Но один постреленок все же не удержался, и тишком показал мне на пальцах «козу».
– Люблю я провинцию, – мрачно изрек Зяма.
– Я тебя сейчас, должно быть, расстрою, но провинция еще не началась, – несколько рассеянно бросила я, наблюдая за галопирующим в нашу сторону мужиком. Аллюр был резвый, а морда красная. – Видимо, что-то случилось.
– Помогите, рожаю! – прохрипел он, плюхаясь на колени.
– Эм, как бы заявленное невозможно, – тактично намекнула ему на физиологию.
– То есть рожает! – спешно исправился он. – Жена моя! Там! – его палец плясал, выписывая дуги. От этого направление сильно смазывалось.
Застава, почему-то прозванная Главной, хотя и находится не на границе, представляла собой большой военный гарнизон и перевалочный пункт. Знахарь здесь был, но вот рожать воинам не полагалась, поскольку все та же физиология. В довершении всего, он оказался молоденьким пацаном, только-только закончившим Знахарскую Академию. Он, мужественно сжав кулаки, возвышался над кричавшей женщиной, и пытался не подвывать ей в такт.
– Первый раз? – я бросила взгляд на его пульсирующую венку на виске. – Можешь не отвечать. На вот, подержи, – впихнула ему в руки клетку. Знахарь диковато уставился на Зяму. Хомяк в ответ широко зевнул.
Парень определенно был не безнадежен – все, что надо, подготовил, только боялся начать. Первые роды – они самые запоминающиеся. Причем не для женщины. Она уже через годик-другой забудет все, как страшный сон, и начнет активно хотеть следующего. А вот повитухи хорошо помнят свой первый раз.
У меня он вообще закончился обмороком. Сначала главы семейства, когда тот увидел двойню, затем мамаша вырубилась после напряженных родов, а после я. Хорошо еще, женщины деревенские у меня на подхвате были. Ничто так не приводит сознание в норму, как здоровая оплеуха, отвешенная женой кузнеца.
Когда недовольно орущий сверток был отдан матери, отец от облегчения бросился меня обнимать. А еще наградил слюнявым поцелуем в щеку.
– Смотрю, рука у тебя набита, – с некоторым неудовольствием заметил Зяма.
– Что поделаешь, – со вздохом призналась я. – Из Бздыжников до ближайшего знахаря – треть дня пути. Говорят, был старик в Правой Ушке, но лет пять он решил, что мирское все тлен и грязь, поэтому подался в храмовники.
Вся скорбь мира отобразилась на маленькой рыжей мордочке. И это он еще о Дорне не знает. Проживает у нас один такой занимательный тип в Средних Бздыжниках. Мнительный он до жути. Каждый прыщик бежит мне показывать, думая, что это смертельная опухоль наружу лезет. И, не дай Мать-Природа, он чихнет. Все, мне сразу можно брать вещи и уходить в лес с ночевкой недели на две.
Зато гарнизонный знахарь в благодарность за помощь быстро реанимировал нашего возничего. А то я уже представила, как буду по ночному лесу добираться до Бздыжников. Волки тоже кушать хотят, и они документов об образовании не спрашивают.
До Веселых Волнушек шел омнибус попроще. Лавки в нем были жестче, и компания более разношерстная. Моей соседкой оказалась дремлющая бабка с козой и петухом в корзине. Рогатую скотину мне представили, как Маньку, и убедили, что она не бодается. Я сделала вид, будто поверила, но корзину с подарочками для деревенских поставила между нами. Коза действительно агрессии не проявляла, только с довольной мордой облегчилась, делая нашу поездку веселее и ароматнее.
– Ко-ко? – петух вопросительно наклонил голову в бок.
– Извини, – я прижала клетку с Зямой к себе покрепче, – но на серьезные отношения в данный момент я не согласна.
До Волнушек мы не доехали какие-то жалких верст пять.
Сначала снаружи послышались крики явно недружелюбного характера, и пассажиры жадно прильнули к окнам, чтобы так же синхронно отшатнуться от них. Естественно, ведь после болта в лоб ни один знахарь не поможет. Ну и разбойники нынче пошли, совершенно неориентированные на сохранение жизни клиентуры.
