Похоже, квалификацию она ещё не растеряла. И это радовало: статус разведчика, конечно, не такой почётный, как пост федерального наблюдателя, однако фактически возможностей даёт больше. И Зелма собиралась когда-нибудь снова ими воспользоваться.
5. Разгадка? Выбор
Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 37-й день зимы.
Проснувшись, Зелма решила сразу же, не откладывая, позвонить Миронову и узнать, не замечали ли военные на подлёте к Сталкерре каких-нибудь объектов с повышенной гравитацией.
Расстегнула спальный мешок, расстеленный на досках пола, села и включила коммуникатор. Открыла на голографическом дисплее меню канала связи, подтвердила свои полномочия, нашла в списке контакт Миронова и нажала кнопку вызова.
Было часов восемь утра; подполковник явно в это время уже не спал. Значит, ответит. И не будет ругаться, что разбудили.
Так и произошло.
– Доброе утро, Зелма, – ответил Миронов; судя по его голограмме, в данный момент он находился в своём кабинете, за столом, и работал за компьютером. При этом он выглядел бодрым, словно и не приходилось каждый день вставать в семь часов; как бы там ни было, режим в федеральной армии соблюдался строго. – Что случилось?
– Здравия желаю, товарищ подполковник. Хотелось бы спросить: когда вы приближались к планете, вы не замечали никаких странностей? Ну, кроме пустот на луне? Я имею в виду – космических аномалий, связанных с гравитацией?
– Хм... Ну и вопрос... Нет, ничего такого – только электромагнитные потоки... Гравитационное поле было в пределах нормы. Ну, мы же не всю систему обшаривали – пролетели мимо спутника, подобрались к планете, вышли на посадочную орбиту, с востока подлетели к деревне и сели здесь, в горах... Тот корабль, может, двигался по совершенно другой траектории. Я, конечно, выясню всё в точности, но не думаю, что это как-то тебе поможет. Спроси у кого-нибудь другого. У тех же экологов, например...
– Я так и собиралась сделать. Что ж, спасибо, удачного дня.
– Пока, Зелма.
Подполковник сделал прощальный жест, и его уменьшенная голограмма над запястьем разведчицы пропала.
Эх, значит, здесь продвинуться не удалось. Ну ладно, есть ещё Матвей. Может, он что знает...
Зелма вздохнула, вылезла из спальника и принялась готовить завтрак. Да и помыться с утра не мешало бы...
* * *
Чуть позже.
...А вот члены «зелёной группы» не были такими жаворонками, как Миронов.
Зелма с третьей попытки дозвонилась Матвею на браслет (вчера обменялись кодами); эколог выглядел заспанным и был настроен не то чтобы очень дружелюбно. Однако он также был обрадован тому, что разведчица ему позвонила: всё-таки их знакомство начинало ему нравиться...
– Привет. Чего надо... – Матвей зевнул, – ...в такую рань?
– Привет. Слушай, тут такое дело... Можешь, пожалуйста, вспомнить: когда вы подлетали к планете, вы не замечали ничего необычного?
– В смысле?
– Никаких гравитационных искажений или типа того?
– А, это... – Небольшая пауза. – Да, было кое-что... Гравитационная аномалия. Километрах в двухстах от поверхности. Да, точно помню, была такая штука, мы из-за неё чуть не свалились... Зелма, ты меня слышишь? Зелма?..
Разведчица молчала. У неё в голове складывался пазл. Всё становилось на свои места.
Корабль попал в поток метеоров. Стал выбираться, приближаясь к планете. В это время оказался в поле действия аномалии. Вектор движения изменился, а метеоры как раз настигли машину. Результат известен. И вполне закономерен.
Получается, она нашла разгадку?
Зелма теперь была в этом почти уверена. Простое, логичное решение, объясняющее практически всё... «бритва Оккама» в чистом виде.
Правда, было кое-что, оставляющее некоторые сомнения... что всплыло в этот момент в голове у Видевской вместе с разговором с Мироновым...
И разведчица не поленилась об этом спросить.
