30 лет назад
– ...Метеоры! – воскликнул второй пилот колонизационного корабля «Би-202», глядя на экран бортового компьютера, где мигало красным предупреждение о метеорной опасности и показывалась траектория приближающегося потока космических камней, на которой как раз и находился корабль, готовившийся зайти на предпосадочную орбиту вокруг планеты
– Вижу, – ответил первый пилот (постарше и поопытнее своего напарника). – Какие-то странные метеоры: и скорость у них очень большая, и летят почти точно от спутника планеты – и, главное, прямо на нас... Но не волнуйся: у нас же прочный корпус, должен, по идее, выдержать... Хотя лучше на всякий случай уйти из-под удара, а то мало как всё может обернуться...
Пилоты взяли управление на себя и начали уводить судно из зоны поражения.
– Чёрт, не успеваем! – сказал первый пилот спустя минуту. – Ширина и скорость потока слишком высоки! Выводим реактор на максимум!
– Так уже!..
– Что?! Пробуй ещё увеличить мощность!
– Невозможно! В программе стоит запрет!..
– О космос, – пробормотал первый пилот, продолжая крепко сжимать штурвал и понимая, что в данный момент они больше ничего не смогут сделать. – Значит, придётся просто ждать. Только бы всё обошлось...
Тем временем расстояние между фронтом метеоров и кораблём значительно сократилось. Совсем скоро «Би-202» должны были сотрясти удары, которые с большой вероятностью могли превратить штатную посадку на планету в аварийную.
Вдруг второй пилот сообщил:
– Капитан, тут прямо по курсу небольшая гравитационная аномалия...
– Отходим в сторону.
– Тогда мы попадём в самую струю метеоров!
– Ну что за... Значит, ищем компромисс! – рассердился первый пилот. – Нас всё равно накроет, и мы должны минимизировать угрозу...
В это время поток космических камней настиг-таки безуспешно пытавшийся от него сбежать корабль. Булыжники врезались в борта, сотрясали главную рубку, грозили добраться до реактора, спрятанного в кормовой части корпуса. На мониторе в красках показывалось, как надрываются защитные системы, старающиеся спасти корабль от разрушения.
А одновременно с этим «Би-202» непроизвольно изменял направление своего движения под действием аномалии, к которой приближался.
– Надеюсь... – произнёс первый пилот.
И в этот момент корабль раскололся на две части, которые затем стали распадаться на более мелкие куски. На отсеки.
А гравитационные силы небольшого по меркам космоса сгустка тёмной материи изменили направления, по которым фрагменты судна стали приближаться к планете, в результате чего вектор падения основной массы обломков сместился.
В сторону единственной на весь этот мир деревни местных жителей.
НОВЫЙ ЭТАП
1. Обломки. Примирение
Лес (16 километров к востоку от деревни Сталочной), 30-й год после Звездопада, 89-й день осени.
Металлоискатель, встроенный в рукав комбинезона, запищал. Зелма остановилась, посмотрела под ноги, сфотографировала камерой шлема очередной найденный металлический обломок, с наручного компьютера открыла голографическую карту местности, увеличила масштаб, нашла нужное место и с голографической же клавиатуры поставила туда номер 171.
Плющ тут же подобрал обломок величиной примерно с ладонь, вынул из кармана пластиковый пакет нужного размера, положил туда железку, когда-то бывшую частью корпуса космического корабля «Би-202», и маркером аккуратно вывел на пакетике «171». Затем передал находку Ласу, тут же положившему её в мешок, и все трое двинулись дальше.
Освоившись в деревне (Зелме Видевской отвели дом, раньше принадлежавший семье Стана, и туда она перетащила все свои вещи со своей прежней базы далеко в лесу), земная разведчица на правах федерального наблюдателя на планете продолжила расследование трагедии, произошедшей почти тридцать лет назад в этом районе планеты. Скачав все интересовавшие её данные с найденного ранее бортового компьютера «Би-202» и не обнаружив в них ничего подозрительного, она решила произвести сбор обломков корабля по окрестным лесам. Она, конечно, огорчилась, узнав, что значительную часть упавших с неба железяк сталки уже нашли и изготовили из них предметы быта, но сказала: хорошо, что вообще что-то сохранилось, а причину катастрофы можно будет понять и по тому, что осталось. И, позвав себе в помощники Ласа и Плюща, где-то в середине осени она начала новый этап расследования.
