Плющ смерил его недовольным взглядом.
– Говори немедленно!
Стан со всей силы сжал плечо подсталкра, тот скривился и зашипел от боли, но рта не раскрыл.
– Упираться вздумал? Ну я тебя!..
Стан замахнулся своим огромным кулачищем. И тут Плющ сказал:
– Так всё же это ты сделал? Что-то я подобное предполагал… Тебе что, так нужна Ксюня, что ты готов убить того, кто, как ты думаешь, тебе мешает?
– Тебя не спросили! – крикнул Стан и опустил кулак на физиономию Плюща. Вернее, на то место, где она находилась в предыдущее мгновение.
Плющ в последний момент качнул головой вбок, так что Стан ударил в пустоту. Пока «подсталкр-гора» соображал и готовился нанести следующий удар, Плющ успел продумать ход схватки. Отмёл вариант с подсечкой из-за разницы в весе и силе – и нашёл более подходящее и изящное решение проблемы.
Так как его плечо держал Стан, а значит, Плющ имел точку опоры, он решил рискнуть: быстро подпрыгнул, вскидывая вперёд ноги, и оттолкнулся ими от груди Стана. Тот, не ожидав такого приёма, выпустил верхнюю часть руки Плюща, который отпрыгнул в сторону – а потом помчался прочь, в деревню. Стан ринулся в погоню, стремясь разобраться со «стукачом», наведшим велка Зора на его след.
Какими бы сильными ни были ноги «подсталкра-горы», его соперник, лёгкий и вёрткий, был всё-таки чуть быстрее и маневреннее, благодаря чему немного увеличивал отрыв на прямых участках пути и всё сильнее вырывался вперёд на поворотах. Наконец, Плющ остановился в паре сагней от двери своего дома, развернулся к Стану, который только что вынырнул из-за последнего поворота и теперь нёсся вперёд, стремительно сокращая накопившуюся дистанцию, и крикнул:
– Стан, ты потерял всех своих друзей! Запомни это и вспоминай почаще!
А потом молниеносно юркнул в дом, куда «подсталкру-горе» в подобных обстоятельствах хода не было.
Стан постоял несколько мгновений на улице, стараясь побыстрее отдышаться, затем выругался, плюнул на дверь жилища Плюща, а на ближайшее время ещё и Ласа, после чего, кипя от злости, потопал к себе.
Похоже, у него в последнее время шла сплошная «полоса невезения», которую он, как ни старался, преодолеть не мог, – не хватало гибкости ума, о чём он, к несчастью для себя, не догадывался.
3. Новое испытание
В следующие пару десятков дней ничего особенного не происходило. В смысле не было крупных стычек между подсталкрами. Да, они продолжали враждовать между собой: Стан против всех и Лас против Квильда, – но делали это… по-тихому, что ли, ограничиваясь разве что злобными взглядами да нелестными замечаниями в адрес противников.
Ласу, честно говоря, так больше нравилось, чем когда чуть ли не ежедневно были драки, споры и прочие разборки, так как было проще отвлечься от проблем в коллективе и сосредоточить внимание на отношениях с Ксюней, которые несколько продвинулись с ночи Конца года. Теперь у них со сталочкой друг от друга секретов; они оба понимали друг друга, как никто иной. Но пока дальше поцелуев и объятий, правда, уже намного более откровенных, чем раньше, пока не заходило: по ощущениям влюблённых, они ещё не были готовы зайти дальше, чем позволялось законами деревни. Но пока им и этого было достаточно. К тому же, наконец-то отремонтировали дом Ласа, так что подсталкр был счастлив вдвойне.
Ксюня с Линой открыто также не конфликтовали – лишь холодно смотрели друг на друга при вынужденных встречах на северной окраине селения и не разговаривали.
У Квильда и Лины всё было довольно хорошо, почти как у Ласа с Ксюней, и до запретного не доходило, хоть Лина и чувствовала, что её ухажёру и хочется уже перейти от слов к делу; но Квильд сдерживал себя, не желая повторения той некрасивой истории с Ксюней: вдруг тогда Лина возненавидит его, а в самый неподходящий момент неподалёку нарисуется Стан и в прямом смысле слова отобьёт у него подругу?..
