Наш худощавый командир по имени Райан умел с ними обращаться, а кроме того, кормил маловато, поэтому в день «Р» - от слова «революция» - они, понукаемые приказом Райана и накопившимся собственным чувством голода, пойдут в авангарде нашего войска (по-моему, для «банды» восемьдесят человек – это много), причинят столько разрушений и съедят столько скелетов, сколько смогут. А мы будем идти следом за ними, отыщем и убьём Скелетрона. И Райан, скорее всего, станет новым королём этой довольно большой, но доведённой до нищеты страны; я даже не узнал, как она называется…
День пятьсот пятьдесят третий.
Сегодня всё было подготовлено окончательно. Решили выдвинуться этой же ночью. Я немного волнуюсь: а вдруг не получится? По-моему, умирать мне пока рано…
И вот настал час, которого все мы так ждали. Мы выстроились в колонну по одному и твёрдым шагом пошли по катакомбам чёрного хода на поверхность…»
Я решил не тратить время на тщательное прочтение подробностей восстания и сразу пролистал тетрадь до конца этой истории. До конца записей мёртвого ныне американца оставалось страниц десять, не больше…
«…Мы подошли ко входу в тронный зал, расшвыряли охранников и выломали дверь. В центре зала на высоком золотом троне сидел трёхметровый - я не преувеличиваю! - скелет; в его пустых глазницах виднелся мозг, а внутри грудной клетки – не только сердце, но и лёгкие. Не удивлюсь, если он и говорить по-человечески мог.
Но тогда он сказать ничего не успел. Редж, Райан и ещё несколько человек сразу после проникновения в помещение разрядили свои арбалеты; короткие массивные стрелы вонзились ему в голову и в грудь. Однако, похоже, этого было мало: огромный костяк не только не упал, а ещё и попытался встать.
Попытался: после того как поднялся, он упал обратно на трон, приземлившись на тазовую кость. А я тем временем подошёл к нему и одним ударом меча отрубил ему голову, точнее, череп, а вторым – проткнул его сморщенное коричневое сердце. Труп диктатора свалился к моим ногам.
Ко мне подошли остальные члены нашего отряда.
– Мы победили, – тихо, но, как всегда, весомо сказал Райан. – Теперь нужно всем об этом сообщить.
– Мы займёмся этим, – ответил Редж.
– Самый главный вопрос, – произнёс я, – кто же станет новым королём?
– По-моему, это очевидно, – сказал Райан и впервые за всё время, в течение которого я был с ним знаком - кажется, дня четыре, - улыбнулся. И я понял, что правителем он будет хорошим…»
Так, всё понятно: революция победила, справедливость восторжествовала. Можно отправляться и бояться разве что отсутствия тамошней валюты: с языком проблем не должно возникнуть, а от всех... ну, почти всех прочих трудностей меня убережёт мой верный меч, в котором зачарования осталось процентов сорок или около того. Пистолет М208 с двумя патронами был моим неприкосновенным резервом, который я «засвечивать» в том, судя по всему, средневековом мире не собирался, а посему решил оставить его вместе с драгоценностями на острове – от греха подальше; к тому же, здесь их точно никто не найдёт.
Я спрятал дневник Смита, который, по сути, всё же представлял собой приключенческую повесть, и быстрым шагом отправился к порталу.
Во всяком случае, на ближайшее время я себе мир нашёл. Остаётся надеяться, что за пятнадцать лет после переворота там мало что изменилось.
В пейзаже, например, не изменилось ничего: я увидел ровно то же самое, что представлял, читая записи американца, – затянутое облаками небо, напоминающее схему поля какой-то глобальной компьютерной игры, море рядом с порталом, зелёная-зелёная трава, невдалеке – дорога и маленькое селение, окружённое лесом. И почему-то пришло ощущение беды, нависшей над этим местом. Значит, кто-то опять захватил власть?..
