Тень сделала следующий шаг. И ещё один.
Стало видно, кто это.
Белые шуба, шапка и варежки. В руках – автоматоподобная штука, по мощности не уступающая «посоху».
«Снегурочка».
Самое извращённое представление о милейшем с виду – только с виду!!! – новогоднем персонаже, какое только можно придумать.
Сейчас «снегурочка» стояла перед бампером машины и буквально сканировала глазами двор. Дело её «автомата» равномерно перемещалось из стороны в сторону.
Прошло несколько секунд. Кажется, ничего подозрительного «снегурочка» не увидела, поскольку прекратила напряжённый осмотр двора и опустила оружие.
Взгляд её упал на безмолвно стоящий внедорожник.
А через мгновение она резко и неожиданно прыгнула вперёд, на другую сторону от машины, в прыжке поворачиваясь и вскидывая «автомат».
А кода её ноги в утеплённых мономолекулярных сапожках коснулись асфальта, оружие оказалось нацелено на пустое место.
Место, где только что находилась Марина Щербакова.
Постояв в неподвижности какое-то время, «снегурочка» медленно опустила ствол «автомата» и, ещё раз оглядев двор, шаг за шагом – так же неспешно, как и вышла из-за дома – направилась обратно.
А из-под днища машины на дорожку устало выкатилась Марина – в самый последний момент она успела спрятаться под внедорожник, куда «снегурочка» посмотреть не удосужилась.
Девушка села и сразу же опять взглянула сквозь два стекла. А затем чуть не застонала от отчаяния.
«Снегурочка» не ушла. Она встала у выхода из двора и, вне всякого сомнения, принялась ждать, когда человек, которого она не увидела, как-нибудь себя проявит.
«Вот чёрт, – подумала Марина. – Похоже, я попаду домой немного позже, чем ожидала… Надеюсь, что – попаду».
Но это маленькое уточнение не напугало её ещё сильнее, как было бы в любой другой ситуации. Дальше было просто некуда – девушка вычерпала на сегодня свой лимит страха.
И в этот момент «снегурочка» выстрелила по внедорожнику, за которым пряталась Марина.
Луч разрезал машину, как буханку хлеба, – от капота до багажника, наверное, чуть выше топливного бака, потому что возгорания и взрыва не последовало. Взвыла сигнализация; из окна на третьем этаже из окна выглянула чья-то голова и тут же скрылась: возможно, хозяин внедорожника побежал вниз, чтобы узнать, кто так обошёлся с его машиной. Как бы там ни было, он догадался отключить раздирающие душу вопли сирены.
Видимо, удовлетворившись этим, «снегурочка» вновь опустила оружие и, развернувшись, ушла обратно, где пряталась до расстрела «уазиков».
А по другую сторону понтового джипа обессилено раскинулась на асфальте истерически смеющаяся от облегчения Марина, у которой этот последний луч отрезал верхушку шапки.
«Егор был прав, – подумала девушка, когда истерика прошла, а вместо неё накатило жуткое осознание. – Это реально опасно для всех... Может, зря я всё-таки от него убежала?..»
13
Красноярск, Россия, Земля.
1 января, 00:44 (часовой пояс +7).
Расстреляв весь шворд (то есть – «взвод») возвращавшихся с вокзала винтхерлундцев из «посоха», Хшер сразу же снялся с позиции и, таща снайперку за спиной, а «посох» – в руках, принялся бегать по жилому массиву, собирая воедино свой разрозненный эргшворд, или, на языке чебов, «кха-тхет», что значило: «много – вместе».
И вот теперь они – все восемнадцать – сидели там, где из флаера первым высадили Сыйха, до которого Хшер и все остальные, которых он уже нашёл и вёл за собой, добрался в последнюю очередь, – за кирпичным забором, на территории городской больницы номер семь, что в начале Павлова, – и слушали то, что говорил им их лидер, на их языке – «кха-дин»: «много – главный».
