Затем Егор вытащил две одинаковые узкие и длинные коробочки. Одну поставил на брусчатку у своих ног, вторую открыл, вынул из обрезков поролона стеклянный бокал и подал Марине.
– Киселёв, что всё это значит? – с удивлением, в которое капнули немного веселья, спросила девушка.
– Подожди, это ещё не всё, – ответил Егор и достал бокал и для себя.
Пустые коробки исчезли внутри рюкзака. А оттуда на свет появился маленький литровый термос.
– Так, я буду держать за ручку, а ты аккуратно отвинти крышку, – сказал Егор Марине; у обоих в одной руке было по бокалу, так что эту операцию они могли провести только вдвоём.
Заинтригованная, девушка послушно открыла термос и положила крышку на снег рядом с рюкзаком. Тем временем Егор наполнил из термоса оба бокала. В них теперь было примерно на четыре пальца светлой пузырящейся жидкости.
– За нас! – провозгласил копирайтер, легонько коснулся своим стеклянным сосудом бокала Марины, пребывавшей уже просто в немом изумлении, и отпил глоток. Затем всунул ручку термоса девушке в ладонь, достал из кармана батончик, зубами порвал упаковку и жадно откусил чуть ли не половину.
– Э… это что, шампанское?! – спросила Марина, только сейчас понявшая, что, собственно, произошло.
Егор кивнул:
– И притом просто прохладное, а не ледяное. Даже чуть тепловатое, – чтобы мы не простыли.
– Егор… какой ты всё-таки классный! – сказала Марина.
– Я предусмотрительный, – ответил копирайтер.
Они снова чокнулись бокалами и выпили залпом.
Им обоим вечер нравился всё сильнее.
6
Винтхерлунд (56? с.ш., 91,5? в.д.).
305-й день 2621 года эры Льдов, 23:50 (местный часовой пояс №5).
Голопроектор высветил надпись: «Уровень не пройден». Дирнер чертыхнулся и в сердцах треснул по нему кулаком. Изображение игрового поля головоломки пропало.
Внутренне кипя от злости, танн обратил внимание на голографическую приборную панель, где, кроме всего прочего, высвечивалось также положение флаера на карте. Злость малость отступила, подкрасившись удивлением.
– Подлетаем… – пробормотал военнослужащий, доверху застегнул свою белую шубу-«маскхалат», поправил на голове белую шапку, натянул большие белые рукавицы и взял в руки лазерное ружьё-«посох».
«Почти у цели», – подумал он.
Автопилот начал постепенно снижать скорость и высоту полёта машины, так что вскоре флаер уже медленно скользил над самыми верхушками не добитых морозом деревьев к месту сбора подразделения (земляне назвали бы последнее батальоном), которое через считанные минуты должно было начать захват одного из районов города со странным названием Красноярск. Оставалось совсем немного времени, другие отряды, возможно, уж собрались.
Наконец, в свете фар и прожекторов флаера внизу показалась большая поляна, освещённая лампами машин с остальным личным составом ватана – так этот вид подразделений называли сами винтхерлундцы. Флаер бесшумно погасил горизонтальную скорость и плавно опустился на скользкую поверхность снежно-ледяной равнины.
– Прилетели, – сказал Дирнер, подошёл к двери кабины, разблокировал её и вышел наружу.
Эта ночь была просто ужасно холодной. Если среднегодовая температура в этих широтах находилась у отметки замерзания ртути, то зимой иногда опускалась аж до уровня затвердевания углекислого газа. Похоже, сейчас был как раз такой случай.
Холодный ветер обдал лицо Дирнера своим смертельным дыханием, но военнослужащий только поёжился, потёр свободной рукой в толстой варежке задубелую из-за вечных морозов открытую кожу и решительно направился к задней двери флаера, ведущей в салон.
Луч сканера обследовал сетчатку танна, и дверь втянулась в стену аппарата, открыв взору обрызганную слабым светом просторную внутренность машины, где не было ничего, кроме команды подрагивающих от холода чебов.