Я стиснул зубы. Ну почему, почему всякий раз, как я куда-то прихожу, мне приходится разгребать чьи-то проблемы?! Причём так было почти всегда: и в семье, и в школе, и в университете, и даже в фирме! Почему Высший Разум не может оставить меня в покое?!!!
«Потому что таково моё предназначение», – ответил мне мой собственный разум, и я, смирившись с этим, заспешил в посёлок, готовясь стать участником новой здешней революции.
Гостиницу, в которой когда-то прятались заговорщики, я, как и Смит, нашёл очень быстро: это было самое большое здание из тех восемнадцати, которые выстроились в пределах видимости вдоль дороги, которая, как и раньше, была просто широкой тропой. Люди, может, здесь и жили, только вот выходить на улицу не хотели, а врываться в дома с проверкой на населённость я не решился.
Я дошёл до гостиницы, поднялся по скрипучему деревянному крыльцу ко входу, постоял немного, оттягивая момент включения в здешнюю жизнь, но вскоре мне надоело ждать неизвестно чего, и я вошёл.
Человека, который находился за стойкой, я узнал сразу – это, без всяких сомнений, был Редж, но изрядно постаревший: в некогда чёрных волосах прочно поселилась седина, да и сам он выглядел уставшим от жизни, которая здесь, очевидно, шла хуже некуда. Если Смит оценивал возраст бармена лет в сорок, то я сейчас мог дать ему все шестьдесят.
– Привет, друг, – вдруг сказал Редж, заметив меня. – Ты откуда такой?
После того как я прокрутил в уме его слова, у меня появилось ощущение, будто я это уже где-то читал.
Мне захотелось вызвать у него дежавю, и я ответил словами Смита, как их запомнил:
– Издалека я; ты даже не можешь представить себе – из какой дали. А ещё у меня нет денег, чтобы заплатить за выпивку.
Бармен, кажется, начал что-то вспоминать. Он изумлённо воззрился на меня, поставил на стойку бутылку, которую готов был выпустить из рук, и то ли произнёс, то ли прохрипел:
– Ты… знаешь… Адама?!
– Лично – нет. Но он оставил после себя тетрадку с мемуарами, – сказал я, подходя к стойке и садясь на табурет. Взглянул Реджу в лицо, на котором было написано непонимание, и добавил: – Мне очень жаль. Он мёртв. Причём очень давно.
– Это ты его убил? – тихо спросил бармен, и я понял, что от того, как я отвечу, будет зависеть, сколько я проживу.
– Нет. Когда я нашёл его, от него остались они кости. А ещё вот это. – Я продемонстрировал Реджу красную тетрадку с надписью «Enter password» на обложке, с которой не расставался – ой, дайте вспомнить – около двух месяцев. – Я прочитал о том, как вы здесь когда-то победили, и поспешил сюда. Но, наверное, опоздал, потому что, как мне кажется, у вас всё донельзя плохо.
– Ты знаешь про подполье? – неожиданно спросил Редж.
– А оно и сейчас есть?
Бармен испуганно огляделся и, не отметив ничего подозрительного, кивнул.
– Против кого дружите?
Редж снова огляделся и громким шёпотом ответил:
– Против Крэнга.
– Это ещё кто?
– Живой мозг с глазами, ртом и щупальцами, не вылезающий из какой-то металлической штуки с ногами. Он захватил власть год назад и привёл с собой целую армию скелетов. В общем, схема та же, что и в прошлый раз.
– И, как и тогда, за год вы дважды пытались свергнуть Крэнга, но не получилось?
Редж грустно кивнул.
– И готовится новая попытка?
– Да. Ты с нами?
– Естественно.
– Тогда пошли.
Мы встали и направились к лестнице, ведущей наверх. При этом Редж не забыл прихватить только что откупоренную бутылку виски.
Ладно, чем в одиночестве, уж лучше я напьюсь в компании революционеров. Так интереснее.
Моё посвящение в «рыцари десяти столов» (именно столько мебели стояло в подвале), проходило по старому сценарию.