– План немного меняется, – негромко вещал Хшер, поглаживая пальцами «посох»; снайперка была небрежно прислонена к забору. – Примерно треть часа назад я видел, как один из местных тащил на себе Дирнера – возможно, мёртвого – к себе домой. – По кружку, которым сидели на снегу чебы, прокатился удивлённый ропот. – Знаю, это кажется бредом, но я это видел. И доказательство тому – вот. – Он ткнул пальцем в ствол лазерного ружья, для маскировки обвитого чем-то вроде мишуры. – Была ли бы у меня эта штука, будь Дирнер жив или на свободе?
Молчание, охватившее отряд, означало, что Хшер прав и это достаточно веский аргумент.
– Я считаю, что мы сможем привлечь того местного к нашему делу, – продолжал Хшер. – Если только он не агент этих... – по интонации чеба было понятно, кого он имеет в виду. – В таком случае вы знаете, что делать.
– Где он живёт? – спросил Сыйх, пожирающий глазами снайперку молодого командира, которая нравилась ему, Сыйху, больше, чем его автомат, – главным образом потому, что он, Сыйх, успел расстрелять своим оружием почти все патроны.
– Я покажу, – ответил Хшер. – Только сначала предупрежу другие отряды о том, что мы собираемся предпринять.
И он в который уже раз за последние полчаса надавил ногтём на бусинку микрофона, прилепленную к губе.
* * *
00:45.
Пленник колоться не желал. Во всяком случае, впрямую на вопросы отвечать отказывался, из-за чего приходилось едва ли не раз в минуту тыкать в него оголённым проводом. Но Харл Дирнер – так он себя назвал, и Егору показалось, что это правда, – похоже, просто обожал отпускать презрительные замечания по поводу «этих отсталых людишек», к которым он, судя по всему, относил всё население Земли; из этих замечаний Егору и приходилось составлять единую картину просиходящего.
За двадцать пять минут импровизированного допроса копирайтер узнал следующее: вторжение ведётся с целью захвата и дальнейшего использования ресурсов (в том числе людских) Земли, куда собирались переселиться эти «деды-морозы» и «снегурочки» из своего мира под названием Винтхерлунд, что, как подумал Егор, должно было означать «страна зимы» и намекать на то, что причиной вторжения было глобальное похолодание. При этом захватчики намеревались использовать как имеющиеся у них уже давно, так и недавно разработанные системы вооружений, которые Егору, кроме лазеров, были совершенно не известны.
Впрочем, это была только самая общая информация. На подробности Дирнера вывести никак не удавалось. «Как, наверное, и любого другого нормального вражеского офицера», – подумал Егор, в очередной раз касаясь, по правде говоря, не очень чистого тела самодельным электрошокером.
«Нет, это бесполезно, – понял копирайтер, не любивший долго чего-то ждать, после без малого получаса почти бесплодных, если вдуматься, усилий. – Как будто бы я в Великую Отечественную поймал немца, а тот рассказал бы мне, что Германия напала на Советский Союз с целью захвата его ресурсов для развития своей экономики». Егор понимал, что для полноценного допроса, но у него не было столько времени, – потому что, задавая пленнику раз за разом одни и те же вопросы, он всё чаще думал о Марине.
«Жива ли она? – тревожился он. – Куда она побежала? Если б я только знал… Может быть, домой? Не уверен, получилось ли бы у неё… Путь туда сейчас опасен… Но, с другой стороны, я могу чего-то не знать о Марине, о том, что в ней могло проснуться в таких обстоятельствах…»
Он не знал – того, что его девушка могла столкнуться с необходимостью отбросить свою рафинированную интеллигентность и начать всерьёз заботиться о сохранении собственной жизни.
«Пойду за ней, – решил Егор, пока «дед-мороз» валялся в короткой отключке после очередного удара током. – Если я не найду её… всё равно – я готов отдать жизнь за свою родную планету.
А вдруг у Дирнера при себе есть что-то опасное? – неожиданно пришла к Егоре новая мысль. – Что, если он, к примеру, ходячая бомба? Или что-то в этом роде?..»