Квильд и Лина пока не могли придумать хорошую месть парочке оппонентов: интеллект не позволял, – но верили, что рано или поздно, может быть, даже до сталкатлона, они это сделают.
Стан же был зол на всех: на сталочек – за то, что они обе по очереди ему отказали; на парней – за то, что те ему мешали; на велка Зора – за то, что… вот насчёт него Стан не мог внятно сказать, за что, но всё же злился. Только родители не попали в его «чёрный список», да и то лишь потому, что, не зная всей ситуации, предпочитали не вмешиваться.
Плющ же, если раньше был словно отдельно от всех – не встревал ни в отношения с девочками, что сохранялось и теперь, ни в «тёрки» между подсталкрами, сейчас уже как бы присоединился к Ласу и Квильду в их вражде со Станом, который, казалось, становился всё более неуправляемым, но изо всех сил скрывал это.
Велк Зор, который в тот период официально стал наставником всех четверых, так как Круз нацарапал на листе брешти расписку о передаче Квильда в подчинение своему «коллеге» до конца обучения, которое, если подопечный не выиграет сталкатлон, могло затянуться ещё на несколько лет. Зор чувствовал накапливающееся среди его учеников напряжение и всячески пытался найти для него выход: поддразнивал подсталкров, чтобы те на тренировках выкладывались по полной, говорил с каждым по отдельности, стремясь стать кем-то вроде психолога, – но все эти меры результат давали очень слабый. Как перед грозой, между юношами накапливался заряд негатива, которому однажды при любом раскладе суждено было выплеснуться.
И, понимая, что простыми, обычными методами здесь ничего не добьётся, велк Зор посовещался с Крузом, изложив тому появившуюся у него идею. «Коллега» отнёсся к ней не очень одобрительно, но возражать не стал, согласившись променять руководство охотами на участие в задуманном предприятии.
Остальные велки были недовольны, когда оба главных «специалиста по лесу» сообщили им о своих планах, но те поговорили с охотниками деревни, которые единодушно высказались за то, чтобы ими во время отсутствия в деревне Зора и Круза руководил отец Стана, третий по «лесным навыкам» сталкер после этих двоих. Так что планы по поставке в деревню мяса мутов не срывались.
Оставалось лишь подойти к ученикам и объявить им о том, что скоро у них будет прекрасная возможность понабраться сталкерского опыта и разобраться-таки друг с другом. Последнее, хоть прямым текстом и не было озвучено, но всё же подразумевалось, и подсталкры уловили это, поняв, что в ближайшее время им будет не до игр в отношения и вообще не до шуток.
Им предстоял, возможно, самый крупный поход в лес в их жизни.
* * *
Лес (почти три врести к северу от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 37-й день лета.
Было так же пасмурно, как и при первом походе подсталкров в лес. Но ветер, временами обдувавший отряд, был тёплым. Лето неуклонно двигалось к своей середине.
В этот раз народу в группе было побольше: к бывшей «неразлучной троице» под предводительством велка Зора добавились Квильд со своим предыдущим наставником. Шли не быстро, но и не очень медленно: торопиться вроде было некуда, но всё же всем хотелось вернуться в деревню до сталкатлона.
Юноши на ходу переваривали то, что рассказали им велки до выхода из Сталочной насчёт этого похода, его целей и особенностей.