– Ну и кто это? – спросил действующий глава группировки, по описанию весьма похожий на Райана; я знал, что это Эйдан, его сын и преемник.
– Это Дэниэл, – ответил Редж. – Он не местный, но он за нас.
– Оружие?
Я крутанул над головой незаметно отцепленный от пояса меч и убрал его на место, прежде чем кто-нибудь что-нибудь понял.
– Докажи, что ты за нас, – потребовал Эйдан.
– За последние два месяца я убил несколько сотен скелетов, – сказал я.
У всех, честное слово, глаза на лоб полезли!.. Лишь Эйдан сохранил относительную невозмутимость и спросил:
– А не врёшь?
– Нет. Врукопашную я завалил около сотни, а ещё двести или триста я взорвал. – Подумал и рассказал чуть подробнее, немного отредактировав факты: – Обсыпал их селение порохом и поджёг. – Мне показалось, что лучше заговорщикам не знать про руды «нижнего мира», которые остались далеко-далеко… за исключением пары кусков каждого цвета, которыми я предусмотрительно пополнил свой багаж, прежде чем покинуть мир 999.
– Ну хорошо; такой боец нам нужен, – одобрительно сказал Эйдан, и мне тут же освободили место за столом лидеров подпольной организации.
Я включился в шедшую последние несколько часов дискуссию. Меня быстро ввели в курс дела, и я понял, что хотят сделать революционеры; разногласия возникали лишь под деталям плана. Кто-то был за то, чтобы добежать толпой до дворца и перебить всех скелетов: очевидно, этого заговорщика воодушевил мой пример; и я испытал лёгкий прилив гордости. Кто-то мечтал закидать дворец бомбами: в подполье они были – целых три штуки. Ещё кто-то желал использовать слизня, одиноко томящегося в одном из ответвлений чёрного хода. Но большинство было за совмещение первых двух или даже всех трёх вариантов, и я посчитал, что это наиболее разумный выбор.
Восстание было назначено на сегодняшнюю ночь; все, включая «ночную смену» и меня, легли спать: к часу «Р» - первая буква известного слова - мы должны быть полны сил и решимости; не каждый день всё же свергается неугодное людям правительство.
Я лежал на деревянном полу и думал: «А не свалить ли мне? Может, разумнее будет убраться отсюда, пока ещё не началась суматоха?» Но я понимал, что меня уже приняли в организацию, и выйти из неё я смогу лишь после того, как всё получится. А у нас обязательно получится; я верил, что и на этот раз моё хвалёное везенье меня не подведёт.
Редж разбудил нас через полтора или два часа после заката; такое время было выбрано неслучайно: город должен успокоиться, заснуть; патрули скелетов должны немного утратить бдительность, и тогда мы легко проберёмся во дворец и наведём там шороху. К тому же, если мы справимся, то у новых властителей будет несколько часов, чтобы оспорить о политике и придумать, как сказать людям, что диктатуры больше нет. О том, что будет, если мы облажаемся, я предпочитал не думать.
Мы наскоро перекусили, проверили оружие: вдруг в самый ответственный момент сломается меч или не взорвётся бомба? – и направились через чёрный ход на поверхность. По дороге Эйдан вывел из бокового туннеля уцелевшего пятнадцать лет назад слизня и пошёл вместе с ним в авангарде войска.
Выбрались наружу (а так как нас было сто двадцать человек - в полтора раза больше, чем при Смите, - выходили мы долго) и, рассредоточившись, скрываясь в тени зданий или деревьев, зашагали к центру города: селение располагалось на самой его окраине.
Большую часть пути мы одолели без всяких затруднений, так что даже стало казаться, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. И в качестве платы за такую удачу примерно в полумиле от дворца на какой-то длинной и широкой улице на нас напал большой вооружённый отряд скелетов.
