– А кто-нибудь знает, как действует Кристалл на остальные виды Настоящих драконов? – спросил Вилле. Он даже наклонился к экрану от еле сдерживаемого интереса. – Ведь у них же нет такого... автовоспроизводящегося импланта...
Он замолчал, и неожиданно вновь установилась тишина. Никто не ответил, – словно бы это был, к примеру, нереально сложный вопрос на уроке истории.
Кажется, ответа из нас не знал никто. И уже само это ставило меня в тупик.
Ведь мы столько перенесли из-за того Кристалла, стараясь не допустить его использования... и получается, так и не выяснили, как он вообще работает, прежде чем уничтожить?! Обидно...
– Э-э... как-то, наверное, действует, – развёл руками Нед. – Может, отдел у них в мозгу есть специальный, который воспринимает сигналы Кристалла... Не знаю...
Он покачал головой – всё так же с видом напряжённого раздумья.
– Вернёмся чуть назад, – предложил я. – Вот мы все подумали, взглянув на номер, что это викинги там что-то мутят. Но правда ли это? Члены «Бхаггара» впрямую пишут, что собираются захватывать мир. Заметьте, они делают это от своего имени, а не от Республики. Мне кажется, они что-то вроде «третьей силы», которая стремится столкнуть драконников и викингов, посеять хаос, как-то подчинить драконов, убрать недовольных, рассказать всем правду и стать во главе дивного нового мира... И "Мать драконов" упомянута неслучайно. Может быть, это просто их некий идол – или, что тоже вероятно, какая-то личность, духовный вождь... кто-то в этом роде. Как бы там ни было, всё очень серьёзно. Часть викингов могла сплотиться вокруг своего лидера и начать действовать отдельно от основной власти. Они могли спрятать или убить Райнера, это верно... Однако меня волнует выбранное ими время для захвата мира. Почему именно сейчас? С тем же успехом они могли бы отобрать Кристалл у короля Таре, совершить переворот и диктовать свои условия от имени трона. Тогда бы у них даже лучше получилось, если учитывать, в какой ситуации мы все тогда были...
При этих моих словах Нед посмотрел вниз. Похоже, он до сих пор не мог забыть своего прошлогоднего предательства с религией Великого Дракона.
– В общем, уже в этом году явно произошло что-то, что сделало возможным нынешний расклад, – заключил я. – И мы должны выяснить, что именно.
– Только один вопрос: как? – поинтересовалась Ульяна.
– Пока, думаю, это может и подождать. На первом месте – безопасность. И только обеспечив её, мы вправе приняться за активное расследование. Предлагаю просто мониторить обстановку. К завтрашнему утру что-то станет ясно. Мы переживём обещанную опасность и уже тогда сможем пойти искать правду.
– Ну что, всё? Закончили? – сказал Нед. – Значит, остаёмся на созвоне и решаем свои дела. Надеюсь, с нами ничего не случится.
И он отключился от видеочата. Его треть экрана вдруг почернела и схлопнулась, а две другие расширились до половин.
– До встречи, – сказал Вилле и тоже отсоединился.
Я остался наедине с Ульяной, которая заняла теперь весь пятидесятидюймовый дисплей и медлила с отключением, будто надеясь что-то от меня услышать.
4
Я кашлянул от волнения и неуверенно сказал:
– Ты знаешь... мне кажется, что мы в последнее время как-то... неправильно ведём себя друг с другом. Давай... помиримся, что ли? А то как-то всё не так... Может, вся эта ситуация даст нам шанс вернуть всё, как было, чтобы мы и дальше могли просто дружить...
