«Все. Бобик сдох!»
– Заринская! – раздался рык начальства.
– Я вместо нее, – пробормотала, приоткрывая правый глаз.
«Может, прокатит? Вот плюнет на меня и уйдет». От предположения, что тогда больше кое-кто не захочет, чтобы я полежала сверху, открыла второй глаз.
– Встаю, – сообщила двум мужикам, стоящим надо мной, и села. – Уф! А можно я уже домой?
– Нет, – обладатель широких плеч, узких бедер и тренированных мышц возмущенно взирал на малюсенькую меня. – У тебя еще впереди боксёрская груша.
– А можно Грушей побуду я, мне привычнее? – предложила, предчувствуя, что сейчас буду бита очередным средством пытки, то есть спортивным снарядом, конечно.
– Леонид, – Генрихович с какой-то жалостью посмотрел на меня, – а может, ну ее, малахольную. Пусть, правда, домой идет. А мы с тобой побоксируем!
И тренер подвигал плечами, похрустывая суставами. Я с надеждой посмотрела на Леонида Ольгердовича.
– Как же, сейчас, – покивал Злобин, рассматривая свежие царапины на коже, – а потом мне отдуваться за потерю единицы в отделе. Нет уж, пусть тренируется, пока она из каллиграфической не превратится в боевую единицу! Между прочим, Заринская, враг не дремлет, в отличие от тебя! – прикрикнул он так внезапно, что я подпрыгнула на месте.
– Знаете кто вы? – засопела в ответ, – Вы… Вы… Бессердечный черпак! Вот вы кто, Леонид Ольгердович!
– Кто-кто? – удивленно посмотрел на меня ЗЛО. – Черпак?
– Да, – подтвердила я, лихорадочно соображая, почему у меня вылетело такое сравнение.
– Это как? – темно-карие глаза с удивлением рассматривали меня.
– Я ещё не придумала, – заявила ему, – потом скажу. Так, где у вас тут плодово-ягодные насаждения? – обратилась к Генриховичу, подтягивая норовящие сползти вниз штаны.
– Тебе туда, – указал мне мужчина, посмеиваясь в усы. – Видишь, от потолка висят?
– Благодарю, – важно кивнула я и отправилась туда, куда меня послали.
– Аграфена Никаноровна! – услышала за спиной голос Леонида, от которого у меня вдруг вспыхнули щеки. – Тебе не говорили, что ты невоспитанная? Почему ты обзываешь начальство?
– Ну ты, Ольгердыч, загнул. Она же ведьма, кто ее воспитывать будет? – ответил ему Генрихович.
– Неправда, – пробубнила я себе под нос, рассчитывая, что меня никто не слышит. – Мне дали прекрасное воспитание.
– Прекрасное? – удивились сзади, но я сделала вид, что я туговата на ухо.
«Нечего на всяких индивидов внимания обращать, – решила про себя, – они того не стоят». Остановилась возле висящих мешков с песком. Одни были больше, одни меньше, а один мне вообще-то даже понравился. Небольшая такая боксерская груша, цветом похожая на карамельку, висящая на эластичных растяжках, как раз для скромной и не слишком тренированной ведьмы. Я постучала по ней ладошкой, она в ответ повибрировала, словно здороваясь. Я ведь видела, как парни нашего агентства боксируют? Видела! Они делали это играючи! Даже танцуя! Неужели и я не смогу? И снова хлопнула, уже сильнее. Отшибла ладонью
– Не так, – Злобин подошел и встал рядом, – на, – протянул мне перчатки, – надевай.
– Зачем это? – перепугалась я. – Я с вами драться не буду.
– С ней будешь, – Леонид Ольгердович ткнул кулаком в грушу.
– А с ней зачем? Можно я лучше так договорюсь? – уточнила у начальства.
– Аграфена! – снова рыкнул на меня ЗЛО.
«Клубка болтливого на тебя нет, – с обидой подумала я, – рычит и орёт, слова доброго не дождешься!»
– Почему вы на меня все время повышаете голос? – решила выяснить я. – На меня, между прочим, за всю мою жизнь столько не кричали.
– Ну так привыкай. Раз пришла работать в определенные структуры, нечего быть нежной ромашкой, – радостно ответил начальник. – Ну так берешь или нет? – он потряс перед моим носом перчатками.