Омнибус резко вильнул влево, вправо, и остановился. Все-таки надежды петуха сбылись, и мы с ним тесно познакомились. Точнее, я на него села.
И тут товарищи по несчастью вспомнили, что среди них есть ведьма. Не дожидаясь требования сдать деньги и драгоценности, завуалированные под видом извечного вопроса, меня просто выставили из омнибуса. Мужик, с угрожающе наставленным на дверь кривым мечом, ужасно ржавым и тупым даже на вид, от неожиданности попятился.
– Мы, это…, – он запнулся, – грабим.
– Я заметила, – сухо бросила в ответ, прижимая клетку с Зямой к груди.
Отряд, атаковавший нас, был небольшим, человек десять. Но та легкость, с которой они справились, объяснялась просто.
– Иви, у них маг, – недовольно проворчал хомяк. – Вон на лошади сидит, как самый привилегированный, и зубы скалит. Давай их выбьем.
Наш новый знакомый с позорищем среди мечей удивляться долго не привык, поэтому нахмурил загоревший до черноты лоб и рявкнул, грозно тыча оружием в сторону клетки:
– Хватит языками чесать. А ну, отдавай добро!
– Я? – Зяма даже сел на попу от столь наглого грабежа.
С соображалкой у разбойника было туго. Вообще, я заметила, что среди людей, которые стезей выбирают преступный образ жизни, в большинстве своем это дефицитный товар. Не у всех, конечно. Вот и маг на лошади блеснул золотым зубом, чтобы предупредить собрата:
– Ты бы это, Кром, не связывался с ведьмой. У нее фамильяр, значит, силой Мать-Природа не обделила.
– Серьезно? – усомнился разбойник, подтверждая мою теорию.
Я охотно сверкнула на него подсвеченными зеленью глазами. Но суть не в этом. Пока маг был занят удерживанием наших лошадей на месте, я под прикрытием клетки приманила змей. Расчет прост – лошади весьма пугливые животные. Вряд ли маг, выбравший путь разбоя и грабежа проезжающих путников, будет наделен большой силой. Скорее всего, передо мной неудачник. А вот с себе подобными я прекрасно умею справляться. Ведьма я или не ведьма?
Дальше события понеслись настолько стремительно, что испугаться ни я, ни Зяма не успели.
Лошадь встала на дыбы, оглушая всех истеричным ржанием. Маг бросил поводья и прижался к ее шее, как к родной. Расположившийся рядом очередной бородатый тип до этого расхлябанно помахивал взведенным арбалетом. Мелькнувшие перед самым носом-картошкой копыта заставили его отшатнуться. Даже маленькие дети знают – опасно играть с натянутой тетивой. Неожиданно для товарища с арбалетом и себя лично другой член преступной шайки, вооруженный топором, оный потерял, когда болт вошел в его плечо. По-бабски взвизгнув, раненый отпрыгнул. Поблизости неосмотрительно вертелся разбойник с длинной алебардой. Наступившее на него тело подкосило и этого бойца. И не надо размахивать оружием, когда падаешь. Хоть инструкцию пиши для лесных жителей, разбойников и грабителей под названием «Как экспроприировать чужое и не пораниться при этом». Задорный шашлычок из трех насаженных на алебарду заскакал на месте, пока не свалился в овраг, который коварно был прикрыт чахлыми кустами.
А вот разбойник с мечом, стоявший рядом со мной, в первую очередь, внезапно для меня, начал думать логически:
– Ведьма! – взревел он, размахивая пародией на благородное оружие.
– Кажется, этот вопрос мы уже выясняли, – ехидным тоном заметил Зяма. – Иви, что ты ждешь? Прокляни меч, пускай у него рука отвалится.
Я виновато отвела глаза в сторону. Да я призывом змей практически исчерпала себя. Стоп, у меня же есть змеи!
Зяма нервно кашлянул, наблюдая, как разбойник выронил оружие и двумя руками вцепился в самое дорогое и нужное. Гадюка попалась зубастая.
– Страшная ты женщина, Иви Соврен, – наигранно трагично сказал Зяма. – Без руки он бы еще прожил, а вот кто ему сейчас яд отсасывать будет? Есть опасения, что товарищи вряд ли проникнутся к его горю. – И как рявкнет страшным голосом: – Справа!
