– Нет, если мы пришли требовать у Фокса ответа за всё, то мы должны это сделать. Да и потом, это они сейчас в итоге загнаны в зал, и это мы будем контролировать выход оттуда. Ведь ты же говорила, что там всего одна дверь?
– Если и есть другие, то они хорошо замаскированы. И вряд ли предназначены для «шестёрок» Фокса или тем более сталков...
– В любом случае это может быть ловушкой, – задумчиво проговорил Миронов. – Так, надо бы проверить коридоры: не скрываются ли там боевики?.. Глебов! Иди сюда!
– Да, товарищ подполковник?
Один из солдат отделился от группы и подошёл к командиру.
– Возьми несколько человек и прошерсти тут всё на полкилометра вокруг. Мне важно знать, нет ли там кого...
– Слушаюсь!
Через считанные секунды мини-отряд из шести бойцов отправился дальше по коридору, в который Миронов решил не соваться.
Все остальные укрылись за поворотом, ощетинившись во все стороны стволами плазмеров, чтобы не пропустить возможное внезапное нападение. Но как и на планете, «снаружи» оборону готовились держать военные, а сталки заняли места у них за спиной.
Прошло несколько минут. Миронов увидел неожиданно появившиеся из-за поворота на другом конце коридора чёрные фигуры, но на спуск плазмера не нажал. Компьютер шлема опознал инфометку «свой» на броне каждого из них.
– Чисто, – кратко отрапортовал Глебов по каналу связи, приближаясь к командиру отряда.
– Значит, можем идти на штурм, – сказал Миронов и обратился ко всем: – Так, слушайте меня! Сейчас все идём по коридору – туда, куда укажу я или капитан Видевская. Впереди – пленные, за ними – два бойца... держите плазмеры нацеленными им в спину... потом я с товарищем капитаном, за нами сталки, оставшиеся солдаты замыкают. Всё ясно?
– Так точно! – ответил ему дружный хор, в котором подполковник распознал на слух и голос велка Нурса.
– Перестроиться!
На это ушло секунд десять, не больше. Прошмыгнули вперёд солдаты из хвоста отряда вместе с захваченными пилотами, группа Глебова проследовала на их прежнее место. Сталки молча наблюдали за всем этим, сжимая в руках оружие.
– Ну всё, космос в помощь, – прошептал Миронов и затем громко приказал: – Идём!
И они пошли.
На всём пути до двери зала им так же не встретился ни один боевик. Были слышны лишь осторожные шаги магнитных подошв по полу да шумное дыхание взволнованных сталков. Напряжение росло, но уже скоро предстояло дать ему выход.
Наконец, отряд остановился в самом конце длинного, несколько раз изломанного под прямым углом коридора. Это был тупик, откуда можно было идти разве что назад – или вперёд, через стальную дверь в помещение.
Миронов и Зелма переглянулись. Оба будто хотели что-то сказать, но что именно, не знали. Да это было и не нужно: встретившиеся глаза без слов сказали всё, что было важно для этих двоих в данный момент.
Потом подполковник кивнул, и разведчица поудобнее перехватила в руках плазмер.
– Отойдите! – приказал Миронов тем, кто находился впереди, и пилоты с «конвойными» отступили к стене.
В образовавшийся проход встали он сам и Зелма, нацелив оружие на стальной прямоугольник.
– По команде... Три, два, один... Огонь!
И в дверь ударили два плазменных сгустка. Затем опять и опять, пока сталь не проплавилась насквозь и не образовалась дыра, в которую мог пройти человек. Точнее, мог бы, не капай жидкий металл с её верхнего края на пол.
Миронов опустил плазменное ружьё и достал из набедренного кармана брони бластер. А потом выстрелил несколько раз в лужу расплавленной стали на полу и следом – по краям дыры, «опоясав» её струями газа обычной температуры и высокого давления.
Когда он закончил, Зелма увидела, что расплав практически застыл, хоть и был всё ещё раскалён добела. «Спасибо за заботу, Александр Васильевич», – подумала она.