– Да давайте уже сюда. Всё равно заставите, – протянула руку и выхватила у него две тяжеленные перчатки.
«Вот кипеть ему за меня в котле!»
– Заставлю, – согласился Леонид.
И стал помогать мне, натягивать их на руку. Когда с этим было покончено, у меня было такое чувство, что мне привязали две гири, чтобы не махала, чем ни попадя. «Он что, специально мне такие дал, чтобы у меня рука на него не поднималась?» – мелькнула у меня шальная мысль.
– Смотри, – ЗЛО легонько ударил по груше, – начинаешь отрабатывать удары здесь, потом перейдем на большую, – радостно пообещал он мне, как будто я тут заливалась слезами по поводу того, что мне досталась маленькая.
– Угу, – ответила ему я.
– Что, переходишь на позывной «Сова»? – усмехнулся Злобин.
– Угу, – кивнула еще раз. – Вас там Генрихович дожидается, – указала в сторону скачущего тренера, махающего кулаками в воздухе.
– Тренируйся, – приказал мне Леонид Ольгердович и направился к ожидающему его старику.
– Тренируйся, – передразнила я его и показала широкой спине язык. – Как тут тренироваться?
И вяло стукнула по груше, оберегая руку. В это время коварный ЗЛО, словно что-то почувствовав, повернулся и погрозил мне рукой в перчатке. Я повертелась и ударила по груше снова, потом еще раз. Мужчины вошли в спарринг, а я, поглядывая на них, не слишком усердно колотила по спортивному инвентарю.
Минут через пять, я, подпрыгивая и дёргая руками, наблюдала, как боксирует Злобин, и представляла его на месте своего «противника». Вскоре меня это так захватило, что я, забыв на время про усталость, смотрела на мужчин и подражала им. Они вошли в раж и не обращали на меня внимания. Не знаю уж как, но старый пень Генрихович не особо уступал более молодому и крепкому Злобину. Я, насмотревшись на них, с азартом замолотила по груше, копируя начальника, повторяла все его движения. В какой-то момент он, чуть присев, увернулся от удара Генриховича, и с силой выбрасывая полусогнутую руку, нанес по тренеру удар. Мое тело, повторяя его движения, проделало те же самое. Секунда, и в грушу летит с задором выброшенный мной кулак! Да! Вот так! Здоровски!.. Но груша от удара резко отскочила, а потом, возвращаясь на место, шлёпнула меня прямо по лицу. Бац, и я лежу на полу. Но это я уже не осознаю, так как временно наступает ночь.
– Нокаут, – констатировал кто-то надо мной сквозь туман, в котором я летела. – Зря ты это все, Леонид, затеял. Эта девица настолько способная, что может сама себя угробить. Причем запросто. Если только попробовать заслать ее во вражеский стан, чтобы она там их всех укокошила какими-нибудь неадекватными штучками. Вдруг они помрут от смеха? Тогда еще может что-то и получится.
– Аграфена, – похлопал меня по щекам Злобин, – Аграфена Никаноровна? Заринская!
– Ох, это что сейчас было? – я открыла глаза и потерла рукой лоб, пытаясь восстановить в памяти, почему лежу.
– Самонокаут. Встать можешь?
– Наверное, – я села, в голове слегка гудело. Под глазом задергало. Потрогала осторожно рукой и зашипела.
– Кто меня так? – уставилась подозрительно на Злобина. А вдруг это он решил добить меня?
– Груша, – кивнул он на спортивный инвентарь, как ни в чем не бывало висящий на растяжке.
– Да? – удивилась я, рассматривая карамельно-коричневую штуку, сбившую меня с ног. – Интересно, и как это у нее получилось?
– Ты что, не помнишь? – уставился он на меня своими невозможными глазами.
– А должна? – ответила вопросом на вопрос. – Можно я уже пойду домой? У меня производственная травма! Между прочим, в кабинете бухгалтера такой не получишь, поэтому требую мне дать другую инструкцию по технике безопасности.
– Иди, – кивнул ЗЛО, протягивая мне руку и поднимая с пола. – Не забудь завтра прийти на работу. Вовремя, – не забыл добавить вслед.
– Садист, – шептала я, бредя к раздевалке.
