Кзарина

Внезапно Ромао метнулся к стене и схватил туннельную змею, которая высунулась из одного из множества отверстий и поймала в пасть мелкую альму. Альма расширилась и застряла в горле змеи, не давая ей вернуться в свою дыру. Паладин завёл обоих альм себе за плечо, и Дурашка с жадностью поглотила их.
       На дне был свой собственный микрокосм. Как и в любой экосистеме, все виды участвовали в гонке вооружений: грибы использовали грибоядных для распространения своих спор, грибоядные выращивали на своих телах защиту от хищников, хищники выращивали на своих телах (а некоторые - на чужих) средства обхода этой защиты. Вероятно, здесь были свои паразиты и трупоеды. Только светящиеся медузы догадались левитировать в воздухе, не касаясь поверхностей, где происходили безумства Эволюции.
        - Приятного аппетита, Дурашка, - сказал паладин.
       - Спасибо, - ответила она хриплым и совсем не женственным голосом.
       Благодаря кормёжке она смогла восстановить внутреннюю структуру. Вот только она не хотела давать себе голос, чтобы не мешать паладину пребывать в собственных иллюзиях. Однако она создала себе голосовые связки случайно: Ромао постоянно рассказывал какие-то истории, которые суккуб большей частью пропускала мимо ушей. Но тут его рассказ зашёл о символе веры, который ему подарил отец. Чтобы оживить рассказ, паладин достал этот злосчастный символ из-под брони, и демоница совсем ослепла от усилившегося света. Свет жёг ей тело, но безвредно, это её разум и дух страдали и теряли силу.
       Дурашка смогла разглядеть сквозь слезы (и зачем она только восстановила слёзовыделительную систему?) деревянные весы Справедливости на верёвочке. Странно, ведь обычно они были серебряными или железными (Кзарина - молодая демоница, но она знала о старой кампании демонов по убеждению смертных, что железо причиняет сильную боль демонам (что не так). Хотя скрыть, что это серебро причиняет боль, не удалось, но, по крайней мере, теперь был шанс встретить железные орудия демоноборцев среди серебряных, и можно было притвориться, что изгоняешься).
       - Убери... Больно... – неожиданно для себя и для паладина взмолилась Дурашка.
       Ромао аж подпрыгнул на месте, но спрятал символ веры под броню:
       - Ох, да, это было невежливо с моей стороны. Прости меня, Дурашка, я забылся, - извинился перед демоном паладин. Он был очень странным паладином.
       - Спасибо. Больше не надо.
       У демоницы не было сил что-то скрывать от него (да и что? Он внутренности её внутренностей видел) или притворяться. Да перед этим дурачком и не надо было - он с восторгом и улыбкой в голосе шёл во тьме с демоном на плечах. Рассказывал истории: о семье, о фермерской жизни, об учёбе на паладина (что были бы ценными для демонов сведеньями, если бы они уже не знали всё об этом), о том, что он рад, что сделал выбор в пользу жизни Дурашки, и теперь не надо об этом думать.
       Один раз он пристал к ней, расспрашивая про её жизнь, но она быстро пресекла эти вероломные попытки выведать больше про демонскую жизнь. Хотя и рассказать ей особо не было что. Всё, что из неё вытянул паладин, что она тень. Просто это звучало таинственно, и он потратил много времени, обдумывая, что значит эта бессмысленная “тень”.
       Чего не хватало в его рассказах, так это любви, с удовлетворением думала демоница. Да, в них была любовь к родителям и вере, но это было не то, что мог поглощать суккуб. В его историях не было ни подруги детства, ни какой-нибудь приезжей соблазнительницы, ни паладинши, с которой соперничество могло бы перерасти в нечто большее. Он не познал любви, смешанной с похотью. Значит, этот паладинчик - лёгкая добыча для такого сильного суккуба, как я. О, рыбка!
       Сам паладин ел альм, пожаренных на огне из грибов, который он разводил своим кресалом из потайного кармана на боку своей брони. Грибы сгорали быстро, и их приходилось постоянно подкладывать. Ромао съедал лишь малую часть альмы и запивал вскипяченной в рукавице водой из реки (чистоплюй).