По жесту подполковника пленные вернулись на своё место впереди отряда. И через дыру они явно могли видеть, что сейчас происходило в зале.
– Что там? – спросил Миронов.
Ведь если там никого нет, сейчас из какого-нибудь потайного люка на потолке мог выпрыгнуть десяток боевиков и вмиг положить весь отряд к чёртовой бабушке...
– Полно народу, – ответил за «своего» пилота один из «конвойных». – Все в броне... с оружием... нацеленным на дверь. Похоже, заждались нас...
– Идите вперёд, – сказал Миронов. – Начнут стрелять – бросайте пленников, и все назад...
Под прицелом плазмеров пилоты медленно прошли сквозь дыру, подняли руки и закричали:
– Не стреляйте! Мы свои...
Выстрелов не последовало. Судя по всему, в зале ожидали не только этих двоих, но и всю компанию.
– Пошли, – бросил Миронов и вместе с Зелмой вслед за парой бойцов вошёл в помещение.
«А они хорошо подготовились», – подумал он, с плазмером наперевес отпрыгивая от двери, чтобы освободить проход, и прицелился в того, кто стоял слева, на сцене.
Вокруг были одни чёрные фигуры в броне. Пара десятков целилась справа и сверху, со зрительских рядов. Пятеро – от противоположной по отношению ко входу стены, ещё десяток – со сцены. Но лишь один человек стоял с поднятым щитком шлема. На него-то и наставил дуло плазмера подполковник.
Это был Фокс. Окружённый боевиками, он стоял на сцене и поигрывал бластером в руках без бронеперчаток. И смотрел на тех, кто врывался сейчас в зал, со своей обычной усмешкой, – как подумала Зелма, с оттенком самоуверенности.
Когда весь отряд вошёл в помещение и встал полукругом у двери, нацелив оружие на мятежников (прямо впереди – двое пилотов, за ними – как раз тот самый полукруг солдат с Мироновым и Видевской и совсем позади – семеро сталков), Фокс коротко рассмеялся и сказал:
– Ну вот мы и встретились... Александр Васильевич. Хотя, признаться, не был до конца уверен, удастся ли вас провести. И теперь вижу: всё же удалось.
– Ты о чём? – настороженно спросил Миронов.
– Обернитесь. А потом бросьте оружие и медленно поднимите руки.
«Нет! Этого не может...» – подумал подполковник, поворачивая голову... но застыл на секунду в молчаливом шоке, когда увидел то, на что намекал Фокс.
Сталки пятились от двери в глубь зала, и солдаты невольно продвигались вперёд, освобождая им место. А в помещение входили боевики с плазмерами наизготовку и выстраивались по обеим сторонам от входа.
«Мы всё-таки угодили в ловушку, – понял Миронов. – Но как?.. Разве что эти двигались следом за нами: сначала отдалились, чтобы мы их не нашли, а затем приблизились... и зажали-таки нас сзади».
– Мистер Фокс, можно нам отойти к вам? – спросил один из пилотов, продолжавших держать руки поднятыми. – Мы не с ними, у нас не было выбора...
– Выбор, – ответил Фокс, не сгоняя с лица усмешку, – есть всегда.
Он вскинул руку с бластером и выстрелил два раза.
Головы пилотов будто бы взорвались, забрызгав кровью и чем-то белым броню ближайших солдат и пол под ногами. «Как у того мута, – вспомнила разведчица. – В тот день, когда Матвей первым попросил меня о сотрудничестве...»
А потом два тела без звука повалились на металлическое покрытие, на котором появились две растекающиеся красные лужицы.
Кого-то из сталков негромко вырвало. Зелма стряхнула попавшие на лицо кровавые капли и посмотрела на Фокса. Но её взгляде не было и следа уважения или сочувствия, которые она втайне испытывала к нему после его рассказа о себе. Теперь её глаза превратились в две голубые льдинки, излучавшие лишь ненависть и презрение.
– Бросайте оружие. Или умрёте прямо сейчас. Все. Дружно, – сказал Фокс и качнул бластером. – Ну!