– С какой стороны мы летели? – повторил Матвей, зевнул и замолчал. Видимо, задумался. – Сейчас вспомню... С запада мы летели. Точно тебе говорю. И на нашем пути в один «прекрасный» миг появилась эта аномалия... Ну, Зелма, получила ответы на свои вопросы? А теперь, если не возражаешь, я ещё посплю...
– Ага, сладких снов, – сказала разведчица, отключила голографический дисплей комма, привалилась спиной к стене своего дома, у которой сидела – внутри, естественно, – вздохнула и... рассмеялась.
Она смеялась минуту, полторы, две. От облегчения, от осознания того, что она выполнила свою задачу... а также от радости, что теперь между ней и Матвеем больше не будет стоять работа.
Ещё она осознавала, что с разведкой скоро придётся распрощаться. Но раз долг выполнен, это можно будет сделать с достоинством.
И, скорее всего, это будет к лучшему.
Осталось подождать, пока Сталкерра войдёт в Федерацию и пост наблюдателя станет официальной оплачиваемой должностью. А сейчас можно расслабиться: открытой угрозы планете нет, а пустоты и электромагнитные возмущения... да мало ли в Галактике странных феноменов? Потом как-нибудь пошлют туда научную экспедицию, и всё станет ясным окончательно...
Зелма понимала, что могла и ошибаться. Но в данных обстоятельствах не придавала этому особого значения. Вероятность была на её стороне.
И, придя к этому оптимистичному выводу, она снова активировала коммуникатор, набрала сообщение Миронову и нажала на голодисплее кнопку «Отправить».
Пусть подполковник также знает, что с большой долей вероятности катастрофа с «Би-202» произошла по естественным причинам.
* * *
Лагерь экологов, в это же время.
– Кто звонил? – спросила Астрид со своей постели.
Матвей отключил браслет и повернулся к ней с выражением лёгкой досады на лице. «Ну что за...» – подумал он.
Линдстрём лежала на боку и смотрела на Туманова – как всегда, с лёгким презрением. Эколог выпустил воздух сквозь зубы и поинтересовался в ответ:
– А тебе какое дело? Подслушивала зачем?
– Догадайся с одного раза, – ухмыльнулась Астрид. – Ты так громко шептался со своей Зелмой, что перебудил всю группу...
– И ничего не всю, – пробурчал Матвей. – Видишь, все ещё спят...
– Уже не все, – раздался с другого конца помещения голос Джорджа. Туманов увидел, как американец заворочался под одеялом. – В самом деле, чего с утра разорались?..
– Извини, – ответил Матвей, сел на койке, спустил ноги в носках на синтепластовый пол, обулся и направился к выходу. – Спите дальше, – пробормотал он, надевая куртку, и вышел наружу.
Зашагал через заснеженную поляну к маленькой бело-зелёной будке – и вдруг подумал: «Не следует так часто общаться с Зелмой... Ладно, сегодня постараюсь найти себе какую-нибудь работу... Всё-таки нервы не железные...»
* * *
Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 42-й день зимы.
Плющ втянул носом прохладный свежий воздух, вздохнул полной грудью, кашлянул пару раз, сплюнул и пошёл вперёд, от двери своего дома.
Он практически выздоровел. Антибиотики, витамины и общеукрепляющие препараты из аптечки Зелмы и присланных на Сталкерру запасов гуманитарной помощи сделали своё дело, выгнав болезнь из его лёгких. А теперь Плющ выгонял застой из мышц, долгое время остававшихся без нагрузки: ему наконец-то разрешили выходить на улицу, и он собирался воспользоваться этим в полной мере.
«Эх, если бы не Зелма...» – подумал Плющ и покачал про себя головой, не решаясь продолжить мысль. Он был благодарен разведчице за своё спасение – и понимал, что рано или поздно должен будет за это ей отплатить.
В последние дни Зелма, когда юноша видел её у себя дома, казалась ему какой-то грустной. Он осторожно спрашивал её об этом, когда она делала ему укол или давала выпить таблетки, но вразумительных ответов не получал. Он прислушивался к разговорам, которые разведчица вела с его родителями за столом, но услышав однажды слово «эколог», прекратил попытки докопаться до правды: в конце концов, у Зелмы вполне могут быть свои дела, а ему в это лезть нечего.