– Просто дружить? – повторила за мной Ульяна с какой-то горькой насмешкой, резанувшей мне сердце. – Данил, мне уже шестнадцать, и в этом возрасте вариант «просто дружить» – так, как понимаешь это ты, – уже не катит, как раньше. Представь, что мы магниты с одним полюсом у каждого: у тебя северный... и у меня северный. То есть, если перевести на немного другой язык, мы оба думаем головой, относимся ко всему аналитически. Но два одинаковых полюса, как мы оба знаем, отталкиваются. Я думаю, наш с тобой возраст такой, когда эти полюса в людях ощущаются наиболее остро. Может, меня тянет к кому-то с южным полюсом, кто думает не совсем головой, а... – Она запнулась на мгновение и продолжила: – ...для кого на первом месте чувства человека, а не его интеллект. Ведь ты же больше любишь говорить с людьми о всяких умных вещах, а не о пустяках, правильно?..
Она немного помолчала. «Давая мне возможность обдумать её слова!» – с убийственно-печальной иронией понял я.
Потом Ульяна заговорила вновь:
– Не знаю... Когда тебе было тринадцать, ты был другим. В тебе был... задор какой-то, авантюризм... больше от южного полюса... Нет, головой ты тоже думал – и часто лучше, чем я, – но... тогда это было просто прикольно и иногда восхищало. Не отталкивало... Я не хочу ощущать при каждой нашей встрече, как невидимое магнитное поле отдаляет нас – тем сильнее, чем больше мы стремимся этому помешать. Уж лучше держаться на расстоянии и не чувствовать этого... антирезонанса...
– Я понял, – кивнул я. Внутри образовалась какая-то пустота, в которой я вдруг представил себе эти идущие от каждого из нас и сталкивающиеся магнитные линии. – Я всё понял...
– Я должна тебе кое-что сказать. У меня есть парень, с которым я уже пару месяцев встречаюсь, пока ты тут хочешь нарушить правило Ленца и подружиться со мной заново...
Она покачала головой.
– Пойми, что просто дружить в нашем возрасте парень и девушка не могут. Либо всё серьёзно, либо никак. Ну, как «никак»... так, ни о чём... Мы не можем быть вместе. Извини. Ни ты, ни я в этом не виноваты. Так вышло.
Снова небольшая пауза. И слова:
– У меня есть парень. И «террористы» пригрозили убить не только Неда и родителей, но и его. И я сделаю всё, чтобы спасти его.
– Я его знаю? – спросил я, пока и Ульяна не отключила связь.
– Знаешь, – поколебавшись, ответила она. – Это Стас. Наш с тобой бывший одноклассник. Сейчас он в городе. И ещё ни о чём не знает. Пожалуйста, не звони ему. Дай мне хоть что-то сделать самой. И прошу, не звони мне. Нам лучше не видеть друг друга... какое-то время. Забудь обо всём, ведь новое уже вряд ли будет. Прощай... надеюсь, не навсегда.
– Нет... – прошептал я, протянув руку к монитору, но остановить ничего не смог.
Ульяна ткнула пальцем в экран своего стола-компьютера и отсоединилась.
Я остался один. В комнатке, в доме, во всей Вселенной.
Хотелось взвыть. Но я сдерживался, потому что знал: этим делу не помочь. Неужели меня не закалило всё то, что я пережил раньше?
Закалило, да. Но не от этого.
Защипало глаза, и я ощутил, как к ним приливает кровь и на них выступают слёзы. В правом глазу вдруг стрельнуло болью, и я быстро прижал то место пальцами.
Похоже, лопнул капилляр, не выдержав внезапного напряжения. Чёрт, теперь ведь новый бледно-красный канал долго будет видно на белке...
Значит, остаётся одно. Нельзя плакать. Если я такой же холодный, как Ульяна, то я не должен так париться из-за всего этого. Вопрос лишь в том, на самом ли деле у моего магнита только один полюс.
Но если их всё-таки два, то второй пока явно не виден. Ульяна права: я стал слишком ответственным и рассудительным, чтобы совершать необдуманные поступки, которые приведут к победе в одном случае, – если в них будут сумасшедший кураж и вера в удачу.
Стоит ли ломать себя в погоне за призрачной целью? Особенно если моё вмешательство может повредить чьему-то счастью?
Возможно ли смириться со всем, потому что, видите ли, так надо? А главное – нужно ли?
Ответов на эти вопросы я не знал. И поэтому чувствовал себя неуютно.
