Началось все с невинного требования на время перебраться во дворец. Мол, ему не хочется бегать искать меня по всему дипломатическому корпусу, если что-то понадобится. Отец спорить не стал. Надо – значит, надо. О своей покладистости он пожалел уже на следующий день, когда в полседьмого утра лицезрел собранного Сэма Родена с идеальной укладкой на пороге наших комнат. И явился он не один, а с целым списком поручений.
Я честно половину утра крутилась, пытаясь все успеть, пока не обнаружила министра за своей спиной. Он, оказывается, контролировал! От жесткого, но неумолимого заталкивания списка в рот Родена спасла его способность. Он действительно мог договориться обо всем с кем угодно. Одни покои находятся дальше остальных, потому что у нас гостят важные персоны из Эмира? Короткий разговор с неулыбчивыми послами, и они соглашаются переехать. Смета бала превышена в три раза и казначей против? Необременительная беседа о здоровье, и у нас на руках подписанное разрешение. Что значит министр Перье отказывается быть в составе делегации? Напоминание о трудностях воспитания сразу решает вопрос в нашу пользу.
Вообще, можно было и радоваться, что проблемы так легко исчезают, если бы не Сэм. После каждой маленькой победы он гордо задирал нос и ненавязчиво намекал: «Чтобы ты без меня делала». И если задуматься, то он же мне и устраивал неприятности своими заданиями. Неужели Роден подводит к тому, что по итогу окажусь у него в долгу? Зря это он. Мы, дипломаты, только подписанным бумажкам верим. И то не всегда.
А еще было обидно. Служанки млели от Родена и моментально бросались выполнять его требования. А меня, главную фрейлину, обходили по широкой дуге.
- И чего тебя все так боятся? – я погладила питомца, восседающего на моем плече. – Ты же у меня прелесть.
Служанки вздрагивали и притворялись предметами интерьера, когда Шмуня начинал нервно дергать носом в их сторону. А что они хотели? Он же у меня хищник, чует страх. Да, крыса считается грызуном, но палец ему совать не советую.
Роден напряженно косился на моего питомца и старался не приближаться к нам. Интересно, а фобия грызунов потянет на секрет министра? Хотя вряд ли за такую информацию поместье дадут. Оставлю себе, так сказать, для личного пользования.
– Когда уже Рэм приедет, – еле слышно шипел сквозь зубы мужчина.
– Соскучился по брату? – заботливо спросила я.
– Скорее, по Кларе, – раздраженно бросил Роден, преувеличенно внимательно изучая вазу с цветами. Прятать в ней подслушивающий артефакт – просто не уважать умственные способности гостей. Здесь всегда проверяют в первую очередь.
– Племянница? – я заинтересованно стрельнула глазами, ощупывая псевдолепнину на стене. Вот за ней можно что-нибудь спрятать.
– Кошка, – фыркнул Сэм Роден. – Брат ее назвал Кларисса фон чего-то, а Нэка просто переименовала ее в Клару. Довольны все, даже белая зараза. Один Рэм ворчит. – Шмуня громко пискнул, заставляя министра вздрогнуть. – И зачем ты ее с собой вообще притащила?
– Его, – с нажимом поправила Родена. – Это Шмуня. Он мальчик. Он ручной. И очень полезный.
– Чем же? – мужчина презрительно поморщился, глядя, как лысый розовый хвост забавно подергивается.
– Видишь щель? – я указала на небольшой зазор между стеной и кроватью. – У тебя рука туда пролезет? А вот Шмуня вполне. Да еще и нужный артефакт затащит. А хочешь, я отдам ему команду «фас»? – Крыса заинтересованно взглянула на Родена, и тот на всякий случай отошел от нас еще на пару шагов. – Так что он очень полезный. – За скобками остался прозрачный намек, что грызун лучше мутного министра.
За нами по пятам следовал мажордом. Статный оборотень с седыми висками и неизменно невозмутимым выражением на лице. Говорят, что когда на него из шкафа выпали три голых любовника одной придворной дамы, он даже не удивился, а запихал их обратно более компактно.