«...Так, для начала неплохо бы заглянуть на северную окраину, там вроде Лас и Ксюня должны быть, – думал Плющ, неторопливо идя по улице деревни, покрытой тонким слоем снега. – Потренируюсь с ними... конечно, в щадящем режиме, чтобы сильно не нагружаться, а там уж и нагоню свою прежнюю форму... Ещё бы Лину найти, поговорить с ней; может, и помириться получится...»
За время болезни сталкер много думал о Лине, о том, что между ними произошло, и постепенно начинал приходить к мысли: а может, зря он тогда был так строг с ней? Ведь по сути ему она никак не навредила, просто написала кое-что не то – и всё... Плющ признавал, что был неправ, и всё сильнее хотел наладить отношения с Линой: как бы там ни было, ему они до того, как всё распалось, понемногу начинали нравиться...
Внезапно Плющ резко остановился, заметив то, от чего сердце вновь будто бы превратилось в камень, а мысли о примирении вылетели из головы, словно там и не появлялись.
Лина. Прохаживается по восточной окраине. За руку с Омелем. Они весело болтают и смеются. И в упор не замечают Плюща.
Сталкер стиснул зубы. Вновь включился механизм, который он обнаружил в себе незадолго до разрыва со сталочкой. Лина выбрала его – следовательно, должна быть с ним. С ним, а не с этим мелким!.. К тому же, Плющу просто было неприятно видеть, что его подруга променяла его на малявку, у которого даже ещё усы не начали расти.
Плющ, задумавшись, провёл рукой по вылезшей на лице за время болезни юношеской щетине и твёрдым шагом направился к парочке, только теперь заметившей его.
Лина и Омель не ожидали его появления. Остановились как вкопанные. Лина растерянно взглянула на приближающегося Плюща. Омель выпустил её руку, отступил на пару шагов.
«Они испугались... – подумал Плющ. – Я застал их врасплох, а значит, им есть что скрывать. Ничего, я сейчас всё узнаю...»
– Ну привет, Лина, – хрипло сказал он, подойдя к так и стоявшим на месте подросткам и встал в сагни от них. – Что, весело без меня было? Решила себе ещё одного друга завести, да?
– Плющ, я... – Лина явно не знала, что ему ответить. – Мы тут... это...
– Что «это»? Что «это»?! – Плющ уже почти кричал. – Я надеялся, что ты будешь по мне скучать и, когда я выздоровею, мы сможем помириться! Я был готов к этому! Я сам хотел... Впрочем, теперь это не важно...
– Плющ, ты всё неправильно понял, – перебил его Омель. Плющ раздражённо выдохнул сквозь зубы: хоть он и был сейчас, мягко говоря, не в самом лучшем расположении духа, а всё же свою последнюю ошибку повторять не желал – и заставил себя выслушать всех участников конфликта. – Мы с Линой просто гуляем вместе. Да, не первый день. Да, нам это нравится. Но ничего больше! Всё началось с того, что я случайно врезался в неё на льду Сталки... Лине было одиноко без тебя; я решил побыть с ней, чтобы она не грустила и не скучала... – («Вижу я, как вы тут вдвоём не скучаете...» – подумал Плющ.) – Я не имею на неё никаких притязаний. Мы дружим, это правда. Но разве это должно мешать тебе дружить с ней тоже?
– Омель, пойми... – тихо ответил сталкер, внутри которого от слов подростка мелькнула искра стыда. Но она была слишком слаба, чтобы разгореться в полноценное пламя. – Лине следующей осенью будет шестнадцать. Она уже не девочка, чтобы водиться с тобой и такими, как ты, подростками. Понимаешь, в её возрасте пора бы серьёзно относиться к любой привязанности, к любым отношениям. В том числе, например, со мной. И осознавать, что дружить с двумя парнями сразу – недостижимое удовольствие: одному из них это может не очень понравиться.