«Интересно, который час? Хотя какая разница? Пока до дому доползу, надо будет уже ложиться спать». Еле переставляя ноги, я поплелась в душевую. Вода немного придала бодрости, я замоталась в полотенце и пошла к своему шкафчику, открыла его, сложила форму в сумку и замерла.
– Ну, давай еще разок, а? Всего один! – донесся до меня похотливый голос клубка. – Тебе что, жалко?
– Да на кой же бес же ты мне на один раз сдался? – хихикнула шкатулка. – Только скважину зря попачкаешь. У меня, кстати, для одного раза ключик есть. Он хоть и маленький, зато всегда при мне.
Я разозлилась. «Это что же получается, пока я там, можно сказать, рискуя жизнью, некоторые тут мои личные вещи совращают?» Я резко открыла сумку:
– Эй ты, хвостатый, будешь к моей шкатулке приставать, я тебе твой кончик ножницами укорочу, – выдала я яростную тираду. – Нечего тыкать своими нитками, куда ни попадя.
– Ты это чо, родная, – подпрыгнул клубок, – совсем краёв не видишь? Малолеткам вообще подслушивать запрещено. Закрой дверь, когда взрослые разговаривают. Ишь ты, распустились совсем!
– Ах так! – Моему терпению сегодня пришёл конец, я схватила не в меру болтливый клубок, смотала распущенную нитку, наглухо завязав её, и засунула его в обратно в физкультурную сумку.
А сверху завалила спортивным костюмом и кедами! Не успела сесть на лавку, прислонившись к дверце и наслаждаясь тишиной и покоем, как кто-то снова размотал нитку:
– Фу-у-у! – донеслось из глубин сумки, – чем это здесь воняет? Здесь что, кто-то сдох? Держите меня семеро, это что, ты так благоухаешь? А я-то всё думаю, почему ты одинокая? А оказывается, тебя просто никто не выносит. «Груня, Груня, что это так пахнет? – Это мои ножки! – А почему они так пахнут? – Да потому что они умерли от непосильных нагрузок!»
И я поняла, что если клубочек сейчас не замолчит, то я порву его на много маленьких запчастей и вылечу с работы за порчу казенного имущества. И надо сказать, эта мысль с каждым мгновением нравилась мне всё больше.
– Ох, какое издевательство, – не унимался клубок, – это ж надо так испортить вещи. Свободу невинно пострадавшим узникам! Выпустите меня из газовой камеры! Спасите! Смерть вонючкам!
Я не выдержала, резко открыла сумку, собираясь раз и навсегда покончить с гадским клубком, доставшим меня. Но не тут-то было, он, подобно мячику, выскочил из сумки, едва не ударив меня по лицу.
– Не поймаешь, – заорал мне, – у вонючек руки коротки! Физкульт-привет тебе, неудачница!
Я понеслась за ним, согнувшись в три погибели. Вот-вот схвачу! Клубок, словно дразнясь, то подпускал меня совсем близко, то отпрыгивал, когда я почти его настигала. Мы дали два круга по раздевалке. Я уже почти догнала его, загнав к двери, но в это время кто-то открыл её. Клубок на полном ходу нырнул между ног стоящего в проеме, а я не сбавляя скорости, врезалась кому-то в… гм, бёдра. Мужчина, крякнул и качнулся, не устоял,хоть и замахал руками, изображая мельницу. Ничто его не спасло! Мгновение, и он с грохотом завалился назад, а я прилегла на него сверху. «Кто это?» – подумала я, когда мозги в голове встали на место, и приоткрыла крепко зажмуренные глаза.
– Заринская, тебе говорили, что у тебя не все дома? – прозвучал стальной голос Леонида Ольгердовича.
– Стучаться надо, – буркнула я.
– Я стучался, – ответил мужчина, – но вы, по всей видимости, были очень заняты, раз не услышали.
– Я не думала, что кому-то может понадобиться женская раздевалка, – попыталась оправдаться, подняла глаза и увидела в двух метрах клубок, который приветственно помахал мне ниткой. Лежать на Злобине было приятно, тепло и безопасно, а потому я не ринулась за виновником моих бед. – Кстати, а что вы хотели?
– Решил уточнить, как вы себя чувствуете, но, судя по всему, вы уже неплохо восстановились после падения. Так что я, пожалуй, пойду.
