Когда Волки приблизился к лагерю Наконечника, перед ним раскинулось поле после бойни. Окровавленные бандиты суетились между кострищами, пытались перевязать себе раны и стаскивали тела в общую кучу. Запах крови и гари разъедал ноздри, воздух дрожал от стонов и ругательств.
- Ну нет, хватит гостей на сегодня, - прохрипел ближайший бандит, на лице которого красовалась рана, обещавшая превратиться в уродливый шрам.
Кожа сзади шеи Волки лопнула с влажным хлопком. Он засунул туда правую руку и принялся что-то вытаскивать. Это что-то сопротивлялось, явно желая остаться в его теле, но Волки был непреклонен. Сначала появилась белая рукоятка, затем лезвие, состоящее из пластинок с острыми шипами поперёк. Волки извлёк свой двуручный хребетный меч и взмахнул им, стряхивая капли крови.
- Магическое колдовство... - выдохнул бандит, осознав, что боль и ужас сегодняшнего дня не окончены.
Волки ринулся вперёд. Меч снёс первого врага в сторону, задел другого, разрубил третьего напополам и отбросил четвёртого, как тряпку. Один Потерянный увернулся и занёс топор, целясь в спину, но шип вырвался из локтя Волки, пронзив бандита насквозь. Муж Купчихи бежал, методично разбрасывая врагов вправо-влево. Если на него замахивались, из его тела контратаковал новый костяной шип. Бандиты сопротивлялись, но вскоре поняли: к ним пришёл демон, и это не бой. Это жатва.
Бандиты даже кричали слабо, словно в воздухе не хватало места - он был переполнен растущей за счёт шипов тенью Волки. Потерянные бросились врассыпную, но Волки не разделял сражающихся и бегущих. Он просто бежал вперёд, слегка корректируя свой путь к самым густым скоплениям врагов. Меч перед ним бешено свистел, бросаясь в стороны, чтобы сломать очередного бандита, а шипы вырывались из тела, добивая тех, кто сумел избежать клинка.
Когда Волки наконец добрался до Наконечника, отец Мрачноглаза уже мало походил на человека. Из его тела торчали окровавленные белые шипы, кривые и острые, даже из глазниц, но это его не смущало. Из ладони Волки вылез костяной кинжал, и он метнул его в ногу убегающего Наконечника. Тот рухнул с криком:
- Гриз!
Бандит, тоже спасающийся бегством, даже не оглянулся:
- Прости, главарь, но мы тут не рыцари, чтобы благородно жертвовать собой.
Наконечник перекатился на спину, глядя на медленно приближающегося Волки снизу вверх.
- Волки? Это ты? Что ж, мы не такие уж разные, волчок, ты и я, - прохрипел главарь Потерянных. - Мы оба должны вести свои банды к выживанию в этом магическом мире. Мораль - это для сытых и благородных. А жестокость...
- Злодейская речь? Серьёзно, Наконечник? – рот Волки растянули бивни, о которых орки могли только мечтать, но это делало его речь медленной и чужеродной. – Её следует произносить с позиции силы. Слушай... – Он присел на корточки, уперев свой позвоночник в землю, и шипы в его глазницах уставились прямо в душу врага. – Мы не святые, тут ты прав, Наконечник. Мы – дети бандитов, которых герои режут между серьёзными подвигами. Но мы разные, ты и я. Я найду и уничтожу каждого из твоей банды, включая моих пленных. А смерть, что я тебе устрою... Мы разные, Наконечник. Я хуже.
Наконечник закричал.
Необязательный комментарий автора: Брошенные атакуют Потерянных.
Так, та сцена вдохновлена сценой не из “Наруто”, а из “Ночного Дозора“ Сергея Лукьяненко. Да, она больше похожа на сцену из “Наруто“, но это просто конвергентная эволюция.
Железный Дождь
Самым мощным оружием ордена Веритас является его репутация. И злые, и добрые могут в панике заключить перемирие, если узнают о возможности появления этого ордена. - Виктор Исследователь, "Месяц среди Паладинов".
~~~
- Купчиха, мы не сможем забрать тело, если ты его нам не отдашь, - тихо произнёс Подрез.