– Плющ, моя привязанность к Омелю не такая, как... к тебе... – сказала Лина. – Он просто поддерживал меня, пока ты болел и не виделся со мной. Ты же – другое дело. На тебя я хочу опираться, но в последнее время такой возможности не было. Теперь появилась. Ты мог бы не кричать на меня, а понять и простить. Сделай это сейчас, пока не повторилось то, что произошло в прошлый раз. Пожалуйста. Ты мне нужен, Плющ. Честно. Омель, ты же... не против?
– Нет, – покачал головой подросток и отступил ещё на шаг. – Я... понимаю, что... не имею на тебя никаких прав, Лина. Извини, если что. Я... пойду.
Он прошёл мимо Плюща и Лины и повернул за угол одного из домов, пропав из виду.
Сталкер и сталочка остались вдвоём. Им было неловко друг перед другом.
Плющ смутно понимал, что в состоявшемся разговоре было что-то неправильно, но всё ещё не хотел, чтобы между – или хотя бы рядом с ним и Линой стоял этот мальчишка. Не его, Омеля, это дело. Только и всего. Вообще-то сталкер хотел предложить девушке выбор: или он, или эта мелочь. Но сталочка выбрала его, Плюща. Что ж, хоть это радует.
Лине же казалось, что подросток мог бы не уходить. Плющ не должен был гнать его, а сам Омель не должен был так поспешно сдавать позиции. Пусть он и не претендует на неё так, как Плющ, но почему ему нельзя быть просто-напросто её приятелем?
Они стояли лицом друг к другу, не зная, что сделать, что сказать. Вокруг них завыл холодный ветер, внося свой голос в эту немую сцену.
Наконец, Лина сделала шаг вперёд, прижалась к Плющу, обняла его; юноша немного растерянно обнял её в ответ.
– Плющ, что же ты сделал?.. – прошептала сталочка.
– Надеюсь, ничего особенного, – задумчиво ответил Плющ. – Пообижается немного и перестанет. Я не говорил, чтобы он вообще к тебе не приближался. Я всего лишь имел в виду, чтобы он не... дружил с тобой так же крепко, как я.
– Но он понял тебя именно так. И ты уже, наверное, понял, что у нас не получится таких же крепких отношений, как раньше.
– Мы попробуем всё исправить, – сказал Плющ и обнял Лину ещё сильнее. – А за Омеля не беспокойся. Если он так долго за тобой подглядывал, то я уверен, что он не оставит тебя и теперь.
«Главное, чтобы у нас всё встало на свои места. И чтобы он случайно моё не занял», – подумал сталкер.
* * *
Лагерь экологов, в это же время.
Зелма стояла среди деревьев около лагеря и выжидательно глядела на кучку зелёных домиков. Разведчицу оттуда не было видно: толстый ствол, усаженный паутиной тонких голых веток, служил почти идеальным укрытием.
Она ждала Матвея. В последние дни он почему-то не желал с ней видеться, ссылаясь то на какие-то дела, в наличии которых Зелма сильно сомневалась, то на усталость и не очень хорошее самочувствие. Разведчице такое положение дел не сказать чтобы нравилось. Она уже поняла, что Туманов ей нравится, подозревала, что и она ему – тоже, и не хотела, чтобы им что-то мешало. Или кто-то.
Полчаса назад Зелма отправила Матвею на браслет сообщение с просьбой встретиться – в довольно-таки настойчивом тоне. Местом был выбран не перелесок между лагерем и деревней, поскольку там их было легко найти. Нет: Зелма поступила умнее – написала, чтобы эколог пошёл на север и чуть углубился в лес, а там уж она его увидит и подойдёт. И они смогут, наконец, нормально поговорить.
Вот и Матвей; Зелма сразу узнала его по мощной фигуре. Вышел из рабочего блока и, на всякий случай оглядевшись, направился в нужную сторону. Подходя к деревьям, он несколько раз оборачивался, словно опасался, что за ним могут подглядывать. Разведчица вздохнула: она-то знала, что – могут. Точнее, может. Кто-то кроме неё...
