тридцати невысокого роста, с русыми волосами и немного неуверенным видом; впрочем, все сталкеры-«повстанцы» так чувствовали себя без привычных им и постоянно носимых на Сталкерре шапок, а также без мачетов, отобранных ещё «профедералами» до налёта. – Сталкер Бным, тридцать один местный год, или же тридцать два с половиной федеральных. Умение – нагревание рукой предметов. Единственный недостаток – низкая тепловая мощность, всего около двадцати ватт. Но можно попробовать «плавить» пластмассу и металлосодержащие предметы маленького веса – например, камеры наблюдения, подслушивающие устройства и прочую подобную технику.
Видите? Я знаю всё о каждом из вас. – Человек в чёрном усмехнулся, обводя взглядом замерших в восхищении сталков, среди которых был жутко смущённый таким вниманием к себе Бным. – И сейчас вы все узнаете, что можете сделать уже сейчас, а чему можете под моим чутким надзором научиться.
* * *
Лес (4 километра на восток-северо-восток от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 61-й день зимы, 09:59.
Отряд расположился на привал.
На этот раз не было «непробиваемого» охранного периметра из постоянно готовых к бою солдат. Миронов понимал, что бойцам тоже нужно отдохнуть, но и полностью расслабиться было никак нельзя. Поэтому двенадцать солдат были разделены на два равных отряда.
Одни сидели на снегу, привалившись к деревьям, и либо дремали, либо пожёвывали брикеты концентратов и запивали их водой, которую получили из снега, набранного в опустевшие упаковки и растопленного с помощью бронеперчаток, через которые пропустили часть энергии из аккумуляторов.
Среди «отдыхающих» были и Миронов со взводным; они, правда, уже съели по полбрикета и теперь пребывали в напряжённом внимании, чтобы, если потребуется, сразу начать руководить бойцами. Оба, впрочем, хотели, чтобы всё-таки не потребовалось.
Другие, включив маскировку, стояли в указанных лейтенантом точках вокруг «лагеря» и мониторили обстановку, готовые мгновенно сигнализировать по общей связи о приближающемся противнике и приступить к отражению нападения, пока отдыхающая смена вскакивала бы и хватала бы плазменные ружья.
А в самом центре расположились сталки.
«Взрослая половина» заняла, как и солдаты, по дереву каждый. На этом настоял Миронов, чтобы нельзя было всех убить одним удачным выстрелом из плазмера. Ксюня дремала, Лас сидел и смотрел в её сторону; остальные подростки нарочно отсели подальше друг от друга и не смотрели ни на кого; а велки молча глядели вверх, в небо над лесом.
И лишь дети беспокойно спали вокруг двух деревьев, по грудь засыпанные снегом, чтобы их не продувал холодный ветер. За ними следила Иша, которая отняла у Зора эту обязанность, чему велк был только рад.
Но было одно обстоятельство, которое вызывало тревогу у всех. Поэтому и бдили Миронов с лейтенантом, которого подполковник ни разу не назвал по фамилии, и недоумённо смотрели в небо велки.
В чёрное небо.
В это утро солнце над этим регионом Сталкерры не взошло.
Пока отряд шёл вперёд, никто почти не задумывался о том, что скоро должно наступить утро. Лишь Миронов, поглядывая краем глаза на показания хронометра, прикидывал, как после рассвета так расположиться, чтобы свет наименее явно демаскировал всех.
В восьмом часу по федеральному времени все остановились на небольшой, минут на двадцать, отдых. Дети устали от долгого перехода, да и не всех сталкеры и Иша могли посадить себе на плечи. Велк Зор тогда раздал каждому из малышни по полбатончика, а то у них к тому времени уже громко урчало в животе. А на просьбу дать воды запить велк, поколебавшись, скрепя сердце разрешил съесть немного снега.