- А вдруг в ней ещё теплится жизнь? - Купчиха крепко вцепилась руками в руки Гитгуд, лежащей на её спине. Тёмная кровь уже перестала течь. - Где Швец? Он может зашить рану, она же небольшая... Совсем крохотная...
- Дорогая моя Купчиха... – Гарда мягко коснулась лица женщины, проверяя, не началась ли у неё горячка. – Гитгуд... уже отмучилась. Её рана прошла сквозь сердце. Это было быстро и... безболезненно. Да, точно, безболезненно...
- Купчиха, она умерла как истинный воин, - твёрдо добавил Разделитель, прерывая Гарду. Он осторожно, но решительно разжал пальцы женщины и подхватил тело Гитгуд, переложив её к себе на руки. – Это соответствует её душе. Она, должно быть, теперь счастлива.
- Может... магия? - не оставлял надежду решить смерть подопечной Купчиха. - У кого-нибудь есть спрятанная магия?
Разделитель вздохнул, перехватывая тело Гитгуд поудобнее. В его объятиях она теперь действительно напоминала ребёнка, уснувшего в руках отца.
- Ты расстроена. Но магия не воскрешает мертвых... – воин взглянул на Вспомнившего в отдалении. - Аргх! Поговори лучше со Сказителем, у него лучше получается выражать свои мысли в таких тяжелых разговорах. А вы, - он кивнул Подрезу и Гарде, - возвращайтесь на пост. Враги никуда не делись.
Подрез и Гарда нехотя поднялись на Стену, бросив на Купчиху последний сочувствующий взгляд. Она осталась стоять, глядя на свои руки, в которых осталась лишь липкая и холодная кровь Гитгуд. Слёзы текли по щекам женщины, оставляя горячие дорожки на замёрзшей коже.
Белый пег одним грациозным прыжком перемахнул через Стену и приземлился в нескольких шагах от неё. Снег взметнулся под его лапами, и Купчиха вздрогнула, вырванная из своего тоскливого забытья. За ним последовал второй - серый и грузный, который плюхнулся в сугроб с глухим шлепком. Его всадник сказал что-то на чужом языке, с трудом удержавшись в седле.
Всадница легко соскочила с белого пега и быстрым шагом направилась к Купчихе. Слёзы и шок застилали ей глаза, и она не сразу узнала гостью, лишь когда та подошла достаточно близко. Подрез съехал с лестницы и, выставив копьё, встал перед Купчихой, но она положила ему на плечо руку.
- Это Валькали, Подрез, - произнесла Купчиха, вытирая лицо рукавом. - Она одна из нас. Наверное.
Валькали подошла ближе, её тёмный плащ развевался на ветру, словно был военным стягом, а не одеждой для сохранения тепла. За ней её спутник, золотокожий юноша с широкими глазами, упал в сугроб, но быстро поднялся и взял поводья обоих пегов.
- Валькали! – приёмная мать Мрачноглаза бросилась к родной матери Мрачноглаза и отчаянно схватила её за плечи. – Валькали, милая, ты ведь так много путешествуешь! Ты нашла где-нибудь способ воскрешать людей?
Героиня удивлённо вскинула брови и покачала головой. Затем разлепила губы, открывая рот, внутри начало происходить какое-то движение, родившееся в горле, и Валькали зазвучала:
- Вы в беде. Они летят.
- Как они могут лететь? – Купчиха, недоумевая, заморгала. - Кто они вообще такие и как научились летать? У нас же Стену можно перепрыгнуть, это нечестно!
Валькали начала надевать на свою голову невидимый шлем, возможно, чтобы отгородиться от потока вопросов, но Купчиха встряхнула её:
- Ну уж нет! Говори, раз умеешь!
- Волки! – раздался крик Гарды со Стены.
Он с трудом приближался к Мирокраю, шатаясь, как пьяный. Его одежда висела лохмотьями, дыр было больше, чем ткани, и всё густо пропиталось тёмной кровью. Увидев Купчиху и Валькали, вышедших ему навстречу, он поднял руки, пытаясь успокоить их:
- Это не моя кровь, - ободряюще сказал он.
И в качестве опровержения его слов из его рта хлынула розовая кровь, пузырясь на губах, а за ней - прозрачная жидкость, которая осталась стекать по подбородку. Волки рухнул на колени, сотрясаемый жутким кашлем. Задача успокоить женщин была провалена с треском.