Все наши замечания встречались легким кивком, подтверждая, что мы были услышаны. Я даже позавидовала его памяти, это сколько информации за раз вмещается в частично седой голове?
Но в покоях для принцессы Форы из королевства Абдон нам наконец-то удалось его удивить.
– Как вынести все? – мажордом пошатнулся от шока. – Да где я вам найду простые лавки? Такой экзотики во дворце точно нет. В смысле не шелковое постельное белье? Она же принцесса. Стены обдирать не дам. Лучше убейте меня. Нет-нет, не прямо сейчас. Лет через тридцать приходите, тогда и убейте.
Я проследила, как Шмуня ловко взбирается по гардине, чтобы закрепить «фиксатор» на наконечнике карниза.
– Так и запишем, – пробормотала я. – Через тридцать лет убить мажордома.
В покоях повисла нехорошая тишина.
– Что? – я насмешливо покосилась на замерших мужчин.
Первый отмер Роден. Он сдавленно кашлянул и натянуто улыбнулся:
– Платье у тебя красивое.
– Я в нем уже часа четыре как, – сухо заметила очевидное.
Поняв, что комплимент не удался, министр махнул на меня рукой. Только я еще на тот момент не знала, что он оказался очень обидчивым. Суровое осознание действительности накрыло утром, примерно в пять часов.
– Эй, – меня беспардонно трясли за плечо, – Эсми, вставай.
Я честно приоткрыла один глаз, чтобы полюбоваться на наглую рожу блондина:
– Вопросов много, – хрипло высказалась я. – Но вариант врезать тебе промеж глаз куда предпочтительней.
Нет, если бы он заявился с букетом и с пылким признанием, я бы еще смирилась с побудкой, но меня трясли так, что зубы стучали. Ни о какой романтике речи и не шло.
– Я тут подумал, – гордо, но шепотом объявил благую весть мужчина, – что мне нужна официальная спутница на бал.
– Отлично, – я широко зевнула, зарываясь под подушку и оттуда проворчала: – Это именно то, что я хотела услышать в такую рань. Новость о пожаре и то была бы не столь важной.
– Так, я не понял, – раздалось сверху, и я с визгом полетела на пол. Меня просто сдернули за ногу! – Ты спишь?
– А что, не видно? – зло прошипела я, отрывая лицо от ковра. Все же наш король молодец – не жадничает, вон какая пушистая и мягкая подстилка.
Роден рассеянно потер лоб:
– С тобой тяжело, – вздохнул он. Да ну? А что, есть люди, которые с радостью подрываются в пять утра, когда спать легли далеко заполночь, а до этого весь день бегали в узких туфельках? – Не всегда понимаю…
Его перебил очень громкий стук в дверь. Долбились в нее так, словно в моих покоях остался единственный работающий туалет во дворце, а Его Величеству приспичило. Так сказать, освобождали путь.
Когда я вползла в гостиную, на ходу завязывая халат и удивляясь его неудобству, из смежной комнаты выпал отец в пижамных штанах, но с двумя водяными смерчами на ладонях. Тактично поинтересоваться, чем же он в таком случае планировал открывать дверь, я не стала.
Незваного гостя мы встретили плечом к плечу. Правда, об этом тут же пожалели, чудом избежав удара тяжелым подсвечником на пять рожков. Отец успел присесть, а я отшатнуться. Свечи вжикнули в каких-то жалких паре сантиметров от моего лица и потухли.
- Ой, - замерла в неловкой позе посетительница с круглыми от удивления глазами. – А вы чего не спите, Рафаэль Гурсон?
– Наверное, потому что вы решили выломать нам дверь, Ламия Фуран, – проворчал отец вполне беззлобно для человека, которого мало того, что подняли раньше петухов, так еще чуть череп не проломили.
Дамочка опомнилась и сложила ручки на необъятной груди. Со стороны казалось, будто она нежно прижимает канделябр. Росточка Ламия была небольшого, но природа и хороший аппетит наградили ее щедро округлостями. Этакий злобный хомячок, который сверлил меня взглядом. А еще говорят, будто толстые люди добрые.