– …Вылазки в лес, конечно, важная и неотъемлемая часть подготовки будущих сталкеров, – говорил тогда велк Зор. – Но больше двадцати лет назад Совет решил, что подсталкров необходимо проверять и, скажем так, на выносливость в походных условиях. Поэтому и было учреждено такого рода испытание – путешествие по лесу как можно дальше на север. За время пути, как полагали велки, ученики должны были развить прививаемые им наставниками навыки и собственные способности, которые далее подвергались проверке на сталкатлоне. Ну, в действительности, естественно, без этого не обходилось, хотя, по поему мнению, этот поход мало на что влияет, а точнее, расставляет все точки над «i» и «I» в отношениях между участниками… – При этих словах велк обвёл строгим взглядом четверых подсталкров, а те, в свою очередь, посмотрели друг на друга. – Как сталкер, скажу вам, что я вместе со своим другом Крузом, – взгляд на «коллегу», – сам участвовал в том первом походе неизвестно куда… и не столько научился существовать в лесу, сколько постарался разъяснить, какое положение я хотел бы занимать…
– Без подробностей, – тихо попросил велк Круз.
– Короче, дело не в этом, – продолжил Зор, строго посмотрев на хихикнувших подсталкров. – В том, первом, походе было сделано открытие, которое тогдашний Совет, ещё без меня и Круза и с некоторыми другими членами, – Плющ вздохнул, вспомнив своего отца, который был среди тех «некоторых других», – решил сохранить в тайне от жителей деревни; исключение предусматривалось лишь для отправляющихся по тому же пути подсталкров. Итак, вот что я сейчас скажу вам… – Велк сделал интригующую паузу и, скользнув глазами по лицам юношей с читающимся на них интересом, проговорил: – Когда мы отошли от деревни примерно на четыреста врестей, то увидели… Край леса.
Именно так это и прозвучало – с большой буквы. Молодые люди удивлённо переглянулись, обрабатывая информацию.
– Да, мы сами удивились, – заговорил велк Круз. – Представляете: идём спокойно по лесу, вдруг видим – деревья кончаются, за ними несколько сагней каменистой земли, а дальше обрыв сагней в десять высотой. А внизу плоская пустая равнина, от края до края, докуда хватает глаз. И мы долго смотрели на это, долго… Тогда вредомеров ещё не было; а в следующий раз мы пошли уже с ними, и приборы показывали у обрыва десять вредов…
Слово перехватил Зор:
– По итогам первого похода было решено сделать Край леса самой дальней точкой пути. Но было внесено и ещё одно условие: если все идущие туда подсталкры – подчёркиваю: все! – захотят повернуть обратно, то можно будет завершить поход раньше времени. И так уже было. В шестнадцатом году отряд, предводительствуемый уже мной, – велк Круз при этих словах «коллеги» шумно выдохнул сквозь зубы, – прошёл только триста тринадцать врестей, прежде чем все ученики попросили вернуться, да и в двадцать третьем – всего двести сорок семь. Надеюсь, вас хватит на большее.
…И теперь все подсталкры, идя вдаль за велком Крузом (Зор шёл в арьергарде, следя за всеми сзади), вычисляли про себя, на сколько их может хватить. И все были уверены в том, что они дойдут до самого Края леса, чтобы никто не посмел усомниться в том, что они способны на всё.
* * *
Лес (22 врести к северу от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 37-й день лета, поздний вечер.
Дотлевали угли затушенного костра – единственные светлые точки в обрушившемся на лес сине-фиолетовом мраке. Дождь так и не пошёл, но тучи не рассеялись: маленькой луны не было видно сквозь их непроницаемую пелену.
Лас размеренно бродил по поляне вокруг спящих остальных членов отряда: в эту ночь именно ему достался первый караул. Было тихо. Лишь шуршали сапоги подсталкра об траву, да ветер изредка шумел в крона деревьев, и Лас надеялся, что за его смену, да и вообще за всю эту ночь и все следующие ничего необычного не случится.
Лас был начеку. Навострённые уши, бегающие во все стороны глаза и ладонь, лежащая на рукоятке мачета, позволяли ему в считанные мгновения среагировать на любую опасность. Но пока всё было спокойно, мысли юноши, текущие параллельно с «охранным алгоритмом», витали немного в стороне.