– Выходите! – приказал им Дирнер. – Я жду!
Чебы проворно выстроились в колонну и один за другим выбежали наружу, где перестроились в две шеренги лицом к формальному командиру. Их дрожь усилилась настолько, что стала хорошо видна невооружённым глазом. Дирнер усмехнулся, глядя на это: что-что, а в некомфортные условия ставить подчинённых он любил и умел, кем бы они ни были – людьми, а тем более чебами.
– Так, слушайте меня внимательно! – заговорил он, перекрикивая ветер и украдкой поглядывая на время, высвечиваемое браслетом через прорезь в рукавице: до открытия портала осталось всего пять минут. – Совсем скоро начнётся то, к чему вас так долго готовили. Около той ёлки, – Дирнер указал пальцем на дерево, одиноко стоявшее в лучах прожекторов на середине поляны – откроется портал, мы пройдём через него на флаере и окажемся в месте большого людского скопления. Наша задача – под прикрытием остальных групп рассредоточиться по одному и из укрытий производить отстрел тех, кто будет пытаться оказывать сопротивление нашей операции. Я оставлю машину… где – вам знать не обязательно… и буду контролировать ваши действия… каким образом – вам тоже знать не обязательно. Особое внимание нужно будет обратить на людей в синей или камуфляжной форме: они наиболее опасны – хотя бы тем, что у них есть оружие… Операция продлится как минимум до утра. Дальнейшие указания получите позже. Теперь – в машину! Дверь не закрывать! Через неё вы и будете рассредоточиваться!
Чебы забежали назад в салон флаера. По всей видимости, холод из уже просто доканывал.
А танн Дирнер снова усмехнулся в бороду и вернулся в кабину, где переключил управление на себя и поднял машину на пару локтей над поверхностью.
Аппараты тем временем стали выстраиваться в очередь перед большой ёлкой, обвешанной одинаковыми белыми лампочками, перед которой уже были выстроены два пехотных эскама («роты»), которые должны были пойти первыми. Прожектора были выключены, так что свет лампочек остался единственным, что развеивало окружающую черноту. Дирнер пристроился где-то в середине колонны и принялся ждать, пока стоящая под деревом внушительного вида установка не сгенерирует портал и машины с людьми и чебами не начнут проникать в другой мир, где армии Винтхерлунда надо будет показать всё, на что она способна.
7
Красноярск, Россия, Земля.
31 декабря, 23:59 (часовой пояс +7).
Шум возбуждённой толпы вокруг понемногу нарастал, плескались в бокалах остатки второй порции шампанского, а улыбки на лицах влюблённой пары становились всё шире.
– Всё так классно! – восхищалась Марина, помахивая ладонью с зажатым в ней бокалом и глядя попеременно то на Егора, то на исполинскую квазиель. – Это лучшая ночь в моей жизни!..
– Это ещё вечер, – ответил Егор. – Ночь будет впереди. – Он взглянул на экран браслета и приподнял брови: – О, уже без минуты полночь. Надо подготовиться… – Он поднял термос и вылил в бокалы остатки шампанского, после чего снова поставил термос на снег. – Пьём через двенадцать секунд после наступления Нового года, – как будто после боя курантов… Итак, осталось двадцать секунд до полуночи… восемнадцать…
Следующее число он назвать не успел, потому что именно в этот момент Марина шагнула вплотную к нему и, прежде чем он успел опомниться, прильнула к его губам своими, положив ладони, в одной из которых всё ещё находился бокал, ему на спину.
Не ожидавший этого Егор быстро сориентировался в ситуации и ответил на поцелуй, контролируя при этом положение в пространстве своего фужера и одним глазом посматривая на браслет, где отсчитывались последние мгновения до точки, разделяющей два отрезка времени длиной в год.