Не надо рядом с нервной ведьмой так орать. Я рефлекторно махнула рукой, будто отгоняя муху, и укушенный улетел. Действительно улетел! Прямо в малинник на другом краю небольшой поляны, оставляя в кусте фигурную дыру. Я заторможено перевела взгляд на свою ладонь. Просто замечательно, что я от шока присела, потому что над моей макушкой просвистел болт, вгрызаясь в деревянную обивку омнибуса.
– Кхм, – Зяма сдавленно кашлянул, – это было лево, а не право. Но результат мне понравился.
Промазавший разбойник перезарядить арбалет не пытался, а просто удирал в лес.
Лошадь взбрыкнула последний раз, и маг не удержался. Помимо жесткого единения с землей ему достался удар задними копытами, отправляя бывшего наездника к собратьям в овраг.
Остальные, чудом не попавшие под репрессии, бросились врассыпную.
Из-под козел вылез невредимый возничий:
– Здорово вы их, уважаемая ведьма! – восхищенно присвистнул мужчина.
– Да! – поддержали его из омнибуса.
А я только чувствовала, что ног я уже не чувствовала.
– Мне бы присесть, – прохрипела я, тяжело приваливаясь спиной к стенке повозки.
– Конечно-конечно, – засуетился вокруг меня возничий, аккуратно беря под локоток и заводя вовнутрь.
На лавочку я рухнула, как подкошенная. Народ боязливо сбился на другом конце сидения, стараясь даже не дышать в мою сторону.
– И что это было? – тихонько спросила у фамиляра, когда омнибус снова тронулся в путь.
– Поздравляю, – Зяма потер лапкой нос, – родовая магия тебя признала, и просыпается. Не так уж ты и безнадежна.
Я бы на его месте на счет свой персоны иллюзий не питала.
Пересадка в Веселых Волнушках прошла мимо меня. Я, как потревоженный зомби, выползла из одного омнибуса, чтобы перебраться в другой. Только бабка с петухом недовольно проворчала мне в след, что разбойников надо было связать и сдать, за них денюжку получили бы.
До Правой Ушки был переезд безопасный. На каждую версту полагалось по будке со стражем. Наш монарх думает о простых людях. Только на подобные думы всегда выделяются очень ограниченные средства. В этот раз повезло данному тракту. Зато тут омнибусы безбоязненно даже по ночам ездили.
– Ты живая? – решил проявить Зяма невиданно сочувствие, когда возничий зычно объявил о прибытии.
Мужчина определенно спешил в ближайший кабак, и сам ринулся помогать с выгрузкой поклажи. Надо было прикинуться бесчувственным телом, и меня бы вынесли на ручках. Хотя не вариант. Могли и ногами покатить.
– Почти, – прокряхтела я словно древняя старуха, массируя одной рукой поясницу.
Лавки в этом омнибусе были без спинок, и, чтобы не свалиться во сне, приходилось проявлять чудеса гибкости и цепкости.
– Ты куда? – удивился фамильяр, когда я похромала в направлении обшарпанного постоялого двора.
Одну руку оттягивала корзина, другую – клетка. Со стороны я смотрелась, наверное, очень мило. Иначе с чего добрым людям охотно расступаться, освобождая мне дорогу?
– До рассвета прорва времени, – я подняла взгляд на небо. Звезд уже не было видно, но и серая хмарь еще не затянула его. – Попутную телегу рано искать.
– Погоди-ка, – простонал Зяма. – Дай я наслажусь сим изумительным словосочетанием: «попутная телега». То есть до этого мы еще с комфортом путешествовали?
– Я тебе больше скажу, попутчик в Бздыжники, скорее всего, не сыщется. Часть пути придется пешком идти, – сквозь широкий зевок поведала я фамильяру страшную истину. – Большинство едет в Мелкие Броды, что в верстах тридцати от нашей деревни. Там развилка на дороге. От нее лесом часа два прогулки. – Откровенно польстила я себе. Тащиться с поклажей буду гораздо дольше.