Они наткнулись на нас случайно, но, заметив, быстро сориентировались и практически окружили нас на отрезке улицы, зажав между тремя домами с одной стороны и ещё тремя – с другой. Нам ничего не оставалось, кроме как прорываться с боем.
Одного скелета, очевидно, отправили за подкреплением: он отделился от основной группы и заспешил по направлению к дворцу, где располагался их главный гарнизон. Увидев это, я не поленился сообщить Эйдану; он сразу понял, чем нам это грозит, и отдал категоричный приказ убивать монстров максимально быстро, чтобы нас самих убить не успели.
«Главное – не бояться, – наставлял я в подполье молодых неопытных бойцов, которым было страшно даже мысленно произнести слово «скелет». – У них, как и у любого противника, есть слабые места. Если вы сильно ударите скелета по ногам, то он упадёт, и встать ему будет очень трудно. Если сломать ему хотя бы одну руку, он не сможет выстрелить в вас из лука; если обе, то вообще ничего не сможет сделать. И, как и у нас, людей, мощный удар в грудь или в голову может привести к смерти. Так что не бойтесь – бейте, куда получится, главное – сильно!!!»
Мои слова не были забыты: революционерам удалось уничтожить первый отряд скелетов минуты за две; им даже не пришлось выкладываться по полной – здесь ходячие костяки были такими же слабыми, как и в реальности «трёх девяток», которую я покинул (дайте-ка подумать) две – всего две?!!! – недели назад. Некоторые не очень умелые бойцы, к моему удивлению, дали мне фору, уложив больше монстров, чем я; а я лично укокошил девятерых.
Почему я говорю «первый отряд»? Да потому, что вслед за ним нас настиг и второй – то самое подкрепление, которое успел вызвать маленький скелетик. Теперь врагов было не пятьдесят, не сто – почти что двести пятьдесят! Четверть тысячи! По два на каждого из нас! И мы должны были их всех победить, чтобы осуществить свой весьма дерзкий план.
На этот раз нам пришлось потрудиться. Повсюду воздух разрезали стрелы, выпущенные скелетами-лучниками, мелькали кинжалы простых скелетов, а сами они довольно легко увёртывались от наших тяжёлых мечей, заставляя нас злиться и совершать ошибки.
Десять минут спустя нас осталось около сотни, их – раза в два больше. Я спасался тем, что постоянно маневрировал и махал клинком совершенно не предсказуемым образом; скелеты не могли в меня попасть, а я в них – мог.
Но такая схватка выматывала нас, а меня – особенно: я не Супермен, чтобы часами напролёт непрерывно двигаться. Прошло пятнадцать минут после начала боя; из нас в живых остались девяносто пять человек, а к скелетам прибыло ещё одно подкрепление, и теперь их было едва ли не больше, чем вначале. Я понял, что долго мы не продержимся.
Эйдан, кажется, тоже это осознал – и отдал приказ не пытаться уничтожить отряд врагов, а прорваться в направлении дворца: может быть, по пути мы их всех и одолеем.
Мы сосредоточили натиск на той части подразделения противника, которая находилась у нас на пути; небольшая группа во главе со мной обороняла тыл от остальных скелетов.
Такая тактика возымела успех: за пять минут мы продвинулись метров на сто и, потеряв всего пятерых или шестерых, отправили в мир иной или куда они там уходят несколько десятков скелетов. Эта удача взбодрила нас, подарила измученным бойцам второе, если не третье, дыхание, и мы стали драться ещё яростнее: глупо будет проиграть битву, когда мы так близко к цели.
Скелеты разгадали наш план и удвоили усилия, чтобы не подпустить нас к дворцу. Но нами овладела тупая жажда разрушения; мы с самого начала были готовы к грандиозному мочилову – и вот оно пришло. Мы действовали, словно персонажи из компьютерной игры, не зная ни страха, ни жалости; мы знали, что сражаемся за правое дело, и это воодушевляло нас сильнее каких бы то ни было пафосных речей.
