– Но я же почти ничего не умею, – попробовала откреститься я от столь заманчивых перспектив. Особенно меня радовало, что в ближайшие дни я могу стать грушей для битья. – Вы же сами только что сказали, что я посредственная. Может, возьмете Эльву? – я даже похлопала глазами, показывая, насколько я малоодаренная. – Вот она любой приворот провернет и не поморщится. Или Милочку Сергееву? – я все еще надеялась выскользнуть из тисков, которыми Злобин прижал меня.
– Нет, – отрезал он. Мужчина явно не собирался менять меня ни на Эльвочку, ни на Милочку, ни даже на Любочку. – Они все заняты. А мои решения не обсуждаются. Сегодня у тебя в шесть вечера тренировка. А сейчас ты пойдешь в хранилище и получишь артефакты, которые усилят твой потенциал.
– Но в шесть у меня не будет спортивной формы, – решила я все же воспротивится насилию, – потому что до шести продлится рабочий день. Я не успею сходить домой за ней.
– Повторяю еще раз, – вздохнул Злобин. – С сегодняшнего дня у тебя ненормируемый рабочий график, а потому шесть – это не конец рабочего дня.
Я, сжав губы, смотрела на него. Кажется, он сделал то, что мало кому удавалось, а именно, вывел меня из равновесия. «Напишу сейчас заявление, – решила я, – и пусть катится ко всем чертям».
– Я хочу уволиться! – выпалила я.
– Прекрасно, – ЗЛО словно только этого и ждал. – Бумагу дать?
Я смотрела на него, а он на меня. В его глазах что-то мелькало, но я не могла понять что. Как будто ему нравилось дразнить меня. Но выражение лица при этом было скучающим. «И куда ты пойдешь?» – спрашивал его взгляд. И я вздохнула, сдаваясь. Такие, как я, ведьмы действительно были мало кому нужны. Но это не главное. Главное, что я всё же на что-то надеялась, о чем-то мечтала, когда ЗЛО был рядом. Ну не хватало его в моей жизни!
– Артефакты получишь у Петухова, – почти зевнул Леонид Ольгердович, понимая, что битва выиграна, и я никуда не денусь. – Получишь, придешь, доложишь. Кстати, там тебе положена метла, вот и слетаешь в перерыв за формой.
– Могу идти? – спросила я, уже привыкшая к армейскому лексикону, и даже немного воспрянув духом, что у меня будет личное средство передвижения.
– Иди, – кивнул он.
Я вышла в коридор, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Коленки слегка подрагивали. Ох и открутила бы мне голову бабДуся, услышь она, как я позволяю с собой разговаривать! Наследница рода Заринских! «Знала бы бабуля», – вздохнула я, радуясь, что старушка далеко и не слышит, что здесь происходит, а то пришлось бы ходить Злобину с лысой головой и мохнатыми ушами, и это в лучшем случае. А мог бы вообще рогами обзавестись! Или под приворотом у козы оказаться, потому что бабДуся человек увлекающийся и порой не знающий чувства меры.
Но сейчас делать было нечего, не было у меня поддержки в виде бабули. Так что я отправилась в хранилище получать положенные мне артефакты. Заведующий магическим складом был невысокий, полноватый мужчина с наметивший лысиной на голове, лет этак сорока пяти-сорока семи. Петухов Серафим Евграфович. Он считался милейшим души человеком, особенно когда его никто не трогал. Но стоило кому-нибудь появиться в его святая святых, и вас встречал специалист высшего разряда, как он всех уверял.
Хранилище находилось на нижнем полуподвальном этаже. Огромное помещение, отгороженное на входе решеткой с окошком. Дальше тянулись металлические шкафы, поделенные на многочисленные секции с номерами.
– Каким ветром? – удивился Петухов, увидев меня. – А припоминаю, ЗЛО утром говорил, что хочет тебя привлечь к следовательской деятельности.
– Серафим Евграфович, а вы часом не в курсе, за что мне это?