– Идите, – разрешила я, не двигаясь.
Злобин почему-то перешёл на вы. Это, скорее всего, последствия от постоянных падений и ударов головой.
– Может, вы тогда слезете? – попросил он. – Хотя можете и полежать, знаете, к вечеру становится прохладно, а полотенце толстое.
Тут только до меня дошло, что я лежу почти раздетая.
– Простите, – промямлила я, сползая с мужчины и поддерживая свое одеяние, которое так и норовило сползти. – Я, правда, не хотела вас ронять.
– Я понял, – прокряхтел мужчина поднимаясь. – До завтра, – кивнул он мне и, держась за затылок, пошел по коридору.
– До завтра, – прошептала я, развернулась и побрела одеваться.
Противный клубок лежал молча рядом с сумкой, в которой была шкатулка. Я посмотрела на него и оставила его там. Если хочет идти со мной, пусть сам катится! Физкульт, как говорится, привет.
По дороге домой метла продемонстрировала мне новый финт. Нет, она не пыталась скинуть меня, просто летела исключительно зигзагом. Сил ругаться на строптивую летунью у меня не осталось, зато клубок оторвался вовсю:
– Дура! Поворот налево! Мать, ты что, право и лево не различаешь?! Куда задом сдаешь, веник несчастный! А вдруг там ворона? Птица не виновата, что у тебя на жопе глаз нет! Вон, малахольную ведьму уже уболтало. Лети прямо, недоразумение с прутьями! Птичьи какули – это к деньгам, а если на прохожего ведьму стошнит? Что тогда, кредит брать?!
А я просто с силой вцепилась в помело и спала с открытыми глазами. Только видения были яркие и жаркие. Я и Злобин. На ринге. Начальник в нокауте, я принимаю заслуженные поздравления!
Когда метла без особого пиетета стряхнула меня у самого подъезда, я только широко зевнула. Если кто спросит, могу смело отвечать, что меня укатал мужчина. Ах, какой мужчина! В расцвете сил. Аж кулаки чешутся по этому расцвету врезать, жаль, еще мало натренировалась.
Но у дверей квартиры меня ждало суровое оно – мое бабушкино «пора». Пора заводить семью, детей и собаку. Подруги покопались в закромах записных книжек и нашли мне подходящего, по их мнению, кандидата. Увы, не полковник. Обычный бухгалтер, как и я, со слабыми способностями к магии. Приятный на внешность, но не более. Уже и пузико наметилось под сером костюмом, да и плешь поблескивает сквозь редкие волосы на затылке. Ростиком он чуть пониже меня. А еще носит круглые очки.
На «смотринах» мне предоставили план нашего совместного будущего с двумя детьми и его мамой. В принципе, если бы не подруги, зудящие о незакрытом гештальте «часики-то тикают», я бы на такого индивида и внимания не обратила.
И вот вам, пожалуйста: сам Илларион Ковыряев, собственной персоной. Сидит под моей дверью с богатым букетом из трех алых гвоздик. И да, запомните, не Ларик, а только Илларион! Это я могу быть Груней, Агашей, Грушей и всяко там, а мужчину могут звать только полным именем победителя. Даже если у него ножки гнутые и ручки потные.
– Ты поздно, – заявил этот будущий властитель моей двухкомнатной квартиры. – Порядочные ведьмы уже давно дома сидят, ужин стряпают.
Ну а я, значит, не порядочная. Да и где он видел таких ведьм?
– Задержали на работе, – дипломатично ответила я.
– Отчет вовремя не успела сдать? – с ехидными нотками поинтересовался жених. – Так чаевничать и сплетничать надо меньше, сразу все успевать будешь. Как я. Но ты можешь не переживать – увольняйся смело. Я нашу семью прокормлю. Быть добытчиком – удел мужчины.
Я тихонько вздохнула. На фоне Злобина мой жених никак не мог быть мужчиной, так, обычный мужчинка.
Отпирала дверь в квартиру и смутно припоминала устроенный беспорядок, в поисках давно невостребованного комплекта спортивной одежды. А следовало подумать о том, почему в моей сумке тихо.
Клубку надоело молчать. Я, так понимаю, это дело он вообще не любил и всячески изобретал способ вытянуть конец нити на свободу.