«Эх, Зелма, и чем ты думала, когда убегала отсюда?.. – подумал Миронов, первым положил плазмер на пол и поднял руки. – До бластера дотянуться не успею. А жаль. Сейчас бы с чувством облегчения прострелил этому гаду голову и погиб бы от плазменного облака, которое в меня бы полетело».
За подполковником оружие бросила Зелма, после неё – солдаты. Параллельно разоружались сталки, складывая «стволы», мачеты и самопалы у ног боевиков из подкрепления.
Вскоре все военные и «профедералы» стояли в центре круга из лежащего на полу оружия с поднятыми руками – точно принимали участие в каком-то странном, неестественном ритуале.
Проблема заключалась в том, что именно их собирались «изгнать» те, кто находился вне круга. Изгнать с помощью плазмеров – туда, откуда обычно нельзя вернуться.
Усмешка на лице Фокса стала шире, превратившись в оскал маньяка, вплотную приблизившегося к вожделенной цели.
– Вы ввязались в игру, в которой можно только победить или погибнуть, – сказал он. – К несчастью для вас, вы проиграли. Я бы мог проявить к вам то, что вы называете милосердием: пощадить вас, заковать в наручники, стереть память, переписать личность... да только я знаю, что полностью ничего переписать не удастся. Даже сейчас я чувствую внутри себя отголоски моего былого уважения к вам, господин Миронов...
Фокс снова коротко рассмеялся – на этот раз с оттенком горечи.
– Вы ведь всё равно на каком-то самом глубинном уровне будете считать, что Федерация – добро, а мы – зло. А зачем мне такие агенты, которым я не могу доверять на сто процентов?.. Закройте глаза и приготовьтесь к новой жизни по ту сторону барьера, или во что вы там верите... Будьте уверены, Федерация вас не забудет.
«Неужели я придумала именно это? – с досадой подумала Зелма. Её взгляд продолжал буравить лицо Фокса, но, к сожалению, не мог забраться к тому в мозг и выжечь там всё его снисходительное презрение к федералам. – Неужели вот так всё и должно закончиться?.. Будь ты проклят, Фокс. И с тобой все твои прихвостни».
Тем временем бластер замер, нацеленный разведчице в грудь. Зелма встретилась глазами с Фоксом, тот моргнул... и нажал на спуск.
Вдруг что-то метнулось наперерез зелёной струе газа – и разведчица словно бы в замедленной съёмке увидела, как разбивается растворяющимися в воздухе брызгами выстрел об зависшее, казалось, на миг в воздухе чьё-то тонкое тело...
Тело в меховой куртке и штанах на размер больше необходимого.
«Это же...» – потрясённо подумала Зелма, приоткрыв рот и распахнув глаза.
Даже у Фокса в тот момент будто промелькнуло во взгляде что-то вроде растерянности...
А затем бесконечно долгое мгновение кончилось, и тело упало на пол – рядом с двоими «обезглавленными» пилотами.
Тело подростка в одежде сталка.
– Омель... – еле слышно прошептала Лина за спиной у Зелмы.
«...он», – докончила свою мысль разведчица.
На секунду в зале воцарилась полная тишина. Никто не двигался. Фокс продолжал целиться из бластера в Зелму, но на лице главаря мятежников появилось озадаченное выражение.
А потом...
– Омель!!! – раздался крик настолько громкий, что все компьютеры шлемов автоматически приглушили его до приемлемого уровня.
Женский крик. Но он принадлежал точно не сталочкам и не Зелме.
Челюсть разведчицы в буквальном смысле отвисла, когда с нижнего ряда обитых синтепластом кресел спрыгнула одна из фигур в броне и побежала через зал к лежащему на полу подростку с дырой в груди.
– Омель! – снова крикнула женщина в боевой экипировке, и Зелма узнала её по голосу.
«Это же...» – подумала Видевская – уже не в силах изумиться чему-либо сильнее.
Женщина подбежала к телу подростка, рухнула рядом с ним на колени, положила руки на плечи и повторила через внешний динамик шлема:
– Омель...