Людям была нужна свобода, и ради неё они были готовы на всё. В том числе и на смерть. А я симпатизировал им – и помогал бороться против имеющейся угрозы, которая для нас стала общей.
В тот момент прокручивать всё это в уме было недосуг. Я рубил своим зачарованным мечом (удивительно, что
День пятьсот пятьдесят третий.
Сегодня всё было подготовлено окончательно. Решили выдвинуться этой же ночью. Я немного волнуюсь: а вдруг не получится? По-моему, умирать мне пока рано…
И вот настал час, которого все мы так ждали. Мы выстроились в колонну по одному и твёрдым шагом пошли по катакомбам чёрного хода на поверхность…»
Я решил не тратить время на тщательное прочтение подробностей восстания и сразу пролистал тетрадь до конца этой истории. До конца записей мёртвого ныне американца оставалось страниц десять, не больше…
«…Мы подошли ко входу в тронный зал, расшвыряли охранников и выломали дверь. В центре зала на высоком золотом троне сидел трёхметровый - я не преувеличиваю! - скелет; в его пустых глазницах виднелся мозг, а внутри грудной клетки – не только сердце, но и лёгкие. Не удивлюсь, если он и говорить по-человечески мог.
Но тогда он сказать ничего не успел. Редж, Райан и ещё несколько человек сразу после проникновения в помещение разрядили свои арбалеты; короткие массивные стрелы вонзились ему в голову и в грудь. Однако, похоже, этого было мало: огромный костяк не только не упал, а ещё и попытался встать.
Попытался: после того как поднялся, он упал обратно на трон, приземлившись на тазовую кость. А я тем временем подошёл к нему и одним ударом меча отрубил ему голову, точнее, череп, а вторым – проткнул его сморщенное коричневое сердце. Труп диктатора свалился к моим ногам.
Ко мне подошли остальные члены нашего отряда.
– Мы победили, – тихо, но, как всегда, весомо сказал Райан. – Теперь нужно всем об этом сообщить.
– Мы займёмся этим, – ответил Редж.
– Самый главный вопрос, – произнёс я, – кто же станет новым королём?
– По-моему, это очевидно, – сказал Райан и впервые за всё время, в течение которого я был с ним знаком - кажется, дня четыре, - улыбнулся. И я понял, что правителем он будет хорошим…»
Так, всё понятно: революция победила, справедливость восторжествовала. Можно отправляться и бояться разве что отсутствия тамошней валюты: с языком проблем не должно возникнуть, а от всех... ну, почти всех прочих трудностей меня убережёт мой верный меч, в котором зачарования осталось процентов сорок или около того. Пистолет М208 с двумя патронами был моим неприкосновенным резервом, который я «засвечивать» в том, судя по всему, средневековом мире не собирался, а посему решил оставить его вместе с драгоценностями на острове – от греха подальше; к тому же, здесь их точно никто не найдёт.
Я спрятал дневник Смита, который, по сути, всё же представлял собой приключенческую повесть, и быстрым шагом отправился к порталу.
Во всяком случае, на ближайшее время я себе мир нашёл. Остаётся надеяться, что за пятнадцать лет после переворота там мало что изменилось.
В пейзаже, например, не изменилось ничего: я увидел ровно то же самое, что представлял, читая записи американца, – затянутое облаками небо, напоминающее схему поля какой-то глобальной компьютерной игры, море рядом с порталом, зелёная-зелёная трава, невдалеке – дорога и маленькое селение, окружённое лесом. И почему-то пришло ощущение беды, нависшей над этим местом. Значит, кто-то опять захватил власть?..
Я стиснул зубы. Ну почему, почему всякий раз, как я куда-то прихожу, мне приходится разгребать чьи-то проблемы?! Причём так было почти всегда: и в семье, и в школе, и в университете, и даже в фирме! Почему Высший Разум не может оставить меня в покое?!!!
