ГЛАВА 1
– У меня гениальная идея! – в торжественной тишине объявил ректор. Мы тут же преисполнились мрачной решимости уволиться, но из-за невозможности найти столь престижную работу, как в Ледяной Академии, стали внимать. – Впереди Зимний бал! – радостно оповестило начальство, будто кто-то из преподавателей мог забыть о надвигающейся сессии. – Я тут подумал… – Мы дружно задержали дыхание. – Весь педагогический состав будет в маскарадных костюмах!
– А студенты? – раздался робкий голосок преподавательницы этики и эстетики Греты Лорпест.
Ничего, ей простительно, и вовсе не потому, что она блондинка. Новеньких ректор сразу не убивает. Дает на привыкание пару месяцев. А тем более ее предмет самый проблемный в Ледяной Академии, ведь суровым боевикам сложно объяснить, зачем нужно уметь правильно держать нож и вилку. Они же готовы делать оружие из чего угодно. Из-за этого трапезы в столовой бывают весьма нервными.
– А они-то зачем? – грозно нахмурился мужчина. Геворт Эйшпарт занимал ректорское кресло около пятнадцати лет, и сам был боевиком. Комиссовали его по ранению. Он прямо из госпиталя прихромал сюда весь в бинтах, поскольку разлеживаться ему не позволяла возложенная миссия. Говорят, первый год стены Академии вздрагивали от его «Упал! Отжался!». Зато бессменная секретарь ректора Матильда легко могла вступить с любым из студентов в рукопашную и победить за считанные секунды.
– Так праздник же, – пролепетала Грета. – Чтобы все были нарядными…
Ректор сильнее нахмурил брови, и весь наш замечательный коллектив втянул головы в плечи.
– Вот вы и будете за нарядность отвечать! – рявкнул мужчина. – Здесь Академия, а не шапито! Знаю я, во что они все вырядятся! – Был у нас такой запоминающийся бал три года назад. Степень раздетости парней определялась только наличием трусов. А вот девушки в противовес им были сплошь в тяжелых пышных платьях. Тогда я впервые увидела, как наш закаленный в боях ректор заикается. – Нет, только преподаватели. Студенты наденут парадную форму. И точка. А сейчас распределим, кто кем будет. – Геворт Эйшпарт извлек на свет листок и, подслеповато прищурившись, стал оглашать список.
Сначала даже шло все неплохо. Например, роль Влюбленного Менестреля досталась преподавателю по боевой подготовке. Тот озадаченно посмотрел на свои мощные волосатые ноги, спрятанные в штанинах, и тоскливо вздохнул. Интересно, а где он найдет такие огромные лосины?
Или вот образ Короля у нас будет воплощать в жизнь Хьюз Фартон, преподаватель магической математики. Маленький и плюгавенький мужчина удивился, но тут же напыжился.
Снежинками назначили главных гарпий Академии. Самая молодая из них преподает историю и выглядит, словно лично застала все события от сотворения мира до сегодняшних дней. Она польщено хихикнула, поправила вставную челюсть и несуществующее декольте.
Моей подруге, ведущей курс ядов и противоядий (а с такими людьми дружить просто необходимо), достался образ Дракона. Но Николь была девицей хоть и грузной, но на подъем легкой, поэтому радостно гукнула.
Говорливую Грету назначили Принцессой. А библиотекаря – Вредной Старухой, что, собственно, соответствовало правде.
А еще на балу ожидались: кикимора, русалки, лесные девы, ведьмы и даже птица Феникс. Естественно, воодушевления в женских рядах не было.
Мужчинам везло больше: дровосек, волк, мыши, пажи, колдуны, гномы, странствующие рыцари. Себя же ректор на удивление назначил Волшебным Хорьком. Есть подозрение, что у него какие-то счеты с этим животным.
Я недальновидно расслабилась. Ночь выдалась бурной, как это и бывает накануне сессии. Студенты резко вспомнили, что для допуска нужно сдать все курсовые, закрыть хвосты или просто уломать профессора, закатывая слезливые концерты или рассказывая о резко заболевших бабушке, тетушке, родителях. И юные умы совершенно не смущает, что вход в преподавательский корпус после десяти вечера невозможен, ведь окна расположены всего лишь на высоте третьего этажа.