За сорок с лишним дней они прочесали мелкой гребёнкой все окрестности Сталочной в радиусе пятнадцати врестей и нашли более полутора сотен обломков общей массой в пару центнеров. Этого уже было вполне достаточно, но Зелма решила не останавливаться, пока не будет обыскан весь район поражения, примерные размеры которого она узнала из рассказов охотников-сталкеров: от западной излучины реки Сталки до Трубы – упавшего в лес реактора «Би-202».
На руку искателям играло то, что на планете был довольно мягкий климат и снег выпадал обычно не раньше двадцатого дня зимы по местному календарю и держался дней сорок-пятьдесят, не больше. А вот листья облетали ещё осенью, так что лес, по которому сейчас бродили земная разведчица и двое местных юношей, представлял собой выставку деревьев-монстров с голыми ветками, среди которых мелькало кое-где чьё-то зелёное хвойное одеяние.
Было прохладно (по оценкам Зелмы, градусов десять по Цельсию), поэтому на Ласе и Плюще были накидки из меха мутов поверх обычных зелёных рубах; лишь разведчица в этом не нуждалась: её серебристый комбинезон сохранял тепло куда лучше, чем местные образцы одежды.
Муты, местные хищники, зимой становились ещё более чуткими и агрессивными, поэтому даже Зелма, капитан разведки, привыкшая полагаться на мощь своего бластера, часто обращалась к Ласу с просьбой глянуть вокруг своим «рентгеновским зрением» на предмет наличия этих чудовищ.
А параллельно с основным занятием она рассказывала молодым сталкерам о Федерации, о том, что последняя принесёт на их планету, – и о том, как и когда это произойдёт.
Так и теперь.
– ...Тестирование пройдёт в начале зимы, – говорила разведчица, идя по лесу вместе с Ласом и Плющом, в то время как металлоискатель молчал. – Федерация выявит уровень знаний сталков, разработает программу для обучения, и уже к весне мне её пришлют, так что готовьтесь: в будущем году вам придётся здорово поднапрячься. За пару лет вы получите кое-какое образование, а потом выберете: хотите ли вы остаться здесь или улететь с планеты и получить профессию за её пределами. Гражданство Федерации вам будет обеспечено в любом случае. Только помните, о чём я вам говорила: никто посторонний не должен знать, что у жителей деревни есть сверхспособности, иначе...
– Да понятно уже, – перебил Плющ, не любивший, когда что-либо повторяют по многу раз. – Мы со всем справимся. Вы же проверяли нас на этот... как его... интеллект... Будет лишь одна трудность: свыкнуться с вашими длинными и странными именами и всякими непонятными названиями...
– А мне лично вот ваши имена кажутся странными, – ответила Зелма. – Нет, не конкретно ваши с Ласом: у вас-то ещё вполне нормальные... А вот у некоторых так вообще ужас: Чмур, Ыйим... Щлер... Бным... У нас такого в принципе быть не может.
– Но если мы, сталки, – потомки ваших переселенцев, то почему у нас всё так сложилось? – спросил Лас.
– Откуда мне знать? – пожала плечами Зелма. – Я всего лишь капитан специальной разведки, а не специалист-историк: ведь вы жили отдельно от Федерации четыре столетия... Единственное, что могу сказать: когда долгое время не знаешь, что происходит в каком-нибудь месте, возникает такая суперпозиция состояний, что... ну, в общем, в том месте может случиться что угодно.
Какое-то время все молчали, продолжая обшаривать местность. В основном этим занималась Зелма, водившая перед собой встроенным в рукав металлоискателем; парни просто шли рядом: Плющ нёс полные карманы пакетов, которые Зелма дала ему для обломков, а Лас тащил мешок с уже найденными железками.