– Это покушение? – отец окончательно проснулся и даже загасил смерчи. Не будем доводить мажордома до припадка ремонтом. Его и так сегодня аскетизмом уже пугали. Бедняга, метался по дворцу в поисках мебели попроще.
– Я знаю, он у вас! – пошла неожиданно в наступление Фуран. Голосок у нее хороший, тонкий, звонкий и противный.
– Кто? – озадачился отец. Он же не в курсе, что в моей спальне один очень наглый и юркий министр. А как, кстати, он вошел? Дверь-то была заперта.
– Роден! – она снова взмахнула своим оружием. – Мне горничная сказала!
Соседняя с нами дверь заинтересовано приоткрылась. Конечно, как можно спать, когда тут целый скандал с возможной последующей сенсацией.
– Вас отвести к целителю? – с показной заботой спросил дипломат. – Вы всерьез заявляете, что явились сюда с подсвечником после слов служанки? В пять утра? С целью поиска Сэма Родена?
– Э-э, – Ламия попятилась. – Он мне обещал, что навестит…
Мы с отцом переглянулись. Точнее, я смотрела на его шею с засосом, а он на мой халат. И я поняла, почему он казался мне таким неудобный. Всего-то он был платьем, которое теперь больше походило на плащ. Руки-то в рукава я просунула, а запахнуть его нельзя, ибо конструкцией не предусмотрено.
– Еще раз спрашиваю: вас отвести к целителю? – отец нацепил на лицо маску профессионального дипломата. Такой даже если улыбнется, то все равно унизит.
– Не надо, – насупилась Фуран. Она приходится королеве настоящей родственницей, но об этом стараются не упоминать, дабы не уморить человека часовым генеалогическим древом. По сути, она во дворце отвечает за библиотеку, а по факту я ее там ни разу не видела. – Выдайте мне Родена!
– Зачем? – склонил голову к плечу отец. – С чего такая спешка?
– Он мне… А я…, – она смутилась и покраснела. Какая прелесть с канделябром!
– Сезон охоты открыт, – понимающе протянул отец. – Вы, милочка, чуток припозднились. Только за эту ночь Роден отбивался трижды от нежных и робких девиц в период гона. Мой человек… сообщил.
В спальне отца что-то стукнуло. Видимо, его прервали на самом интригующем месте получения информации.
Ага, становится интересненько. Вот чего Сэм Роден пришел ко мне ни свет ни заря с потрясающей идеей.
Никогда не думала, что так трудно отделаться от гостьи с канделябром. Все попытки закрыть дверь она встречала криками, упреками и грозным оружием.
– Фух, – отец устало выдохнул, когда наконец-то излишне активную дамочку удалось отправить восвояси. – Да, подгадил принц Родену.
– Что он сделал? – встрепенулась я. Неужели мое поместье еще кому-то пообещали? Нет уж. Я с ним практически уже сроднилась.
– Всего-то пустил новость, – мужчина нервно провел рукой по растрепанным волосам. – Ну как новость? Сплетню скорее. Будто Роден готов замуж… тьфу ты, жениться. Хотя с подходом наших дам, вполне и замуж он может пойти.
Ну, Ваше Высочество, ну удружили!
– Ладно, – отец потянулся. – Я пошел дальше добывать информацию. А ты Родену скажи, что, когда в следующий раз он будет взламывать чей-то замок, пускай не чертыхается.
– Ага, – я заторможено кивнула. – Погоди, так ты его слышал?
– Понаставят всяких дурацких кресел, – с очень похожей на министра интонацией передразнил мужчина.
Больше глупых вопросов я не задавала.
И что же я застала в спальне? Кровать уже не принадлежала мне одной. Ее невинность была жестоко порушена мужским посапывающим телом.
Наверное, стоило пожалеть жертву матримониальных планов, но ко мне-то он пришел в пять утра. А сейчас уже почти шесть. Так что вполне можно заявить – я добрая.
– Уй! – подпрыгнул мужчина от щипка.
–- Опять блоха? – сочувственно поинтересовалась я, ныряя в гардероб в поисках халата. Все же в платье-плаще было не слишком удобно.