– Анейра Кирстон – Золушка, – выдернул меня из полудремы голос ректора и толчок локтем подруги.
– А? – я сонно похлопала глазами.
– Это просто ваша судьба быть ею, – тонко улыбнулся мне Геворт Эйшпарт.
Пришлось поджать губы, чтобы не разразиться тирадой о наследственности. Мало того, что я миниатюрная блондинка, так еще и именем наградили снежным из утерянного языка. Да и в графе магия у меня записано «Зима». Холод, лед, снег, метель – могу, умею, практикую. Мне бы отлично подошел образ Снежной Королевы, но все перечеркивало то, что у меня есть мачеха. Правда, она добрая и заботливая. А еще у меня есть отчим. Тоже хороший. Но всю нашу семейную идиллию нарушал сводный брат. Вот он отлично отыгрывался и за злобную мачеху, и за отряд высокомерных сестер.
– Дэлвин Кирстон – Принц, – забил последний гвоздь в гроб с моим самообладанием ректор.
Братик не преминул тут же найти меня взглядом и подмигнуть. Вот почему его не сделали Золушкой? У него тоже есть мачеха, отчим и сводная сестра.
Вообще наша семейка странная. Моя мама умерла при родах, оставив нас с отцом одних одинешенек на целом свете. Папа помыкался, но понял, что одному ребенка не поднять, особенно если ты боевик, которого то и дело бросают в самое пекло, и решил жениться. Я всегда искренне считала Ванессу мамой, но, когда мне исполнилось одиннадцать лет, домой отец не вернулся. Шальной удар порождения Тьмы выкосил весь их отряд. Вот тут и стало известно, что мама у меня мачеха. Но любила меня как родную, и никаких разговоров о приюте даже не заводила. Нет, я в силу горя и детского максимализма попыталась демонстративно собрать вещи, но получила по попе и пошла пить какао.
Мама у меня женщина видная, долго вдовой не проходила. Она честно скорбела по папе, но Черстона это не отпугнуло. Он упорно добивался ее благосклонности. И спустя год у меня появился отчим. А с ним и сводный брат. Поразительно, но их история очень была похожа на нашу. Черстон также взял в свое время жену с маленьким ребенком. Затем женщина погибла, неудачно оступившись на лестнице. Сына мужчина не бросил, поскольку считал родным. Но, в отличие от отца, Делвин был типом неприятным.
Мы с ним не сошлись характером сразу. Вот как он сел на мою любимую куклу, а потом еще ее и заморозил, я поняла, что в доме появилось чудовище. Так и началась наша война, беспощадная и незримая. Ведь если родители замечали натянутые отношения между детьми, тут же начинали активно нас мирить. Задушевные беседы о важности семейных ценностей – это еще полбеды. Когда я вморозила братца в стену за то, что он сделал из моих подарков на День Окончания Года большие кубики льда, нас отвезли на целую неделю в уединенный домик на горе, где из всех развлечений только каменное плато метров пять квадратных. Еще родители тонко намекнули, что если из отпуска мы вернемся не все, то оставшегося ребенка отдадут в Храм Искупления. Там послушники никогда не видят солнца, выходят только ночью, постоянно молятся, работают и чтят заветы полного аскетизма. Лично я сломалась на строгом посте, а Дэлвин на отсутствии элементарных условий для сна. Деревянный брусок вместо подушки серьезно заставил братца задуматься. Мы тогда всю неделю ходили, держась за руки, чтобы один не сделал пакость другому и не спрыгнул в пропасть.
Когда братишка отправился покорять преподавателей Ледяной Академии своим скудным умишком, я вздохнула свободно. На целых два года. Хотя были еще и каникулы. Первый раз Дэл заявился домой в красивой форме Академии с высоко задранным носом. Я даже нежно сжала братишку в объятиях. От неожиданной ласки он дернулся и задумчиво наморщил лоб. А я лишь в ответ загадочно улыбнулась. С такой еле заметной улыбкой и ходила все его каникулы. А Дэвлин с каждым днем становился мрачнее и дергание. Зачем придумывать пакости, если он сам себе в голове нарисовал все ужасы?