Вскоре Зелма вновь заговорила:
– Военную базу построят в горах на другом берегу Сталки. Это мне недавно сообщили... Они посчитали, что главная ценность планеты – это вы, так что они должны быть поближе к вам, чтобы в случае чего вас защитить... хотя не могу представить – скажу честно, – чтобы вы были кому-то нужны...
– Да всё мы понимаем, – ответил Плющ. – Одинокая деревня на далёкой планете... Мы четыреста лет были вообще никому не нужны, поэтому то, что вы, Зелма, делаете для нас, – это уже очень много.
– Спасибо, Плющ, – сказала Зелма. – Спасибо.
В этот момент у неё опять пискнул металлоискатель.
Добавив в опись подобранный юношами обломок номер 172, землянка сообщила ещё кое-что:
– Ах да... Зимой к вам прибудут экологи. Падениями «Би-22» и «-202» планете причинён ощутимый ущерб, так что было принято решение послать сюда специальную миссию. Какое-то время у них уйдёт на освоение и разработку стратегии восстановления экологии (к тому же, зимой радиационный фон обычно снижается, да и не поливать же дезактивационной жидкостью снег...), а весной они примутся за дело, и по моим прикидкам, уже летом ваша местность будет чиста, как и до «Звездопада». Затем они отправятся на север, куда упал «двадцать второй»; там им будет гораздо труднее... Плюс ещё будут поставки еды, техники, лекарств, информации... В общем, ваша жизнь изменится к лучшему.
– Хотелось бы надеяться, – пробормотал Лас.
Он в общем-то был согласен с Зелмой, но... было у него какое-то тревожное предчувствие. Однако Лас понимал, что оно сопутствует любым непонятным переменам, и не особо беспокоился по этому поводу.
* * *
Деревня Сталочная, этим же вечером.
– Я не опоздал? – спросил Плющ, приоткрыв дверь дома Лины.
– Почти что и нет, – ответил Лас, сидевший за столом вместе с Ксюней и Линой, девушками лет семнадцати, пережившими наряду с парнями за последние полгода больше, чем за всю предыдущую жизнь. – Тебя только ждали.
– Ну, Лина, и зачем ты нас позвала? – поинтересовался Плющ, садясь рядом с Ласом и хватая со стола кусок хлеба с мясом. – Не могла, что ли, отметить день рождения в одиночестве?
Когда сталкеры ближе к вечеру вернулись вместе с Зелмой в деревню, Ксюня встретила их и, когда разведчица, помахав всем рукой, направилась к себе, сообщила, что Лина сегодня собирает всех у себя: родители собрались побыть вечером у соседей, так что для дружеских посиделок не было никаких препятствий. О том, что у Лины сегодня день рождения, Лас и Плющ знали, но вспомнили лишь теперь, после напоминания. И, естественно, пошли, – предварительно заскочив по домам и приведя себя в порядок после очередного дня в лесу.
– Не могла, как видишь, – ответила Лина. – Сам-то чего задержался?
– К матери зашёл, – с явной неохотой сказал Плющ. – После нашего возвращения она теперь меня никуда не хочет отпускать – да и отца тоже... Ей не нравится, что я теперь чуть ли не каждый день провожу в лесу, но мы ведь должны помогать Зелме...
– С чего ты так решил?
– Она же помогает нам. – В подтверждение своих слов Плющ указал рукой на горящую над столом электрический светильник из заказанной Зелмой по межзвёздной связи стандартной партии гуманитарной помощи. – И нам следует отплатить ей за это...
Впервые о поставках оборудования разведчица заговорила ещё в первой половине осени, когда поселилась в пустом, тёмном, обогреваемом печкой доме. Вскоре она отправила запрос, и дней пятнадцать назад на планету приземлился автоматический грузовой челнок, полный концентратов, аккумуляторов, люминесцентных ламп, обогревателей и прочих вещей, без которых была невозможна жизнь в цивилизованной Галактике – и которых здесь никто отродясь не видывал.