– Заринская! – раздался рык начальства.
– Я вместо нее, – пробормотала, приоткрывая правый глаз.
«Может, прокатит? Вот плюнет на меня и уйдет». От предположения, что тогда больше кое-кто не захочет, чтобы я полежала сверху, открыла второй глаз.
– Встаю, – сообщила двум мужикам, стоящим надо мной, и села. – Уф! А можно я уже домой?
– Нет, – обладатель широких плеч, узких бедер и тренированных мышц возмущенно взирал на малюсенькую меня. – У тебя еще впереди боксёрская груша.
– А можно Грушей побуду я, мне привычнее? – предложила, предчувствуя, что сейчас буду бита очередным средством пытки, то есть спортивным снарядом, конечно.
– Леонид, – Генрихович с какой-то жалостью посмотрел на меня, – а может, ну ее, малахольную. Пусть, правда, домой идет. А мы с тобой побоксируем!
И тренер подвигал плечами, похрустывая суставами. Я с надеждой посмотрела на Леонида Ольгердовича.
– Как же, сейчас, – покивал Злобин, рассматривая свежие царапины на коже, – а потом мне отдуваться за потерю единицы в отделе. Нет уж, пусть тренируется, пока она из каллиграфической не превратится в боевую единицу! Между прочим, Заринская, враг не дремлет, в отличие от тебя! – прикрикнул он так внезапно, что я подпрыгнула на месте.
– Знаете кто вы? – засопела в ответ, – Вы… Вы… Бессердечный черпак! Вот вы кто, Леонид Ольгердович!
– Кто-кто? – удивленно посмотрел на меня ЗЛО. – Черпак?
– Да, – подтвердила я, лихорадочно соображая, почему у меня вылетело такое сравнение.
– Это как? – темно-карие глаза с удивлением рассматривали меня.
– Я ещё не придумала, – заявила ему, – потом скажу. Так, где у вас тут плодово-ягодные насаждения? – обратилась к Генриховичу, подтягивая норовящие сползти вниз штаны.
– Тебе туда, – указал мне мужчина, посмеиваясь в усы. – Видишь, от потолка висят?
– Благодарю, – важно кивнула я и отправилась туда, куда меня послали.
– Аграфена Никаноровна! – услышала за спиной голос Леонида, от которого у меня вдруг вспыхнули щеки. – Тебе не говорили, что ты невоспитанная? Почему ты обзываешь начальство?
– Ну ты, Ольгердыч, загнул. Она же ведьма, кто ее воспитывать будет? – ответил ему Генрихович.
– Неправда, – пробубнила я себе под нос, рассчитывая, что меня никто не слышит. – Мне дали прекрасное воспитание.
– Прекрасное? – удивились сзади, но я сделала вид, что я туговата на ухо.
«Нечего на всяких индивидов внимания обращать, – решила про себя, – они того не стоят». Остановилась возле висящих мешков с песком. Одни были больше, одни меньше, а один мне вообще-то даже понравился. Небольшая такая боксерская груша, цветом похожая на карамельку, висящая на эластичных растяжках, как раз для скромной и не слишком тренированной ведьмы. Я постучала по ней ладошкой, она в ответ повибрировала, словно здороваясь. Я ведь видела, как парни нашего агентства боксируют? Видела! Они делали это играючи! Даже танцуя! Неужели и я не смогу? И снова хлопнула, уже сильнее. Отшибла ладонью
– Не так, – Злобин подошел и встал рядом, – на, – протянул мне перчатки, – надевай.
– Зачем это? – перепугалась я. – Я с вами драться не буду.
– С ней будешь, – Леонид Ольгердович ткнул кулаком в грушу.
– А с ней зачем? Можно я лучше так договорюсь? – уточнила у начальства.
– Аграфена! – снова рыкнул на меня ЗЛО.
«Клубка болтливого на тебя нет, – с обидой подумала я, – рычит и орёт, слова доброго не дождешься!»
– Почему вы на меня все время повышаете голос? – решила выяснить я. – На меня, между прочим, за всю мою жизнь столько не кричали.
– Ну так привыкай. Раз пришла работать в определенные структуры, нечего быть нежной ромашкой, – радостно ответил начальник. – Ну так берешь или нет? – он потряс перед моим носом перчатками.