И с этой догадкой Егор придвинулся к пленнику и, пока тот не очухался, принялся его обыскивать, то и дело брезгливо вытирая ладони о штаны.
Плодом поисков копирайтера стали лишь какой-то пульт, найденный во внутреннем кармане шубы Дирнера. Удостоверения Егор не нашёл; если оно и было у «деда-мороза», то явно не такое, как у земных военнослужащих, и только фантасты могли догадаться, какое именно.
«Что это за штука?» – думал копирайтер, держа на ладони пульт. Тот напоминал Егору сигнализацию от машины – но очень приблизительно, потому что у Егора никогда не было машина. Однако это была не сигнализация; Егор не брался предположить, какое назначение могло быть у этого гаджета.
«Ладно, возьму с собой, а разберусь потом», – решил копирайтер, кладя неизвестный ему прибор в карман. В этот момент Дирнер заворочался, приходя в себя.
– Так, – сказал ему Киселёв, наставив на него указующий перст, – мне на время надо будет уйти, поэтому тебе придётся немного – или даже много – побыть в одиночестве. А чтобы ты не кричал… – Егор подумал немного, вздохнул, сходил в комнату, принёс оттуда один из своих грязных носков и запихал в рот пленнику. – Так лучше. Всё, не скучай. Меня ждёт (ну, на самом деле не ждёт, но это не важно…) Марина. Пока.
И с этими словами Егор вышел из кухни и направился к двери квартиры. Через несколько секунд пискнул замок, извещая о снятой и тут же наложенной вновь блокировке.
Дирнер остался на полу в полном, но отнюдь не гордом одиночестве.
Вообще-то его бронекомб защищал и от электричества, так что дёргался и рычал танн чисто для виду. А то, что он всё-таки сказал тому типу, всё равно скоро должно стать известно всем жителям этой недоразвитой реальности.
А подождав с минуту и убедившись, что Егор действительно ушёл, – выплюнул носок и пять раз быстро сжал и разжал челюсти, активируя тем самым систему экстренной связи, которая в земной фантастике была впервые описана Гарри Гаррисоном под названием «дентофон». Как бы то ни было, эта система и её литературный аналог были очень похожи.
Заработала система питания от энергии содержащегося в крови кислорода, и показалось, что прямо в мозгу раздался электронный голос, говорящий на родном языке винтхерлундца:
– Аварийная связь включена. Вы сможете начать разговор через три… две… одну…
На самом деле эти «звуки» передавались в форме вибраций от приёмника, имплантированного вместе с передатчиком внутрь одного из зубов Дирнера за несколько дней до вторжения, далее – по костям черепа и во внутреннее ухо. То есть вся система имела размеры не более чем пять на три на два миллиметра, – если была вмонтирована в задний коренной зуб, а если в резец или клык, то и вообще в разы меньше.
Тем не менее, не имело значения, в каком зубе у танна располагался «телефон». Важнее было то, что и кому танн сообщал с помощью этого устройства.
– Да? – зазвучал в голове Дирнера голос йерла второго класса Аксля Бромма, командира ватана («батальона»), брошенного на Кировский район города Красноярска.
– Господин йерл, докладывает танн Дирнер. Сообщаю, что я захвачен в плен одним из местных жителей с помощью удара тупым предметом по голове и в данный момент нахожусь дома у этого местного, который сейчас отсутствует. У меня похищено оружие; возможно, его забрал этот абориген. Прошу выделить лланг, – имелось в виду «звено» из «деда-мороза» и «снегурочки», самое маленькое подразделение в военной иерархии Винтхерлунда, – для моего освобождения, дальнейшего поиска этого местного и его ликвидации как потенциального бойца сопротивления.
– Просьба принята. Лланг уже в пути: мы запеленговали передатчик. Оружие у вас похищено, это плохо; проверьте, на месте ли… вы знаете, о чём я, верно?
– К сожалению, в настоящий момент не имею такой возможности, – процедил Дирнер, безрезультатно дёргаясь в путах, затянутых Егором на его конечностях.