– Очаровательно, – протянул Зяма тоном, словно я бедного хомяка заставляю своими лапками перебирать.
В постоялом дворе, на мою радость, дремал за стойкой сам владелец Ритий. Вот если бы дежурил его сынишка Чам, коротать время мне бы пришлось где-нибудь на улице. В противовес обстоятельному и доброжелательному отцу взрослый детина целых двадцати восьми годиков был не просто гулящим. Деревенские кобели скромно поджимали хвосты и прятались в будках только при одном его имени, не смея посягнуть на это гордое звание.
Точнее, он себя таким мнит. Нет, он по девкам-то гуляет, но косит под местного быка-производителя. И на рожу от Сигизмунда не шибко отличается. И вот ловелас столкнулся с жестким и несгибаемым «нет» от ведьмы. Теперь у Чама появилась новая цель, а у меня головная боль.
– О, Иви, – обрадовался мне Ритий, – уже вернулась?
Я скромно опустила момент торжественных проводов ведьмы из столицы:
– Да, удалось с делами быстро разобраться.
– И как там большой город поживает? – хозяин навалился одним боком на столешницу.
Конечно, ему-то поболтать за радость.
– Ворья хватает, – обтекаемо ответила я, и широко зевнула, прозрачно намекая на простое и нетривиальное желание поспать. – А так толчея, да вони много.
– Смотрю, животинку прикупила, – умилился икнувшему от нового статуса Зяме мужчина. – Только ты своего… хорька не выпускай, а то у меня Муська страсть какая охотница до крыс.
– Мать-Природа, – простонал фамильяр, – хочу табличку на клетку: «Это – хомяк». Ну почему? Почему мы не купили хотя бы тощую книжицу про грызунов? С картинками!
– Он говорит? – толстый указательный палец уткнулся в прутья. Зяма скривился, но бяку в рот тянуть не стал. – Чудно. Разумный… как там ты сказал… хомяк? Но все равно не выпускай. Муська кошка безграмотная.
Не знаю как Зяма, но я замечательно отдохнула на мягком и, главное, чистом матрасике, хоть и мало.
С мельником, который, насвистывая, уже закидывал пудовые мешки с мукой в телегу, договориться труда не составило. Находясь в легком подпитии, мужчина рад был компании. А я тихонько вздохнула. С одной стороны, поездка на мешках – это не крынками с молоком греметь или с визжавшим поросенком обниматься, но с другой – буду я белая, еще местные за покойника примут.
На удивление, мельник нашел общий язык с Зямой, и всю дорогу я слушала их хоровое пение про груди молочные и попы сочные. При попытке призвать их к порядку мне в ответ летели скабрезные частушки.
– И что это было? – мрачно поинтересовалась я, когда, высадив нас на развилке, мельник причмокнул и тряхнул поводьями, подгоняя лощадь.
Я попыталась стереть белые разводы с юбки, но только сильнее испачкала ткань.
– Да ладно тебе, – примирительно фыркнул фамильяр. – Давно я так не развлекался. Брунгильда же женщина строгих взглядов была. А тут душевный мужик попался.
– Мда, – я повесила корзину на сгиб локтя, – ты с жителями Бздыжников особо не общайся. Там каждый второй душевный. Я регулярные песнопения не переживу.
Уже через час пути я мечтала, чтобы Зяма сам перебирал лапками, удерживая на спине корзину, словно ездовая черепаха. А еще лучше – чтобы меня кто-нибудь взял на ручки.
– Какой отличный пенек, – прохрипела я и свернула с тропинки.
– Ага, – иронично отозвался Зяма, – и муравейник в нем тоже шикарный.
Спорить я с ним не стала, но и ближе знакомиться с муравьями не пожелала.
– А здесь же можно срезать! – посетила меня гениальная мысль. – За ельником будет болото. По его краю быстро до моей избушки доберемся.
– Знаешь, – скептически протянул хомяк, – я не очень доверяю женщинам в ориентации на местности. Поэтому задам уточняющий вопрос: ты точно уверена, что так будет короче? Не получится ли так, что мы лишнюю версту крюком сделаем? Ты не думай, я не привередничаю. Но, наслаждаясь свежим болотным воздухом, уж очень потонуть в нем не хочется.