- ВОЛКИ! – Купчиха подбежала к ослабевшему мужу, а Валькали, словно тень, последовала за ней.
- Наконечник мёртв, как и большая часть его банды, - Волки взглянул на свою жену и слабо улыбнулся. – Теперь я могу стать вождём, - с этими словами его опять вырвало слизистой водой.
- Валькали, помоги! Нужно доставить его к кому-нибудь, кто знает, что с ним делать, - Купчиха поднырнула за руку мужа, пытаясь его поднять, Валькали подошла и взяла Волки на свои руки, и понесла в Мирокрай.
- Молчунья, и ты тут? - Волки не особо переживал, что его несёт девушка как принцессу. - Как раз к ночному пиру по случаю снятия осады.
Валькали бросила выразительный взгляд на Купчиху, шагавшую рядом.
- Она сказала, что сюда кто-то летит, - пробормотала Купчиха. Все её эмоции сдались реагировать на столько факторов.
- Сказала? – Волки моментально посерьёзнел. – Значит, дела хуже некуда.
Они ушли вглубь города, оставив Гарду и Подреза наедине.
- Так мы теперь должны за небом следить, а не за землёй? - неуверенно спросила Гарда Подреза.
Тот пожал плечами, перехватывая копьё поудобнее.
- Если Валькали права, то да. Но я бы лучше смотрел под ноги - там есть хоть какая-то возможность нам что-то сделать.
Скоро они прилетели, и Подрез и Гарда не смогли бы их не заметить, даже если бы смотрели себе под ноги, хотя бы из-за длинных теней там и раскатистого и тяжёлого гула, который Северянин назвал бы “треском небес” (и бросился бы искать укрытие от небесных осколков). Десяток круглых кораблей северян вынырнул из облаков, двигаясь с угрожающей скоростью.
Гарда бросилась к лестнице, чтобы поднять тревогу через Арку. Подрез устремился за ней, но не успели они сделать и пары шагов, как сверху с оглушительным свистом обрушился огромный железный шар. Он врезался в Стену, как молот Ковалицы в кучу грязи, и участок каменной кладки разлетелся на осколки, погребая Подреза и Гарду под грудой камней и посеревшим от пыли снегом.
Затем в крошеве обломков раздался скрежет. Шар дрогнул и начал распрямляться, встав уже паладином Веритас со светящимся молотом. Из других кораблей, зависших над Мирокраем, посыпались новые шары, падая с грохотом и поднимая столбы снежной или каменной пыли. Железный Дождь обрушился на Мирокрай.
Паладины Веритас с тяжёлой грацией согнали ближайших жителей Мирокрая в тесную кучу. К ним вышел инквизитор - тот самый, что однажды посещал Мирокрай с телохранителями. И сейчас за ним нависали его громилы, а на лице застыла холодная улыбка.
- Чем обоснована ваша необоснованная агрессия? – спросил его Мастер из кучи.
- Спасибо за вопрос. Очень важное замечание, - инквизитор склонил голову, отдавая должное вопросу, и улыбнулся шире. – Видите ли...
Земная твердь рядом вздрогнула и раскололась, прервав его речь. Трещина разверзлась с неземным хрустом, поглотив снег и груду камней, что ещё недавно были домом. Из ямы вырвался жар и пар, а в глубине закружились красные языки пламени. Протяжный, жуткий вой поднялся из разлома. Мирокраевцы отшатнулись, как и паладины, для них это тоже было неожиданностью.
Из ямы вырвалась тощая старческая рука и схватила край ямы. За ней вторая захватила другой край ямы. Руки подняли старуху и выбросили на поверхность. В тот же миг вспышка белого света озарила пространство, и в ней возник молодой мужчина в аккуратной одежде, на которой висела маленькая табличка "Главный библиотекарь Джастин".
- Матушка, что на тебя нашло? – спросил он, шагнув к ней с явным беспокойством. – Старики порой бывают такими капризными, – добавил Джастин, извиняясь перед окружающими.