– Мама... – прошептал подросток, зажимая руками огромную рану, из которой буквально струями хлестала кровь, и закрыл глаза.
«...она», – докончила свою мысль разведчица.
Мать Омеля повернула голову к Фоксу, который всё ещё стоял с поднятым бластером в руке – и, казалось, был недоволен тем, что выстроенный им сценарий внезапно нарушился.
– Ты убил его! – выкрикнула она на языке сталков. – Ты убил моего мальчика! Я тебя сейчас!..
Она развернула было свой плазмер в сторону Фокса, но несколько боевиков со сцены разом выстрелило в женщину, и её отбросило метров на пять назад и повалило на спину. На секунду она заорала от боли – но тут же затихла.
А затем начался хаос.
Зелма не заметила, кто первым выстрелил со зрительских рядов по сцене. Поняла только: справа – сталки, напротив, слева и сзади – мятежники.
Через мгновение рыжие трассы уже вовсю мелькали между концами зала. А те пятеро, что стояли напротив входа, присоединились к тем, кто стоял на сцене, и стали стрелять по сталкам, облачённым в броню.
Несмотря на то что гравитация была в несколько раз меньше, чем на Сталкерре, отдача не заставляла стрелков отлетать назад: магнитоступы крепко держали их на ногах – даже сквозь синтепласт, покрывавший сцену.
Видевская упала на колени, схватила свой плазмер... и увидела, как Фокс, прячась за спинами боевиков, открывает в стене за сценой незаметную до этого дверь и исчезает за ней.
Просвистела зелёная вспышка, газ ударился о стену там, где только что был Фокс, – это Миронов успел выхватить свой бластер и выстрелить.
Зелма обернулась и заметила всполохи плазмы у самой двери, где находились «профедеральные» сталки.
«Только бы никого из них больше не убили...» – подумала она, метнулась было к ним... и поняла, что это её опасение напрасно.
Сталки хватали с пола своё оружие, катались по металлическому покрытию, уходя от сгустков плазмы, и стреляли в боевиков, которые, как показалось Зелме, открыли огонь первыми – но, к счастью, пока ни в кого не попали. К уроженцам Сталкерры присоединились и некоторые солдаты, так что на этой стороне поля боя силы были примерно равны.
И у федералов было место для манёвров, в то время как боевики стояли у самой стены и любое их движение в сторону противника встречалось выстрелами из плазмеров. Через несколько секунд «подкрепление» мятежников стало отступать в коридор через дыру в двери, а солдаты, опять оттеснив сталков, к ней, наоборот, подходили.
Но Зелма заметила сражающимися только пятерых «своих» аборигенов. «А где... – подумала она, обернулась и увидела... – ...Лина?»
Сталочка рыдала над телом Омеля, тряся его за плечи. Имя подростка снова и снова срывалось с её губ – с каждым разом всё тише.
Вдруг Лину оттолкнул в сторону Миронов, который опустился рядом на пол и стал рыться в уже вытащенной наружу аптечке.
– Зелма! – крикнул он, не оборачиваясь. – Бери сталков, догоняй Фокса! А я тут...
– За мной! – тут же махнула рукой разведчица и вдоль стены побежала к сцене, пригнувшись, чтобы не попасть под шальную струю плазмы.
Пятеро сталков и свободные солдаты последовали за Видевской.
На полпути к сцене они стали стрелять в стоявших там боевиков, которые заметили их на миг позже, чем надо, и потеряли двоих, прежде чем отвлеклись на это. Но в тех палили и сталки с другого конца зала, поэтому, когда федералы запрыгнули на сцену, обезоружить и повалить на пол пришлось всего пятерых. Остальным это было уже не нужно.
Огненная буря прекратилась так же внезапно, как и началась.
Трое выживших боевиков из тех пятерых, что стреляли по облачённым в броню сталкам от противоположной от входа стены, сами бросили оружие и подняли руки.
Уроженцам Сталкерры повезло меньше: из двух десятков признаки жизни на зрительских рядах подавало лишь несколько человек. Одни стонали от боли, другие склонялись над первыми или над теми, кто лежал на сиденьях вообще без звука, и что-то кричали.