– Да он тут что-то обмолвился, что ему надо заполучить какой-то редкий артефакт, – почесал затылок завскладом. – Но конкретно ничего не сказал. Распорядился, чтобы я упаковал тебя, как следует. Только чем паковать? Нового, почитай, ничего полгода не завозили, а всё более-менее сносное разобрали давно. Так, осталось кое-что по мелочи, да ещё всякий брак и неликвид. Будешь брать?
– А есть варианты? – спросила с надеждой.
– Ну… – протянул Петухов. – Варианты всегда есть. Например, ведьминская барахолка. Там всегда при желании можно интересные штучки найти, если у тебя есть деньги.
– Нет, конечно, – помотала головой я. – Зарплаты сами знаете какие.
«Одни чулки сколько стоят», – вздохнула, с грустью вспоминая сегодняшнее утро.
– А может, посмотрим, что у нас есть? Вдруг повезёт, и что-нибудь найдём?
– Ну давай, – развеселился Серафим Евграфович, лукаво поглядывая на меня. – Особые пожелания есть?
– Ой, мне бы метлу, – обрадовалась я. – ЗЛО разрешил.
– Метлу, значит? Есть тут одна, – Серафим Евграфович как-то странно на меня посмотрел и пошел вглубь хранилища. – Только она с характером, – крикнул откуда-то из глубин помещения.
– Вот невезуха, – пробормотала я, – почему, как что-то с сюрпризом, то обязательно мне?
– Что ты там бухтишь? Не хочешь, что ли? – Петухов нарисовался откуда-то сбоку, я его даже не сразу увидела.
В руках у него была аккуратная метла. По внешнему виду и не скажешь, что с браком.
– А что в ней не так? – поинтересовалась я, продолжая рассматривать транспортное средство. Вдруг что увижу? – Черенок, что ли, кривой?
– Да ровное у неё всё. Только она сама с норовом, – мужчина любовно погладил дерево. – Но если договоришься, то вполне можно использовать.
– А если нет? – решила уточнить на всякий случай, а то за формой улечу, и больше никто меня не увидит.
«Хотя, может, оно и к лучшему?» – обреченно подумала я.
– Тогда может скинуть, – предупредил Серафим Евграфович. – Ты главное высоту на ней первое время не набирай. И ещё... – мужчина замялся. – Будь осторожна, она поворачивает резко.
– А… – вздохнула я с облегчением. – Я думала, что хуже.
– Что хуже-то? – не понял Петухов.
– Ну, например, не взлетает, – предположила я. – Или не садится! – хихикнула, вспоминая Таечку, что недавно пыталась слезть с метлы, зависшей возле конторы в четырех метрах над землей и отказывающейся опускаться. Тогда пришлось лестницу искать, чтобы выручить молодую ведьму.
– С этой тоже весело, – предупредил меня мужчина, – во всяком случае, скучать точно не даст, – пообещал он мне и подал метлу в окошко. – Получай. Так, у меня есть ещё набор зелий для ведьм, – мужчина развернулся и снова нырнул куда-то в зашкафье пространство. – Один всего остался, – крикнул он мне, – и то только потому, что внутри всё перепутали. Будешь брать?
– В смысле перепутали? – перепугалась я. —Это что же получается? И от запора, и от поноса, всё неизвестно где находится?
– Ну да, – поморщился Серафим Евграфович, показавшись между шкафами, – но другого всё равно нет.
– И как этим пользоваться? – недоумевала, рассматривая абсолютно одинаковые пузырьки. – На них что, нельзя было этикетки наклеить?
– Ты что! – замахал на меня руками Петухов, – какие наклейки? У нас тут одна ведьма так вот расследование завалила. Еле вытащили её! Подозреваемый прочитал на пузырьке название и понял, что она его вырубить хочет.
– Так там же по классификации лишь цифры стоят? – удивилась я, как он смог понять, что у неё в руках.
– Ай, – махнул рукой начальник хранилища, – он ведьмак был.
– Ох, – я аж присела. – А мы что, на такие дела тоже ходим?
Наверняка у меня от ужаса уже глаза плошками стали. Может быть, поэтому Серафим Евграфович меня подначил:
– Заринская, ты что, с дуба рухнула? Да наши девочки иногда в такие мясорубки попадают!..