Сталки сначала восприняли новинки с недоверием (особенно сублимированную еду), но Зелма сумела их убедить, что это им пригодится. С помощью Ласа, Плюща и велка Нурса повесила в каждом доме по светильнику, подсоединённому проводом к выключателю с аккумулятором, поставила везде по обогревателю, сказав, чтобы были поэкономнее, а то заряд батарей не бесконечен, и выдала всем по паре упаковок концентратов, чтобы, так сказать, разнообразить рацион.
Многие посчитали её нововведения за благо, но были и те, кто продолжал по-прежнему недоверчиво поглядывать на все эти новшества. Например, Лина.
– Мы ничего никому не должны, – сказала Лина. – Жили же как-то без всего этого – значит, сможем прожить и впредь.
– Вот именно, что – «как-то», – возразил Плющ, жуя хлеб. – Что у нас за жизнь? Куча работы, охота, еда такая, что хоть в Сталке топись, из развлечений – лишь праздник Конца года да ещё дни рождения каждого из нас... Кстати, на свой ты нас позвала, чтобы поговорить именно об этом?
– Нет. – Лина поднялась на ноги и обвела глазами всех собравшихся. – Я просто хотела вам сказать, что... короче, простите меня за всё, что было раньше. Я не думала, что могу быть такой... такой... В общем, не сердитесь на меня. Я поняла, что тогда была неправа по отношению к тебе, Лас, и к тебе, Ксюня, – (она по очереди посмотрела на тех двоих, кого так ненавидела этим летом). – Простите меня, пожалуйста.
– Ну, прошло уже достаточно много времени... – сказал Лас, косо поглядывая на Плюща, который вовсю ел и, казалось, не обращал теперь внимания на ход разговора. – Мы не сердимся на тебя, Лина. Но ты должна понимать, что тогда вела себя невыносимо; и если ты снова примешься за старое, мы не сможем так просто взять всё и забыть.
– Да я понимаю, – ответила девушка. – Просто тогда... Я не знаю, что на меня нашло. Мне просто казалось несправедливым, что...
– Всё, не будем об этом, – прервал её Лас. – Помни, что произошло, и постарайся больше так не делать.
– Угу, – вздохнула Лина, вновь садясь за стол, но тут же повеселела. – И в самом деле, чего это мы о грустном – у меня же сегодня праздник! Давайте есть и веселиться!
– Наконец-то, – сказал Плющ с набитым ртом, беря со стола кувшин с водой. – Я думал, ты никогда этого не предложишь.
* * *
Прошло какое-то время. Со стола исчезло почти всё: молодые люди последовали примеру Плюща и, наконец, дали себе волю. Беседа стала более непринуждённой, начали рассказываться шутки, зазвучал смех. Маленький праздник шёл так, как и должно.
Взглянув вдруг в окно и увидев, что наступают сумерки, а солнце поливает край сине-фиолетового неба остаточным оранжевым светом, Лина вспомнила о времени:
– Слушайте, уже поздно, скоро родители вернутся... Давайте заканчивать, а то как бы вас по домам не разогнали...
– Давайте, – вздохнул Лас и встал, Ксюня – за ним. – Спасибо за вечер. Надеюсь, как-нибудь ещё доведётся так посидеть...
Гости вышли из-за стола и направились к выходу.
– Я тоже надеюсь, – тихо ответила Лина, тоже встала и сказала, глядя в спину Плющу, почти дошедшего до двери: – Плющ, можешь ненадолго остаться. Мне надо поговорить с тобой... наедине.
– Хорошо, – немного удивлённо откликнулся Плющ и повернулся к Лине; Лас и Ксюня не вернулись, чтобы узнать, зачем их друг остался в доме: по-видимому, сейчас им было не до этого. – Что ты ещё мне хотела сказать? Давай побыстрее: у меня ведь тоже родители есть...
– Плющ... помнишь, что случилось летом? У меня, я имею в виду? – спросила Лина, подходя к юноше на расстояние в пару шагов.