– Если и есть другие, то они хорошо замаскированы. И вряд ли предназначены для «шестёрок» Фокса или тем более сталков...
– В любом случае это может быть ловушкой, – задумчиво проговорил Миронов. – Так, надо бы проверить коридоры: не скрываются ли там боевики?.. Глебов! Иди сюда!
– Да, товарищ подполковник?
Один из солдат отделился от группы и подошёл к командиру.
– Возьми несколько человек и прошерсти тут всё на полкилометра вокруг. Мне важно знать, нет ли там кого...
– Слушаюсь!
Через считанные секунды мини-отряд из шести бойцов отправился дальше по коридору, в который Миронов решил не соваться.
Все остальные укрылись за поворотом, ощетинившись во все стороны стволами плазмеров, чтобы не пропустить возможное внезапное нападение. Но как и на планете, «снаружи» оборону готовились держать военные, а сталки заняли места у них за спиной.
Прошло несколько минут. Миронов увидел неожиданно появившиеся из-за поворота на другом конце коридора чёрные фигуры, но на спуск плазмера не нажал. Компьютер шлема опознал инфометку «свой» на броне каждого из них.
– Чисто, – кратко отрапортовал Глебов по каналу связи, приближаясь к командиру отряда.
– Значит, можем идти на штурм, – сказал Миронов и обратился ко всем: – Так, слушайте меня! Сейчас все идём по коридору – туда, куда укажу я или капитан Видевская. Впереди – пленные, за ними – два бойца... держите плазмеры нацеленными им в спину... потом я с товарищем капитаном, за нами сталки, оставшиеся солдаты замыкают. Всё ясно?
– Так точно! – ответил ему дружный хор, в котором подполковник распознал на слух и голос велка Нурса.
– Перестроиться!
На это ушло секунд десять, не больше. Прошмыгнули вперёд солдаты из хвоста отряда вместе с захваченными пилотами, группа Глебова проследовала на их прежнее место. Сталки молча наблюдали за всем этим, сжимая в руках оружие.
– Ну всё, космос в помощь, – прошептал Миронов и затем громко приказал: – Идём!
И они пошли.
На всём пути до двери зала им так же не встретился ни один боевик. Были слышны лишь осторожные шаги магнитных подошв по полу да шумное дыхание взволнованных сталков. Напряжение росло, но уже скоро предстояло дать ему выход.
Наконец, отряд остановился в самом конце длинного, несколько раз изломанного под прямым углом коридора. Это был тупик, откуда можно было идти разве что назад – или вперёд, через стальную дверь в помещение.
Миронов и Зелма переглянулись. Оба будто хотели что-то сказать, но что именно, не знали. Да это было и не нужно: встретившиеся глаза без слов сказали всё, что было важно для этих двоих в данный момент.
Потом подполковник кивнул, и разведчица поудобнее перехватила в руках плазмер.
– Отойдите! – приказал Миронов тем, кто находился впереди, и пилоты с «конвойными» отступили к стене.
В образовавшийся проход встали он сам и Зелма, нацелив оружие на стальной прямоугольник.
– По команде... Три, два, один... Огонь!
И в дверь ударили два плазменных сгустка. Затем опять и опять, пока сталь не проплавилась насквозь и не образовалась дыра, в которую мог пройти человек. Точнее, мог бы, не капай жидкий металл с её верхнего края на пол.
Миронов опустил плазменное ружьё и достал из набедренного кармана брони бластер. А потом выстрелил несколько раз в лужу расплавленной стали на полу и следом – по краям дыры, «опоясав» её струями газа обычной температуры и высокого давления.
Когда он закончил, Зелма увидела, что расплав практически застыл, хоть и был всё ещё раскалён добела. «Спасибо за заботу, Александр Васильевич», – подумала она.
По жесту подполковника пленные вернулись на своё место впереди отряда. И через дыру они явно могли видеть, что сейчас происходило в зале.
– Что там? – спросил Миронов.