Всё, лучше бы он это не говорил. Колени у меня затряслись куда сильнее, чем после кабинета начальника. Куда меня хочет затащить ЗЛО? Мы так не договаривались! Я слишком слабая ведьма, чтобы прикрывать эти замечательные тылы. Но с другой-то стороны… Я с могу провести рядом с Леонидом Ольгердовичем несколько дней. Это было так заманчиво – и так мучительно страшно, что аж под ложечкой засосало. «Приключения!» – вопила одна моя половинка, наименее разумная. «Злоключения, несуразная ты девчонка!» – мрачновато заявляла другая.
– Серафим Евграфович, миленький, может у вас там еще что завалялось? – заныла я, понимая, что брать надо что дают, а там уж куда кривая выведет.
– Ну… – замялся мужчина. – Есть у меня еще кое-что, только…
– Давайте, давайте, давайте! – обрадовалась я.
– Есть тут еще один путеводный клубок.
– Так это же классно! – потерла довольно руки.
– Только он постоянно ругается, бывает, что и нецензурно, – добавил Петухов, – берешь?
– Ругается? – удивилась я.
Вроде бы путеводным клубкам не то что ругаться, но и вовсе говорить не положено. Так что непонятно, как я вообще буду ходить на задания с мотком ниток, у которого синдром Туретта.
– Сейчас покажу, – вздохнул Серафим Евграфович.
Через две минуты поисков в недрах склада заведующий вытащил с дальней полки клубочек, дёрнул за кончик нитки, отмотал немного и…
– Ты кого дёргаешь, чёрт плешивый! – раздался пронзительный голос, и моток ниток подпрыгнул. – По инструкции действовать надо! Куда больше метра мотаешь? Раздеть меня хочешь?!
– Слышала? – поморщился Серафим Евграфович, – примерно вот так каждый раз.
– Ну он хоть путь указывает? – поинтересовалась у мужчины, а то вдруг у клубка, кроме ругани, достоинств нет.
– Я те укажу, укажу, уж будь спокойна, недотёпа кучерявая! – завопил несносный клубочек.
Я обиделась. Нет, конечно, волосы у меня волнистые, но аккуратно уложенные, да и ум у меня какой-никакой, а все же имеется.
– Ну это-то да, путь показывает, – кивнул Петухов, – только с ним никто работать не хочет, потому и есть в наличии.
Я помялась, но решила, что это лучше, чем ничего, тем более клубок замолчал.
– Давайте, – согласилась, и моток перекочевал ко мне в руки.
– Курица, ты куда это со своим даром собралась? – тут же недовольно заворчал он.
– Наматывай его скорей, – скомандовал Серафим Евграфович, – а то сейчас наслушаешься.
– Лучше мозги свои смотайте, раз вам правда-матка слух режет! – проорал клубок, пока я быстро пыталась скрутить конец нитки. – Свободу правдолюбам!
Я, стараясь не слушать его, быстро оборачивала нитку вокруг клубка, а затем заправила кончик, чтобы не размотался. Через десять секунд с воплями было покончено.
– Все, – выдохнула я и посмотрела на мужчину. – Однако… – слов не было.
– А иначе бы его давно забрали, – развел руками Петухов. – Я же сказал, что ничего путного не осталось.
– А что, еще что-то есть? – поинтересовалась на всякий случай.
– Девонька, а тебе не хватит? – кивнул он на мои руки, полные приобретений.
– Нормально всё. Злобин же сказал укомплектоваться по полной.
– Ну только если так, – Серафим Евграфович снова как-то странно на меня посмотрел и ушёл.
– Вот, – появился минут через пять, в течение которых я рассматривала свои приобретения. – Клинок-снайпер.
– Ух ты! – восхищенно протянула я.
Кинжал в руках завсклада меня вдохновил. Промахнуться таким было практически невозможно. Вот это удача!
– Рано радуешься, – вылил на меня ушат холодной воды Евграфович, – он трус.
– Не поняла? – уставилась на мужчину.
– А что тут понимать? Смотри, – Петухов размахнулся и точным движением послал клинок в висящую на стене отпечатанную цель.