       Но прежде он склонял голову, складывал ладони перед собой и что-то бормотал еде. Дурашка, решив, что это один из тех человеческих моментов, когда, загнав обезумевшую от страха альму и жестоко расправившись с ней, люди по-дружески благодарят её за предоставленное мясо, словно в этот момент служат Гармонии, а не Эволюции. Из вежливости (а вежливость к тому, от кого зависит твоя жизнь, практически необходимость) она сложила руки над собой и начала бормотать: "О маленькая альмочка, прости, что мы тебя съели."
       Ромао начал сбиваться в своём бормотании, поглядывая на демоницу, а затем прислушался и тут же расхохотался.
       - Вот ты действительно Дурашка, - сказал он сквозь слезы. - Ты зачем их благодаришь за то, что они позволили себя убить, они ведь явно не хотели? Ха-ха-ха! Дурашка...
       Для демона гордыни Дурашки это звучало довольно обидно.
       - Смешно тебе? А я тебя изображала.
       - Это молитва, Дурашка.
       - Ох, тогда мне не надо такого.
       Дурашка лежала рядом, наблюдая за тем, как паладин занимается едой в собственном свете и синеватом свете костра. Хоть он и не в моём вкусе, но он довольно привлекательный. Я знаю пару суккубов (хоть она не особо ладила со своим видом), которым бы он понравился. Стоит запомнить его внешность, ведь мужских обликов у меня совсем нет.
       - Мда, надо будет попросить командира добавлять кристаллы вкуса в общий комплект, а то это просто дрянь какая-то, не в обиду этой дряни, - Ромао посмотрел на свою спутницу (вернее, груз) и улыбнулся.
       Уголки губ суккуба тоже непроизвольно устремились вверх. Ромао поднялся, положил демоницу себе на плечи, скормил ей остатки альмы и отправился дальше во тьму.
       5
       Дурашка споткнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за руку Ромао. Его бронированная рука её заинтересовала, и она начала её поглаживать, задумчиво произнеся:
       - Знаешь, паладины всегда вызывали во мне слабость (и это было правдой – паладины действительно хорошо умели ослаблять демонов).
       - Какая же ты неловкая, Дурашка. И худенькая. Столько ешь, а всё равно худая. Нужно больше еды, - Ромао подумал и решил окончательно добить её: – Ты уж меня, конечно, прости, но как вы, с такой внешностью, соблазняете людей? Просто интересно. У тебя и волосы такие слабые. У моей матушки была одна мазь на травах...
       - Да чтоб тебя, паладинчик, на небесах венчали с гарпией! - суккуб кисло отпустила его руку. - Говорить такое женщине, которая хочет тебя соблазнить? Сразу видно девственника.
       - Ну правда же! У тебя об лицо можно порезаться, - начал оправдываться перед демоном паладин. – Хочешь сказать, что это не так? Моя вина тут в чём?
       - Во всём! – Кзарина решила больше не тратить силы на такого дурака. Дурак смущенно замолчал.
       Демоница смогла восстановить свою истинную форму (острое лицо и длинные бесцветные волосы) и теперь шла рядом с паладином по этому дну мира. Она едва держалась на ногах, и Ромао постоянно приходилось её ловить, а в редких случаях поднимать с земли. Свет его символа веры туманил (или лучше сказать рассеивал) её разум. Она не могла сосредоточиться и придумать адекватный план соблазнения. Суккуб даже не могла придумать адекватную ложь. А её флирт? Ужасный флирт. Если бы его услышали другие Желания, её бы с позором изгнали из суккубов. Так мужчин не завоёвывают, но ему и так нормально. Повезло с таким дураком, что и говорить...
       Ей нужно было найти источник похоти, чтобы пополнить ментальные силы (которые были важнее физических). И Ромао был единственным доступным ей источником. Вернее, не был. В этом и заключалась проблема. Он видел в ней что-то среднее между домашним питомцем и своей болезненной младшей сестрой. А она демон! Демон! Аргх! Ай, опять споткнулась. Но вряд ли она найдёт ещё одного человека на глубине этого святого филиала Бездны. Она прислушивалась к себе, но вроде не началось... Пока голод терпим. Слово дня - “Пока”.