– Уф, – только и сказал Егор, когда они с Мариной, наконец, оторвались друг от друга. Взглянул на время. – Совсем чуть-чуть… Есть! Один! Два! Три! Четыре…
Егор прервался, услышав со стороны ёлки какие-то посторонние звуки, похожие на свист, и людские крики – как радости от наступления Нового года сзади и по сторонам, так и тревоги и ужаса – как раз от ёлки. Марина тоже почувствовала некое изменение обстановки, и они оба повернулись туда, где всё начало идти наперекосяк.
Через толпу прочь от ёлки стали прорываться люди; на лице одного из них Егор увидел смесь тревоги, страха и изумления – причём невиданной силы, словно у подножия главного символа праздника появилось что-то страшное и непонятное.
Тут мимо них с Мариной пронеслось сразу несколько вопящих людей, и в образовавшийся за теми на мгновение просвет Егор смог-таки разглядеть то, что испортило эту на удивление прекрасную ночь. А когда разглядел, – подумал, что это настолько нелепо и неправдоподобно, что этого не могло бы быт никогда, если бы не тот факт, что это всё же было – прямо сейчас.
У самой ёлки, чуть поднятый над покрытой снегом брусчаткой, висел в воздухе вертикальный серый круг метров трёх в диаметре, откуда выходили стройные колонны мужчин и женщин в белых шубах. Они так походили на Дедов Морозов и Снегурочек, что могло бы показаться, что это они и есть, если бы Егору не подумалось, что не стали бы эти персонажи появляться таким образом и в таком количестве.
Выйдя из круга, похожего на дыру в иные пространства, «деды-морозы» и «снегурочки» (они были почти исключительно в парах – кроме одного, стоявшего сбоку от колонн, – видимо, командира) поднимали, подобно тем, кто шёл впереди, посохи и ещё какие-то штуки, внешне напоминающие автоматы, и начинали стрелять в людей зелёными лазерными лучами.
Что ж, понятно было, почему те, кто это видел, так пугались. Потому что всё это было на самом деле. Потому что эти лазеры реально убивали: Егор успел разглядеть несколько трупов, лежащих на снегу между толпой и «незваными гостями».
Начался фейерверк, прозвучавший в данной ситуации дико: взрывы ракет казались орудийными выстрелами.
– Что это? – в ужасе спросила шёпотом Марина, от котором также не укрылась эта страшная картина.
Егор не ответил – как раз в эту, одиннадцатую после наступления полуночи секунду он испытал озарение и понял, что же только что началось.
«Вторжение!!! Это оно! Я был прав!..» – пронеслось в тот миг у него в голове, а в следующий у копирайтера уже сложился план действий на ближайшие две–три минуты.
Егор схватил Марину за руку (она выронила бокал, и тот, ударившись о брусчатку, раскололся) и потащил её в сторону своего дома: жил он метрах в ста к юго-западу от парка, – лавируя, как и полчаса назад, между людьми, которые теперь стремились не попасть на праздник, а живыми с него убежать.
– Ты чего?! – крикнула Марина, еле успевая переставлять ноги вслед за Егором, и стала кое-как вырываться. – Что всё это значит, можешь мне объяснить?!
– Нам надо где-то укрыться! – крикнул в ответ копирайтер, стараясь переорать паникующую толпу. Вдруг к нему пришла идея, как будто план действий подгрузился ему в мозг наподобие веб-страницы, и Егор поправился: – Точнее, тебе! Мне кое-что надо будет сделать…
– Что?!
– Извини, пока не могу сказать! А ты можешь спрятаться, пока это всё не закончится!
Кажется, Марина поняла, что ей хотят только добра, и перестала вырываться, позволив Егору тащить её к нему домой. А сам Егор заметил на бегу, что он всё ещё держит свой бокал, из которого шампанское при каждом резком движении выплёскивается ему на ладонь. Одним глотком выпил и побежал дальше, держа в одной руке пустой бокал, а в другой – холодную дрожащую руку Марины.
Пробежав по извилистым дорожкам парка к юго-западным воротам, они среди общего людского потока вывалились на улицу Гастелло. Взбежали вверх по десятиметровой высоты крутому склону, промчались по пустой проезжей части мимо девятиэтажки слева и пятиэтажки справа. Завернули к другой девятиэтажке по подъездной дорожке и остановились только у подъезда: Егор на пару секунд замешкался, чтобы достать ключи.