Но после восьми, когда уже должны были показаться первые проблески зари на востоке, всё так же было черным-черно. Разве что в тучах наметился тёмно-фиолетовый просвет с парочкой видимых звёзд, но это особо ни на что не повлияло.
Даже Миронов обратил внимание на почему-то не прекращающуюся темень лишь к половине девятого, когда в лесу должно было посветлеть настолько, что можно было бы идти с выключенными локаторами, не боясь «сослепу» врезаться в дерево.
Велк Зор ближе к девяти часам задал через Нурса подполковнику вопрос, есть ли мысли по поводу того, почему вокруг не светлеет. Миронов ответил, что пока сам точно не знает, но обещает в скором времени найти разгадку.
Так в темноте после девяти и устроились на отдых в неведении.
Одного из солдат отдыхающей смены подполковник попросил включить на пару минут режим маскировки и залезть на дерево, чтобы поверх леса взглянуть туда, откуда должно было показаться солнце.
И боец переслал Миронову на личный микрокомпьютер снимок с ультраоптики своего шлема, содержащий ответ на главный вопрос – «что случилось?» – и порождающий новый: «Как такое может быть?»
На изображении вместо солнца был виден чёрный диск с ослепительно-яркой каймой света. Точно такой же, как и при вчерашнем затмении.
«Почему спутник Сталкерры вновь закрывает солнце? – озадаченно подумал Миронов. – Или... продолжает ещё с вечера? Но этого просто не может быть! Какой бы ни была комбинация периодов вращения и обращения планеты вокруг звезды и спутника вокруг планеты, солнечное затмение не может длиться больше нескольких минут! Нет, это явно сделано искусственно – очевидно, с целью дезориентировать нас и деморализовать сталков... Вот только как? Видать, у мятежников действительно большие технические возможности, раз смогли на свою «базу» поставить движки такой мощности, чтобы постоянно сдвигать луну по орбите... Айвен Фокс, генеральский сын, чтоб тебя...»
Но проблему с продолжающейся «ночью» подполковник отодвинул на второй план.
Ведь не было никаких сомнений в том, что вражеский взвод, обезоруженный и высланный с планеты вместе с ампулой антидота, уже часов в восемь высадился вновь – с полными энергии аккумуляторами и новым оружием.
На отдельное звено мятежников из этого отряда и наткнулись бойцы, ещё недавно сопровождавшие тех к модулю, на котором враги и покинули на время Сталкерру, и догонявшие теперь группу Миронова по его приказу.
Завязалась перестрелка, в которую постепенно были вовлечены все двадцать или около того выживших в предыдущем бою мятежников. Какое-то время по каналу связи слышались только рубленые фразы приказов и неразборчивые крики.
Потом враги исчезли. Словно и не было их. Скорее всего, включили режим маскировки и рванули кто куда, поняв, что так быстро ничего не добьются.
Путь для двадцати с лишним бойцов Федерации был открыт.
Но опасность осталась. Ведь после стычки о недавнем присутствии ничто не напоминало: не было трупов. А значит, двадцать вооружённых и не видимых через тепловизор людей с недобрыми намерениями рыскали на этом берегу Сталки.
Оставалось только ждать, кто подоспеет быстрее: идущие кружным путём, чтобы была меньше вероятность привести за собой противника, но со знанием точных координат пункта назначения федеральные военные – или наугад блуждающие по лесу боевики.
А ведь список опасностей одним этим не исчерпывался.
Потому что врагов на северном берегу реки было больше, чем двадцать.
Ещё в полшестого, согласно сообщению двоих «трусишек»-военспецов, отряд мятежников, уничтоживший федеральный «лагерь запаса» у разгромленной базы, выдвинулся на север. Произведённые в разведчики специалисты направились следом, докладывая каждые десять минут о продвижении врага.
В полседьмого отряд, добравшийся почти до Сталки, разделился на три отделения.
Одно повернуло на запад, чтобы зайти в тыл двум десяткам федеральных солдат, которые вели позиционный бой с такими же по численности силами мятежников, не пуская тех в сторону удаляющейся группы Миронова.