Сталь, вжикнув, воткнулась точно посреди круга.
– Класс! – довольно улыбнулась я.
А говорил, трус. А он вон как в цель попал.
– Только если будешь обороняться, он в сторону свернет, – пожал плечами Петухов. – Я тебя предупредил. Ну что, будешь брать? – уставился на меня.
– Да что уж там, давайте до комплекта, – вздохнула я. – Ничего себе у меня наборчик, да?
– Удачи, Заринская, – кисло напутствовал меня Серафим Евграфович. – Тебе она точно пригодится.
Как всякая не слишком высокообразованная ведьма, я имела лишь общее представление о том, как ездят на метле. Инструктор в средней школе больше всего боялась, что мы покалечимся. В то время как параллельные классы лихо описывали виражи над школьным двором или скакали через шпили Университета (что было строго запрещено), мы низенько пролетали над матами в физкультурном зале.
Но я всегда считала, что лихость настоящей наездницы у меня в крови. Лет в пять я бодро скакала в парке культуры и отдыха на карусельной лошадке и ловила ртом ветер и мух. Лет в десять – утащила у инструкторши метлу и целую минуту висела под потолком, пока старая ведьма (и это не педагогическое звание) подбиралась ко мне по канату. Ну а в семнадцать с визгом убегала от учебной метлы на выпускных экзаменах, потому что кое-что пошло не так. Попа горела, обожжённая хлёсткими ударами ореховых прутьев, затылок ныл от затрещины, которую метла отвесила мне древком. Высокие, высокие отношения!
Личной метлы у меня никогда не было, да и служебная бухгалтеру без надобности. Это для тех, кто работает на выездах. Я же бодренько тряслась на службу на трамвайчике или автобусе и точно так же добиралась обратно до дома – только уже без бодрости.
И вот – у меня метла. Не самая красивая, конечно, и прутья врастопырку, и обвязка уже потрёпанная, разве что древко прямое, словно стрела, и отполированное на славу. Но я похлопала её по загривку, то есть возле самой метёлки, и попыталась завязать с нею дружеские отношения. Повинуясь моему приказу, помело зависло в паре шагов над полом коридора, ведущего из хранилища к лестнице, и я села – боком, памятуя об узкой юбке, по-дамски. Метловище услужливо подтолкнуло меня вверх, и я взлетела…
Без самого помела, которое осталось висеть там же, где и прежде. Норовистая метла сбросила меня! Шлёпнувшись и едва не рассыпав по полу полученные от Петухова под расписку предметы волшебного инвентаря, я сердито прошипела:
– А, чтоб тебя, проклятущая! Ну погоди у меня, уж я тебя воспитаю!
– Ты меня чуть не уронила, коза безрукая! – завопил некстати распустившийся клубок, и я поспешно прижала отмотавшуюся нить, чтобы заткнуть негодника.
Но, пока я с этим возилась, метла поддала мне древком в копчик, после чего свистнула прутьями и самовольно полетела на выход. Я кинулась догонять. Ещё не хватало остаться без средства ведьминского передвижения!
Так мы до моего дома и передвигались – я пыталась поймать помело, а оно, подобно непослушной козе, взбрыкивало, стоило мне подойти поближе, и отлетало на несколько шагов, насмешливо покачиваясь в воздухе. Иногда оно описывало круг и оказывалось сзади, но я-то уж была начеку и после третьего тычка в попу всегда поворачивалась к метле лицом. В конце концов, посулами и уговорами мне удалось убедить метлу оказаться подо мной и подняться до окна третьего этажа, а затем спуститься – не могли же мы с нею пройти сквозь стену или стекло.
Но чувствовалось, что метла ещё не наигралась со мной. Упревшая и уставшая, я вошла в свою квартирку. Я живу с родителями – если это можно так назвать, потому что они появляются дома примерно раз в полгода. Как только тает снег, они берут рюкзаки, надевают походные штаны и кеды, хватают в руки гитару и котелки – и бегут из города прочь. Геологические экспедиции, туристские фестивали, походная романтика, запах костра… в общем то, что мне чуждо, а им так дорого. Нет, я, конечно, люблю лес! И тем более мне интересны поиски – а мои родители ищут не только минералы, но и давно пропавшие артефакты, самородные волшебные предметы (чаще всего деревья и камни) и места силы.