       Они шли уже... Неизвестно сколько, здесь совершенно невозможно было следить за временем. Очевидно, счёт должен вестись днями, если не неделями. Каждый раз, когда паладин находил какой-то предмет, случайно оказавшийся в этой пропасти, он радовался как дурачок или ребёнок, Ромао одним словом. Эти новые вещи действительно вносили серьёзное разнообразие в их однообразную жизнь, хотя и были совершенно бесполезны. Обломок меча или рваная тряпка никак не могли помочь им выбраться. Даже до него это постепенно доходило после бессмысленных попыток придумать что-то с этими предметами.
       Однажды он нашёл почти ровную палку и тащил её с собой, думая найти плоский камень у реки и сделать лопату. Шанс найти камень такой формы суккуб находила очень маловероятным, но Ромао был упорен в своём квесте за огородным инструментом. За ужином он опять принялся ковыряться в своей палке, словно ребёнок с... тоже палкой. Демоница смотрела на него тусклым взглядом. Зачем ему вообще лопата? Но, видя его упорство, она переработала кости альмы внутри себя и выбросила из руки костяную лопатную насадку.
       - Ч-ч-что это? - Ромао начал заикаться (видимо, от радости), когда принял на ладони свой подарок. Так он и застыл.
       - Ты же хотел сделать лопату, паладинчик. Как ты её хотел сделать, если не знаешь, как она выглядит? - изумилась Дурашка. Что-то он задерживается с восхвалениями меня.
       Ромао перевёл расширенные глаза (явно чтобы рассмотреть свой подарок во всех деталях) на лопату, затем на Дурашку, затем снова на лопату:
       - П-почему на ней столько шипов?
       - А ты когда в последний раз свой скелет видел? Там полно шипов, - отмахнулась Дурашка, решив присесть на землю. Она уже поняла, что не дождётся благодарностей от этого смертного, вошедшего в ступор счастья.
       - А почему тут дыры, похожие на зловещее лицо?
       - Потому что мне так удобнее было сделать. Ты меня своим дурацким светом слепишь, сильно ограничивая в силе. Сам бы попробовал сделать эту лопатную штуку, когда какой-нибудь демон тебе в лицо тьмой светит, - Дурашке надоел этот разговор, и она шлёпнулась на бок, скукожилась и так решила поспать. Она потратила больше сил на эту глупую штуку, чем рассчитывала.
       - Спасибо, Дурашка, - всё же услышала она сквозь дрёму.
       Великолепнейшая лопата пригодилась скоро. Внезапно снежная буря решила пройти прямо над пропастью, засыпая всеми своими запасами снега странников дна. Они пробрались через белое месиво и реку, и Ромао нашёл в стене какую-то щель и принялся долбить её края подарком Дурашки. Он сломался у соединения с черенком, а также треснул почти напополам после нескольких ударов. Ну конечно, Ромао был в Броне Силы, что ещё можно было ожидать от кости, когда её так колошматят о твёрдую землю?
       Ромао замахнулся подарком, намереваясь бросить его в реку, но заметил стоящую Дурашку, уже в высоких снежных шапке и эполетах. Он осторожно положил лопату рядом с собой и разорвал руками вход в пещеру, разбросав огромные блоки земли. Затем снова виновато посмотрел на Дурашку.
       - Да заползай уже! – прохрипела она ему раздраженно. Её эполеты и шапка слились вместе.
       Внутри свет паладина не смог даже коснуться каменных дальних стен и потолка. На ближайшей стене глаза на глазмхе удивлённо уставились на гостей. Пещера оказалась настолько просторная, что Ромао смог стоять в ней, заодно стоя в Броне Силы. Но он решил не стоять - панель на спине Брони открылась, и он вылез из неё, в то время как Броня осталась стоять на месте. Паладинчик был в обычной белой шерстяной рубашке и штанах. В Броне Силы его голова казалась маленькой на огромных плечах, но теперь он был в своих настоящих пропорциях. Слишком мускулист и строен, по мнению суккуба. В таких телах похоть не задерживается, маринуясь, а циркулирует по-нормальному. Но это тело принадлежало Ромао, и если там что-то циркулировало и мариновалось, так это благочестие или думы о благочестии. Сев прямо на землю, он устало опустил руки на колени. Что это с паладинчиком?