– Да, – зло рыкнул он. – Чернявая такая.
Я перекинула через плечо заплетенную на ночь косу. Светлее от этого мои волосы не стали.
– Можешь идти обратно, – великодушно указала я рукой на дверь. – Путь свободен от активных невест.
Роден нахмурился:
– Ты думаешь, я тут прятался?
– Выходит, что так, – развела руками.
– Вообще-то я пришел по делу, – оскорбленный моим неверием в его храбрость Роден сел на кровати. – Мне нужна спутница на бал-маскарад в честь приезда невест. И логичней, чтобы это была моя помощница. Разве я не прав? – Я усмехнулась, не спеша что-то доказывать. – И поэтому мне нужно знать, в каком костюме ты будешь, чтобы соответствовать. Логично?
– Об этом непременно нужно было спросить именно в пять утра? – я сложила руки на груди. – Но, боюсь, твой план обречен на провал. У меня как бы репутация. И не самая хорошая. В тебя все будут тыкать пальцем.
– Глупости, – излишне беспечно отмахнулся министр. – Я видел твою карточку у целителя. Ты физически не можешь являться фавориткой. А значит, ни король, ни принц против не будут.
Я открыла рот. Поискала слова. Но на язык попадались одни крепкие фразочки.
– Спокойно! – Роден правильно понял мой убивательный настрой. – Я не дурак. – Мои стиснутые со скрежетом зубы были с ним не согласны. – Мы все состоим на службе у короны. И задавать вопросы я не привык.
– Но…? – угрожающе протянула я.
– Но привык получать на них ответы, – честно сознался он. – И не всегда законным методом. Спасибо Нэке, жене брата, универсальных отмычек у меня хватает.
Как-то это бесчеловечно с самого утра говорить загадками. Мало я его ущипнула. Хочется верить, что без синяка не обойдется.
– Ты же говорил, будто она некромаг, – я прищурилась, выискивая правду на лице Родена. Как любой заправский обманщик, он мимикой владел весьма неплохо.
– Ничего подобного, – он тряхнул блондинистой шевелюрой, опять же идеальной. – Я сказал, что сомневаюсь, кто из них некромаг. Она артефактор, только хобби у нее специфическое. Но, с другой стороны, нормальная бы не полюбила моего брата.
Я решила оставить при себе мнение, что это у них семейное. Но Роден подкинул мне интересную идею: зачем идти сложным путем, когда можно просто влезть в его вещи и поискать что-нибудь провокационное. Насколько мне известно, у министра собственный дом в Оддоне, но, как и нас с отцом, Родена заставили на время перебраться во дворец.
На секунду представив, как я с умным видом перебираю нижнее белье министра, с трудом удержала смешок. Эмеральда Гурсон – гроза трусов. А вдруг отыщутся розовые с рюшами? Я ж Родена смогу на кругленькую сумму развести шантажом. Ну, или продать их охотницам в качестве трофея.
– У тебя сейчас такое лицо, словно мне стоит опасаться за свою честь, – поежился Сэм.
Ну, допустим, не честь, а скорее достоинство.
– Так ты говоришь, спутница тебе нужна на бал? – тоном «ничего не знаю, ничего не скажу» уточнила я. Заодно и перевела тему. – Что ж. Я согласна. Только с костюмом еще не определилась. Сегодня придет моя модистка. Загляни часов в двенадцать. Надо будет с тебя мерки снять и костюм согласовать.
Роден подозрительно прищурился. Иногда кажется, будто он пытается сканировать собеседника.
– С чего такая покладистость?
– А я вообще человек добрый, – внаглую соврала и мило улыбнулась. – Раз с вопросом бала мы разобрались, тогда выметайся из моей спальной. У меня есть еще законный час для сна.
– И она называет себя доброй, – закатил глаза Роден. – Могла бы приютить жертву беспринципных дамочек.
– Могла бы, – легко согласилась я. – Но не стану. Именно потому, что дамочки беспринципные. Мне мои волосы дороги как память. И это будет меньшая из травм. Например, ты в курсе, что ступени во дворце острые, а статуи тяжелые?