– ...Метеоры! – воскликнул второй пилот колонизационного корабля «Би-202», глядя на экран бортового компьютера, где мигало красным предупреждение о метеорной опасности и показывалась траектория приближающегося потока космических камней, на которой как раз и находился корабль, готовившийся зайти на предпосадочную орбиту вокруг планеты
– Вижу, – ответил первый пилот (постарше и поопытнее своего напарника). – Какие-то странные метеоры: и скорость у них очень большая, и летят почти точно от спутника планеты – и, главное, прямо на нас... Но не волнуйся: у нас же прочный корпус, должен, по идее, выдержать... Хотя лучше на всякий случай уйти из-под удара, а то мало как всё может обернуться...
Пилоты взяли управление на себя и начали уводить судно из зоны поражения.
– Чёрт, не успеваем! – сказал первый пилот спустя минуту. – Ширина и скорость потока слишком высоки! Выводим реактор на максимум!
– Так уже!..
– Что?! Пробуй ещё увеличить мощность!
– Невозможно! В программе стоит запрет!..
– О космос, – пробормотал первый пилот, продолжая крепко сжимать штурвал и понимая, что в данный момент они больше ничего не смогут сделать. – Значит, придётся просто ждать. Только бы всё обошлось...
Тем временем расстояние между фронтом метеоров и кораблём значительно сократилось. Совсем скоро «Би-202» должны были сотрясти удары, которые с большой вероятностью могли превратить штатную посадку на планету в аварийную.
Вдруг второй пилот сообщил:
– Капитан, тут прямо по курсу небольшая гравитационная аномалия...
– Отходим в сторону.
– Тогда мы попадём в самую струю метеоров!
– Ну что за... Значит, ищем компромисс! – рассердился первый пилот. – Нас всё равно накроет, и мы должны минимизировать угрозу...
В это время поток космических камней настиг-таки безуспешно пытавшийся от него сбежать корабль. Булыжники врезались в борта, сотрясали главную рубку, грозили добраться до реактора, спрятанного в кормовой части корпуса. На мониторе в красках показывалось, как надрываются защитные системы, старающиеся спасти корабль от разрушения.
А одновременно с этим «Би-202» непроизвольно изменял направление своего движения под действием аномалии, к которой приближался.
– Надеюсь... – произнёс первый пилот.
И в этот момент корабль раскололся на две части, которые затем стали распадаться на более мелкие куски. На отсеки.
А гравитационные силы небольшого по меркам космоса сгустка тёмной материи изменили направления, по которым фрагменты судна стали приближаться к планете, в результате чего вектор падения основной массы обломков сместился.
В сторону единственной на весь этот мир деревни местных жителей.
Часть первая
НОВЫЙ ЭТАП
1. Обломки. Примирение
Лес (16 километров к востоку от деревни Сталочной), 30-й год после Звездопада, 89-й день осени.
Металлоискатель, встроенный в рукав комбинезона, запищал. Зелма остановилась, посмотрела под ноги, сфотографировала камерой шлема очередной найденный металлический обломок, с наручного компьютера открыла голографическую карту местности, увеличила масштаб, нашла нужное место и с голографической же клавиатуры поставила туда номер 171.
Плющ тут же подобрал обломок величиной примерно с ладонь, вынул из кармана пластиковый пакет нужного размера, положил туда железку, когда-то бывшую частью корпуса космического корабля «Би-202», и маркером аккуратно вывел на пакетике «171». Затем передал находку Ласу, тут же положившему её в мешок, и все трое двинулись дальше.
Освоившись в деревне (Зелме Видевской отвели дом, раньше принадлежавший семье Стана, и туда она перетащила все свои вещи со своей прежней базы далеко в лесу), земная разведчица на правах федерального наблюдателя на планете продолжила расследование трагедии, произошедшей почти тридцать лет назад в этом районе планеты. Скачав все интересовавшие её данные с найденного ранее бортового компьютера «Би-202» и не обнаружив в них ничего подозрительного, она решила произвести сбор обломков корабля по окрестным лесам. Она, конечно, огорчилась, узнав, что значительную часть упавших с неба железяк сталки уже нашли и изготовили из них предметы быта, но сказала: хорошо, что вообще что-то сохранилось, а причину катастрофы можно будет понять и по тому, что осталось. И, позвав себе в помощники Ласа и Плюща, где-то в середине осени она начала новый этап расследования.