Все паладины рухнули на колени (всё ещё сохраняя свою возвышаемость над окружающими), их голоса слились в шёпот: "Лорд Справедливость", "Владыка", "Мой бог". Матушка же раскинула руки и закружилась на месте, её безумный хохот разорвал воздух:
- Ха-ха-ха! Я гряду! Ха-ха-ха-ха! Гряду! Какой замечательный цветок скоро расцветёт из ржавчины и горящих душ! Ха-ха-ха-ха-ха...
Безумная женщина сама расцветала на глазах: дряблая кожа натягивалась, мышцы наливались силой, поседевшие волосы возвращали цвет, а в глазах вспыхнул огонь, от которого мир бы закричал, если бы увидел его и мог кричать. Она танцующим движением оказалась у захваченных жителей и, словно продолжая танец, ударила ребром ладони Лосиху и Грибницу, обезглавив их.
В следующие мгновения несколько событий произошли одновременно: Крушила из задних рядов толпы неистово закричала и рванулась к старухе, расталкивая людей/Из рта, носа, глаз и ушей Справедливости брызнула кровь, будто удар его матери отозвался и в нём. Крушила прорвалась к женщине, которая уже убила и Мастера/Справедливость закричал “Неееееет!” и в вспышке белого света телепортировался к своей матери. Крушила попыталась впиться пальцами в глаза убийце своих родителей, но не смогла даже поцарапать их/Убийца замахнулась ладонью на Крушилу/Справедливость оказался сзади своей матери, обнял её, толкнул ладонью Крушилу, посылая её в далёкий сугроб, и исчез вместе с женщиной в вспышке белого света.
Мирокраевцы и паладины были в шоке, их взгляды были прикованы к обезглавленным телам и пустому месту, где только что стояли лжебоги. Инквизитор первым нарушил тишину:
- Вы видели, как стало плохо нашему Лорду, - произнёс он, обводя толпу взглядом. - Как много здесь несправедливости! Нужно выжечь это место!
Ближайший паладин, всё ещё стоявший на коленях, поднял голову, его голос дрогнул:
- Гранд-инквизитор... но среди них много детей и женщин. Мужчины не сопротивляются.
Инквизитор резко повернулся к нему, его глаза сузились:
- Я всё проверил, это так называемая банда Наконечника. Бандиты. И женщины, и мужчины. И дети бандитов, - отрезал он, голос стал ледяным. - Вы всё равно обречёте их на смерть, убив родителей. Или они сами станут бандитами. Убивайте всех. ВСЕХ!
Паладины поднялись, их молоты и мечи засветились холодным светом.
К кузнице Ковалицы подошли трое паладинов, каждый из которых держал молот, превосходящий по размерам наковальню женщины-кузнеца. Та, окруженная испуганными учениками, спокойно, словно не замечая угрозы, отложила раскалённую докрасна заготовку. Затем, резким движением схватив молот, она с силой бросила его в огромную бочку с водой, стоящую рядом с пылающим горном. Бочка раскололась на части, выливая воду прямо в огонь. Мощные клубы густого пара с шипением поднялись к небу, ослепив паладинов. А когда они проморгались, мирокраевцев, разумеется, уже и след простыл.
Разделитель бежал, всё ещё прижимая к себе тело Гитгуд. За ним гнался паладин, меч которого пылал белым светом. Разделитель споткнулся об обломок здания, уронив Гитгуд в снег, и обернулся, выхватив свою рапиру-копьеметалку. Удар паладина пришёлся по его плечу - кость хрустнула, кровь брызнула, но он успел ткнуть клинком в сочленение доспеха под коленом. Паладин пошатнулся, но тут же махнул мечом, разрубив Разделителя от плеча до груди.
- Простите... - выдохнул он, падая рядом с Гитгуд.
Трясина вытаскивал раненых из-под обломков. Громадная тень нависла прямо над ним, заслоняя последний свет дня, и Трясина, с ужасом подняв глаза, увидел, как паладин неторопливо заносит свой смертоносный молот для последнего удара. Но из тёмной тени руин внезапно выскользнула маленькая Звёздочка с жалким деревянным ножичком и встала перед паладином, дрожа, но не отступая.
- Не смей! - пискнула она.
Паладин замер, перестав сметь, затем опустил молот и начал отступать.