Второй раз он приехал слишком расслабленный, убежденный, что я опять его не трону, а просто злить буду, и… прилип попой к ванне, познавая всю силу здорового образа жизни и закалки. А потому что нечего было в прошлый раз замораживать мою косметику. Мне, между прочим, ее только разрешили, и приобщиться к миру напомаженных дам я не успела.
А потом в Ледяную Академию отправили уже меня. Из духа противоречия выбрала факультет защиты, чтобы не пересекаться с братом на занятиях. И не угадала. Со второго курса у нас начались совместные с боевиками тренировки. Курировали такие развлечения всегда старшие курсы. Как-то Дэлвин что-то сказал, я огрызнулась… и спустя пару минут все с круглыми глазами наблюдали за нашим боем. Братца потом тренер так отчитал, что его уши забавно пламенели на фоне белокурых волос. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, ударила я тогда по больному. Его девушка оказалась не только его, а еще двоих парней. И я потопталась по этой мозоли.
В общем, мы учились весело. Куратор курса даже сухо заметил, как вся Академия замирает в преддверии очередного противостояния двух Кирстонов.
Братишка выпустился, я порадовалась, ведь впереди еще два года спокойного обучения. Только меня ждал коварный сюрприз – Дэлвин вернулся в Академию в качестве аспиранта. И тогда, захлебываясь ядом на церемонии начала учебного года, я и сама не могла предположить, что спустя два года получу такое же приглашение и соглашусь на него.
Но брат-аспирант тоже попортил мне немало крови, только на правах учителя. Одна выходка на полевой практике чего стоит. Крадусь я по сугробам в лесу. Задание такое – удерживать щит, чтобы не провалиться. И тут я вижу, как у березки парочка страстно обжимается. Можно сказать, уже практически к детозачаточному процессу перешли. Она на него голую ножку закинула, а он ее за попку жамкает. То, что Делвин занимается развратом в лесу с моей лучшей подругой, стоило мне зачета. Ухнула я в сугроб по самую макушку. Так еще это мороком оказалось! Нашел поганец слабое место! Ну ничего, я ему отомстила в том же духе, мелко и подло. На доске, где вывешены портреты с лицами гордости Академии, заменила изображение Дэла на то, где ему полтора года. Он там насупленный, с погремушкой и на горшке.
– Золушка, – ехидно позвал братец, – только туфелькой не убей кого-нибудь. С твоим-то везением. И надеюсь, ты хрустальные раздобудешь? Образ должен быть полным. А я посмотрю, как ты в них хромать будешь.
– Дорогой братишка, – в тон ему пропела я, – не о том ты беспокоишься. – Я взглядом указала на выход из преподавательской, где засела в засаде типа пассия Дэлвина. Типа, потому что отношения были односторонними, и брат в них не участвовал. Все происходило в воображении Миранды. – Как планируешь ей объяснять, почему ты Принц, я Золушка, а она Кикимора?
Никто и не сомневался, со стороны Эйшпарта это была маленькая, но приятная месть. Все дело в том, что такой же, существующий только в воображении Миранды роман, протекал у нее с ректором, без участия оного в процессе. Дошло даже до того, что якобы любовница заявилась пред светлые очи супруги Геворта Эйшпарта с просьбой отпустить страдальца. А тот стоял рядом и хлопал глазами от такой наглости. Даже начал себя в раздвоении личности подозревать. Супруга тогда ушла. Правда, недалеко и ненадолго. До кладовки. И вернулась с метлой, которой и поправила картину мира Миранде. Ее бы уволить, но девица дочь какой-то не очень крупной, но способной доставить неприятности шишки. Все же она хороший специалист по порождениям Тьмы, а подобного найти в своем рассудке или почти в своем трудно. Так мы утешаемся коллективом.