За сорок с лишним дней они прочесали мелкой гребёнкой все окрестности Сталочной в радиусе пятнадцати врестей и нашли более полутора сотен обломков общей массой в пару центнеров. Этого уже было вполне достаточно, но Зелма решила не останавливаться, пока не будет обыскан весь район поражения, примерные размеры которого она узнала из рассказов охотников-сталкеров: от западной излучины реки Сталки до Трубы – упавшего в лес реактора «Би-202».
На руку искателям играло то, что на планете был довольно мягкий климат и снег выпадал обычно не раньше двадцатого дня зимы по местному календарю и держался дней сорок-пятьдесят, не больше. А вот листья облетали ещё осенью, так что лес, по которому сейчас бродили земная разведчица и двое местных юношей, представлял собой выставку деревьев-монстров с голыми ветками, среди которых мелькало кое-где чьё-то зелёное хвойное одеяние.
Было прохладно (по оценкам Зелмы, градусов десять по Цельсию), поэтому на Ласе и Плюще были накидки из меха мутов поверх обычных зелёных рубах; лишь разведчица в этом не нуждалась: её серебристый комбинезон сохранял тепло куда лучше, чем местные образцы одежды.
Муты, местные хищники, зимой становились ещё более чуткими и агрессивными, поэтому даже Зелма, капитан разведки, привыкшая полагаться на мощь своего бластера, часто обращалась к Ласу с просьбой глянуть вокруг своим «рентгеновским зрением» на предмет наличия этих чудовищ.
А параллельно с основным занятием она рассказывала молодым сталкерам о Федерации, о том, что последняя принесёт на их планету, – и о том, как и когда это произойдёт.
Так и теперь.
– ...Тестирование пройдёт в начале зимы, – говорила разведчица, идя по лесу вместе с Ласом и Плющом, в то время как металлоискатель молчал. – Федерация выявит уровень знаний сталков, разработает программу для обучения, и уже к весне мне её пришлют, так что готовьтесь: в будущем году вам придётся здорово поднапрячься. За пару лет вы получите кое-какое образование, а потом выберете: хотите ли вы остаться здесь или улететь с планеты и получить профессию за её пределами. Гражданство Федерации вам будет обеспечено в любом случае. Только помните, о чём я вам говорила: никто посторонний не должен знать, что у жителей деревни есть сверхспособности, иначе...
– Да понятно уже, – перебил Плющ, не любивший, когда что-либо повторяют по многу раз. – Мы со всем справимся. Вы же проверяли нас на этот... как его... интеллект... Будет лишь одна трудность: свыкнуться с вашими длинными и странными именами и всякими непонятными названиями...
– А мне лично вот ваши имена кажутся странными, – ответила Зелма. – Нет, не конкретно ваши с Ласом: у вас-то ещё вполне нормальные... А вот у некоторых так вообще ужас: Чмур, Ыйим... Щлер... Бным... У нас такого в принципе быть не может.
– Но если мы, сталки, – потомки ваших переселенцев, то почему у нас всё так сложилось? – спросил Лас.
– Откуда мне знать? – пожала плечами Зелма. – Я всего лишь капитан специальной разведки, а не специалист-историк: ведь вы жили отдельно от Федерации четыре столетия... Единственное, что могу сказать: когда долгое время не знаешь, что происходит в каком-нибудь месте, возникает такая суперпозиция состояний, что... ну, в общем, в том месте может случиться что угодно.
Какое-то время все молчали, продолжая обшаривать местность. В основном этим занималась Зелма, водившая перед собой встроенным в рукав металлоискателем; парни просто шли рядом: Плющ нёс полные карманы пакетов, которые Зелма дала ему для обломков, а Лас тащил мешок с уже найденными железками.