Ему не очень нравилась атмосфера внутри группы. Вернее, даже очень не нравилась. Подсталкры за весь день не перебросились ни единым словом; все полсотни сказанных за время, прошедшее с начала пути, фраз принадлежали велкам, да и то были лишь размышления вслух и приказания. Лас понимал, почему это происходило, но не знал, сколько это ещё продлится. Но предложение прекратить вражду из его уст прозвучало бы глупо и беспомощно, на что откликнулся бы разве что Плющ, – и поэтому подсталкра молчал вместе со всеми, не желая выделяться на их фоне.
Отогнав тяжёлые раздумья о своих бывших закадычных друзьях, Лас тут же перенёсся мыслями к Ксюне, которую ему пришлось оставить в деревне. Вспомнил своё с ней прощание накануне выступления в путь.
…Ксюня отнеслась к нежданному известию без лишних эмоций, но Лас понял, что она уже начинает скучать по нему.
– Но ты ведь вернёшься? – спросила она, словно боясь потерять последнюю надежду.
Лас обнял её и шепнул:
– Ну конечно, милая. Я вернусь. Мы все, скорее всего, вернёмся.
Ксюня вздохнула, ещё теснее прижавшись к нему, так что Лас почувствовал её тепло сквозь одежду.
– Не давай себя в обиду, – сказала сталочка. – А я пока за себя уж как-нибудь постою…
– Мы справимся, – ответил Лас. – Мы оба справимся.
И он поцеловал её так же крепко и страстно, как и в самый первый раз.
Потом они долго гуляли вокруг деревни, опять целовались и говорили друг другу слова утешения и поддержки, желая остаться вместе и после предстоящего возвращения Ласа…
…Вспомнив Ксюню, подсталкр, стараясь в то же время сохранять бдительность, впервые всерьёз задумался о том, что у него с ней может быть дальше.
Сейчас, да, у них всё было хорошо; но будет ли так вечно? Подходят ли они друг другу так, чтобы прожить вместе всю оставшуюся жизнь? «Может, да; может, и нет, – подумал Лас. – Кто знает?..» Он решил пока не загадывать наперёд так далеко, а ограничиться лишь их с Ксюней ближайшим будущим.
Всё ли у них на самом деле? Или, может, их отношения закончатся, так толком и не начавшись? Ксюня говорила, что ещё не готова зайти дальше, чем сейчас, и Лас не знал, случится ли это когда-нибудь, а если да, то при каких обстоятельствах? Юноша не хотел терять такую подругу – никаким образом: ни погибать самому в битве с мутом или, не приведи Первосталк, своими спутниками, ни отдавать её кому-либо другому. Ксюня была единственной для него, и без неё он уже не мыслил своей жизни.
«Ладно, поживём – увидим, – подумал он, придя к такому выводу. – Пока что мы счастливы вместе, и надеюсь, так оно и останется».
В этот момент Лас опомнился и вернулся к реальности. Хвала Первосталку, всё по-прежнему было тихо. Подсталкр прикинул, сколько прошло времени с его заступления в караул, и понял с удивлением, что его смена почти закончилась; скоро надо было будить Плюща, которому на этот раз выпало дежурить в середине ночи.
Ласу следовало немного подождать, и он, дохаживая вокруг «лагеря» последние круги, снова подумал о Ксюне. Правда, теперь его занимало другое: как это всё будет, когда она, наконец, отдастся ему? Воображение Ласа рисовало ему такие картины, от которых он распалялся всё сильнее и сильнее, приходя в неудержимое возбуждение, и вскоре был вынужден зайти ненадолго в кусты, словно бы по нужде (ну, так оно отчасти и было), чтобы освободиться от этого приятного груза.
Придя в себя, Лас понял, что уже пора будить Плюща, и почувствовал навалившуюся усталость от дневного перехода и бессонного куска ночи. Зевая, он подошёл к спящим, легонько толкнул ногой Плюща, а когда тот, просыпаясь, заворочался, Лас с облегчением плюхнулся рядом на своё спальное место и быстро заснул.
В эту ночь ему снилась Ксюня. Как, впрочем, и во все следующие до возвращения из похода и даже ещё чуть-чуть после.