Вскоре эколог оказался под защитой деревьев; теперь его очень трудно было заметить из лагеря. Зелма вздохнула с облегчением и вышла из своего укрытия.
5. Разгадка? Выбор
Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 37-й день зимы.
Проснувшись, Зелма решила сразу же, не откладывая, позвонить Миронову и узнать, не замечали ли военные на подлёте к Сталкерре каких-нибудь объектов с повышенной гравитацией.
Расстегнула спальный мешок, расстеленный на досках пола, села и включила коммуникатор. Открыла на голографическом дисплее меню канала связи, подтвердила свои полномочия, нашла в списке контакт Миронова и нажала кнопку вызова.
Было часов восемь утра; подполковник явно в это время уже не спал. Значит, ответит. И не будет ругаться, что разбудили.
Так и произошло.
– Доброе утро, Зелма, – ответил Миронов; судя по его голограмме, в данный момент он находился в своём кабинете, за столом, и работал за компьютером. При этом он выглядел бодрым, словно и не приходилось каждый день вставать в семь часов; как бы там ни было, режим в федеральной армии соблюдался строго. – Что случилось?
– Здравия желаю, товарищ подполковник. Хотелось бы спросить: когда вы приближались к планете, вы не замечали никаких странностей? Ну, кроме пустот на луне? Я имею в виду – космических аномалий, связанных с гравитацией?
– Хм... Ну и вопрос... Нет, ничего такого – только электромагнитные потоки... Гравитационное поле было в пределах нормы. Ну, мы же не всю систему обшаривали – пролетели мимо спутника, подобрались к планете, вышли на посадочную орбиту, с востока подлетели к деревне и сели здесь, в горах... Тот корабль, может, двигался по совершенно другой траектории. Я, конечно, выясню всё в точности, но не думаю, что это как-то тебе поможет. Спроси у кого-нибудь другого. У тех же экологов, например...
– Я так и собиралась сделать. Что ж, спасибо, удачного дня.
– Пока, Зелма.
Подполковник сделал прощальный жест, и его уменьшенная голограмма над запястьем разведчицы пропала.
Эх, значит, здесь продвинуться не удалось. Ну ладно, есть ещё Матвей. Может, он что знает...
Зелма вздохнула, вылезла из спальника и принялась готовить завтрак. Да и помыться с утра не мешало бы...
* * *
Чуть позже.
...А вот члены «зелёной группы» не были такими жаворонками, как Миронов.
Зелма с третьей попытки дозвонилась Матвею на браслет (вчера обменялись кодами); эколог выглядел заспанным и был настроен не то чтобы очень дружелюбно. Однако он также был обрадован тому, что разведчица ему позвонила: всё-таки их знакомство начинало ему нравиться...
– Привет. Чего надо... – Матвей зевнул, – ...в такую рань?
– Привет. Слушай, тут такое дело... Можешь, пожалуйста, вспомнить: когда вы подлетали к планете, вы не замечали ничего необычного?
– В смысле?
– Никаких гравитационных искажений или типа того?
– А, это... – Небольшая пауза. – Да, было кое-что... Гравитационная аномалия. Километрах в двухстах от поверхности. Да, точно помню, была такая штука, мы из-за неё чуть не свалились... Зелма, ты меня слышишь? Зелма?..
Разведчица молчала. У неё в голове складывался пазл. Всё становилось на свои места.
Корабль попал в поток метеоров. Стал выбираться, приближаясь к планете. В это время оказался в поле действия аномалии. Вектор движения изменился, а метеоры как раз настигли машину. Результат известен. И вполне закономерен.
Получается, она нашла разгадку?
Зелма теперь была в этом почти уверена. Простое, логичное решение, объясняющее практически всё... «бритва Оккама» в чистом виде.
Правда, было кое-что, оставляющее некоторые сомнения... что всплыло в этот момент в голове у Видевской вместе с разговором с Мироновым...
И разведчица не поленилась об этом спросить.