Вскоре Зелма вновь заговорила:
– Военную базу построят в горах на другом берегу Сталки. Это мне недавно сообщили... Они посчитали, что главная ценность планеты – это вы, так что они должны быть поближе к вам, чтобы в случае чего вас защитить... хотя не могу представить – скажу честно, – чтобы вы были кому-то нужны...
– Да всё мы понимаем, – ответил Плющ. – Одинокая деревня на далёкой планете... Мы четыреста лет были вообще никому не нужны, поэтому то, что вы, Зелма, делаете для нас, – это уже очень много.
– Спасибо, Плющ, – сказала Зелма. – Спасибо.
В этот момент у неё опять пискнул металлоискатель.
Добавив в опись подобранный юношами обломок номер 172, землянка сообщила ещё кое-что:
– Ах да... Зимой к вам прибудут экологи. Падениями «Би-22» и «-202» планете причинён ощутимый ущерб, так что было принято решение послать сюда специальную миссию. Какое-то время у них уйдёт на освоение и разработку стратегии восстановления экологии (к тому же, зимой радиационный фон обычно снижается, да и не поливать же дезактивационной жидкостью снег...), а весной они примутся за дело, и по моим прикидкам, уже летом ваша местность будет чиста, как и до «Звездопада». Затем они отправятся на север, куда упал «двадцать второй»; там им будет гораздо труднее... Плюс ещё будут поставки еды, техники, лекарств, информации... В общем, ваша жизнь изменится к лучшему.
– Хотелось бы надеяться, – пробормотал Лас.
Он в общем-то был согласен с Зелмой, но... было у него какое-то тревожное предчувствие. Однако Лас понимал, что оно сопутствует любым непонятным переменам, и не особо беспокоился по этому поводу.
* * *
Деревня Сталочная, этим же вечером.
– Я не опоздал? – спросил Плющ, приоткрыв дверь дома Лины.
– Почти что и нет, – ответил Лас, сидевший за столом вместе с Ксюней и Линой, девушками лет семнадцати, пережившими наряду с парнями за последние полгода больше, чем за всю предыдущую жизнь. – Тебя только ждали.
– Ну, Лина, и зачем ты нас позвала? – поинтересовался Плющ, садясь рядом с Ласом и хватая со стола кусок хлеба с мясом. – Не могла, что ли, отметить день рождения в одиночестве?
Когда сталкеры ближе к вечеру вернулись вместе с Зелмой в деревню, Ксюня встретила их и, когда разведчица, помахав всем рукой, направилась к себе, сообщила, что Лина сегодня собирает всех у себя: родители собрались побыть вечером у соседей, так что для дружеских посиделок не было никаких препятствий. О том, что у Лины сегодня день рождения, Лас и Плющ знали, но вспомнили лишь теперь, после напоминания. И, естественно, пошли, – предварительно заскочив по домам и приведя себя в порядок после очередного дня в лесу.
– Не могла, как видишь, – ответила Лина. – Сам-то чего задержался?
– К матери зашёл, – с явной неохотой сказал Плющ. – После нашего возвращения она теперь меня никуда не хочет отпускать – да и отца тоже... Ей не нравится, что я теперь чуть ли не каждый день провожу в лесу, но мы ведь должны помогать Зелме...
– С чего ты так решил?
– Она же помогает нам. – В подтверждение своих слов Плющ указал рукой на горящую над столом электрический светильник из заказанной Зелмой по межзвёздной связи стандартной партии гуманитарной помощи. – И нам следует отплатить ей за это...
Впервые о поставках оборудования разведчица заговорила ещё в первой половине осени, когда поселилась в пустом, тёмном, обогреваемом печкой доме. Вскоре она отправила запрос, и дней пятнадцать назад на планету приземлился автоматический грузовой челнок, полный концентратов, аккумуляторов, люминесцентных ламп, обогревателей и прочих вещей, без которых была невозможна жизнь в цивилизованной Галактике – и которых здесь никто отродясь не видывал.