Гном и Фея сражались спина к спине: Гном махал молотком, Фея - тонким клинком, но паладин разрубил их вместе одним ударом меча. Затем прошёл мимо застывшей в ужасе Пройдохи, лишь скользнув по ней взглядом.
- Ну нет, хватит гостей на сегодня, - прохрипел ближайший бандит, на лице которого красовалась рана, обещавшая превратиться в уродливый шрам.
Кожа сзади шеи Волки лопнула с влажным хлопком. Он засунул туда правую руку и принялся что-то вытаскивать. Это что-то сопротивлялось, явно желая остаться в его теле, но Волки был непреклонен. Сначала появилась белая рукоятка, затем лезвие, состоящее из пластинок с острыми шипами поперёк. Волки извлёк свой двуручный хребетный меч и взмахнул им, стряхивая капли крови.
- Магическое колдовство... - выдохнул бандит, осознав, что боль и ужас сегодняшнего дня не окончены.
Волки ринулся вперёд. Меч снёс первого врага в сторону, задел другого, разрубил третьего напополам и отбросил четвёртого, как тряпку. Один Потерянный увернулся и занёс топор, целясь в спину, но шип вырвался из локтя Волки, пронзив бандита насквозь. Муж Купчихи бежал, методично разбрасывая врагов вправо-влево. Если на него замахивались, из его тела контратаковал новый костяной шип. Бандиты сопротивлялись, но вскоре поняли: к ним пришёл демон, и это не бой. Это жатва.
Бандиты даже кричали слабо, словно в воздухе не хватало места - он был переполнен растущей за счёт шипов тенью Волки. Потерянные бросились врассыпную, но Волки не разделял сражающихся и бегущих. Он просто бежал вперёд, слегка корректируя свой путь к самым густым скоплениям врагов. Меч перед ним бешено свистел, бросаясь в стороны, чтобы сломать очередного бандита, а шипы вырывались из тела, добивая тех, кто сумел избежать клинка.
Когда Волки наконец добрался до Наконечника, отец Мрачноглаза уже мало походил на человека. Из его тела торчали окровавленные белые шипы, кривые и острые, даже из глазниц, но это его не смущало. Из ладони Волки вылез костяной кинжал, и он метнул его в ногу убегающего Наконечника. Тот рухнул с криком:
- Гриз!
Бандит, тоже спасающийся бегством, даже не оглянулся:
- Прости, главарь, но мы тут не рыцари, чтобы благородно жертвовать собой.
Наконечник перекатился на спину, глядя на медленно приближающегося Волки снизу вверх.
- Волки? Это ты? Что ж, мы не такие уж разные, волчок, ты и я, - прохрипел главарь Потерянных. - Мы оба должны вести свои банды к выживанию в этом магическом мире. Мораль - это для сытых и благородных. А жестокость...
- Злодейская речь? Серьёзно, Наконечник? – рот Волки растянули бивни, о которых орки могли только мечтать, но это делало его речь медленной и чужеродной. – Её следует произносить с позиции силы. Слушай... – Он присел на корточки, уперев свой позвоночник в землю, и шипы в его глазницах уставились прямо в душу врага. – Мы не святые, тут ты прав, Наконечник. Мы – дети бандитов, которых герои режут между серьёзными подвигами. Но мы разные, ты и я. Я найду и уничтожу каждого из твоей банды, включая моих пленных. А смерть, что я тебе устрою... Мы разные, Наконечник. Я хуже.
Наконечник закричал.
Необязательный комментарий автора: Брошенные атакуют Потерянных.
Так, та сцена вдохновлена сценой не из “Наруто”, а из “Ночного Дозора“ Сергея Лукьяненко. Да, она больше похожа на сцену из “Наруто“, но это просто конвергентная эволюция.
Глава 28
Железный Дождь
Самым мощным оружием ордена Веритас является его репутация. И злые, и добрые могут в панике заключить перемирие, если узнают о возможности появления этого ордена. - Виктор Исследователь, "Месяц среди Паладинов".
~~~
- Купчиха, мы не сможем забрать тело, если ты его нам не отдашь, - тихо произнёс Подрез.
- А вдруг в ней ещё теплится жизнь? - Купчиха крепко вцепилась руками в руки Гитгуд, лежащей на её спине. Тёмная кровь уже перестала течь. - Где Швец? Он может зашить рану, она же небольшая... Совсем крохотная...