Услышав об этом, подполковник связался с тем своим отрядом и сказал немедленно отступать на юг или север. Предпочтительнее – на север или даже на северо-запад, чтобы, уводя вражеские силы за собой, бойцы оказались как можно дальше от подступающего подкрепления мятежников.
И даже теперь те солдаты всё ещё водили по лесам к северо-западу от пепелища, оставшегося от Сталочной, превосходящего по численности противника.
Другое отделение «южного» взвода мятежников пересекло Сталку и, рассредоточившись, стало прочёсывать лес в поисках подполковника и опять улизнувших местных жителей.
Но это не они встретились с догоняющими своего непосредственного командира-лейтенанта солдатами Федерации. По крайней мере, «разведчик», приставленный Мироновым следить именно за этим вражеским отрядом, доложил о замеченной перестрелке, находясь более чем в километре к северу от эпицентра события. Ультраоптика шлема позволяла с лёгкостью рассмотреть на этом расстоянии рыжие всполохи плазмы на фоне полной темноты.
И, наконец, третий десяток врагов пошёл на восток вдоль южного берега реки, по-видимому, стремясь найти подполковника и сталков там.
Когда Миронов услышал о том от второго «разведчика», «прикреплённого» к этой группе противника, он вздохнул с некоторой долей облегчения: вот и ещё один отряд направился по ложному следу.
Главной опасностью в данный момент была вероятность, что двадцать человек повторного десанта и ещё десяток «поисковиков» могли так скоординировать свои действия, что обнаружение четырнадцати федералов и пятнадцати сталков стало бы вопросом десятков минут.
Но подполковник видел, что прямо сейчас местные дальше просто не пойдут, а бросить их означало проиграть то, из-за чего и вёлся этот конфликт, – поэтому и уповал на скорое прибытие подмоги.
...Внезапно в наушниках шлема прозвучало:
– Товарищ подполковник, мы на месте.
И сразу же – от одного из «часовых»:
– Внимание, рядом обнаружены объекты. Около двадцати, идентифицируются как свои. Ваши указания?
– Ничего не предпринимать. Отбой караулу. Выключить маскировку, расположиться на отдых. Остальным – то же самое.
И, переключив канал передачи, Миронов обратился к взводному, которому прибывшие также должны были доложить о присоединении к группе:
– Командуй, лейтенант.
– Рассредоточиться, встать кольцом вокруг временного расположения! В шахматном порядке, с дистанцией в пять метров по радиусу! Сохранять бдительность, обо всём докладывать незамедлительно!
– Есть! – в унисон ответили двадцать пять голосов.
«Хоть что-то сейчас можно назвать хорошим, – подумал Миронов, глядя в чёрное небо с тёмно-фиолетовыми просветами. – Мы наконец-то более-менее защищены. Следовательно, ещё сколько-то времени можем оставаться на месте. Наверное, с полчаса. Потом будем дальше уходить на северо-восток».
По часам утро должно было быть в самом разгаре. Но вместо него над этим регионом Сталкерры царила тьма.
И Миронов понимал, что настоящее утро здесь наступит вновь лишь тогда, когда с мятежниками будет покончено. А до этого надо было ещё дожить.
«Как ты там, Зелма?.. – подумал подполковник, повернув голову на восток, где сейчас находилась между планетой и солнцем гигантская вражеская база. – Надеюсь, тот урод тебя не убил. Вот бы тебе удалось сбежать оттуда... Я же знаю: ты можешь всё. Постарайся и на этот раз. Прошу тебя...»
Плющ тоже сидел отдельно от остальных в невесёлых раздумьях. Но, в отличие от Миронова, думал он не о том, почему продолжалось затмение, хотя в другое время не успокоился, пока не докопался бы до причины. Думал он и не об опасности столкновения с противником.
Нет, в данный момент молодого сталкера занимало совсем другое, что ещё полгода назад оставило бы его совершенно равнодушным.