– Тогда ждите. После освобождения проверьте это. В случае, если прибор при вас, подключите к поиску местного чебов; в случае утраты принимайте командование выделенным ллангом и ликвидируйте как местного, так и свой эргшворд. Всё поняли?
– Так точно, – отчеканил Дирнер, и связь прервалась.
«Ну всё, – подумал танн армии Винтхерлунда, – теперь этому уроду точно конец, пускай он даже знает лишь чуть больше, чем все остальные людишки».
И Дирнер принялся ждать.
* * *
00:48.
Выйдя на улицу, Егор остановился и постоял несколько секунд, глядя вдаль и размышляя, какой дорогой отправиться вслед за Мариной.
Путь по Павлова сразу отпадает, через парк – тем более; по Щорса – вообще, потому что это будет лишняя трата времени. Остаются два варианта: прямиком мимо парка, затем к Павлова через дворы – или, предварительно перебравшись через забор, по территории спорткомплекса. Второй вариант был практически безопасным, – если только Егора не задержит охрана, в чём тот сильно сомневался, – или не пристрелят «деды-морозы», которые вполне могли там прятаться.
Но наверняка они контролируют проход по Гастелло между парком и стадионом, а вот последний мог их и не заинтересовать. Проверить это можно было лишь одним способом – пройти маршрут в реале. И при этом постараться не погибнуть.
И Егор сделал свой выбор.
Стараясь быть как можно незаметнее, двинулся к дороге, которую в первую очередь пришлось перебежать Марине. По двору… через заснеженную клумбу у девятиэтажки напротив… Егор шёл медленнее, чем ему хотелось из-за желания поскорее найти Марину, но ему мерещилось чужое присутствие в этом месте, с которым были связаны воспоминания всей его жизни, и он не хотел, чтобы эта жизнь неожиданно для него самого оборвалась, пока он крадётся к территории спорткомплекса.
Но в этом вопросе его мнение не было решающим. Егор понял это, когда в стену дома, мимо которого он проходил, впился яркий зелёный луч, – и только проснувшийся этой ночью, меньше часа назад, инстинкт самосохранения спас жизнь копирайтеру, заставив его пригнуться. А луч прошёл над его головой и, распространяясь со скоростью света, в ста с лишним метрах впереди проделал аккуратную дырочку где-то на трибунах стадиона.
А Егор, вмиг осознав задним умом, что его обнаружили и, значит, надо быстро делать ноги, рванулся с места. В два прыжка («И почему я так не мог на физкультуре в школе?..» – мелькнула совершенно неуместная мысль) добрался до проезжей части – следующий луч прорезал воздух у его уха, – в едином порыве пересёк её и оттолкнулся ногой от бордюра. А затем полетел вперёд в самом крутом прыжке, сделанном им в жизни.
Пронёсся над голыми ветками-щупальцами кустов над оградой из сетки, какой она была лишь с этой стороны: Егор перепрыгнул её там, где она была низкой, в то время как справа вся оставшаяся стена была добрый десяток метров в высоту, – и, перекувыркнувшись, покатился по невысокому склону – уже на территории спорткомплекса «Авангард». Вслед ему кто-то продолжал вслепую палить из лазерной пушки.
Через полсекунды Егор выкатился на асфальт, сразу же вскочил и, не теряя времени, помчался вперёд, мимо футбольно-регбийного поля, где стояли ворота обоих видов.
Вдруг что-то ни горячее, ни холодное, но неописуемо острое пропахало ему кожу на спине; краем глаза, инстинктивно падая, Егор заметил, как новый луч («Блин, тут ещё один стрелок!» – подумал копирайтер) срезает верх одной из секций чугунного забора, которым спорткомплекс был огорожен только с этой стороны; с двух других забор был стальным, а с четвёртой, как уже сказано, состоял из сетки. А краем другого глаза Киселёв увидел дыру, прорезанную в серой металлической ограде, защищавшей непосредственно поле.