– С какой стороны мы летели? – повторил Матвей, зевнул и замолчал. Видимо, задумался. – Сейчас вспомню... С запада мы летели. Точно тебе говорю. И на нашем пути в один «прекрасный» миг появилась эта аномалия... Ну, Зелма, получила ответы на свои вопросы? А теперь, если не возражаешь, я ещё посплю...
– Ага, сладких снов, – сказала разведчица, отключила голографический дисплей комма, привалилась спиной к стене своего дома, у которой сидела – внутри, естественно, – вздохнула и... рассмеялась.
Она смеялась минуту, полторы, две. От облегчения, от осознания того, что она выполнила свою задачу... а также от радости, что теперь между ней и Матвеем больше не будет стоять работа.
Ещё она осознавала, что с разведкой скоро придётся распрощаться. Но раз долг выполнен, это можно будет сделать с достоинством.
И, скорее всего, это будет к лучшему.
Осталось подождать, пока Сталкерра войдёт в Федерацию и пост наблюдателя станет официальной оплачиваемой должностью. А сейчас можно расслабиться: открытой угрозы планете нет, а пустоты и электромагнитные возмущения... да мало ли в Галактике странных феноменов? Потом как-нибудь пошлют туда научную экспедицию, и всё станет ясным окончательно...
Зелма понимала, что могла и ошибаться. Но в данных обстоятельствах не придавала этому особого значения. Вероятность была на её стороне.
И, придя к этому оптимистичному выводу, она снова активировала коммуникатор, набрала сообщение Миронову и нажала на голодисплее кнопку «Отправить».
Пусть подполковник также знает, что с большой долей вероятности катастрофа с «Би-202» произошла по естественным причинам.
* * *
Лагерь экологов, в это же время.
– Кто звонил? – спросила Астрид со своей постели.
Матвей отключил браслет и повернулся к ней с выражением лёгкой досады на лице. «Ну что за...» – подумал он.
Линдстрём лежала на боку и смотрела на Туманова – как всегда, с лёгким презрением. Эколог выпустил воздух сквозь зубы и поинтересовался в ответ:
– А тебе какое дело? Подслушивала зачем?
– Догадайся с одного раза, – ухмыльнулась Астрид. – Ты так громко шептался со своей Зелмой, что перебудил всю группу...
– И ничего не всю, – пробурчал Матвей. – Видишь, все ещё спят...
– Уже не все, – раздался с другого конца помещения голос Джорджа. Туманов увидел, как американец заворочался под одеялом. – В самом деле, чего с утра разорались?..
– Извини, – ответил Матвей, сел на койке, спустил ноги в носках на синтепластовый пол, обулся и направился к выходу. – Спите дальше, – пробормотал он, надевая куртку, и вышел наружу.
Зашагал через заснеженную поляну к маленькой бело-зелёной будке – и вдруг подумал: «Не следует так часто общаться с Зелмой... Ладно, сегодня постараюсь найти себе какую-нибудь работу... Всё-таки нервы не железные...»
* * *
Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 42-й день зимы.
Плющ втянул носом прохладный свежий воздух, вздохнул полной грудью, кашлянул пару раз, сплюнул и пошёл вперёд, от двери своего дома.
Он практически выздоровел. Антибиотики, витамины и общеукрепляющие препараты из аптечки Зелмы и присланных на Сталкерру запасов гуманитарной помощи сделали своё дело, выгнав болезнь из его лёгких. А теперь Плющ выгонял застой из мышц, долгое время остававшихся без нагрузки: ему наконец-то разрешили выходить на улицу, и он собирался воспользоваться этим в полной мере.
«Эх, если бы не Зелма...» – подумал Плющ и покачал про себя головой, не решаясь продолжить мысль. Он был благодарен разведчице за своё спасение – и понимал, что рано или поздно должен будет за это ей отплатить.
В последние дни Зелма, когда юноша видел её у себя дома, казалась ему какой-то грустной. Он осторожно спрашивал её об этом, когда она делала ему укол или давала выпить таблетки, но вразумительных ответов не получал. Он прислушивался к разговорам, которые разведчица вела с его родителями за столом, но услышав однажды слово «эколог», прекратил попытки докопаться до правды: в конце концов, у Зелмы вполне могут быть свои дела, а ему в это лезть нечего.