– Тогда, возможно… – он бросил взгляд, исполненный надежды, на стену, отделяющую мою спальню от отцовской.
Я честно половину утра крутилась, пытаясь все успеть, пока не обнаружила министра за своей спиной. Он, оказывается, контролировал! От жесткого, но неумолимого заталкивания списка в рот Родена спасла его способность. Он действительно мог договориться обо всем с кем угодно. Одни покои находятся дальше остальных, потому что у нас гостят важные персоны из Эмира? Короткий разговор с неулыбчивыми послами, и они соглашаются переехать. Смета бала превышена в три раза и казначей против? Необременительная беседа о здоровье, и у нас на руках подписанное разрешение. Что значит министр Перье отказывается быть в составе делегации? Напоминание о трудностях воспитания сразу решает вопрос в нашу пользу.
Вообще, можно было и радоваться, что проблемы так легко исчезают, если бы не Сэм. После каждой маленькой победы он гордо задирал нос и ненавязчиво намекал: «Чтобы ты без меня делала». И если задуматься, то он же мне и устраивал неприятности своими заданиями. Неужели Роден подводит к тому, что по итогу окажусь у него в долгу? Зря это он. Мы, дипломаты, только подписанным бумажкам верим. И то не всегда.
А еще было обидно. Служанки млели от Родена и моментально бросались выполнять его требования. А меня, главную фрейлину, обходили по широкой дуге.
- И чего тебя все так боятся? – я погладила питомца, восседающего на моем плече. – Ты же у меня прелесть.
Служанки вздрагивали и притворялись предметами интерьера, когда Шмуня начинал нервно дергать носом в их сторону. А что они хотели? Он же у меня хищник, чует страх. Да, крыса считается грызуном, но палец ему совать не советую.
Роден напряженно косился на моего питомца и старался не приближаться к нам. Интересно, а фобия грызунов потянет на секрет министра? Хотя вряд ли за такую информацию поместье дадут. Оставлю себе, так сказать, для личного пользования.
– Когда уже Рэм приедет, – еле слышно шипел сквозь зубы мужчина.
– Соскучился по брату? – заботливо спросила я.
– Скорее, по Кларе, – раздраженно бросил Роден, преувеличенно внимательно изучая вазу с цветами. Прятать в ней подслушивающий артефакт – просто не уважать умственные способности гостей. Здесь всегда проверяют в первую очередь.
– Племянница? – я заинтересованно стрельнула глазами, ощупывая псевдолепнину на стене. Вот за ней можно что-нибудь спрятать.
– Кошка, – фыркнул Сэм Роден. – Брат ее назвал Кларисса фон чего-то, а Нэка просто переименовала ее в Клару. Довольны все, даже белая зараза. Один Рэм ворчит. – Шмуня громко пискнул, заставляя министра вздрогнуть. – И зачем ты ее с собой вообще притащила?
– Его, – с нажимом поправила Родена. – Это Шмуня. Он мальчик. Он ручной. И очень полезный.
– Чем же? – мужчина презрительно поморщился, глядя, как лысый розовый хвост забавно подергивается.
– Видишь щель? – я указала на небольшой зазор между стеной и кроватью. – У тебя рука туда пролезет? А вот Шмуня вполне. Да еще и нужный артефакт затащит. А хочешь, я отдам ему команду «фас»? – Крыса заинтересованно взглянула на Родена, и тот на всякий случай отошел от нас еще на пару шагов. – Так что он очень полезный. – За скобками остался прозрачный намек, что грызун лучше мутного министра.
За нами по пятам следовал мажордом. Статный оборотень с седыми висками и неизменно невозмутимым выражением на лице. Говорят, что когда на него из шкафа выпали три голых любовника одной придворной дамы, он даже не удивился, а запихал их обратно более компактно.
Все наши замечания встречались легким кивком, подтверждая, что мы были услышаны. Я даже позавидовала его памяти, это сколько информации за раз вмещается в частично седой голове?