Стало видно, кто это.
Белые шуба, шапка и варежки. В руках – автоматоподобная штука, по мощности не уступающая «посоху».
«Снегурочка».
Самое извращённое представление о милейшем с виду – только с виду!!! – новогоднем персонаже, какое только можно придумать.
Сейчас «снегурочка» стояла перед бампером машины и буквально сканировала глазами двор. Дело её «автомата» равномерно перемещалось из стороны в сторону.
Прошло несколько секунд. Кажется, ничего подозрительного «снегурочка» не увидела, поскольку прекратила напряжённый осмотр двора и опустила оружие.
Взгляд её упал на безмолвно стоящий внедорожник.
А через мгновение она резко и неожиданно прыгнула вперёд, на другую сторону от машины, в прыжке поворачиваясь и вскидывая «автомат».
А кода её ноги в утеплённых мономолекулярных сапожках коснулись асфальта, оружие оказалось нацелено на пустое место.
Место, где только что находилась Марина Щербакова.
Постояв в неподвижности какое-то время, «снегурочка» медленно опустила ствол «автомата» и, ещё раз оглядев двор, шаг за шагом – так же неспешно, как и вышла из-за дома – направилась обратно.
А из-под днища машины на дорожку устало выкатилась Марина – в самый последний момент она успела спрятаться под внедорожник, куда «снегурочка» посмотреть не удосужилась.
Девушка села и сразу же опять взглянула сквозь два стекла. А затем чуть не застонала от отчаяния.
«Снегурочка» не ушла. Она встала у выхода из двора и, вне всякого сомнения, принялась ждать, когда человек, которого она не увидела, как-нибудь себя проявит.
«Вот чёрт, – подумала Марина. – Похоже, я попаду домой немного позже, чем ожидала… Надеюсь, что – попаду».
Но это маленькое уточнение не напугало её ещё сильнее, как было бы в любой другой ситуации. Дальше было просто некуда – девушка вычерпала на сегодня свой лимит страха.
И в этот момент «снегурочка» выстрелила по внедорожнику, за которым пряталась Марина.
Луч разрезал машину, как буханку хлеба, – от капота до багажника, наверное, чуть выше топливного бака, потому что возгорания и взрыва не последовало. Взвыла сигнализация; из окна на третьем этаже из окна выглянула чья-то голова и тут же скрылась: возможно, хозяин внедорожника побежал вниз, чтобы узнать, кто так обошёлся с его машиной. Как бы там ни было, он догадался отключить раздирающие душу вопли сирены.
Видимо, удовлетворившись этим, «снегурочка» вновь опустила оружие и, развернувшись, ушла обратно, где пряталась до расстрела «уазиков».
А по другую сторону понтового джипа обессилено раскинулась на асфальте истерически смеющаяся от облегчения Марина, у которой этот последний луч отрезал верхушку шапки.
«Егор был прав, – подумала девушка, когда истерика прошла, а вместо неё накатило жуткое осознание. – Это реально опасно для всех... Может, зря я всё-таки от него убежала?..»
13
Красноярск, Россия, Земля.
1 января, 00:44 (часовой пояс +7).
Расстреляв весь шворд (то есть – «взвод») возвращавшихся с вокзала винтхерлундцев из «посоха», Хшер сразу же снялся с позиции и, таща снайперку за спиной, а «посох» – в руках, принялся бегать по жилому массиву, собирая воедино свой разрозненный эргшворд, или, на языке чебов, «кха-тхет», что значило: «много – вместе».
И вот теперь они – все восемнадцать – сидели там, где из флаера первым высадили Сыйха, до которого Хшер и все остальные, которых он уже нашёл и вёл за собой, добрался в последнюю очередь, – за кирпичным забором, на территории городской больницы номер семь, что в начале Павлова, – и слушали то, что говорил им их лидер, на их языке – «кха-дин»: «много – главный».