– Нет, – отрезал он. Мужчина явно не собирался менять меня ни на Эльвочку, ни на Милочку, ни даже на Любочку. – Они все заняты. А мои решения не обсуждаются. Сегодня у тебя в шесть вечера тренировка. А сейчас ты пойдешь в хранилище и получишь артефакты, которые усилят твой потенциал.
– Но в шесть у меня не будет спортивной формы, – решила я все же воспротивится насилию, – потому что до шести продлится рабочий день. Я не успею сходить домой за ней.
– Повторяю еще раз, – вздохнул Злобин. – С сегодняшнего дня у тебя ненормируемый рабочий график, а потому шесть – это не конец рабочего дня.
Я, сжав губы, смотрела на него. Кажется, он сделал то, что мало кому удавалось, а именно, вывел меня из равновесия. «Напишу сейчас заявление, – решила я, – и пусть катится ко всем чертям».
– Я хочу уволиться! – выпалила я.
– Прекрасно, – ЗЛО словно только этого и ждал. – Бумагу дать?
Я смотрела на него, а он на меня. В его глазах что-то мелькало, но я не могла понять что. Как будто ему нравилось дразнить меня. Но выражение лица при этом было скучающим. «И куда ты пойдешь?» – спрашивал его взгляд. И я вздохнула, сдаваясь. Такие, как я, ведьмы действительно были мало кому нужны. Но это не главное. Главное, что я всё же на что-то надеялась, о чем-то мечтала, когда ЗЛО был рядом. Ну не хватало его в моей жизни!
– Артефакты получишь у Петухова, – почти зевнул Леонид Ольгердович, понимая, что битва выиграна, и я никуда не денусь. – Получишь, придешь, доложишь. Кстати, там тебе положена метла, вот и слетаешь в перерыв за формой.
– Могу идти? – спросила я, уже привыкшая к армейскому лексикону, и даже немного воспрянув духом, что у меня будет личное средство передвижения.
– Иди, – кивнул он.
ГЛАВА 2. Инвентарь с характером
Я вышла в коридор, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Коленки слегка подрагивали. Ох и открутила бы мне голову бабДуся, услышь она, как я позволяю с собой разговаривать! Наследница рода Заринских! «Знала бы бабуля», – вздохнула я, радуясь, что старушка далеко и не слышит, что здесь происходит, а то пришлось бы ходить Злобину с лысой головой и мохнатыми ушами, и это в лучшем случае. А мог бы вообще рогами обзавестись! Или под приворотом у козы оказаться, потому что бабДуся человек увлекающийся и порой не знающий чувства меры.
Но сейчас делать было нечего, не было у меня поддержки в виде бабули. Так что я отправилась в хранилище получать положенные мне артефакты. Заведующий магическим складом был невысокий, полноватый мужчина с наметивший лысиной на голове, лет этак сорока пяти-сорока семи. Петухов Серафим Евграфович. Он считался милейшим души человеком, особенно когда его никто не трогал. Но стоило кому-нибудь появиться в его святая святых, и вас встречал специалист высшего разряда, как он всех уверял.
Хранилище находилось на нижнем полуподвальном этаже. Огромное помещение, отгороженное на входе решеткой с окошком. Дальше тянулись металлические шкафы, поделенные на многочисленные секции с номерами.
– Каким ветром? – удивился Петухов, увидев меня. – А припоминаю, ЗЛО утром говорил, что хочет тебя привлечь к следовательской деятельности.
– Серафим Евграфович, а вы часом не в курсе, за что мне это?
– Да он тут что-то обмолвился, что ему надо заполучить какой-то редкий артефакт, – почесал затылок завскладом. – Но конкретно ничего не сказал. Распорядился, чтобы я упаковал тебя, как следует. Только чем паковать? Нового, почитай, ничего полгода не завозили, а всё более-менее сносное разобрали давно. Так, осталось кое-что по мелочи, да ещё всякий брак и неликвид. Будешь брать?