* * *
Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 38-й день лета, вечер.
– Говори немедленно!
Стан со всей силы сжал плечо подсталкра, тот скривился и зашипел от боли, но рта не раскрыл.
– Упираться вздумал? Ну я тебя!..
Стан замахнулся своим огромным кулачищем. И тут Плющ сказал:
– Так всё же это ты сделал? Что-то я подобное предполагал… Тебе что, так нужна Ксюня, что ты готов убить того, кто, как ты думаешь, тебе мешает?
– Тебя не спросили! – крикнул Стан и опустил кулак на физиономию Плюща. Вернее, на то место, где она находилась в предыдущее мгновение.
Плющ в последний момент качнул головой вбок, так что Стан ударил в пустоту. Пока «подсталкр-гора» соображал и готовился нанести следующий удар, Плющ успел продумать ход схватки. Отмёл вариант с подсечкой из-за разницы в весе и силе – и нашёл более подходящее и изящное решение проблемы.
Так как его плечо держал Стан, а значит, Плющ имел точку опоры, он решил рискнуть: быстро подпрыгнул, вскидывая вперёд ноги, и оттолкнулся ими от груди Стана. Тот, не ожидав такого приёма, выпустил верхнюю часть руки Плюща, который отпрыгнул в сторону – а потом помчался прочь, в деревню. Стан ринулся в погоню, стремясь разобраться со «стукачом», наведшим велка Зора на его след.
Какими бы сильными ни были ноги «подсталкра-горы», его соперник, лёгкий и вёрткий, был всё-таки чуть быстрее и маневреннее, благодаря чему немного увеличивал отрыв на прямых участках пути и всё сильнее вырывался вперёд на поворотах. Наконец, Плющ остановился в паре сагней от двери своего дома, развернулся к Стану, который только что вынырнул из-за последнего поворота и теперь нёсся вперёд, стремительно сокращая накопившуюся дистанцию, и крикнул:
– Стан, ты потерял всех своих друзей! Запомни это и вспоминай почаще!
А потом молниеносно юркнул в дом, куда «подсталкру-горе» в подобных обстоятельствах хода не было.
Стан постоял несколько мгновений на улице, стараясь побыстрее отдышаться, затем выругался, плюнул на дверь жилища Плюща, а на ближайшее время ещё и Ласа, после чего, кипя от злости, потопал к себе.
Похоже, у него в последнее время шла сплошная «полоса невезения», которую он, как ни старался, преодолеть не мог, – не хватало гибкости ума, о чём он, к несчастью для себя, не догадывался.
3. Новое испытание
В следующие пару десятков дней ничего особенного не происходило. В смысле не было крупных стычек между подсталкрами. Да, они продолжали враждовать между собой: Стан против всех и Лас против Квильда, – но делали это… по-тихому, что ли, ограничиваясь разве что злобными взглядами да нелестными замечаниями в адрес противников.
Ласу, честно говоря, так больше нравилось, чем когда чуть ли не ежедневно были драки, споры и прочие разборки, так как было проще отвлечься от проблем в коллективе и сосредоточить внимание на отношениях с Ксюней, которые несколько продвинулись с ночи Конца года. Теперь у них со сталочкой друг от друга секретов; они оба понимали друг друга, как никто иной. Но пока дальше поцелуев и объятий, правда, уже намного более откровенных, чем раньше, пока не заходило: по ощущениям влюблённых, они ещё не были готовы зайти дальше, чем позволялось законами деревни. Но пока им и этого было достаточно. К тому же, наконец-то отремонтировали дом Ласа, так что подсталкр был счастлив вдвойне.
Ксюня с Линой открыто также не конфликтовали – лишь холодно смотрели друг на друга при вынужденных встречах на северной окраине селения и не разговаривали.
У Квильда и Лины всё было довольно хорошо, почти как у Ласа с Ксюней, и до запретного не доходило, хоть Лина и чувствовала, что её ухажёру и хочется уже перейти от слов к делу; но Квильд сдерживал себя, не желая повторения той некрасивой истории с Ксюней: вдруг тогда Лина возненавидит его, а в самый неподходящий момент неподалёку нарисуется Стан и в прямом смысле слова отобьёт у него подругу?..