Лина с Омелем тогда, после перестрелки, говорили о своих отношениях. Точнее, сталочка просила подростка не отвергать её, а тот отвечал, что не хочет и дальше идти у неё на поводу.
Проанализировав услышанное, Плющ сделал вывод, что Лина в поисках поддержки может вернуться к нему. В начале зимы он был бы этому рад и принял бы без всяких вопросов. Но сейчас Плющ относился к этой возможности более критично.
Что ему это даст? Выслушивать нытьё Лины и чувствовать пропасть между ними, которую нельзя преодолеть, потому что та всё расширяется? Да ещё после того, что сталочка сделала вчерашним вечером...
Но даже не это занимало Плюща больше всего.
Юноша раз за разом повторял в уме фразу, брошенную Линой Омелю: «Всё, что между нами было...» А что, собственно, могло быть такого, что так сильно привязало бы Лину к подростку?..
Плющ скрипнул зубами. Нет, он не должен вмешиваться. Не имеет права...
Хотя почему? Между теми двоими всё уже кончено, только до Лины, может, это ещё не дошло. А значит, он может рассчитывать узнать обо всём постфактум.
К кому подойти? Плющ недолго колебался, прежде чем сдвинуться с места. Лина может отказаться с ним говорить – да и вряд ли ответит полностью честно. А Омель Плющу казался более здравомыслящим.
Стараясь не привлекать внимания, молодой сталкер встал, сделал три шага к дереву, к которому прислонился подросток, и опустился на снег рядом с ним.
– Что случилось? – прошептал Омель, уловив приближение Плюща.
– Так вышло, что я слышал ваш с Линой последний разговор, – без обиняков сказал юноша. – Она упомянула о том, что между вами что-то было. Я бы хотел знать, что именно. В подробностях. Честно. Без утайки.
– Ты точно хочешь это знать? Ведь Лина может захотеть вернуться к тебе...
– А я этого не захочу! Выкладывай.
– Да. У нас с ней... было.
– Ясно... – процедил Плющ.
Осознание факта заняло секунду. Потом в душе сталкера поднялись негодование и обида.
Этот мелкий... с его бывшей подругой, с которой сам он ещё не!..
– Сколько?
– Тебе и это хочется знать?
– Я спрашиваю: сколько раз у вас с ней было?! – раздельно и чётко спросил Плющ, к концу фразы скатившись почти до рычания.
Секунда молчания, затем ответ:
– Два раза.
Плющ сам не знал, что на него нашло в тот момент.
Краем сознания он ощущал, как отвелась назад в замахе его правая рука, а потом резко устремилась к физиономии Омеля.
Но вместо челюсти, скулы или носа костяшки пальцев соприкоснулись с твёрдой от мороза корой дерева. Видимо, подросток почувствовал движение Плюща и успел уклониться.
Взрыв боли в кулаке и досады в мозгу заволок сознание какой-то пеленой. Плющ не помнил, как замахнулся снова и удар на этот раз достиг цели, не помнил, как бил ещё и ещё...
К действительности он вернулся, когда ему в скулу врезался кулак велка Зора.
Помотав головой, Плющ понял, что его держат двое велков, а над лежащим на снегу Омелем суетятся Лас, Ксюня и Иша.
«Это что сейчас со мной было? – подумал Плющ. – Это я... его?.. Но почему?! Я же не хотел...»
Тут подошла Лина. Взглянула на Плюща, на Омеля... затем влепила первому пощёчину, повернулась было к другому... однако махнула рукой и отошла прочь.
Лас поднялся, шагнул к Плющу, который отвёл взгляд в сторону, и сказал:
– Ты его вырубил. Поздравляю. Теперь молись кому угодно: Первосталку, Горесталкам, Зелме, Миронову, – только чтобы он очнулся и смог идти вместе с нами, когда придёт время. И чтобы он не утратил свою сверхспособность, пока не дезактивируют весь этот лес.