– А есть варианты? – спросила с надеждой.
– Ну… – протянул Петухов. – Варианты всегда есть. Например, ведьминская барахолка. Там всегда при желании можно интересные штучки найти, если у тебя есть деньги.
– Нет, конечно, – помотала головой я. – Зарплаты сами знаете какие.
«Одни чулки сколько стоят», – вздохнула, с грустью вспоминая сегодняшнее утро.
– А может, посмотрим, что у нас есть? Вдруг повезёт, и что-нибудь найдём?
– Ну давай, – развеселился Серафим Евграфович, лукаво поглядывая на меня. – Особые пожелания есть?
– Ой, мне бы метлу, – обрадовалась я. – ЗЛО разрешил.
– Метлу, значит? Есть тут одна, – Серафим Евграфович как-то странно на меня посмотрел и пошел вглубь хранилища. – Только она с характером, – крикнул откуда-то из глубин помещения.
– Вот невезуха, – пробормотала я, – почему, как что-то с сюрпризом, то обязательно мне?
– Что ты там бухтишь? Не хочешь, что ли? – Петухов нарисовался откуда-то сбоку, я его даже не сразу увидела.
В руках у него была аккуратная метла. По внешнему виду и не скажешь, что с браком.
– А что в ней не так? – поинтересовалась я, продолжая рассматривать транспортное средство. Вдруг что увижу? – Черенок, что ли, кривой?
– Да ровное у неё всё. Только она сама с норовом, – мужчина любовно погладил дерево. – Но если договоришься, то вполне можно использовать.
– А если нет? – решила уточнить на всякий случай, а то за формой улечу, и больше никто меня не увидит.
«Хотя, может, оно и к лучшему?» – обреченно подумала я.
– Тогда может скинуть, – предупредил Серафим Евграфович. – Ты главное высоту на ней первое время не набирай. И ещё... – мужчина замялся. – Будь осторожна, она поворачивает резко.
– А… – вздохнула я с облегчением. – Я думала, что хуже.
– Что хуже-то? – не понял Петухов.
– Ну, например, не взлетает, – предположила я. – Или не садится! – хихикнула, вспоминая Таечку, что недавно пыталась слезть с метлы, зависшей возле конторы в четырех метрах над землей и отказывающейся опускаться. Тогда пришлось лестницу искать, чтобы выручить молодую ведьму.
– С этой тоже весело, – предупредил меня мужчина, – во всяком случае, скучать точно не даст, – пообещал он мне и подал метлу в окошко. – Получай. Так, у меня есть ещё набор зелий для ведьм, – мужчина развернулся и снова нырнул куда-то в зашкафье пространство. – Один всего остался, – крикнул он мне, – и то только потому, что внутри всё перепутали. Будешь брать?
– В смысле перепутали? – перепугалась я. —Это что же получается? И от запора, и от поноса, всё неизвестно где находится?
– Ну да, – поморщился Серафим Евграфович, показавшись между шкафами, – но другого всё равно нет.
– И как этим пользоваться? – недоумевала, рассматривая абсолютно одинаковые пузырьки. – На них что, нельзя было этикетки наклеить?
– Ты что! – замахал на меня руками Петухов, – какие наклейки? У нас тут одна ведьма так вот расследование завалила. Еле вытащили её! Подозреваемый прочитал на пузырьке название и понял, что она его вырубить хочет.
– Так там же по классификации лишь цифры стоят? – удивилась я, как он смог понять, что у неё в руках.
– Ай, – махнул рукой начальник хранилища, – он ведьмак был.
– Ох, – я аж присела. – А мы что, на такие дела тоже ходим?
Наверняка у меня от ужаса уже глаза плошками стали. Может быть, поэтому Серафим Евграфович меня подначил:
– Заринская, ты что, с дуба рухнула? Да наши девочки иногда в такие мясорубки попадают!..