Но в покоях для принцессы Форы из королевства Абдон нам наконец-то удалось его удивить.
– Как вынести все? – мажордом пошатнулся от шока. – Да где я вам найду простые лавки? Такой экзотики во дворце точно нет. В смысле не шелковое постельное белье? Она же принцесса. Стены обдирать не дам. Лучше убейте меня. Нет-нет, не прямо сейчас. Лет через тридцать приходите, тогда и убейте.
Я проследила, как Шмуня ловко взбирается по гардине, чтобы закрепить «фиксатор» на наконечнике карниза.
– Так и запишем, – пробормотала я. – Через тридцать лет убить мажордома.
В покоях повисла нехорошая тишина.
– Что? – я насмешливо покосилась на замерших мужчин.
Первый отмер Роден. Он сдавленно кашлянул и натянуто улыбнулся:
– Платье у тебя красивое.
– Я в нем уже часа четыре как, – сухо заметила очевидное.
Поняв, что комплимент не удался, министр махнул на меня рукой. Только я еще на тот момент не знала, что он оказался очень обидчивым. Суровое осознание действительности накрыло утром, примерно в пять часов.
– Эй, – меня беспардонно трясли за плечо, – Эсми, вставай.
Я честно приоткрыла один глаз, чтобы полюбоваться на наглую рожу блондина:
– Вопросов много, – хрипло высказалась я. – Но вариант врезать тебе промеж глаз куда предпочтительней.
Нет, если бы он заявился с букетом и с пылким признанием, я бы еще смирилась с побудкой, но меня трясли так, что зубы стучали. Ни о какой романтике речи и не шло.
– Я тут подумал, – гордо, но шепотом объявил благую весть мужчина, – что мне нужна официальная спутница на бал.
– Отлично, – я широко зевнула, зарываясь под подушку и оттуда проворчала: – Это именно то, что я хотела услышать в такую рань. Новость о пожаре и то была бы не столь важной.
– Так, я не понял, – раздалось сверху, и я с визгом полетела на пол. Меня просто сдернули за ногу! – Ты спишь?
– А что, не видно? – зло прошипела я, отрывая лицо от ковра. Все же наш король молодец – не жадничает, вон какая пушистая и мягкая подстилка.
Роден рассеянно потер лоб:
– С тобой тяжело, – вздохнул он. Да ну? А что, есть люди, которые с радостью подрываются в пять утра, когда спать легли далеко заполночь, а до этого весь день бегали в узких туфельках? – Не всегда понимаю…
Его перебил очень громкий стук в дверь. Долбились в нее так, словно в моих покоях остался единственный работающий туалет во дворце, а Его Величеству приспичило. Так сказать, освобождали путь.
Когда я вползла в гостиную, на ходу завязывая халат и удивляясь его неудобству, из смежной комнаты выпал отец в пижамных штанах, но с двумя водяными смерчами на ладонях. Тактично поинтересоваться, чем же он в таком случае планировал открывать дверь, я не стала.
Незваного гостя мы встретили плечом к плечу. Правда, об этом тут же пожалели, чудом избежав удара тяжелым подсвечником на пять рожков. Отец успел присесть, а я отшатнуться. Свечи вжикнули в каких-то жалких паре сантиметров от моего лица и потухли.
- Ой, - замерла в неловкой позе посетительница с круглыми от удивления глазами. – А вы чего не спите, Рафаэль Гурсон?
– Наверное, потому что вы решили выломать нам дверь, Ламия Фуран, – проворчал отец вполне беззлобно для человека, которого мало того, что подняли раньше петухов, так еще чуть череп не проломили.
Дамочка опомнилась и сложила ручки на необъятной груди. Со стороны казалось, будто она нежно прижимает канделябр. Росточка Ламия была небольшого, но природа и хороший аппетит наградили ее щедро округлостями. Этакий злобный хомячок, который сверлил меня взглядом. А еще говорят, будто толстые люди добрые.
– Это покушение? – отец окончательно проснулся и даже загасил смерчи. Не будем доводить мажордома до припадка ремонтом. Его и так сегодня аскетизмом уже пугали. Бедняга, метался по дворцу в поисках мебели попроще.