– Тридцать врагов, приближаются с запада, – вдруг раздался за спиной Ласа голос Омеля – приглушённый, как будто тот говорил во сне, и все тут же повернулись к лежащему подростку. – Хотят взять в кольцо. Сагней пятьдесят от кольца военных...
Видите? Я знаю всё о каждом из вас. – Человек в чёрном усмехнулся, обводя взглядом замерших в восхищении сталков, среди которых был жутко смущённый таким вниманием к себе Бным. – И сейчас вы все узнаете, что можете сделать уже сейчас, а чему можете под моим чутким надзором научиться.
* * *
Лес (4 километра на восток-северо-восток от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 61-й день зимы, 09:59.
Отряд расположился на привал.
На этот раз не было «непробиваемого» охранного периметра из постоянно готовых к бою солдат. Миронов понимал, что бойцам тоже нужно отдохнуть, но и полностью расслабиться было никак нельзя. Поэтому двенадцать солдат были разделены на два равных отряда.
Одни сидели на снегу, привалившись к деревьям, и либо дремали, либо пожёвывали брикеты концентратов и запивали их водой, которую получили из снега, набранного в опустевшие упаковки и растопленного с помощью бронеперчаток, через которые пропустили часть энергии из аккумуляторов.
Среди «отдыхающих» были и Миронов со взводным; они, правда, уже съели по полбрикета и теперь пребывали в напряжённом внимании, чтобы, если потребуется, сразу начать руководить бойцами. Оба, впрочем, хотели, чтобы всё-таки не потребовалось.
Другие, включив маскировку, стояли в указанных лейтенантом точках вокруг «лагеря» и мониторили обстановку, готовые мгновенно сигнализировать по общей связи о приближающемся противнике и приступить к отражению нападения, пока отдыхающая смена вскакивала бы и хватала бы плазменные ружья.
А в самом центре расположились сталки.
«Взрослая половина» заняла, как и солдаты, по дереву каждый. На этом настоял Миронов, чтобы нельзя было всех убить одним удачным выстрелом из плазмера. Ксюня дремала, Лас сидел и смотрел в её сторону; остальные подростки нарочно отсели подальше друг от друга и не смотрели ни на кого; а велки молча глядели вверх, в небо над лесом.
И лишь дети беспокойно спали вокруг двух деревьев, по грудь засыпанные снегом, чтобы их не продувал холодный ветер. За ними следила Иша, которая отняла у Зора эту обязанность, чему велк был только рад.
Но было одно обстоятельство, которое вызывало тревогу у всех. Поэтому и бдили Миронов с лейтенантом, которого подполковник ни разу не назвал по фамилии, и недоумённо смотрели в небо велки.
В чёрное небо.
В это утро солнце над этим регионом Сталкерры не взошло.
Пока отряд шёл вперёд, никто почти не задумывался о том, что скоро должно наступить утро. Лишь Миронов, поглядывая краем глаза на показания хронометра, прикидывал, как после рассвета так расположиться, чтобы свет наименее явно демаскировал всех.
В восьмом часу по федеральному времени все остановились на небольшой, минут на двадцать, отдых. Дети устали от долгого перехода, да и не всех сталкеры и Иша могли посадить себе на плечи. Велк Зор тогда раздал каждому из малышни по полбатончика, а то у них к тому времени уже громко урчало в животе. А на просьбу дать воды запить велк, поколебавшись, скрепя сердце разрешил съесть немного снега.
Но после восьми, когда уже должны были показаться первые проблески зари на востоке, всё так же было черным-черно. Разве что в тучах наметился тёмно-фиолетовый просвет с парочкой видимых звёзд, но это особо ни на что не повлияло.
Даже Миронов обратил внимание на почему-то не прекращающуюся темень лишь к половине девятого, когда в лесу должно было посветлеть настолько, что можно было бы идти с выключенными локаторами, не боясь «сослепу» врезаться в дерево.