Пискнул домофон, распознавая электронный чип, висевший в оправе на кольце с остальными ключами. Егор и Марина проскочили в подъезд, освещённый, как и десятилетия назад, одной тусклой лампочкой, взбежали вверх по ступенькам и оказались на площадке первого этажа. Егор приложил ключ-карту к замку своей квартиры, распахнул чёрную металлическую внешнюю дверь, толкнул обитую дерматином внутреннюю, и они с Мариной оказались в его тесной прихожей, где сейчас было темно, как… ну, короче, просто очень темно.
Егор нашарил выключатель, и прихожая с коротким коридором озарились невесёлым желтоватым светом единственной лампочки в этой части квартиры. Сзади пискнул электронный замок: автоматически закрылась внешняя дверь скромных апартаментов.
– Значит, так, – быстро заговорил Егор, глядя на красивое лицо Марины и жалея, что их свидание было так грубо прервано. – Остаёшься здесь, из квартиры не выходишь; туалет и ванная с левой стороны коридора; кухня – прямо, можешь есть всё, что захочешь; если будут стрелять, прячься и не высовывайся. Позвони родителям, предупреди, чтобы не выходили из дому и не пугались. Я скоро.
С этими словами он быстро поцеловал подругу в лоб, сунул ей свой пустой бокал и вышел.
Своих родителей Егор похоронил несколько лет назад, так что ему предупреждать было некого.
Он знал, что должен был сейчас сделать. Он был землянином, и если это вторжение, то он просто обязан встать на защиту своей планеты. Но сначала – узнать, от чего вообще её следует защищать. А в том, что – следует, Егор не сомневался: происходящее мало походило на какую-то разборку. Это было что-то совсем другое… возможно, теракт, но – чересчур уж тогда странный по исполнению. Нет, это не просто теракт, а кое-что во много раз худшее…
8
Красноярск, Россия, Земля.
1 января, 00:06 (часовой пояс +7).
Последний чеб выпрыгнул из открытой двери салона флаера и мягко приземлился в сугроб во дворе ярко-желтой кирпичной пятиэтажки, светящейся жёлтыми же квадратами окон. Машина резко прыгнула на десяток метров вверх и повернула в сторону: танн Дирнер отправился прятать флаер в «надёжное место».
А чеб вынырнул из снега, поёжился – уже не от холода, а от наслаждения: всё-таки здесь было гораздо теплее, чем по ту сторону портала. Осмотрелся по сторонам (вокруг только снег, голые деревья да автомобили), нашёл взглядом пожарную лестницу, взобрался по ближайшему к ней дереву на высоту около двух метров, перепрыгнул на нижние ступеньки вертикальной лестницы и быстро полез по ней наверх. За спиной у него болталась громоздкая снайперская винтовка.
Через несколько секунд чеб был на крыше. Оглядел её двускатную поверхность, утыканную антеннами и громоотводами, и занял позицию с видом на улицу. Заметить с земли его можно было только в прибор ночного видения, да и то, – если очень постараться.
Но стрелять чеб пока не собирался. Придерживая одной лапой винтовку, другой он надавил на микрофон в углу рта и вошёл в эфир на не используемой никем посторонним частоте, на которую был настроен передатчик:
– Это Хшер. Все, кто может говорить, ответьте. Я на позиции… – Он назвал примерные координаты в системе измерений чебов. – Нужно посоветоваться. Срочно.
Десяток секунд томительного ожидания… Хшер подумал было о том, чтобы повторить сообщение, но вдруг наушник ожил:
– Да, Хшер. Это Фхын. Что ты хочешь нам сказать?
– Всё странно, – ответил Хшер, прокручивая в голове одну фразу из инструктажа десятиминутной давности. – Мало того, что нам (по крайней мере, мне – про вас я не знаю) дали самые расплывчатые указания насчёт целей для уничтожения и операции в целом, – есть ещё кое-какие намёки, которые я никак не могу проигнорировать…
– Киселёв, что всё это значит? – с удивлением, в которое капнули немного веселья, спросила девушка.