«...Так, для начала неплохо бы заглянуть на северную окраину, там вроде Лас и Ксюня должны быть, – думал Плющ, неторопливо идя по улице деревни, покрытой тонким слоем снега. – Потренируюсь с ними... конечно, в щадящем режиме, чтобы сильно не нагружаться, а там уж и нагоню свою прежнюю форму... Ещё бы Лину найти, поговорить с ней; может, и помириться получится...»
За время болезни сталкер много думал о Лине, о том, что между ними произошло, и постепенно начинал приходить к мысли: а может, зря он тогда был так строг с ней? Ведь по сути ему она никак не навредила, просто написала кое-что не то – и всё... Плющ признавал, что был неправ, и всё сильнее хотел наладить отношения с Линой: как бы там ни было, ему они до того, как всё распалось, понемногу начинали нравиться...
Внезапно Плющ резко остановился, заметив то, от чего сердце вновь будто бы превратилось в камень, а мысли о примирении вылетели из головы, словно там и не появлялись.
Лина. Прохаживается по восточной окраине. За руку с Омелем. Они весело болтают и смеются. И в упор не замечают Плюща.
Сталкер стиснул зубы. Вновь включился механизм, который он обнаружил в себе незадолго до разрыва со сталочкой. Лина выбрала его – следовательно, должна быть с ним. С ним, а не с этим мелким!.. К тому же, Плющу просто было неприятно видеть, что его подруга променяла его на малявку, у которого даже ещё усы не начали расти.
Плющ, задумавшись, провёл рукой по вылезшей на лице за время болезни юношеской щетине и твёрдым шагом направился к парочке, только теперь заметившей его.
Лина и Омель не ожидали его появления. Остановились как вкопанные. Лина растерянно взглянула на приближающегося Плюща. Омель выпустил её руку, отступил на пару шагов.
«Они испугались... – подумал Плющ. – Я застал их врасплох, а значит, им есть что скрывать. Ничего, я сейчас всё узнаю...»
– Ну привет, Лина, – хрипло сказал он, подойдя к так и стоявшим на месте подросткам и встал в сагни от них. – Что, весело без меня было? Решила себе ещё одного друга завести, да?
– Плющ, я... – Лина явно не знала, что ему ответить. – Мы тут... это...
– Что «это»? Что «это»?! – Плющ уже почти кричал. – Я надеялся, что ты будешь по мне скучать и, когда я выздоровею, мы сможем помириться! Я был готов к этому! Я сам хотел... Впрочем, теперь это не важно...
– Плющ, ты всё неправильно понял, – перебил его Омель. Плющ раздражённо выдохнул сквозь зубы: хоть он и был сейчас, мягко говоря, не в самом лучшем расположении духа, а всё же свою последнюю ошибку повторять не желал – и заставил себя выслушать всех участников конфликта. – Мы с Линой просто гуляем вместе. Да, не первый день. Да, нам это нравится. Но ничего больше! Всё началось с того, что я случайно врезался в неё на льду Сталки... Лине было одиноко без тебя; я решил побыть с ней, чтобы она не грустила и не скучала... – («Вижу я, как вы тут вдвоём не скучаете...» – подумал Плющ.) – Я не имею на неё никаких притязаний. Мы дружим, это правда. Но разве это должно мешать тебе дружить с ней тоже?
– Омель, пойми... – тихо ответил сталкер, внутри которого от слов подростка мелькнула искра стыда. Но она была слишком слаба, чтобы разгореться в полноценное пламя. – Лине следующей осенью будет шестнадцать. Она уже не девочка, чтобы водиться с тобой и такими, как ты, подростками. Понимаешь, в её возрасте пора бы серьёзно относиться к любой привязанности, к любым отношениям. В том числе, например, со мной. И осознавать, что дружить с двумя парнями сразу – недостижимое удовольствие: одному из них это может не очень понравиться.