Велк Зор ближе к девяти часам задал через Нурса подполковнику вопрос, есть ли мысли по поводу того, почему вокруг не светлеет. Миронов ответил, что пока сам точно не знает, но обещает в скором времени найти разгадку.
Так в темноте после девяти и устроились на отдых в неведении.
Одного из солдат отдыхающей смены подполковник попросил включить на пару минут режим маскировки и залезть на дерево, чтобы поверх леса взглянуть туда, откуда должно было показаться солнце.
И боец переслал Миронову на личный микрокомпьютер снимок с ультраоптики своего шлема, содержащий ответ на главный вопрос – «что случилось?» – и порождающий новый: «Как такое может быть?»
На изображении вместо солнца был виден чёрный диск с ослепительно-яркой каймой света. Точно такой же, как и при вчерашнем затмении.
«Почему спутник Сталкерры вновь закрывает солнце? – озадаченно подумал Миронов. – Или... продолжает ещё с вечера? Но этого просто не может быть! Какой бы ни была комбинация периодов вращения и обращения планеты вокруг звезды и спутника вокруг планеты, солнечное затмение не может длиться больше нескольких минут! Нет, это явно сделано искусственно – очевидно, с целью дезориентировать нас и деморализовать сталков... Вот только как? Видать, у мятежников действительно большие технические возможности, раз смогли на свою «базу» поставить движки такой мощности, чтобы постоянно сдвигать луну по орбите... Айвен Фокс, генеральский сын, чтоб тебя...»
Но проблему с продолжающейся «ночью» подполковник отодвинул на второй план.
Ведь не было никаких сомнений в том, что вражеский взвод, обезоруженный и высланный с планеты вместе с ампулой антидота, уже часов в восемь высадился вновь – с полными энергии аккумуляторами и новым оружием.
На отдельное звено мятежников из этого отряда и наткнулись бойцы, ещё недавно сопровождавшие тех к модулю, на котором враги и покинули на время Сталкерру, и догонявшие теперь группу Миронова по его приказу.
Завязалась перестрелка, в которую постепенно были вовлечены все двадцать или около того выживших в предыдущем бою мятежников. Какое-то время по каналу связи слышались только рубленые фразы приказов и неразборчивые крики.
Потом враги исчезли. Словно и не было их. Скорее всего, включили режим маскировки и рванули кто куда, поняв, что так быстро ничего не добьются.
Путь для двадцати с лишним бойцов Федерации был открыт.
Но опасность осталась. Ведь после стычки о недавнем присутствии ничто не напоминало: не было трупов. А значит, двадцать вооружённых и не видимых через тепловизор людей с недобрыми намерениями рыскали на этом берегу Сталки.
Оставалось только ждать, кто подоспеет быстрее: идущие кружным путём, чтобы была меньше вероятность привести за собой противника, но со знанием точных координат пункта назначения федеральные военные – или наугад блуждающие по лесу боевики.
А ведь список опасностей одним этим не исчерпывался.
Потому что врагов на северном берегу реки было больше, чем двадцать.
Ещё в полшестого, согласно сообщению двоих «трусишек»-военспецов, отряд мятежников, уничтоживший федеральный «лагерь запаса» у разгромленной базы, выдвинулся на север. Произведённые в разведчики специалисты направились следом, докладывая каждые десять минут о продвижении врага.
В полседьмого отряд, добравшийся почти до Сталки, разделился на три отделения.
Одно повернуло на запад, чтобы зайти в тыл двум десяткам федеральных солдат, которые вели позиционный бой с такими же по численности силами мятежников, не пуская тех в сторону удаляющейся группы Миронова.
Услышав об этом, подполковник связался с тем своим отрядом и сказал немедленно отступать на юг или север. Предпочтительнее – на север или даже на северо-запад, чтобы, уводя вражеские силы за собой, бойцы оказались как можно дальше от подступающего подкрепления мятежников.