В общем, личная жизнь братика была яркой и травмоопасной.
Обычно все попытки Дэла отбиться от упорного счастья я с удовольствием наблюдаю со стороны, но сегодня оказалась втянутой в мифический любовный треугольник. И вопреки науке в нем тупых два угла.
– Ты должна отказаться от роли Золушки! – грозно зашипела Миранда, тряся каштановыми кудряшками.
– Конечно, – я всплеснула руками. – Предлагаешь выкрасть у ректора список и сожрать его? Или сразу ему глаза выковырять?
– Это еще зачем? – нахмурилась девица.
– Ну как же, – я поиграла бровями. – Он старался, распределял роли, ночи не спал, пытался подобрать по соответствию.
– Это ты на что намекаешь? – вспыхнула Миранда и сжала кулаки.
– Девушки! – между нами влез братик. Мне досталась его лучшая сторона – задняя. – У нас сегодня тяжелый день. Завтра начнутся экзамены. Так что не будем накалять обстановку. Кстати, Анейра, я бы хотел обсудить практическую часть для третьего курса.
Как бы мы не враждовали между собой, но студенты – это святое. Надоедливое, наглое, предприимчивое, но святое.
– Пошли, – кивнула я и привычно положила свою ладонь на локоть Дэлвина. И только по раздраженному шипению поняла, что сделала.
– Ах, так! – Миранда страшно повращала глазами. – Да все в курсе, чем вы занимаетесь!
– Естественно, – не удержалась моя подружка. – Детей они учат. Мы все этим дружно занимаемся. Можно сказать, теплой и тесной компанией.
Девлин наклонился и шепнул мне на ухо:
– Опять у нее период запоя?
– Ага, – с тоской вздохнула я. Подруженция у меня запойный читатель женских романов. То глотает один за одним, то смотреть в их сторону не может. – С утра мне про неистового и сексуального дикаря и скромную монахиню рассказывала. Только я не поняла, кто кого в итоге похитил. Кажется, девушка в книге очень хотела освободиться от служения в храме. У несчастного дикаря и шанса сбежать не было.
– Вот поэтому у тебя и нет мужа, – назидательно заметил братец, ведя меня на кафедру. За нами, как стайка шакалов, двигались на небольшом отдалении студенты, выжидая момент для броска с просьбой о допуске. – Ты совершенно неромантична.
– Мне необходимо похитить мужика, чтобы это сочли романтикой? – рассмеялась в ответ. – По твоей же логике, это у нас семейное, раз у тебя жены нет. И красть никого не советую. Во-первых, не поможет. Во-вторых, это уголовно наказуемо.
– А на тебя вообще никто не позарится, – фыркнул Дэлвин.
Наше любимое занятие «уколи ближнего своего» пришлось прервать, поскольку сейчас важнее разобраться с экзаменами. А уж потом можно и душу отвести.
С кафедры боевиков я выползла, громко урча желудком. Но мой голодный взгляд не отпугнул отчаянных детишек. В итоге, к столовой я пробилась спустя час. И задумчиво взглянув на ленту раздачи с подносами, поняла, что готова сожрать все. Останавливало только платье Золушки. Оно и так будет пышным, а если еще и животик станет выпирать, то походить я стану на тетушку-крестную.
– Чего зависла? – в плечо игриво толкнул Кори Гарден, мой коллега по защите. Кстати, на балу он будет Чудовищем.
– Прикидываю, сколько в меня войдет – я решительно ухватила первую тарелку с рагу, – без существенных потерь для фигуры.
– Тю, – мужчина взял себе порцию, – за сессионные недели вся пища уходит на нервы. Так что ешь, сколько хочешь. Если что – мантия скроет.
– Какой ты добрый, – усмехнулась я.
За столик в преподавательской зоне мы уселись в тишине. Экзамены экзаменами, но студенты покушать любят больше. И священное место всякими низменными просьбами не оскверняют.
– А правда, что вы с Дэлвином собрались создать ячейку общества? – неожиданно и от этого еще более пугающе спросил Кори.