До истечения срока ультиматума оставалось двадцать два часа. И мне всё сильнее не давала покоя мысль о том, что происходит с Дашей.
СЕНСАЦИЯ
1
Чтобы унять растущее беспокойство, я решил написать Даше в обычной соцсети, если она меня там ещё не заблокировала. Причин к тому особых вроде не было, но кто знает, что можно ожидать от девчонок?
Звонить ей отсюда нет смысла, потому что сигнал сети появляется разве что на втором этаже, но, если честно, и на чердаке соединение настолько слабое, что никому дозвониться всё равно нельзя.
Зато на даче был роутер, к которому я мог подключиться. С ноута или с драконофона, в который в дополнение к встроенной туда специальной симке я вставил ещё и обычную. Деньги на счету имелись: надо же мне было что-то делать со своими заработками, – так что из-за этого проблем с Интернетом не возникнет.
Я встал из-за стола и вышел из пристройки – в лес с задней стороны домика. Обошёл жилище, с горечью взглянул на стоявший рядом домик Ульяны – в целом такой же, только бирюзового цвета и пустой, – и во второй раз за день направился по еле заметной тропинке к родительской даче.
Вышел из-за деревьев, с драконофоном в руке приблизился к дому, идя точно к одному из его углов, чтобы труднее было заметить меня из окон.
Я не хотел, чтобы меня сейчас видели мама с Севой. Всё-таки стремление к уединению при решении вопросов, которые не требовали участия других – «уже» или «ещё», без разницы, – временами проявлялось и теперь.
Оставались также гипотетические соглядатаи «Бхаггара», которые могли тут всё утыкать камерами и следить за моей семьёй. Но от них (если допустить, что миниатюрные камеры здесь всё же есть) я отвязаться не мог никак. А значит, можно было на них наплевать.
Я подошёл к стене и встал к ней спиной у самого угла. Убедился, что Д-фон ловит вай-фай, и зашёл в свой аккаунт «ВКоннекте».
Там у меня было около сотни друзей, добавленных просто так или по знакомству с литпорталов, куда я выкладывал свои книги, – но особо ни с кем из них я не общался. У Ульяны там я месяц как был в игноре, а к Даше на страницу я – вот смех – ни разу не заходил. И этот, получается, будет первым.
Набрал в поиске «Дарья Алексеева» и отсеял тёзок с неподходящими аватарками. Перешёл по нужной ссылке и оказался в профиле Даши.
Нет, у неё я не был заблокирован, как в принципе могло оказаться. Просто под строкой статуса находилась надпись: «была в сети сегодня в 0:43».
«Спокойно, это ещё ни о чём не говорит», – сказал я себе и написал ей в личку: «Привет. Извини, если отвлекаю, но у нас тут проблема...»
Кратко изложил ситуацию, приложив скриншот ультиматума, и текущие итоги наших поисков. Нажал на «ввод».
Запись о последнем входе Даши в сеть не изменилась.
«Ладно, авось сегодня прочитает, – подумал я. – Может, подъехать ближе к городу и ей на мобильный набрать? Ведь Даше тоже грозит опасность, и она должна узнать об этом поскорее... если ещё не знает».
Я убрал драконофон и пошёл назад, полный решимости довести поиски до конца.
У себя в домике я взял электролики, надел их и осторожно поехал по лесу в сторону ближайшего шоссе.
Стабилизаторы по бокам, спереди и сзади роликов должны были не дать мне упасть, а встроенные маленькие электродвигатели с батареями питания позволяли мне ехать быстрее.
Я решил двинуться именно через лес, чтобы уйти от предполагаемой слежки камер «Бхаггара», в зоне видимости которых в принципе могла быть грунтовая подъездная дорожка к даче. Если наблюдают за мной, то моя отлучка быстро вскроется, но время-то у меня ещё есть. А значит, с семьёй пока всё будет хорошо. По крайней мере, я очень на это надеялся.