И даже теперь те солдаты всё ещё водили по лесам к северо-западу от пепелища, оставшегося от Сталочной, превосходящего по численности противника.
Другое отделение «южного» взвода мятежников пересекло Сталку и, рассредоточившись, стало прочёсывать лес в поисках подполковника и опять улизнувших местных жителей.
Но это не они встретились с догоняющими своего непосредственного командира-лейтенанта солдатами Федерации. По крайней мере, «разведчик», приставленный Мироновым следить именно за этим вражеским отрядом, доложил о замеченной перестрелке, находясь более чем в километре к северу от эпицентра события. Ультраоптика шлема позволяла с лёгкостью рассмотреть на этом расстоянии рыжие всполохи плазмы на фоне полной темноты.
И, наконец, третий десяток врагов пошёл на восток вдоль южного берега реки, по-видимому, стремясь найти подполковника и сталков там.
Когда Миронов услышал о том от второго «разведчика», «прикреплённого» к этой группе противника, он вздохнул с некоторой долей облегчения: вот и ещё один отряд направился по ложному следу.
Главной опасностью в данный момент была вероятность, что двадцать человек повторного десанта и ещё десяток «поисковиков» могли так скоординировать свои действия, что обнаружение четырнадцати федералов и пятнадцати сталков стало бы вопросом десятков минут.
Но подполковник видел, что прямо сейчас местные дальше просто не пойдут, а бросить их означало проиграть то, из-за чего и вёлся этот конфликт, – поэтому и уповал на скорое прибытие подмоги.
...Внезапно в наушниках шлема прозвучало:
– Товарищ подполковник, мы на месте.
И сразу же – от одного из «часовых»:
– Внимание, рядом обнаружены объекты. Около двадцати, идентифицируются как свои. Ваши указания?
– Ничего не предпринимать. Отбой караулу. Выключить маскировку, расположиться на отдых. Остальным – то же самое.
И, переключив канал передачи, Миронов обратился к взводному, которому прибывшие также должны были доложить о присоединении к группе:
– Командуй, лейтенант.
– Рассредоточиться, встать кольцом вокруг временного расположения! В шахматном порядке, с дистанцией в пять метров по радиусу! Сохранять бдительность, обо всём докладывать незамедлительно!
– Есть! – в унисон ответили двадцать пять голосов.
«Хоть что-то сейчас можно назвать хорошим, – подумал Миронов, глядя в чёрное небо с тёмно-фиолетовыми просветами. – Мы наконец-то более-менее защищены. Следовательно, ещё сколько-то времени можем оставаться на месте. Наверное, с полчаса. Потом будем дальше уходить на северо-восток».
По часам утро должно было быть в самом разгаре. Но вместо него над этим регионом Сталкерры царила тьма.
И Миронов понимал, что настоящее утро здесь наступит вновь лишь тогда, когда с мятежниками будет покончено. А до этого надо было ещё дожить.
«Как ты там, Зелма?.. – подумал подполковник, повернув голову на восток, где сейчас находилась между планетой и солнцем гигантская вражеская база. – Надеюсь, тот урод тебя не убил. Вот бы тебе удалось сбежать оттуда... Я же знаю: ты можешь всё. Постарайся и на этот раз. Прошу тебя...»
Плющ тоже сидел отдельно от остальных в невесёлых раздумьях. Но, в отличие от Миронова, думал он не о том, почему продолжалось затмение, хотя в другое время не успокоился, пока не докопался бы до причины. Думал он и не об опасности столкновения с противником.
Нет, в данный момент молодого сталкера занимало совсем другое, что ещё полгода назад оставило бы его совершенно равнодушным.
Лина с Омелем тогда, после перестрелки, говорили о своих отношениях. Точнее, сталочка просила подростка не отвергать её, а тот отвечал, что не хочет и дальше идти у неё на поводу.