- Дорогая моя Купчиха... – Гарда мягко коснулась лица женщины, проверяя, не началась ли у неё горячка. – Гитгуд... уже отмучилась. Её рана прошла сквозь сердце. Это было быстро и... безболезненно. Да, точно, безболезненно...
- Купчиха, она умерла как истинный воин, - твёрдо добавил Разделитель, прерывая Гарду. Он осторожно, но решительно разжал пальцы женщины и подхватил тело Гитгуд, переложив её к себе на руки. – Это соответствует её душе. Она, должно быть, теперь счастлива.
- Может... магия? - не оставлял надежду решить смерть подопечной Купчиха. - У кого-нибудь есть спрятанная магия?
Разделитель вздохнул, перехватывая тело Гитгуд поудобнее. В его объятиях она теперь действительно напоминала ребёнка, уснувшего в руках отца.
- Ты расстроена. Но магия не воскрешает мертвых... – воин взглянул на Вспомнившего в отдалении. - Аргх! Поговори лучше со Сказителем, у него лучше получается выражать свои мысли в таких тяжелых разговорах. А вы, - он кивнул Подрезу и Гарде, - возвращайтесь на пост. Враги никуда не делись.
Подрез и Гарда нехотя поднялись на Стену, бросив на Купчиху последний сочувствующий взгляд. Она осталась стоять, глядя на свои руки, в которых осталась лишь липкая и холодная кровь Гитгуд. Слёзы текли по щекам женщины, оставляя горячие дорожки на замёрзшей коже.
Белый пег одним грациозным прыжком перемахнул через Стену и приземлился в нескольких шагах от неё. Снег взметнулся под его лапами, и Купчиха вздрогнула, вырванная из своего тоскливого забытья. За ним последовал второй - серый и грузный, который плюхнулся в сугроб с глухим шлепком. Его всадник сказал что-то на чужом языке, с трудом удержавшись в седле.
Всадница легко соскочила с белого пега и быстрым шагом направилась к Купчихе. Слёзы и шок застилали ей глаза, и она не сразу узнала гостью, лишь когда та подошла достаточно близко. Подрез съехал с лестницы и, выставив копьё, встал перед Купчихой, но она положила ему на плечо руку.
- Это Валькали, Подрез, - произнесла Купчиха, вытирая лицо рукавом. - Она одна из нас. Наверное.
Валькали подошла ближе, её тёмный плащ развевался на ветру, словно был военным стягом, а не одеждой для сохранения тепла. За ней её спутник, золотокожий юноша с широкими глазами, упал в сугроб, но быстро поднялся и взял поводья обоих пегов.
- Валькали! – приёмная мать Мрачноглаза бросилась к родной матери Мрачноглаза и отчаянно схватила её за плечи. – Валькали, милая, ты ведь так много путешествуешь! Ты нашла где-нибудь способ воскрешать людей?
Героиня удивлённо вскинула брови и покачала головой. Затем разлепила губы, открывая рот, внутри начало происходить какое-то движение, родившееся в горле, и Валькали зазвучала:
- Вы в беде. Они летят.
- Как они могут лететь? – Купчиха, недоумевая, заморгала. - Кто они вообще такие и как научились летать? У нас же Стену можно перепрыгнуть, это нечестно!
Валькали начала надевать на свою голову невидимый шлем, возможно, чтобы отгородиться от потока вопросов, но Купчиха встряхнула её:
- Ну уж нет! Говори, раз умеешь!
- Волки! – раздался крик Гарды со Стены.
Он с трудом приближался к Мирокраю, шатаясь, как пьяный. Его одежда висела лохмотьями, дыр было больше, чем ткани, и всё густо пропиталось тёмной кровью. Увидев Купчиху и Валькали, вышедших ему навстречу, он поднял руки, пытаясь успокоить их:
- Это не моя кровь, - ободряюще сказал он.
И в качестве опровержения его слов из его рта хлынула розовая кровь, пузырясь на губах, а за ней - прозрачная жидкость, которая осталась стекать по подбородку. Волки рухнул на колени, сотрясаемый жутким кашлем. Задача успокоить женщин была провалена с треском.