– Подожди, это ещё не всё, – ответил Егор и достал бокал и для себя.
Пустые коробки исчезли внутри рюкзака. А оттуда на свет появился маленький литровый термос.
– Так, я буду держать за ручку, а ты аккуратно отвинти крышку, – сказал Егор Марине; у обоих в одной руке было по бокалу, так что эту операцию они могли провести только вдвоём.
Заинтригованная, девушка послушно открыла термос и положила крышку на снег рядом с рюкзаком. Тем временем Егор наполнил из термоса оба бокала. В них теперь было примерно на четыре пальца светлой пузырящейся жидкости.
– За нас! – провозгласил копирайтер, легонько коснулся своим стеклянным сосудом бокала Марины, пребывавшей уже просто в немом изумлении, и отпил глоток. Затем всунул ручку термоса девушке в ладонь, достал из кармана батончик, зубами порвал упаковку и жадно откусил чуть ли не половину.
– Э… это что, шампанское?! – спросила Марина, только сейчас понявшая, что, собственно, произошло.
Егор кивнул:
– И притом просто прохладное, а не ледяное. Даже чуть тепловатое, – чтобы мы не простыли.
– Егор… какой ты всё-таки классный! – сказала Марина.
– Я предусмотрительный, – ответил копирайтер.
Они снова чокнулись бокалами и выпили залпом.
Им обоим вечер нравился всё сильнее.
6
Винтхерлунд (56? с.ш., 91,5? в.д.).
305-й день 2621 года эры Льдов, 23:50 (местный часовой пояс №5).
Голопроектор высветил надпись: «Уровень не пройден». Дирнер чертыхнулся и в сердцах треснул по нему кулаком. Изображение игрового поля головоломки пропало.
Внутренне кипя от злости, танн обратил внимание на голографическую приборную панель, где, кроме всего прочего, высвечивалось также положение флаера на карте. Злость малость отступила, подкрасившись удивлением.
– Подлетаем… – пробормотал военнослужащий, доверху застегнул свою белую шубу-«маскхалат», поправил на голове белую шапку, натянул большие белые рукавицы и взял в руки лазерное ружьё-«посох».
«Почти у цели», – подумал он.
Автопилот начал постепенно снижать скорость и высоту полёта машины, так что вскоре флаер уже медленно скользил над самыми верхушками не добитых морозом деревьев к месту сбора подразделения (земляне назвали бы последнее батальоном), которое через считанные минуты должно было начать захват одного из районов города со странным названием Красноярск. Оставалось совсем немного времени, другие отряды, возможно, уж собрались.
Наконец, в свете фар и прожекторов флаера внизу показалась большая поляна, освещённая лампами машин с остальным личным составом ватана – так этот вид подразделений называли сами винтхерлундцы. Флаер бесшумно погасил горизонтальную скорость и плавно опустился на скользкую поверхность снежно-ледяной равнины.
– Прилетели, – сказал Дирнер, подошёл к двери кабины, разблокировал её и вышел наружу.
Эта ночь была просто ужасно холодной. Если среднегодовая температура в этих широтах находилась у отметки замерзания ртути, то зимой иногда опускалась аж до уровня затвердевания углекислого газа. Похоже, сейчас был как раз такой случай.
Холодный ветер обдал лицо Дирнера своим смертельным дыханием, но военнослужащий только поёжился, потёр свободной рукой в толстой варежке задубелую из-за вечных морозов открытую кожу и решительно направился к задней двери флаера, ведущей в салон.
Луч сканера обследовал сетчатку танна, и дверь втянулась в стену аппарата, открыв взору обрызганную слабым светом просторную внутренность машины, где не было ничего, кроме команды подрагивающих от холода чебов.
– Выходите! – приказал им Дирнер. – Я жду!