Квильд и Лина пока не могли придумать хорошую месть парочке оппонентов: интеллект не позволял, – но верили, что рано или поздно, может быть, даже до сталкатлона, они это сделают.
Стан же был зол на всех: на сталочек – за то, что они обе по очереди ему отказали; на парней – за то, что те ему мешали; на велка Зора – за то, что… вот насчёт него Стан не мог внятно сказать, за что, но всё же злился. Только родители не попали в его «чёрный список», да и то лишь потому, что, не зная всей ситуации, предпочитали не вмешиваться.
Плющ же, если раньше был словно отдельно от всех – не встревал ни в отношения с девочками, что сохранялось и теперь, ни в «тёрки» между подсталкрами, сейчас уже как бы присоединился к Ласу и Квильду в их вражде со Станом, который, казалось, становился всё более неуправляемым, но изо всех сил скрывал это.
Велк Зор, который в тот период официально стал наставником всех четверых, так как Круз нацарапал на листе брешти расписку о передаче Квильда в подчинение своему «коллеге» до конца обучения, которое, если подопечный не выиграет сталкатлон, могло затянуться ещё на несколько лет. Зор чувствовал накапливающееся среди его учеников напряжение и всячески пытался найти для него выход: поддразнивал подсталкров, чтобы те на тренировках выкладывались по полной, говорил с каждым по отдельности, стремясь стать кем-то вроде психолога, – но все эти меры результат давали очень слабый. Как перед грозой, между юношами накапливался заряд негатива, которому однажды при любом раскладе суждено было выплеснуться.
И, понимая, что простыми, обычными методами здесь ничего не добьётся, велк Зор посовещался с Крузом, изложив тому появившуюся у него идею. «Коллега» отнёсся к ней не очень одобрительно, но возражать не стал, согласившись променять руководство охотами на участие в задуманном предприятии.
Остальные велки были недовольны, когда оба главных «специалиста по лесу» сообщили им о своих планах, но те поговорили с охотниками деревни, которые единодушно высказались за то, чтобы ими во время отсутствия в деревне Зора и Круза руководил отец Стана, третий по «лесным навыкам» сталкер после этих двоих. Так что планы по поставке в деревню мяса мутов не срывались.
Оставалось лишь подойти к ученикам и объявить им о том, что скоро у них будет прекрасная возможность понабраться сталкерского опыта и разобраться-таки друг с другом. Последнее, хоть прямым текстом и не было озвучено, но всё же подразумевалось, и подсталкры уловили это, поняв, что в ближайшее время им будет не до игр в отношения и вообще не до шуток.
Им предстоял, возможно, самый крупный поход в лес в их жизни.
* * *
Лес (почти три врести к северу от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 37-й день лета.
Было так же пасмурно, как и при первом походе подсталкров в лес. Но ветер, временами обдувавший отряд, был тёплым. Лето неуклонно двигалось к своей середине.
В этот раз народу в группе было побольше: к бывшей «неразлучной троице» под предводительством велка Зора добавились Квильд со своим предыдущим наставником. Шли не быстро, но и не очень медленно: торопиться вроде было некуда, но всё же всем хотелось вернуться в деревню до сталкатлона.
Юноши на ходу переваривали то, что рассказали им велки до выхода из Сталочной насчёт этого похода, его целей и особенностей.