«Потому что таково моё предназначение», – ответил мне мой собственный разум, и я, смирившись с этим, заспешил в посёлок, готовясь стать участником новой здешней революции.
Гостиницу, в которой когда-то прятались заговорщики, я, как и Смит, нашёл очень быстро: это было самое большое здание из тех восемнадцати, которые выстроились в пределах видимости вдоль дороги, которая, как и раньше, была просто широкой тропой. Люди, может, здесь и жили, только вот выходить на улицу не хотели, а врываться в дома с проверкой на населённость я не решился.
Я дошёл до гостиницы, поднялся по скрипучему деревянному крыльцу ко входу, постоял немного, оттягивая момент включения в здешнюю жизнь, но вскоре мне надоело ждать неизвестно чего, и я вошёл.
Человека, который находился за стойкой, я узнал сразу – это, без всяких сомнений, был Редж, но изрядно постаревший: в некогда чёрных волосах прочно поселилась седина, да и сам он выглядел уставшим от жизни, которая здесь, очевидно, шла хуже некуда. Если Смит оценивал возраст бармена лет в сорок, то я сейчас мог дать ему все шестьдесят.
– Привет, друг, – вдруг сказал Редж, заметив меня. – Ты откуда такой?
После того как я прокрутил в уме его слова, у меня появилось ощущение, будто я это уже где-то читал.
Мне захотелось вызвать у него дежавю, и я ответил словами Смита, как их запомнил:
– Издалека я; ты даже не можешь представить себе – из какой дали. А ещё у меня нет денег, чтобы заплатить за выпивку.
Бармен, кажется, начал что-то вспоминать. Он изумлённо воззрился на меня, поставил на стойку бутылку, которую готов был выпустить из рук, и то ли произнёс, то ли прохрипел:
– Ты… знаешь… Адама?!
– Лично – нет. Но он оставил после себя тетрадку с мемуарами, – сказал я, подходя к стойке и садясь на табурет. Взглянул Реджу в лицо, на котором было написано непонимание, и добавил: – Мне очень жаль. Он мёртв. Причём очень давно.
– Это ты его убил? – тихо спросил бармен, и я понял, что от того, как я отвечу, будет зависеть, сколько я проживу.
– Нет. Когда я нашёл его, от него остались они кости. А ещё вот это. – Я продемонстрировал Реджу красную тетрадку с надписью «Enter password» на обложке, с которой не расставался – ой, дайте вспомнить – около двух месяцев. – Я прочитал о том, как вы здесь когда-то победили, и поспешил сюда. Но, наверное, опоздал, потому что, как мне кажется, у вас всё донельзя плохо.
– Ты знаешь про подполье? – неожиданно спросил Редж.
– А оно и сейчас есть?
Бармен испуганно огляделся и, не отметив ничего подозрительного, кивнул.
– Против кого дружите?
Редж снова огляделся и громким шёпотом ответил:
– Против Крэнга.
– Это ещё кто?
– Живой мозг с глазами, ртом и щупальцами, не вылезающий из какой-то металлической штуки с ногами. Он захватил власть год назад и привёл с собой целую армию скелетов. В общем, схема та же, что и в прошлый раз.
– И, как и тогда, за год вы дважды пытались свергнуть Крэнга, но не получилось?
Редж грустно кивнул.
– И готовится новая попытка?
– Да. Ты с нами?
– Естественно.
– Тогда пошли.
Мы встали и направились к лестнице, ведущей наверх. При этом Редж не забыл прихватить только что откупоренную бутылку виски.
Ладно, чем в одиночестве, уж лучше я напьюсь в компании революционеров. Так интереснее.
Моё посвящение в «рыцари десяти столов» (именно столько мебели стояло в подвале), проходило по старому сценарию.
– Ну и кто это? – спросил действующий глава группировки, по описанию весьма похожий на Райана; я знал, что это Эйдан, его сын и преемник.
– Это Дэниэл, – ответил Редж. – Он не местный, но он за нас.