– План немного меняется, – негромко вещал Хшер, поглаживая пальцами «посох»; снайперка была небрежно прислонена к забору. – Примерно треть часа назад я видел, как один из местных тащил на себе Дирнера – возможно, мёртвого – к себе домой. – По кружку, которым сидели на снегу чебы, прокатился удивлённый ропот. – Знаю, это кажется бредом, но я это видел. И доказательство тому – вот. – Он ткнул пальцем в ствол лазерного ружья, для маскировки обвитого чем-то вроде мишуры. – Была ли бы у меня эта штука, будь Дирнер жив или на свободе?
Молчание, охватившее отряд, означало, что Хшер прав и это достаточно веский аргумент.
– Я считаю, что мы сможем привлечь того местного к нашему делу, – продолжал Хшер. – Если только он не агент этих... – по интонации чеба было понятно, кого он имеет в виду. – В таком случае вы знаете, что делать.
– Где он живёт? – спросил Сыйх, пожирающий глазами снайперку молодого командира, которая нравилась ему, Сыйху, больше, чем его автомат, – главным образом потому, что он, Сыйх, успел расстрелять своим оружием почти все патроны.
– Я покажу, – ответил Хшер. – Только сначала предупрежу другие отряды о том, что мы собираемся предпринять.
И он в который уже раз за последние полчаса надавил ногтём на бусинку микрофона, прилепленную к губе.
* * *
00:45.
Пленник колоться не желал. Во всяком случае, впрямую на вопросы отвечать отказывался, из-за чего приходилось едва ли не раз в минуту тыкать в него оголённым проводом. Но Харл Дирнер – так он себя назвал, и Егору показалось, что это правда, – похоже, просто обожал отпускать презрительные замечания по поводу «этих отсталых людишек», к которым он, судя по всему, относил всё население Земли; из этих замечаний Егору и приходилось составлять единую картину просиходящего.
За двадцать пять минут импровизированного допроса копирайтер узнал следующее: вторжение ведётся с целью захвата и дальнейшего использования ресурсов (в том числе людских) Земли, куда собирались переселиться эти «деды-морозы» и «снегурочки» из своего мира под названием Винтхерлунд, что, как подумал Егор, должно было означать «страна зимы» и намекать на то, что причиной вторжения было глобальное похолодание. При этом захватчики намеревались использовать как имеющиеся у них уже давно, так и недавно разработанные системы вооружений, которые Егору, кроме лазеров, были совершенно не известны.
Впрочем, это была только самая общая информация. На подробности Дирнера вывести никак не удавалось. «Как, наверное, и любого другого нормального вражеского офицера», – подумал Егор, в очередной раз касаясь, по правде говоря, не очень чистого тела самодельным электрошокером.
«Нет, это бесполезно, – понял копирайтер, не любивший долго чего-то ждать, после без малого получаса почти бесплодных, если вдуматься, усилий. – Как будто бы я в Великую Отечественную поймал немца, а тот рассказал бы мне, что Германия напала на Советский Союз с целью захвата его ресурсов для развития своей экономики». Егор понимал, что для полноценного допроса, но у него не было столько времени, – потому что, задавая пленнику раз за разом одни и те же вопросы, он всё чаще думал о Марине.
«Жива ли она? – тревожился он. – Куда она побежала? Если б я только знал… Может быть, домой? Не уверен, получилось ли бы у неё… Путь туда сейчас опасен… Но, с другой стороны, я могу чего-то не знать о Марине, о том, что в ней могло проснуться в таких обстоятельствах…»
Он не знал – того, что его девушка могла столкнуться с необходимостью отбросить свою рафинированную интеллигентность и начать всерьёз заботиться о сохранении собственной жизни.
«Пойду за ней, – решил Егор, пока «дед-мороз» валялся в короткой отключке после очередного удара током. – Если я не найду её… всё равно – я готов отдать жизнь за свою родную планету.
А вдруг у Дирнера при себе есть что-то опасное? – неожиданно пришла к Егоре новая мысль. – Что, если он, к примеру, ходячая бомба? Или что-то в этом роде?..»