– Да давайте уже сюда. Всё равно заставите, – протянула руку и выхватила у него две тяжеленные перчатки.
«Вот кипеть ему за меня в котле!»
– Заставлю, – согласился Леонид.
И стал помогать мне, натягивать их на руку. Когда с этим было покончено, у меня было такое чувство, что мне привязали две гири, чтобы не махала, чем ни попадя. «Он что, специально мне такие дал, чтобы у меня рука на него не поднималась?» – мелькнула у меня шальная мысль.
– Смотри, – ЗЛО легонько ударил по груше, – начинаешь отрабатывать удары здесь, потом перейдем на большую, – радостно пообещал он мне, как будто я тут заливалась слезами по поводу того, что мне досталась маленькая.
– Угу, – ответила ему я.
– Что, переходишь на позывной «Сова»? – усмехнулся Злобин.
– Угу, – кивнула еще раз. – Вас там Генрихович дожидается, – указала в сторону скачущего тренера, махающего кулаками в воздухе.
– Тренируйся, – приказал мне Леонид Ольгердович и направился к ожидающему его старику.
– Тренируйся, – передразнила я его и показала широкой спине язык. – Как тут тренироваться?
И вяло стукнула по груше, оберегая руку. В это время коварный ЗЛО, словно что-то почувствовав, повернулся и погрозил мне рукой в перчатке. Я повертелась и ударила по груше снова, потом еще раз. Мужчины вошли в спарринг, а я, поглядывая на них, не слишком усердно колотила по спортивному инвентарю.
Минут через пять, я, подпрыгивая и дёргая руками, наблюдала, как боксирует Злобин, и представляла его на месте своего «противника». Вскоре меня это так захватило, что я, забыв на время про усталость, смотрела на мужчин и подражала им. Они вошли в раж и не обращали на меня внимания. Не знаю уж как, но старый пень Генрихович не особо уступал более молодому и крепкому Злобину. Я, насмотревшись на них, с азартом замолотила по груше, копируя начальника, повторяла все его движения. В какой-то момент он, чуть присев, увернулся от удара Генриховича, и с силой выбрасывая полусогнутую руку, нанес по тренеру удар. Мое тело, повторяя его движения, проделало те же самое. Секунда, и в грушу летит с задором выброшенный мной кулак! Да! Вот так! Здоровски!.. Но груша от удара резко отскочила, а потом, возвращаясь на место, шлёпнула меня прямо по лицу. Бац, и я лежу на полу. Но это я уже не осознаю, так как временно наступает ночь.
– Нокаут, – констатировал кто-то надо мной сквозь туман, в котором я летела. – Зря ты это все, Леонид, затеял. Эта девица настолько способная, что может сама себя угробить. Причем запросто. Если только попробовать заслать ее во вражеский стан, чтобы она там их всех укокошила какими-нибудь неадекватными штучками. Вдруг они помрут от смеха? Тогда еще может что-то и получится.
– Аграфена, – похлопал меня по щекам Злобин, – Аграфена Никаноровна? Заринская!
– Ох, это что сейчас было? – я открыла глаза и потерла рукой лоб, пытаясь восстановить в памяти, почему лежу.
– Самонокаут. Встать можешь?
– Наверное, – я села, в голове слегка гудело. Под глазом задергало. Потрогала осторожно рукой и зашипела.
– Кто меня так? – уставилась подозрительно на Злобина. А вдруг это он решил добить меня?
– Груша, – кивнул он на спортивный инвентарь, как ни в чем не бывало висящий на растяжке.
– Да? – удивилась я, рассматривая карамельно-коричневую штуку, сбившую меня с ног. – Интересно, и как это у нее получилось?
– Ты что, не помнишь? – уставился он на меня своими невозможными глазами.
– А должна? – ответила вопросом на вопрос. – Можно я уже пойду домой? У меня производственная травма! Между прочим, в кабинете бухгалтера такой не получишь, поэтому требую мне дать другую инструкцию по технике безопасности.
– Иди, – кивнул ЗЛО, протягивая мне руку и поднимая с пола. – Не забудь завтра прийти на работу. Вовремя, – не забыл добавить вслед.
– Садист, – шептала я, бредя к раздевалке.