Проанализировав услышанное, Плющ сделал вывод, что Лина в поисках поддержки может вернуться к нему. В начале зимы он был бы этому рад и принял бы без всяких вопросов. Но сейчас Плющ относился к этой возможности более критично.
Что ему это даст? Выслушивать нытьё Лины и чувствовать пропасть между ними, которую нельзя преодолеть, потому что та всё расширяется? Да ещё после того, что сталочка сделала вчерашним вечером...
Но даже не это занимало Плюща больше всего.
Юноша раз за разом повторял в уме фразу, брошенную Линой Омелю: «Всё, что между нами было...» А что, собственно, могло быть такого, что так сильно привязало бы Лину к подростку?..
Плющ скрипнул зубами. Нет, он не должен вмешиваться. Не имеет права...
Хотя почему? Между теми двоими всё уже кончено, только до Лины, может, это ещё не дошло. А значит, он может рассчитывать узнать обо всём постфактум.
К кому подойти? Плющ недолго колебался, прежде чем сдвинуться с места. Лина может отказаться с ним говорить – да и вряд ли ответит полностью честно. А Омель Плющу казался более здравомыслящим.
Стараясь не привлекать внимания, молодой сталкер встал, сделал три шага к дереву, к которому прислонился подросток, и опустился на снег рядом с ним.
– Что случилось? – прошептал Омель, уловив приближение Плюща.
– Так вышло, что я слышал ваш с Линой последний разговор, – без обиняков сказал юноша. – Она упомянула о том, что между вами что-то было. Я бы хотел знать, что именно. В подробностях. Честно. Без утайки.
– Ты точно хочешь это знать? Ведь Лина может захотеть вернуться к тебе...
– А я этого не захочу! Выкладывай.
– Да. У нас с ней... было.
– Ясно... – процедил Плющ.
Осознание факта заняло секунду. Потом в душе сталкера поднялись негодование и обида.
Этот мелкий... с его бывшей подругой, с которой сам он ещё не!..
– Сколько?
– Тебе и это хочется знать?
– Я спрашиваю: сколько раз у вас с ней было?! – раздельно и чётко спросил Плющ, к концу фразы скатившись почти до рычания.
Секунда молчания, затем ответ:
– Два раза.
Плющ сам не знал, что на него нашло в тот момент.
Краем сознания он ощущал, как отвелась назад в замахе его правая рука, а потом резко устремилась к физиономии Омеля.
Но вместо челюсти, скулы или носа костяшки пальцев соприкоснулись с твёрдой от мороза корой дерева. Видимо, подросток почувствовал движение Плюща и успел уклониться.
Взрыв боли в кулаке и досады в мозгу заволок сознание какой-то пеленой. Плющ не помнил, как замахнулся снова и удар на этот раз достиг цели, не помнил, как бил ещё и ещё...
К действительности он вернулся, когда ему в скулу врезался кулак велка Зора.
Помотав головой, Плющ понял, что его держат двое велков, а над лежащим на снегу Омелем суетятся Лас, Ксюня и Иша.
«Это что сейчас со мной было? – подумал Плющ. – Это я... его?.. Но почему?! Я же не хотел...»
Тут подошла Лина. Взглянула на Плюща, на Омеля... затем влепила первому пощёчину, повернулась было к другому... однако махнула рукой и отошла прочь.
Лас поднялся, шагнул к Плющу, который отвёл взгляд в сторону, и сказал:
– Ты его вырубил. Поздравляю. Теперь молись кому угодно: Первосталку, Горесталкам, Зелме, Миронову, – только чтобы он очнулся и смог идти вместе с нами, когда придёт время. И чтобы он не утратил свою сверхспособность, пока не дезактивируют весь этот лес.
– Тридцать врагов, приближаются с запада, – вдруг раздался за спиной Ласа голос Омеля – приглушённый, как будто тот говорил во сне, и все тут же повернулись к лежащему подростку. – Хотят взять в кольцо. Сагней пятьдесят от кольца военных...