– Люблю я провинцию, – мрачно изрек Зяма.
– Я тебя сейчас, должно быть, расстрою, но провинция еще не началась, – несколько рассеянно бросила я, наблюдая за галопирующим в нашу сторону мужиком. Аллюр был резвый, а морда красная. – Видимо, что-то случилось.
– Помогите, рожаю! – прохрипел он, плюхаясь на колени.
– Эм, как бы заявленное невозможно, – тактично намекнула ему на физиологию.
– То есть рожает! – спешно исправился он. – Жена моя! Там! – его палец плясал, выписывая дуги. От этого направление сильно смазывалось.
Застава, почему-то прозванная Главной, хотя и находится не на границе, представляла собой большой военный гарнизон и перевалочный пункт. Знахарь здесь был, но вот рожать воинам не полагалась, поскольку все та же физиология. В довершении всего, он оказался молоденьким пацаном, только-только закончившим Знахарскую Академию. Он, мужественно сжав кулаки, возвышался над кричавшей женщиной, и пытался не подвывать ей в такт.
– Первый раз? – я бросила взгляд на его пульсирующую венку на виске. – Можешь не отвечать. На вот, подержи, – впихнула ему в руки клетку. Знахарь диковато уставился на Зяму. Хомяк в ответ широко зевнул.
Парень определенно был не безнадежен – все, что надо, подготовил, только боялся начать. Первые роды – они самые запоминающиеся. Причем не для женщины. Она уже через годик-другой забудет все, как страшный сон, и начнет активно хотеть следующего. А вот повитухи хорошо помнят свой первый раз.
У меня он вообще закончился обмороком. Сначала главы семейства, когда тот увидел двойню, затем мамаша вырубилась после напряженных родов, а после я. Хорошо еще, женщины деревенские у меня на подхвате были. Ничто так не приводит сознание в норму, как здоровая оплеуха, отвешенная женой кузнеца.
Когда недовольно орущий сверток был отдан матери, отец от облегчения бросился меня обнимать. А еще наградил слюнявым поцелуем в щеку.
– Смотрю, рука у тебя набита, – с некоторым неудовольствием заметил Зяма.
– Что поделаешь, – со вздохом призналась я. – Из Бздыжников до ближайшего знахаря – треть дня пути. Говорят, был старик в Правой Ушке, но лет пять он решил, что мирское все тлен и грязь, поэтому подался в храмовники.
Вся скорбь мира отобразилась на маленькой рыжей мордочке. И это он еще о Дорне не знает. Проживает у нас один такой занимательный тип в Средних Бздыжниках. Мнительный он до жути. Каждый прыщик бежит мне показывать, думая, что это смертельная опухоль наружу лезет. И, не дай Мать-Природа, он чихнет. Все, мне сразу можно брать вещи и уходить в лес с ночевкой недели на две.
Зато гарнизонный знахарь в благодарность за помощь быстро реанимировал нашего возничего. А то я уже представила, как буду по ночному лесу добираться до Бздыжников. Волки тоже кушать хотят, и они документов об образовании не спрашивают.
До Веселых Волнушек шел омнибус попроще. Лавки в нем были жестче, и компания более разношерстная. Моей соседкой оказалась дремлющая бабка с козой и петухом в корзине. Рогатую скотину мне представили, как Маньку, и убедили, что она не бодается. Я сделала вид, будто поверила, но корзину с подарочками для деревенских поставила между нами. Коза действительно агрессии не проявляла, только с довольной мордой облегчилась, делая нашу поездку веселее и ароматнее.
– Ко-ко? – петух вопросительно наклонил голову в бок.
– Извини, – я прижала клетку с Зямой к себе покрепче, – но на серьезные отношения в данный момент я не согласна.
До Волнушек мы не доехали какие-то жалких верст пять.
Сначала снаружи послышались крики явно недружелюбного характера, и пассажиры жадно прильнули к окнам, чтобы так же синхронно отшатнуться от них. Естественно, ведь после болта в лоб ни один знахарь не поможет. Ну и разбойники нынче пошли, совершенно неориентированные на сохранение жизни клиентуры.