2
На трассу я выбрался примерно через полчаса. Пристроился на левой обочине – лицом к движению, достал драконофон и на средней скорости – километров двадцать-тридцать в час – поехал к городу. Батареи роликов были заряжены почти полностью, так что, если сильно не гнать, мне туда и обратно хватит и ещё останется.
Краем глаза я отслеживал машины, которые проносились мимо меня, но основное моё внимание было обращено на экран устройства.
Я попеременно открывал в Д-нете вкладки сайта новостей и соцсеть «Dragether», проверяя, не появилось ли чего нового, и посматривал на шкалу сотового сигнала. Пока на ней лишь изредка выползало и тут же пряталось единственное деление. Но минут через пятнадцать, думал я, получится поймать сеть, чтобы позвонить.
Новости не обновлялись: наверное, масштабы паники, бушевавшей в мессенджере, ещё не были прям глобальными и требующими адекватного немедленного ответа. Да и в Европе, которая по инерции столетий сохраняла за собой позицию центра драконоводства, сейчас было ещё раннее утро... Но с каждой минутой становилось всё яснее, что – в фигуральном смысле, естественно, – гроза близко.
Коллективное обращение к президенту Дапчезу набрало уже полсотни подписей, но оставалось на уровне панического флешмоба и, похоже, ни на что ещё не могло повлиять. Кто-то предлагал написать жалобу в «Дракон-телеком» насчёт глобальной спам-атаки...
Я криво усмехнулся, прочитав этот пост. Одно из двух: или те люди наивны, или у меня паранойя. Первое вероятнее, потому что для спам-атаки текст был слишком странный, а также это вообще был только второй раз в истории Д-сети, когда одно и то же сообщение получили сразу все абоненты. В прошлый раз это случилось третьего января, когда Совет Федерации распространил указ о всеобщей мобилизации, наделавший куда меньше шуму и в итоге обернувшийся пшиком.
Эх, президент, спасёшь ли ты драконников теперь – или тебя снова нужно будет выручать?..
Я в очередной раз переключился на страницу с новостями – и едва не потерял равновесие на полном ходу.
По счастью, встречных машин в этот миг видно не было, так что даже если бы я вылетел сейчас на трассу, мне сколько-то секунд ничего бы не угрожало. Я резко затормозил, упёршись пятками в землю; стабилизаторы заскребли грунт. Я выбросил руки в стороны (драконофон пришлось крепко сжать пальцами, чтобы он не улетел), почти на одном месте развернулся и, наконец, остановился, чуть не съехав в траву. Упёрся ладонями в колени и постоял так немного, чтобы отдышаться от выброса адреналина – уже, кажется, третьего за день.
«Смена власти в Республике викингов!» – гласил заголовок только что опубликованной записи. И дальше сообщалось такое, от чего я похолодел и едва подавил желание вздрогнуть.
Как заявил пресс-секретарь президента викингов Герхард Штинк, Ларс Мараксен два часа назад умер от сердечного приступа, случившегося с ним после получения ультиматума группы «Бхаггар». Всё, мол, произошло слишком внезапно, и врачи не успели спасти президента.
В Республике викингов объявлен траур. Похороны намечены на двадцать восьмое июня. Идёт согласование даты выборов, но уже началась регистрация кандидатов, а Верховный совет Республики назначил Штинка исполняющим обязанности главы государства.
Также сообщалось об уходе в отставку личного секретаря президента Уле Райнера и его отъезде из Покинутой Башни в неизвестном направлении. Об этом было сказано вскользь, но я всё же зацепился глазами. Может статься, это было не менее важно, чем известие о смерти Ларса.
К тексту прилагалась видеозапись обращения Штинка к населению Республики, но её я смотреть не стал. Я уже примерно знал, что скажет новый и.о. президента викингов.
Охваченный тяжёлыми догадками, я стиснул зубы, уставившись вдаль, но не замечая ни безупречно чистого неба, ни леса, ни дороги.
Всё смахивало не на внезапную горькую утрату с последующей легитимной сменой власти, а на простейший переворот. И Ларс, вероятнее всего, умер не сам. Настолько не сам, что мог ни о чём не знать до последнего. Хотя, впрочем, и с сердцем иногда так бывает...