Ведь если там никого нет, сейчас из какого-нибудь потайного люка на потолке мог выпрыгнуть десяток боевиков и вмиг положить весь отряд к чёртовой бабушке...
– Полно народу, – ответил за «своего» пилота один из «конвойных». – Все в броне... с оружием... нацеленным на дверь. Похоже, заждались нас...
– Идите вперёд, – сказал Миронов. – Начнут стрелять – бросайте пленников, и все назад...
Под прицелом плазмеров пилоты медленно прошли сквозь дыру, подняли руки и закричали:
– Не стреляйте! Мы свои...
Выстрелов не последовало. Судя по всему, в зале ожидали не только этих двоих, но и всю компанию.
– Пошли, – бросил Миронов и вместе с Зелмой вслед за парой бойцов вошёл в помещение.
«А они хорошо подготовились», – подумал он, с плазмером наперевес отпрыгивая от двери, чтобы освободить проход, и прицелился в того, кто стоял слева, на сцене.
Вокруг были одни чёрные фигуры в броне. Пара десятков целилась справа и сверху, со зрительских рядов. Пятеро – от противоположной по отношению ко входу стены, ещё десяток – со сцены. Но лишь один человек стоял с поднятым щитком шлема. На него-то и наставил дуло плазмера подполковник.
Это был Фокс. Окружённый боевиками, он стоял на сцене и поигрывал бластером в руках без бронеперчаток. И смотрел на тех, кто врывался сейчас в зал, со своей обычной усмешкой, – как подумала Зелма, с оттенком самоуверенности.
Когда весь отряд вошёл в помещение и встал полукругом у двери, нацелив оружие на мятежников (прямо впереди – двое пилотов, за ними – как раз тот самый полукруг солдат с Мироновым и Видевской и совсем позади – семеро сталков), Фокс коротко рассмеялся и сказал:
– Ну вот мы и встретились... Александр Васильевич. Хотя, признаться, не был до конца уверен, удастся ли вас провести. И теперь вижу: всё же удалось.
– Ты о чём? – настороженно спросил Миронов.
– Обернитесь. А потом бросьте оружие и медленно поднимите руки.
«Нет! Этого не может...» – подумал подполковник, поворачивая голову... но застыл на секунду в молчаливом шоке, когда увидел то, на что намекал Фокс.
Сталки пятились от двери в глубь зала, и солдаты невольно продвигались вперёд, освобождая им место. А в помещение входили боевики с плазмерами наизготовку и выстраивались по обеим сторонам от входа.
«Мы всё-таки угодили в ловушку, – понял Миронов. – Но как?.. Разве что эти двигались следом за нами: сначала отдалились, чтобы мы их не нашли, а затем приблизились... и зажали-таки нас сзади».
– Мистер Фокс, можно нам отойти к вам? – спросил один из пилотов, продолжавших держать руки поднятыми. – Мы не с ними, у нас не было выбора...
– Выбор, – ответил Фокс, не сгоняя с лица усмешку, – есть всегда.
Он вскинул руку с бластером и выстрелил два раза.
Головы пилотов будто бы взорвались, забрызгав кровью и чем-то белым броню ближайших солдат и пол под ногами. «Как у того мута, – вспомнила разведчица. – В тот день, когда Матвей первым попросил меня о сотрудничестве...»
А потом два тела без звука повалились на металлическое покрытие, на котором появились две растекающиеся красные лужицы.
Кого-то из сталков негромко вырвало. Зелма стряхнула попавшие на лицо кровавые капли и посмотрела на Фокса. Но её взгляде не было и следа уважения или сочувствия, которые она втайне испытывала к нему после его рассказа о себе. Теперь её глаза превратились в две голубые льдинки, излучавшие лишь ненависть и презрение.
– Бросайте оружие. Или умрёте прямо сейчас. Все. Дружно, – сказал Фокс и качнул бластером. – Ну!
«Эх, Зелма, и чем ты думала, когда убегала отсюда?.. – подумал Миронов, первым положил плазмер на пол и поднял руки. – До бластера дотянуться не успею. А жаль. Сейчас бы с чувством облегчения прострелил этому гаду голову и погиб бы от плазменного облака, которое в меня бы полетело».