Омнибус резко вильнул влево, вправо, и остановился. Все-таки надежды петуха сбылись, и мы с ним тесно познакомились. Точнее, я на него села.
И тут товарищи по несчастью вспомнили, что среди них есть ведьма. Не дожидаясь требования сдать деньги и драгоценности, завуалированные под видом извечного вопроса, меня просто выставили из омнибуса. Мужик, с угрожающе наставленным на дверь кривым мечом, ужасно ржавым и тупым даже на вид, от неожиданности попятился.
– Мы, это…, – он запнулся, – грабим.
– Я заметила, – сухо бросила в ответ, прижимая клетку с Зямой к груди.
Отряд, атаковавший нас, был небольшим, человек десять. Но та легкость, с которой они справились, объяснялась просто.
– Иви, у них маг, – недовольно проворчал хомяк. – Вон на лошади сидит, как самый привилегированный, и зубы скалит. Давай их выбьем.
Наш новый знакомый с позорищем среди мечей удивляться долго не привык, поэтому нахмурил загоревший до черноты лоб и рявкнул, грозно тыча оружием в сторону клетки:
– Хватит языками чесать. А ну, отдавай добро!
– Я? – Зяма даже сел на попу от столь наглого грабежа.
С соображалкой у разбойника было туго. Вообще, я заметила, что среди людей, которые стезей выбирают преступный образ жизни, в большинстве своем это дефицитный товар. Не у всех, конечно. Вот и маг на лошади блеснул золотым зубом, чтобы предупредить собрата:
– Ты бы это, Кром, не связывался с ведьмой. У нее фамильяр, значит, силой Мать-Природа не обделила.
– Серьезно? – усомнился разбойник, подтверждая мою теорию.
Я охотно сверкнула на него подсвеченными зеленью глазами. Но суть не в этом. Пока маг был занят удерживанием наших лошадей на месте, я под прикрытием клетки приманила змей. Расчет прост – лошади весьма пугливые животные. Вряд ли маг, выбравший путь разбоя и грабежа проезжающих путников, будет наделен большой силой. Скорее всего, передо мной неудачник. А вот с себе подобными я прекрасно умею справляться. Ведьма я или не ведьма?
Дальше события понеслись настолько стремительно, что испугаться ни я, ни Зяма не успели.
Лошадь встала на дыбы, оглушая всех истеричным ржанием. Маг бросил поводья и прижался к ее шее, как к родной. Расположившийся рядом очередной бородатый тип до этого расхлябанно помахивал взведенным арбалетом. Мелькнувшие перед самым носом-картошкой копыта заставили его отшатнуться. Даже маленькие дети знают – опасно играть с натянутой тетивой. Неожиданно для товарища с арбалетом и себя лично другой член преступной шайки, вооруженный топором, оный потерял, когда болт вошел в его плечо. По-бабски взвизгнув, раненый отпрыгнул. Поблизости неосмотрительно вертелся разбойник с длинной алебардой. Наступившее на него тело подкосило и этого бойца. И не надо размахивать оружием, когда падаешь. Хоть инструкцию пиши для лесных жителей, разбойников и грабителей под названием «Как экспроприировать чужое и не пораниться при этом». Задорный шашлычок из трех насаженных на алебарду заскакал на месте, пока не свалился в овраг, который коварно был прикрыт чахлыми кустами.
А вот разбойник с мечом, стоявший рядом со мной, в первую очередь, внезапно для меня, начал думать логически:
– Ведьма! – взревел он, размахивая пародией на благородное оружие.
– Кажется, этот вопрос мы уже выясняли, – ехидным тоном заметил Зяма. – Иви, что ты ждешь? Прокляни меч, пускай у него рука отвалится.
Я виновато отвела глаза в сторону. Да я призывом змей практически исчерпала себя. Стоп, у меня же есть змеи!
Зяма нервно кашлянул, наблюдая, как разбойник выронил оружие и двумя руками вцепился в самое дорогое и нужное. Гадюка попалась зубастая.
– Страшная ты женщина, Иви Соврен, – наигранно трагично сказал Зяма. – Без руки он бы еще прожил, а вот кто ему сейчас яд отсасывать будет? Есть опасения, что товарищи вряд ли проникнутся к его горю. – И как рявкнет страшным голосом: – Справа!