– Я знаю, он у вас! – пошла неожиданно в наступление Фуран. Голосок у нее хороший, тонкий, звонкий и противный.
– Кто? – озадачился отец. Он же не в курсе, что в моей спальне один очень наглый и юркий министр. А как, кстати, он вошел? Дверь-то была заперта.
– Роден! – она снова взмахнула своим оружием. – Мне горничная сказала!
Соседняя с нами дверь заинтересовано приоткрылась. Конечно, как можно спать, когда тут целый скандал с возможной последующей сенсацией.
– Вас отвести к целителю? – с показной заботой спросил дипломат. – Вы всерьез заявляете, что явились сюда с подсвечником после слов служанки? В пять утра? С целью поиска Сэма Родена?
– Э-э, – Ламия попятилась. – Он мне обещал, что навестит…
Мы с отцом переглянулись. Точнее, я смотрела на его шею с засосом, а он на мой халат. И я поняла, почему он казался мне таким неудобный. Всего-то он был платьем, которое теперь больше походило на плащ. Руки-то в рукава я просунула, а запахнуть его нельзя, ибо конструкцией не предусмотрено.
– Еще раз спрашиваю: вас отвести к целителю? – отец нацепил на лицо маску профессионального дипломата. Такой даже если улыбнется, то все равно унизит.
– Не надо, – насупилась Фуран. Она приходится королеве настоящей родственницей, но об этом стараются не упоминать, дабы не уморить человека часовым генеалогическим древом. По сути, она во дворце отвечает за библиотеку, а по факту я ее там ни разу не видела. – Выдайте мне Родена!
– Зачем? – склонил голову к плечу отец. – С чего такая спешка?
– Он мне… А я…, – она смутилась и покраснела. Какая прелесть с канделябром!
– Сезон охоты открыт, – понимающе протянул отец. – Вы, милочка, чуток припозднились. Только за эту ночь Роден отбивался трижды от нежных и робких девиц в период гона. Мой человек… сообщил.
В спальне отца что-то стукнуло. Видимо, его прервали на самом интригующем месте получения информации.
Ага, становится интересненько. Вот чего Сэм Роден пришел ко мне ни свет ни заря с потрясающей идеей.
Никогда не думала, что так трудно отделаться от гостьи с канделябром. Все попытки закрыть дверь она встречала криками, упреками и грозным оружием.
– Фух, – отец устало выдохнул, когда наконец-то излишне активную дамочку удалось отправить восвояси. – Да, подгадил принц Родену.
– Что он сделал? – встрепенулась я. Неужели мое поместье еще кому-то пообещали? Нет уж. Я с ним практически уже сроднилась.
– Всего-то пустил новость, – мужчина нервно провел рукой по растрепанным волосам. – Ну как новость? Сплетню скорее. Будто Роден готов замуж… тьфу ты, жениться. Хотя с подходом наших дам, вполне и замуж он может пойти.
Ну, Ваше Высочество, ну удружили!
– Ладно, – отец потянулся. – Я пошел дальше добывать информацию. А ты Родену скажи, что, когда в следующий раз он будет взламывать чей-то замок, пускай не чертыхается.
– Ага, – я заторможено кивнула. – Погоди, так ты его слышал?
– Понаставят всяких дурацких кресел, – с очень похожей на министра интонацией передразнил мужчина.
Больше глупых вопросов я не задавала.
И что же я застала в спальне? Кровать уже не принадлежала мне одной. Ее невинность была жестоко порушена мужским посапывающим телом.
Наверное, стоило пожалеть жертву матримониальных планов, но ко мне-то он пришел в пять утра. А сейчас уже почти шесть. Так что вполне можно заявить – я добрая.
– Уй! – подпрыгнул мужчина от щипка.
–- Опять блоха? – сочувственно поинтересовалась я, ныряя в гардероб в поисках халата. Все же в платье-плаще было не слишком удобно.
– Да, – зло рыкнул он. – Чернявая такая.
Я перекинула через плечо заплетенную на ночь косу. Светлее от этого мои волосы не стали.