Он замолчал, и неожиданно вновь установилась тишина. Никто не ответил, – словно бы это был, к примеру, нереально сложный вопрос на уроке истории.
Кажется, ответа из нас не знал никто. И уже само это ставило меня в тупик.
Ведь мы столько перенесли из-за того Кристалла, стараясь не допустить его использования... и получается, так и не выяснили, как он вообще работает, прежде чем уничтожить?! Обидно...
– Э-э... как-то, наверное, действует, – развёл руками Нед. – Может, отдел у них в мозгу есть специальный, который воспринимает сигналы Кристалла... Не знаю...
Он покачал головой – всё так же с видом напряжённого раздумья.
– Вернёмся чуть назад, – предложил я. – Вот мы все подумали, взглянув на номер, что это викинги там что-то мутят. Но правда ли это? Члены «Бхаггара» впрямую пишут, что собираются захватывать мир. Заметьте, они делают это от своего имени, а не от Республики. Мне кажется, они что-то вроде «третьей силы», которая стремится столкнуть драконников и викингов, посеять хаос, как-то подчинить драконов, убрать недовольных, рассказать всем правду и стать во главе дивного нового мира... И "Мать драконов" упомянута неслучайно. Может быть, это просто их некий идол – или, что тоже вероятно, какая-то личность, духовный вождь... кто-то в этом роде. Как бы там ни было, всё очень серьёзно. Часть викингов могла сплотиться вокруг своего лидера и начать действовать отдельно от основной власти. Они могли спрятать или убить Райнера, это верно... Однако меня волнует выбранное ими время для захвата мира. Почему именно сейчас? С тем же успехом они могли бы отобрать Кристалл у короля Таре, совершить переворот и диктовать свои условия от имени трона. Тогда бы у них даже лучше получилось, если учитывать, в какой ситуации мы все тогда были...
При этих моих словах Нед посмотрел вниз. Похоже, он до сих пор не мог забыть своего прошлогоднего предательства с религией Великого Дракона.
– В общем, уже в этом году явно произошло что-то, что сделало возможным нынешний расклад, – заключил я. – И мы должны выяснить, что именно.
– Только один вопрос: как? – поинтересовалась Ульяна.
– Пока, думаю, это может и подождать. На первом месте – безопасность. И только обеспечив её, мы вправе приняться за активное расследование. Предлагаю просто мониторить обстановку. К завтрашнему утру что-то станет ясно. Мы переживём обещанную опасность и уже тогда сможем пойти искать правду.
– Ну что, всё? Закончили? – сказал Нед. – Значит, остаёмся на созвоне и решаем свои дела. Надеюсь, с нами ничего не случится.
И он отключился от видеочата. Его треть экрана вдруг почернела и схлопнулась, а две другие расширились до половин.
– До встречи, – сказал Вилле и тоже отсоединился.
Я остался наедине с Ульяной, которая заняла теперь весь пятидесятидюймовый дисплей и медлила с отключением, будто надеясь что-то от меня услышать.
4
Я кашлянул от волнения и неуверенно сказал:
– Ты знаешь... мне кажется, что мы в последнее время как-то... неправильно ведём себя друг с другом. Давай... помиримся, что ли? А то как-то всё не так... Может, вся эта ситуация даст нам шанс вернуть всё, как было, чтобы мы и дальше могли просто дружить...
– Просто дружить? – повторила за мной Ульяна с какой-то горькой насмешкой, резанувшей мне сердце. – Данил, мне уже шестнадцать, и в этом возрасте вариант «просто дружить» – так, как понимаешь это ты, – уже не катит, как раньше. Представь, что мы магниты с одним полюсом у каждого: у тебя северный... и у меня северный. То есть, если перевести на немного другой язык, мы оба думаем головой, относимся ко всему аналитически. Но два одинаковых полюса, как мы оба знаем, отталкиваются. Я думаю, наш с тобой возраст такой, когда эти полюса в людях ощущаются наиболее остро. Может, меня тянет к кому-то с южным полюсом, кто думает не совсем головой, а... – Она запнулась на мгновение и продолжила: – ...для кого на первом месте чувства человека, а не его интеллект. Ведь ты же больше любишь говорить с людьми о всяких умных вещах, а не о пустяках, правильно?..