«Интересно, который час? Хотя какая разница? Пока до дому доползу, надо будет уже ложиться спать». Еле переставляя ноги, я поплелась в душевую. Вода немного придала бодрости, я замоталась в полотенце и пошла к своему шкафчику, открыла его, сложила форму в сумку и замерла.
– Ну, давай еще разок, а? Всего один! – донесся до меня похотливый голос клубка. – Тебе что, жалко?
– Да на кой же бес же ты мне на один раз сдался? – хихикнула шкатулка. – Только скважину зря попачкаешь. У меня, кстати, для одного раза ключик есть. Он хоть и маленький, зато всегда при мне.
Я разозлилась. «Это что же получается, пока я там, можно сказать, рискуя жизнью, некоторые тут мои личные вещи совращают?» Я резко открыла сумку:
– Эй ты, хвостатый, будешь к моей шкатулке приставать, я тебе твой кончик ножницами укорочу, – выдала я яростную тираду. – Нечего тыкать своими нитками, куда ни попадя.
– Ты это чо, родная, – подпрыгнул клубок, – совсем краёв не видишь? Малолеткам вообще подслушивать запрещено. Закрой дверь, когда взрослые разговаривают. Ишь ты, распустились совсем!
– Ах так! – Моему терпению сегодня пришёл конец, я схватила не в меру болтливый клубок, смотала распущенную нитку, наглухо завязав её, и засунула его в обратно в физкультурную сумку.
А сверху завалила спортивным костюмом и кедами! Не успела сесть на лавку, прислонившись к дверце и наслаждаясь тишиной и покоем, как кто-то снова размотал нитку:
– Фу-у-у! – донеслось из глубин сумки, – чем это здесь воняет? Здесь что, кто-то сдох? Держите меня семеро, это что, ты так благоухаешь? А я-то всё думаю, почему ты одинокая? А оказывается, тебя просто никто не выносит. «Груня, Груня, что это так пахнет? – Это мои ножки! – А почему они так пахнут? – Да потому что они умерли от непосильных нагрузок!»
И я поняла, что если клубочек сейчас не замолчит, то я порву его на много маленьких запчастей и вылечу с работы за порчу казенного имущества. И надо сказать, эта мысль с каждым мгновением нравилась мне всё больше.
– Ох, какое издевательство, – не унимался клубок, – это ж надо так испортить вещи. Свободу невинно пострадавшим узникам! Выпустите меня из газовой камеры! Спасите! Смерть вонючкам!
Я не выдержала, резко открыла сумку, собираясь раз и навсегда покончить с гадским клубком, доставшим меня. Но не тут-то было, он, подобно мячику, выскочил из сумки, едва не ударив меня по лицу.
– Не поймаешь, – заорал мне, – у вонючек руки коротки! Физкульт-привет тебе, неудачница!
Я понеслась за ним, согнувшись в три погибели. Вот-вот схвачу! Клубок, словно дразнясь, то подпускал меня совсем близко, то отпрыгивал, когда я почти его настигала. Мы дали два круга по раздевалке. Я уже почти догнала его, загнав к двери, но в это время кто-то открыл её. Клубок на полном ходу нырнул между ног стоящего в проеме, а я не сбавляя скорости, врезалась кому-то в… гм, бёдра. Мужчина, крякнул и качнулся, не устоял,хоть и замахал руками, изображая мельницу. Ничто его не спасло! Мгновение, и он с грохотом завалился назад, а я прилегла на него сверху. «Кто это?» – подумала я, когда мозги в голове встали на место, и приоткрыла крепко зажмуренные глаза.
– Заринская, тебе говорили, что у тебя не все дома? – прозвучал стальной голос Леонида Ольгердовича.
– Стучаться надо, – буркнула я.
– Я стучался, – ответил мужчина, – но вы, по всей видимости, были очень заняты, раз не услышали.
– Я не думала, что кому-то может понадобиться женская раздевалка, – попыталась оправдаться, подняла глаза и увидела в двух метрах клубок, который приветственно помахал мне ниткой. Лежать на Злобине было приятно, тепло и безопасно, а потому я не ринулась за виновником моих бед. – Кстати, а что вы хотели?
– Решил уточнить, как вы себя чувствуете, но, судя по всему, вы уже неплохо восстановились после падения. Так что я, пожалуй, пойду.