Сталки сначала восприняли новинки с недоверием (особенно сублимированную еду), но Зелма сумела их убедить, что это им пригодится. С помощью Ласа, Плюща и велка Нурса повесила в каждом доме по светильнику, подсоединённому проводом к выключателю с аккумулятором, поставила везде по обогревателю, сказав, чтобы были поэкономнее, а то заряд батарей не бесконечен, и выдала всем по паре упаковок концентратов, чтобы, так сказать, разнообразить рацион.
Многие посчитали её нововведения за благо, но были и те, кто продолжал по-прежнему недоверчиво поглядывать на все эти новшества. Например, Лина.
– Мы ничего никому не должны, – сказала Лина. – Жили же как-то без всего этого – значит, сможем прожить и впредь.
– Вот именно, что – «как-то», – возразил Плющ, жуя хлеб. – Что у нас за жизнь? Куча работы, охота, еда такая, что хоть в Сталке топись, из развлечений – лишь праздник Конца года да ещё дни рождения каждого из нас... Кстати, на свой ты нас позвала, чтобы поговорить именно об этом?
– Нет. – Лина поднялась на ноги и обвела глазами всех собравшихся. – Я просто хотела вам сказать, что... короче, простите меня за всё, что было раньше. Я не думала, что могу быть такой... такой... В общем, не сердитесь на меня. Я поняла, что тогда была неправа по отношению к тебе, Лас, и к тебе, Ксюня, – (она по очереди посмотрела на тех двоих, кого так ненавидела этим летом). – Простите меня, пожалуйста.
– Ну, прошло уже достаточно много времени... – сказал Лас, косо поглядывая на Плюща, который вовсю ел и, казалось, не обращал теперь внимания на ход разговора. – Мы не сердимся на тебя, Лина. Но ты должна понимать, что тогда вела себя невыносимо; и если ты снова примешься за старое, мы не сможем так просто взять всё и забыть.
– Да я понимаю, – ответила девушка. – Просто тогда... Я не знаю, что на меня нашло. Мне просто казалось несправедливым, что...
– Всё, не будем об этом, – прервал её Лас. – Помни, что произошло, и постарайся больше так не делать.
– Угу, – вздохнула Лина, вновь садясь за стол, но тут же повеселела. – И в самом деле, чего это мы о грустном – у меня же сегодня праздник! Давайте есть и веселиться!
– Наконец-то, – сказал Плющ с набитым ртом, беря со стола кувшин с водой. – Я думал, ты никогда этого не предложишь.
* * *
Прошло какое-то время. Со стола исчезло почти всё: молодые люди последовали примеру Плюща и, наконец, дали себе волю. Беседа стала более непринуждённой, начали рассказываться шутки, зазвучал смех. Маленький праздник шёл так, как и должно.
Взглянув вдруг в окно и увидев, что наступают сумерки, а солнце поливает край сине-фиолетового неба остаточным оранжевым светом, Лина вспомнила о времени:
– Слушайте, уже поздно, скоро родители вернутся... Давайте заканчивать, а то как бы вас по домам не разогнали...
– Давайте, – вздохнул Лас и встал, Ксюня – за ним. – Спасибо за вечер. Надеюсь, как-нибудь ещё доведётся так посидеть...
Гости вышли из-за стола и направились к выходу.
– Я тоже надеюсь, – тихо ответила Лина, тоже встала и сказала, глядя в спину Плющу, почти дошедшего до двери: – Плющ, можешь ненадолго остаться. Мне надо поговорить с тобой... наедине.
– Хорошо, – немного удивлённо откликнулся Плющ и повернулся к Лине; Лас и Ксюня не вернулись, чтобы узнать, зачем их друг остался в доме: по-видимому, сейчас им было не до этого. – Что ты ещё мне хотела сказать? Давай побыстрее: у меня ведь тоже родители есть...
– Плющ... помнишь, что случилось летом? У меня, я имею в виду? – спросила Лина, подходя к юноше на расстояние в пару шагов.