Она немного помолчала. «Давая мне возможность обдумать её слова!» – с убийственно-печальной иронией понял я.
Потом Ульяна заговорила вновь:
– Не знаю... Когда тебе было тринадцать, ты был другим. В тебе был... задор какой-то, авантюризм... больше от южного полюса... Нет, головой ты тоже думал – и часто лучше, чем я, – но... тогда это было просто прикольно и иногда восхищало. Не отталкивало... Я не хочу ощущать при каждой нашей встрече, как невидимое магнитное поле отдаляет нас – тем сильнее, чем больше мы стремимся этому помешать. Уж лучше держаться на расстоянии и не чувствовать этого... антирезонанса...
– Я понял, – кивнул я. Внутри образовалась какая-то пустота, в которой я вдруг представил себе эти идущие от каждого из нас и сталкивающиеся магнитные линии. – Я всё понял...
– Я должна тебе кое-что сказать. У меня есть парень, с которым я уже пару месяцев встречаюсь, пока ты тут хочешь нарушить правило Ленца и подружиться со мной заново...
Она покачала головой.
– Пойми, что просто дружить в нашем возрасте парень и девушка не могут. Либо всё серьёзно, либо никак. Ну, как «никак»... так, ни о чём... Мы не можем быть вместе. Извини. Ни ты, ни я в этом не виноваты. Так вышло.
Снова небольшая пауза. И слова:
– У меня есть парень. И «террористы» пригрозили убить не только Неда и родителей, но и его. И я сделаю всё, чтобы спасти его.
– Я его знаю? – спросил я, пока и Ульяна не отключила связь.
– Знаешь, – поколебавшись, ответила она. – Это Стас. Наш с тобой бывший одноклассник. Сейчас он в городе. И ещё ни о чём не знает. Пожалуйста, не звони ему. Дай мне хоть что-то сделать самой. И прошу, не звони мне. Нам лучше не видеть друг друга... какое-то время. Забудь обо всём, ведь новое уже вряд ли будет. Прощай... надеюсь, не навсегда.
– Нет... – прошептал я, протянув руку к монитору, но остановить ничего не смог.
Ульяна ткнула пальцем в экран своего стола-компьютера и отсоединилась.
Я остался один. В комнатке, в доме, во всей Вселенной.
Хотелось взвыть. Но я сдерживался, потому что знал: этим делу не помочь. Неужели меня не закалило всё то, что я пережил раньше?
Закалило, да. Но не от этого.
Защипало глаза, и я ощутил, как к ним приливает кровь и на них выступают слёзы. В правом глазу вдруг стрельнуло болью, и я быстро прижал то место пальцами.
Похоже, лопнул капилляр, не выдержав внезапного напряжения. Чёрт, теперь ведь новый бледно-красный канал долго будет видно на белке...
Значит, остаётся одно. Нельзя плакать. Если я такой же холодный, как Ульяна, то я не должен так париться из-за всего этого. Вопрос лишь в том, на самом ли деле у моего магнита только один полюс.
Но если их всё-таки два, то второй пока явно не виден. Ульяна права: я стал слишком ответственным и рассудительным, чтобы совершать необдуманные поступки, которые приведут к победе в одном случае, – если в них будут сумасшедший кураж и вера в удачу.
Стоит ли ломать себя в погоне за призрачной целью? Особенно если моё вмешательство может повредить чьему-то счастью?
Возможно ли смириться со всем, потому что, видите ли, так надо? А главное – нужно ли?
Ответов на эти вопросы я не знал. И поэтому чувствовал себя неуютно.
До истечения срока ультиматума оставалось двадцать два часа. И мне всё сильнее не давала покоя мысль о том, что происходит с Дашей.