– …Вылазки в лес, конечно, важная и неотъемлемая часть подготовки будущих сталкеров, – говорил тогда велк Зор. – Но больше двадцати лет назад Совет решил, что подсталкров необходимо проверять и, скажем так, на выносливость в походных условиях. Поэтому и было учреждено такого рода испытание – путешествие по лесу как можно дальше на север. За время пути, как полагали велки, ученики должны были развить прививаемые им наставниками навыки и собственные способности, которые далее подвергались проверке на сталкатлоне. Ну, в действительности, естественно, без этого не обходилось, хотя, по поему мнению, этот поход мало на что влияет, а точнее, расставляет все точки над «i» и «I» в отношениях между участниками… – При этих словах велк обвёл строгим взглядом четверых подсталкров, а те, в свою очередь, посмотрели друг на друга. – Как сталкер, скажу вам, что я вместе со своим другом Крузом, – взгляд на «коллегу», – сам участвовал в том первом походе неизвестно куда… и не столько научился существовать в лесу, сколько постарался разъяснить, какое положение я хотел бы занимать…
– Без подробностей, – тихо попросил велк Круз.
– Короче, дело не в этом, – продолжил Зор, строго посмотрев на хихикнувших подсталкров. – В том, первом, походе было сделано открытие, которое тогдашний Совет, ещё без меня и Круза и с некоторыми другими членами, – Плющ вздохнул, вспомнив своего отца, который был среди тех «некоторых других», – решил сохранить в тайне от жителей деревни; исключение предусматривалось лишь для отправляющихся по тому же пути подсталкров. Итак, вот что я сейчас скажу вам… – Велк сделал интригующую паузу и, скользнув глазами по лицам юношей с читающимся на них интересом, проговорил: – Когда мы отошли от деревни примерно на четыреста врестей, то увидели… Край леса.
Именно так это и прозвучало – с большой буквы. Молодые люди удивлённо переглянулись, обрабатывая информацию.
– Да, мы сами удивились, – заговорил велк Круз. – Представляете: идём спокойно по лесу, вдруг видим – деревья кончаются, за ними несколько сагней каменистой земли, а дальше обрыв сагней в десять высотой. А внизу плоская пустая равнина, от края до края, докуда хватает глаз. И мы долго смотрели на это, долго… Тогда вредомеров ещё не было; а в следующий раз мы пошли уже с ними, и приборы показывали у обрыва десять вредов…
Слово перехватил Зор:
– По итогам первого похода было решено сделать Край леса самой дальней точкой пути. Но было внесено и ещё одно условие: если все идущие туда подсталкры – подчёркиваю: все! – захотят повернуть обратно, то можно будет завершить поход раньше времени. И так уже было. В шестнадцатом году отряд, предводительствуемый уже мной, – велк Круз при этих словах «коллеги» шумно выдохнул сквозь зубы, – прошёл только триста тринадцать врестей, прежде чем все ученики попросили вернуться, да и в двадцать третьем – всего двести сорок семь. Надеюсь, вас хватит на большее.
…И теперь все подсталкры, идя вдаль за велком Крузом (Зор шёл в арьергарде, следя за всеми сзади), вычисляли про себя, на сколько их может хватить. И все были уверены в том, что они дойдут до самого Края леса, чтобы никто не посмел усомниться в том, что они способны на всё.
* * *
Лес (22 врести к северу от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 37-й день лета, поздний вечер.
Дотлевали угли затушенного костра – единственные светлые точки в обрушившемся на лес сине-фиолетовом мраке. Дождь так и не пошёл, но тучи не рассеялись: маленькой луны не было видно сквозь их непроницаемую пелену.
Лас размеренно бродил по поляне вокруг спящих остальных членов отряда: в эту ночь именно ему достался первый караул. Было тихо. Лишь шуршали сапоги подсталкра об траву, да ветер изредка шумел в крона деревьев, и Лас надеялся, что за его смену, да и вообще за всю эту ночь и все следующие ничего необычного не случится.
Лас был начеку. Навострённые уши, бегающие во все стороны глаза и ладонь, лежащая на рукоятке мачета, позволяли ему в считанные мгновения среагировать на любую опасность. Но пока всё было спокойно, мысли юноши, текущие параллельно с «охранным алгоритмом», витали немного в стороне.