И с этой догадкой Егор придвинулся к пленнику и, пока тот не очухался, принялся его обыскивать, то и дело брезгливо вытирая ладони о штаны.
Плодом поисков копирайтера стали лишь какой-то пульт, найденный во внутреннем кармане шубы Дирнера. Удостоверения Егор не нашёл; если оно и было у «деда-мороза», то явно не такое, как у земных военнослужащих, и только фантасты могли догадаться, какое именно.
«Что это за штука?» – думал копирайтер, держа на ладони пульт. Тот напоминал Егору сигнализацию от машины – но очень приблизительно, потому что у Егора никогда не было машина. Однако это была не сигнализация; Егор не брался предположить, какое назначение могло быть у этого гаджета.
«Ладно, возьму с собой, а разберусь потом», – решил копирайтер, кладя неизвестный ему прибор в карман. В этот момент Дирнер заворочался, приходя в себя.
– Так, – сказал ему Киселёв, наставив на него указующий перст, – мне на время надо будет уйти, поэтому тебе придётся немного – или даже много – побыть в одиночестве. А чтобы ты не кричал… – Егор подумал немного, вздохнул, сходил в комнату, принёс оттуда один из своих грязных носков и запихал в рот пленнику. – Так лучше. Всё, не скучай. Меня ждёт (ну, на самом деле не ждёт, но это не важно…) Марина. Пока.
И с этими словами Егор вышел из кухни и направился к двери квартиры. Через несколько секунд пискнул замок, извещая о снятой и тут же наложенной вновь блокировке.
Дирнер остался на полу в полном, но отнюдь не гордом одиночестве.
Вообще-то его бронекомб защищал и от электричества, так что дёргался и рычал танн чисто для виду. А то, что он всё-таки сказал тому типу, всё равно скоро должно стать известно всем жителям этой недоразвитой реальности.
А подождав с минуту и убедившись, что Егор действительно ушёл, – выплюнул носок и пять раз быстро сжал и разжал челюсти, активируя тем самым систему экстренной связи, которая в земной фантастике была впервые описана Гарри Гаррисоном под названием «дентофон». Как бы то ни было, эта система и её литературный аналог были очень похожи.
Заработала система питания от энергии содержащегося в крови кислорода, и показалось, что прямо в мозгу раздался электронный голос, говорящий на родном языке винтхерлундца:
– Аварийная связь включена. Вы сможете начать разговор через три… две… одну…
На самом деле эти «звуки» передавались в форме вибраций от приёмника, имплантированного вместе с передатчиком внутрь одного из зубов Дирнера за несколько дней до вторжения, далее – по костям черепа и во внутреннее ухо. То есть вся система имела размеры не более чем пять на три на два миллиметра, – если была вмонтирована в задний коренной зуб, а если в резец или клык, то и вообще в разы меньше.
Тем не менее, не имело значения, в каком зубе у танна располагался «телефон». Важнее было то, что и кому танн сообщал с помощью этого устройства.
– Да? – зазвучал в голове Дирнера голос йерла второго класса Аксля Бромма, командира ватана («батальона»), брошенного на Кировский район города Красноярска.
– Господин йерл, докладывает танн Дирнер. Сообщаю, что я захвачен в плен одним из местных жителей с помощью удара тупым предметом по голове и в данный момент нахожусь дома у этого местного, который сейчас отсутствует. У меня похищено оружие; возможно, его забрал этот абориген. Прошу выделить лланг, – имелось в виду «звено» из «деда-мороза» и «снегурочки», самое маленькое подразделение в военной иерархии Винтхерлунда, – для моего освобождения, дальнейшего поиска этого местного и его ликвидации как потенциального бойца сопротивления.
– Просьба принята. Лланг уже в пути: мы запеленговали передатчик. Оружие у вас похищено, это плохо; проверьте, на месте ли… вы знаете, о чём я, верно?
– К сожалению, в настоящий момент не имею такой возможности, – процедил Дирнер, безрезультатно дёргаясь в путах, затянутых Егором на его конечностях.