Глава 5
СЕНСАЦИЯ
1
Чтобы унять растущее беспокойство, я решил написать Даше в обычной соцсети, если она меня там ещё не заблокировала. Причин к тому особых вроде не было, но кто знает, что можно ожидать от девчонок?
Звонить ей отсюда нет смысла, потому что сигнал сети появляется разве что на втором этаже, но, если честно, и на чердаке соединение настолько слабое, что никому дозвониться всё равно нельзя.
Зато на даче был роутер, к которому я мог подключиться. С ноута или с драконофона, в который в дополнение к встроенной туда специальной симке я вставил ещё и обычную. Деньги на счету имелись: надо же мне было что-то делать со своими заработками, – так что из-за этого проблем с Интернетом не возникнет.
Я встал из-за стола и вышел из пристройки – в лес с задней стороны домика. Обошёл жилище, с горечью взглянул на стоявший рядом домик Ульяны – в целом такой же, только бирюзового цвета и пустой, – и во второй раз за день направился по еле заметной тропинке к родительской даче.
Вышел из-за деревьев, с драконофоном в руке приблизился к дому, идя точно к одному из его углов, чтобы труднее было заметить меня из окон.
Я не хотел, чтобы меня сейчас видели мама с Севой. Всё-таки стремление к уединению при решении вопросов, которые не требовали участия других – «уже» или «ещё», без разницы, – временами проявлялось и теперь.
Оставались также гипотетические соглядатаи «Бхаггара», которые могли тут всё утыкать камерами и следить за моей семьёй. Но от них (если допустить, что миниатюрные камеры здесь всё же есть) я отвязаться не мог никак. А значит, можно было на них наплевать.
Я подошёл к стене и встал к ней спиной у самого угла. Убедился, что Д-фон ловит вай-фай, и зашёл в свой аккаунт «ВКоннекте».
Там у меня было около сотни друзей, добавленных просто так или по знакомству с литпорталов, куда я выкладывал свои книги, – но особо ни с кем из них я не общался. У Ульяны там я месяц как был в игноре, а к Даше на страницу я – вот смех – ни разу не заходил. И этот, получается, будет первым.
Набрал в поиске «Дарья Алексеева» и отсеял тёзок с неподходящими аватарками. Перешёл по нужной ссылке и оказался в профиле Даши.
Нет, у неё я не был заблокирован, как в принципе могло оказаться. Просто под строкой статуса находилась надпись: «была в сети сегодня в 0:43».
«Спокойно, это ещё ни о чём не говорит», – сказал я себе и написал ей в личку: «Привет. Извини, если отвлекаю, но у нас тут проблема...»
Кратко изложил ситуацию, приложив скриншот ультиматума, и текущие итоги наших поисков. Нажал на «ввод».
Запись о последнем входе Даши в сеть не изменилась.
«Ладно, авось сегодня прочитает, – подумал я. – Может, подъехать ближе к городу и ей на мобильный набрать? Ведь Даше тоже грозит опасность, и она должна узнать об этом поскорее... если ещё не знает».
Я убрал драконофон и пошёл назад, полный решимости довести поиски до конца.
У себя в домике я взял электролики, надел их и осторожно поехал по лесу в сторону ближайшего шоссе.
Стабилизаторы по бокам, спереди и сзади роликов должны были не дать мне упасть, а встроенные маленькие электродвигатели с батареями питания позволяли мне ехать быстрее.
Я решил двинуться именно через лес, чтобы уйти от предполагаемой слежки камер «Бхаггара», в зоне видимости которых в принципе могла быть грунтовая подъездная дорожка к даче. Если наблюдают за мной, то моя отлучка быстро вскроется, но время-то у меня ещё есть. А значит, с семьёй пока всё будет хорошо. По крайней мере, я очень на это надеялся.
2
На трассу я выбрался примерно через полчаса. Пристроился на левой обочине – лицом к движению, достал драконофон и на средней скорости – километров двадцать-тридцать в час – поехал к городу. Батареи роликов были заряжены почти полностью, так что, если сильно не гнать, мне туда и обратно хватит и ещё останется.