- ВОЛКИ! – Купчиха подбежала к ослабевшему мужу, а Валькали, словно тень, последовала за ней.
- Наконечник мёртв, как и большая часть его банды, - Волки взглянул на свою жену и слабо улыбнулся. – Теперь я могу стать вождём, - с этими словами его опять вырвало слизистой водой.
- Валькали, помоги! Нужно доставить его к кому-нибудь, кто знает, что с ним делать, - Купчиха поднырнула за руку мужа, пытаясь его поднять, Валькали подошла и взяла Волки на свои руки, и понесла в Мирокрай.
- Молчунья, и ты тут? - Волки не особо переживал, что его несёт девушка как принцессу. - Как раз к ночному пиру по случаю снятия осады.
Валькали бросила выразительный взгляд на Купчиху, шагавшую рядом.
- Она сказала, что сюда кто-то летит, - пробормотала Купчиха. Все её эмоции сдались реагировать на столько факторов.
- Сказала? – Волки моментально посерьёзнел. – Значит, дела хуже некуда.
Они ушли вглубь города, оставив Гарду и Подреза наедине.
- Так мы теперь должны за небом следить, а не за землёй? - неуверенно спросила Гарда Подреза.
Тот пожал плечами, перехватывая копьё поудобнее.
- Если Валькали права, то да. Но я бы лучше смотрел под ноги - там есть хоть какая-то возможность нам что-то сделать.
Скоро они прилетели, и Подрез и Гарда не смогли бы их не заметить, даже если бы смотрели себе под ноги, хотя бы из-за длинных теней там и раскатистого и тяжёлого гула, который Северянин назвал бы “треском небес” (и бросился бы искать укрытие от небесных осколков). Десяток круглых кораблей северян вынырнул из облаков, двигаясь с угрожающей скоростью.
Гарда бросилась к лестнице, чтобы поднять тревогу через Арку. Подрез устремился за ней, но не успели они сделать и пары шагов, как сверху с оглушительным свистом обрушился огромный железный шар. Он врезался в Стену, как молот Ковалицы в кучу грязи, и участок каменной кладки разлетелся на осколки, погребая Подреза и Гарду под грудой камней и посеревшим от пыли снегом.
Затем в крошеве обломков раздался скрежет. Шар дрогнул и начал распрямляться, встав уже паладином Веритас со светящимся молотом. Из других кораблей, зависших над Мирокраем, посыпались новые шары, падая с грохотом и поднимая столбы снежной или каменной пыли. Железный Дождь обрушился на Мирокрай.
Паладины Веритас с тяжёлой грацией согнали ближайших жителей Мирокрая в тесную кучу. К ним вышел инквизитор - тот самый, что однажды посещал Мирокрай с телохранителями. И сейчас за ним нависали его громилы, а на лице застыла холодная улыбка.
- Чем обоснована ваша необоснованная агрессия? – спросил его Мастер из кучи.
- Спасибо за вопрос. Очень важное замечание, - инквизитор склонил голову, отдавая должное вопросу, и улыбнулся шире. – Видите ли...
Земная твердь рядом вздрогнула и раскололась, прервав его речь. Трещина разверзлась с неземным хрустом, поглотив снег и груду камней, что ещё недавно были домом. Из ямы вырвался жар и пар, а в глубине закружились красные языки пламени. Протяжный, жуткий вой поднялся из разлома. Мирокраевцы отшатнулись, как и паладины, для них это тоже было неожиданностью.
Из ямы вырвалась тощая старческая рука и схватила край ямы. За ней вторая захватила другой край ямы. Руки подняли старуху и выбросили на поверхность. В тот же миг вспышка белого света озарила пространство, и в ней возник молодой мужчина в аккуратной одежде, на которой висела маленькая табличка "Главный библиотекарь Джастин".
- Матушка, что на тебя нашло? – спросил он, шагнув к ней с явным беспокойством. – Старики порой бывают такими капризными, – добавил Джастин, извиняясь перед окружающими.
Все паладины рухнули на колени (всё ещё сохраняя свою возвышаемость над окружающими), их голоса слились в шёпот: "Лорд Справедливость", "Владыка", "Мой бог". Матушка же раскинула руки и закружилась на месте, её безумный хохот разорвал воздух:
- Ха-ха-ха! Я гряду! Ха-ха-ха-ха! Гряду! Какой замечательный цветок скоро расцветёт из ржавчины и горящих душ! Ха-ха-ха-ха-ха...