Всё, лучше бы он это не говорил. Колени у меня затряслись куда сильнее, чем после кабинета начальника. Куда меня хочет затащить ЗЛО? Мы так не договаривались! Я слишком слабая ведьма, чтобы прикрывать эти замечательные тылы. Но с другой-то стороны… Я с могу провести рядом с Леонидом Ольгердовичем несколько дней. Это было так заманчиво – и так мучительно страшно, что аж под ложечкой засосало. «Приключения!» – вопила одна моя половинка, наименее разумная. «Злоключения, несуразная ты девчонка!» – мрачновато заявляла другая.
– Серафим Евграфович, миленький, может у вас там еще что завалялось? – заныла я, понимая, что брать надо что дают, а там уж куда кривая выведет.
– Ну… – замялся мужчина. – Есть у меня еще кое-что, только…
– Давайте, давайте, давайте! – обрадовалась я.
– Есть тут еще один путеводный клубок.
– Так это же классно! – потерла довольно руки.
– Только он постоянно ругается, бывает, что и нецензурно, – добавил Петухов, – берешь?
– Ругается? – удивилась я.
Вроде бы путеводным клубкам не то что ругаться, но и вовсе говорить не положено. Так что непонятно, как я вообще буду ходить на задания с мотком ниток, у которого синдром Туретта.
– Сейчас покажу, – вздохнул Серафим Евграфович.
Через две минуты поисков в недрах склада заведующий вытащил с дальней полки клубочек, дёрнул за кончик нитки, отмотал немного и…
– Ты кого дёргаешь, чёрт плешивый! – раздался пронзительный голос, и моток ниток подпрыгнул. – По инструкции действовать надо! Куда больше метра мотаешь? Раздеть меня хочешь?!
– Слышала? – поморщился Серафим Евграфович, – примерно вот так каждый раз.
– Ну он хоть путь указывает? – поинтересовалась у мужчины, а то вдруг у клубка, кроме ругани, достоинств нет.
– Я те укажу, укажу, уж будь спокойна, недотёпа кучерявая! – завопил несносный клубочек.
Я обиделась. Нет, конечно, волосы у меня волнистые, но аккуратно уложенные, да и ум у меня какой-никакой, а все же имеется.
– Ну это-то да, путь показывает, – кивнул Петухов, – только с ним никто работать не хочет, потому и есть в наличии.
Я помялась, но решила, что это лучше, чем ничего, тем более клубок замолчал.
– Давайте, – согласилась, и моток перекочевал ко мне в руки.
– Курица, ты куда это со своим даром собралась? – тут же недовольно заворчал он.
– Наматывай его скорей, – скомандовал Серафим Евграфович, – а то сейчас наслушаешься.
– Лучше мозги свои смотайте, раз вам правда-матка слух режет! – проорал клубок, пока я быстро пыталась скрутить конец нитки. – Свободу правдолюбам!
Я, стараясь не слушать его, быстро оборачивала нитку вокруг клубка, а затем заправила кончик, чтобы не размотался. Через десять секунд с воплями было покончено.
– Все, – выдохнула я и посмотрела на мужчину. – Однако… – слов не было.
– А иначе бы его давно забрали, – развел руками Петухов. – Я же сказал, что ничего путного не осталось.
– А что, еще что-то есть? – поинтересовалась на всякий случай.
– Девонька, а тебе не хватит? – кивнул он на мои руки, полные приобретений.
– Нормально всё. Злобин же сказал укомплектоваться по полной.
– Ну только если так, – Серафим Евграфович снова как-то странно на меня посмотрел и ушёл.
– Вот, – появился минут через пять, в течение которых я рассматривала свои приобретения. – Клинок-снайпер.
– Ух ты! – восхищенно протянула я.
Кинжал в руках завсклада меня вдохновил. Промахнуться таким было практически невозможно. Вот это удача!
– Рано радуешься, – вылил на меня ушат холодной воды Евграфович, – он трус.
– Не поняла? – уставилась на мужчину.
– А что тут понимать? Смотри, – Петухов размахнулся и точным движением послал клинок в висящую на стене отпечатанную цель.
Сталь, вжикнув, воткнулась точно посреди круга.
– Класс! – довольно улыбнулась я.
А говорил, трус. А он вон как в цель попал.
– Только если будешь обороняться, он в сторону свернет, – пожал плечами Петухов. – Я тебя предупредил. Ну что, будешь брать? – уставился на меня.