Не надо рядом с нервной ведьмой так орать. Я рефлекторно махнула рукой, будто отгоняя муху, и укушенный улетел. Действительно улетел! Прямо в малинник на другом краю небольшой поляны, оставляя в кусте фигурную дыру. Я заторможено перевела взгляд на свою ладонь. Просто замечательно, что я от шока присела, потому что над моей макушкой просвистел болт, вгрызаясь в деревянную обивку омнибуса.
– Кхм, – Зяма сдавленно кашлянул, – это было лево, а не право. Но результат мне понравился.
Промазавший разбойник перезарядить арбалет не пытался, а просто удирал в лес.
Лошадь взбрыкнула последний раз, и маг не удержался. Помимо жесткого единения с землей ему достался удар задними копытами, отправляя бывшего наездника к собратьям в овраг.
Остальные, чудом не попавшие под репрессии, бросились врассыпную.
Из-под козел вылез невредимый возничий:
– Здорово вы их, уважаемая ведьма! – восхищенно присвистнул мужчина.
– Да! – поддержали его из омнибуса.
А я только чувствовала, что ног я уже не чувствовала.
– Мне бы присесть, – прохрипела я, тяжело приваливаясь спиной к стенке повозки.
– Конечно-конечно, – засуетился вокруг меня возничий, аккуратно беря под локоток и заводя вовнутрь.
На лавочку я рухнула, как подкошенная. Народ боязливо сбился на другом конце сидения, стараясь даже не дышать в мою сторону.
– И что это было? – тихонько спросила у фамиляра, когда омнибус снова тронулся в путь.
– Поздравляю, – Зяма потер лапкой нос, – родовая магия тебя признала, и просыпается. Не так уж ты и безнадежна.
Я бы на его месте на счет свой персоны иллюзий не питала.
Пересадка в Веселых Волнушках прошла мимо меня. Я, как потревоженный зомби, выползла из одного омнибуса, чтобы перебраться в другой. Только бабка с петухом недовольно проворчала мне в след, что разбойников надо было связать и сдать, за них денюжку получили бы.
До Правой Ушки был переезд безопасный. На каждую версту полагалось по будке со стражем. Наш монарх думает о простых людях. Только на подобные думы всегда выделяются очень ограниченные средства. В этот раз повезло данному тракту. Зато тут омнибусы безбоязненно даже по ночам ездили.
– Ты живая? – решил проявить Зяма невиданно сочувствие, когда возничий зычно объявил о прибытии.
Мужчина определенно спешил в ближайший кабак, и сам ринулся помогать с выгрузкой поклажи. Надо было прикинуться бесчувственным телом, и меня бы вынесли на ручках. Хотя не вариант. Могли и ногами покатить.
– Почти, – прокряхтела я словно древняя старуха, массируя одной рукой поясницу.
Лавки в этом омнибусе были без спинок, и, чтобы не свалиться во сне, приходилось проявлять чудеса гибкости и цепкости.
– Ты куда? – удивился фамильяр, когда я похромала в направлении обшарпанного постоялого двора.
Одну руку оттягивала корзина, другую – клетка. Со стороны я смотрелась, наверное, очень мило. Иначе с чего добрым людям охотно расступаться, освобождая мне дорогу?
– До рассвета прорва времени, – я подняла взгляд на небо. Звезд уже не было видно, но и серая хмарь еще не затянула его. – Попутную телегу рано искать.
– Погоди-ка, – простонал Зяма. – Дай я наслажусь сим изумительным словосочетанием: «попутная телега». То есть до этого мы еще с комфортом путешествовали?
– Я тебе больше скажу, попутчик в Бздыжники, скорее всего, не сыщется. Часть пути придется пешком идти, – сквозь широкий зевок поведала я фамильяру страшную истину. – Большинство едет в Мелкие Броды, что в верстах тридцати от нашей деревни. Там развилка на дороге. От нее лесом часа два прогулки. – Откровенно польстила я себе. Тащиться с поклажей буду гораздо дольше.
– Очаровательно, – протянул Зяма тоном, словно я бедного хомяка заставляю своими лапками перебирать.