– Идите, – разрешила я, не двигаясь.
Злобин почему-то перешёл на вы. Это, скорее всего, последствия от постоянных падений и ударов головой.
– Может, вы тогда слезете? – попросил он. – Хотя можете и полежать, знаете, к вечеру становится прохладно, а полотенце толстое.
Тут только до меня дошло, что я лежу почти раздетая.
– Простите, – промямлила я, сползая с мужчины и поддерживая свое одеяние, которое так и норовило сползти. – Я, правда, не хотела вас ронять.
– Я понял, – прокряхтел мужчина поднимаясь. – До завтра, – кивнул он мне и, держась за затылок, пошел по коридору.
– До завтра, – прошептала я, развернулась и побрела одеваться.
Противный клубок лежал молча рядом с сумкой, в которой была шкатулка. Я посмотрела на него и оставила его там. Если хочет идти со мной, пусть сам катится! Физкульт, как говорится, привет.
Глава 6. Первое задание.
По дороге домой метла продемонстрировала мне новый финт. Нет, она не пыталась скинуть меня, просто летела исключительно зигзагом. Сил ругаться на строптивую летунью у меня не осталось, зато клубок оторвался вовсю:
– Дура! Поворот налево! Мать, ты что, право и лево не различаешь?! Куда задом сдаешь, веник несчастный! А вдруг там ворона? Птица не виновата, что у тебя на жопе глаз нет! Вон, малахольную ведьму уже уболтало. Лети прямо, недоразумение с прутьями! Птичьи какули – это к деньгам, а если на прохожего ведьму стошнит? Что тогда, кредит брать?!
А я просто с силой вцепилась в помело и спала с открытыми глазами. Только видения были яркие и жаркие. Я и Злобин. На ринге. Начальник в нокауте, я принимаю заслуженные поздравления!
Когда метла без особого пиетета стряхнула меня у самого подъезда, я только широко зевнула. Если кто спросит, могу смело отвечать, что меня укатал мужчина. Ах, какой мужчина! В расцвете сил. Аж кулаки чешутся по этому расцвету врезать, жаль, еще мало натренировалась.
Но у дверей квартиры меня ждало суровое оно – мое бабушкино «пора». Пора заводить семью, детей и собаку. Подруги покопались в закромах записных книжек и нашли мне подходящего, по их мнению, кандидата. Увы, не полковник. Обычный бухгалтер, как и я, со слабыми способностями к магии. Приятный на внешность, но не более. Уже и пузико наметилось под сером костюмом, да и плешь поблескивает сквозь редкие волосы на затылке. Ростиком он чуть пониже меня. А еще носит круглые очки.
На «смотринах» мне предоставили план нашего совместного будущего с двумя детьми и его мамой. В принципе, если бы не подруги, зудящие о незакрытом гештальте «часики-то тикают», я бы на такого индивида и внимания не обратила.
И вот вам, пожалуйста: сам Илларион Ковыряев, собственной персоной. Сидит под моей дверью с богатым букетом из трех алых гвоздик. И да, запомните, не Ларик, а только Илларион! Это я могу быть Груней, Агашей, Грушей и всяко там, а мужчину могут звать только полным именем победителя. Даже если у него ножки гнутые и ручки потные.
– Ты поздно, – заявил этот будущий властитель моей двухкомнатной квартиры. – Порядочные ведьмы уже давно дома сидят, ужин стряпают.
Ну а я, значит, не порядочная. Да и где он видел таких ведьм?
– Задержали на работе, – дипломатично ответила я.
– Отчет вовремя не успела сдать? – с ехидными нотками поинтересовался жених. – Так чаевничать и сплетничать надо меньше, сразу все успевать будешь. Как я. Но ты можешь не переживать – увольняйся смело. Я нашу семью прокормлю. Быть добытчиком – удел мужчины.
Я тихонько вздохнула. На фоне Злобина мой жених никак не мог быть мужчиной, так, обычный мужчинка.
Отпирала дверь в квартиру и смутно припоминала устроенный беспорядок, в поисках давно невостребованного комплекта спортивной одежды. А следовало подумать о том, почему в моей сумке тихо.
Клубку надоело молчать. Я, так понимаю, это дело он вообще не любил и всячески изобретал способ вытянуть конец нити на свободу.