– Оружие?
Я крутанул над головой незаметно отцепленный от пояса меч и убрал его на место, прежде чем кто-нибудь что-нибудь понял.
– Докажи, что ты за нас, – потребовал Эйдан.
– За последние два месяца я убил несколько сотен скелетов, – сказал я.
У всех, честное слово, глаза на лоб полезли!.. Лишь Эйдан сохранил относительную невозмутимость и спросил:
– А не врёшь?
– Нет. Врукопашную я завалил около сотни, а ещё двести или триста я взорвал. – Подумал и рассказал чуть подробнее, немного отредактировав факты: – Обсыпал их селение порохом и поджёг. – Мне показалось, что лучше заговорщикам не знать про руды «нижнего мира», которые остались далеко-далеко… за исключением пары кусков каждого цвета, которыми я предусмотрительно пополнил свой багаж, прежде чем покинуть мир 999.
– Ну хорошо; такой боец нам нужен, – одобрительно сказал Эйдан, и мне тут же освободили место за столом лидеров подпольной организации.
Я включился в шедшую последние несколько часов дискуссию. Меня быстро ввели в курс дела, и я понял, что хотят сделать революционеры; разногласия возникали лишь под деталям плана. Кто-то был за то, чтобы добежать толпой до дворца и перебить всех скелетов: очевидно, этого заговорщика воодушевил мой пример; и я испытал лёгкий прилив гордости. Кто-то мечтал закидать дворец бомбами: в подполье они были – целых три штуки. Ещё кто-то желал использовать слизня, одиноко томящегося в одном из ответвлений чёрного хода. Но большинство было за совмещение первых двух или даже всех трёх вариантов, и я посчитал, что это наиболее разумный выбор.
Восстание было назначено на сегодняшнюю ночь; все, включая «ночную смену» и меня, легли спать: к часу «Р» - первая буква известного слова - мы должны быть полны сил и решимости; не каждый день всё же свергается неугодное людям правительство.
Я лежал на деревянном полу и думал: «А не свалить ли мне? Может, разумнее будет убраться отсюда, пока ещё не началась суматоха?» Но я понимал, что меня уже приняли в организацию, и выйти из неё я смогу лишь после того, как всё получится. А у нас обязательно получится; я верил, что и на этот раз моё хвалёное везенье меня не подведёт.
Редж разбудил нас через полтора или два часа после заката; такое время было выбрано неслучайно: город должен успокоиться, заснуть; патрули скелетов должны немного утратить бдительность, и тогда мы легко проберёмся во дворец и наведём там шороху. К тому же, если мы справимся, то у новых властителей будет несколько часов, чтобы оспорить о политике и придумать, как сказать людям, что диктатуры больше нет. О том, что будет, если мы облажаемся, я предпочитал не думать.
Мы наскоро перекусили, проверили оружие: вдруг в самый ответственный момент сломается меч или не взорвётся бомба? – и направились через чёрный ход на поверхность. По дороге Эйдан вывел из бокового туннеля уцелевшего пятнадцать лет назад слизня и пошёл вместе с ним в авангарде войска.
Выбрались наружу (а так как нас было сто двадцать человек - в полтора раза больше, чем при Смите, - выходили мы долго) и, рассредоточившись, скрываясь в тени зданий или деревьев, зашагали к центру города: селение располагалось на самой его окраине.
Большую часть пути мы одолели без всяких затруднений, так что даже стало казаться, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. И в качестве платы за такую удачу примерно в полумиле от дворца на какой-то длинной и широкой улице на нас напал большой вооружённый отряд скелетов.
Они наткнулись на нас случайно, но, заметив, быстро сориентировались и практически окружили нас на отрезке улицы, зажав между тремя домами с одной стороны и ещё тремя – с другой. Нам ничего не оставалось, кроме как прорываться с боем.