В постоялом дворе, на мою радость, дремал за стойкой сам владелец Ритий. Вот если бы дежурил его сынишка Чам, коротать время мне бы пришлось где-нибудь на улице. В противовес обстоятельному и доброжелательному отцу взрослый детина целых двадцати восьми годиков был не просто гулящим. Деревенские кобели скромно поджимали хвосты и прятались в будках только при одном его имени, не смея посягнуть на это гордое звание.
Точнее, он себя таким мнит. Нет, он по девкам-то гуляет, но косит под местного быка-производителя. И на рожу от Сигизмунда не шибко отличается. И вот ловелас столкнулся с жестким и несгибаемым «нет» от ведьмы. Теперь у Чама появилась новая цель, а у меня головная боль.
– О, Иви, – обрадовался мне Ритий, – уже вернулась?
Я скромно опустила момент торжественных проводов ведьмы из столицы:
– Да, удалось с делами быстро разобраться.
– И как там большой город поживает? – хозяин навалился одним боком на столешницу.
Конечно, ему-то поболтать за радость.
– Ворья хватает, – обтекаемо ответила я, и широко зевнула, прозрачно намекая на простое и нетривиальное желание поспать. – А так толчея, да вони много.
– Смотрю, животинку прикупила, – умилился икнувшему от нового статуса Зяме мужчина. – Только ты своего… хорька не выпускай, а то у меня Муська страсть какая охотница до крыс.
– Мать-Природа, – простонал фамильяр, – хочу табличку на клетку: «Это – хомяк». Ну почему? Почему мы не купили хотя бы тощую книжицу про грызунов? С картинками!
– Он говорит? – толстый указательный палец уткнулся в прутья. Зяма скривился, но бяку в рот тянуть не стал. – Чудно. Разумный… как там ты сказал… хомяк? Но все равно не выпускай. Муська кошка безграмотная.
Не знаю как Зяма, но я замечательно отдохнула на мягком и, главное, чистом матрасике, хоть и мало.
С мельником, который, насвистывая, уже закидывал пудовые мешки с мукой в телегу, договориться труда не составило. Находясь в легком подпитии, мужчина рад был компании. А я тихонько вздохнула. С одной стороны, поездка на мешках – это не крынками с молоком греметь или с визжавшим поросенком обниматься, но с другой – буду я белая, еще местные за покойника примут.
На удивление, мельник нашел общий язык с Зямой, и всю дорогу я слушала их хоровое пение про груди молочные и попы сочные. При попытке призвать их к порядку мне в ответ летели скабрезные частушки.
– И что это было? – мрачно поинтересовалась я, когда, высадив нас на развилке, мельник причмокнул и тряхнул поводьями, подгоняя лощадь.
Я попыталась стереть белые разводы с юбки, но только сильнее испачкала ткань.
– Да ладно тебе, – примирительно фыркнул фамильяр. – Давно я так не развлекался. Брунгильда же женщина строгих взглядов была. А тут душевный мужик попался.
– Мда, – я повесила корзину на сгиб локтя, – ты с жителями Бздыжников особо не общайся. Там каждый второй душевный. Я регулярные песнопения не переживу.
Уже через час пути я мечтала, чтобы Зяма сам перебирал лапками, удерживая на спине корзину, словно ездовая черепаха. А еще лучше – чтобы меня кто-нибудь взял на ручки.
– Какой отличный пенек, – прохрипела я и свернула с тропинки.
– Ага, – иронично отозвался Зяма, – и муравейник в нем тоже шикарный.
Спорить я с ним не стала, но и ближе знакомиться с муравьями не пожелала.
– А здесь же можно срезать! – посетила меня гениальная мысль. – За ельником будет болото. По его краю быстро до моей избушки доберемся.
– Знаешь, – скептически протянул хомяк, – я не очень доверяю женщинам в ориентации на местности. Поэтому задам уточняющий вопрос: ты точно уверена, что так будет короче? Не получится ли так, что мы лишнюю версту крюком сделаем? Ты не думай, я не привередничаю. Но, наслаждаясь свежим болотным воздухом, уж очень потонуть в нем не хочется.