За подполковником оружие бросила Зелма, после неё – солдаты. Параллельно разоружались сталки, складывая «стволы», мачеты и самопалы у ног боевиков из подкрепления.
Вскоре все военные и «профедералы» стояли в центре круга из лежащего на полу оружия с поднятыми руками – точно принимали участие в каком-то странном, неестественном ритуале.
Проблема заключалась в том, что именно их собирались «изгнать» те, кто находился вне круга. Изгнать с помощью плазмеров – туда, откуда обычно нельзя вернуться.
Усмешка на лице Фокса стала шире, превратившись в оскал маньяка, вплотную приблизившегося к вожделенной цели.
– Вы ввязались в игру, в которой можно только победить или погибнуть, – сказал он. – К несчастью для вас, вы проиграли. Я бы мог проявить к вам то, что вы называете милосердием: пощадить вас, заковать в наручники, стереть память, переписать личность... да только я знаю, что полностью ничего переписать не удастся. Даже сейчас я чувствую внутри себя отголоски моего былого уважения к вам, господин Миронов...
Фокс снова коротко рассмеялся – на этот раз с оттенком горечи.
– Вы ведь всё равно на каком-то самом глубинном уровне будете считать, что Федерация – добро, а мы – зло. А зачем мне такие агенты, которым я не могу доверять на сто процентов?.. Закройте глаза и приготовьтесь к новой жизни по ту сторону барьера, или во что вы там верите... Будьте уверены, Федерация вас не забудет.
Главарь мятежников плавно подвигал дулом бластера, выбирая первую цель.
«Неужели я придумала именно это? – с досадой подумала Зелма. Её взгляд продолжал буравить лицо Фокса, но, к сожалению, не мог забраться к тому в мозг и выжечь там всё его снисходительное презрение к федералам. – Неужели вот так всё и должно закончиться?.. Будь ты проклят, Фокс. И с тобой все твои прихвостни».
Тем временем бластер замер, нацеленный разведчице в грудь. Зелма встретилась глазами с Фоксом, тот моргнул... и нажал на спуск.
Вдруг что-то метнулось наперерез зелёной струе газа – и разведчица словно бы в замедленной съёмке увидела, как разбивается растворяющимися в воздухе брызгами выстрел об зависшее, казалось, на миг в воздухе чьё-то тонкое тело...
Тело в меховой куртке и штанах на размер больше необходимого.
«Это же...» – потрясённо подумала Зелма, приоткрыв рот и распахнув глаза.
Даже у Фокса в тот момент будто промелькнуло во взгляде что-то вроде растерянности...
А затем бесконечно долгое мгновение кончилось, и тело упало на пол – рядом с двоими «обезглавленными» пилотами.
Тело подростка в одежде сталка.
– Омель... – еле слышно прошептала Лина за спиной у Зелмы.
«...он», – докончила свою мысль разведчица.
На секунду в зале воцарилась полная тишина. Никто не двигался. Фокс продолжал целиться из бластера в Зелму, но на лице главаря мятежников появилось озадаченное выражение.
А потом...
– Омель!!! – раздался крик настолько громкий, что все компьютеры шлемов автоматически приглушили его до приемлемого уровня.
Женский крик. Но он принадлежал точно не сталочкам и не Зелме.
Челюсть разведчицы в буквальном смысле отвисла, когда с нижнего ряда обитых синтепластом кресел спрыгнула одна из фигур в броне и побежала через зал к лежащему на полу подростку с дырой в груди.
– Омель! – снова крикнула женщина в боевой экипировке, и Зелма узнала её по голосу.
«Это же...» – подумала Видевская – уже не в силах изумиться чему-либо сильнее.
Женщина подбежала к телу подростка, рухнула рядом с ним на колени, положила руки на плечи и повторила через внешний динамик шлема:
– Омель...
– Мама... – прошептал подросток, зажимая руками огромную рану, из которой буквально струями хлестала кровь, и закрыл глаза.
