-не надо, - заблеял это прохвост медленно съезжая под прилавок.
Зал за спиной наполнился звуками двигающихся стульев, шелестом юбок и спешным перестуком каблуков.
- Куда же вы? – крикнула вдогонку улепетывающим сплетницам. – Я у вас интервью возьму!
Дамы ускорились, расталкивая товарок локтями, и клубок из змей в женском обличии вывалился на улицу. И эти матроны смеют еще осуждать мои рыжие волосы и брюки?
Я с интересом изучила брошенные впопыхах бумаги. Набросок петиции королю о том, что он несправедливо поднял цены на ввозимые алмазы. Записка от «доброжелателя» Ивоне Смэтт о неверности мужа. Кстати, среди убегающих была официальная любовница Смэтта и одна менее любимая. Трое живут в пригороде. А еще он крутит со своей секретаршей. И кого они собрались удивить анонимкой?
Бросив обморочного кондитера, я покинула гостеприимное заведение, пообещав вернуться. Судя по грохоту мужчина таки отбыл в несознательное.
В редакции было не многолюдно. Наш юрист Эд опять погруженный в любимый свод законов, качался на стуле. Над дверью в проявочную все так же привычно горела красная лампочка. Остальные столы сотрудников были пусты. Что поделаешь, нашу братию ноги кормят.
Только присела на жесткий стул (Ганс считает, что это лучший стимул для работников), как в редакции случилось явление Хлои. Нет, так-то она себя любит и искренне верит, что с ее приходом помещение озаряется блеском красоты, но сегодня девушка и вправду светилась.
- Рисса, дорогая! – манерно протянула мне обе руки.
Я озадаченно приподняла одну бровь, намекая, что неплохо бы объясниться. Мы с Хлоей знакомы давно, но даже до «подружек» дело не дошло. А причина в уверенности Хлои в том, что она самый прекрасный человек в мире.
- Какая же ты не наблюдательная! - девушка скинула маску доброжелательности и еще раз помахала руками у меня перед носом.
Кольцо на тонком холеном пальчике. Крупный сапфир в окружении мелких бриллиантов. Хм, она же утверждала, что достойна только принца. А Кененги женятся исключительно по любви к политике.
- Маркиз фон Эйрин вчера попросил моей руки! – радостно воскликнула девушка.
- Э-э-э, - растерялась я, - фон Эйрин? Ему же лет сто не меньше.
- В смысле? – хлопнула она ресницами.
Я сложила губы трубочкой и почесала подбородок собственной визитной карточкой. И как мне ответить на столь интеллектуальный вопрос? Он же с моим дедом вместе в гвардейском корпусе учился. Он единственный свободный из фон Эйрин. Даже у младшего отпрыска, которому три года есть невеста.
- Жуль фон Эйрин? – уточнила на всякий случай. Вдруг кто из них овдовел, а я не в курсе.
Она кивнула с дебильной улыбкой.
- Та-а-а-ак, - протянула я. Потом резко развернулась на месте и наставила палец на Эда: - А ты у нас жениться срочно не собираешься?
Юрист с круглыми глазами вылупился на меня в немом шоке. Все же вопрос был видимо несколько неожиданным. Стул, замерший на задних ножках, не выдержал напряжение и с грохотом обвалился вместе с жертвой.
- Похоже, что нет, - пробормотала сама себе под нос, пока Эд, ругаясь на высоком юридическом слоге, барахтался на полу. – И что мы имеем? Хлоя горит желанием выйти за старика. Падре сватается к Дори. Еще есть неожиданные пары, не в курсе?
То, что озвучил Эд, я великодушно проигнорировала. Ничего не поделаешь, у многих мужчин спазм всего организма наступает при слове «брак».
- Да свадебный салон переполнен. Там смертоубийственный ажиотаж. – Сквозь розовый туман в мозгах Хлои пробился журналист. – Кстати, это не нормально.
- Какое верное замечание, - хмыкнула я.
- Да не, - от тонкой иронии она отмахнулась, как от мухи. – Свадебный пик близь дня поклонения Святой Матери, а он уже прошел. Но Жульчик настоял, - лицо ее подернулось влюбленным идиотским налетом и взгляд поплыл.
По-моему, ее надо срочно спасать. Тут без приворота дело не обошлось. Ведь выскочит она замуж, а Ганс другую на ее место не возьмет. Вот и буду я тут впахивать как маленькая лошадка, запряженная в огромную повозку.
- А где вы познакомились с маркизом? – осторожно закинула я удочку. Фон Эйрин настолько древний, что из дома носа не кажет, боится развалиться на ступеньках.
- В центральном храме. На утренней службе, - она сложила губки бантиком. – Я же не ты, стараюсь регулярно очищать свою душу молитвой.
- А я столько не гажу, чтобы каждый день изображать смиренную горожанку. Значит, в храм.