– Плющ, моя привязанность к Омелю не такая, как... к тебе... – сказала Лина. – Он просто поддерживал меня, пока ты болел и не виделся со мной. Ты же – другое дело. На тебя я хочу опираться, но в последнее время такой возможности не было. Теперь появилась. Ты мог бы не кричать на меня, а понять и простить. Сделай это сейчас, пока не повторилось то, что произошло в прошлый раз. Пожалуйста. Ты мне нужен, Плющ. Честно. Омель, ты же... не против?
– Нет, – покачал головой подросток и отступил ещё на шаг. – Я... понимаю, что... не имею на тебя никаких прав, Лина. Извини, если что. Я... пойду.
Он прошёл мимо Плюща и Лины и повернул за угол одного из домов, пропав из виду.
Сталкер и сталочка остались вдвоём. Им было неловко друг перед другом.
Плющ смутно понимал, что в состоявшемся разговоре было что-то неправильно, но всё ещё не хотел, чтобы между – или хотя бы рядом с ним и Линой стоял этот мальчишка. Не его, Омеля, это дело. Только и всего. Вообще-то сталкер хотел предложить девушке выбор: или он, или эта мелочь. Но сталочка выбрала его, Плюща. Что ж, хоть это радует.
Лине же казалось, что подросток мог бы не уходить. Плющ не должен был гнать его, а сам Омель не должен был так поспешно сдавать позиции. Пусть он и не претендует на неё так, как Плющ, но почему ему нельзя быть просто-напросто её приятелем?
Они стояли лицом друг к другу, не зная, что сделать, что сказать. Вокруг них завыл холодный ветер, внося свой голос в эту немую сцену.
Наконец, Лина сделала шаг вперёд, прижалась к Плющу, обняла его; юноша немного растерянно обнял её в ответ.
– Плющ, что же ты сделал?.. – прошептала сталочка.
– Надеюсь, ничего особенного, – задумчиво ответил Плющ. – Пообижается немного и перестанет. Я не говорил, чтобы он вообще к тебе не приближался. Я всего лишь имел в виду, чтобы он не... дружил с тобой так же крепко, как я.
– Но он понял тебя именно так. И ты уже, наверное, понял, что у нас не получится таких же крепких отношений, как раньше.
– Мы попробуем всё исправить, – сказал Плющ и обнял Лину ещё сильнее. – А за Омеля не беспокойся. Если он так долго за тобой подглядывал, то я уверен, что он не оставит тебя и теперь.
«Главное, чтобы у нас всё встало на свои места. И чтобы он случайно моё не занял», – подумал сталкер.
* * *
Лагерь экологов, в это же время.
Зелма стояла среди деревьев около лагеря и выжидательно глядела на кучку зелёных домиков. Разведчицу оттуда не было видно: толстый ствол, усаженный паутиной тонких голых веток, служил почти идеальным укрытием.
Она ждала Матвея. В последние дни он почему-то не желал с ней видеться, ссылаясь то на какие-то дела, в наличии которых Зелма сильно сомневалась, то на усталость и не очень хорошее самочувствие. Разведчице такое положение дел не сказать чтобы нравилось. Она уже поняла, что Туманов ей нравится, подозревала, что и она ему – тоже, и не хотела, чтобы им что-то мешало. Или кто-то.
Полчаса назад Зелма отправила Матвею на браслет сообщение с просьбой встретиться – в довольно-таки настойчивом тоне. Местом был выбран не перелесок между лагерем и деревней, поскольку там их было легко найти. Нет: Зелма поступила умнее – написала, чтобы эколог пошёл на север и чуть углубился в лес, а там уж она его увидит и подойдёт. И они смогут, наконец, нормально поговорить.
Вот и Матвей; Зелма сразу узнала его по мощной фигуре. Вышел из рабочего блока и, на всякий случай оглядевшись, направился в нужную сторону. Подходя к деревьям, он несколько раз оборачивался, словно опасался, что за ним могут подглядывать. Разведчица вздохнула: она-то знала, что – могут. Точнее, может. Кто-то кроме неё...
Вскоре эколог оказался под защитой деревьев; теперь его очень трудно было заметить из лагеря. Зелма вздохнула с облегчением и вышла из своего укрытия.