       Дурашка присела рядом с ним на колени. Ромао отвернулся и отодвинулся от неё. Да что с паладинчиком? Дурашка сократила созданную парнем дистанцию, которую он снова создал. Неужели это оно? Неужели он чувствует смущение от вспыхнувшей огромной дикой едва контролируемой похоти? Дурашка распростёрла свои руки и прикрыла глаза, улыбнув рот. Но что-то ничего не происходило. Никакой волной огромной дикой неконтролируемой похоти её не смывало.
       - Я, кажется, заболел, Дурашка. Держись от меня подальше, - печальным голосом заявил паладин и шмыгнул носом.
       - Ты же паладин, - у Дурашки упали руки и настроение.
       - Да, и что? – сказал Ромао, всё ещё разглядывая интересную стенку вместо скучной демоницы.
       - Так вы же святые люди.
       - Я... Я, наверно, плохой паладин, - Ромао снова шмыгнул носом. – Я думаю, что отдохну в этой пещере, пока не поправлюсь, а ты держись от меня подальше, если мы вдвоём заболеем...
       - У демонов нет времени на глупости вроде болезней.
       - Правда? – паладин повернулся к ней.
       - Конечно, - уверила его суккуб. – Стольких смертных нужно сбить с пути, направить ко злу. Стольких совратить... – голос Дурашки совсем усластился. – Кстати, насчёт этого... Я могла бы согреть тебя...
       - Правда? Здорово! – Ромао обрадовался, но затем запоздало смутился. – Я про то, что ты не можешь заболеть. Не про соблазнения смертных. И про согревание ты здорово придумала. Принеси сюда грибов или деревяшек, если найдёшь, и мы разведём костёр.
       “Из всех людей мне достался этот девственник”, - думала Дурашка, возвращаясь по их пути к колонии грибов. Она нашла рваную грязную тряпку и складывала грибы в неё. Пока она в нескольких подходах переносила костровое топливо в пещеру, Ромао делал себе постель из глазомха, выковыривая из него глазки. На одном из заходов Дурашка увидела, как он начал и ей делать отдельную постель. Аргх!
       В конце она забрала палку несбывшейся лопаты, а костяную часть поглотила. Положив черенок и усыпав ей часть грибов рядом с паладином, демоница протянула ему руку за кресалом.
       - Ты что делаешь? – спросил её Ромао, уже довольно вытянувшийся на своей постельке.
       - Не рановато у тебя маразм начался, паладинчик? Я делаю костёр, как ты и приказал мне своим глубоким командным голосом. Поближе к тебе, чтобы тебе и твоей болезни было теплее, - Дурашка немного устала от физической работы, но не достаточно, чтобы не явить миру свой сарказм.
       - Но тут дым от него накопиться в пещере, - Ромао, как всегда, вместо вечной благодарности говорил очевидные вещи.
       - Отлично.
       - Ммммм, мы, люди, можем умереть от дыма, - признался паладин смущенно.
       - Оу.
       - Давай у входа. Там воздух уходит.
       После нескольких неудачных попыток демоницы развести огонь, Ромао поднялся и развёл его, но вначале переложил топливо из прохода чуть за уступ. Затем Дурашка ушла на охоту, но вернулась лишь с кучей плодов с одинокого куста, которые Ромао отверг в виду их ядовитой окраски. Судя по всему, людей и растительный яд убивает.
       - Я и не голоден, Дурашка. Вообще, голодание используется в лечении. Так и называется – лечебное голодание, - паладин попытался перекричать свой урчащий желудок.
       Но Дурашка всё же кое-что смогла. Под инструкциями Ромао она влезла в его Броню Силы и, хоть и с нескольких попыток, сдвинула её, согнув и сложив рукавицы ковшом над костром. Броня застыла в этой позе, позволив вскипятить в её рукавицах воду, которую демоница натаскала из реки в своих руках. Только такую воду Ромао мог пить. Как оказалось, люди могли умереть и от обычной солёной воды. И как они стали доминирующим видом во многих мирах?