Чебы проворно выстроились в колонну и один за другим выбежали наружу, где перестроились в две шеренги лицом к формальному командиру. Их дрожь усилилась настолько, что стала хорошо видна невооружённым глазом. Дирнер усмехнулся, глядя на это: что-что, а в некомфортные условия ставить подчинённых он любил и умел, кем бы они ни были – людьми, а тем более чебами.
– Так, слушайте меня внимательно! – заговорил он, перекрикивая ветер и украдкой поглядывая на время, высвечиваемое браслетом через прорезь в рукавице: до открытия портала осталось всего пять минут. – Совсем скоро начнётся то, к чему вас так долго готовили. Около той ёлки, – Дирнер указал пальцем на дерево, одиноко стоявшее в лучах прожекторов на середине поляны – откроется портал, мы пройдём через него на флаере и окажемся в месте большого людского скопления. Наша задача – под прикрытием остальных групп рассредоточиться по одному и из укрытий производить отстрел тех, кто будет пытаться оказывать сопротивление нашей операции. Я оставлю машину… где – вам знать не обязательно… и буду контролировать ваши действия… каким образом – вам тоже знать не обязательно. Особое внимание нужно будет обратить на людей в синей или камуфляжной форме: они наиболее опасны – хотя бы тем, что у них есть оружие… Операция продлится как минимум до утра. Дальнейшие указания получите позже. Теперь – в машину! Дверь не закрывать! Через неё вы и будете рассредоточиваться!
Чебы забежали назад в салон флаера. По всей видимости, холод из уже просто доканывал.
А танн Дирнер снова усмехнулся в бороду и вернулся в кабину, где переключил управление на себя и поднял машину на пару локтей над поверхностью.
Аппараты тем временем стали выстраиваться в очередь перед большой ёлкой, обвешанной одинаковыми белыми лампочками, перед которой уже были выстроены два пехотных эскама («роты»), которые должны были пойти первыми. Прожектора были выключены, так что свет лампочек остался единственным, что развеивало окружающую черноту. Дирнер пристроился где-то в середине колонны и принялся ждать, пока стоящая под деревом внушительного вида установка не сгенерирует портал и машины с людьми и чебами не начнут проникать в другой мир, где армии Винтхерлунда надо будет показать всё, на что она способна.
7
Красноярск, Россия, Земля.
31 декабря, 23:59 (часовой пояс +7).
Шум возбуждённой толпы вокруг понемногу нарастал, плескались в бокалах остатки второй порции шампанского, а улыбки на лицах влюблённой пары становились всё шире.
– Всё так классно! – восхищалась Марина, помахивая ладонью с зажатым в ней бокалом и глядя попеременно то на Егора, то на исполинскую квазиель. – Это лучшая ночь в моей жизни!..
– Это ещё вечер, – ответил Егор. – Ночь будет впереди. – Он взглянул на экран браслета и приподнял брови: – О, уже без минуты полночь. Надо подготовиться… – Он поднял термос и вылил в бокалы остатки шампанского, после чего снова поставил термос на снег. – Пьём через двенадцать секунд после наступления Нового года, – как будто после боя курантов… Итак, осталось двадцать секунд до полуночи… восемнадцать…
Следующее число он назвать не успел, потому что именно в этот момент Марина шагнула вплотную к нему и, прежде чем он успел опомниться, прильнула к его губам своими, положив ладони, в одной из которых всё ещё находился бокал, ему на спину.
Не ожидавший этого Егор быстро сориентировался в ситуации и ответил на поцелуй, контролируя при этом положение в пространстве своего фужера и одним глазом посматривая на браслет, где отсчитывались последние мгновения до точки, разделяющей два отрезка времени длиной в год.
– Уф, – только и сказал Егор, когда они с Мариной, наконец, оторвались друг от друга. Взглянул на время. – Совсем чуть-чуть… Есть! Один! Два! Три! Четыре…
Егор прервался, услышав со стороны ёлки какие-то посторонние звуки, похожие на свист, и людские крики – как радости от наступления Нового года сзади и по сторонам, так и тревоги и ужаса – как раз от ёлки. Марина тоже почувствовала некое изменение обстановки, и они оба повернулись туда, где всё начало идти наперекосяк.