Попа привычно зачесалась, намекая, на правильное направление для влипания в проблемы. Надо домой за охранным амулетом от нехороших воздействий заскочить.
Маменьку я уже не застала, а то бы от счастья лицезрения дочери в платье ее приступ схватил, и доктор Густав был бы вызван по делу. Я может и не обращаю внимание на мнения всяких клуш, но явиться в штанах на прием к падре – это вызов уже самой Святой Матери. Я не настолько смелая, чтобы перечить богам.
Днем в храме людей не наблюдается. Наверное, в пантеоне такой же рабочий график, как у обычных мирян, а благословения они отвешивают строго либо рано утром, либо поздним вечером.
Главный храм поражает всех неверующих своим размахом еще за три квартала. Чтобы куда бы ни пошел в центре города, мысли о спасении души не покидали грешную голову. Каждый из Кененгов что-то достраивал от себя и в результате храм изнутри выглядел как уголок творчества ребенка. Высоченные колонны то с завитушками, то с резьбой. Абсолютно разные витражи. Три статуи Святой матери не похожие друг на друга. Скамей и тех не найдешь двух одинаковых.
Я привычным жестом обмакнула пальца в чашу со слезами (хотя на самом деле тут плескалась простая вода) и коснулась виска, глаза и рта. «Вверяю тебе Святая Матерь наша свои думы, виденья и слова» - так обычно принято говорить. Но лучше бы боги не знали, что творится в головах у преклоняющих колени. Особенно у меня. В очередной раз мысленно захохотала над второй статуей. К такому «лику» больше подойдут рога, а не нимб.
Каморка для падре и его помощника располагалась за алтарем. Туда я и устремилась по проходу, эхом шагов тревожа богоугодную тишину.
Но меня постигло разочарование. Падре Оттисона не оказалось. Его сдал помощник: молодой, прыщавый парнишка со смешно оттопыренными ушами. Он краснел и мял в руках промасленную тряпку, будто только что разделывал труп падре в их каморке.
На груди нагрелся амулет, а попа снова отчаянно засвербела. И почему у меня проклятая метка не выступила на плече, как положено? Приходиться неприлично почесывать то, что трогать вообще противопоказано по этикету.
Капля магических способностей это много или мало? Когда камни силы ведьм разрушали, а самих сожгли, магический потенциал нации пошел на спад. Теперь если находят хоть что-то уже повод ликовать. Мои возможности чисто из теоретических. Видеть могу, а использовать нет. Так вот, от парнишки шел флер.
Отрок, припертый к холодной стене моим хоть и не столь внушительным, но все же бюстом полного третьего размера, удивленно хлопал глазами, и каяться не спешил. Только с прибытием обер-офицера, штатного мага и «вороненка» дело сдвинулось с точки. Последний, к слову, сходу сделал предложение мне, за что получил подзатыльник от начальства, пинок под зад от меня и блокировку от мага.
Увы, написать статью о насильственном одаривании любовью в храме мне не дали. Парнишку тут же прибрали внутренние службы Его Величества Кененга Девятнадцатого. Еще бы маг такой силы сеет в народе заповедь: любите и размножайтесь. А всех «счастливых» обрученных в обязательном порядке познакомили с кабинетом штатного мага и амулетом для снятия внушения. Первым свободу получил падре. Он потом радостно обнимался в храме со всеми статуями по очереди. Хлоя к разрыву помолвки отнеслась непонятно: с одной стороны, зачем ей старик, с другой – все же маркиз. Теперь она точно решила ждать предложения от кого-нибудь из Кененгов.
Глава 2. Некромант-добряк и герцог-пират.
- А у нас некромант завелся, - буднично бросил наш осведомитель. Человек без имени и каких-либо примет. За такого в толпе даже глаз не зацепится. В помещение он не входил, а просачивался. В пустой комнате без мебели прекрасно сливался со стенами. Но за золотой мог принести хоть нижнее белье самого короля.
- Целый некромант? – я не удержалась от усмешки. Скорее нервной, нежели недоверчивой.
- Целый он там или по частям, то мне не известно, - у осведомителя чувство юмора атрофировалось еще при рождении. – Мне сторож по секрету шепнул, что нашли три разрытых могилы. Но копали их не лопатами, а будто кто-то вышел изнутри. Ясно дело, народ пугать никто не хочет, вот и замалчивают. В нашем городе некроманта лет двести не видели.
Конечно, не видели. Кончились они потому что. Вместе с камнями силы и ведьмами. Не рождаются больше. Говорят, в соседних странах, куда бежали те, кто не хотел гореть на костре, еще пара-тройка наберется, а у нас совсем глухо. Ведь управление нежитью сильнейшая из наук.
Взгляд главреда прогулялся по «радостным» лицам сотрудников и ожидаемо остановился на мне. Попа отозвалась предвкушающим покалыванием.
- Ну не Раша же отправлять, - виновато развел руками Ганс.