Одного скелета, очевидно, отправили за подкреплением: он отделился от основной группы и заспешил по направлению к дворцу, где располагался их главный гарнизон. Увидев это, я не поленился сообщить Эйдану; он сразу понял, чем нам это грозит, и отдал категоричный приказ убивать монстров максимально быстро, чтобы нас самих убить не успели.
«Главное – не бояться, – наставлял я в подполье молодых неопытных бойцов, которым было страшно даже мысленно произнести слово «скелет». – У них, как и у любого противника, есть слабые места. Если вы сильно ударите скелета по ногам, то он упадёт, и встать ему будет очень трудно. Если сломать ему хотя бы одну руку, он не сможет выстрелить в вас из лука; если обе, то вообще ничего не сможет сделать. И, как и у нас, людей, мощный удар в грудь или в голову может привести к смерти. Так что не бойтесь – бейте, куда получится, главное – сильно!!!»
Мои слова не были забыты: революционерам удалось уничтожить первый отряд скелетов минуты за две; им даже не пришлось выкладываться по полной – здесь ходячие костяки были такими же слабыми, как и в реальности «трёх девяток», которую я покинул (дайте-ка подумать) две – всего две?!!! – недели назад. Некоторые не очень умелые бойцы, к моему удивлению, дали мне фору, уложив больше монстров, чем я; а я лично укокошил девятерых.
Почему я говорю «первый отряд»? Да потому, что вслед за ним нас настиг и второй – то самое подкрепление, которое успел вызвать маленький скелетик. Теперь врагов было не пятьдесят, не сто – почти что двести пятьдесят! Четверть тысячи! По два на каждого из нас! И мы должны были их всех победить, чтобы осуществить свой весьма дерзкий план.
На этот раз нам пришлось потрудиться. Повсюду воздух разрезали стрелы, выпущенные скелетами-лучниками, мелькали кинжалы простых скелетов, а сами они довольно легко увёртывались от наших тяжёлых мечей, заставляя нас злиться и совершать ошибки.
Десять минут спустя нас осталось около сотни, их – раза в два больше. Я спасался тем, что постоянно маневрировал и махал клинком совершенно не предсказуемым образом; скелеты не могли в меня попасть, а я в них – мог.
Но такая схватка выматывала нас, а меня – особенно: я не Супермен, чтобы часами напролёт непрерывно двигаться. Прошло пятнадцать минут после начала боя; из нас в живых остались девяносто пять человек, а к скелетам прибыло ещё одно подкрепление, и теперь их было едва ли не больше, чем вначале. Я понял, что долго мы не продержимся.
Эйдан, кажется, тоже это осознал – и отдал приказ не пытаться уничтожить отряд врагов, а прорваться в направлении дворца: может быть, по пути мы их всех и одолеем.
Мы сосредоточили натиск на той части подразделения противника, которая находилась у нас на пути; небольшая группа во главе со мной обороняла тыл от остальных скелетов.
Такая тактика возымела успех: за пять минут мы продвинулись метров на сто и, потеряв всего пятерых или шестерых, отправили в мир иной или куда они там уходят несколько десятков скелетов. Эта удача взбодрила нас, подарила измученным бойцам второе, если не третье, дыхание, и мы стали драться ещё яростнее: глупо будет проиграть битву, когда мы так близко к цели.
Скелеты разгадали наш план и удвоили усилия, чтобы не подпустить нас к дворцу. Но нами овладела тупая жажда разрушения; мы с самого начала были готовы к грандиозному мочилову – и вот оно пришло. Мы действовали, словно персонажи из компьютерной игры, не зная ни страха, ни жалости; мы знали, что сражаемся за правое дело, и это воодушевляло нас сильнее каких бы то ни было пафосных речей.
Людям была нужна свобода, и ради неё они были готовы на всё. В том числе и на смерть. А я симпатизировал им – и помогал бороться против имеющейся угрозы, которая для нас стала общей.
В тот момент прокручивать всё это в уме было недосуг. Я рубил своим зачарованным мечом (удивительно, что