Безумная женщина сама расцветала на глазах: дряблая кожа натягивалась, мышцы наливались силой, поседевшие волосы возвращали цвет, а в глазах вспыхнул огонь, от которого мир бы закричал, если бы увидел его и мог кричать. Она танцующим движением оказалась у захваченных жителей и, словно продолжая танец, ударила ребром ладони Лосиху и Грибницу, обезглавив их.
В следующие мгновения несколько событий произошли одновременно: Крушила из задних рядов толпы неистово закричала и рванулась к старухе, расталкивая людей/Из рта, носа, глаз и ушей Справедливости брызнула кровь, будто удар его матери отозвался и в нём. Крушила прорвалась к женщине, которая уже убила и Мастера/Справедливость закричал “Неееееет!” и в вспышке белого света телепортировался к своей матери. Крушила попыталась впиться пальцами в глаза убийце своих родителей, но не смогла даже поцарапать их/Убийца замахнулась ладонью на Крушилу/Справедливость оказался сзади своей матери, обнял её, толкнул ладонью Крушилу, посылая её в далёкий сугроб, и исчез вместе с женщиной в вспышке белого света.
Мирокраевцы и паладины были в шоке, их взгляды были прикованы к обезглавленным телам и пустому месту, где только что стояли лжебоги. Инквизитор первым нарушил тишину:
- Вы видели, как стало плохо нашему Лорду, - произнёс он, обводя толпу взглядом. - Как много здесь несправедливости! Нужно выжечь это место!
Ближайший паладин, всё ещё стоявший на коленях, поднял голову, его голос дрогнул:
- Гранд-инквизитор... но среди них много детей и женщин. Мужчины не сопротивляются.
Инквизитор резко повернулся к нему, его глаза сузились:
- Я всё проверил, это так называемая банда Наконечника. Бандиты. И женщины, и мужчины. И дети бандитов, - отрезал он, голос стал ледяным. - Вы всё равно обречёте их на смерть, убив родителей. Или они сами станут бандитами. Убивайте всех. ВСЕХ!
Паладины поднялись, их молоты и мечи засветились холодным светом.
К кузнице Ковалицы подошли трое паладинов, каждый из которых держал молот, превосходящий по размерам наковальню женщины-кузнеца. Та, окруженная испуганными учениками, спокойно, словно не замечая угрозы, отложила раскалённую докрасна заготовку. Затем, резким движением схватив молот, она с силой бросила его в огромную бочку с водой, стоящую рядом с пылающим горном. Бочка раскололась на части, выливая воду прямо в огонь. Мощные клубы густого пара с шипением поднялись к небу, ослепив паладинов. А когда они проморгались, мирокраевцев, разумеется, уже и след простыл.
Разделитель бежал, всё ещё прижимая к себе тело Гитгуд. За ним гнался паладин, меч которого пылал белым светом. Разделитель споткнулся об обломок здания, уронив Гитгуд в снег, и обернулся, выхватив свою рапиру-копьеметалку. Удар паладина пришёлся по его плечу - кость хрустнула, кровь брызнула, но он успел ткнуть клинком в сочленение доспеха под коленом. Паладин пошатнулся, но тут же махнул мечом, разрубив Разделителя от плеча до груди.
- Простите... - выдохнул он, падая рядом с Гитгуд.
Трясина вытаскивал раненых из-под обломков. Громадная тень нависла прямо над ним, заслоняя последний свет дня, и Трясина, с ужасом подняв глаза, увидел, как паладин неторопливо заносит свой смертоносный молот для последнего удара. Но из тёмной тени руин внезапно выскользнула маленькая Звёздочка с жалким деревянным ножичком и встала перед паладином, дрожа, но не отступая.
- Не смей! - пискнула она.
Паладин замер, перестав сметь, затем опустил молот и начал отступать.
Гном и Фея сражались спина к спине: Гном махал молотком, Фея - тонким клинком, но паладин разрубил их вместе одним ударом меча. Затем прошёл мимо застывшей в ужасе Пройдохи, лишь скользнув по ней взглядом.