Краем глаза я отслеживал машины, которые проносились мимо меня, но основное моё внимание было обращено на экран устройства.
Я попеременно открывал в Д-нете вкладки сайта новостей и соцсеть «Dragether», проверяя, не появилось ли чего нового, и посматривал на шкалу сотового сигнала. Пока на ней лишь изредка выползало и тут же пряталось единственное деление. Но минут через пятнадцать, думал я, получится поймать сеть, чтобы позвонить.
Новости не обновлялись: наверное, масштабы паники, бушевавшей в мессенджере, ещё не были прям глобальными и требующими адекватного немедленного ответа. Да и в Европе, которая по инерции столетий сохраняла за собой позицию центра драконоводства, сейчас было ещё раннее утро... Но с каждой минутой становилось всё яснее, что – в фигуральном смысле, естественно, – гроза близко.
Коллективное обращение к президенту Дапчезу набрало уже полсотни подписей, но оставалось на уровне панического флешмоба и, похоже, ни на что ещё не могло повлиять. Кто-то предлагал написать жалобу в «Дракон-телеком» насчёт глобальной спам-атаки...
Я криво усмехнулся, прочитав этот пост. Одно из двух: или те люди наивны, или у меня паранойя. Первое вероятнее, потому что для спам-атаки текст был слишком странный, а также это вообще был только второй раз в истории Д-сети, когда одно и то же сообщение получили сразу все абоненты. В прошлый раз это случилось третьего января, когда Совет Федерации распространил указ о всеобщей мобилизации, наделавший куда меньше шуму и в итоге обернувшийся пшиком.
Эх, президент, спасёшь ли ты драконников теперь – или тебя снова нужно будет выручать?..
Я в очередной раз переключился на страницу с новостями – и едва не потерял равновесие на полном ходу.
По счастью, встречных машин в этот миг видно не было, так что даже если бы я вылетел сейчас на трассу, мне сколько-то секунд ничего бы не угрожало. Я резко затормозил, упёршись пятками в землю; стабилизаторы заскребли грунт. Я выбросил руки в стороны (драконофон пришлось крепко сжать пальцами, чтобы он не улетел), почти на одном месте развернулся и, наконец, остановился, чуть не съехав в траву. Упёрся ладонями в колени и постоял так немного, чтобы отдышаться от выброса адреналина – уже, кажется, третьего за день.
«Смена власти в Республике викингов!» – гласил заголовок только что опубликованной записи. И дальше сообщалось такое, от чего я похолодел и едва подавил желание вздрогнуть.
Как заявил пресс-секретарь президента викингов Герхард Штинк, Ларс Мараксен два часа назад умер от сердечного приступа, случившегося с ним после получения ультиматума группы «Бхаггар». Всё, мол, произошло слишком внезапно, и врачи не успели спасти президента.
В Республике викингов объявлен траур. Похороны намечены на двадцать восьмое июня. Идёт согласование даты выборов, но уже началась регистрация кандидатов, а Верховный совет Республики назначил Штинка исполняющим обязанности главы государства.
Также сообщалось об уходе в отставку личного секретаря президента Уле Райнера и его отъезде из Покинутой Башни в неизвестном направлении. Об этом было сказано вскользь, но я всё же зацепился глазами. Может статься, это было не менее важно, чем известие о смерти Ларса.
К тексту прилагалась видеозапись обращения Штинка к населению Республики, но её я смотреть не стал. Я уже примерно знал, что скажет новый и.о. президента викингов.
Охваченный тяжёлыми догадками, я стиснул зубы, уставившись вдаль, но не замечая ни безупречно чистого неба, ни леса, ни дороги.
Всё смахивало не на внезапную горькую утрату с последующей легитимной сменой власти, а на простейший переворот. И Ларс, вероятнее всего, умер не сам. Настолько не сам, что мог ни о чём не знать до последнего. Хотя, впрочем, и с сердцем иногда так бывает...