– Да что уж там, давайте до комплекта, – вздохнула я. – Ничего себе у меня наборчик, да?
– Удачи, Заринская, – кисло напутствовал меня Серафим Евграфович. – Тебе она точно пригодится.
ГЛАВА 3. Боевая готовность
Как всякая не слишком высокообразованная ведьма, я имела лишь общее представление о том, как ездят на метле. Инструктор в средней школе больше всего боялась, что мы покалечимся. В то время как параллельные классы лихо описывали виражи над школьным двором или скакали через шпили Университета (что было строго запрещено), мы низенько пролетали над матами в физкультурном зале.
Но я всегда считала, что лихость настоящей наездницы у меня в крови. Лет в пять я бодро скакала в парке культуры и отдыха на карусельной лошадке и ловила ртом ветер и мух. Лет в десять – утащила у инструкторши метлу и целую минуту висела под потолком, пока старая ведьма (и это не педагогическое звание) подбиралась ко мне по канату. Ну а в семнадцать с визгом убегала от учебной метлы на выпускных экзаменах, потому что кое-что пошло не так. Попа горела, обожжённая хлёсткими ударами ореховых прутьев, затылок ныл от затрещины, которую метла отвесила мне древком. Высокие, высокие отношения!
Личной метлы у меня никогда не было, да и служебная бухгалтеру без надобности. Это для тех, кто работает на выездах. Я же бодренько тряслась на службу на трамвайчике или автобусе и точно так же добиралась обратно до дома – только уже без бодрости.
И вот – у меня метла. Не самая красивая, конечно, и прутья врастопырку, и обвязка уже потрёпанная, разве что древко прямое, словно стрела, и отполированное на славу. Но я похлопала её по загривку, то есть возле самой метёлки, и попыталась завязать с нею дружеские отношения. Повинуясь моему приказу, помело зависло в паре шагов над полом коридора, ведущего из хранилища к лестнице, и я села – боком, памятуя об узкой юбке, по-дамски. Метловище услужливо подтолкнуло меня вверх, и я взлетела…
Без самого помела, которое осталось висеть там же, где и прежде. Норовистая метла сбросила меня! Шлёпнувшись и едва не рассыпав по полу полученные от Петухова под расписку предметы волшебного инвентаря, я сердито прошипела:
– А, чтоб тебя, проклятущая! Ну погоди у меня, уж я тебя воспитаю!
– Ты меня чуть не уронила, коза безрукая! – завопил некстати распустившийся клубок, и я поспешно прижала отмотавшуюся нить, чтобы заткнуть негодника.
Но, пока я с этим возилась, метла поддала мне древком в копчик, после чего свистнула прутьями и самовольно полетела на выход. Я кинулась догонять. Ещё не хватало остаться без средства ведьминского передвижения!
Так мы до моего дома и передвигались – я пыталась поймать помело, а оно, подобно непослушной козе, взбрыкивало, стоило мне подойти поближе, и отлетало на несколько шагов, насмешливо покачиваясь в воздухе. Иногда оно описывало круг и оказывалось сзади, но я-то уж была начеку и после третьего тычка в попу всегда поворачивалась к метле лицом. В конце концов, посулами и уговорами мне удалось убедить метлу оказаться подо мной и подняться до окна третьего этажа, а затем спуститься – не могли же мы с нею пройти сквозь стену или стекло.
Но чувствовалось, что метла ещё не наигралась со мной. Упревшая и уставшая, я вошла в свою квартирку. Я живу с родителями – если это можно так назвать, потому что они появляются дома примерно раз в полгода. Как только тает снег, они берут рюкзаки, надевают походные штаны и кеды, хватают в руки гитару и котелки – и бегут из города прочь. Геологические экспедиции, туристские фестивали, походная романтика, запах костра… в общем то, что мне чуждо, а им так дорого. Нет, я, конечно, люблю лес! И тем более мне интересны поиски – а мои родители ищут не только минералы, но и давно пропавшие артефакты, самородные волшебные предметы (чаще всего деревья и камни) и места силы.