Через толпу прочь от ёлки стали прорываться люди; на лице одного из них Егор увидел смесь тревоги, страха и изумления – причём невиданной силы, словно у подножия главного символа праздника появилось что-то страшное и непонятное.
Тут мимо них с Мариной пронеслось сразу несколько вопящих людей, и в образовавшийся за теми на мгновение просвет Егор смог-таки разглядеть то, что испортило эту на удивление прекрасную ночь. А когда разглядел, – подумал, что это настолько нелепо и неправдоподобно, что этого не могло бы быт никогда, если бы не тот факт, что это всё же было – прямо сейчас.
У самой ёлки, чуть поднятый над покрытой снегом брусчаткой, висел в воздухе вертикальный серый круг метров трёх в диаметре, откуда выходили стройные колонны мужчин и женщин в белых шубах. Они так походили на Дедов Морозов и Снегурочек, что могло бы показаться, что это они и есть, если бы Егору не подумалось, что не стали бы эти персонажи появляться таким образом и в таком количестве.
Выйдя из круга, похожего на дыру в иные пространства, «деды-морозы» и «снегурочки» (они были почти исключительно в парах – кроме одного, стоявшего сбоку от колонн, – видимо, командира) поднимали, подобно тем, кто шёл впереди, посохи и ещё какие-то штуки, внешне напоминающие автоматы, и начинали стрелять в людей зелёными лазерными лучами.
Что ж, понятно было, почему те, кто это видел, так пугались. Потому что всё это было на самом деле. Потому что эти лазеры реально убивали: Егор успел разглядеть несколько трупов, лежащих на снегу между толпой и «незваными гостями».
Начался фейерверк, прозвучавший в данной ситуации дико: взрывы ракет казались орудийными выстрелами.
– Что это? – в ужасе спросила шёпотом Марина, от котором также не укрылась эта страшная картина.
Егор не ответил – как раз в эту, одиннадцатую после наступления полуночи секунду он испытал озарение и понял, что же только что началось.
«Вторжение!!! Это оно! Я был прав!..» – пронеслось в тот миг у него в голове, а в следующий у копирайтера уже сложился план действий на ближайшие две–три минуты.
Егор схватил Марину за руку (она выронила бокал, и тот, ударившись о брусчатку, раскололся) и потащил её в сторону своего дома: жил он метрах в ста к юго-западу от парка, – лавируя, как и полчаса назад, между людьми, которые теперь стремились не попасть на праздник, а живыми с него убежать.
– Ты чего?! – крикнула Марина, еле успевая переставлять ноги вслед за Егором, и стала кое-как вырываться. – Что всё это значит, можешь мне объяснить?!
– Нам надо где-то укрыться! – крикнул в ответ копирайтер, стараясь переорать паникующую толпу. Вдруг к нему пришла идея, как будто план действий подгрузился ему в мозг наподобие веб-страницы, и Егор поправился: – Точнее, тебе! Мне кое-что надо будет сделать…
– Что?!
– Извини, пока не могу сказать! А ты можешь спрятаться, пока это всё не закончится!
Кажется, Марина поняла, что ей хотят только добра, и перестала вырываться, позволив Егору тащить её к нему домой. А сам Егор заметил на бегу, что он всё ещё держит свой бокал, из которого шампанское при каждом резком движении выплёскивается ему на ладонь. Одним глотком выпил и побежал дальше, держа в одной руке пустой бокал, а в другой – холодную дрожащую руку Марины.
Пробежав по извилистым дорожкам парка к юго-западным воротам, они среди общего людского потока вывалились на улицу Гастелло. Взбежали вверх по десятиметровой высоты крутому склону, промчались по пустой проезжей части мимо девятиэтажки слева и пятиэтажки справа. Завернули к другой девятиэтажке по подъездной дорожке и остановились только у подъезда: Егор на пару секунд замешкался, чтобы достать ключи.