– Тогда ждите. После освобождения проверьте это. В случае, если прибор при вас, подключите к поиску местного чебов; в случае утраты принимайте командование выделенным ллангом и ликвидируйте как местного, так и свой эргшворд. Всё поняли?
– Так точно, – отчеканил Дирнер, и связь прервалась.
«Ну всё, – подумал танн армии Винтхерлунда, – теперь этому уроду точно конец, пускай он даже знает лишь чуть больше, чем все остальные людишки».
И Дирнер принялся ждать.
* * *
00:48.
Выйдя на улицу, Егор остановился и постоял несколько секунд, глядя вдаль и размышляя, какой дорогой отправиться вслед за Мариной.
Путь по Павлова сразу отпадает, через парк – тем более; по Щорса – вообще, потому что это будет лишняя трата времени. Остаются два варианта: прямиком мимо парка, затем к Павлова через дворы – или, предварительно перебравшись через забор, по территории спорткомплекса. Второй вариант был практически безопасным, – если только Егора не задержит охрана, в чём тот сильно сомневался, – или не пристрелят «деды-морозы», которые вполне могли там прятаться.
Но наверняка они контролируют проход по Гастелло между парком и стадионом, а вот последний мог их и не заинтересовать. Проверить это можно было лишь одним способом – пройти маршрут в реале. И при этом постараться не погибнуть.
И Егор сделал свой выбор.
Стараясь быть как можно незаметнее, двинулся к дороге, которую в первую очередь пришлось перебежать Марине. По двору… через заснеженную клумбу у девятиэтажки напротив… Егор шёл медленнее, чем ему хотелось из-за желания поскорее найти Марину, но ему мерещилось чужое присутствие в этом месте, с которым были связаны воспоминания всей его жизни, и он не хотел, чтобы эта жизнь неожиданно для него самого оборвалась, пока он крадётся к территории спорткомплекса.
Но в этом вопросе его мнение не было решающим. Егор понял это, когда в стену дома, мимо которого он проходил, впился яркий зелёный луч, – и только проснувшийся этой ночью, меньше часа назад, инстинкт самосохранения спас жизнь копирайтеру, заставив его пригнуться. А луч прошёл над его головой и, распространяясь со скоростью света, в ста с лишним метрах впереди проделал аккуратную дырочку где-то на трибунах стадиона.
А Егор, вмиг осознав задним умом, что его обнаружили и, значит, надо быстро делать ноги, рванулся с места. В два прыжка («И почему я так не мог на физкультуре в школе?..» – мелькнула совершенно неуместная мысль) добрался до проезжей части – следующий луч прорезал воздух у его уха, – в едином порыве пересёк её и оттолкнулся ногой от бордюра. А затем полетел вперёд в самом крутом прыжке, сделанном им в жизни.
Пронёсся над голыми ветками-щупальцами кустов над оградой из сетки, какой она была лишь с этой стороны: Егор перепрыгнул её там, где она была низкой, в то время как справа вся оставшаяся стена была добрый десяток метров в высоту, – и, перекувыркнувшись, покатился по невысокому склону – уже на территории спорткомплекса «Авангард». Вслед ему кто-то продолжал вслепую палить из лазерной пушки.
Через полсекунды Егор выкатился на асфальт, сразу же вскочил и, не теряя времени, помчался вперёд, мимо футбольно-регбийного поля, где стояли ворота обоих видов.
Вдруг что-то ни горячее, ни холодное, но неописуемо острое пропахало ему кожу на спине; краем глаза, инстинктивно падая, Егор заметил, как новый луч («Блин, тут ещё один стрелок!» – подумал копирайтер) срезает верх одной из секций чугунного забора, которым спорткомплекс был огорожен только с этой стороны; с двух других забор был стальным, а с четвёртой, как уже сказано, состоял из сетки. А краем другого глаза Киселёв увидел дыру, прорезанную в серой металлической ограде, защищавшей непосредственно поле.