– Можешь идти обратно, – великодушно указала я рукой на дверь. – Путь свободен от активных невест.
Роден нахмурился:
– Ты думаешь, я тут прятался?
– Выходит, что так, – развела руками.
– Вообще-то я пришел по делу, – оскорбленный моим неверием в его храбрость Роден сел на кровати. – Мне нужна спутница на бал-маскарад в честь приезда невест. И логичней, чтобы это была моя помощница. Разве я не прав? – Я усмехнулась, не спеша что-то доказывать. – И поэтому мне нужно знать, в каком костюме ты будешь, чтобы соответствовать. Логично?
– Об этом непременно нужно было спросить именно в пять утра? – я сложила руки на груди. – Но, боюсь, твой план обречен на провал. У меня как бы репутация. И не самая хорошая. В тебя все будут тыкать пальцем.
– Глупости, – излишне беспечно отмахнулся министр. – Я видел твою карточку у целителя. Ты физически не можешь являться фавориткой. А значит, ни король, ни принц против не будут.
Я открыла рот. Поискала слова. Но на язык попадались одни крепкие фразочки.
– Спокойно! – Роден правильно понял мой убивательный настрой. – Я не дурак. – Мои стиснутые со скрежетом зубы были с ним не согласны. – Мы все состоим на службе у короны. И задавать вопросы я не привык.
– Но…? – угрожающе протянула я.
– Но привык получать на них ответы, – честно сознался он. – И не всегда законным методом. Спасибо Нэке, жене брата, универсальных отмычек у меня хватает.
Как-то это бесчеловечно с самого утра говорить загадками. Мало я его ущипнула. Хочется верить, что без синяка не обойдется.
– Ты же говорил, будто она некромаг, – я прищурилась, выискивая правду на лице Родена. Как любой заправский обманщик, он мимикой владел весьма неплохо.
– Ничего подобного, – он тряхнул блондинистой шевелюрой, опять же идеальной. – Я сказал, что сомневаюсь, кто из них некромаг. Она артефактор, только хобби у нее специфическое. Но, с другой стороны, нормальная бы не полюбила моего брата.
Я решила оставить при себе мнение, что это у них семейное. Но Роден подкинул мне интересную идею: зачем идти сложным путем, когда можно просто влезть в его вещи и поискать что-нибудь провокационное. Насколько мне известно, у министра собственный дом в Оддоне, но, как и нас с отцом, Родена заставили на время перебраться во дворец.
На секунду представив, как я с умным видом перебираю нижнее белье министра, с трудом удержала смешок. Эмеральда Гурсон – гроза трусов. А вдруг отыщутся розовые с рюшами? Я ж Родена смогу на кругленькую сумму развести шантажом. Ну, или продать их охотницам в качестве трофея.
– У тебя сейчас такое лицо, словно мне стоит опасаться за свою честь, – поежился Сэм.
Ну, допустим, не честь, а скорее достоинство.
– Так ты говоришь, спутница тебе нужна на бал? – тоном «ничего не знаю, ничего не скажу» уточнила я. Заодно и перевела тему. – Что ж. Я согласна. Только с костюмом еще не определилась. Сегодня придет моя модистка. Загляни часов в двенадцать. Надо будет с тебя мерки снять и костюм согласовать.
Роден подозрительно прищурился. Иногда кажется, будто он пытается сканировать собеседника.
– С чего такая покладистость?
– А я вообще человек добрый, – внаглую соврала и мило улыбнулась. – Раз с вопросом бала мы разобрались, тогда выметайся из моей спальной. У меня есть еще законный час для сна.
– И она называет себя доброй, – закатил глаза Роден. – Могла бы приютить жертву беспринципных дамочек.
– Могла бы, – легко согласилась я. – Но не стану. Именно потому, что дамочки беспринципные. Мне мои волосы дороги как память. И это будет меньшая из травм. Например, ты в курсе, что ступени во дворце острые, а статуи тяжелые?
– Тогда, возможно… – он бросил взгляд, исполненный надежды, на стену, отделяющую мою спальню от отцовской.