Замечательно. Из-за моей капли меня посылают ловить некроманта! Тут уже главное, чтобы сенсация не обернулась некрологом. Я даже приблизительно не представляю, как их выслеживают. Домашний общетеоретический курс мне читал профессор Шторф, старичок-одуванчик и не было такого урока «ловля некроманта на живца подручными средствами».
Я честно сопротивлялась. Даже запертая дверь женского туалета не остановила Ганса. Чем ближе королевский бал, тем беспощаднее становился главред. Он бы и сам рад отправиться на поиски некроманта, но обязан беспрестанно изображать ценителя красоты у всех модисток города. Ведь муж и отец это не только кошелек, но и мужской взгляд на наряд, который, впрочем, часто игнорируют с фразой «что б ты понимал, это ж мода!».
Из убежища меня выковыряли, нацепили на шею фотографический амулет, на руках защелкнули напульсники, а в зубы сунули ридикюль с пистолем.
- Ты главное в открытую не суйся, - напутствовал Ганс под мое выталкивание из офиса. – Схоронись где-нибудь в сторонке. Нам и фотографий за глаза будет. Но уж если повезет, за интервью я тебя награжу. Грамотой. Именной.
Не успела я в красках обрисовать сложные взаимоотношения главреда и его «благодарностей» как меня по попе хлопнула входная дверь, способствуя ускоренному спуску по ступеням.
- Я же маркиза. А с маркизами так нельзя, - обиженно сообщила ей.
Городское кладбище днем имеет унылый вид, а ночью – пугающий. Еще и сторож спокойствия не добавлял.
- Местечко-то умиротворенное, госпожа. Духи если и водятся, то интеллигентные. Ни тебе воя, ни тебе стона. Пару раз хлопнет где калитка. И все. Склеп имеется приличный. Не извольте беспокоиться.
От «приличного» склепа холодом веяло так, что теплый шерстяной костюм казался легким летним платьем. А рядом как раз разрытая могилка присутствует. В общем, уже не понятно трясло меня от ледяного ветра или жути.
Внутри временного убежища было темно. Но хотя бы сквозняка нет. Я, пританцовывая, подула на пальцы, возвращая им чувствительность. Не мог некромант проявить себя чуть раньше, когда по ночам еще тепло было!
Зубы перестали отбивать зажигательный ритм, и я обратила внимание на странный звук. Будто кто-то скребся. Или вздыхал. В темноте за спиной.
Перед глазами мелькнули яркие заголовки о взбесившихся зомби и растерзанной маркизе, и страх перехватил управление моим телом. Палить из пистоля в темноту наобум, сопровождая еще и психической атакой в виде визга, не самая лучшая идея. Так я и не думала!
- Твою мать! – рявкнул зомби человеческим голосом и на стенах вспыхнули факелы, ослепляя меня. – Прекрати стрелять, идиотка!
Вот еще буду я приказы покойников слушать! Но пистоль решил сдаться на милость властному голосу. Я вхолостую нажала на курок несколько раз, пока до испуганного сознания доползла простая мысль: закончились патроны.
Я моргнула, прогоняя слезы. В ярком свете склеп не внушал уже такого панического ужаса. В пяти шагах от меня растянулся на полу мужчина, лицом вниз и прикрыв голову руками.
- Ой, а вы уже умерли? – тонким голосом спросила я Исполнителя королевской воли Рассела Дорейя бывшего герцога фон Тилль. А исполняет он ее часто, по многу и сверхурочно.
- Вашими стараниями почти! – голос из-под руки звучал глухо, но грозно.
Я уронила пистоль. Оружие от удара о камень подпрыгнуло, заставляя мужчину вздрогнуть, и замерло. Нервно хихикнула, представляя, как бы король гневался, если я случайно в склепе на кладбище подстрелила бы его правую руку.
- Не лежите на холодном, - бросилась помогать мужчине встать. Еще и по-умному попеняла ему: - Так и заболеть не долго. - Рассел Дорей странно крякнул. – Вот уже, похоже, поясницу застудили! И как можно так наплевательски относиться к здоровью в вашем-то возрасте!
Я когда сильно нервничаю, за языком вообще не слежу: мелет себе и мелет ерунду. В таких ситуациях я оказываюсь не часто, спасибо Святой Матери, но с завидным постоянством. А так чтобы стрелять в человека – впервые. С почином меня.
Надо сказать о возрасте Исполнителя я слегка приукрасила. Он чуть старше моей мамы. Не юнец, но до дряхлой развалины ему пока далеко. И внешне он весьма и весьма интересный мужчина. Мощный, статный, широкоплечий. Его совершенно не портила седина на висках. И нос горбинкой. Чуть тяжелый подбородок. И глубокая морщина на лбу, ведь это признак задумчивости. И тонкие губы, которые он сейчас недовольно поджимает. И лицо подозрительно красное. Святушки-матушки, только бы у него никого сердечного приступа не случилось! Я ж в медицине дуб дубом!