Пискнул домофон, распознавая электронный чип, висевший в оправе на кольце с остальными ключами. Егор и Марина проскочили в подъезд, освещённый, как и десятилетия назад, одной тусклой лампочкой, взбежали вверх по ступенькам и оказались на площадке первого этажа. Егор приложил ключ-карту к замку своей квартиры, распахнул чёрную металлическую внешнюю дверь, толкнул обитую дерматином внутреннюю, и они с Мариной оказались в его тесной прихожей, где сейчас было темно, как… ну, короче, просто очень темно.
Егор нашарил выключатель, и прихожая с коротким коридором озарились невесёлым желтоватым светом единственной лампочки в этой части квартиры. Сзади пискнул электронный замок: автоматически закрылась внешняя дверь скромных апартаментов.
– Значит, так, – быстро заговорил Егор, глядя на красивое лицо Марины и жалея, что их свидание было так грубо прервано. – Остаёшься здесь, из квартиры не выходишь; туалет и ванная с левой стороны коридора; кухня – прямо, можешь есть всё, что захочешь; если будут стрелять, прячься и не высовывайся. Позвони родителям, предупреди, чтобы не выходили из дому и не пугались. Я скоро.
С этими словами он быстро поцеловал подругу в лоб, сунул ей свой пустой бокал и вышел.
Своих родителей Егор похоронил несколько лет назад, так что ему предупреждать было некого.
Он знал, что должен был сейчас сделать. Он был землянином, и если это вторжение, то он просто обязан встать на защиту своей планеты. Но сначала – узнать, от чего вообще её следует защищать. А в том, что – следует, Егор не сомневался: происходящее мало походило на какую-то разборку. Это было что-то совсем другое… возможно, теракт, но – чересчур уж тогда странный по исполнению. Нет, это не просто теракт, а кое-что во много раз худшее…
8
Красноярск, Россия, Земля.
1 января, 00:06 (часовой пояс +7).
Последний чеб выпрыгнул из открытой двери салона флаера и мягко приземлился в сугроб во дворе ярко-желтой кирпичной пятиэтажки, светящейся жёлтыми же квадратами окон. Машина резко прыгнула на десяток метров вверх и повернула в сторону: танн Дирнер отправился прятать флаер в «надёжное место».
А чеб вынырнул из снега, поёжился – уже не от холода, а от наслаждения: всё-таки здесь было гораздо теплее, чем по ту сторону портала. Осмотрелся по сторонам (вокруг только снег, голые деревья да автомобили), нашёл взглядом пожарную лестницу, взобрался по ближайшему к ней дереву на высоту около двух метров, перепрыгнул на нижние ступеньки вертикальной лестницы и быстро полез по ней наверх. За спиной у него болталась громоздкая снайперская винтовка.
Через несколько секунд чеб был на крыше. Оглядел её двускатную поверхность, утыканную антеннами и громоотводами, и занял позицию с видом на улицу. Заметить с земли его можно было только в прибор ночного видения, да и то, – если очень постараться.
Но стрелять чеб пока не собирался. Придерживая одной лапой винтовку, другой он надавил на микрофон в углу рта и вошёл в эфир на не используемой никем посторонним частоте, на которую был настроен передатчик:
– Это Хшер. Все, кто может говорить, ответьте. Я на позиции… – Он назвал примерные координаты в системе измерений чебов. – Нужно посоветоваться. Срочно.
Десяток секунд томительного ожидания… Хшер подумал было о том, чтобы повторить сообщение, но вдруг наушник ожил:
– Да, Хшер. Это Фхын. Что ты хочешь нам сказать?
– Всё странно, – ответил Хшер, прокручивая в голове одну фразу из инструктажа десятиминутной давности. – Мало того, что нам (по крайней мере, мне – про вас я не знаю) дали самые расплывчатые указания насчёт целей для уничтожения и операции в целом, – есть ещё кое-какие намёки, которые я никак не могу проигнорировать…