Ему не очень нравилась атмосфера внутри группы. Вернее, даже очень не нравилась. Подсталкры за весь день не перебросились ни единым словом; все полсотни сказанных за время, прошедшее с начала пути, фраз принадлежали велкам, да и то были лишь размышления вслух и приказания. Лас понимал, почему это происходило, но не знал, сколько это ещё продлится. Но предложение прекратить вражду из его уст прозвучало бы глупо и беспомощно, на что откликнулся бы разве что Плющ, – и поэтому подсталкра молчал вместе со всеми, не желая выделяться на их фоне.
Отогнав тяжёлые раздумья о своих бывших закадычных друзьях, Лас тут же перенёсся мыслями к Ксюне, которую ему пришлось оставить в деревне. Вспомнил своё с ней прощание накануне выступления в путь.
…Ксюня отнеслась к нежданному известию без лишних эмоций, но Лас понял, что она уже начинает скучать по нему.
– Но ты ведь вернёшься? – спросила она, словно боясь потерять последнюю надежду.
Лас обнял её и шепнул:
– Ну конечно, милая. Я вернусь. Мы все, скорее всего, вернёмся.
Ксюня вздохнула, ещё теснее прижавшись к нему, так что Лас почувствовал её тепло сквозь одежду.
– Не давай себя в обиду, – сказала сталочка. – А я пока за себя уж как-нибудь постою…
– Мы справимся, – ответил Лас. – Мы оба справимся.
И он поцеловал её так же крепко и страстно, как и в самый первый раз.
Потом они долго гуляли вокруг деревни, опять целовались и говорили друг другу слова утешения и поддержки, желая остаться вместе и после предстоящего возвращения Ласа…
…Вспомнив Ксюню, подсталкр, стараясь в то же время сохранять бдительность, впервые всерьёз задумался о том, что у него с ней может быть дальше.
Сейчас, да, у них всё было хорошо; но будет ли так вечно? Подходят ли они друг другу так, чтобы прожить вместе всю оставшуюся жизнь? «Может, да; может, и нет, – подумал Лас. – Кто знает?..» Он решил пока не загадывать наперёд так далеко, а ограничиться лишь их с Ксюней ближайшим будущим.
Всё ли у них на самом деле? Или, может, их отношения закончатся, так толком и не начавшись? Ксюня говорила, что ещё не готова зайти дальше, чем сейчас, и Лас не знал, случится ли это когда-нибудь, а если да, то при каких обстоятельствах? Юноша не хотел терять такую подругу – никаким образом: ни погибать самому в битве с мутом или, не приведи Первосталк, своими спутниками, ни отдавать её кому-либо другому. Ксюня была единственной для него, и без неё он уже не мыслил своей жизни.
«Ладно, поживём – увидим, – подумал он, придя к такому выводу. – Пока что мы счастливы вместе, и надеюсь, так оно и останется».
В этот момент Лас опомнился и вернулся к реальности. Хвала Первосталку, всё по-прежнему было тихо. Подсталкр прикинул, сколько прошло времени с его заступления в караул, и понял с удивлением, что его смена почти закончилась; скоро надо было будить Плюща, которому на этот раз выпало дежурить в середине ночи.
Ласу следовало немного подождать, и он, дохаживая вокруг «лагеря» последние круги, снова подумал о Ксюне. Правда, теперь его занимало другое: как это всё будет, когда она, наконец, отдастся ему? Воображение Ласа рисовало ему такие картины, от которых он распалялся всё сильнее и сильнее, приходя в неудержимое возбуждение, и вскоре был вынужден зайти ненадолго в кусты, словно бы по нужде (ну, так оно отчасти и было), чтобы освободиться от этого приятного груза.
Придя в себя, Лас понял, что уже пора будить Плюща, и почувствовал навалившуюся усталость от дневного перехода и бессонного куска ночи. Зевая, он подошёл к спящим, легонько толкнул ногой Плюща, а когда тот, просыпаясь, заворочался, Лас с облегчением плюхнулся рядом на своё спальное место и быстро заснул.
В эту ночь ему снилась Ксюня. Как, впрочем, и во все следующие до возвращения из похода и даже ещё чуть-чуть после.
* * *
Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 38-й день лета, вечер.