«...она», – докончила свою мысль разведчица.
Мать Омеля повернула голову к Фоксу, который всё ещё стоял с поднятым бластером в руке – и, казалось, был недоволен тем, что выстроенный им сценарий внезапно нарушился.
– Ты убил его! – выкрикнула она на языке сталков. – Ты убил моего мальчика! Я тебя сейчас!..
Она развернула было свой плазмер в сторону Фокса, но несколько боевиков со сцены разом выстрелило в женщину, и её отбросило метров на пять назад и повалило на спину. На секунду она заорала от боли – но тут же затихла.
А затем начался хаос.
Зелма не заметила, кто первым выстрелил со зрительских рядов по сцене. Поняла только: справа – сталки, напротив, слева и сзади – мятежники.
Через мгновение рыжие трассы уже вовсю мелькали между концами зала. А те пятеро, что стояли напротив входа, присоединились к тем, кто стоял на сцене, и стали стрелять по сталкам, облачённым в броню.
Несмотря на то что гравитация была в несколько раз меньше, чем на Сталкерре, отдача не заставляла стрелков отлетать назад: магнитоступы крепко держали их на ногах – даже сквозь синтепласт, покрывавший сцену.
Видевская упала на колени, схватила свой плазмер... и увидела, как Фокс, прячась за спинами боевиков, открывает в стене за сценой незаметную до этого дверь и исчезает за ней.
Просвистела зелёная вспышка, газ ударился о стену там, где только что был Фокс, – это Миронов успел выхватить свой бластер и выстрелить.
Зелма обернулась и заметила всполохи плазмы у самой двери, где находились «профедеральные» сталки.
«Только бы никого из них больше не убили...» – подумала она, метнулась было к ним... и поняла, что это её опасение напрасно.
Сталки хватали с пола своё оружие, катались по металлическому покрытию, уходя от сгустков плазмы, и стреляли в боевиков, которые, как показалось Зелме, открыли огонь первыми – но, к счастью, пока ни в кого не попали. К уроженцам Сталкерры присоединились и некоторые солдаты, так что на этой стороне поля боя силы были примерно равны.
И у федералов было место для манёвров, в то время как боевики стояли у самой стены и любое их движение в сторону противника встречалось выстрелами из плазмеров. Через несколько секунд «подкрепление» мятежников стало отступать в коридор через дыру в двери, а солдаты, опять оттеснив сталков, к ней, наоборот, подходили.
Но Зелма заметила сражающимися только пятерых «своих» аборигенов. «А где... – подумала она, обернулась и увидела... – ...Лина?»
Сталочка рыдала над телом Омеля, тряся его за плечи. Имя подростка снова и снова срывалось с её губ – с каждым разом всё тише.
Вдруг Лину оттолкнул в сторону Миронов, который опустился рядом на пол и стал рыться в уже вытащенной наружу аптечке.
– Зелма! – крикнул он, не оборачиваясь. – Бери сталков, догоняй Фокса! А я тут...
– За мной! – тут же махнула рукой разведчица и вдоль стены побежала к сцене, пригнувшись, чтобы не попасть под шальную струю плазмы.
Пятеро сталков и свободные солдаты последовали за Видевской.
На полпути к сцене они стали стрелять в стоявших там боевиков, которые заметили их на миг позже, чем надо, и потеряли двоих, прежде чем отвлеклись на это. Но в тех палили и сталки с другого конца зала, поэтому, когда федералы запрыгнули на сцену, обезоружить и повалить на пол пришлось всего пятерых. Остальным это было уже не нужно.
Огненная буря прекратилась так же внезапно, как и началась.
Трое выживших боевиков из тех пятерых, что стреляли по облачённым в броню сталкам от противоположной от входа стены, сами бросили оружие и подняли руки.
Уроженцам Сталкерры повезло меньше: из двух десятков признаки жизни на зрительских рядах подавало лишь несколько человек. Одни стонали от боли, другие склонялись над первыми или над теми, кто лежал на сиденьях вообще без звука, и что-то кричали.
